Текст книги "Время любить. Букет венков сонетов"

Евгений Рудаков-Рудак
Время любить. Букет венков сонетов

© Рудаков – Рудак Е., 2016

Вступление
Без предубеждений, от души

Январь 2013, точнее – 3 января 2013. Утро – 8.19. Первый трудовой день Нового 2013 Года. Мой «невод» компьютерного поисковика, только что заброшенный в глубины Интернета, с целью выявления новых, неизвестных мне авторов и их поэтических произведений в форме Венка Сонетов, высветил страничку Евгения Рудакова-Рудак. Находка была более чем обильная. Пять венков! Так состоялось наше заочное знакомство, а затем и взаимно интересное общение перешедшее в творческое сотрудничество.

Неожиданно!.. на эти сонеты обратила внимание Сугай Лариса Анатольевна, доктор филологических наук, профессор, декан факультета культурологи, зав. кафедрой, и в сборнике научных статей «Пастораль вчера, сегодня, завтра» – 2014 год, Издательство Нобель-Пресс, Москва, устроила автору настоящую разборку по поводу его цикла венков – «Время любить». Я с удовольствием привожу на суд читателя отрывок из её статьи:

«…В конце пятидесятых-шестидесятых годах ушедшего века вполне оправдана была повышенная эмоциональность критика, когда он писал: „Совершенно ошеломляющее количество сонетов написано Бальмонтом“. С особым пиететом говорили о том, что Константин Бальмонт создал 6(!), а Илья Сельвинский 8(!!!) венков сонетов. Исходя из особой трудности жанра, комментаторы традиционно пишут, что венок сонетов – „редчайшее поэтическое произведение вследствие непосильных требований к нему…“

Сонет в мировой литературе нередко выступал как жанровая разновидность пасторального метажанра. Достаточно обратиться к петраркистской традиции, к циклам Пьра де Ронсара „Любовь к Кассандре“ и „Любовь к Марии“, к сонетам Луиса де Гонгоры, хотя в лирике ведущим пасторальным жанром была всё же эклога – жанр буколики: диалоги между пастухами, селянами.

Однако пасторальные настроения современный поэт может передать и не выводя лирического героя на зелёный луг. С подобным решением темы мы сталкиваемся в венках сонетов Евгения Рудакова-Рудака – автора букета венков „Время любить“. Правда, полностью избежать традиционных пасторальных образов-знаков поэту не удаётся, но они оказываются где-то за пределами обитания героя: издалека доносятся их звуки, запахи, отблески. Так N-ом сонете читаем:

 
И новый зарождается роман,
Река гудок доносит сквозь туман.
Божественная поднята десница,
 
 
И оживает солнечный лубок…
Пчела свой первый собрала медок,
В кустах негромко засвистела птица.
 

Завершает пасторальную картину заключительный терцет шестого сонета:

 
Как оглашенный заорал петух,
И где-то задудел в дуду пастух.
…У изголовья новая страница.
 

Итак, два мира с рудиментами пасторали вторгаются в обиталище лирического героя: 1) природа и деревенский быт, оставшиеся за порогом дома; 2) литература – не случайно упоминание реки, встающего солнца, пчелы, петуха и пастуха обрамляют слова о новом романе и новой странице:

 
Какой красивый розовый цветок…
Листочки с изумительным овалом.
Я воздуха живительный глоток
Вот так, с восторгом, чувствовал, бывало.
 

Четырнадцатый сонет, открывающийся повтором последней строки тринадцатого, целиком превращается в монолог о любви, при этом ключевые образы венка, как пасторального произведения сводятся поэтом в четырнадцати сонетных строках, но предстают в зеркальном отражении, то есть в обратном порядке: глаза любимой; миндальный цветок; рыжий котёнок (луч солнца или реальный зверёк), солнечный луч.

Венки сонетов Е. В. Рудакова-Рудака могут рассматриваться как хороший пример современной модернизированной, пронизанной долей иронии, но всё же пасторальной лирики.

Впрочем, необходимо признать, что в современных венках сонетов любовная тематика отошла на периферию, преобладают философские медитации, историко-культурные проблемы, острые вопросы современности»…

Ларису Анатольевну Сугай можно поблагодарить за столь высокую оценку сонетного творчества автора. От себя добавлю, такой большой цикл венков на тему любви, (13 шт.) действительно редкость в наше время. В завершении хочется пожелать Евгению Рудакову-Рудаку продолжить и дальше, с новыми успехами работать и развивать труднейшую форму поэзии – венок сонетов.

   Сергей Луговцев.

   Составитель электронной энциклопедии (каталога) русского венка сонетов.

   г. Одесса.

В конце книги венков автор поместил послесловие критика, скорее – пособие для поэтов сонетистов.

На второй обложке дочь автора, Алёна.

Эпиграф автора

 
Всё на земле свои имеет корни.
Вода и воздух, камни и песок,
Зверье и птицы, каждый колосок,
А вот любовь… вопрос немного спорный.
 
 
И только твердолобый и упорный
Не ставил под сомнение вопрос,
Он или до ответа не дорос,
Или имел такой характер вздорный.
 
 
Но… чтобы не твердили визави,
Все корни – это сущности любви.
Достойные плоды с них брать не трудно.
 
 
Работы много, но ответ один,
В любви ты и слуга и господин…
Живи любя, и жить не будет нудно.
 

Утро

1

 
Скользнуло солнце в форточку мою,
Но я в объятиях предрассветной лени,
Пока что сам себя не сознаю,
Я вне, или в процессе сновидений.
 
 
Рождая свой очередной рассвет
Оно вошло неслышно, невесомо.
Раскручивая заданный сюжет,
Спугнуло тьму по закоулкам дома.
 
 
Оно чуть-чуть лишь приоткрыло глаз,
Чтоб обозначить утра первый час.
Его еще не чувствую на теле,
 

Ни как тепло, ни пробужденья знак.

Оно не заиграв, а просто так,

Прошло котенком рыжим по постели.

2

 
Прошло котенком рыжим по постели,
По деловому, тихо, не дыша.
Какие-то виденья улетели
И приоткрылась сонная душа.
 
 
Из детства вспоминается картина:
Бегу по солнцу, в луже, босиком.
Уже не самый маленький детина,
А радости в башке на целый дом.
 
 
Себя ребенком чувствую опять
И хочется с котенком поиграть.
Его-то я, конечно, узнаю,
 
 
Он озорством повеселил не мало,
Ловлю котенка шустро в одеяло,
И вот!.. не удержавшись на краю…
 

3

 
И вот, не удержавшись на краю,
Лечу… где одеяло, где котенок!
Пусть говорят, что хорошо в раю,
Но мне милее этот миг, спросонок.
 
 
Когда я, вдруг, не ощущаю лет
И верю, что из темноты глубокой,
Послышится божественный совет
Или мигнет всевидящее око.
 
 
Нет солнцу ни препятствий, ни границ,
Оно мне шепчет шорохом ресниц,
Живою силой наполняет вены,
 
 
На деловой настраивает лад…
И завершая свой алле-парад,
Скатилось на пол, осветило стены.
 

4

 
Скатилось на пол, осветило стены
И всё прошло, «как с белых яблонь дым»
Я чувствую большие перемены
И… «я уже не буду молодым».
 
 
Но утешает солнце ярким светом
И думаю, что горе не беда.
Пусть я не буду молодым поэтом,
Но в детство впасть не поздно никогда.
 
 
И сам себе я говорю: – Родимый,
Пути господни неисповедимы.
В окно пахнули запахи, маня,
 
 
Ночным, последним, терпким ароматом,
Что пахнет и полынью и мускатом.
Упругий ветер освежил меня.
 

5

 
Упругий ветер освежил меня,
Через окно, приветливым порывом,
Что означало, – точно, на полдня,
Я буду в настроении игривом.
 
 
И день пройдет не в тягостных трудах,
Когда себе и людям, между прочим,
Ложишься спать – желаешь доброй ночи,
Проснулся – с добрым утром на устах.
 
 
И новый зарождается роман,
Река гудок доносит сквозь туман.
Божественная поднята десница,
 
 
И оживает солнечный лубок…
Пчела свой первый собрала медок,
В кустах негромко засвистела птица.
 

6

 
В кустах негромко засвистела птица.
И тут же поддержал её дуэт.
И вот по звукам, отблескам, крупицам,
Всё больше проявляется рассвет.
 
 
Люблю я в этот миг пространство дома
В рассветный разодетое наряд,
Когда душа и тело невесомы,
Уже не спят, но… всё еще парят.
 
 
И тайна шепчет изо всех углов,
Остатки слов… или загадки снов.
Вдруг скрипнула к чему-то половица,
 
 
Как оглашенный заорал петух,
И где-то задудел в дуду пастух.
…У изголовья новая страница.
 

7

 
У изголовья новая страница,
И новый начинается отсчет.
И это не весенняя водица,
Что ручейками по полю течет.
 
 
Но мне другое ближе по нутру,
Понятнее, надежней, не иначе,
Уж если я проснулся поутру,
То день как сон, и в руку, и удачен.
 
 
И с множеством таких великих дел…
Мой бог! И где наивности предел?
Яйцо вкрутую – это не стряпня.
 
 
Рассвет – лишь ожидание желаний,
Я утром открываю книгу знаний,
Листок судьбы очередного дня.
 

8

 
Листок судьбы очередного дня…
Прочесть его с утра никто не волен.
Он привлекает, чистотой маня,
Как раннее не паханое поле.
 
 
Не видно где ни строчек и ни слов,
И только мысли мечутся как осы,
И всюду многоточия следов
Готовят судьбоносные вопросы.
 
 
Потехе час, а делу день и дата,
Для размышления – ума палата,
Как и положено, без суеты.
 
 
Да вот, жужжит в мозгу оса мыслишка:
– А что, родимый, посчитай, не слишком,
Взглянуть бы нам на судьбы с высоты?
 

9

 
Взглянуть бы нам на судьбы с высоты
Орлиным взором мудрого провидца.
Избегнуть и тщеты, и нищеты,
И фениксом из пепла возродиться!
 
 
И не блудить в развилке трех дорог,
Заведомо свою дорогу зная,
И не переступать такой порог,
Где темнота и лестница крутая.
 
 
И каждое мгновение предвидеть,
Кого встречать, любить и… ненавидеть,
И перед кем до ночи сжечь мосты.
 
 
Соблазны миновать иллюзий дивных
И не коснуться помыслов противных
Заката дня… А утром все чисты.
 

10

 
Заката дня, а утром все чисты…
Мечта в глазах сияет, как святыня,
И мысли незатейливо просты,
Но… затерзала отрока гордыня.
 
 
Прости, о Боже, своего раба,
Что я чужие мерил одеянья.
Всё потому, что плоть моя слаба,
И я греховным потакал деяньям…
 
 
Да, не бывает так, чтобы из грязи
Попасть в одеждах белых сразу в князи.
Удача норовит всё чаще мимо.
 
 
Бери котомку, посох не забудь,
И на рассвете отправляйся в путь.
Лучи скользят, текут неуловимо.
 

11

 
Лучи скользят, текут неуловимо,
Мир укрывая ангельским крылом,
И всё на этом свете поправимо,
Пока корысть не лезет напролом.
 
 
О, сколько раз бывало и со мной,
Я вечером твердил себе с азартом:
– Цель хороша, возьму любой ценой! —
Но… всё менялось мудрым утром, завтра.
 
 
Противоречий тьма, а истина проста, —
Спасти должна любовь и красота.
Красавица, подняв свою вуаль,
 
 
Приветливо откроет облик милый,
А солнце разрисует день унылый,
От сумрака освобождая даль.
 

12

 
От сумрака освобождая даль,
До горизонта с голубой надеждой,
Но… разрезает мозг сомнений сталь.
Осознаю в любви себя невеждой.
 
 
С одной, другой решаю стороны,
Сознание исследую до донца,
И не воспринимаю свет луны,
Не радуюсь прикосновенью солнца.
 
 
Не вижу и загадочных видений,
Теряю объективность рассуждений,
И чувство ощущаю, как деталь.
 
 
А дальше, как-то… невообразимо,
Всё, что моё, оно проходит мимо.
А на окне в тепле зацвел миндаль.
 

13

 
А на окне в тепле зацвел миндаль…
К чему бы это чудное виденье,
С намеком небольшим на пастораль.
Но… стало подниматься настроенье.
 
 
Какой красивый розовый цветок!..
Листочки с изумительным овалом.
Я воздуха живительный глоток,
Вот так, с восторгом, чувствовал, бывало.
 
 
Вздохнул легко, уверенно и… всласть,
Вновь обретая над страстями власть,
С надеждою такой неколебимой.
 
 
И цвет зари, и тайный свет луны,
Загадочным волнением полны,
Напоминая мне глаза любимой.
 

14

 
Напоминая мне глаза любимой…
Моих сомнений странных целый ряд,
Тесню я мыслию неоспоримой
И… совершаю колдовской обряд.
 
 
Беру с окна прекрасные цветы
И прижимаюсь к лепесткам губами,
Шепчу слова любви и доброты,
С котенком рыжим сталкиваюсь, лбами.
 
 
Хочу бежать по утренней росе,
Кричать: – Люблю! Чтоб знали это все.
Как никогда себя осознаю
 
 
Под небесами, как под образами…
Взглянув миндалевидными глазами,
Скользнуло солнце в форточку мою.
 

15

 
Скользнуло солнце в форточку мою,
Прошло котенком рыжим по постели,
И вот, не удержавшись на краю,
Скатилось на пол, осветило стены.
 
 
Упругий ветер освежил меня,
В кустах негромко засвистела птица.
У изголовья новая страница,
Листок судьбы очередного дня.
 
 
Взглянуть бы нам на судьбы с высоты
Заката дня… А утром все чисты.
Лучи скользят, текут неуловимо,
 
 
От сумрака освобождая даль…
А на окне, в тепле, зацвел миндаль,
Напоминая мне глаза любимой.
 

День

1

 
Как радуги большое коромысло
Умеет поражать и удивлять,
Оно над полем и рекой повисло,
Как добрый знак и божья благодать.
 
 
А тучи давят зримо и весомо,
Сдавать свои пространства не хотят,
И слышные едва раскаты грома,
Похожи на мурлыканье котят.
 
 
Плывет по лужам тополиный пух,
От запахов захватывает дух.
Какие-то мгновенья погодя,
 
 
Меж облачков, как девица в оконце,
Умытое полуденное солнце
Несет очарование дождя.
 

2

 
Несет очарование дождя,
Капели звук с цветущих веток сада.
Я радуюсь, как малое дитя,
Что капли те вкуснее лимонада.
 
 
Пространство ощущается на вес,
И все простое кажется великим,
Когда в гремящих молниях с небес,
Распознаю божественные лики.
 
 
И говорю себе, по крайней мере,
Мой начат день с дождем, в любви и вере,
И… с трепетом сердечного огня.
 
 
Я в мыслях о любви почти неволен,
Они бушуют, словно травы в поле!
А мы, порою, сутолоку дня…
 

3

 
А мы, порою, сутолоку дня
Не можем разобрать на элементы,
И очень часто мучают меня
Душе моей не властные моменты.
 
 
И новую морщинку на челе
Расшифровать, как истину, не сложно.
Построить рай любимой на земле
Могу пообещать, но… осторожно.
 
 
Вокруг, в толпе, такие же как я,
Решают обустройство бытия.
Оно мечом домокловым повисло.
 
 
И с постоянной болью головной,
Мы часто неподъемный груз дневной,
Несем в себе, не понимая смысла.
 

4

 
Несем в себе, не понимая смысла,
Как будто обреченные страдать.
Кто радуги не видел коромысла,
Того минула божья благодать.
 
 
А я иду и сильный и большой,
Я путнику вдали машу рукою.
Хочу, мой Бог!.. и сердцем, и душой,
Пройти пусть трудно, но своей тропою.
 
 
Сегодня день мой будет безупречен,
Он красотой небесною отмечен…
И детским смехом, и любви слезами,
 
 
Но… в этой круговерти суеты,
Не всем дано добра и чистоты.
Мы люди с завидущими глазами.
 

5

 
Мы люди с завидущими глазами
И раздражает нас чужой успех.
Построенное – разрушаем сами,
Цинично, страшно, на глазах у всех.
 
 
И пусть не говорят, что время лечит,
С утра прощая должников своих.
В обед уже играем в чет и нечет,
Забыв молитвы покаянной стих.
 
 
Ложится карта в проигрышный ряд,
И мечется нетерпеливый взгляд.
Судьба воспринимается, как рок!
 
 
С безумством храбрых и в порыве страсти,
Мы вытворяем все, что в нашей власти,
И время жизни поглощаем впрок.
 

6

 
И время жизни поглощаем впрок…
И не тревожат мысли, между прочим,
Что долгожданный не звенит звонок,
В пустыне дома, под покровом ночи.
 
 
Не каждому достоинство дано,
В чужом глазу заметивши соринку,
Из собственного вытащить бревно,
И с умиленьем уронить слезинку.
 
 
И ощутив вечернюю зарю,
Спешим с поникшим взором к алтарю.
А после ищем, что сказал пророк,
 
 
Что был у наших предков почитаем,
То книгу судеб заново читаем,
То слушаем очередной урок.
 

7

 
То слушаем очередной урок
С сознанием, что знание – есть сила!
От силы непременно будет прок,
Куда бы жизнь нас не заносила.
 
 
А в полдень прозвучит мотив иной —
Наш день, совсем не перемена в школе,
А неподъемный ранец за спиной,
Как тяжкий груз невольника… в неволе.
 
 
Преследует нас горе от ума:
– Ученье свет, а не ученых тьма! —
И вот, грызем граниты со слезами,
 
 
И привыкаем к тяжкому труду.
Или конспект читаем на ходу,
Или сдаем очередной экзамен.
 

8

 
Или сдаем очередной экзамен…
И это так естественно для нас.
Сдаем на поле, в море… на вокзале.
Но… делу время, а потехе час.
 
 
Мы, братья, от рождения – славяне,
И кто не ждет награды от труда,
Тот в борозде своей так и завянет,
Бесплодным и унылым, навсегда.
 
 
Мне мать с рождения наказ дала —
Творить богоугодные дела,
Чтобы однажды заявил: – Суть – Я!
 
 
Я сущий среди вас – святой и грешный,
По жизни я серьёзный и потешный.
В минуте праздной, всяк себе судья.
 

9

 
В минуте праздной, всяк себе судья…
И если был наш день вполне удачен,
Веселым курсом поплывет ладья
В порт новой встречи, что судьбой назначен.
 
 
Попутный ветер полнит паруса,
И капитан в желаньях непреклонен,
К тому же, благосклонны небеса.
А значит… день к нам тоже благосклонен.
 
 
Скрипит штурвал, приятно мачта стонет,
Кому дано сгореть – тот не утонет.
Мой друг, запомним крепко, ты и я!
 
 
Себе завяжем узелок покруче,
Решает в жизни всё не только случай,
Рабочий день – основа бытия.
 

10

 
Рабочий день основа бытия,
А не носитель времени безликий.
Как говорит религия моя —
Создатель наш был труженик великий.
 
 
Он сотворил истоки естества,
Планету в вулканическом угаре,
Его Адам – вершина мастерства!..
И каждой твари создано по паре.
 
 
Шесть дней для торжества великих дел
Трудился сам Господь и… нам велел.
Не дружеская пьянка и лобзанье
 
 
Поддерживают творческий полет,
Удачный день и силы придает,
И он определяет нам сознанье.
 

11

 
И он определяет нам сознанье,
Когда удача схвачена за хвост!
Приходит и прозренье, и признанье,
И просятся рекорды на помост.
 
 
А эйфория – это мать удачи,
На повороте сложном и крутом.
Бывает, что потом она заплачет,
Но это всё, как водится, потом.
 
 
А мы пока, не ведая печали,
Кричим: – Ещё не вечер… Мы в начале! —
Не ощущая времени подвох,
 
 
Который бьет, как говорится, в темя,
В иные дни, или в иное время.
Но… день любой мне бесконечно плох…
 

12

 
Но день любой мне бесконечно плох,
Который явно властен надо мною.
Он как болото, как замшелый мох,
Ни прямо не пройти, ни стороною.
 
 
На всё, что совершил для дела впрок,
На то, чему отдал себя всецело,
Уже взведен безжалостный курок
И смотрит киллер в окуляр прицела.
 
 
И нет спасенья перед страшной силой,
И вспоминаешь только губы милой,
И жизни всей своей чертополох…
 
 
Но через все преграды и гоненья
Я умираю до того мгновенья,
Пока её не ощущаю вздох.
 

13

 
Пока её не ощущаю вздох…
Не только сердцем, кожей или взглядом,
Не вдруг, исподтишка, или врасплох,
Как гром небесный, что далёк и рядом.
 
 
Он неприступен в высоте своей,
И я тяну натруженные руки,
И радость дня я посвящаю ей,
Себе оставлю творческие муки.
 
 
И если, вдруг, накатит боль, как ночь,
Любовь её поможет превозмочь,
Узреть души божественной сияние
 
 
И передать то счастье, что во мне,
По радуге, как радиоволне,
Моей любимой через расстоянье.
 

14

 
Моей любимой через расстоянье,
Я передам и силу, и мечту…
Двух рек великих вечное слияние,
Двух берегов святую красоту.
 
 
Двух океанов грозное цунами,
Свет двух светил над головой у нас!
Но всё, что этот мир готовит с нами,
Не каждый день доносит в нужный час.
 
 
Порою, он мустанг в раздольном поле,
 
 
И оседлать его не каждый волен.
 
 
Но… мы не зря живем в мечтах и числах.
 
 
Влюбленных двое, но числа им несть!
Любовь над нами, как благая весть,
Как радуги большое коромысло.
 

15

 
Как радуги большое коромысло
Несет очарование дождя!
А мы, порою, сутолоку дня
Несем в себе, не понимая смысла.
 
 
Мы люди с завидущими глазами,
И время жизни поглощаем впрок:
То слушаем очередной урок,
А то сдаем очередной экзамен.
 
 
В минуте праздной, всяк себе судья,
Рабочий день основа бытия
И он определяет нам сознанье.
 
 
Но… день любой мне бесконечно плох,
Пока её не ощущаю вздох,
Моей любимой, через расстоянье.
 

Вечер

1

 
К исходу дня, уставшее слегка,
Покоя тело просит и прохлады.
Над головой эскадрой облака
Построились, любому ветру рады.
 
 
Найдут ли где они себе причал,
Отяжелеют, станут дождевыми,
И подтвердив начало всех начал,
Падут на землю каплями живыми
 
 
И к сердцу подступает благодать,
И хочется на дудочке играть,
Души наполнив хрупкие кувшины,
 
 
Неведомым, божественным вином.
Мигнув лучом сквозь ветки за окном,
Скатилось солнце в заросли крушины.
 

2

 
Скатилось солнце в заросли крушины,
И стали темно-синими кусты.
И кажется, без видимой причины,
Я ощущаю тяжесть пустоты.
 
 
Минута за минутою, упруго,
Прессуют мысли прожитого дня.
Я чувствую, как не хватает друга,
Который мог бы поддержать меня.
 
 
Хоть пустота, я знаю, невесома,
Но стягивает она пространство дома,
Как паутина злого паука.
 
 
…И вздрогнул я от ощущенья чуда,
Когда меня коснулся ниоткуда,
Последний луч, как сонная рука.
 

3

 
Последний луч, как сонная рука…
Я чувствую его необходимость.
Коснулся он меня издалека,
Как господин, он соизволил милость.
 
 
Но… я себя не чувствую слугой,
И волею живу неистребимой,
И просто счастлив, как никто другой,
Как будто губы чувствую любимой.
 
 
Последний луч лишь божеству послушен,
И оттого он так великодушен,
Хоть из небесной вырвался пучины…
 
 
Но не взлетел, как острое копье,
А проявив величие свое,
Погладил гор далекие вершины.
 

4

 
Погладил гор далекие вершины…
Одело солнце темные очки,
Зажгли свои волшебные лучины
Невидимые раньше светлячки.
 
 
Накатывает музыки прибой,
И до и си, и многие октавы,
Сверчки, цикады… в лад, наперебой,
И свежестью иной запахли травы.
 
 
Мерцает горизонта полоса,
Дневные затихают голоса…
Случилось что-то важное со мною.
 
 
Не оттого ли, что и этот день,
Скатился тенью длинной под плетень.
Устал, бродяга-ветер за спиною.
 

5

 
Устал бродяга-ветер за спиною
Скрывать свои причуды в кулаке,
Он намотался за день над страною
И опустился рядом, налегке.
 
 
Вздохнул устало, прошуршал несмело,
И кто бы знал, что лишь часы назад,
Срывал он платья, обнажая тело,
Сбивал дыханье и туманил взгляд.
 
 
И вел себя, как обольститель грубый,
Целуя страстно руки, груди, губы!..
Преподавая нам простой урок.
 
 
Хотя, при всей судьбе своей беспечной,
Ему дороже дело жизни вечной —
Таскать мешок свой пыльный вдоль дорог.
 

6

 
Таскать мешок свой пыльный вдоль дорог?
Нет, упрощать, конечно же, не надо.
И я не замечать того не мог,
Что ветерок вечерний мне награда.
 
 
Он должен был к груди ее припасть,
Сорвать и принести мне запах милой,
Свою добавить ветреную страсть,
Наполнить сердце чувственною силой.
 
 
Запели скрипки, заиграли трубы,
Я ощутил обветренные губы…
И словно протрубил волшебный рог.
 
 
А ветер дрогнул, как-то… невесомо,
В прохладной, жесткой паутине дома.
Без солнца он немедленно продрог
 

7

 
Без солнца он немедленно продрог…
И словно извиняясь, за такое,
Он сквознячком свалился за порог,
Ночного поискать себе покоя.
 
 
Притом, ничуть меня не огорчив,
Поскольку в страсти я неистребимой
Жил в этот миг и был красноречив…
Общаясь с нежным запахом любимой.
 
 
Стучало сердце боевым набатом,
Стоял я заколдованный закатом.
А ветерок – все больше стороною,
 
 
Скатился незаметно под откос,
Забыл, где был, и что кому принес,
И лег в кусты, погреться под луною.
 

8

 
И лег в кусты, погреться под луною.
Собрался там, как минимум, квартет.
И кто-то тонкой тренькает струною,
И раздаются звуки кастаньет.
 
 
Одни разогревают инструменты,
Другие ищут лучшие места.
Ночной сюиты целые фрагменты
Доносятся из каждого куста.
 
 
И вечер чудный, с каждой новой нотой,
Приходит в соответствие с природой,
И не блуждает взгляд по сторонам.
 
 
Ищу я полотенце, воду… мыло,
Оцениваю все, что с нами было,
Одежду дня, все, что прилипло к нам.
 

9

 
Одежду дня, все, что прилипло к нам…
Да это же!.. такой пирог слоистый.
В душе с утра сооружаем храм,
Естественно, для нас святой и чистый.
 
 
Смотреть он будет на речные воды!
Лишь в полдень, неожиданно, в тоске,
Оценены доходы и расходы
За стены и фундамент на песке.
 
 
А к вечеру вполне осознаем,
Что расплатиться нечем за заем.
Что стройматериалы просто хлам,
 
 
И строить нам такое на-до-ело!
И все, чем обросли душа и тело,
Мы стряхиваем вечером к ногам.
 

10

 
Мы стряхиваем вечером к ногам,
И оттепель на сердце наступает,
И все плохое, как вороний гам,
С вороньей стаей так же улетает.
 
 
И я осознаю, что вечер мой,
Я им делиться с кем-то не намерен,
Когда усталый прихожу домой…
Мой дом – мой храм, которому я верен.
 
 
И в этом ни лукавства, ни коварства.
Я сам и государь и государство!
Повелеваю все убрать сомненья.
 
 
А вечер чудный сотворит закат,
В котором все минуты нарасхват.
Душа и тело жаждут омовенья.
 

11

 
Душа и тело жаждут омовенья…
И подступает трепетный озноб,
При входе в те блаженные мгновенья,
Когда встречают царственных особ.
 
 
Красавицу, согласно всем канонам,
В короне ждем, в накидке кружевной.
Оркестр в кустах, все краски небосклона,
И я, нетерпеливый и… хмельной.
 
 
Ни ветерка, ни облачка… Всё блещет,
Природа нетерпением трепещет!
И вот, судьбу свою благодаря,
 
 
Под блеск заката, звуки серенады,
Дождался я божественной награды!
Я вижу образ милый и заря…
 

12

 
Я вижу образ милый и заря,
На этом шумном все природном вече,
Нас в ореоле как бы, сотворя,
Преподнесла такой чудесный вечер!
 
 
День прожит и в надеждах, и в трудах,
Так изначально люди счастье ищут,
То, возводя, то разрушая в прах,
Мы добываем кров себе и пищу.
 
 
Наказаны за грех Адама с Евой
И мы с моей прекрасной королевой.
Идем по жизни без поводыря,
 
 
Веселые… Грустить нам не пристало.
А ветерок, прошелестев устало,
Срывает старый лист календаря.
 

13

 
Срывает старый лист календаря.
Да, ветерок – метафора, конечно,
Из русского родного словаря,
С которым мы обручены навечно.
 
 
Как говорит народная молва —
Любовь бывает неумело смелой.
И вылетают, напрочь, все слова,
И робкий поцелуй спасает дело.
 
 
Вперед… за ветром! Но… легко паря,
Любимый запах унесла заря
И я не проявил свое уменье.
 
 
А вечер? Вечер с верой мудреца,
Соединил мечтою нам сердца
И гаснет, дав свое благословенье.
 

14

 
И гаснет, дав свое благословенье,
Мой вечер… Он уходит на покой.
В нем было и спасенье и явленье,
А ереси, простите, никакой.
 
 
Я счастлив, может быть, не до конца.
Я не могу сказать любимой взглядом,
Что наши обреченные сердца,
Отныне, вечно будут биться рядом.
 
 
Уже во сне воскликнул я: – О, боже!
Влюбленные на всей земле похожи,
Когда идут к любви издалека.
 
 
Я не прокис, я перенес броженье,
И выручало лишь воображенье,
К исходу дня, уставшее, слегка.
 

15

 
К исходу дня, уставшее, слегка,
Скатилось солнце в заросли крушины.
Последний луч, как сонная рука,
Погладил гор далекие вершины.
 
 
Устал бродяга ветер за спиною
Таскать мешок свой пыльный вдоль дорог,
Без солнца он немедленно продрог,
И лег в кусты, погреться под луною.
 
 
Одежду дня, все, что прилипло к нам,
Мы стряхиваем вечером к ногам.
Душа и тело жаждут омовенья.
 
 
Я вижу образ милый и заря,
Срывает старый лист календаря
И гаснет, дав свое благословенье.