Текст книги "Турция между Россией и Западом. Мировая политика как она есть – без толерантности и цензуры"

И эта модель сейчас реализуется во многих странах мира, не только в Турции. Но в Турции, пожалуй, наиболее успешным образом. Так что всё это родом из 1980-х годов, как, впрочем, и эти пятизвёздочные хоромы-гостиницы. Эти дворцы, в золоте и с лепниной, возникли благодаря спросу со стороны России и Германии прежде всего. Так что отнюдь не потому, что всё это вот так «само собой» взяло и взлетело.

К слову сказать, и та же кожевенная промышленность Турции. Вот вы упомянули свою супругу и изделия, которые она приобрела… Ну так ведь и кожевенная промышленность Турции не только подстраивалась, но создавалась под рынок России.

Обратите внимание, насколько оказались разворотливыми турецкие предприниматели, что они моментально создали целую отрасль для обслуживания наших потребностей. Турция по европейским меркам, конечно, немаленькая страна, и у неё есть восточные провинции, где бывают зимы, даже вполне снежные. Но турки в массе своей не носят кожаную одежду, она – для внешнего потребления!

Евгений Сатановский: А я до сих пор в холода турецкую дублёнку ношу. Хорошая дубленка, тёплая. Да и кожаная куртка у меня тоже достаточно долго прожила, на моих-то телесах. Я действительно турок в коже там не видел. А наши просто не уезжали без кожаной куртки, без дублёнки.

Иван Стародубцев: Турки почти не покупают кожу. Это чистой воды товар, который рассчитан на зарубежных покупателей. Их количество из России оказалось в Турции столь велико, что не случайно в российских городах даже есть памятники «челнокам».

Ведь «челноки» – это первопроходцы, которые подняли «на своих двоих» отрасль. Не скажу, что для всей Турции, но для отдельных турецких провинций – точно.

Всероссийски известен стамбульский район Лалели, где как раз-таки возникают и реализуются торгово-экономические связи челночного типа.

И вот эти многочисленные тюки, наверное, вы видели – замотанные изолентой, на которых жирным фломастером и крупным шрифтом немного неказистой кириллицей написано «Елена», «Ирина», «Наташа». Все эти тюки полноводной рекой вытекают из Лалели, чтобы попасть в стамбульский аэропорт и отправиться в Россию.

Кстати, в тех или иных формах и объёмах челночная торговля сохраняется, как это ни странно, вплоть до настоящего времени.

Или, к примеру, без преувеличения, всемирно знаменитый стамбульский Крытый рынок. И вот эти «типа бренды»: условные Louis Vuitton, Gucci, Dolce & Gabbana, б-г знает, что ещё. Это ведь тоже создано под потребности в немалой степени наши, российские. Вот хотим мы, кебаб кушать не можем, ходить от пяток до макушки в Louis Vuitton? Имеем все возможности – зайти на тот самый Крытый рынок в Стамбуле…

Там, правда, можно заблудиться. У людей, которые клаустрофобичны, может случиться приступ. Сразу вспоминается фильм «Бриллиантовая рука». Помните, Андрей Миронов заблудился, по всей видимости, все-таки не на стамбульских, а на бакинских улицах…

Евгений Сатановский: Бакинских, бакинских. Метался там по старому городу. Ну до Стамбула-то, простите, уж в те времена, в 60-х, доплыть – валюта была нужна.

Иван Стародубцев: И если ты выберешься из Крытого рынка в Стамбуле, как Андрей Миронов из тех бакинских переулков, то ты имеешь все шансы выбраться из них «вся в Дольче Габбана», от пяток до ушей. Там, правда, какие-то логотипчики будут прошиты не так, швы – немножко хуже, после первой стирки может быть «линька» не совсем удачная. Но до второй носки красиво же, правда?

Евгений Сатановский: Бренды турецкой одежды – вязаной, шитой – появились, турецкие-турецкие, сейчас на российском рынке вовсю. И они оказались по качеству очень даже хороши. Это я вам свидетельствую, потому что жена разбирается в этом профессионально. И как раз она больше косяков видела в дорогих магазинах, на «супернастоящих» брендированных вещах, чем во многом из того, что приходит к нам из Турции, из Малайзии, из каких угодно стран, типа Лесото, о которых мы вообще и не слышали.

Турецкое качество – это хорошо, в том числе вязаные вещи. Это достаточно высокий класс изделия. А вот это в конце концов главное. Ну, во всяком случае, для меня главное – качество товара, а вовсе не то, какой на нем стоит лейбл…

Иван Стародубцев: Турция – это страна, которая в плане моды, скажу сразу – для широкой публики, а не «от-кутюр», является вполне себе заметной даже на мировой арене.

Да и западные бренды очень любят шить свою одежду именно в Турции. Тогда, когда они не хотят доверять пошив Юго-Восточной Азии.

Турки, глядя на всё это, обшивая довольно продолжительное время западные бренды, начали развивать и свои собственные торговые марки. Началось это не так давно. Сейчас качество турецких брендов не только неотличимо от ведущих западных брендов, но турки шьют ярче, они ищут, что интересней. В особенности в том, что касается мужской одежды.

Всё-таки мужчины в Турции, они – ух! какие яркие. Набриолиненные, брови не домиком, а сплошной густой полосой, яркий галстук, костюм-тройка, лакированные штиблеты. Все как надо, в общем. Шутка, конечно, но перед глазами именно такой «классический» образ, над которым сами турки и подшучивают.

Евгений Сатановский: Кстати, насчёт «штиблетов»… Как в Армении, да? Слушайте, прямо рассказываете, как Михаил Галустян о Ереване. Один в один.

Иван Стародубцев: Приблизительно. У нас у каждого – свой «Ереван».

Так вот, говоря о турецких штиблетах, могу сказать, что их обувная промышленность за последние несколько лет буквально на глазах сильно выросла. И вот этого сейчас реально много в Турции и безо всякой Италии.

Настолько они достигли высокого уровня, что начали даже восприниматься за рубежом со своими собственными брендами, а уже не под маской чужих – западных, известных и раскрученных торговых марок.

А именно со своими брендами они довольно успешно идут и в Западную Европу, и, кстати, в Россию. Замещая собой исход тех, кто занимается с начала СВО каким-то жёстким садомазохизмом, когда уходят из России совсем, или приостанавливают свою деятельность, или меняют бренд, называя себя на новый манер с приставкой «и точка». Короче, замещая собой всех тех, кто занимается разного рода формой тяжёлых извращений.

Евгений Сатановский: Ну кто виноват, что люди хотят разориться? Мы, что ли?

Иван Стародубцев: Турки увидели в этом свою возможность, потому что у них для этого всё готово. У них есть развитая индустрия моды для широкого круга потребителей. Со своими торговыми марками они успели познакомить не только местных жителей, но и российских туристов.

Многие наши соотечественники приезжают в Турцию, даже не дожидаясь сезона, не за морем, а именно чтобы пройти спокойно «по холодку» по торговым центрам Антальи и закупиться. А турецкие марки одежды все россияне, кто едет в страну, уже давно знают.

Все уже давно выучили турецкие бренды. Все уже разбираются в том, куда надо идти, что смотреть, какие там размеры, на кого чего брать? Не обязательно лично – берут для мужа, жены, детей и прочих племянников. Причём можно не глядя покупать, потому что уже размерный ряд в общем-то понятен.

Так что Турция с точки зрения шопинга стала достаточно привлекательной для туристов, а постепенно на плечах туристов турецкая продукция входит и в Россию. То есть в России мы уже не удивляемся, когда идём по торговому центру какому-то в Москве и смотрим: «О, так это ж турки. Направо – турки, налево – турки, прямо – это турки».

Включаем телевизор – и там снова турки. Смотрим турецкий сериал. Но это мы несколько отклонились в сторону креативных индустрий.

Впрочем, к 2023 году возникло одно «но», которое заключается в том, что цены в Турции сейчас воспарили на какую-то невероятную доселе высоту. Стоны и «плач Ярославны» раздаются по всей Турции.

Показательно, что председатель главной оппозиционной Народно-республиканской партии и кандидат в президенты от оппозиционного альянса Кемаль Кылычдароглу перед майскими выборами-2023 крутил перед ТВ-камерами не чем-нибудь, а очень даже репчатым луком, пытаясь максимально ярко проиллюстрировать турецким избирателям новую реальность Турции, в которой даже банальные вещи становятся весьма дорогими.

Евгений Сатановский: Ну слушайте, у нас ведь всё равно не работает там больше карточка «Мир».

Иван Стародубцев: Не работает с конца 2022 года…

Но как только наши люди не изощряются. Научились получать банковские карточки условного «Киргизского национального банка», или что-то в этом духе.

В Москве вообще эта индустрия была налажена со «сверхзвуковой» скоростью. То есть очень странные банки, во всяком случае – для нашего слуха, из бывших республик Советского Союза готовы вам не только выдать карточку, а оформить её «за час» и привезти на дом с курьером центральноазиатской внешности, гармонирующей с логотипом на платежном инструменте.

Евгений Сатановский: Слушайте, ну когда нам включают санкции какими-то десятками тысяч единиц… Смешные люди! У нас в стране полтораста миллионов человек могут челноками поработать, если что. Ну наивные, глупые наши враги.

Иван Стародубцев: У нас под это все готово. У нас, как выяснилось, готовы валютные спекулянты, точнее, они с советских времен никуда и не девались.

Помните ведь, первые месяцы СВО ограничены были в хождении доллары на нашей территории? Немедленно материализовались советские «валютные трейдеры». Старенькие дедушки – валютные спекулянты старой закваски – почувствовали свой момент, свою вторую молодость, и всё это, когда понадобилось, появилось назад.

«Челноки» вроде как тоже начали уходить в прошлое, но они с началом СВО, с уходом западных брендов снова немедленно потянулись на закупки за рубеж и в первую очередь в ту самую Турцию.

Пожалуйста всё готово: люди готовы, каналы поставки готовы, каналы сбыта готовы. Просто надо, что называется, «освежить телефонную книжку» и «тряхнуть стариной».

Евгений Сатановский: Мы умеем жить в условиях «перемен». Западники жить даже не просто не умеют, они не представляют, как это. А нашим – на ура. Нам это только давай. Наоборот, адреналин. Вот опять ребята почувствовали молодость. Отличное кино…

Иван Стародубцев: А что? Как говорится: «Война – дело молодых, лекарство против морщин». Общество у нас молодо духом!

Но мы не сказали с вами об одной очень интересной вещи – люди поехали в Турцию за недвижимостью.

Турция, в последние два десятка лет в особенности, вывалила на рынок недвижимости такое количество предложений… Первичный рынок, вторичный рынок. Хочешь – вилла, хочешь – квартира, хочешь – эконом-класс, хочешь – премиум. И все с видами на турецкие морские красоты. Завалила буквально рынок так, что россияне не могли на это дело не поддаться.

И опять же до определённого момента, сейчас мы о нём говорим с вами, россияне были одними из лидирующих покупателей турецкой недвижимости.

Первые строчки уверенно делили и с европейцами – с одной стороны, и с другой стороны – с братьями нашими ближневосточными, будь то иракцы, иранцы, катарцы. Вот такая основная группа покупателей турецкой недвижимости.

И вот россияне, наряду с этими ребятами ближневосточными и с европейцами, покупали недвижимость везде. Возникли целые российские кварталы в Анталье.

Очень популярным направлением последних лет стал Мерсин, особенно после того, как начали строить атомную электростанцию «Аккую». инженеры, которые в большом количестве приехали на стройку, оценили местные красоты по достоинству. А вот вам, пожалуйста, под боком – «курорт Мерсин»: приезжайте, смотрите дома, заходите в шоурумы так называемые. Покупайте! Приезжайте на лето, привозите или присылайте свою родню – бабушек, дедушек, жён с детьми. И пусть они в Турции совершают регулярные «омовения ног» в Средиземном море и, заметьте, безо всяких завоеваний.

Евгений Сатановский: Нет, отличная тема! Еда вкусная, свежая, воздух чистый, море хорошее, тёплое. Ну нормальное кино – дача на море. Старая идея советского человека. Да и у российского она точно никуда не делась.

Иван Стародубцев: Тем более что во времена до СВО лететь можно было не «криво», а по прямой и время доставки человека из, допустим, европейской части России, к примеру из Москвы, до той же Антальи составляло ну максимум два часа сорок минут.

Сейчас лететь будешь, Б-г знает, через чьё воздушное пространство, если не через стратосферу, часов пять. Это как до Дубая. А что делать? Зато, опять же до СВО, недвижимость в Турции с точки зрения транспортной доступности была действительно как подмосковная дача.

Тем более, пожалуйста, въезжай в Турцию: между Россией и Турцией – «безвиз».

Всё это было недорого, без формальностей и удобно.

Я говорю в прошедшем времени, просто потому что кое-что в мире поменялось. Поменялось и в плане продажи недвижимости иностранцам в Турции, и в плане выдачи там же туристических видов на жительство.

С другой стороны, в плане полётного времени, чисто физически, летать стало неудобно – это раз. А кратно увеличилось полётное время – также кратно увеличилась и цена на авиабилеты, это два.

Поездки выходного дня в Турцию стали сильно менее доступными. Понятно, что авиакомпаниям не хочется нигде кружить. Топлива они сильно больше сжигают. Они же по пять часов где-то «болтаются», прежде чем долетят до Турции.

Евгений Сатановский: Ну что поделаешь? Но, когда и если выйдем на Днепр по всей протяжённости этой реки, будет проще. Когда и если выйдем на венгерскую границу, будет ещё проще. А если доберёмся до Берлина и Парижа, так и вообще напрямую опять рейсы будут лететь. Тут ведь только докуда добраться…

При этом нам даже в этот раз не приходится отпихиваться ни от Москвы, ни от Сталинграда для того, чтобы разбираться с теми, с кем надо разбираться. Хотя да, считайте, что у нас сейчас ситуация какая? Сорок третий год, судя по положению на фронтах. Большая часть Украины – у врага, и приходится с этим что-то делать. Правда, зато в Белоруссии врага нет. Такая жизнь. Я сейчас страшно извиняюсь перед теми, кого я невольно до глубины души оскорбил этим достаточно жёстким замечанием. Но простите, пожалуйста, ребята. У меня – вся семья из Украины.

У меня вся семья жены – из Украины. Для меня это вообще Гражданская война, ничем не отличающаяся ни от прошлой Гражданской, ни от Отечественной, ни разу.

Иван Стародубцев: Евгений Янович, после китайского посла, который на днях очень хорошо высказался, мне кажется, вы ещё очень мягко выразились.

Евгений Сатановский: Нет, я вообще очень мягкий и добрый человек. На Украине – масса родственников и друзей. Но они сегодня под оккупационным режимом, извиняюсь за резкость.

Иван Стародубцев: Евгений Янович, вот ведь как получилось за тридцать с небольшим лет новейшей российской истории с открытыми границами… Теперь у нас родственников и друзей много уже не только на Украине, но уже и в Турции. Подчеркну, у очень многих россиян.

Да, то есть мы говорим с вами о поездках в Турцию и с точки зрения отдыха, и шопинга, и недвижимости, а, вообще-то говоря, мы крепко с Турцией за последние три десятка лет породнились.

У нас – более ста тысяч совместных семей. Ни у кого нет точной статистики на этот счёт, но все, включая дипучреждения, более-менее сходятся в мысли, что порядок цифр именно такой.

А это что означает? Сто тысяч мужей и сто тысяч жён – уже двести тысяч, да? Детей как минимум по одному на семью. А зная турок, вообще-то и по два, и по три. Это уже минимум четыреста тысяч. Папы, мамы, их дети, дяди и тёти, дедушки и бабушки с обеих, с российской и с турецкой, сторон. Представляете, какое это количество народу, который так или иначе очень неравнодушно относится к тому, что делается в российско-турецких отношениях?

Евгений Сатановский: Я это представляю, потому что лучший друг моего внука, имея турецкого папу, в Турцию ездит к другим бабушке и дедушке. Ну вот так… Что ж теперь поделать? Жизнь такая…

Иван Стародубцев: Оказалось, что мы крайне неплохо можем с турками уживаться.

Евгений Сатановский: Понимаете… Я не знаю, как в Турции с феминизмом… Но что-то мне подсказывает, что вопросы о том, сколько всё-таки на свете полов, свободны ли в Турции трансгендеры от общественного порицания и можно ли детям в школе рассказывать о том, как замечательно менять пол и родители не могут в это вмешаться… Я про гей-парады тоже ничего не знаю, но что-то мне подсказывает, что они там не как в Берлине, Париже или в южном Тель-Авиве. Вот что-то мне подсказывает, что мы в этом близки.

Иван Стародубцев: Ну чтобы было понятно нашей публике, я бы предложил такую аналогию: если попытаться провести, к примеру в турецкой Конье, гей-парад, то это будет то же самое приблизительно, как если попытаться его провести на территории Российской Федерации, допустим в городе Грозном. Эффект будет приблизительно одинаковый. Это к вопросу о том, сколько у нас полов в России и в Турции.

Евгений Сатановский: Я бы не рекомендовал. А там вообще где-нибудь проходят гей-парады или Б-г миловал?

Иван Стародубцев: Время от времени предпринимаются попытки проводить разные «марши гордости» в том же Стамбуле. Вот только на днях была очередная несанкционированная попытка. Заканчиваются они крайне плохо – столкновениями и вмешательствами полиции.

Если посмотреть на то, что говорит и делает турецкая власть, то они стоят на консервативных позициях.

Это в довесок ещё к их антизападной риторике эпохи позднего Эрдогана. Их риторика в сторону Запада всё больше начинает напоминать нашу: «Мы боремся за то, чтобы у нас так, как у них, не было, мы этого не хотим! У нас муж – это муж, жена – это жена, и никак не наоборот, а уж тем более никак не какие-то варианты однополые».

Евгений Сатановский: Так, а однополых семей нет?

Иван Стародубцев: Да ну что вы…

Евгений Сатановский: Да я просто спрашиваю, ну откуда я знаю? То есть Турция в этом плане сохранила обычное, нормальное… Я не понимаю, консервативно это или нет? Оно для меня – нормальное отношение к человеческой жизни. Тем более в Турции не все религиозные, там светского населения полным-полно.

Иван Стародубцев: Давайте сразу определимся. И вот прямо чтобы было понятно… У нас, в нашей стране, встречается некое заблуждение на тему того, что такое светская Турция и что такое религиозная Турция. У нас почему-то считают, что светская Турция – это те, кто не верит в Аллаха, не исповедует ислам. На самом деле это далеко не так.

Подавляющая часть населения Турции исповедует ислам. Они являются активными в религиозном смысле людьми.

Но разница между светскими и религиозными гражданами заключается в том, что религиозные говорят, что ислам должен быть частью турецкой жизни, и он должен проникать во все сферы, и он должен поддерживаться, в том числе финансово, государством, и госслужащим не надо скрывать свою религиозную принадлежность.

А другие, светские, говорят, что давайте государство – отдельно, а религия – отдельно. Но это не делает их атеистами, которых не слишком много в Турции.

Поэтому – что светские, что религиозные граждане Турции – все консервативны. Они одинаково правильно настроены, граница проходит совершенно в другом месте: там, где возникает дискуссия про отношения государства и религии, а точнее – религиозных институтов.

Евгений Сатановский: Не знаю, я вполне себе прожил жизнь советским человеком, то есть атеистом, что вовсе не мешало мне придерживаться традиционных каких-то взглядов. И повенчались мы с женой религиозно, когда смогли, хупу нам поставили, и у моего сына была бар-мицва у ортодоксальных моих друзей.

Как-то я не чувствую себя чужим ни в каких ортодоксальных храмах: ни в православных, ни в мечетях, ни в синагогах – уж точно ни в синагогах… А вот в современных американизированных версиях чувствую себя плохо. Потому что этот идиотизм, когда женщина – раввин и она в кипе ходит и в талесе, он что-то коробит.

Он очень сильно коробит, потому что в традиции такого нет, не было, и в данном случае вспоминаю Давида Бен-Гуриона, который когда-то сказал: «Я – атеист. Я в синагогу не хожу, но синагога, в которую я не хожу, ортодоксальная!» Вот это именно так!

На эту тему мы как-то всегда удивительно забавно дискутировали с моими друзьями не только из еврейского, но и из православного духовенства до высших фигур включительно. Потому что для них обычно слово «атеист» – это что-то «о-о-о!».

А на самом деле есть воинствующие атеисты. А есть люди вполне традиционные, которые не заморачиваются на эту тему. Покойный Гайдар называл это «агностиком», это означало: «А я не знаю, есть Бог или нет. Он мне про это сам ничего не говорил».

Я в таких случаях вообще проще подхожу к теме. Я говорю: «Ребята, если у меня всё в этой жизни получается, а пока получается, когда и если Он существует, наверное, меня таким, как я есть, Он одобряет.

Если же Ему захочется меня укорить и наставить на путь истинный, то сделает Он это сам, без посредников. Для этого Ему не нужен никакой притопавший из Америки козлобородый раввин, который говорит с дичайшим акцентом, но при этом вдруг почему-то должен научить меня жить. Спасибо, не надо. Ну как-то можно мы здесь сами разберёмся с тем, какие у нас отношения с религией?»

И это работает, отлично работает. Мы не заморачиваем друг друга, всегда умудряемся друг друга поддерживать в том, в чём надо. Во всяком случае, ну не знаю, детям-инвалидам я спокойно помогаю в православном приюте… Ну нормально же? Люди добро делают. Это нормально и правильно.

Я подозреваю, что если американские заморочки до Турции не докатились и однополых браков там нет, и, наверное, всё-таки что-то мне подсказывает, что феминизм в Турции есть, но не в тех дичайше извращённых формах, которые мы видим…

Ну мне что-то не верится, что турецкий политик выходит на сцену, в качестве главной рекламы обсуждая свою сексуальную ориентацию, особенно нетрадиционную. Мне почему-то кажется, что за такого политика в Турции не проголосуют, а может быть, даже и погонят в шею. Я не встречал таких. А в Америке только они уже и остались.

Иван Стародубцев: Евгений Янович, американские ценности… Хотя, наверное, «ценностями» их называть неправильно. Вот этого-то американские «приблуды», назовём их так…

Евгений Сатановский: Ну «извращения» я это называю. Невежливо, но как уж называю…

Иван Стародубцев: Вот американские или европейские «приблуды» до Турции как дойдут, так и уйдут. Никто, конечно, этими идеями не проникнется.

И, вообще говоря, вот накануне слушал (достаточно интересно) конференцию, которую организовал вашингтонский The Brookings Institution. И вот что обратило на себя внимание в этом мероприятии…

Обратило внимание такое заявление от американского эксперта, достаточно известного, который сказал: «The credibility of the United States in Turkey is zero». То есть «у Соединённых Штатов Америки – нулевая кредитоспособность», в смысле авторитет в Турции. Ноль. Поэтому они и не могут ничего принести на турецкую территорию и имплантировать туркам в мозг. Не получится.

Мозги у турок устроены очень интересно, в смысле избирательно.

Да, там есть «напыление» вот этой самой «западной цивилизации». Это выглядит как небоскрёбы, моллы, офисы, деловая культура, костюмы. Не в шароварах они уже давно на работу ходят – они ходят в «европейском платье». Фески с них снял ещё Мустафа Кемаль Ататюрк.

Выглядят турки более чем себе по-западному, но при этом уклад жизни у них свой. Уклад жизни у них традиционный: есть мужчины, есть женщины, у них есть разделение прав и обязанностей, уважение к старшим, уважение к людям-учёным или мыслителям.

Учёных и врачей в Турции называют «ходжа». У тебя есть учёная степень? Значит, ты имеешь право на обращение «ходжа». Вот я – кандидат технических наук. Поэтому и называют меня не только Иван-бей, но и Иван-ходжа. Потому что уважение.

У турок – правильное отношение к детям. То есть дети – «цветы жизни». Дети – это вообще все. Ради этого, собственно, они и живут. За своих детей, как и за свою родину, как и за свой флаг, они умрут. Не космополиты они. И это тоже очень правильный подход.

Евгений Сатановский: Очень правильный подход!

Иван Стародубцев: Ещё и отношение к браку тоже правильное: догнал – сразу женись. Там нет вот этих знакомых российским женщинам многолетних ухаживаний, длинных сожительств. Нет. Поймал за локоть? Всё. Сразу турецкий мужик тащит турецкую барышню в местный ЗАГС. Поймал нетурецкую барышню? Тащит туда же. Возможно, именно поэтому и благодаря этому у нас такое количество смешанных браков между Россией и Турцией, где муж – турок, а жена – русская. Потому что всё-таки российские мужчины избалованы и в брачно-регистрационном смысле являются достаточно пассивными, не сказать – «уклонистами».

Кроме того, русский мужик ещё, как выражается современное поколение, «душный», то есть скучный. На фоне турецкого «астронома», который барышням про звёзды рассказывает, держа её под локоть.

Во-вторых, турецкий язык сам по себе весьма поэтичен. Если буквально переводить любовные речи турок на русский язык, то там будет сплошной «Серебряный век» – «о звезда моя», «моя возлюбленная» и так далее, сплошные «ланфрен-ланфра» и «лети, моя голубка!». Звучит красиво. Для неизбалованных российских женщин во всех отношениях – вдохновительно.

Ну и третье, турок понимает, к примеру, что вот эта девушка приехала в Турцию и через неделю она уедет. Она приехала по путёвке. Он сразу хвать её – и «пойдём сразу в ЗАГС!» и скрепим «союз наших сердец».

То есть отношение к браку очень правильное: вступаешь в отношения – строишь семью, строишь семью – всё, давай детей сразу.

Евгений Сатановский: А у меня последний относительно этого предмета вопрос. Иван-бей, Иван-ходжа, а вот если люди идут в кафе или в ресторан, пригласил он как-то девушку. Они делят счёт пополам? Или он платит за девушку?

Иван Стародубцев: Нет, смотрите. За девушку, естественно, платит мужчина. Но есть один нюанс. Есть турецкие девушки, такая вот категория турецких девушек, которые такие, знаете, современные, которые иногда любят чередовать: сегодня ты за меня заплатишь, я завтра за тебя заплачу. Что должно в их глазах, видимо, означать, что она современная, независимая девушка. И никто её за еду «не купит».

Вот поэтому, когда в Турции в изобилии появились россиянки и к мужчинам турецким не стали подкатывать с такими странными идеями, они тоже очень были положительно восприняты турецкими мужчинами. Потому что идея «а давай поделим счёт» всё-таки не слишком естественно для них смотрится.

Евгений Сатановский: Ой, она меня всегда до того коробила. Я обычно отбивался от разных ослиц, там «женщина-посол» с Запада или из Израиля – это, конечно, абсолютная катастрофа.

И когда ты пытаешься объяснить этому существу: «Ну позволить себе просто не могу». Вы чего, ребята, совсем, что ли, с ума сошли? Ну как тебе можно не открыть дверь, как тебе можно не подать пальто, если сезон, а уж дать возможность заплатить за вашу еду, если ты сидишь с дамой… Ну не знаю, мой папа из могилы выйдет и просто убьет меня. Так не бывает. Вы это вообще что? Это неджентльменское поведение.

Они отбивались, отбивались, но потом в конечном счёте понимали, что ну дикий человек, варвар, неандерталец. Бородатый, волосатый, из тайги вышел. Бесполезно с ним говорить и спорить с ним тоже бесполезно – непрогрессивные мы люди, и слава Б-гу, что в Турции это тоже так.

Иван Стародубцев: Потому так мы друг с другом и договариваемся, наверное, что где-то мы похожи друг на друга.

Евгений Сатановский: Это называется химия отношений. Между тем релоканты, люди, которые понеслись в Турцию, уходя, уклоняясь, убегая, опасаясь – я могу какие угодно слова здесь применять – частичной мобилизации, и при этом у меня нет к ним никакого негатива… Но я вижу: вспугнутый лемминг бежит в панике. Я чего, негатив, что ли, увижу? Я помню «Большую алию» 1990–1991 годов.

Народ ломанул во все стороны, сотни и сотни тысяч. Миллионы людей не понимают, что завтра будет. Та паника, которая была создана в интернете в связи с частичной мобилизацией, создана украинскими бойцами информационного фронта, создана в Европе и Соединённых Штатах или в Израиле, откуда работали вовсю и работают тамошние электронные средства массовой информации, заморочила головы очень-очень многим.

Наш собственный бардак и балаган, который, разумеется, был, есть и будет, – составная часть нашей жизни… Мы на коронавирусе особенно здорово увидели, как мы умудряемся изгадить любой «орднунг» и превратить его в сумасшедший дом. Но вот с турецкого берега-то как это смотрится? Вот на них свалилась чёртова туча народу. И очень многие из этих людей живут, до сих пор в Турции. Правда? Правда. А некоторые из них ещё и ведут активную политическую деятельность, причём жёстко антироссийскую.

Я не уверен, что это сильно нравится турецким властям. Я даже не говорю об антироссийской деятельности, которую ведут в Турции выходцы с Украины. Мы же видели некоторые инциденты в отелях вплоть до попытки организовывать драки, когда люди слышали русский язык, просто русский язык в лифте… Ну вот, между собой говорят на своём языке. А вот, ах вы такие-сякие! И что-то мне не кажется, что турецкая полиция и турецкие власти, вообще говоря, будут этому попустительствовать. Как это всё смотрится с турецкого берега?

Иван Стародубцев: Евгений Янович, как человеку, много перемещающемуся между Россией и Турцией на протяжении последних двадцати лет, как человеку живущему такой жизнью, мне повезло или не повезло, но в очередной раз я стал свидетелем поворотного события. Я говорю об этой частичной мобилизации, которая «частично случилась» в направлении Турецкой Республики. Такое вот «частично» в квадрате.

Дело в том, что, так уж получилось, по совпадению, а никак не по злому умыслу, но я тоже попал в один самолёт с людьми, крайне напоминающими тех самых релокантов. И было это в двадцатых числах сентября 2022 года.

Напомню, частичная мобилизация у нас была объявлена 21 сентября 2022 года. Ну прежде всего, без преувеличения, взлёт цен на авиабилеты был безумным. Я летел чартерным рейсом. Билет обошёлся, вы не поверите, в одну сторону в сто тысяч рублей.

Евгений Сатановский: Чего-то это многовато!

Иван Стародубцев: Вот до такой степени взмыли вверх цены. Такое чувство, что людей не из страны, которая ведёт нормальную жизнь, перемещают из точки А в точку Б… Выглядит так, что речь идёт о спасении людей из полыхающего дома. И эти люди готовы всё бросить и заплатить сколько угодно. Поскольку «сейчас всё рухнет» и «надо бежать».

На этой волне немедленно возникло оппортунистическое предложение со стороны авиаперевозчиков, которые цены взвинтили просто до каких-то заоблачных высот. И при этом самолёты были битком набиты.