Текст книги "Наследство Ньютона"

Евгений Минаев
Наследство Ньютона

Часть I. Torgovetz mozgami

«Хочешь познать будущее, проясни прошлое»

Из книги перемен. Китай.

Пролог[1]1
  Все изложенное в книге вымысел автора, кроме рукописи «Алхимик» Исаака Ньютона. Возможны случайные совпадения.


[Закрыть]

Распростертое в неестественной позе тело в темном, длинном плаще, с вывернутыми и широко раскинутыми в стороны руками, лежит лицом вниз посреди мостовой, образуя форму креста. Голова разбита, и под лучами заходящего солнца на гладкой брусчатке, вперемежку с лужами крови, что-то поблескивает, словно серый кисель. Может, это куски мозга? Грузовик, только что сбивший человека, удаляется на большой скорости по улице, пока не скрывается за поворотом. При ударе взлетевший выше уровня уличного фонаря толстый портфель раскрылся и из него, словно снежные хлопья, плавно, во все стороны, как в замедленной съемке, вываливаются денежные купюры. Постепенно на мостовой вокруг лежащего тела образуется обрамление. Кажется, что это всего лишь сновидение. Но сна нет. Вновь и вновь на белой стене номера парижской гостиницы средней руки, словно на экране, разыгрывается трагедия. Видение не исчезает и продолжает быть таким же рельефным вплоть до мельчайших подробностей даже тогда, когда ненадолго закрываются глаза, чтобы прервать преследующую картину. С удивительным упрямством кадры прокручиваются снова и снова, повторяясь от начала до конца. Хочется закричать, предупредить незнакомца, неосторожно пересекающего тихую парижскую улицу в одном из старых районов города. Однако картина повторяется, и из-за поворота вновь стремительно выскакивает автомобиль и через мгновенье исчезает в темноте ночи, оставляя лежащую вниз лицом фигуру с разбитой головой и неестественно раскинутыми в стороны руками.

Словно в немом кино, происходит беззвучная сцена убийства неизвестного человека. Впрочем, так ли уж неизвестного? Ровно два месяца назад по Интернету к Андрею Корневу пришло странное предложение, и им был куплен контракт новой жизни. И дернул его лукавый пойти по указанному адресу. За окном ночной Париж. И все-таки, с чего все началось?

Глава 1. Корнев принимает решение

На столе свалка бумаг вперемежку с цветными макетами страниц будущего номера журнала. От бумаги исходит хорошо знакомый редакционным сотрудникам специфический типографский запах. Манящая притягательность свежеотпечатанных листов, терпеливо ожидающих прикосновения рук. Только что, Андрей Корнев, главный редактор глянцевого журнала с кратким названием «Мы» поставил подпись на заявлении о собственном увольнении. Взгляд останавливается на подписи, которая похожа бабочку, залетевшую случайно в открытое окно, так и застывшую на листе.

«Это, пожалуй, все, что я могу сделать». – Не без грустной иронии подумал Андрей. На стенах древнего храма в Дельфах начертано «Познай себя». Пожалуй, сейчас наступает хороший момент. Еще там было – «Ничего сверх меры». Что ж, здравая мысль. Пришло время принимать решение. Подняв голову, Андрей посмотрел на развешанные по стенам цветные и черно-белые фотографии. На них счастливо улыбались его друзья, коллеги и просто хорошие люди.

«Все выбросится». – В голове грустные размышления о временности всякого благополучия. – «Оставлять фото здесь нет никакого смысла. Вот, вместе со знаменитым писателем, залетевшим в нашу страну по случаю публикации его нового романа. Взять интервью было делом профессиональной чести. Разговор получился долгим. Многое не вошло в опубликованный материал, сохранившись лишь в архивных файлах. Когда-нибудь я к этому вернусь. Вот только когда?»

Андрей глубоко вздохнул и посмотрел на фото. Счастливое было время. Пожалуй, надо бы взять с собой. Но не всё, конечно. За спиной со стены в затылок пристально смотрит президент их журнала с лживой, застывшей гримасой, изображавшей, что угодно, но только не улыбку. Бесцветные глаза внимательно следят сквозь толстые стекла роговых очков. Голова слегка наклонена вниз. Знакомая манера облеченных властью, тех, кому положено получать всю информацию, в том числе, о вашей личной жизни, заглядывая через плечо, читать чужие письма, даже те, которые еще не написаны и не отправлены. Впрочем, сегодня все это уже не должно волновать. Андрей Корнев вышел из-под контроля, вышел из игры. Из их игры.

Вчерашний разговор оставил тягостный осадок, который не развеяла даже початая бутылка «Столичной». Надо было снять напряжение. Телефон сразу замолчал. Ну, и хорошо. Значит, новость уже разлетелась по коридорам и курительным комнатам редакции. После беседы с президентом, приняв единственно правильное решение, Андрей отправился домой и в одиночестве дожал поллитровку. Собственно, ничего другого не оставалось, как подать заявление об уходе. «Столичная» лишь помогла утвердиться в решении.

– «Обожаю качественную белую бумагу». – Глядя на чистый лист бумаги Корнев испытывал разные чувства. Заявление написано именно на таком листе. Четыре года назад, с его приходом в редакцию журнал приобрел совершенно иной вид. Оставаясь глянцевым, развлекательным, по сути он стал совершенно иным, гламурная оболочка соединилась с раскованной, смелой подачей материалов, интеллектуальной свободой. Тезис: «не все блондинки дуры» оказался справедлив. Журнал расширил аудиторию, что не могло не нравиться учредителям. До определенного момента такое положение всех устраивало. Но после вчерашнего разговора с вольнодумством было покончено.

– Ваша задача успокаивать общественное мнение, а не будоражить его сомнительными статьями.

Почти бесцветные глаза президента смотрели совершенно бесстрастно, не давая понять его собственное отношение к тому, о чем он говорил.

Глядя на застывшее лицо президента, в голове Корнева неожиданно пронеслось: «Он давно умер. Ноль эмоций. Сохранилась лишь внешняя оболочка тела. Может быть, он вечен?» Умение отказываться от своих взглядов давно вошло в привычку этого человека, когда-то подававшего большие надежды. Когда-то он был почти мифом для начинающих журналистов. Что ж, в конечном счете, он достиг карьерных высот. Гуттаперчевая гибкость позволила ему подняться на самый верхний уровень менеджмента журнала, стать одним из его владельцев.

– «Вот эти фото обязательно унесу с собой. – Рассуждая с самим собой, принимает решение Андрей. – И вообще, ничего катастрофического не случилось. Сегодня вечером пойду в Большой зал консерватории. Николь рассказывать не буду. Её вообще не стоит посвящать в свои проблемы».

Классическая музыка мало интересовала Корнева, но сегодня на сцене будет играть в составе оркестра его Николь. Этого было достаточно, чтобы «загрузить» себя на весь вечер.

Прежде чем отдать заявление, правильно собрать единомышленников. Пригласить надо только ближайших, с кем создавал новый облик журнала. Они должны быть информированы из «первоисточника». Дальше пусть сами определяют свою судьбу. Именно в тот момент, когда Андрей потянулся, чтобы нажать на кнопку связи с секретаршей, экран компьютера судорожно замигал, и на нем возникло новое сообщение.

«Наверно, очередной спам». – Подумал Корнев. Спамы постоянно, как летние мухи, висят на входе в компьютер. Многие из них наверняка содержат зловредные вирусы и довольно опасны. Адресат отправителя незнаком. Без всяких на то оснований, машинально нажата клавиша «Enter». Если это вирус, потом разберутся. В конце концов, здесь больше не работать. Нажав клавишу «ввод», Андрей в следующее мгновение испытывает чувство сожаления. Ну, зачем? Мелко насолить, но кому? Создать неприятности своим, пусть уже и бывшим, коллегам? Это зря. Однако материал стремительно «скачивается» на базовый компьютер редакции. В который уже раз ему предлагается встреча. Адрес отправителя каждый раз меняется, но содержание e-mail неизменно. Кто-то явно пытается наладить контакт столь необычным способом. В сообщении говорится, что за договорную плату предлагается на несколько порядков повысить его интеллектуальный уровень, его IQ. О современных возможностях влияния на работу мозга он где-то читал. Впрочем, конкретно где? Сейчас все это не имеет никакого значения. Его внимание привлек стиль написания текста. Готическая вязь букв изящно смотрится на экране компьютера, словно воскресшее оглавление средневекового манускрипта. В университете он активно изучал английскую стилистику елизаветинской эпохи, и такая манера написания сообщения, видимо, по мнению автора послания, должна была вызвать в нем интерес. Вероятно, кто-то знает его биографию и всерьез интересуется персоной Корнева. Не без колебаний набран короткий ответ о согласии на встречу. По прошествии времени, он так и не смог ответить себе на вопрос: что подтолкнуло его в тот момент нажать клавишу «ввод»? Простое любопытство или ситуация, связанная с уходом из журнала? Ответ принят. Предложение о месте встречи следует незамедлительно. Время и день согласованы. Наконец, Андрей расслабляется. Осталось нажать на кнопку вызова секретаря, чтобы отдать свое заявление в производство.

Глава 2. Встреча Корнева и Конклиффа

– Вы не ошиблись адресом? – На Корнева в упор смотрит старик, многое переживший за долгую жизнь. Лицо «сколоченное» из сплошных морщин, на котором застыла странная гримаса. На старике плотный, грязноватой расцветки плащ, скрывающий фигуру от пола до шеи, с которой, словно удав, свисает толстый шарф. На голове глубоко надвинутая на лоб широкополая шляпа. В своем наряде старик выглядит крайне несуразно и похож на сморщенный, прошлогодний гриб, при наступлении на который, не останется ничего, кроме трухлявого дымка. Из-под густых седых бровей выглядывают довольно живые, когда-то голубые, а теперь, как у всех стариков, тусклые глаза.

С ним Андрей, никогда не встречался и точно не был знаком.

– Я Вас спрашиваю, молодой человек?

Корневу ничего не остается, как ответить старику и назвать интересующий адрес. Этот район Андрей недолюбливал, посещая лишь в крайних случаях. Северо-восточная промышленная зона столицы. Данный микрорайон напоминал гигантский, заброшенный блошиный рынок, где вместо всякого старья было множество, в большинстве своем уже неработающих фабричных зданий, мелких мастерских с полупустыми складами и базами. Унылый вид района несколько разбавлял современный корпус недавно выстроенного, по всей вероятности, научного заведения, о профиле которого не было никаких указаний, или вывески. Рядом с ним располагались старой постройки жилые кирпичные дома из прошлого и даже позапрошлого столетия. Словно беспорядочно свалившиеся с проезжавшего грузовика кирпичные блоки, они застряли между заводскими корпусами в переплетенье давно не убиравшихся улиц. Выглядело все заброшенным, если не сказать, жалким. Жил ли в этих домах кто-нибудь сегодня, было не понятно. Один из таких домов Андрей и искал. Старик плохо слышал, пришлось повторить точный адрес.

– Да-да, молодой человек. Можете не кричать. Я все хорошо слышу. – Он с любопытством смотрел на Корнева. – Просто хотел убедиться, что Вы не ошиблись и точно знаете нужный Вам адрес. – После этого старик поднял левую руку и нервно потеребил свою коротко стриженую седую бородку. Правой рукой он крепко опирался на узловатую палку для ходьбы. В его произношении слышался небольшой, практически неуловимый акцент. Еще раз, смерив Корнева взглядом с головы до ног, он добавил. – Наверно, вы попали по адресу. Наверно…

Неожиданно он почти беззвучно засмеялся, указывая на свой посох.

– Видите ли, здесь нередко встречаются стаи собак. В этом районе жить вообще небезопасно. – После этих слов он опять издал звуки, которые были его смехом. – Впрочем, принципы, заложенные в инстинктах нашего поведения одинаковы у всех живых существ. Человек живет по тем же законам, что и стаи животных. Так, что бояться уличных собак надо не больше, чем людей.

И он снова рассмеялся своим скрипучим, почти беззвучным смехом. Болтовня его начинала Корневу надоедать. Двигатель автомобиля продолжал тихо урчать. Минуту назад, из-за того, что названия улиц и номера домов были покрыты толстым слоем сажи, ему пришлось вылезти из машины и вплотную подойти к табличке на стене дома, что не доставило никакого удовольствия.

– Разделяю ваши чувства. Воздух здесь отвратительный. Жить здесь не посоветую никому. – Серьезным тоном сказал старик и представился. – Марлин Конклифф, или просто Марлин. Как я понимаю, Вы ищите именно меня.

В его произношении имя Марлин звучит почти как Мэрлин. Но не волшебник же он?[2]2
  Мэрлин – волшебник из английских сказок.


[Закрыть] Да и были ли это его настоящие имя и фамилия? Впрочем, это не важно, какая разница? Произнося Ма’рлин, старик делал акцент на первый слог. «Если он знаменитая рыба, описанная Хэмом, в книге „Старик и море“, то это очень странно». – Не без иронии решил Андрей, вспомнив, что океанского гиганта называли таким же именем, но, кажется, с акцентом на втором слоге. Широко распахнув двери подъезда дома, старик жестом пригласил следовать за ним, после чего энергично зашагал вперед по лестнице, ведущей вверх, как оказалось, на третий этаж. Андрею ничего не оставалось, как выключить двигатель, и, не забыв о сигнализации автомобиля, двинуться за ним. Внутри подъезд дома представлял собой, как и снаружи, заброшенное и неуютное место с обшарпанными стенами, на которых красовались множественные надписи разного содержания, хотя ступеньки лестницы были достаточно чисты. Чем выше они поднимались, тем сильнее у Корнева портилось настроение. В голову лезли самые дурные мысли. Особенно не приятен был характерный для старых построек запах, которым пропитался весь дом от подвала до крыши за долгое время своего существования. Довольно быстро они достигли третьего этажа. Андрей обратил внимание, что его провожатый нисколько не задохнулся от подъема, а наоборот, не проявляя усталости, энергично двигался вверх по довольно крутой лестнице без особого напряжения. Подойдя к огромной двери из темно-коричневого дерева, старик достал из кармана своего грязно-серого плаща, такой же несоразмерный, как и дверь, желтого цвета ключ, по-видимому, сделанный из сплава с добавлением меди, и что-то бормоча себе под нос, отворил ее, пригласив Андрея, наконец, войти внутрь помещения. То, что он увидел, принять можно было за что угодно, только не за жилье. Скорее это была лаборатория алхимика с неопределенными целями. На деревянных столах стояло множество средневекового вида колб, какие-то пробирки со змеевиками, в глиняных и медных ёмкостях виднелись аккуратно рассортированные порошки, которые явно не были предназначены для употребления в пищу. Значительная часть помещений заполнена современнейшим электронным оборудованием, что наводило на мысль о сомнительности занятий хозяина квартиры. Невольно возникло подозрение, уж не занимается ли старик какой-нибудь противоправной деятельностью, например, промышленным шпионажем. Надо признать, что предмет встречи Андрея со стариком тоже, никак не укладывался ни в какое законодательство.

Пройдя через анфиладу комнат, они, наконец, добрались до кабинета со старым, кирпичной кладки камином, где и расположились для обсуждения условий контракта. Последнее помещение необычайно контрастировало со всем тем, что было на улице и внутри дома. Похожая скорее на зал, комната имела огромные окна, выходящие прямо на противоположное, единственно современное в районе здание, поблескивающее темными, матовыми стеклами. Комната, вернее кабинет, был обставлен мягкой кожаной мебелью, состоящей из шкафов и стульев с высокими спинками, и креслами с массивными подлокотниками. Старик уселся в большое удобное кресло из красной кожи. Примерно в такое же кресло было предложено сесть и Андрею. Посреди комнаты стоял длинный дубовый стол, на котором беспорядочно лежали, изрядно потрепанные старинные манускрипты, видимо, по случаю, приобретенные хозяином квартиры в букинистических магазинах. На полу комнаты толстый ковер с расплывчатым рисунком, в котором утопали звуки не только от движений, но, впрочем, и от слов, почему и приходилось напрягать слух, дабы улавливать то, что говорил человек, назвавший себя Марлин Конклифф. Некоторые из книг на столе были раскрыты. Готических стиль на страницах манускриптов напомнил буквы из сообщения на экране редакционного компьютера.

– Еще, трибун Древнего Рима Публий Сервилий утверждал, что если двое делают одно и тоже, то результат не всегда получает один и тот же. – И старик практически беззвучно рассмеялся. – Люблю читать древних мыслителей. Они всегда дают пищу для размышлений.

– Однако Конфуций говорил, что размышление без знаний опасно. – Процитировал Андрей китайского мудреца.

– Согласен, но и учение без размышлений вредно. – Марлин бросил в сторону Корнева стремительный взгляд.

Оба замолчали.

– Вот, вот! Вы правы. – Снова продолжил старик. – Мысль, этого восточного провидца, абсолютно верна. Он любил учить, но главное, чему он учил – это размышлять. Обучение приносило ему средства к существованию, в размышлении он находил удовольствие. Однако, догадываюсь, Вам не терпится перейти к делу, если его можно так обозначить.

Андрею не слишком были приятны, как его вид, так и манера произнесения слов. Мысль, о том, не аферист ли этот неприятный старикан? – нисколько не казалась странной. Повод для появления здесь Корнева давал к этому существенные основания.

– Вам, молодой человек, впредь я буду Вас только так называть, больше мне знать о Вас ничего и не следует, должно быть интересно, что за услугу я могу предложить за достаточно крупное вознаграждение?

В ответ Андрей только пробормотал, что это действительно так.

– Как Вы, наверное, догадываетесь, ко мне обращаются люди, попавшие в экстремальные, или катастрофические, жизненные обстоятельства. Желание кардинально изменить линию своей жизни, в таких случаях вполне понятно и оправдано. Но, также понятно, – Здесь он сделал, как хороший актер паузу. – что, прежде чем расстаться со своими денежными накоплениями, Вы имеете желание знать природу моей услуги. Это естественно. Я продаю, Вы покупаете.

Он снова обозначил на лице то, что называют улыбкой, за тем последовали почти неслышные звуки его смеха. Чем дольше Корнев находился в компании этого человека, тем сильнее его мучила мысль, что он попал сюда совершенно случайно, и что вообще ему не следовало сюда приходить. Впрочем, было еще не поздно подняться и с извинениями удалиться восвояси.

– Не спешите, молодой человек. Сейчас я постараюсь развеять все ваши сомнения. – Старик всем своим видом напоминал старую, всю в складках, земляную жабу. – Поймите, история знала множество примеров, когда современники отказывались признавать научные открытия своего времени. Но в том то и дело, я абсолютно в этом убежден, что брошенное когда-то на благодатную почву зерно обязательно прорастает и дает всходы, пусть даже в совершенно неожиданной форме, чему есть логическое обоснование.

Марлин пристально посмотрел на Корнева и затем, закрыв глаза и откинув голову, замер, словно что-то вспоминая, или неслышно молясь какому-то своему богу. Впрочем, какому богу он мог молиться, было непонятно, как и то, чем он торговал, не входило ни каким боком, ни в одну из религий мира. Постепенно Андрей успокоился, решив до конца выслушать тирады старика. Его даже стала немного забавлять вся ситуация.

– Расскажу презабавную цепь случайностей, чтобы помочь Вам настроиться на одну со мной волну. – Старик вдруг преобразился, и, вращая глазами, стал больше походить на земляную жабу, которая, вот-вот, готова прыгнуть на зазевавшуюся муху. Если этой мухой был Андрей, то от этой мысли ему только стало смешно и не более. Но старик продолжил с видом опытного лектора.

– Известно, что всякая кажущаяся случайность всегда представляет собой звено в строго запрограммированной последовательности таких же случайностей. Однако познать данную закономерность представляется подчас крайне трудно. Для этого необходимо как минимум присутствие у человека такого качества, вернее его интеллекта, что значит, ума, как воображение. Вы могли не знать, или не помнить, что во время французского вторжения в Швейцарию в 1798 году у озера Люцерн житель сельской местности с итальянской фамилией Генрих Песталоцци наткнулся на группу осиротевших детей и проявил к ним христианскую добродетель. Он взял их к себе, говоря по-современному, на свой семейный бюджет. Через три года Песталоцци выпустил в свете свой знаменитый труд «Как Гертруда учит своих детей». В 1802 году неподалеку от местечка, где жил великий педагог, а именно в городке под названием Аарау открылась школа, проповедовавшая его принципы обучения. Почти через сто лет после этого события, в лето 1895 года после провала на вступительных экзаменах в Цюрихе в эту школу был принят шестнадцатилетний Альберт Эйнштейн, пробывший там всего один год. Заметьте – всего один год! – Здесь старик сделал паузу, как бы что-то припоминая, а затем снова продолжил. – При вручении Нобелевской премии, притом, прошу учесть, в рекордно короткой речи, всего в 14 строк, Эйнштейн упомянул о школе в Аарау. Об этом можно прочитать в любом толковом справочнике. Казалось бы, простая цепь случайностей. Но никто не задумался, что данная последовательность событий была не случайной, а явилась закономерным проявлением логики развития человеческой цивилизации.

Старик неожиданно засмеялся, довольный своей мыслью.

– Ценность толковых справочников, конечно, вне сомнений, но особенно следует ценить бестолковые справочники, которые заставляют не только возмущаться, но, в первую очередь, искать в нелогично выстроенных событиях логическую последовательность.

Марлина явно увлекали его собственные рассуждения. Незаметно для себя, Андрей вовсе перестал тревожиться о своей машине, которая осталась без присмотра под домом, и слушал с большим интересом. Старик уже не казался похожим на земляную жабу, в глазах Марлина засветился огонек страсти охотника ко всяким теоретическим построениям ума.

– Вот, видите, – Конклифф почти расплылся в улыбке довольный собой, и готовый опять похихикать, хотя понятно, что ничего смешного пока он не говорил. – Я провел единую линию между совершенно разными событиями, но которые можно объединить в целое, если представить, что главным здесь было нечто харизматичное, отлично запрограммированное, соединившее судьбы различных людей. Слава Богу, сегодня говоря слова «программное мышление», ни у кого не возникает вопроса, а что это такое? Однако дальше дело не идет. Что Вы будете чай, кофе, коньяк, вино или просто воду?

Неожиданность его предложения смутила Андрея, и он в замешательстве готов был отказаться от всего. Но хозяин этого странного помещения нажал в подлокотнике своего кресла какую-то кнопку и на противоположной стене замигали лампочки, после чего в стене открылось, что-то вроде широкого раздаточного окна, практикуемого в общественных местах. В проеме окна на движущемся круге стояли различные бутылки, с хорошо знакомыми этикетками, плюс напитки, которых Андрей не знал, соки тропических широт и просто чашки для чая или кофе. В наглухо закрытых термосах, вероятно, также хранились, видимо, полезные жидкости, или просто кристально чистая вода.

– У меня только одного кофе более 100 сортов, не говоря уже о чае, сколько сортов, которого я даже точно не упомню. Что-то около тысячи, если не больше. Точно и не упомню. – Повторил он, и на какое-то время замолчал, как бы припоминая что-то важное. Потом, встрепенувшись, продолжил. – Есть особенные сорта, например, знаменный кофе «Голубая гора», или привезенный мне чай из высокогорных районов Китая, где каждый лепесток стоит…

Неожиданно он снова замолк, и, видимо, чтобы не выглядеть бахвалом, поспешно завершил свой рекламный спич.

– Впрочем, цена, которую надо платить за удовольствие, для человека никогда не имела значения. Так было во все времена. Мне, молодой человек, можете поверить. – И он опять изобразил свою довольно мерзкую улыбку.

Андрей попытался подняться, чтобы выбрать себе напиток, но Марлин остановил его жестом руки. Как оказалось, в доме они были не одни. Из открывшейся боковой двери, в комнату вошел чернокожий парень с блестящими белками огромных на выкате глаз. Ловко толкая перед собой два небольших столика на колесах, подкатил их к раздаточному окну. Впоследствии, Андрей узнал, что звали его Крис Брю. Немного поколебавшись, Андрей предпочел брют, сухое французское шампанское. Впрочем, во Франции, кажется, иного шампанского не бывает. Получив фужер с искрящимся напитком, Корнев попросил себе чашечку кофе по старому итальянскому рецепту ристретто с подогретым молоком. Старик одобрительно кивнул головой, для же себя попросил экзотический напиток, названия которого Андрей так и не разобрал. Темнокожий парень хорошо знал привычки своего хозяина и сразу без напоминаний подал ему именно то, что тот хотел. Когда перед каждым на столик были поставлены напитки, в комнате установилась тишина. Примерно минуты две они сидели молча. Марлин, казалось, ушел весь в себя, иногда поводя глазами на большие окна совершенно отсутствующим взглядом.

– Вы верите в приметы? – Неожиданно резко спросил он.

– Ну, бывает, конечно. – Неуверенно ответил Андрей.

– Вот-вот, это хорошо, тогда Вы быстрее все поймете. Дело в том, что приметы есть не просто случайные совпадения. Нет. Скорее это проявления вероятностной природы той самой программы, заложенной нам…

Старик неожиданно замолчал. Было видно, что ему не хотелось заканчивать свою мысль.

– Думаю, сейчас это не столь важно, кем и почему в нас заложена определенная событийная программа. Важно другое, что приметы есть пусть совсем едва уловимые, но подтверждение, или проявление существования линии судьбы. Называйте это, как хотите. Только глухой и слепой не может понять, что все уже давно написано. – Старик произнес несколько возмущенно, как бы негодуя на недомыслие людей, и снова сделав паузу, тихо добавил. – Или запрограммировано. Вот, здесь и лежит ключ к разгадке тайны. А Вы мне говорите случайность!

Марлин замолчал. По всей вероятности, мысленно полемизируя, Конклифф внутренне продолжал начатый, неизвестно с кем и когда, давнишний свой спор. Какое-то время они вновь сидели молча.

– Какой тайны, Вы ее отгадали? – В конце концов, не удержавшись, тихо спросил Андрей.

– И да, и нет. – Спокойно ответил старик. – Я не Бог и не оракул, а лишь человек, заглянувший в тайну вещей, но только на столько, насколько было мне позволено.

Время шло и Корневу начинал надоедать весь этот спектакль. Он пришел сюда с вполне конкретной целью, а именно получить новое средство, или что-то подобное для повышения своих интеллектуальных возможностей. По крайней мере, именно это было обещано посредником, который нашел его через сеть Интернета. Поэтому, не оскорбляя своего собеседника, он попытался перевести встречу в деловое русло.

– Крайне интересно все, что вы говорите, но…

– Никаких, но! – Перебил Марлин едва начавшуюся фразу. – Вы слишком легко хотите получить то, о чем, если бы они знали, мечтали сотни миллионов людей. И потом, молодой человек, все, что я Вам сейчас излагаю, не экскурс в историю, или пустая болтовня старого маразматика. Нет, молодой человек! – Старик резко наклонился вперед и сказал слова, которые откровенно напрягли Андрея. – Нет и еще раз нет. Вы должны хорошо понять и разобраться во всем, это мой профессиональный долг перед Вами, так как назад обратной дороги для Вас уже не будет. Конечно, при соблюдении двух условиях. Во-первых, если Вы внесете необходимую по контракту сумму, и притом, сегодня же, в качестве залога, и второе, все должно остаться в тайне между Вами и мной. Или примите другое решение, и сейчас же уйдете, прекратив со мной всякие отношения. Воля Ваша, но знайте, больше такого шанса у Вас не будет.

Корнев удивленно смотрел на этого старикашку, который пытался, по-видимому, шантажировать. «Что он думает о себе? Что я и вправду, поверю в галиматью о программе, лежащей в основе жизни всякого человека. – В голове у Андрея крутились разные вопросы. – Конечно, судьба у человека, несомненно, есть, но только по прошествии времени, так сказать, по результату всей жизни. И потом, какие гарантии у него могут быть? Влиять на свою судьбу с помощью каких-то там пилюль, таблеток или еще чего другого? Полный вздор!»

Вместе с тем, в словах Марлина чувствовалась уверенность в своей правоте. Более того, он явно что-то знал, но пока не говорил.

Корнев действительно был в каком-то смысле в критической ситуации. Хорошее образование, связи и личный опыт, все это давало определенные надежды на будущее, и прочно держали его на плаву. Жизнь текла, как по хорошо укатанной колее, и будущее, казалось, как на ладони. Увольнение из журнала компании пусть и досадное, но вполне допустимое событие. Важнее было другое. В последнее время у него появилась некая психологическая усталость, внутреннее постоянно испытываемое чувство дискомфорта. Протест, внутри себя самого, против обыденности, главное, предсказуемости, наконец, жизни, в какой-то степени, вылился в конфликт с учредителями журнала. Что-то должно измениться в жизни, и момент для эксперимента был самым, что ни что ни есть подходящим. Кстати, деньги на предлагаемое средство у Корнева имелись. Старик продолжал в упор смотреть на Андрея. Ладно, решил Корнев, я имею право рискнуть.

Андрей был холост. Ни перед кем ни каких особых обязательств. В голове сразу же возникла мысль о Николь. «Ну, в конце концов, чем я рискую? Да это её впрямую никак не касается».

– Согласен. – Был его короткий ответ.

– Ну, и отлично. – Марлин удовлетворенно откинулся на спинку кресла. – Я так и думал, вернее, так и знал. Тогда, продолжим.

И он продолжил растолковывать свою теорию о тайнах жизни.

– Во всех случаях, надо помнить, все, что суждено, то сбудется. Не сбудется только то, что не имеет никакого отношения к заложенной в Вас программе Вашей судьбы. Но разгадать, предвидеть события не только возможно, но даже и нужно. В конце концов, люди не случайно ходят ко всяким чревовещателям, гадалкам, и другим колдунам, многие из которых отъявленные мошенники. Ваше ко мне недоверие вполне оправдано. Я вас не осуждаю, было бы странно, если бы Ваши чувства складывались иначе. Сейчас я добиваюсь от Вас вполне осознанного шага на реализацию контракта.

– Хорошо, хорошо, – Поспешил Андрей успокоить Марлина. – Я буду доверять Вам и выслушаю до конца.

– Замечательно. – Кивнул он седой головой и продолжил свои рассуждения, как ни в чем не бывало. – Вы, конечно, читали Библию и, наверняка, помните историю первого израильского царя Саула и пророчествующей гадалки, которая предсказала ему плачевное будущее. Кстати, именно это послужило одной из причин его недоверия к своему преемнику, будущему царю Давиду. Как известно, все произошло точно в соответствии с пророчеством. Думаю, в те достопамятные времена изменить что-либо в своей судьбе царь Саул не мог, несмотря на свое могущество. Или другой знаменитый пример с видением, посетившим византийского царя Константина в битве за владычество над Римом. Именно после видения, явившемуся к нему перед великой победой, Константин решает начертать символ христианской веры на флагах, тем самым, положив конец жертвоприношениям и поклонениям сонму различных сомнительных языческих божеств. И в том и другом случае, явно в определенной, понятной для наших героев форме поступала информация, раскрывающая их будущее. Могли ли они что-либо предотвратить или изменить? Уверен, что нет. Они были обречены, один на поражение, другой на успех. И знаете почему?