Текст книги "Несвоевременные мысли эпохи Третьей Империи"

Й, К

Каждому своё

В Советском Союзе в зданиях «религиозно-культового назначения» было всё, что угодно, кроме профильных учреждений по распространению «опиума для народа». Театры, музеи (в том числе атеизма), запасники музеев, ПТУ и учреждения соцобеспечения, склады, НИИ и их филиалы… Крупнейшие соборы стали музеями общегосударственного и республиканского значения под собственными именами: те же соборы Московского Кремля или Казанский и Исаакиевский в Питере, который так называла вся страна, хотя он три четверти века простоял Ленинградом и блокада там была ленинградская… Но СССР перестал существовать, и каждая традиционная религия получила все права. В чём было немало лукавства, поскольку кто был поближе к начальству – не самому образованному по религиозной части… да и вообще не самому образованному, тот получил побольше. Кто подальше и традиционно считался «нерусским», вроде католиков и протестантов, поменьше. А кто был совсем не свой, вроде кришнаитов, имея недоброжелателей среди конкурентов и высокого начальства, – по шеям.

По сравнению с советскими временами им всё равно было роскошно. В полуподполье, но не в Сибири. Дыши, только на глаза не попадайся. Хотя по мере развития страны и раздела того, чем она была богата, между Старшими Боярами, старевшее руководство всё чаще думало о душе, и составлявшие немалую часть его придворных церковные иерархи это использовали самым прямым и непосредственным образом, пытаясь подвести под свою руку побольше объектов, имеющих историческое значение и приносящих доход. Кого и как они при этом теснили и выбрасывали – отдельная тема. Аргументы были неубиенные: закрытие послереволюционных грехов государства. А уж был тот или иной объект в ведении церкви, императорской фамилии или его местный приход на свои деньги строил, мало кого волновало. Христианское место? Отдай. Дай денег на восстановление. И не морочь голову со своими законами, по которым там должен быть музей и нельзя менять его назначение. Мало ли что где написано, если правильно договариваться с правильными людьми.

Законы это обнуляло. И Конституцию компрометировало. Но законы принимать лоббисты научились. И принимали так, что комар носу не подточит. Конституционным большинством. Благо в парламенте оно возникло. Причём естественным путём, по мере его многолетнего и многократного перетряхивания, очищения от нелояльных элементов и насыщения людьми, на которых можно было рассчитывать в любой ситуации – поскольку многие из них не были кем-то, кто мог на что-то рассчитывать в обычной жизни. Идея, что в парламенте собираются самые умные, честные и образованные люди страны, радеющие исключительно о её благе, не проходит проверку на прочность ни в одной стране мира. Отчего автор не демократ и заставить себя с пиететом относиться к этой системе управления страной не может. Никак не вытанцовывается у него эффективное, разумное, честное и толковое управление и та дурь с переплясом, которую представляют известные ему парламенты. Увы. Что до Конституции – её в отечестве нашем меняли, меняли… Тоже не бином Ньютона.

Так что с точки зрения того, чьи конкретно Соловки, Новоиерусалимский монастырь или там Исаакий, начальство церковное и светское успешно договаривалось. И странно было бы, если б было иначе. Поскольку КПСС как руководящая и направляющая в идеологии сила по понятным причинам исчезла. А направлять и руководить населением, по представлениям ещё библейской старины, необходимо. И начальству было понятно, что сие есть дело Б-жье. Так что и доверить его надо людям Б-жьим. Представительствующим от всех традиционных для страны религий, по выбору высшего начальства и согласованию с ним соответствующих фигур. Поскольку вертикаль власти – она и есть вертикаль. И её дело вертикалить, чтобы не забаловал подведомственный народ и не начал крутить своё и ориентироваться не на тех. По православию утверждать, насколько и кем там всё внутреннее согласуемо, утверждать автор не готов. Но по евреям, кабы не лично Владимир Владимирович, не бывать в Кремле вовек ни раву Берлу Лазару, ни правой его руке, Александру Бороде. Но – как есть.

Опять же, входит Патриарх в число высших иерархов страны? А как же! Папе Римскому в католическом мире и не снятся полномочия и возможности, которые в России у Святейшего появились в постсоветский период. Со всем его Ватиканом, энцикликами, курией и прочими исторически возникшими прибамбасами. Входят епископы в руководство регионального масштаба? Да. И тем более весомы, что во многом являются для губернаторов и прочих местных начальников, по крайней мере в православных регионах, начальством. На исповедь к кому ходить? Проповеди чьи слушать? Молиться под чьим руководством? То-то! Так что, если не принимать во внимание их озабоченность тем или иным мелким для государства интересом: чей именно тот или иной исторический собор или что вообще нет собора (в местах, при советской власти бывших заштатными дырами или вообще не существовавших как центры), может это Г-ду понравиться? Вряд ли. А дальше всё зависит от степени религиозности того или иного начальника и меры его понимания того, за что его могут снять.

И если что и доставляет проблемы клиру и стоящим во главе его иерархам, так это народ. Каковой, по мнению значительной их части, испорчен революцией и не верит в Б-га, как это следовало бы. Или вообще не верит. И к инициативам сверху по этой части относится не так восторженно, как должен. Или вообще никак. Потому что заражён западным скептицизмом и еврейским духом или потому что вообще никакому начальству не доверяет, а тому, которое с уверенностью, заслуживающей лучшего применения, претендует на право компостировать ему мозги, особенно, Б-г весть. Он и без революции и евреев подозревал, что его попы дурят и являются частью государственной системы, отношение к которой населения в России является главной причиной того, что страна такая большая. Ноги делал народ от всех тех дьяков, подьячих, губернаторов и митрополитов, которые были властью, аж до Тихого и Ледовитого океанов. В раскол уходил и в сектанты всяческого типа и вида. За Дунай к туркам и в Польшу – как Курбский и Станкевич. Или в Штаты, ФРГ, Канаду и Израиль.

Не повезло власти в России с народом. Во все времена ей не везло – и теперь не везёт. Ни светской. Ни религиозной. Ты ему пенсионную реформу – он злобно клевещет, что грабят и плакать не дают. Ты ему основы мировых религий в школу – он против, требует светской этики или вместо основ православия выбирает чёрт-те что, подозревая, что паствы у церкви нет и её из его детей на будущее готовят. И, в общем, правильно подозревает, хотя основное прибавление из-за этой инициативы получили верующие мусульмане, причём с ней в школу сплошь и рядом проникают радикальные исламисты. Благо начальство в исламских регионах страны с ними находит язык намного легче, чем с традиционалистами. По-русски говорят свободно, молодые, активные, с деньгами. Обещают всё, чего может хотеть бывший офицер, измученный проблемами депрессивного региона. И если читатель думает, что это только про Ингушетию, – так нет. Это про проблему в целом. Что же до веры как таковой, не помогают её распространению храмы шаговой доступности. Но раздражение вызывают.

Может, в будущем оно и поможет. Так ведь кто его знает, что в этом будущем произойдёт? Музейных церковные снесут и подомнут. Там ни отчаянности, ни связей. Одни апелляции к законам да Конституции. Чего они стоят? Сон в летнюю ночь те законы и та Конституция. Не более чем. Светских демонстрантов? А Милонов с крестным ходом – эффективный ответ на выпады питерских «яблочников» – зачем? Не говоря уже об отдалённом потомке графа Льва Толстого, напомнившем протестовавшим питерцам о «вырвавшихся из черты оседлости с наганами» людях, в которых без особого труда угадывались всё те же евреи. И простодушное до идиотизма признание крупного иерарха, что многие епископы верят в то, что последний император пал жертвой ритуального убийства, тоже о многом сказало. Воистину не ведают, что несут эти люди. Что власти они хотят, влияния и собственности – видно невооружённым глазом. И что всё это у них будет – тоже. А как они всем этим распорядятся – пронеси страну Г-ди! Как раз сто лет с Гражданской войны…

Как они надоели…

В Советском Союзе были народные депутаты, КПСС, КГБ и общество «Знание». А также профсоюзы, которыми, как правило, руководили самые ленивые и бессовестные трудящиеся, ленинский комсомол и много других организаций, куда записывались добровольно, понимая с 30-х, что иначе дороже выйдет. Менялись десятилетия, менялись портреты членов ЦК и Политбюро ЦК. Депутаты Верховного Совета менялись с постепенностью времён года. Шли съезды КПСС, один за другим. Их отмечали латинскими цифрами и забывали, как обещания партии и правительства. Это сейчас, когда партий много, а правительство раздражает самим фактом своего существования, население периодически охватывает ностальгия по советской власти. Тогда её не было. Говоря откровенно, большинству идеологический шум в ушах даже и не мешал – было по барабану. А если кто о чём сожалел, так об уровне жизни до 1913 года. Поскольку политэкономия капитализма вытанцовывалась вполне логично, а та же самая, но социализма, не выходила никак. Не шёл каменный цветок. Никакими усилиями не шёл.

«Неубедительно излагаете», – сказала автору на этом экзамене дама-преподаватель по фамилии Тарасенко, имени которой, увы, в памяти не осталось. «Нет в вас веры в материал. Формально, без души говорите. Всё правильно, но не чувствуется, что вы проникли в суть предмета». И с видом печальным, как, наверное, требовала ситуация, поставила четвёрку. И была права! По капитализму там всё сходилось. И по Марксу. И по Энгельсу. И учебник был ясен, как лермонтовская струя, которая светлей лазури. А по социализму – тьма египетская и термины из первобытно-общинного строя. Хотелось застрелиться, но из учебной танковой пушки, стоявшей на военной кафедре, которую летом наводили на стройку здания МВД напротив, застрелиться было нереально. Единственное, что оставалось, зубрить до посинения и надеяться проскочить. Поскольку преподаватели общественных дисциплин в институте были не такие вредные, как их предметы. Некоторые даже очень. Что стало ясно ещё на первом курсе, на истории партии, у Людмилы Позмоговой.

«Вы мало читаете Плеханова!» – воскликнула она на первой лекции. «Мы его вообще не читаем», – откликнулся эхом только что избранный секретарь курсового бюро ВЛКСМ Миша Марега из группы, где обучались будущие кузнецы. Будучи офицером и коммунистом после армии (мальчика, сдуру полезшего под танк, успел вытащить), он это мог себе позволить. И, кстати, так себя до самого конца института и вёл – раскрепощённо и без комплексов. Кличка у него была Троцкий, поскольку в споре с той же Позмоговой насчёт её предмета он умудрился продемонстрировать феерические для 70-х годов знания его цитат. Откуда – Б-г весть. Наверное, прочитал какую-то недорепрессированную при Сталине и не выброшенную на помойку позднее троцкистскую брошюру. Что характерно, преподаватель с ним спорила и выгнать из аудитории не покушалась. После чего новоиспеченные студенты на всю жизнь поняли, что институт – это не школа. Хотя в обиходе именно так его и называли. «По рублю и в школу не пойдём» – классическая формула студенческого филонства…

Историю КПСС мучили на первом курсе. Политэкономию – на третьем. МИСиС был вузом красных инженеров и будущих танкистов. Да и располагался в Октябрьском районе, стоя на Ленинском проспекте – где стоит по сей день, прибрав к себе соседний Горный институт в период, когда ректором был удачно вписавшийся в реформу образования человек, чьё имя автор упоминать не готов. Поскольку если уж с Геростратом у человечества не получилось, пускай хоть этого реформатора и продвигателя ЕГЭ в жизнь потомки забудут. Общественные дисциплины институту с такими вводными были остро необходимы и присутствовали везде – на каждом курсе каждого факультета. И некоторые были даже интересны. Особенно если преподавали их симпатичные незамужние девушки, только что завершившие собственное, не слишком близкое к техническим дисциплинам обучение. Что и случилось с философией – и с удачнейшим образом доставшейся прокатчикам в преподаватели этой нудятины стройной, с глазами газели Валентиной Мапельман, которая была моложе половины своих студентов.

Не то чтобы от этого философия становилась более понятной. Но на её семинары студент плыл косяком, сравнимым по плотности с нерестящимся на Сахалине лососем. Отвечать ей и облажаться было величайшим моветоном. Так что все, кроме самых косноязычных и тупых, что-нибудь да знали. С тех пор автор понял: очаровательной женщине можно простить любую чушь, которую она вынуждена нести в массы. Её можно даже не слушать – на неё нужно смотреть и наслаждаться тембром голоса и тем, как она выглядит. Достаточно минимума для того, чтобы на инстинкте в общих чертах повторить, что она говорила, если по неловкости обратишь на себя её внимание и тебя вызовут. Жаль, что в российской Думе этот приём не используют: прения законодателей производят не менее удручающее впечатление, чем классическая философия. А мозг выносят не хуже. Но Валентину Михайловну студенты искренне любили, так что старались, как могли. Философами не стали, но предмет никто не возненавидел – эстетика в толпе молодых альфа-самцов победила скуку. На философии!!!

Завершал хождение студентов МИСиС по мукам, понятное дело, научный коммунизм. Его можно было не сдать – и с двойкой отправиться в большой мир без диплома, со справкой об окончании института. Чего прочие преподаватели позволить себе не могли. А Аэлита Геннадьевна Кавенкова могла. За глаза её звали марсианкой (с таким именем странно было б, если бы не звали) и боялись как огня все – включая ректорат. Что там было в её биографии, Б-г весть. Но приезжала она в институт на новой «Волге», с породистым догом и мужчиной (мужем или любовником, история умалчивает: в ходу были обе версии), который отгонял куда-то машину, пока она преподавала. На кого она была похожа (породистостью и презрительно выпяченной нижней губой – на своего дога, но речь не об этом), так это то ли на начальницу концентрационного лагеря, то ли на латиноамериканскую революционерку. Ей очень пошёл бы маленький автомат. Не «калашников», а что-то зарубежное, типа «узи». Такой же смертоносный, как она сама, и без малейших следов «сделано в СССР». Ужас-ужас.

Автор при этом умудрился сдать ей экзамен, хотя вокруг все были уверены, что ему хана. Во-первых, он записывал лекции дословно, чтобы прочесть дома. Откуда возникла толстенная стопка тетрадей, исписанных жутким почерком – с такой скоростью писалось… Прочесть это мог только он, что и заявил в деканате, когда его пытались уличить в пропуске занятий без уважительной причины (болел, плюс один день был на похоронах дедушкиной сестры – со справками в обоих случаях). И на угрожающий вопрос: «Вы что, всё знаете?» – ответил: «Да, я всё знаю». Что было почти приговором. Во-вторых, он, с учётом жары, пришёл на одну из лекций в шортах – на спор. Марсианка, надо отдать ей должное, не моргнула глазом, но курс понял: этого вышибут. И, надо сказать, припоминают ему те шорты до сих пор, на каждом сборе выпускников. На двадцать лет припоминали, на двадцать пять, тридцать… Хотя на экзамене он получил «пять». Про Рейгана поспорили – он аргументированно отстоял свою точку зрения и был свободен, чего никто из однокашников не ожидал.

Не то чтобы сегодняшние профессора, олигархи, чиновники и журналисты, вышедшие из стен МИСиС, не выжили бы без общественных дисциплин и такой же общественной работы, которой занимались в институте. Да и вспоминают они, собравшись – все без исключения (!) – одну кафедру – военную. Что свидетельствует о многом. Но по молодости, раздолбаями и в компании таких же раздолбаев… Опять же, редко среди них встречались откровенные циники и карьеристы. А воров и прохиндеев нынешнего типа и вовсе не было. Да и быть не могло. В постсоветские времена они, понятное дело, образовались. Кого из них не прикончили, ушли в бега, некоторые с деньгами, немногие с большими деньгами. Но что характерно, на место тех, кто тогда учил молодняк идеологии, стоит очередь из новых претендентов на морочение голов. Причём достоинств прежних кадров у них нет. Симпатии они вызвать не способны. Сами ни во что не верят и по бегающим глазам видно: очень хотят халявы. Представить себе невозможно, как они надоели! И ведь плодятся и плодятся. Как мыши на току…

Какие есть…

Основные и обоснованные претензии населения к начальству состоят в том, что только о себе и своём ближайшем окружении это самое начальство и думает. Гребёт всё, что может, обеими руками, с упором на общественное, а когда оно заканчивается, начинает отбирать друг у друга. Причём не стесняется никого и ничего. Если для того чтобы прихватить объект, по несчастью оказавшийся для кого-то ценным, его необходимо обанкротить, будь то завод, цирк или НИИ, то разорят его без сожаления. А поскольку что охраняешь, то и имеешь, недвижимость и земля, которую можно продать, с удивительным постоянством уходят в руки того или другого начальника или его людей. По-научному это называется аффилированные с местным (или центральным) руководством структуры. Ну, или бандиты, самые продвинутые из которых проходят в прессе в качестве «авторитетных предпринимателей». Из некоторых, особенно авторитетных, часто получаются местные начальники – вплоть до губернаторов. Благо компромат на них уже есть, и в случае чего их не просто снимают, а арестовывают.

Основные претензии к начальству отечественной интеллигенции состоят в отсутствии у начальства страха и совести, желания жить не по лжи, бескорыстного служения родине (или Родине, которую в данном случае имеет смысл писать именно с большой буквы, подчёркивая её сакральный статус для данного конкретного интеллигента). При этом вопрос в том, какая именно интеллигенция претензии выражает. Если патриотическая, то начальство виновато в том, что продаёт отечество (вариант: Святую Русь) иностранцам и евреям оптом и в розницу. Что для интеллигенции либеральной есть вещь нормальная. Только называется изящно: «глобализацией». Вот так бывает. Придумаешь для неприличной действительности красивое слово – на душе легче, и совесть спокойнее… Так что претензии либералов состоят по большей части в том, что начальство, со своими заигрываниями с электоратом и пониманием того, что совсем оборону страны сдавать нельзя – доброжелатели схарчат, забрало Крым, никак не сдаст Донбасс и не свернуло оборонку, войдя заодно в Сирию. Что им мешает.

Патриотам мешает ровно противоположное. К примеру то, что начальство не объявляет войну Украине и не забирает вдогон к Донбассу Киев, Одессу и Закарпатье. В чём автор с ними готов согласиться, имея ностальгию по государственным границам СССР и понимание того, что распад страны её населению был ни за чем не нужен, а нужен был только членам Политбюро, которые выкроили себе по стране. И некоторые эти страны до сих пор в качестве президентов на диво эффективно пользуют. Хотя другие из них уже в ином мире, а многие вылетели из властной обоймы задолго до того, как предполагали. Жизнь порой рисует куда более удивительные сюжеты, чем литература. Впрочем, если возвращаться к претензиям к начальству патриотической интеллигенции, довольно быстро становится заметным острая, но нереализованная ксенофобия. Или по-простому национализм самого махрового толка. Раздражают её до крайности американцы, европейцы, евреи, азиаты и кавказцы (разбираться в которых ей недосуг). Ну, и ещё цыгане, но это на низовом и бытовом уровне.

Почему Россия воюет в Сирии, но не с Израилем, она понять не может и принять не хочет. Привыкли за время советской власти эти люди, что, если воевать на Ближнем Востоке, так за арабов и против евреев. Осознать, что мир и был не таким, как они думали, и теперь не такой, РФ не СССР, а Израиль теперешний сильно отличается от тогдашнего (хотя и тогда он раз за разом арабам вламывал, сколько бы оружия, денег и военспецов в них Советский Союз ни вбивал), они не способны. Опять же, их раздражает НАТО, особенно Британия и США. И понять их можно. Благо детей начальство учит в основном в этих странах, деньги переводит туда же и недвижимостью обзаводится там же. Хотя есть исключения. К примеру, у наиболее отвязного по части антисемитизма из престарелых околовоенных журналистов внук живёт в Монако – явно не на гонорары деда. И это тому не мешает. По части вывоза всего, что можно, из страны отечественные патриоты и либералы не отличаются друг от друга. Так что напоминает их взаимная неприязнь обычную внутривидовую конкуренцию…

Ну это лирика. Поскольку есть ещё романтики – преимущественно с экологическим и общечеловечески-философским уклоном. Которых раздражает загаживание страны отходами – при том, что высшее начальство покровительствует амурским тиграм, дальневосточным и северокавказским леопардам, белым медведям, стерхам и прочему редкому зверью. И явно не приветствует мусорную мафию. Раздражает сворачивание медицины и образования. Причём, если иметь в виду страну такого размера, как Россия, и с такими традициями, как у неё, что и позволяет удерживать на плаву остатки обороноспособности, непонятно, что это даёт. Кроме, конечно, широкого поля для экономии бюджетных денег, часть которых можно пустить на спортивные хотелки начальства, которые напоминают понты в особо крупных размерах (нельзя не признать, весьма эффективные): часть сховать во всё те же западные банки, а часть, скорее всего, оставить на распыл и разграбление Ближним Боярам. Которые, кстати, особо своих аппетитов и не скрывают. Ибо обнаглели до крайности.

Романтики никак не могут понять, почему порядочность и профессионализм никакой роли в продвижении по карьерной лестнице не играют. А играет случайный набор факторов, среди которых едва ли не главное – принадлежность рекомендателя к ближнему кругу начальства. Ибо то, что кадровая политика в стране кривая, косая и на редкость бестолковая, заметно уже кому угодно, хотя бы и «негру преклонных годов». На этом понимании зиждется уверенность противников нынешней власти в том, что уберут они Путина – и всё в России рухнет. Хотя в чём, кроме ощущения того, что главный враг повержен, они в этом случае выиграют, будь то хоть «юкосовские», жаждущие реванша над «питерскими», хоть их союзники, автору неясно. К власти они не прорвутся – претендентов хватит за глаза. Отобранное не вернут – на том же основании. Их бывшие соратники, работающие на нынешнюю власть, не на самых, к слову, малозначимых постах, вряд ли пойдут работать на бывших боссов. Не для того они два десятка лет карьеры строили. Так что зачем гадят – загадка. Наверное, всё же из мести.

Что, впрочем, не отменяет того факта, что по части кадровой политики в стране имеет место «восходящий мусоропровод», по Александру Рубцову (спасибо за термин). И это её не укрепляет. Вопрос, однако, в том, отчего это именно так? Здесь каждый пупок имеет свой интерес, в борьбе за него готов высказать начальству многое (часто справедливо), и если все эти претензии сложить, картина получится безрадостная (балансируя друг друга, претензии взаимно торпедируются, что позволяет начальству их не учитывать и, не обращая внимания на разговорчивых оппонентов, заниматься, чем ему больше нравится). Но автор, как царица Шехерезада до него, прекращает дозволенные речи. Ибо понимание, отчего всё происходит именно так, а не иначе, в отличие от того, что полагает публика, не помогает исправить ситуацию, но только расшатывает лодку. Она и так плывёт еле-еле. Что до того, что кормчий правит не туда… Правит он, пока может, куда может, так, как может. Не нравится – сам попробуй. Отчего Путин так популярен, хотя свита его всё же сильно подводит.

Понятно, что царь хороший, бояре плохи – отговорка для России обычная и никто особо в это не верит уже не первый век. Иначе бы и поговорки такой не было. Понятно и то, что их, верхних, меняй хоть на кого, лучше не станет. Поскольку мотивация в борьбе за власть в том и состоит, чтобы тех, кто наверху, спихнуть и на их место сесть. Всё у всех, кто что-то имеет, отобрать или хотя бы обложить налогом. Что сильно снижает электоральную базу власти и подтверждает тот факт, что в начальстве дурак на дураке и дураком погоняет. Иначе они хотя бы самозанятых оставили в покое и приусадебные личные хозяйства, не пытаясь подогнать их под налогообложение в пользу тех, кто эти инициативы выдвигает и продвигает. Но тут мы окончательно уходим к Салтыкову-Щедрину, который полагал, что самодержавие в стране именно потому, что всё само собой держится. Выдвигай им претензии, не выдвигай… По имеющемуся историческому опыту – бесполезно. Какие есть, такими и останутся. Свергай их, не свергай… Пробовали. Не получается ничего другого, хоть тресни. Нечего и мучиться.