Текст книги "Наследство Ньютона"

Глава 8. Москва. Андрей и Марго

Звонок был ранним. Женский голос пригласил Андрея на обследование в научный центр на той самой улице, где он встречался с Конклиффом. После принятия капсул Андрей не испытывал никаких неприятных ощущений. Самочувствие было обычным. Сотрудник центра, проверив документы, проводил его на встречу с высокой, стройной дамой, похожей на типичную с медным отливом рыжеволосую бретонку, с большими глазами, мерцающими то ли голубым, то ли зеленым цветом. Корневу подумалось, что она, наверняка, имеет отношение к Марлину, и его предположения впоследствии полностью подтвердились. Острый, немного выдвинутый вперед подбородок выдавал в ней волевой, сильный характер. Представившись, как Маргарет, она тут же поправилась и предложила называть себя просто мадам Марго. Затем они прошли по коридорам здания, буквально источающим стерильную чистоту. Сотрудников почти нигде не было видно. Изредка, в приоткрытых дверях аудиторий, можно было заметить одетых в белые халаты немногочисленных сотрудников, которые с сосредоточенными выражениями лиц колдовали над приборами. Помещения были буквально напичканы научной аппаратурой. В большом светлом зале самого верхнего этажа Корнева попросили раздеться и лечь на специальное ложе аппарата. Над ним зависли какие-то приборы, о назначении которых он мог только догадываться. Вся обстановка вызвала внутренний протест, но противиться Андрей не стал и безропотно улегся на предложенное ложе.

– Не волнуйтесь, с Вами ничего дурного не случится. – Голос у мадам Марго был слегка гортанный и с хрипотцой, как у всех курящих. В речи слышался знакомый акцент, из чего Андрей без труда определил, что это именно она приглашала его посетить Центр для обследования.

Над Корневым долго колдовали и все это время сотрудники хранили молчание. Андрею задавать вопросы тоже не хотелось. Разглядывая стены зала, он увидел в ряду других огромный портрет Марлина, висевший на простенке между витражными окнами. Конклифф на портрете выглядел значительно моложе и был одет в средневековую мантию. Мадам Марго покинув кабинет в начале исследований, явилась к окончанию процедуры. Позднее он узнал истинную причину желания этой женщина поближе с ним пообщаться. Сейчас же предложение выпить вместе с ней чашку кофе показалось ему неожиданным. Однако отказываться было неловко и ему пришлось согласиться.

– К сожалению, у меня не слишком много времени. – Промямлил Андрей, завязывая галстук и поправляя воротник рубашки. – Но, конечно, буду рад составить Вам компанию.

– О! Не волнуйтесь. – Она смотрела в упор своими огромными, как у кошки, или даже скорее пантеры, зелеными, хотя и с голубоватым оттенком глазами. – Мы просто проведем несколько минут в светской беседе. – И она весело рассмеялась гортанным смехом.

Пройдя опять через анфиладу коридоров здания, они оказались в кабинете хозяйки, где также были развешаны на стенах портреты, по всей вероятности, ученых прошлых столетий.

– Как я предполагаю, здесь портреты ученых мужей начиная со Средневековья? – Скорее из вежливости обратился Корнев к мадам Марго. – Должен признаться, что большинство из них мне вовсе не знакомы.

– Не удивительно. – Ответила хозяйка уютного кабинета, усаживаясь в кресло напротив Андрея около небольшого столика, где стоял роскошный букет из рододендронов, что для этого времени Андрею показалось неожиданным. Изящным движением, закурив сигарету, она ловко выпустила кольцо дыма, и, окинув гостя пристальным, немигающим взглядом, продолжила.

– Алхимики, эти истинные ученые, отличались энциклопедичностью. Что двигало ими? – Улыбка играла на ее губах. – Кстати, ваш знаменитый Ломоносов вообще был деревенским мальчиком, пришедшим в Москву из далекой российской глуши. Зачем? Самородок, так у вас говорят? Но что это объясняет? Ровным счетом ничего. Многие были самоучками, например, Джон Далтон, или Гей-Люссак. Они бескорыстно служили высшей истине. Настоящая наука никогда не была доходной лавкой. Как это не характерно сегодня! Неправда ли?

Произнеся эти слова, она как бы смахнула невидимую пылинку с ткани своего платья, под которым угадывалось сильное и красивое тело женщины неопределенного возраста. Глядя на нее, Андрей невольно задавал себе вопрос. – «Кто она? Сколько же ей лет?» – Но спрашивать, конечно, не стал. Ему показалось, она читает его мысли. По крайней мере следующая ее фраза была ответом на его вопросы.

– Я выгляжу значительно моложе, чем есть на самом деле. – Ее слова звучали несколько иронично. – Не удивляйтесь ничему, как и моему настоящему возрасту. Ведь, я сестра Марлина, правда, только по материнской линии. Но об этом как-нибудь после, в другой раз, когда мы с Вами ближе узнаем друг друга.

Сказав это, она неожиданно произнесла в невидимый микрофон на французском языке:

– Я просила кофе.

Дверь кабинета тотчас открылась и внесли кофе. Мужчина, подававший напиток, исчез также быстро, как и появился. Разговор ограничивался лишь её расспросами о его лично жизни. Андрею встреча становилась несколько обременительной.

– Расскажите мне о себе? У меня не так много русских в приятелях. Хотя, конечно, есть. Кто вы? Чем занимаетесь? Кто ваши друзья? – Марго осыпала его вопросами.

Корневу пришлось немного рассказать, что он уроженец города на Неве, но в настоящее время живет в столице. Профессия журналиста предполагает частые поездки, посещения разных городов и разных стран.

– Как мне все это понятно! В жизни нередко приходится проводить время не там, где хочется, и не с теми, кто дорог.

Говорить о Николь, конечно, Корнев ничего не стал.

На этом беседа была завершена.

Глава 9. Тайна Марлина Конклиффа

Спустя неделю, ранним утром раздался телефонный звонок. В трубке послышался все тот же знакомый, с небольшой хрипотцой, как у всех курящих, приятный женский голос.

– Доброе утро, мсье Корнев! Мистер Конклифф ожидает Вас сегодня к восьми тридцати часам на ужин. – Андрей легко узнал голос мадам Марго. – Убедительная просьба не опаздывать. Профессор будет благодарен Вам за Вашу точность. До свиданья.

Звонок опять был слишком ранним. Но поспать больше не пришлось. Следующий звонок был беспокойным, что указывало, что это международный.

– Алё! – Услышал Корнев с маленьким акцентом, хорошо знакомый голос. – Ты спишь? У нас уже далеко за полдень. Солнце светит по-весеннему, и, кажется, что зимы просто не будет. Вставай, соня!

Николь щебетала, как утренняя птичка, и для Андрея её голос звучал чудесной музыкой. Чувствовалось, что у Николь прекрасное настроение.

– Ника, у тебя появился японский акцент. – Отшутился Андрей. – Может быть, и новый поклонник? Если так, то позволь мне еще немного поспать.

– Только лентяи и бездельники спят таким сладким сном, как ты. Но мы не в Японии. Уже три дня, как в Южной Корее. Еще две недели и вернемся в твою холодную страну.

На этих словах разговор прервался. Пора вставать. Днем нужно зайти в банк, снять недостающую сумму по уговору с Марлином. Изменений в самочувствии нет. В голове Андрея постоянная мысль о возможно зря потраченных деньгах. «При встрече надо обязательно поговорить со стариком. – Выходя из дома, решил Корнев. – Все-таки, что же меня ожидает?»

Подъезжая к дому Конклиффа, он вновь никого не обнаружил на пустынных улицах. «Какое неприветливое место». – Уже выходя из машины подумал Корнев. Прежде чем угостить его ужином, Марлин долго рассматривал на большом экране снимки его головного мозга. Говорил, что процесс продвигается значительно быстрее, чем он рассчитывал.

– Вы, мой молодой друг, не должны пугаться никаких возможных перемен. – От полученных результатов старик явно ловил кураж. – Присутствие страха естественное состояние человека. Не зная будущего, человек живет гораздо спокойнее и увереннее. Когда же завеса приоткрывается, то он вполне закономерно старается поглубже засунуть туда свою голову. Но то, что начинает видеть, не всегда совпадает с его прогнозами. Более того, чаще всего будущее совершенно иное. И тогда он начинает паниковать, рождается состояние страха.

Постепенно они перешли к обеденному столу, их точно так же, как в прошлый раз обслуживал темнокожий парень, за весь вечер не проронивший ни единого слова.

– Страх, одно из наиболее глубоких и наиболее важных чувств, которым обладает человек. Именно осознанию страха он обязан своим лидирующим положением в этом прекрасном мире.

Старик подождал, пока темнокожий парень ловко наложит в тарелки изысканную закуску, о происхождении которой Андрей мог только догадываться. Наблюдая за ловкими действиями своего помощника, Марлин явно был доволен.

– Я надеюсь, что мои речи о пользе страха не испортят Вам аппетит? Многое из того, что Вам будет сегодня предложено, это давно забытые рецепты приготовления блюд.

Наконец, старик сделал продолжительную паузу, и Корнев успел положить в рот кусочек утиной печенки, вкус которой действительно был отменный. У Андрея сложилось впечатление, что старик давно не имел достойного компаньона для бесед, а тут, как нельзя кстати, он подвернулся ему под руку. Не успел Корнев закрыть рот и проглотить свой кусок, как старик продолжил.

– Только глупое существо не осознает преимущество чувства страха над всеми другими. Страха нет у насекомых, в значительной части его лишены многие рептилии, или нередко те же рыбы. Посмотрите на муравья. Разве он боится чего-нибудь? Конечно, нет. Да и зачем? У него нет будущего, у него есть только настоящее. Страх основан на представлении о будущем. Чем выше организация вида, тем явственнее проявляется чувство страха. Это аксиома. Но когда Вы даже знаете свое будущее, страх не исчезает, нет. Наоборот. Он начинает работать внутри Вас с еще большей силой. Всякая цивилизация, как вызов обстоятельствам, рождалась из страха погибнуть.

Тут Корнев не выдержал.

– Но есть же другие чувства, которые движут людьми, такие как любовь, стремление продолжить род, изменить условия существования. По-моему, страх угнетает, подавляет человека. Да и потом, думать о плохом непродуктивно. Не зря же люди убеждены, что мысли реализуются. Правильно думать о хорошем, и именно поэтому оно может, в конце концов, реализоваться.

– Так рассуждают полные дураки, или наивные простофили. Я не отношу Вас ни к первым, ни ко вторым. Впрочем, между ними особой разницы нет. Пресловутый закон Мерфи, что если что-то может произойти, то оно обязательно произойдет, довольно глуп и абсурден. Он не имеет ничего общего с жизнью. Мышиные рассуждения. Люди любят с умным видом повторять всякие глупости. Наоборот, если вы знаете, что может что-то случиться, то вы обязательно примите все меры, чтобы избежать опасность. Я откровенен с Вами именно потому, что Ваш мозг уже преодолел ряд запретных зон и скоро может по достоинству оценить свои новые возможности. У нас в голове слишком много всяких табу, в том числе и надуманных. Думать можно, о чем угодно. Но не в этом дело. Что побуждает человека работать, заставляет его совершенствоваться? Говоря о страхе, я не имею в виду ничего общего с его бытовым проявлением, например, как боязнь открытого или замкнутого пространств, или обжечь руку на огне. Другое дело, например, страх смерти, он сродни великому страху, рожденному на заре человечества вместе с возможностью мыслить.

– Вы имеет в виду апокалипсис? Или страх предстать на Вечном суде?

– И, да и нет. – Старик бросил хитрый взгляд.

– Но Вы поёте осанну страху, а не человеческому разуму.

– Разум без страха не имеет ни цены, ни смысла. Более того, он опасен для человека, так как делает его неразумным. Что такое есть разум, лишенный страха? У людей, заполнивших планету, в основе всего лежало и лежит чувство страха перед тайной своей природы. Благодаря ему сделаны самые великие открытия.

– Простите, но есть же просто стремление к познанию. Вы считаете, что Исаак Ньютон трудился над своими великими открытиями из чувства страха? Но это довольно смешно.

– Исаак Ньютон был великий ученый и крайне любопытная личность, уж об этом пуританине я знаю не понаслышке. – Резко перебил Марлин. Последние слова несколько смутили Андрея.

– Что Вы имеете в виду?

– А то, что я потомок ученого и нахожусь в прямом родстве с великим физиком, каким его сегодня считают. Кстати, ни физиком, ни кем другим он вообще никогда не был. Прежде всего, он был великим алхимиком, о чем человечество предпочитает умалчивать. Ньютон сформулировал всеобщие законы природы. Он алхимик, мой друг, как и все другие величайшие умы человечества. Деление наук на химию, физику, математику и так далее, придумали уже потом из-за собственной бездарности. Египетские жрецы, греческие мыслители, как и выдающиеся личности эпохи Возрождения прежде всего были алхимиками, независимо от того, как мы их представляем. Двигало ими не простое любопытство познать природу. Глупости. Они хотели совершенствовать природу человека, и преодоление страха в познании будущего заставляло искать философский камень, пытаться приоткрыть тайну бытия.

– Но существует же в человеческой природе простое любопытство, которое никак не связано с чувством страха. – Не унимался Корнев, пытаясь хоть как-то остановить панегирик старика. – В конце концов, есть прогресс, цивилизация…

– Опять никаких, но! – От возбуждения у Марлина белки глаз стали отдавать красным цветом. Заметив пристальный взгляд Андрея, он мгновенно отреагировал. – На мои глаза не обращайте внимания и не придумывайте ничего. С возрастом глазные капилляры не становятся более прочными, как и все остальное в человеке, кроме его мозга. Обратите внимание, при правильном уходе именно мозг активен и дееспособен. В маразм впадают не от большого ума, а от неумения им пользоваться. Конечно, при правильном уходе наш мозг – это прекрасная машина, которая рассчитана на многие десятки лет, если не больше. То, что Вы сейчас для него делаете, будет по достоинству им же оценено в будущем.

Старик расплылся в улыбке. Ему явно не хватало нового собеседника, перед которым он мог бы выстраивать свои умозаключения. Корнев чувствовал себя жертвой.

– А что же касается всяких глупостей о прогрессе и цивилизации, то это полная чушь. – Почти весело продолжил он. – Нельзя жить в цивилизации, как в автомобиле или вагоне поезда. Удаляясь от самой природы, мы получаем новые болезни, и реальный шанс загубить планету ужасающей экологией. Нельзя забывать, что всякий прогресс всегда имеет выхлопную трубу, дорогой мой, вред от которой наносится всем, и тем, кто внутри автомобиля, поезда или самолета. Ресурсы Земли не бесконечны. Кстати, прогресс, цивилизация, культура, все эти понятия придуманы человечеством для того, чтобы тешиться надуманными иллюзиями. Политики, философы жонглируют словами, мешая ясно видеть суть вещей. Шпенглер в книге «Закат Европы» утверждает, что всякая культура порождает свою цивилизацию. – Здесь Марлин опять ехидно сгримасничал своей и без того сморщенной в многочисленных складках физиономией. – Глупости. С таким же успехом можно сказать, что всякая цивилизация порождает свою культуру. Какая разница? По мне это, все крайне сомнительная игра слов.

– Почему же? – Возразил Корнев. – По Шпенглеру, цивилизация – это следующая стадия развития человечества после варварства, которая возникает при разделении умственного и физического труда, и судьба культуры всецело зависит…

– Вот! – Остановил его Марлин. – Именно зависит, но не есть цивилизация. Человечество стало рациональнее, и в этом смысле, выражаясь молодежным языком, более продвинутым. Хотя, следует ли называть прогрессом то, что повсеместно мы наблюдаем на Земле?

Тут он неожиданно замолчал.

– Что Вы имеете в виду? – Спросил Корнев.

– А то, что мы мало отличаемся от сообществ, которые были до нас. Не надо думать, что варвары не имели своей культуры. Шумеры, эллины, скифы, египтяне, как и ацтеки, конечно, все имели свою цивилизацию и культуру. Да, они приносили человеческие жертвы, но в абсолютном исчислении это смешные величины в сравнении, например, с жертвами, которые принесли современные войны. Даже нельзя сопоставлять. Мы не изменились. Бросьте! Человек не меняется, а значит, и не умнеет. Человек был и остался стадным существом. Просто накапливается опыт. Создатель скроил нас прочно и изменения человеческой природы, если и идут, то со скрипом. Впрочем, я в этом сильно сомневаюсь.

Марлин опять изобразил свою крайне неприятную улыбку.

– Другое дело, логика событий. Личность, как и популяция людей, подвержена влиянию судьбы, иначе говоря, реализации харизмы собственной программы. По-другому вразумительно объяснить невозможно. Культура, цивилизация здесь не причем. Вспомните, как конкистадоры расправились с инками, европейские переселенцы с индейцами во вновь открытой Америке? А разве не так поступал, к примеру, Чингисхан? Почитайте, мой друг, историю исчезновения народа тангутов, имевших тысячелетнюю культурную традицию. От них ничего не осталось. Великий Монгол, уничтожил всех под корешок. Но, покорив полмира, он остался первобытным кочевником, варваром. Он любил девственную природу и не любил города. Это естественно для человека.

У старика потеплели и заслезились глаза, ему явно вспомнилось что-то ностальгически близкое и дорогое. Неловким движением Марлин, как бы смахнул влагу с ресниц. Корнев продолжал молча его слушать.

– Другой успешный завоеватель, великий Аттила, привел из азиатских степей в Европу гуннов и также испытывал панический страх перед нагромождением городских строений. Благодаря чему не в последнюю очередь был сохранен Рим. Хотя, конечно, и взятка папы Римского этому дикарю сыграла свою роль. Как видите, деловые отношения были во все времена.

Вид старика говорил, что он доволен своими рассуждениями.

– Или, вот еще один пример неизменности человеческой природы, Карл Великий, объединитель Европы, который был просветителем. Он буквально заставлял всех учиться грамоте, осваивать элементарную математику, в чем и сам старался преуспеть. Но! В одночасье вырезал взбунтовавшихся саксонцев, притом всех без разбора, в том числе, женщин, стариков и детей. Вот вам и «цивилизованный» правитель! – Воскликнул Марлин и вопросительно посмотрел на Корнева. – Изучайте историю, читайте книги – это всем полезно!

Корнев молчал. Не получив никакой реакции, старик продолжил.

– Хваленые византийцы в одну ночь, словно слепых котят, коварно перерезали, так называемых, печенегов, еще вчера беззаботно праздновавших с ними победу на поле брани! Как вам это нравится? – Марлин саркастически усмехнулся и, наконец, успокаиваясь, сделав паузу, довольно мрачно добавил. – Впрочем, в ХХ столетии одни люди без колебаний отправляли других людей в газовые камеры. Это что? Пример прогресса человеческой природы, её эволюции? Но не будем трогать современный век, чтобы не впасть окончательно в уныние. Пока человечество полностью свою программу не выполнило, еще остается надежда на её лучшее завершение.

После сокрушительной тирады Конклифф, наконец, замолчал, предоставляя Андрею возможность осмыслить сказанное. Оценка человечества и его истории, представлений о достижениях, культуре, показалась Андрею не совсем убедительной, если не странной, как и фразы Марлина о его родстве с Ньютоном. Корнев со многим никак не мог согласиться, так как именно благодаря собственным усилиям люди избавились от многих болезней, научились преодолевать природные катастрофы. В конце концов, в истории человечества были гениальные художники, изобретатели, поэты, философы.

– Согласен. – Как бы прочитав его мысли во время затянувшейся паузы, уже довольно спокойно продолжил Марлин. – Человечество многому научилось. Так сказать, продвинулось. Особенно в медицине. Но старания были не на том пути. Вылечить зуб и назвать это прогрессом? – Старик затрясся от своей остроты в беззвучном смехе. – Вот-вот, фельдшерская психология. Хватит кичиться зубами из металлокерамики. Великие умы прошлого были заняты, конечно, более серьезными проблемами. Но в глазах общества все они были алхимики, если не авантюристы. Но надо признать, что вдохновение и рутинный заказ бывают близкие родственники.

– Вы о загадочной «Джоконде»? Но разве Леонардо да Винчи писал ее на заказ?

– Если бы он создавал ее под заказ, то давно бы расстался с её портретом, получив горсть золотых. Но Леонардо не расставался с ней до последнего мгновенья своей жизни. – Марлин отмахнулся от замечания Корнева, как от жужжания надоедливой мухи. – Нельзя прирабатывать великим искусством!

– А Моцарт? Он, ведь, работал только под заказ.

– Ах, милый Моцарт! – Марлин прикрыл рукой глаза, то ли от усталости, то ли что-то вспоминая. – Согласен. Это уникальный случай. Гений и духовное рабство не совместимо. Вольфганг первым отказался от зависимости от сильных мира сего, этих придворных вельмож, князей, епископов. Так называемой, «просвещенной» элиты. В Вене он дрался, как лев, за личную свободу и независимость! И доигрался. Дразнить общество всегда опасно!

Они оба замолчали. Было слышно, как потрескивают в камине поленья.

– Нет, нет, это другой случай. Да к тому же, он не был ученым. Просто гений. – Более спокойно продолжил Конклифф. – Поймите, наука и искусство – это нонсенс. Они не совместимы. Нельзя объяснить тайну очарования музыки Моцарта. Нельзя! Все попытки равны нулю. Иначе каждый бы мог повторить опыт музыкального гения. В искусстве ученость чаще всего одежда не мудреца, а хитреца, которая прикрывает отсутствие таланта. Не согласны? – Марлин весело захихикал. – Настоящие ученые, всегда тщательно скрывали дарованную им мудрость познания. Великий Нострадамус заложил основы инфекционной вирусологии, но на хлеб себе зарабатывал врачебной практикой, приторговывая предсказаниями, тем самым расширяя свою клиентуру. Можно сказать, занимался бизнесом. Леонардо закладывал своими рисунками основы медицинской анатомии, зарабатывая на хлеб тем, что придумывал хитроумные, гигантские механизмы-игрушки для праздничных карнавалов, устраиваемых домом Медичи. Тот же Ньютон прослыл эдаким чудаком, который, якобы, уснувши под деревом, получил удар по голове яблоком, после чего сделал великое открытие. Чушь! Полная чушь. Люди искренне верили, что все законы пришли к нему в голову именно тогда. Не свались яблоко, ничего бы он так и не открыл? Всё просто и всем понятно. Ньютон с удовольствием поддерживал эту легенду. Сам её, можно сказать, и придумал. Так гению легче жить среди людей, которые чаще всего принимают их за лжецов. Великие осознавали будущее, но посвятить современников в то, что их волновало, было невозможно. Отсюда вполне понятный и естественный жизненный практицизм. «Мы алхимики, мы ищем философский камень, чтобы разбогатеть». Вот, чем они закрывались от общества, иначе бы их сожгли, разорвали в клочья и повесили на самой плодородной яблоне городского сада.

Марлин замолчал. Его рассуждения становились убедительнее, но все же, чего-то в них не хватало.

– Но тогда, что они искали, если не философский камень? – Спросил Корнев.

– Ха-ха, молодой человек, хороший вопрос. Вы правы. Это главное, так сказать краеугольное. Не буду тянуть. Они искали подход к открытию секретов нашего мозга, его божественной программы на биохимическом уровне. Не важно, что таких терминов тогда еще не существовало. Эти ученые – провидцы многое знали из будущего, но не могли на него влиять. С помощью создаваемых химических препаратов они пытались, подчеркиваю, пытались понять природу нашего существования, вскрыть запретные зоны головного мозга и начать штурм заложенных в него программ. Все другое было только сопутствующим в их главных изысканиях. Но все же, кое-что в зашифрованном виде они оставили потомкам. А Вы мне говорите чудо, ясновидение!

Казалось, Марлин был чем-то возмущен. Но Корнев слушал молча, не выказывая никакой реакции на его рассуждения.

– Нет ясновидения. Нет чудес. Есть только способность самого человека читать программы, заложенные в его биоматрицу, то есть мозг, через нее выходить на более высокие информационные уровни и улавливать причинно-следственную цепочку событий. Каждый из них под видом алхимии передавал свои знания и наблюдения другому, образовывая закрытые общества, тайные ложи. Они и были настоящими масонами особого, научного толка, тем самым, спасаясь от «просвещенного» суда своих современников. Ньютону удалось продвинуться в решении задачи больше чем другим. Важнейший его труд лежит перед Вами, на моем столе.

Артистичным жестом великого мага он указал на стоящий рядом, заваленный манускриптами стол, где особо выделялась одна из рукописей, с готическим стилем письма времен средневековой Англии.

– Откуда она у Вас? – Совершенно естественно спросил Корнев.

– Я же вам сказал, он был моим предком. – Раздраженно вырвалось из уст старика.

В комнате повисла абсолютная тишина. Андрей отложил обеденные приборы и уставился на Марлина. Старик спокойно смотрел своими в этот момент блеклыми, а когда-то, видимо, голубыми глазами. Прошло, как показалось Корневу, не менее трех – четырех минут, после чего он тихо спросил.

– Предком. Это как? В каком смысле?

– Да-да. – Коротко ответил Марлин. – Безо всяких смыслов.

– Но у Исаака Ньютона не было детей. – Воскликнул Андрей.

– Так считается. – Не без раздражения произнес Марлин. – Между тем, что считают люди, и тем, что было на самом деле – большая разница. Люди предпочитают жить мифами. Например, возможно ли вам представить, что Ньютон мог быть моим отцом?

Возникла пауза.

– Вы шутите? – Недоверчиво сказал Андрей. – Это физически невозможно. Сколько же Вам тогда лет?

– Давайте, пофантазируем. Предположим мне всего лишь около 300 годков. – Старику нравилось смущать своими откровениями. – Да, да. Это так и есть. Сегодня границы срока жизни людей сильно сократились.

– Но тогда, когда же Вы родились? Вначале 18-го столетия?

– Предположим, что так оно и есть. – Повторил он, хитровато прищурив левый, и зорко вглядываясь своим правым глазом. При этом левая часть лица едва не сложилась в гармошку. Выдержав паузу и насладившись произведенным впечатлением, он продолжил. – Предположим, что Ньютону было уже за 7О лет, а моей матери 16. Почти девочка. Да, да, такое бывает. Они были соседями. Но об этом как-нибудь потом. Вы молоды, и многое Вам кажется удивительным, и даже совершенно невозможным. Надеюсь, Вы знакомы с Ветхим заветом? – Старик хитро перевел разговор на другую тему. – Праотец Авраам, согласно сказанному в Торе, то есть Библии, прожил более 900 лет. Его сын Исаак жил порядка 700 годков. Их мозг не был ограничен. Сказывалась близость к Создателю.

– Но все это в какой-то мере библейские, если не сказки, то легенды, мифы. – Корнев не сдавался. – И потом, у древних евреев, как и других древних народов, египетской, шумерской цивилизации год исчислялся в соответствии с разливами рек, периодами созревания нового урожая, согласовывался с днями солнечного или лунного календаря. Умирание и возрождение природы для людей было основой для годичного исчисления. В разной местности эти периоды, циклы природы могли различаться, и вполне возможно в современном пересчете период равный одному году сегодня может соответствовать трем и даже четырем годам в древности. Некий перерасчет времени. Жрецы знали свое дело. Сведения об истинном механизме исчисления времени было недоступно для большинства населения. Практически государственная тайна. Жрецы пользовались этим, предсказывая солнечные и лунные затмения. Вы же знаете.

– Согласен. Во-первых, сведения для подсчета времени, как и сведения о небосклоне египетские жрецы получили от шумеров. От кого ими владели сами шумеры, попробуйте догадаться. Во-вторых, даже при таком летоисчислении, прикиньте-ка, сколько прожил старик Авраам? – Марлин, самодовольно хмыкнув, откинулся на высокую из красной кожи прямую спинку кресла.

Корнев быстро сообразил, что библейские триста или четыреста лет вполне могли в пересчете соответствовать современной астрономической сотне лет. Тогда, значит, библейский герой, древний Авраам проживал свои библейские девятьсот годков в пересчете на наше летоисчисление где-то, порядка, эдак лет триста, или около того, но не менее.

«Но и это, все равно, невероятно!» – Крутилось в голове у Корнева.

– Согласен! – С усмешкой воскликнул Марлин. В этот момент Андрею казалось, что абсолютно круглая голова старика начала светиться в атмосфере комнаты. – Вам кажется, что это невероятно. Но и жизнь есть невероятная штука! Ньютон был крайне суровым пуританином. Как вы вероятно можете знать, во время церемонии вхождения Ньютона в должность главы кафедры Оксфордского университета, которая тогда и представляла весь университет, возникла довольно пикантная ситуация. Ньютон наотрез отказался поклясться на Библии о триединстве Отца, Сына и Святого Духа. Есть все основания, что Ньютон в религии придерживался арианства. И только вмешательство королевы Англии смогло разрешить возникшую проблему.

Марлин внимательно устремил на Корнева пристальный взгляд. Андрей молчал. Понаслышке он знал о существовании теологического спора внутри церкви о сущности божественной природы самого Христа. Но эта тема серьезно его никогда не интересовала.

– Да-да, молодой человек, об этом мало кто помнит. Что тут не понятного?

Старик, снова уставился на Андрея своим сверлящим взглядом.

– Не все так просто. Скажу еще одну важную зацепку в рассмотрении этой проблемы. Дело в том, что в Библии есть места, где прямо упоминается о людях полубогах, рожденных от земных женщин и пришельцев с Небес. Перечитайте внимательно этот интересный исторический справочник. Ньютон внимательно изучал Библию с присущей великим тщательностью и оставил нам еще один замечательный рукописный труд о пророчестве пророка Даниила. Но об этом когда-нибудь потом.

Марлин молча смотрел на Корнева. Андрей тоже молчал. Выждав паузу, старик продолжил.

– В кругу самых близких друзей Ньютон называл себя Пророком. Общение с современниками для него было довольно утомительно и обременительно, несмотря на все почести, которые свалились на него с королевской короны. Что значили для него все награды, когда перед ним открывалась возможность видеть всю структуру мира, стоять перед прочтением собственной природы. Современная наука, эта скромная падчерица рода человеческого, только подходит к расшифровке генной программы человека. Исаак Ньютон уже тогда понимал многое из того, что и сегодня скрыто от нашего взгляда. Ну, об этом у нас еще будет возможность поговорить.

– Вы сказали мне очень необычные, если не сказать, невероятные и странные вещи. Откровенно я не со всем согласен. – Произнес Корнев. Внутри Андрея было крайнее недоверие к словам старика.