Текст книги "Зона Справедливости"

Глава 5

Следует заметить, что среди сверстников Димка отличался не только силой, но и суровой мужской красотой. Ничего не попишешь, дитя любви. Некоторые, правда, утверждают, что от любви дети получаются ещё и умными, но Алексей утешал себя мыслью, что Димкина туповатость – черта не врождённая, а скорее накачанная вместе с мышцами в тренажёрном зале.

Главным же в данном случае было то, что любящие родители наградили сына ещё и отменным здоровьем. За каких-нибудь несколько дней вспухшая Димкина физиономия пошла на убыль, возвращаясь в прежние, милые родительскому сердцу очертания. Почки и прочие жизненно важные органы, слава богу, кажется, отбиты не были. Идти в поликлинику, равно как и в милицию, Димка полагал ниже своего достоинства, так что лечение свелось в основном к мазям да компрессам.

Но теперь Алексея и Александру всерьёз тревожила мрачная Димкина угроза расправиться с обидчиками самостоятельно. Сын не шутил – у него вообще было плохо с чувством юмора.

Со сдержанным уважением относясь к идее Бога и откровенно скептически – к учреждению, именуемому Церковью, Алексей тем не менее вот уже несколько раз в тоскливом отчаянии обращался тайком к висящей над супружеским ложем обшарпанной иконке Пречистой Богородицы Боголюбской, моля уберечь, а ещё лучше – вразумить раба Божия Димитрия. Уберечь было, видимо, проще, чем вразумить, – и вскоре Димка явился довольный, злорадный и с оббитыми кулаками. О подробностях восстановления справедливости Алексей предпочел даже и не расспрашивать…

Александра же за эти последние дни оттаяла настолько, что дело дошло до возобновления супружеских обязанностей. Правда, теперь приходилось выслушивать все её речи с начала до конца. Детективов она Алексею, благо, больше не предлагала, зато принялась доставать мистикой. И как это в ней уживалось? Ничего себе соседство: Блаватская и Чейз!

Надо полагать, недавний сеанс спиритизма потряс её до глубины души. Теперь Александра была свято уверена, что в арке завёлся некий барабашка с хулиганскими наклонностями к мордобою. К счастью, у Алексея хватило ума не схватиться с супругой ещё и по этому поводу.

– А та девушка, что с вами блюдце двигала… – спросил он однажды. – Она кто?

Александра с подозрением въелась в мужа глазами.

– Девушка… – недовольно повторила она, поджав губы. – Ничего себе девушка! Пять лет как в разводе…

– Да плевать мне на её семейное положение! – сказал Алексей нетерпеливо. – Кто она? Экстрасенс, гадалка?..

– Она очень сильный медиум, – надменно изронила жена.

– Короче, оккультистка и теософка… – кивнул Алексей, пряча ухмылку. – А на жизнь чем зарабатывает?

– Какая разница? – Александра вскинула плечи. – Иришка говорит: школьная подруга…

На этом разговор пришлось прервать. В противном бы случае она немедленно заподозрила мужа в неуважении к медиуму, а то и в попытке выяснить адрес этой разведённой особы.

Милиция Колодникова больше не тревожила. На работе всё шло своим чередом, примечательных событий не наблюдалось. Хотя как-то раз Алексей был озадачен, столкнувшись в дверях кирпичного особнячка с бородатым степенным священником. Батюшка был самый настоящий – в рясе, с наперсным крестом, а в руках держал дипломат.

– Чего это он? – оглянувшись, спросил Алексей у охранника. – Тоже, что ли, вкладчик?

Слоноподобный обрюзгший страж мотнул щеками.

– Фонд освящали, – буркнул он в ответ. – Бухгалтерию, совет директоров, зал…

– А компьютерную? – возмутился Колодников.

Поднялся на второй этаж и позабавил бывшего замполита очередной беззлобной выходкой.

– Ну, интересное дело! – бушевал он. – Как я теперь людям в глаза смотреть буду? Спросят меня: «На какой машине работаешь?» А я им в ответ: «На неосвящённой!..»

Словом, и сам развлёкся, и людей развлёк…

С электриком Борькой вышел ещё один прелюбопытный и таинственный разговор, причём завёл его на этот раз Алексей. После той странной просьбы и полуночного визита Борька вроде бы намертво завязал с выпивкой и ходил теперь по двору сильно хмурый.

– Ну и как? – не утерпев, спросил его Колодников. – Нашёл того, кто тебя ущипнул?

Электрик как-то безнадёжно покосился на Алексея и махнул корявой пятернёй:

– Да нашёл…

– А что так уныло?

Борька вздохнул и, тоскливо сощурясь, оглядел подсыхающий на мартовском солнышке двор: песочницы, стойку для выбивания ковров, мусорные ящики, немытую серую «Волгу» с промятой фарой…

– Человек ты, конечно, хороший… – молвил он ни с того ни с сего. – Только вот с людьми толковать не умеешь… А зря… Ты послушай, послушай, что вокруг говорят-то…

– А что вокруг говорят? – не понял Алексей.

– Та же пацанва, скажем… – пропустив мимо ушей его вопрос, продолжал загадочный электрик. – Они ведь с утра до ночи по двору носятся, всё видят. Мы с тобой не видим, а они видят… Старухи опять же…

– Слушай! – с досадой перебил Алексей. – Борь! Ну что ты опять про старух? Что ты мне старухами-то мозги пудришь? Хочешь предупредить о чём-то? Ну так предупреди!.. Мы ж ведь с тобой, можно сказать, в один переплёт попали! Ты, правда, покруче влетел, но всё равно… Ясно же, что чепуха какая-то с этой аркой. Ну сам считай: ты, я, алкаш тот замёрзший, потом спецназовец, жене моей затрещину выписали, недавно вон сыну морду набили… – Колодников загнул пять пальцев, одного не хватило, и он разжал кулак движением, каким обычно отбрасывают что-то скользкое и неприятное. – Хоть бы намекнул, что ли!..

Пока Алексей произносил эту гневную и в то же время проникновенную тираду, электрик, по обыкновению, опасливо крутил башкой, как бы высматривая, не подслушивает ли кто. Потом облизнул вывороченные губы, а глаза его при этом слегка остекленели. «Опять сейчас в “бендежку” начнёт зазывать», – с неудовольствием предположил Колодников, но оказался не прав.

– Ты вот тогда говорил: ворота разварить… – сипло сказал Борька, должно быть, просто забыв, с кем он раньше беседовал насчёт ворот. – А думаешь, их что? Просто так, что ли, заварили?.. – Тут он приостановился и пытливо взглянул Алексею в глаза. – Слышь, а ты как? Верующий?

Колодникову уже доводилось отвечать на такой вопрос, и не однажды, но в этот раз уж больно неожиданно он прозвучал.

– Ну, видишь ли, с Богом у меня отношения несколько сложные… – Тут Алексей замялся, усомнившись, стоит ли забираться в столь интимные материи.

– Ну а в чертовщину там всякую?..

– Нет, – решительно сказал Алексей. – Ни в чертовщину, ни в барабашек, ни в экстрасенсорику!

– Ну вот послушай, – зашептал Борька. – За что покупал – за то продаю… Тут ведь раньше, до войны, чекисты жили, слыхал? А потом их всех – того… под ноготь…

– Как же, как же! – сказал Алексей. – История известная…

– Известная? – переспросил Борька и зловеще усмехнулся. – А где их расстреливали, знаешь? Вот то-то! Думаешь, куда-нибудь в степь отвозили?.. Не-а! Здесь и расстреливали, в арке…

– Да не может такого быть! – возмутился Колодников. – Посреди города?..

– Ещё как может… Во время воздушной тревоги, понял? Включили ревун, чтобы выстрелов не слыхать, подогнали в арку фургон – и давай выводить по одному… Он-то, слышь, идёт, думает, повезут ещё куда-нибудь, а его к стеночке… Шлёп из маузера в затылок – и в фургон… Всех в одну ночь, так-то вот…

Алексей ошарашенно оглянулся на серый, тоскливый, как зевок, вход в арку. История, конечно, была жутковатая и в чём-то даже вполне правдоподобная, но, будучи прицеплена к недавним событиям, она явно обретала черты анекдота.

– Погоди! – нервно засмеявшись, сказал он. – Ты к чему клонишь? Что это нам привидения чекистов рыло чистили? Именем революции?.. За измену идее?..

Тут Алексей вспомнил вдруг, что арка в ту ночь и впрямь показалась ему пустой, что удары сыпались на него вроде бы из воздуха, – и умолк в тревожном недоумении.

– Слышь, сосед… – покряхтев, молвил электрик. – Ты мне, понятно, не веришь… А вот чует моё сердце: такое у нас скоро в доме начнётся!.. Не приведи господь… Причём не сегодня – так завтра, учти…

Повернулся и двинулся вразвалку к своей «бендежке». Алексей посмотрел ему вслед, ещё раз подивился странным речам и, пожав плечами, пошёл себе дальше.

А буквально на следующий день и впрямь началось…

* * *

Смутное беспокойство Колодников ощутил сразу же, стоило ему ступить на плоское крыльцо подъезда. Уже то, что сидящие рядком старухи не удостоили Алексея обычным неприязненным взором, заставило его тревожно и пристально оглядеть двор. В той арке, что вот уже без малого двадцать лет смотрела сквозь железное кружево решётки на широкий проспект, метались отсветы электросварки и слышались характерные звуки, напоминающие треск сырого белья на ветру. Ну наконец-то! Разваривали ворота… Событие, конечно, долгожданное и знаменательное, однако взгляды старух были обращены совсем в другую сторону. У входа в противоположную, печально известную арку полукругом теснился народ.

– Что случилось? – испуганно спросил Колодников, вмешавшись в толпу.

На него диковато посмотрели – и отвернулись вновь.

– Полтину замочило… – пискнула откуда-то из-под ног бойкая девчушка – с ярким рюкзачком на спине. Глаза у неё от восторга и ужаса были круглыми, как у мышки.

На кроху шикнули. Алексей протолкался вперёд. На пустом подсохшем асфальте возле самого выхода из арки он увидел меловой очерк простёртого человеческого тела. Поискал глазами кого-нибудь в милицейской форме – и не нашёл. Под серым потрескавшимся сводом стояли и угрюмо смотрели на чёрные кляксы, разбросанные как внутри, так и вне мелового контура, трое рослых мордастых парней в кожаных куртках. Надо полагать, телохранители, не уберёгшие своего хозяина.

«Как же я теперь выйду?» – растерянно подумал Алексей.

Попробовал пробраться вдоль стеночки, но был приморожен взглядом одного из верзил.

– Мне на работу, – объяснил Алексей. – У меня смена с четырёх…

– Ворота вон разварят – выйдешь… – процедил тот.

– Да опаздываю я… – соврал зачем-то Колодников.

Верзила помолчал, отворотясь, потом, судя по движению щеки, дёрнул ртом и наконец кивнул в сторону переулка: иди, мол, только быстрей.

Алексей выпорхнул наружу и чуть ли не до самой троллейбусной остановки чувствовал себя храбрецом…

В скверике лаял мегафон и колыхались красные флаги. Там возле столика с каким-то, надо полагать, воззванием толклись и перетаптывались немногочисленные граждане обоего пола, не слишком-то отличающиеся по возрасту от старух, ежедневно украшавших собой скамейку перед подъездом Алексея. Кое-где на пыльном чёрном костюме запеклись орденские планки, а то и сам орден. Оттаяли, митингуют… Странно… Коммунисты на прошлых выборах победили и в области, и в городе – какого же им лешего ещё надо?..

Но Полтина-то, а? Даже он не уберёгся… Чёрные пятна на асфальте располагались, как запомнилось Алексею, обильно и несколько вразброс. Должно быть, стреляли несколько раз… В память впечатался неряшливый след поскользнувшегося в неподсохшей крови мелка. Вот тебе и квартира в двух уровнях, вот тебе и охрана в прихожей, и «мерседес» у подъезда! Нет, ну его к чёрту, это богатство, – уж лучше огрести невзначай пару оплеух в ночной арке, чем вот так…

Троллейбус не спешил, и Колодникову пришло в голову, что все прискорбные случаи с жильцами дома и впрямь подвержены некой странной закономерности. Видимо, на парадоксальную эту мысль его натолкнули престарелые митингующие в скверике и недавние намёки электрика Борьки. Свят-свят-свят! Да уж не коммунистическое ли подполье орудует в арке после ноля часов? С позволения администрации… Колодниковы-старшие (оба бессребреники) практически отделались испугом. Димка уже подвергся крепкому внушению – за связь с бизнесом и частным капиталом. А Полтину просто изрешетили в упор, как эксплуататора неимущих слоёв…

Хотя непонятно, чем в таком случае им насолили замёрзший алкаш и застреленный офицер спецназа… А заодно и владелец серой «Волги»… Хотя Димка сказал: калымил Костик…

Но тут наконец подошёл троллейбус с размазанными изнутри по стёклам пассажирами, и забавную эту мысль Алексей решил развить уже на работе.

* * *

К удивлению Колодникова, оказалось, что убиенный в арке Полтина был хорошо известен всем сотрудникам инвестиционного фонда: от бухгалтерши до машинистки. Охранников же и директоров весть о его гибели просто потрясла.

– Так ты с ним, выходит, в одном доме жил? – моргая, переспросил бывший замполит полка. – Слушай, а ведь это очень серьёзно… Это, считай, все группировки города на ушах будут! Пока не найдут тех, кто его заказал, не успокоятся ведь… Тьфу, как некстати!

Последней его фразы Алексей по наивности своей не понял. Ему ещё сложно было уразуметь, каким образом убийство крупного теневика может отразиться на работе пусть жульнического, но вполне солидного, а главное – легального учреждения…

Комсомолец-книголюб Андрей, непривычно бледный, тут же с кем-то созвонился и разузнал подробности.

– В первом часу ночи, – сообщил он, положив трубку. – Отпустил машину возле арки, решил пройти через двор пешком. В арке его и встретили…

– Там же, где и меня, короче… – сдавленно сказал Алексей, и на него посмотрели несколько даже очумело. Ну ты, дескать, мужик, сравнил!

Фонд гудел. Новость вышибла из колеи всех. Пожалуй, только два унылых труженика за решётчатой дверью, не обращая ни малейшего внимания на общую суматоху, продолжали тыкать в кнопки и бубнить вплоть до шести часов.

Всё оказалось настолько серьёзно, что Алексей так и не рискнул выдать в порядке хохмы свою версию, что-де убийство совершено пенсионерами-коммунистами. Тут, понимаешь, беда, а он со своими шуточками! Вот спадёт паника – тогда ещё куда ни шло…

Естественно, что, возвращаясь домой в двенадцатом часу, Алексей по врождённой рассеянности попёрся через переулок, начисто забыв о возникшей ещё утром возможности проникнуть во двор со стороны проспекта. Вспомнил он об этом, уже одолев полпути до арки – и то лишь заметив, что бьющийся вдалеке желток светофора растекается в лаковых изгибах капотов и крыльев. У бровки, съев добрую половину проезжей части, выстроились на выщербленном асфальте штук пять траурно-тёмных машин несомненно иностранного происхождения.

Сердце ёкнуло, Колодников остановился. Затем приблизился медленно к проёму – и остолбенел.

В арке колебалось пламя свечей и приглушённо звучал Шопен. Очерченный мелом контур лежащего тела был выложен дорогими цветами. Розами в основном и орхидеями. В нише мигал огоньками плеер, теплились свечи. Под облупившимся сводом арки неподвижно сидели на корточках несколько человек в строгих чёрных костюмах. Здесь же на асфальте стояла, как на цыпочках, бутылка изысканной формы и мерцала пара узких рюмок. На глазах Алексея в скорбном молчании один из сидящих поднялся, налил себе полрюмки и, выпив, вновь мрачно присел на корточки.

От правого ближнего угла арки беззвучно отломилась глыбастая тень и качнулась к Колодникову.

– Куда? – недружелюбно спросили его.

Масляный отсвет пробежал по складкам кожаной куртки и по выбритой до глянца одутловатой щеке.

– Домой… – растерянно сказал Алексей.

– Обойди… – равнодушно прозвучало в ответ, и мордоворот вновь ушёл в стену.

На этот раз упрямиться Колодников не стал. Не стал он и прикидываться, будто не знает, что арка, соединяющая двор с проспектом, уже раскрыта. Во-первых, время – тёмное, братва – сердитая, а во-вторых, кто бы сейчас оценил его геройство? Позабились все, должно быть, по квартирам, нос боятся высунуть… А уж милиция, наверное, этот дом теперь за квартал обходит…

Один из сидящих в арке медленно повернул голову:

– Стой… Иди сюда…

«Ну вот… – просквозила обречённая, беспомощная мысль. – Нарвался… Так тебе и надо, придурок…»

Жертвенно ослабев, Колодников приблизился к выложенному цветами меловому очерку и застыл – весь внимание и трепет.

– Выпей… – угрюмо велел подозвавший, не глядя на Алексея. – Помяни…

Шевельнул желваками, плеснул в рюмку и, так же не глядя, сунул её Колодникову. Господи, да мальчишка же совсем, чуть старше Димки…

– Спят… – с болью молвил подозвавший. – Ноготка его не стоят, а спят… Такой человек ушёл…

Скрипнул зубами – и умолк. Алексей левой рукой (в правой была рюмка) стянул с головы лыжную шапочку, чудом не прихватив очки.

– Царствие тебе небесное, – сдавленно обратился он к меловому контуру, причём настолько прочувствованно, что на глаза и впрямь чуть было не навернулись слёзы. Выпил, не ощутив вкуса, бережно поставил рюмку рядом с бутылкой и, отступив на шаг, широко, истово перекрестился. Тихие аккорды Шопена расходились волнами по гулкой ночной арке.

«Досчитаю до трёх… – с замиранием мыслил Алексей. – И тихонечко, тихонечко отсюда… приставными шажками… Лишь бы отпустили…»

– Здесь живёшь?

– Здесь…

– Знал его?

– Ну, как?.. Встречались… здоровались… – неуверенно приврал Алексей.

– А работаешь кем? – с проблеском интереса спросил тот, что предложил выпить.

– Да я… с компьютерами…

Спросивший горестно покивал.

– Не поймёшь… – изронил он с сожалением. – Иди… Нет, не там… Там иди…

Там, не там – какая разница?.. Вновь оказавшийся в переулке Колодников опомнился, лишь удалившись от арки шагов на двадцать. Вздувался и опадал желток светофора. Не решаясь оглянуться на кавалькаду иномарок, Алексей обогнул угол дома.

«И все незнакомые… – испуганно мыслил он. – Значит, сменяются: одни посидели, помянули – ушли… Потом – другие… Наверняка ведь поклялись: пока не отомстят – так и будут сидеть в арке… Потому и ворота разварили… Господи, неужели и Димка через пару лет станет таким же?..»

Сердце болезненно сжалось, но лишь на секунду. Неприятная мысль извернулась, похорошела и показалась вдруг весьма соблазнительной. Допустим, стал Димка крутым… И вот идёт это Колодников через арку, а там сидят… Ну, в общем, те же самые и сидят… Поминают Полтину… Дальше всё – как было. «Здесь живёшь?» – «Здесь…» – «А фамилия твоя как?» – «Колодников…» Пауза. Крепкие стриженые головы медленно начинают поворачиваться. «А Димка тебе – кто?..» Нет, не Димка… Как-нибудь там – Диман… Да, Диман… «А Диман тебе – кто?..» – «Сын…» И все поспешно встают…

Но тут сбитые с резкости зрачки Алексея вмиг подобрались, и он остановился, облившись потом. В каких-нибудь двух шагах перед ним прорисовалось в полумраке железное кружево полураспахнутых ворот. Оказывается, их разварили не в одной арке, а во всех четырёх. И створки даже снимать не стали – просто разъяли по стыку и приотворили наружу… Надо же, чуть очками не вписался!..

Хм… Идти до проспекта или же свернуть прямо сейчас? Если до проспекта, то можно будет проскользнуть вдоль стеночки, подальше от поминающих. А если прямо сейчас, то придётся пересекать двор у них на виду… Колодников с сомнением вгляделся в густой полумрак арки.

Асфальтированное дно каменной норы, ставшей сквозной лишь сегодня, было устелено слежавшимся влажным слоем мусора, в котором за день уже успели протоптать тропинку. Тянуло гнилью. Ладно, рискнём…

Пройдя мусорной стёжкой, Алексей заметил, что со стороны проспекта во двор скользнула серая тень. Ещё один припоздавший. И направляется прямиком к третьему подъезду. Да уж не Димка ли это? Колодников всмотрелся. Ну точно, Димка… Его спинища… Что ж, умён. В старую арку даже и не сунулся… Вот тебе и крутой!

Окликнуть сына Алексей по известным причинам не решился. Ускорить шаг – тоже. Когда он – по возможности бесшумно – достиг середины двора, Димка (Всё верно – Димка!) взбежал на крылечко и пропал за дверью. Слева скорбно вздыхал Шопен. Поравнявшись с аркой, Колодников вновь уловил краем глаза желтизну свечей. Краем глаза – и только. Головы в сторону зловещей тризны он повернуть не дерзнул, а коситься украдкой счёл унизительным.

А когда уже подходил к крыльцу, сзади сквозь траурную тихую музыку послышался тоже негромкий, но вполне явственный шум. То ли захрипел кто-то, то ли зарыдал. Что-то разбилось, что-то звякнуло…

Алексей вздрогнул и обернулся. Из чёрного зева арки выкатилась длинная бутылка изысканной формы. В масляном отсвете жирно блеснула обильная золотым тиснением этикетка.

Ну что за сволочи! Нет чтобы как люди: допить и тихо поставить у стеночки!.. Зла не хватает! Взять бы пулемёт – и прицельно, короткими очередями каждого… Или как тех чекистов… Врубить ревун, подогнать фургон – и выводить по одному!.. Рылом в стену – и из маузера в затылок!.. Алексей Колодников почувствовал зуд в указательном пальце правой руки и, стиснув зубы, круто повернулся к крыльцу…