Текст книги "Зона Справедливости"

Пришлось присесть.

– Ну? – спросил Алексей.

Борька опасливо оглянулся.

– Слышь… – просипел он, подаваясь к Колодникову и дохнув таким перегаром, что тому невольно припомнились его утренние блуждания по моргу. – Правду, что ли, врут? Будто ты это… тоже вчера не уберёгся?..

– Кто сказал? – неприятным голосом осведомился Алексей. – Бабки, небось?

– Ох, не любишь ты их! – широко ухмыльнувшись, то ли упрекнул, то ли одобрил хмельной электрик. – Я, брат, зна-аю, от меня ничего не скроешь… Вот о ком хочешь спроси – из жильцов! Бывает, человек ещё сам о себе чего-то там не знает, а я уже знаю… Насквозь вижу, понял?..

– Я в магазин иду! – проникновенно сказал ему Алексей и даже предъявил пластиковый пакет.

– Да ладно тебе… – пристыдил его электрик. – Час ещё до перерыва… Ты вот что лучше… Досталось-то сильно? С виду вроде как и небитый…

– Считай, что небитый, – хмуро признался Алексей. – Дёру дал вовремя. Так, по затылку слегка огрели…

Борька отстранился и оторопело посмотрел на Колодникова.

– И всё? – не поверил он. – Так ты что, вообще, что ли…

Тут он осёкся, крякнул и некоторое время озадаченно крутил башкой.

– Мудрый ты… – изронил он наконец с некоторой даже завистью. – А я вот в позапрошлом году в травматологию загремел – как Костик…

– Что… тоже из арки? – опешив, спросил Алексей.

– А то откуда же! – Электрик заёрзал, и глаза у него малость остекленели. – Слышь… – сказал он, сглотнув. – Там у меня в бендежке ещё на донышке осталось. Пойдём примем. Чего ей там стоять!

Борька уже не однажды пытался заманить Алексея на предмет выпивки в свою таинственную «бендежку» в подвале четвёртого подъезда. Этой торжественной церемонии (в каком-то даже роде – посвящению) Борька, видимо, подверг – и давно – всех обитателей двора. Единственным неохваченным жильцом мужского пола, надо полагать, оставался Колодников. Обычно он отвечал электрику вежливым отказом, но уж больно интригующий на этот раз завязывался разговор. Колодников подумал, поколебался.

– Мне ведь ещё на работу сегодня… – неубедительно молвил он.

– Тебе ж к четырём, – напомнил всезнающий Борька. – Да и что там пить-то? На донышке же, вот столько!.. – И, жалобно наморщив лоб, звероподобный электрик изобразил из правой руки подобие разводного ключа, настроенного на крупную гайку.

* * *

– Я ведь ещё не каждого к себе приглашу… – радостно заливал он, пока они шли мимо мусорных ящиков, мимо временно осиротевшей серой «Волги» – к четвёртому подъезду. – Один пить – не могу. Ну не могу – и всё! Н-но… – Борька выкатил глаза и поднял корявый палец. – Только с хорошими людьми, понял? Взять тебя… Человек умный, образованный… в компьютерах секёшь…

Навстречу, разбрызгивая сапожками снежную слякоть, пробежала крохотная девчушка с ярким рюкзачком за плечами.

– А-а, попалась? – возликовал электрик, страшно разевая щетинистую людоедскую пасть. – Кто вчера музыкалку прогулял? Смотри, мамке твоей скажу – она тебя живо кверху тыном поставит!

– Ага! Щаз! – огрызнулась кроха, даже не остановившись.

– Видал? – посетовал Борька, кивнув вслед. – Ничего уже не боятся. Пороть-то некому…

– Сирота, что ли? – не понял Колодников и тоже проводил девчушку сочувственным взглядом. – Безотцовщина?

– Да нет… – нехотя отозвался электрик. – Всё есть. Отец есть, ремень есть…

– Так за чем же дело стало? – спросил Алексей, честно сказать, позабавленный странными словами электрика.

– А так… – уклончиво молвил тот. – Некому – и всё.

Они вошли в подъезд и спустились по гулкой короткой лестнице, упёршейся в железную дверь. «Бендежка» оказалась весьма обширным подвалом, пожалуй, чуть побольше Димкиной комнаты. Стены её были почти полностью забраны сваренными из уголков стеллажами, на которых чего-чего только не валялось. В многочисленных выбоинах бетонного пола тускло мерцали металлические опилки.

– Садись, сосед… – Борька указал Колодникову на табурет рядом со слесарными тисками, сам же отомкнул ободранный сейф и поставил на окованную жестью столешницу пустую на три четверти бутылку водки.

– Старухи – не в счёт, – изрёк он что-то непонятное, продолжая сервировать верстак. Размёл опилки, выложил кусок копчёной рыбы на промасленном бланке, после чего наполнил всклень две приблизительно равные стопки, стеклянную и пластмассовую. – Они здесь уже сто лет живут… За сто лет любой дурак смекнёт… – Тут он приосанился и развернул грудь пошире, чтобы виден был клинышек тельняшки. – За тех, кто в море, сосед!

Алексей выпил за тех, кто в море, и, кашлянув, закусил обрывком копчушки. Хотел вернуть беседу к загадочной Борькиной фразе насчёт старух, раз уж тот сам завёл об этом речь, но электрик успел заговорить первым. Как всегда.

– Да-а… – протянул он раздумчиво. – Вот так… Загремел, значит, в травматологию… Башка пробита – ладно. Бывает. Шпангоуты поломаны – тоже… Но у меня же там ещё колотые раны на заднице обнаружили!.. А, сосед? Прикинул? Ко-ло-ты-е!..

Алексей моргал. Ход мысли электрика был ему, честно сказать, не совсем понятен. А тот вдруг замолчал и пытливо взглянул на гостя:

– Ты как вообще, Алексей Батькович? Куришь?

– Вообще курю…

– А я – бросил, – доверительно сообщил Борька. – Годы уже, знаешь, не те, здоровьишко поберечь надо… Так что извиняй: захочешь подымить – дыми за дверью… А вот давай-ка мы лучше добьём её, родимую… Чего ей здесь стоять?

С этими словами он разлил остаток водки и произнёс ещё один тост, тоже как-то там связанный с флотской тематикой. Затем опустевшая бутылка, стопки и даже промасленный листок с рыбьими костями стремительно канули в сейф, где и были заперты на ключ. Верстак вновь принял вполне рабочий вид.

– Ну вот… – удовлетворённо проговорил Борька, присаживаясь на второй табурет и смахивая последние улики. – А теперь слушай историю… Пришёл это я однажды с работы, борща разогрел. Неженатый ещё был, а жил на «алюминьке»… Разогрел, налил… И только это я первую ложку зачерпнул – влетает камень в форточку. И – бац! – точно в тарелку! Разбить, правда, не разбил, но морда, сам понимаешь, вся в борще. Кладу ложку, утираюсь, выхожу во двор (квартира в нижнем этаже была)… Перед подъездом бабушки сидят на скамейке, вроде как у нас. «Кто?» – говорю. Ну, они показывают… Я смотрю: идут два амбала, причём не спеша идут, будто так и надо. Я разозлился, догнал их – и давай мозги вправлять. Они послушали-послушали, потом обиделись, начали меня бить. А здоровые – летаю от одного к другому, только размахнуться успеваю… Потом думаю: нет. Этак они ведь меня совсем убьют. Побежал, короче… Они – за мной. Догоняют и бьют, догоняют и бьют! Я мимо бабок в подъезд – они за мной! Забегаю к себе – они за мной! Веришь? В квартиру вскочили – до того обиделись… А на стенке у меня тогда коврик висел и сабля… Ну, не турецкая, а такая, знаешь, чуть попрямее… Выхватываю саблю – и на них! Они – от меня! Два квартала гнал! Догонял – и в задницу колол… Хорошо ещё дворами возвращался, а то бы точно в ментовку сдали. Иду ощеренный, в руке – сабля, с острия кровь капает… Прохожу мимо бабок, а они мне: «Ой, Боря, мы ж тебе не на тех показывали-то… Это мальчишки бросили…»

Борька замолчал и уставил на Колодникова мутновато-синие загадочные глаза.

– Погоди… – ошалело сказал тот. – Ты о чём рассказываешь – об арке или… Когда это было-то?..

– Да лет двадцать назад… Даже, считай, двадцать один… – На людоедских, слегка вывороченных губищах Борьки играло нечто этакое, что при иной внешности собеседника можно было бы назвать тонкой улыбкой.

– А в реанимацию ты когда попал?

– В травматологию, – сурово поправил Борька.

– Ну, в травматологию…

– В позапрошлом году…

– То есть ты хочешь сказать… – запинаясь, проговорил Колодников, – что они тебя чуть ли не двадцать лет искали, потом нашли, подстерегли в арке – и…

Электрик Борька ухмыльнулся.

– Не, не допёрло… – посетовал он, с удовольствием разглядывая сбитого с толку Алексея. – Ну ничего, допрёт помаленьку. Ты ж у нас умный… В компьютерах вон секёшь…

Глава 3

Выйдя из троллейбуса в солнечный звонкий март, Алексей Колодников внезапно почувствовал себя молодым. Ощущению этому способствовало ещё и то, что, вернувшись от Борьки, он догадался просушить ботинки на батарее парового отопления и отыскать в шкафу чистые носки.

По мокрым асфальтам оглушительно трещали шины, слышались щелчки обрывающихся с крыш сосулек, с шорохом разлетались по тротуарам льдышки. И даже когда путь Алексею перекрыла посверкивающая чёрная жижа, он не только не обиделся, но ещё и оглянулся потом с благодарностью, промурлыкав что-то насчёт грохочущей слякоти. Действительно, погодка стояла – из раннего Пастернака; Ходасевич здесь был бы просто неуместен… Весна, братцы, весна! Ещё десяток шагов – и выглянет из-за поворота старинный двухэтажный особнячок, сложенный из тёмно-красного кирпича.

Возможно, кому-то это покажется диким, но каждый раз, подходя к месту своей новой работы, Алексей испытывал прилив сил. Казалось бы, глупость неимоверная! Чему тут радоваться? Это ж Божье проклятие – труд! Ты, дескать, Ева, рожай в муках, а ты, Адам, трудись…

Но в том-то и дело, что работой своей Алексей гордился. Зарплату, правда, каждый раз приходилось выклянчивать, чего он отродясь не умел, зато сама должность… Называлась она до изнеможения красиво – специалист по компьютерному дизайну. И это если учесть, что впервые Алексей увидел компьютер года полтора назад, когда председатель общества книголюбов, хозяйственный мужичок, хватавший всё, до чего мог дотянуться, раздобыл где-то списанную «двойку» – неизвестно только, для каких нужд.

Устройство оказалось до омерзения похожим на люто ненавидимый Колодниковым телевизор, но Алексей переборол себя и с благословения начальства принялся прилежно постигать азы компьютерной вёрстки, то и дело бегая за советом в Дом печати. Через неделю он уже называл кнопочки кейбордой, экран – монитором, а всевозможные «альты», «контролы» и прочие «делиты» сыпались у него с языка весьма непринуждённо и, главное, к месту. Короче, к тому времени, когда он, отхватив роскошную не по чину квартиру, угодил под сокращение штатов, слепить в «вентуре» простенькую листовку ему было раз плюнуть.

Оказавшись без работы, Алексей сначала ужаснулся – и от большого отчаяния двинулся даже в бюро по трудоустройству. Но, к счастью, не дошёл – был перехвачен по дороге знакомым книголюбом, которому два месяца назад сделал и откатал полсотни визитных карточек, воспользовавшись лазерным принтером того же Дома печати. Книголюб этот ранее исправлял какую-то должность в обкоме комсомола, а ныне числился одним из учредителей некоего инвестиционного фонда. Алексея он почитал крупным знатоком «железа» (словечко это нравилось обоим), а узнав о сокращении, пришёл в восторг: оказывается, фонду позарез требовался такой вот специалист. И уже вечером того же дня Алексей Колодников заполнял листок учёта кадров.

Нет, кроме шуток! Устроиться в наше время на работу, да ещё с такой лёгкостью, – это ведь, как ни прикидывай, уметь надо! Особенно если учесть, что люди, и впрямь одолевшие всякие там компьютерные курсы, сплошь и рядом зря обивают пороги!.. Жалко ребят, ей-богу… Спрашивают их: «Верстать умеете?» А они и слова-то такого не слышали… Вот тебе и курсы!

Единственное неудобство заключалось в том, что рабочий день у Алексея начинался с четырёх. До шести специалист по компьютерному дизайну честно валял дурака, а потом оба паренька, ведущие учёт вкладчиков, шли домой, уступив ему хилую «двойку» – точно такую же, как в обществе книголюбов, только с расширенной оперативкой. Непостижимо, но, ворочая, по слухам, непомерно огромными суммами, фонд до сих пор не смог наскрести деньжат на покупку второго компьютера.

* * *

Кирпичный двухэтажный особнячок старинной затейливой кладки, ныне частично арендованный инвестиционным фондом «Россиянин», тоже был овеян преданиями, причём куда более древними, нежели огромное серое здание, в котором обитал с недавних пор Алексей Колодников.

По легенде, выстроен он был ещё до революции неким купцом, устроившим в нём дом свиданий. Стены между отдельными кабинетами достигали чуть ли не крепостной толщины. Петарду взорви – ни одна зараза не услышит. Коридоры разбегались, раздваивались, виляли самым неожиданным образом – на случай облавы, как объяснили Алексею. Нагрянет полиция, а клиентов уже и след простыл. Поди-ка поищи их в таком лабиринте…

В пламенные годы Гражданской войны особнячок пригодился и красным, и белым. Город то и дело переходил из рук в руки, и каждый раз в домике обосновывалась контрразведка. Да оно и понятно! Вести допросы в условиях полной звукоизоляции – это ж одно удовольствие… Следует добавить, что низкие окна первого этажа были забраны зеленоватым волнистым стеклом, сквозь которое чёрта с два что-нибудь разглядишь, но кто именно до этого додумался: красные, белые или же сам купец – сказать трудно. Впрочем, не исключено, что идея волнистых стёкол возникла относительно недавно, ибо в последние годы особнячок был гостиницей МВД…

Отметившись в журнальчике у слоноподобного обрюзгшего охранника, Алексей поднялся по широкой дубовой лестнице на второй этаж и двинулся прямиком в совет директоров. Куколка-секретарша с испуганным личиком (Опять новая! Меняют каждую неделю!), услышав просьбу Алексея об аудиенции, всполошилась, кинулась в обитую кожимитом дверь – выяснять. Вернулась радостная, сказала: «Заходите…»

Колодников зашёл. Директоров в просторном, хотя несколько сумрачном кабинете было четверо – все при галстуках и в тёмных строгих костюмах. Трое стояли в непринуждённых позах и с интересом слушали, что им рассказывает четвёртый – холёный черноусый красавец, присевший бочком на край одного из столов, составленных буквой «Т».

Перенести усы на место бровей – вылитый Леонид Ильич Брежнев в молодости.

– И вот выхожу это я на вышку… – стыдливо посмеиваясь, излагал он плавным баритоном. – Как залез – сам не знаю, пьян был в умат… Тупо гляжу на кишлак, и вдруг накрывает меня мысль: «А почему это афганцы не празднуют День Советской армии?..» Возмутился, блин, до глубины души. Разворачиваю пулемёт – и начинаю садить по крышам. Причём не короткими очередями, а сплошняком, куда попало… Ну дурь же в башке, вон сколько вмазали – в честь праздника! И главное – ни шума внизу, ни тревоги – ничего… Пулемёт у меня никто не отнимает… Причём так: пьяный-пьяный, а допёрло в конце концов… «А что ж это, – думаю, – патроны не кончаются всё и не кончаются?..» И что оказалось… Сообразили наши дурики пулемётные ленты склепать! Ничего себе шуточки – ствол заплавило…

Рассказчик (бывший замполит полка, а ныне глава совета директоров) приостановился и окинул присутствующих лукавым оком. Алексей из вежливости одобрительно хмыкнул, и на него обратили внимание.

– Какие проблемы, Лёш? – вполне дружески спросил вошедшего высокий румяный парень, тот самый комсомолец-книголюб, чьими стараниями Колодников и стал специалистом по компьютерному дизайну.

Алексей беспомощно развёл руками.

– Ну вот хоть режьте! – молвил он, простодушно глядя на директоров. – Нужен второй компьютер!

Бывший замполит сразу заскучал, закручинился, даже со стола слез. Вздохнул, оправил холёный ус.

– Ну а конкретно? – с неимоверной усталостью в голосе спросил он. – Что тебя не устраивает?

– Меня не устраивает вторая смена, – сказал Алексей. – Мне вчера возле дома морду набили.

Директора повернулись к нему с нездоровым интересом.

– А очки целые… – разочарованно заметил книголюб-комсомолец. – Или это новые уже?

– Н-ну… чуть было не набили.

– Чёрт знает что!.. – проговорил, наливаясь гневом, красавец-замполит. – Кругом же бандитизм, кругом! Ну вот кому это всё мешало? Плохо жили? Ни хулиганства раньше такого не было, ни рэкета… Нет, надо было всё поломать! Свободы им, видишь, захотелось, коммунисты им не угодили!.. – Вне себя он прошёлся по кабинету и, слегка успокоившись, снова повернулся к Алексею. – А если так? Приходишь к двенадцати, уходишь в восемь…

– Ну и буду до шести бездельничать, – обиженно ответил тот. – Машина-то в шесть освобождается…

– Какая машина?

– Ну… компьютер…

Глава совета директоров задумался на минуту.

– Ладно, – решил он. – Сегодня можешь уйти пораньше… А там придумаем что-нибудь…

Придумает он! Алексей ещё дверь за собой не прикрыл, а бывший замполит полка уже завёл новую байку:

– А вот ещё был случай: сапогами напалм тушили…

* * *

Кто не знает, решил бы, что в застенке, гордо именующемся компьютерным залом, и впрямь хранится нечто ценное, ибо застенок этот располагался сразу за двумя железными дверьми: первая дверь – сплошная, как в Борькиной «бендежке», только с глазком, вторая же – решётчатая, сваренная из арматурин. Та, что с глазком, была, по обыкновению, распахнута настежь. Два невзрачных малорослых сотрудника сидели, сгорбившись, плечом к плечу перед единственным в помещении монитором. Один уныло считывал вслух с тетрадного листка реквизиты вкладчиков, второй (со значком «Гербалайф» на лацкане) ужасающе медленно вносил их в базу данных.

– «Житьё у них было плохое… – звучно продекламировал Алексей сквозь решётку. – Почти вся деревня вскачь пахала одной сохою на паре заезженных кляч…» Эй, криушане! Откройте!

Ему открыли, чертыхнувшись, и специалист по компьютерному дизайну приступил к обязанностям. Скинул куртку, сходил за водой, сунул в стакан кипятильник и, вновь потревожив унылых тружеников, извлёк из нижнего ящика стола томик Борхеса.

– Какая падла книгу трогала? – осведомился он, впрочем, вполне добродушно. – Тут закладка была… Ах, вот она… Всё-всё, репрессий не будет, можете продолжать.

Алексей заварил чай, затем, устроившись с удобствами в уголке, нашёл пусть не самый любимый, зато давно уже не читанный рассказ «Форма сабли» и с предвкушением протёр очки… Однако ожидаемого удовольствия он на этот раз так и не получил. Первая, лакомая фраза: «Его лицо уродовал лютый шрам: пепельный, почти совершенный серп, одним концом достававший висок, другим – скулу…» – сразу же вызвала в памяти колотые раны на заднице электрика Борьки и вообще всю эту его историю. Алексей поднял глаза от книги и задумался.

Ох, что-то он разнюхал, этот электрик. Да и немудрено: всюду нос суёт, без мыла в душу лезет, вдобавок почитает двор своей вотчиной… Лет десять назад Алексей не колеблясь бы принял Борьку за стукача… Да, но что он мог разнюхать-то? Догадался, кто именно подстерегает припоздавших с работы жильцов? Почему тогда не обратился в милицию? Его же самого избили до полусмерти, раз в травматологию попал… Может быть, пригрозили, чтобы молчал? Так ведь не молчит же – намекает, посмеивается… Да и страха в беседе не выказал ни разу…

И ещё эти колотые раны на заднице! Честно сказать, именно они-то больше всего и раздражали Колодникова – своей непонятностью и какой-то… литературщиной, что ли? Ну ткнул кого-то по молодости саблей… И надо же: двадцать один год спустя те двое ловят обидчика в арке – и око за око, зуб за зуб… Прямо как в «Маскараде» у Лермонтова – тридцать лет месть вынашивал… Да и при чём тут око за око? Ему же ещё и башку пробили, и рёбра сломали… Шпангоуты – это ведь рёбра, так, кажется?..

– Да не может быть такой фамилии… – вполголоса бухтел сидящий у компьютера.

– Ну вот же написано!..

– Значит, ошиблись!..

– Лёш, ты у нас грамотный… В фамилии Тюрморезова мягкий знак нужен?

Колодников прикрыл книгу и ласково взглянул сквозь очки на задавшего вопрос.

– Фамилии, – назидательно сообщил он, – подчиняются не правилам, а исключительно произволу паспортистки. Как она тебя напишет – таким на всю жизнь и останешься…

Порадовался удачному своему ответу и, придя в доброе расположение духа, вернулся к прерванному занятию. Однако Борхес сегодня точно задался целью ежестранично напоминать Алексею о колотой Борькиной заднице.

«Со стены, из генеральской оружейной коллекции выхватил саблю, – в смятении читал Алексей Колодников. – Этим стальным полумесяцем я навеки оставил на его лице полумесяц кровавый…»

Он снял очки и, зажмурившись, ущипнул себя за переносицу.

Хорошо! Предположим, что Борька врёт. За каким дьяволом это ему надо – вопрос второй… Врёт. Причём достоверно, с изяществом, искажая лишь малые подробности… Скажем, вовсе не он гнался за кем-то с саблей, а за ним гнались… И случилось это не двадцать лет назад, а именно в позапрошлом году…

– Пять лимонов… – слышалось из-за монитора. – Сроком на два месяца… Во живут люди!..

«Нет, – решил с сожалением Алексей, вновь надевая очки. – Это уже не Борька. Это Борхес… Для Борьки получается слишком уж вычурно…»

Хм… А что если взять и прозвать электрика Борхесом? Вдруг да прилепится кличка?.. Хотя нет – не поймут…

А красивая, между прочим, версия – насчёт вранья. Вот только старухи из неё как-то выпадают. Он же ещё на старух намекал: тоже, мол, о чём-то проведали…

На секунду в расторможённом воображении возникло и вовсе дурацкое видение: банда старух, затаившаяся в ночной арке… И та слабая ладошка, что шлёпнула его по левому глазу… Тьфу, идиот!

Алексей в сердцах захлопнул книгу.

Тут как раз настали заветные шесть часов, оба сотрудника подхватились и принялись рассовывать по ящикам стола тетрадные листки с реквизитами вкладчиков. Алексей пересел на тёплый стул и, вызвав на монитор устав фонда, надолго выкинул из головы и Борхеса, и Борьку…

Кстати, если уж на то пошло, подзатыльники были нанесены твёрдой мужской рукой… Какие ж тут, к чёрту, старухи!

* * *

Часам к девяти он вывел изукрашенный устав на безмозглом лазерном принтере – жутком устройстве, имевшем обыкновение вопить по любому поводу, что у него не хватает памяти. А добавить этой чёртовой железяке мозгов никто не смел, поскольку она даже не являлась собственностью фонда.

Алексей собрал воедино красиво отпечатанные листы, потом выяснил точное время. Компьютер наверняка привирал, как всегда, минут на десять, и тем не менее можно было уже идти к директорам: отчитаться о проделанной работе и напомнить, что сегодня его обещали отпустить пораньше.

Разрумянившаяся похорошевшая секретарша ничуть на этот раз Колодникова не испугалась и с ленивой улыбкой кивнула на обитую кожей дверь. Алексей вошёл, уже догадываясь, что сейчас предстанет его глазам. Так и есть. Совет директоров – гулял. Вернее, уже догуливал. Дым стоял коромыслом, пылали плафоны, на столах, составленных теперь буквой «Г» (танцевали, что ли?), располагались остатки пиршества.

– А-а, Лёша… – обрадовался несколько побледневший от выпитого красавец-замполит и приобнял Колодникова за плечи. – Герой ты наш! Пострадалец за общее дело… Нет, надо тебя поощрить! Вот только разберусь с финансами – и тут же поощрю… Слушай, а давай сейчас поедем, найдём, кто там тебя бил, и-и как им вломим, а?.. Слушай, а ты где пропадал?

– Работал, – хмуро сказал Алексей.

– Ра-ботал? Ты что, с ума сошёл? Да разве можно сегодня работать?.. Ты хоть знаешь, какой нынче день? Канун Сорока мучеников сегодня! На вот, выпей…

Он оглядел разорённые столы и, ухватив ближайшую бутылку, вытряс из неё в рюмку несколько капель. Схватил другую – то же самое.

– Ну вот видишь, – ничуть не смутившись, даже вроде бы с упрёком объяснил он. – Ничего уже и не осталось… Что это у тебя?

– Устав…

Глава совета директоров встрепенулся и как будто слегка протрезвел.

– Оставь у секретарши, – велел он. – А то, не дай бог, замаслят…

В углу стола книголюб-комсомолец, подпёрши кулаком щёку, выводил тоненько и с чувством:

– И ба-ец ма-ла-до-ой… вдруг па-ник га-ла-во-ой…

В глазах его стояли слёзы.

* * *

Домой Колодников добрался неслыханно рано. Светофор в дальнем конце переулка ещё работал в три цвета, стало быть, даже и одиннадцати нет. И всё же перед тем, как войти в арку, очки Алексей на всякий случай снял.

Предосторожность оказалась излишней. Никем не тронутый, он благополучно достиг подъезда и набрал на ощупь код. Тоже дурь полосатая, если вдуматься! Ну вот что толку от этого кода? Тычешь-тычешь вслепую… А если бы за ним сейчас гнались?

Он поднялся на второй этаж, с каждой преодолеваемой ступенькой чувствуя, как ощущение удачно прожитого дня вытесняется тоской и раздражением. С Александрой Колодников был в ссоре – вторые сутки друг с другом не разговаривали. Из-за чего у них вышел такой раздрай, он, по правде, уже и не помнил. Она, наверное, тоже… Да из-за ерунды из-за какой-нибудь!

Впрочем, дома его ждал сюрприз: квартира (судя по чистоте и порядку в прихожей) была прибрана, а жена явно собиралась нарушить двухдневный обет молчания.

Худая, невысокая, нервная Александра держалась всегда подчёркнуто прямо. Безумные, прожигающие собеседника глаза, тёмная, слегка растрёпанная стрижка «каре» и небольшой, решительно поджатый рот делали её удивительно похожей на Нестора Ивановича Махно, о чём Колодников, естественно, ни разу ещё не обмолвился, какие бы скандалы она ему ни закатывала. Да он и сам расстроился, подметив это удручающее сходство, когда лет семь назад случайно наткнулся в журнале на портрет легендарного батьки.

Она встретила его в прихожей – должно быть, услышала звук проворачивающегося ключа. Приветствия от супруги Алексей так, правда, и не дождался. Плотно кутаясь в шаль, Александра пристально следила за тем, как разувается муж.

– Я всё поняла… – сообщила она несколько замогильным тоном, дождавшись, когда он поставит туфли на место.

– Что ты поняла? – ошалело спросил Алексей, снимая куртку. Знай он за собой в данный момент какие-либо свежие грешки – непременно стал бы их перебирать.

– Я поняла, кто нас подстерегает в арке…

Тьфу ты, чёрт! Ну не дура ли? Сейчас опять объявит себя ведьмой и ясновидицей! Когда же ты сообразишь наконец: то, что в двадцать лет кажется очаровательным, в сорок – осто… Осточертеет!

– Вот, – произнесла Александра, с каменным лицом выпутывая из шали сиреневую книжку карманного формата. Вновь блеснул тиснённый золотом заголовок.

– «Мёртвые не потеют»? – криво усмехнувшись, спросил Алексей.

– Зря смеёшься, – с морозцем отвечала она. – Книга почти документальная… И всё совпадает, всё! Один к одному!

Алексей переобулся в тапки и с сомнением взял протянутую книжицу. «Детективы, представленные в сборнике, – прочёл он на задней крышке, – затрагивают самую острую проблему сегодняшнего дня – неспособность государства защитить своих граждан».

– Хм… – Вновь оглядел обложку если не с уважением, то во всяком случае с интересом. Прочитанное соответствовало действительности. – И что там?

– Квартира, – сказала она. – Всё дело в квартире. Кто-то из теневиков хочет скупить целый дом.

– Зачем?

– Откуда я знаю! Мало ли… Какая-то фирма по обмену жилплощади… Ходят по квартирам, предлагают поменяться на другой район. А тех, кто отказывается, ловят и бьют. Одного уже убили…

– Кого? – ужаснулся Колодников, но тут же сообразил: – А-а, в книге…

Призадумался. При всей своей нелюбви к современным боевикам и прочим там триллерам Алексей не мог не признать, что предложенная Александрой версия выглядит куда более жизненно, нежели его недавние фантазии в духе Борхеса.

– Да нет, вряд ли… – недовольно произнёс он наконец и вернул книжицу, так её и не раскрыв. – Ты вспомни, кто у нас в доме живёт. Один вон Полтина чего стоит… – Алексей невольно понизил голос, но тут же устыдился и заговорил подчёркнуто громко: – Борька-электрик рассказывал, у него две квартиры одна под другой… Между ними – внутренняя лестница, а в прихожей мордовороты сидят, личная охрана… На такого, пожалуй, наедешь! Он сам на кого хочешь наедет…

– А может, это он и есть! Две квартиры скупил – показалось мало…

– Погоди, – встревожился Алексей. – Тебе в самом деле кто-то обмен предлагал?

– Да нет пока…

Колодников мгновенно успокоился. Настроение стремительно улучшалось. В конце концов, нет худа без добра…

– Так о чём мы тогда говорим?.. – обвораживающе проворковал он, мягко привлёкши к себе супругу и уже запуская ей за шиворот холодную, но ласковую ладонь. А что? Помирились так помирились… Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– Возьми себя в руки, – процедила она, отстраняясь.

– Только этим и занимаюсь, – обиженно ответил он. – Совсем уже ручной стал…

– Пошляк! – вспыхнула Александра. – С тобой о деле!..

– Я не пошляк, – с достоинством отчеканил Колодников. – Я семьянин. Будь я пошляк, я бы уже на стороне кого-нибудь завёл…

И супруги уставились друг на друга с откровенной неприязнью.

– Тебе повестка пришла из милиции, – скрипуче сообщила Александра.

– Где?

– Что – где?

– Где она?

– На столе лежит. – И, гордо отворотив нос, Александра свет-Димитриевна удалилась в комнату – дочитывать «Мёртвых».

Обеспокоенный Алексей последовал за нею. Действительно, на краешке стола лежала бумага, предписывавшая ему явиться завтрашнего числа в райотдел милиции в качестве свидетеля – и не к следователю, а к какому-то оперуполномоченному… Хм… Это даже как-то обидно…

– И молчит, главное! – проскрежетал Колодников. – Тут в милицию завтра идти, а она…

В ответ из-под торшера раздался лишь злой короткий шорох переворачиваемой страницы.

Больше за весь вечер не было сказано ни слова. Спать супруги легли, не пожелав друг другу спокойной ночи. Надо же – пошляк! Может, климакс у неё? Отговорила роща золотая?.. Алексею вспомнились схематично нарисованные человечки. Как там было? «Необходимо помнить, что у женщин, в отличие от мужчин, половые органы раскиданы по всему телу»? Да другая на её месте, прочтя такое, прямо в прихожей бы с мужа штаны сняла!

Где-то во втором часу явился Димка. Алексей слышал, как он надсадно кашляет, постанывает, что-то там роняет и опрокидывает в прихожей.

Не иначе, поддал с дружками…