Текст книги "Зверь"

Потом они разжали челюсти пленного, посмотрели на новоизготовленный язык, убедились, что человек теперь сможет говорить, и тогда настал тот момент, ради которого все и было затеяно, – собственно допрос.

Маг влил в рот заключенного ложечку с пахучим напитком, запах которого показался Делии знакомым (она учуяла в нем наркотик; видимо, он являлся одним из ингредиентов снадобья и перебивал все остальные запахи). Подождали, когда пленник расслабится и уставится в потолок, пустив из уголка рта ниточку окровавленной слюны (повредил десны, когда разжимали рот, а кроме того, новые зубы, которые после магического лечения выросли на месте старых, устроили небольшое, но обильное кровотечение), и вынули у него изо рта палку со следами зубов. Мужчина так ее изгрыз, что казалось – это сделал не человек, а дикий зверь.

Маг прочитал новое заклинание, внешне с узником ничего не произошло, но лекарь поводил над заключенным руками, сделав несколько пассов, и удовлетворенно кивнул:

– Получилось!

– Что, можно уже допрашивать?! – живо отреагировала Делия и тут же получила в ответ ехидный смешок:

– Торопыга! Нет, пока нельзя. Нужно еще кое-что сделать! Ишь как ей не терпится! Кстати, эта работа сложная, счет вырос!

– Да получишь ты свои деньги, мастер, получишь! – яростно бросила Делия. – Делай свое дело, демоны тебя разорви! Терпеть не могу во-зиться с учеными и магами – болтовни выше крыши, а хрен добьешься, чтобы делали то, что надо!

Маг обиженно поджал губы, но, как ни странно, промолчал. Может, его остановил разгневанный взгляд агентши, а может, он все-таки вспомнил, что от девушки зависит его гонорар – размер и быстрота его получения. С государством шутки плохи! Если не заручишься поддержкой чиновника, денег можно дожидаться годами, и вряд ли дождешься. И отказать нельзя: Тайная служба – это тебе не купец, заказавший средство от мужской слабости! Могут устроить какую-нибудь пакость, от этих подонков следует ожидать чего угодно.

Мастер наклонился над узником, четко и внятно спросил, сделав несколько пассов над лицом мужчины:

– Ты слышишь меня?

– Слышу! – вдруг раздался утробный голос заключенного, который почти не шевелил губами.

Делия невольно поежилась – ощущение такое, будто внутри этого тела поселился кто-то чужой. Например, демон! А может, и правда демон?!

– Ты под действием заклинания верности?

– Запрещено!

Маг оглянулся на Делию и развел руками:

– Ему запретили говорить, что он под заклинанием верности. Но это и понятно.

– Это мы и так знаем, – хмыкнула девушка. – Вы сможете обойти запрет или нет? Или это одна болтовня?

– Ну для чего-то же я это все делал! – недовольно буркнул маг. – Надеюсь, обойдем. Но гарантировать ничего не могу! Если тот маг, что ставил заклинание, все предусмотрел, то… – Он снова повернулся к узнику, наклонился над ним:

– Как имя того, кто поставил тебе заклинание верности?

– Запрещено! – последовал такой же глухой, утробный ответ.

– Ну кто бы сомневался, ага! – задумчиво пробормотал маг, полностью уйдя в свои мысли. – А мы сейчас зайдем с другой стороны… а мы сейчас влезем в тебя через задницу, проклятый ты придурок… ля-ля-ля… ля-ля-ля… У Мари была козочка… ля-ля-ля…

– Мастер! – Делия возмущенно фыркнула и помотала головой.

– О! Извини. Привязалась песенка… со вчерашнего дня. Мы немного посидели с коллегами… хм… неважно. Итак, придурок, слушай меня внимательно! Слушай! Ты не один. Вас двое. Один «ты» под заклинанием верности. Другой «ты» свободен. Совсем свободен. Свободен от обещаний, от верности, от всех заклинаний, наложенных другим магом, не мной, и может говорить все что хочет! А хочет он сказать мне то, что я спрошу! Он хочет, мечтает ответить на мои вопросы! Повтори!

– Меня двое. Один «я» под заклинанием верности, другой «я» свободен. Ты спросишь меня, и я отвечу все, что ты хочешь знать. Я мечтаю ответить на твои вопросы.

– Ну?! – Маг яростно оглянулся на Делию. – Что застыла как столб?! Задавай вопросы, а я спрошу его! Ну?!

– Спроси его имя того, кто наложил заклинание верности!

– Как имя того, кто тебя заколдовал заклинанием верности? – послушно продублировал маг.

– Мастер.

– Это звание. Имя скажи!

– У него нет имени. Он называет себя мастером.

– Где его найти? – шепнула Делия.

– Где его найти?

– Не знаю. Он находит меня сам. Говорит, что я должен сделать.

– Как он выглядит?

– Около тридцати лет. Высокий. Худой. Сильный. Темные волосы. Темные глаза. Он из аристократов.

– Почему решил, что он из аристократов?

– Он правильно говорит, слова – как у аристократов. Ученый человек.

Делия кивнула, вздохнула – информации мало. Те крупинки, что удалось узнать, ничего не дают для понимания ситуации. Кто нанял мага? Кто за ним стоит? Агенты Ангира? Или это заговор аристократии, вечно норовящей залезть на верхний насест?

Твари! Поубивать бы всех… меньше было бы проблем! И работы!

Впрочем, работу Делия любила и делала ее хорошо. Она найдет этого мага. Все равно найдет. Даже если придется вывернуть наизнанку сотни, тысячи людей! Или она не Железная Сучка!

* * *

«Итак, что я имею – два заговора, которые переплелись друг с другом, – размышляла Делия. – Один заговор точно аристократии… хм… точно ли? Ни в чем нельзя быть уверенной! Другой – непонятно чей, и этот непонятно кто мешает первому заговору устранить императора! Голова идет кругом… Вот это поворот! Настоятель, а еще кто? Кроме Адруса… Адрус, Адрус… вот тебе и телохранитель! Вот тебе и защитник!

Ни хрена себе… в голове не укладывается! А как он почуял, что я на него выйду? Похоже, что я сама его спугнула. Спугнула…

Как он мог избежать заклинания верности?! Как?! Но и это неважно. Важно теперь – что делать с настоятелем? Взять его сейчас или потом? Выбить из него показания, уж он-то точно не под заклинанием верности, он все скажет!

Мягкотелый толстый придурок! Ненавижу этих святош! За занавесью добродетели – разврат, пьянство, все пороки, какие только можно придумать! А еще – этот тип, как оказалось, один из Сетулькаров! Последний из оставшихся в живых! И какой болван поставил его на должность настоятеля дворцового храма?! Какой… ясно – какой! Верховный жрец Создателя! Но кто-то его просил! Или заставил… Ох, как высоко потянулась дорожка, очень высоко!»

* * *

«Проклятый мальчишка! Дважды проклятый мальчишка! Все прахом! Взял и сбежал! Хотя… ну что ему было делать? Сам бы я – что бы сделал, если бы на меня начали охоту? Вообще-то понять его можно… но мне-то что теперь делать? Что со мной будет?!» – Атрап взволнованно ходил по комнате.

Наконец он остановился, подумал и раздраженно сбросил с себя облачение священника, едва не порвав завязки. Нашел обычную рубаху, куртку, штаны, быстро оделся, выгреб из тайника под ковром кучку монет, сложил все в небольшую сумку. Прошел в храм, осмотрелся и начал методично снимать и укладывать в мешок золотые статуэтки Создателя, иконы – все, что имело хоть какую-то ценность.

Многие из икон были украшены драгоценными и поделочными камнями, так что, продав даже одну из них, можно безбедно жить год или два – с запросами Атрапа. Если же с запросами какого-нибудь крестьянина, то лет десять ни в чем себе не отказывать – ни в пататовой каше, ни в супе из обрезков старого залежалого мяса.

Сверток получился довольно объемистый, тяжелый. Тащить его не очень легко, хотя Атрап довольно силен. Глуп тот, кто полагает, будто все толстяки неуклюжи и тем более слабы. Попробуй-ка потаскай тяжелое тело, волей-неволей нарастишь мышцы – пусть и заросшие жиром, но могучие.

Накинул плащ с капюшоном, положил сверток на плечо и, не мешкая, вышел в коридор, наклонив голову пониже, чтобы никто не увидел лица. Когда подошел к воротам, стражник преградил дорогу, опустив длинное копье с мечевидным наконечником и грозно спросил:

– Кто?! Куда идешь?! Что несешь?

Второй стражник придвинулся ближе, сдернул капюшон с головы подозрительного типа и, увидев лицо незнакомца, оторопело вытаращил глаза:

– Настоятель?! Без одеяния священника?! Сам таскаешь барахло?! Что же это в мире такое делается… не понимаю! Настоятель, со всем уважением, но, чтобы вынести из дворца какой-то груз, нужно, чтобы мы его осмотрели. Таковы правила.

– Без проблем! – Атрап похлопал по плечу одного стражника, другого, третьего… они вдруг улыбнулись и старший беспечно махнул рукой:

– Иди. Все в порядке!

Атрап тоже улыбнулся, чувствуя, как волосы шевелятся на затылке от страха и напряжения, быстро зашагал по дворцовой площади. Через пять минут он завернул за угол ближайшего дома, еще через пять уже трясся в коляске извозчика, опустив кожаный козырек, заштопанный в нескольких местах.

Против обыкновения Атрап не торговался, когда нанимал этого угрюмого мужика, едва заставляющего тощую лошадку передвигать скрипучую повозку, немилосердно вытрясавшую душу на торчащих из мостовой булыжниках, – скорее бы убраться, а эта коляска была единственным наемным транспортом, который попался под руку.

Возле Нижнего рынка Атрап сошел, пробрался через толпу снующих людей, копающихся в несвежих и залежалых товарах, вываленных прямо на рогожи, снова вышел на улицу и с ходу поймал другого извозчика.

Путь настоятеля закончился в купеческом квартале, возле небольшого домика за высоким непроницаемым забором. Этот домик Атрап купил уже давно, много лет назад – на всякий случай. Каждому зверю всегда нужно иметь запасную берлогу, в которой можно отлежаться, если тебя гонят охотники…

Здесь всегда есть запас сушеного мяса, мука, крупа. Воды – хоть залейся! Атрап не собирался повторить судьбу всей своей родни и заранее позаботился об укрытии, хотя и не сомневался, что оно ему не понадобится. Почти не сомневался… И вот как повернулось дело.

Отлежится, продумает ситуацию, а уже потом… потом решит, как жить дальше. Всю жизнь в бегах? После таких грандиозных планов!

Зубы Атрапа скрипнули, он прикрыл глаза и со всхлипом вздохнул. Ему хотелось напиться до беспамятства, до блевотины, до головной боли! Решив, что он не только вправе, но и обязан это сделать, кряхтя сполз с кровати и отправился в кладовую, где у него был хороший запас старого вина. Сегодня ему нужно крепкого, выдержанного вина.

Долой всю кислятину – только сладкое, терпкое Ангурское, и ничего другого!

* * *

– Зачем ты сделала их ненормальными? Если ты такая, то почему они должны быть… больными?

– С такими меньше проблем. – Альпина пожала плечами и равнодушно отвернулась к окну. – Девок не трахают, любви с ними не крутят, а значит, меньше проблем. Знал бы ты, сколько на моей памяти поножовщин из-за любовных шашней! Нет уж, не надо. Кстати, нужно нанять еще троих охранников. Ты же не будешь разбираться с буйными клиентами, а охранники не могут находиться в заведении круглыми сутками, без выходных!

– Почему не могут? – равнодушно бросил Адрус, наливая в свою чашку горячего ароматного напитка, – вы же сделали из них рабов. Так и пусть бы работали за похлебку.

– Мы обсуждали это. Нет, нельзя. Вызовет подозрение. Нужно работать так, как все остальные заведения, не высовываться, не отличаться внешне ничем. Совсем ничего. Тайная служба не дремлет и работает очень умело. Потому…

– Я понял. – Адрус допил из чашки, встал и шагнул к двери. Взялся за медную, начищенную до блеска ручку, оглянулся, задержавшись на пороге, и бросил бесцветным голосом:

– Мастер придет – пусть меня дождется. Я постараюсь вернуться до темноты.

По лестнице, покрытой ковровой дорожкой, спустился вниз, к двери, прошел мимо равнодушного охранника, мимо щебечущих возле окна девиц, с интересом разглядывающих прохожих и не оглянувшихся на звук шагов своего нового хозяина.

Впрочем, они и не знали, кто теперь их новый хозяин. Для всех непосвященных Адрус – тело-хранитель Альпины, на людях он должен вести себя, как подобает телохранителю, – молчать, смотреть и не высовываться.

Улица встретила Адруса шумом, пылью, жарой, которая не ощущалась в старом каменном здании борделя, сложенном из глыб такого размера, что здание спокойно могло бы выдержать штурм вражеской армии, почти как первоклассная крепость. Когда Адрус спросил Альпину, сколько лет зданию и что в нем было когда-то, она затруднилась ответить. Единственное, что сказала, – зданию две тысячи лет, и за эти две тысячи тут могло быть все что угодно – от императорской опочивальни до казармы гвардейцев. Да и какой смысл задумываться о том, чего никогда не узнаешь? О том, что никак не может повлиять на твою жизнь?

Перед выходом на улицу Адрус замотал лицо шелковой повязкой, голову повязал шелковым же платком, позаимствованным у запасливой Альпины, так что узнать его было очень трудно, особенно в том наряде, что дала ему та же хозяйка борделя, – дорогой костюм из хорошей ткани, который принадлежал ее сыну. Тот располнел, вырос и не влезал в свое юношеское одеяние. Теперь Адрус выглядел как парень из хорошей семьи, который отправился на поиски приключений в нижнюю часть города, окружающую порт. Приключений тут можно было обрести целую кучу, на все вкусы и на все части тела. И Адрус знал об этом больше, чем кто-либо другой. Проверил на себе…

Следующие три часа юноша посвятил наблюдению. Выбрав незаметное место на Нижнем рынке (между лавкой башмачника и лавкой скупщика старья), встал, прижавшись спиной к теплой стене, и замер, изображая каменную статую. Тяжело, конечно, но… терпения Адрусу было не занимать.

Те, кого он искал, появились к исходу третьего часа, когда Адрус уже не надеялся их увидеть. Двое парней шли по рынку, стреляя глазами вправо и влево, по-видимому, выбирая очередную жертву. Сзади шли трое парней поддержки – двое здоровил с могучими плечами, третий был совсем юн – как уже знал Адрус, этому пареньку передавали украденные деньги, и он с ними бежал со всех ног, когда начиналась заварушка, поднятая не вовремя заметившим кражу «клиентом». Если воров и прихватят те, кто заметил, как они толкались рядом с жертвой, то доказать ничего не смогут – кошелька-то уже нет!

При желании, конечно, доказать можно все – достаточно парням попасть в пыточные подвалы Тайной службы. Вот только кому нужны эти уличные воришки? Их существование не представляет никакой опасности трону, а посему – пусть с ними разбирается уличная стража. А вся уличная стража исправно получает мзду за то, чтобы не видеть то, что видеть им не нужно.

Быстро оценив ситуацию, Адрус вышел из засады и пошел следом за шайкой. Когда внимательные глаза воров осматривали базарную публику, он изображал покупателя, наклонившись к очередной кучке вонючей требухи или мяса непонятно какого происхождения, чем вызывал живой интерес, почти восторг у продавцов этой мерзкой дряни, желающих сбыть свой несвежий и даже опасный для жизни товар. И тут же получал проклятия, шипенье и ругань, когда невозмутимо шел дальше, разбив радужные надежды торгашей.

Когда воры срезали кошелек у зазевавшегося прохожего, Адрус не заметил, он увидел только, как шайка слаженно разошлась в стороны, не быстро, прогулочным шагом, по одному, по двое. Те, кого искал Адрус, ушли вдвоем не оглядываясь. Вышли с рынка и так же не спеша отправились в сторону порта. Адрус – за ними.

Нужное место нашлось минут через десять, когда парни завернули влево и прошли между обшарпанными домами, стены которых покрывали потеки окаменевшего дерьма, вываленного из ночных горшков еще сотни лет назад.

Когда-то в городе не было канализации, и все нечистоты сбрасывались на улицы – до тех пор, пока один из императоров не решил привести в порядок столицу доставшегося ему государства. Стоило это огромных денег и множества жизней – деньги не появляются из воздуха, их нужно откуда-то взять, а откуда брать, кроме как из налогов? И жители столицы, и не только столицы, были вынуждены заплатить за свои удобства. И, будучи этим весьма недовольны, горожане устроили серию бунтов, подавленных жестоко и эффективно. Около сорока тысяч трупов по всей стране (может быть, и больше, кто их особо считал?). Эти волнения вошли в историю как «Дерьмовые бунты».

Как бы то ни было, теперь большинство из городов Занусса располагали разветвленной системой канализации, пронизавшей каменное основание столицы как черви навозную кучу.

Порт был закрыт стеной, через его двое ворот въезжали и выезжали множество повозок с товарами, продуктами для многочисленных городских лавок и грузами для судов, стоявших на рейде и у причалов.

В главный порт Занусса стекались огромные денежные потоки, и, как обычно бывает, всегда находились те, кто хотел получить хоть пару капелек из этого звенящего потока. Торговцы, посредники, покупатели и… преступники всякого рода – от банальных разбойников с тракта до мелких мошенников и воров.

Заправилы преступных сообществ жили в Верхнем городе, в Нижнем обитали рядовые исполнители, расходный материал, исправно пополняемый из числа тех, кому не повезло в жизни, из беглых рабов, бедноты, разоренной налогами и неурожаями, и… да кого тут только не было! Отбросы жизни, по-другому и не скажешь.

Единственная возможность выбраться из этой человеческой свалки – сорвать Большой Куш и завести свое дело. Об этом мечтал каждый первый, и каждый первый в глубине души знал, что ему никогда не удастся осуществить Большую Мечту, и закончит он свои дни тут, в портовых трущобах, истекая кровью от ножевой раны или корчась в судорогах после приема очередной дозы наркотиков.

Парни расслабились, весело о чем-то болтали, хохотали, размахивая руками, и когда один из них упал, второй ничего не понял и недоуменно застыл с открытым ртом, глядя на приятеля, закатившего глаза к небу.

Когда из-за старого, корявого дерева неслышно, как тень, появился Зверь, оставшийся на ногах Крепыш его даже не заметил, тыча носком ботинка в зад приятеля и растерянно вопрошая:

– Эй, братан, ты чего? Эй! Вставай, придурок!

Зверь ткнул его в спину, в почку, с такой силой, что парень едва не потерял сознание от дикой, непереносимой боли. Потом нападавший схватил Крепыша за руку и потащил в кусты, к стене, в укромное местечко. Он бы мог выбить из парня дух с одного удара – наповал, – но зачем напрягаться, тащить тяжелую тушу? Крепыш шел на полусогнутых ногах, пошатываясь, но все-таки шел сам – что и требовалось.

Как только воришка зашел за кусты, удар под дых «усыпил» его самое меньшее минут на пятнадцать.

Второй парень, вырубленный броском камня размером с полкулака, все еще не подавал признаков жизни, но, когда Зверь подтащил его к напарнику и пощупал пульс, оказалось, что он жив. Камень лишь рассек кожу на затылке, но череп цел.

Вообще-то Зверь не собирался его убивать, пока не собирался, но в таком деле может быть все: или череп окажется слишком хрупким из-за того, что парень плохо питался в детстве, или в ненужный момент «мишень» могла повернуться, и тогда камень проломил бы переносицу и отправил бы его в страну вечного отдыха. Видимо, Рукастый все-таки неплохо питался в детстве, его череп выдержал удар булыжника.

Убедившись, что рана парня не опасна, Зверь положил парней рядом, достал из внутреннего кармана иглу с маленькой деревянной рукояткой и, начав с раненого, быстрыми движенями втыкал посеребренное острие в точки на шее и голове обоих парней. Потом аккуратно вытер иглу чистой тряпицей, смоченной настоем из пузырька, появившегося оттуда же, из-за пазухи, и замер в ожидании.

Меньше чем через полминуты оба парня зашевелились, застонали и сели, таращась в пространство, не понимая, что с ними случилось.

Рукастый сморщился, схватился за голову, затем со страхом посмотрел на окровавленную ладонь.

– Что за хрень?! Что это было, Крепыш?!

– А я знаю?! Ты свалился! А я… – Крепыш внезапно заметил незнакомца, который молча стоял возле дерева, все лицо его, кроме глаз, скрывал платок. Вор поперхнулся, замолчал и трясущимся пальцем показал на Зверя:

– Вот! Это он! Точно он! Эй, придурок, тебе чего надо?! Ты не знаешь, с кем связался! Мы под Головой ходим! Слышал – Эстус Голова? Тебя же за нас на куски порвут! Чё молчишь?! Вы от кого? От Мелкого? Мы же с вами все перетерли!

Крепыш стал подниматься, но Зверь достал из кармана круглый камень – поменьше того, каким угостил Рукастого, – без замаха метнул его в парня и, попав в подбородок, разбил челюсть в кровь. Крепыш, будто получил удар кулаком, опрокинулся на спину, захрипел, застонал, потом сел и, утирая кровь запястьем, испуганно-обиженно спросил, снизу вверх глядя на незнакомца:

– Да чего тебе нужно?! Ты кто?! Объявись!

Зверь шагнул к Рукастому, схватил его за волосы, запрокидывая голову назад, и, достав из тайного кармана нож, чиркнул по горлу так, чтобы пустить как можно больше крови, но не задеть главную кровеносную жилу – не прорезать ничего, кроме кожи. Выглядело это страшно – кожа мгновенно расползлась под лезвием острого ножа, обнажая окровавленную плоть, но это было, в общем-то, не опасно. Если как следует перевязать, особенных проблем не будет. Заживет.

– Ты чего?! За что?! За что ты нас?!

Зверь полез в карман, достал пакет с дурманящими шариками – он приготовил их из чистого порошка-наркотика, перемешав с тремя особыми травами, перетертыми в муку и распаренными до кашицы. Шарики размером с ноготь, пахучие, пряные, горькие на вкус. – Адрус попробовал снадобье и тут же выплюнул, чувствуя, как немеет язык.

Средство получилось сильным – любой, кто разжует и проглотит даже один шарик, превратится в живого мертвеца, который будет не в состоянии контролировать свои действия и сделает все, что ему прикажет тот, кто окажется в это время рядом с одурманенным. Действия должно хватить часов на пять как минимум.

Зверь кинул на колени каждого из парней по шарику и молча указал: «Съешь».

Рукастый отрицательно покачал головой, недоверчиво разглядывая подозрительное снадобье, и тогда Зверь ударил его ногой в лицо, опрокидывая на землю, потом еще два раза – в бок и в бедро, сильно, так, что в воздухе явственно послышался хруст.

– А-а… а-а… – выдохнул Рукастый. – Ты что творишь?! А-а…

– Жри, сука! – сквозь зубы процедил Зверь. – Иначе сейчас станешь калекой! Я тебе уши обрежу!

Рукастый схватил шарик и сунул его в рот, задвигал челюстями, с трудом проглотил и замер на месте, с ужасом глядя на мучителя.

– Ты?!

Крепыш вздрогнул, тоже сунул в рот шарик. Подождал, будто привыкая ко вкусу и зажевал, морщась и кривясь от горечи. Потом поднял глаза на Зверя и упавшим голосом спросил:

– Теперь чего? Теперь скажешь, кто ты такой?

– Теперь – ждем! – Зверь уселся на корточки, положив предплечья на колени и замер, как статуя горного орла.

Минуты шли за минутами. Пять, десять минут… лица воришек порозовели, разгладились, на губах появилась счастливая полуулыбка. Зрачки сузились, глаза, наоборот, раскрылись широко, будто парни увидели что-то такое, что поразило их до глубины души.

Зверь провел рукой у них перед глазами, осмотрел зрачки, довольно усмехнулся – готово!

– Встать! Идти за мной! Никому, кроме меня, не отвечать, ни на кого не смотреть, шагать быстро. Пошли!

Воришки послушно, как утята за уткой, потопали за Адрусом – со счастливыми полуулыбками на лице.

Идти далеко, а уже смеркалось. Нужно было поторапливаться, потому Адрус прибавил шагу. Оглянулся – парни как приклеенные шагали следом. Хорошая работа! Приятно осознавать, что ты делаешь хорошую работу. Все, как учили…