Текст книги "Демон"

В старые времена вода в городе была не очень хороша – на улицах грязь, нечистоты, все это гнило, разлагалось, с улиц стекало в колодцы, откуда потом грязную воду брали люди. Как результат – болезни. Случалось, люди заражались червями, которые съедали человека изнутри. И тогда же заметили – те, кто ест много острого, пряного, меньше болеют, в отличие от тех, кто не может есть специи. Вот и прижилась такая острая пища.

Щенку нравилась острая, пряная еда, в отличие от Рагха, который считал, что портить мясо какими-то дурными приправами просто глупо. Кроме того, эти приправы отбивают нюх так, как если бы по носу врезали здоровенной палкой.

Приправы – не для гармов. И в этом Щенок был с ним полностью согласен.

Пересчет монет занял минут пять – каждая была осмотрена, к каждой приложен амулет, раскрывающий суть предмета. На недоуменный взгляд Энда купец с усмешкой пояснил, что слишком много теперь стало фальшивых монет, на которые с помощью магии навели маску серебра и золота. На вид – вроде нормальная монета, а коснешься амулетом – хлоп! – и вместо честного серебра или золота грязная медяшка! И неважно, кто расплачивается монетой, даже если такой уважаемый человек, как Лайам. Он может сам не знать, что ему подсунули фальшивку. Для того чтобы сразу ее опознать, нужно быть магом, видящим суть вещей. А такое немногие маги умеют. Для того и существуют «амулеты сути».

Щенок вполуха слушал бормотание купца и думал о своем – впервые сегодня он почувствовал ярость. Впервые с тех пор, как вышел из подземелий. Впервые даже с тех пор, как оказался под землей. Он сожалел, печалился, радовался, был удовлетворен, но чтобы вот так ощутить ярость, которая застит глаза, заставляет кипеть кровь, это впервые. И случилось это после того, как он увидел негодяя, избивающего мальчишку.

Щенку в тот момент показалось, что он уже видел такую картину. Где, когда – он не помнил, но видел. И ненавидел людей, которые бьют детей. Ненавидел так, что в глазах краснело и хотелось разорвать негодяя на части.

Щенок сам испугался своей безумной вспышки, заставил себя успокоиться и, уже будучи спокойным, сумел принять нужное решение – забрать свое и убежать.

А что он мог еще сделать? Бить этих детей, как тот широкоплечий негодяй? Морда, вроде так его звали… Да какая разница, как его звали, – лучше бы никак! Совсем никак! Лучше, чтобы таких людей совсем не было!

Щенок знал, что мог бы убить их всех. Был уверен в этом всей своей душой и боялся сам себя. Ему казалось, что, тронь он хоть одного из людей, ударь его, пусти кровь, и… не будет того Щенка, какой он есть сейчас. Доброго парня, которого любят все в трактире, который живет весело и безмятежно, не задумываясь о будущем.

Кто появится на его месте? Кем будет этот человек? Другим – это точно. Совсем другим…

Два мешочка, совсем небольших – можно поднять одной рукой. Пряный запах, сладкий и такой густой, что глаза слезятся.

Мальчишка-рассыльный сбегал за извозчиком, и скоро Щенок уже сидел на кожаном диване, наслаждаясь путешествием. За бортом коляски мелькали дома, люди, повозки и деревья – пышные, больше похожие на метелки без черенка. В центре «метелок» висели крупные, очень твердые плоды. Щенок любил сок, который хранился в глубине этих шершавых шаров, каждый из которых был размером с голову человека и даже больше. Во время ночных вылазок, когда они бродили с Рагхом, Щенок влезал на деревья, срывал как можно больше плодов, пробивал в них дырочку, стуча об острый камень, а потом они с гармом пили сладковатый густой сок, напиваясь им «от пуза» так, что животы раздувались, как пузыри.

Рагх однажды даже заболел, перепив сока, его рвало и несло так, что он загадил все тоннели по дороге в логово. Мама ругалась, а папа смеялся, говоря, что сын пошел в него – он тоже с детства любит сладкое. Правда, не до такой степени.

Сладкое перепадало гармам нечасто, в основном это были перезревшие плоды да гнезда пчел. Однако разорение пчелиных гнезд дело довольно-таки опасное, можно нарваться на черных пчел, от которых одно спасение – с головой забраться в воду и просидеть там до тех пор, пока глупые насекомые не успокоятся и не улетят. Укус такой пчелы невероятно болезнен, и опухоль долго не спадает.

И первое, и второе обстоятельства хорошо были известны Щенку – однажды они с Рагхом нарвались на такое гнездо и спаслись только благодаря быстроте ног, а еще – водопаду, возле которого они нашли гнездо. Проклятые пчелы не спали даже ночью и утыкали друзей здоровенными жалами, торчавшими из кожи, как иглы дерева нуг.

Рагха тогда разнесло так, что он стал в два раза толще, и, если бы не мама, снявшая отравление, и если бы не Щенок, выдернувший жала, скорее всего, молодой Рагх давно бы упокоился в земле, в ямке, выкопанной лапами сородичей.

На удивление, Щенка яд почти не брал, хотя и ему было очень, очень больно – он до сих пор помнил эту ослепляющую, невероятную боль от укусов, не сравнимую ни с чем на свете! Больше они пчелиных гнезд не разоряли…

Щенок усмехнулся, вспоминая похождения с братом-гармом, и на сердце потеплело – скоро он с ним увидится! Поваляются на траве, поборются, поболтают всласть! Может, и правда зря он не взял Рагха с собой? А что – сказать Лайаму, что подобрал собаку и что теперь это его собака, Энда! Что, выгонит? Точно нет. Поворчит, конечно, но никуда не денется.

И тут же отбросил шальную мысль – хорошо, конечно, когда друг рядом, а вдруг кто-то узнает в «собачке» «ночного демона»?! Да не дайте боги!

И мысль вдруг перескочила на… богов. Ему уже не раз высказывали – почему не ходит в храм? Почему не жертвует на Создателя, на богов? Ведь разозлятся, точно. Обязательно нужно хотя бы раз в неделю заходить, возносить молитвы – как все порядочные люди. Только супостаты всякие, разбойники и воры не молятся в храме. Но и у них есть свой бог, покровитель воров, они ему возносят хвалу.

Но что-то не пускало Щенка в храм. При мысли о том, что он взглянет в глаза Созадателя, его охватывала дрожь, перехватывало дыхание, мутнело сознание. Будто, как только войдет в храм, на него падет месть богов за какие-то страшные преступления. Какие – Щенок не знал и знать не хотел. Если они и были в прошлом – остались в прошлом. Теперь – новая жизнь. И никто не сможет ее разрушить!

Катилась коляска, громыхали стальные ободья огромных колес, а сзади, на полочке для дорожных чемоданов, сидел неприметный чумазый мальчишка. Он был такой маленький, такой безобидный, такой серенький, как мышь, которую и захочешь увидеть – едва рассмотришь. Даже если ты Щенок, способный видеть в темноте.

Глава 4

– Прошу вас, госпожа, или выйдите, или потушите вашу трубку.

– Почему это?! – моложавая дама неопределенного возраста затянулась из маленькой трубочки и выдохнула дым в лицо вышибалы. – Хочу курить и курю! Я заплатила за вход, имею право делать то, что хочу!

– Нет, не имеете, – вышибала улыбнулся ледяной улыбкой, показав отсутствие двух передних зубов, выбитых соперником на арене. – Мой хозяин запрещает курение наркотиков в нашем заведении. Прошу вас, прекратите. Иначе мы вас выведем.

– Ты-ы! Тварь ничтожная! Как ты смеешь?! – Спутник дамы, грузный молодой мужчина с красноватым, «украшенным» прожилками носом попытался встать и тут же плюхнулся назад. Он был очень пьян. – Как смеешь, грязь подзаборная?! Да я тебя… я тебя размажу! Я тебя!..

Мужчина все-таки встал, размахнулся, едва держась на ногах, и здоровенным кулачищем ударил вышибалу в лицо.

Вышибала даже не увернулся. Он лишь наклонил голову и «поймал» кулак буяна лбом. Голова – предмет твердый, лоб – крепкая штука, гораздо крепче, чем кости кисти руки, потому раздался вначале тупой удар, хруст, затем вопль мужчины перекрыл громкую музыку, наяривавшую танцевальный ритм.

Пары кружились, буян вопил, его спутница с интересом смотрела, как мужчина поддерживает левой рукой правую, а вышибала снова замер с маской благожелательности на лице, внимательно глядя в глаза нарушительнице порядка. Та немного поразмышляла, затем выбила содержимое трубки на блюдце, осторожно постучав по его дну. Потом залила дымящуюся кучку вином, подняла глаза на вышибалу и скучающе-презрительно спросила:

– Теперь ты доволен?

– Благодарю вас, госпожа! – вышибала кивнул, наклонив голову, и тоном заговорщика сказал: – Распоряжение хозяина – за то, что вы не сочли мои слова за дерзость и выполнили нашу просьбу – бокал вина от заведения! С величайшим почтением!

Вышибала покосился на затихшего буяна, все еще продолжавшего баюкать ушибленную руку, а из-за спины охранника выступил молодой человек, от взгляда на которого у дамы перехватило дыхание.

Это была мечта любой женщины, вошедшей в определенный возраст и обретшей такое сексуальное желание, какое и не снилось ей в девичьи годы. Парень был молод, лет семнадцати-двадцати, довольно высокий, но не слишком. Светловолосый и светлокожий, значит, среди предков его были северяне. Черты лица удивительно правильные, такие правильные, какие бывают только на картинах, посвященных богам, даже самому Создателю!

И с этого совершенного лица смотрели синие, будто светящиеся изнутри глаза, проникающие в душу, вызывающие желание взять голову паренька в ладони, утонуть в его синих «лужицах», целовать его, ласкать… и уснуть у него на плече, чтобы утром не отпустить никуда – совсем никуда! Никогда! Ни за что на свете! Возможно, именно так начинается Великая Любовь.

Дама побледнела, замерла, ее будто молнией прошибло, а когда приняла из рук парня бокал вина, схватила паренька левой рукой за запястье, провела по гладкой коже пальцем и тихо сказала, не заботясь о том, что услышит кто-то еще:

– Я тебя хочу! Любые деньги! Все, что пожелаешь! Сегодня! Сейчас!

Парень слегка поклонился и улыбнулся какой-то детской, обезоруживающей улыбкой. А потом спокойно повернулся спиной и шагнул прочь, исчезая в толпе танцующих гостей, растворяясь в воздухе, будто мираж, будто мечта, будто сладкий наркотический дым трубки, рассеявшийся в воздухе.

– Куда он?! – встрепенулась женщина. – Останови его! Кто это, как его звать?!

– Это наш подавальщик Эндел, – слегка усмехнувшись, ответил вышибала, поворачиваясь, чтобы отойти от стола. Остановился, спросил: – Вашему спутнику не нужно ли наложить повязку, намоченную холодной водой? Все в порядке?

– Ничего не в порядке! – злобно огрызнулся мужчина. – Неси свою поганую тряпку! Животное! Тупая башка!

«Была бы острая, руки бы у тебя уже не было, скотина!» – подумал вышибала, поправил свой безупречно чистый, выглаженный костюм, одернул рукава, поклонился и пошел на кухню.

Эти мерзкие твари оставляли много, очень много денег, потому обращаться с ними нужно было очень, очень аккуратно, – так учил хозяин. Чтобы еще раз пришли, чтобы оставили тут все деньги, которые у них есть! Чтобы рассказали таким же тварям, как здесь их хорошо принимают.

* * *

– Сколько?!

– Госпожа, я лишусь места, если хозяин узнает!

– Мне не интересны твои проблемы. Я спрашиваю – сколько ты возьмешь за то, чтобы я попала в его комнату? Быстро говори! И еще – ты знаешь, кто я такая? Знаешь, какие неприятности могу тебе устроить? Знаешь, что мой муж советник короля?

– Госпожа…

– Пять золотых! Больших золотых! – Женщина резко прервала лепетание вышибалы, и лицо ее сделалось надменным, холодным и даже неприятным, что удивляло – на самом деле дама была очень красива. Красива и… порочна!

Чувственные губы. Высокая грудь. Черные, блестящие волосы, уложенные в прихотливую прическу, которая стоила месячного дохода какой-нибудь крестьянской семьи. Дорогая штучка!

– Пять… золотых?! – вышибала резко выдохнул, будто ему только что крепко дали под дых. – И что же я должен сделать за эти деньги?

– Провести меня в комнату Энда и уйти подальше! Или даже – просто открыть входную дверь трактира и уйти!

– И это все?

– Это все. Нет… не все. Еще – держать язык за зубами! Чтобы не потерять его вместе с головой! Не забывай, кто у меня муж!

– Госпожа, а не проще ли было бы вызвать Энда к себе? И вам никто тогда не помешает! А вдруг – шум начнется?! И вообще, вы уверены, что Энд с вами захочет встретиться? Он такой странный…

– Не твое дело! – женщина скривила губы в усмешке, прищурила глаза. – Еще раз скажу: если проговоришься – на кол посажу, понял? Спрашиваю – понял?!

– Понял, госпожа… – обреченно вздохнул мужчина, теребя мочку изуродованного уха. – Когда вы хотите это сделать?

– Сегодня ночью. После того, как трактир закроется. К тебе подойдет Анга и все скажет.

– Анга?! Вы имеете в виду – наша Анга, подружка Энда?

– Я что, как-то неясно сказала? Подойдет Анга и передаст тебе мой приказ. Тогда ты меня и проводишь!

– А деньги… когда? – осторожно осведомился вышибала, и тут же на стол перед ним брякнулся небольшой кошелек. Мужчина открыл его, удовлетворенно крякнул:

– Спасибо, госпожа. А вы не думали… ведь я могу просто взять ваше золото и убежать куда глаза глядят?

– Найду. Пущу по следу лучших сыщиков и найду, где бы ты ни спрятался. А тогда – мучительная, страшная смерть! Берегись! Кожу живьем сдеру и плащ из нее сделаю! Будешь молить о смерти как о благе!

Вышибала посмотрел в лицо женщины и невольно содрогнулся – теперь она была просто уродлива, как если бы из человека выглянул некий монстр, заставляющий совершать гадкие, отвратительные поступки, но до сей поры невидимый.

* * *

Анга выскользнула из постели. Щенок тихонько вздохнул, засыпая, повернулся к стене. Кровать была не такая уж и узкая, но вдвоем все-таки тесновато. Впрочем, Анга не любила задерживаться надолго – переспала, получила удовольствие и… к себе в комнату, на здоровенную, просто-таки огромную кровать для приема клиентов.

Ну да, можно было бы позвать Энда к себе, но девушке казалось, что это будет как-то неправильно. Та большая кровать – рабочее место, пропахшее сотнями клиентов, залитое потом, семенем, видевшее тысячи оргазмов разных, очень разных людей, мужчин и женщин.

На той кровати не забудешь, что ты шлюха, а не простая девушка, встречающаяся со своим возлюбленным.

Каждой шлюхе, какая бы «железная» она ни была, нужен отдых, иллюзия нормальной человеческой жизни. Продавая себя изо дня в день, позволяя проделывать с собой совершенно отвратительные, грязные вещи, в конце концов можно сойти с ума, превратиться в животное, опустившееся, злобное, заглушающее душевную боль вином и наркотой. Потому почти все шлюхи имели любовников – иногда из числа клиентов, но чаще всего со стороны, из числа тех мужчин, которых не беспокоил промысел подруг, а иногда даже и возбуждал. Льстит, когда женщина, которой платят довольно-таки приличное количество монет за секс, не только обслуживает тебя бесплатно, но еще и сама сует деньги, дарит подарки, содержит, покупая вещи и еду! Значит, ты выше других «качеством», значит, есть в тебе что-то такое, из-за чего прожженная, видавшая виды девка на тебя запала!

Анга не была исключением и, когда впервые увидела Энда, тут же решила: «Он будет моим!»

Ей стоило большого труда пробраться в постель парня – она несколько дней с ним разговаривала, входила в доверие, прощупывала, стараясь узнать слабое место, а потом… все произошло как-то само по себе – пришла, прилегла рядом, мол, тоскливо одной, грустно, и… дело техники. А в технике секса Анга была невероятно искушена, несмотря на свои не очень большие годы. Да и немудрено: когда в восемь лет она осталась одна – родители погибли от эпидемии желтой чумы, – ее подобрал богатый купец и тут же приставил к «настоящему делу». Он очень любил маленьких девочек, особенно со светлой кожей и пухлыми губками.

В предках Анги были росты, а они всегда отличались красотой и статью, и, кроме того, на фоне смуглых местных жительниц светловолосые голубоглазые девицы были экзотической роскошью и, как следовало ожидать, пользовались большой популярностью.

«Обучение» длилось до двенадцати лет, пока Анге все это порядком не надоело и она не сбежала от купца, пристроившись в один из дорогих борделей, где в основном работали девочки вроде нее.

В борделе было хорошо – ничуть не хуже, чем в этом трактире, но… все когда-то кончается. Возраст! Время неминуемо вносит свои коррективы в жизнь, и восемнадцатилетняя девушка оказалась слишком «стара» для того борделя.

Когда агенты Лайама обходили все подобные заведения и наткнулись на Ангу, она с радостью, хотя и с некоторым опасением восприняла предложение поработать в «Добром столе» и ни разу не пожалела об этом. Здесь было все – и личная комната для работы, и питание, и хорошие деньги, и даже молодой, красивый, хотя и странный любовник, владеющий такими приемами удовлетворения женщин, которым могли бы позавидовать и опытные, повидавшие жизнь мужчины. Своим мужским хозяйством он владел виртуозно, доводя Ангу до экстаза, но самое главное – Щенок по-своему ее любил, встречая радостно, будто давно не видел, будто на самом деле был ее женихом, вернувшимся домой после долгого путешествия. Соответственно и ласки его были неутомимыми, сладкими и невероятно возбуждающими.

Анге здесь было очень хорошо.

Но… деньги есть деньги! Она работает ради денег, подставляет свою гладкую, упругую попку тоже ради денег, так почему же должна отказываться от пяти толстых, полновесных золотых, которые платит эта женщина? И всего лишь за то, чтобы Анга уступила ей место возле любовника! На время уступила, не навсегда!

Что, разве мужское хозяйство Энда сотрется, если он засунет его в эту бабу? Еще крепче станет! И будет с чем сравнить, ведь она, Анга, – лучшая!

И… не надо ссориться с власть имущими. Дает деньги – бери. А ведь могла и не дать. Могла устроить какую-нибудь пакость, такую, что… любую, в общем. Анга видела, что бывает с теми девушками, которые отказывали властителям этого мира даже в жалком пустяке. Ее приятельница, Меера, лишилась носа, когда отказалась вылизать зад одному из очень родовитых дворян. Поймали, изувечили. Вместо носа – две дырочки, ведущие в череп.

Анга до сих пор содрогалась, вспоминая этот случай. И разве такой случай был один? Немало девушек гибло или оставалось калеками после споров с богатеями! Нет уж… дают деньги – бери и не гнушайся делать все, что от тебя требуют сильные мира сего, даже если они потребуют жрать дерьмо. Так проще, так правильно, только так можно выжить!

Этот урок Анга усвоила навсегда, и, если когда-нибудь у нее будут дети, передаст эту чеканную истину им. Впрочем, о детях она пока не думала. Вначале надо накопить денег, купить дом в не очень дорогом районе (маленький домик с садиком на окраине города у нее уже имелся), а уж потом…

Справедливости ради надо сказать, что Анга не была подвержена большинству из пороков, присущих многим шлюхам, – пила мало, наркотики не употребляла, любовников не меняла – клиенты ведь не любовники! Они – работа, эти мужчины – что-то вроде ходячих членов, которые время от времени в нее погружаются, оставляя после своего ухода вонь, слизь и приятный звон серебряных монет.

Любовник у нее всегда только один, а в королевском банке уже лежит кругленькая сумма.

Скоро, скоро она вырвется на свободу, и возможно, даже прикупит трактир – такой, как этот. Ну… может, и похуже, но кто мешает ей привести заведение в порядок, сделать так, чтобы оно приносило хорошую прибыль?

Анга оглянулась на Щенка, слегка улыбнулась, вздохнула: «Не убудет от тебя! Пусть позабавится проклятая баба, пусть завидует мне».

Подошла к столику, там стоял тазик с теплой водой – она была горячей до того, как Анга легла в постель, но уже остыла. Взяла со стола чистое, белое полотенце, макнула в таз, намылила полотно и вдумчиво начала протирать тело, не пропуская ни сантиметра его поверхности. Особенно уделяла внимание потеющим местам и паху. Из нее все еще вытекали обильные соки – свои и Щенка, потому пришлось даже присесть, потужиться, чтобы удалить собравшуюся жидкость, трусики она носила только дорогие, шелковые, портить дорогое белье – это неправильно. Бросать деньги на ветер – эдак всю жизнь останешься шлюхой в борделе, до самой смерти от дурной болезни или голода, когда на тебя уже не посмотрит даже стосковавшийся по женщинам пьяный матрос.

Кроме того, Анга была очень чистоплотной девушкой: закончила с мужчиной, смой с себя пот и все, что оказалось на тебе и в тебе. Следующий клиент увидит тебя уже благоухающей, чистой, свежей, как цветок, – это закон. Не будешь всегда так поступать – в скором времени окажешься в портовом притоне с пьяными гнилозубыми матросами. Ад для шлюх.

Быстро оделась, едва ли не быстрее, чем солдаты, привычные к ночным побудкам (время – деньги, девушка должна уметь все делать быстро – клиенты ждут!), положила в сумочку тяжелый кошель с пятью полновесными монетами, самыми крупными, что есть в королевстве.

На сердце потеплело… и мужика поимела, и деньги заработала! Ну разве она не молодец?

Вышла из комнаты Энда, прошла через пустой полутемный зал – время предутреннее, последний из клиентов ушел за полночь, в зале никого уже нет. Уборщицы наскоро прибрали, оставив основную работу на утро, в зале тихо, спокойно, будто и не играла музыка, не танцевали пары, не вертелись на сцене полуобнаженные и обнаженные акробаты и акробатки.

Анге пришлось долго убеждать Лайама и Ламию, что вид обнаженных, гладко выбритых тел комедианток поспособствует наполнению зала и кошелька трактирщика. Так оно и вышло. Доходы шлюх увеличились в два раза – распаленные видом молодых, гибких девичьих тел клиенты чуть не на стенку лезли от желания трахнуть хоть какую-нибудь бабу! Вот тут-то фишки и легли как надо – деньги текли ручьем! Кстати сказать, молодые акробаты тоже пользовались успехом…

Вышибалы, дежурившего в ночном зале, не было – явно куда-то сбежал, и Анга справедливо подозревала, что он тоже куплен, – с такими-то деньжищами, да не купить человека?!

У всех есть своя цена. Даже у Лайама. И это не обязательно деньги. Иногда – жизнь. Любого можно купить – это Анга знала, как никто другой. Сложнее узнать цену, которую надо дать, чтобы не переплатить лишнего, но это уже дело техники.

Откинула засов, толкнула дверь. Тяжелая створка бесшумно повернулась на смазанных петлях – подготовились заранее, ясно. Карета стояла за углом, темная, с занавешенными окнами. Фонарь на крыше почти не горел, притушенный нарочно, чтобы не выдавать ярким светом.

Возчик на козлах – здоровенный мужчина, из тех, что могут поднять эту карету за колесо, – и работник, и телохранитель. Рожа зверская – в свете луны просто отталкивающая, под стать своей хозяйке. Нет, та красива, спору нет… но нутро у нее черное, чернее тьмы канализационного колодца! Заглянешь в эту черноту, а там трупы, грязь, дерьмо – нечистоты всего мира! Душа – так ее называют? Грязная душа.

Душа Анги, несмотря на то, что телу пришлось купаться в дерьме по самые уши, не так замаралась, как душа этой бабы! Ходили слухи… и про оргии, которые та устраивала в своем особняке. Поговаривали, что частенько эти оргии заканчивались смертью одного или нескольких участников. Иногда это были шлюхи, классом пониже, чем Анга, или молодые бедные парни, которых заманили посулами высокой оплаты. Но в основном – рабы, купленные на городском рынке.

Что творили с этими людьми – неизвестно, но только поговаривали страшные вещи, такие, что мозг отказывался их принять. Рабы-то понятно – делай с ними что хочешь, это твоя вещь, твое животное – хоть на кол его насади и любуйся, как подыхает, но… нормальный человек ведь так не поступит, есть же какой-то предел, в конце концов? Если раб совершил плохой поступок – накажи его! Высеки! Даже убей – как взбесившегося пса! Но чтобы мучить рабов ради развлечения, наслаждаться их мучениями? На такое способен только не вполне нормальный человек, такого нужно лечить и держать взаперти.

Кроме того, это ведь непрактично. Раб стоит денег, особенно если это молодой, красивый раб. Увы, имея огромные, а тем паче совсем уж огромные деньги – можно время от времени позволить себе выкинуть десяток-другой золотых. Почему и нет? Если куплено все, что пришло в голову, остается возбуждать себя совсем уже экзотическими развлечениями.

Скучно! Богатые господа скучают, не зная, чем себя занять. Анга скуки пока не понимала, не знала, что это такое, но надеялась когда-нибудь узнать. Какие ее годы? Лет до тридцати можно спокойно погулять, подыскать себе богатого мужа, и уж тогда…

Но мужа этого самого лучше искать владелицей трактира, а не шлюхой, облизывающей чужие члены и зады, в этом она была уверена на сто процентов. Даже на тысячу.

Тук… тук… тук… – в покрытую черным лаком дверцу.

– Госпожа, все готово! – Анга оглянулась по сторонам, никого не увидела и облегченно вздохнула: ну на кой демон нужно, чтобы в компании с этой женщиной ее увидел кто-то из трактирных обитателей?

Хотя… по большому счету, кому какое дело? Может, она с ней работает! Анга с удовольствием спала с женщинами. Ей это нравилось больше, чем кувыркаться с мужчинами: и денег больше дадут, и не обидят.

Впрочем, правила работы в борделях и трактирах не очень-то поощряли встречи с клиентами заведения на стороне, вне его стен – пришла, перехватила клиента, а кто заплатит в кассу? За такое поведение могли не только вышвырнуть на улицу, но и серьезно покалечить. Бывали такие случаи.

Из кареты скользнула тень – женщина в черном, лицо закрыто вуалью. Нетерпеливо махнула рукой, и Анга, взбежав по ступеням трактира, поднялась в свою комнату. Она могла бы, конечно, уйти к себе домой, да, но бродить ночью по темным улицам решится только идиот. Разбойники, насильники, ловцы рабов – не говоря уж о ночных демонах, слухи о которых все чаще будоражили королевство, – полный набор страшных неожиданностей ждет беспечного прохожего на ночных улицах города. А уж если это молодая красивая женщина…

Не-ет… лучше она переночует на рабочей кровати, хотя и не любит это дело. Куда как лучше спать в своем маленьком старом домике на окраине города, посреди садика, где так сладко пахнет южными цветами!

Анга очень любила экзотические цветы и все свое свободное время возилась в саду. Приходилось работать в перчатках, чтобы не портить руки, и надевать широкополую шляпу, чтобы укрыться от палящего солнца. Белая кожа – ее капитал, клиент любит белокожих женщин! Надо беречь свой капитал!

Через пять минут она уже лежала на кровати в своей комнате и, счастливо вздыхая, засыпала, сопя прелестным носиком. Сегодня был хороший день. Побольше бы таких дней!

* * *

Хендра Аугулюм Анага Сафар, урожденная Валум-Мегор, выскользнула из кареты и повелительным жестом отпустила шлюху. Та сделала свое дело, и можно о ней забыть. На время.

Интересная девка. И деньги любит. Можно пригласить ее к себе – за хорошие деньги, очень хорошие! Интересно, сколько она продержится?

Нет, с ней, скорее всего, будут проблемы… красивая, потому много людей будут о ней вспоминать, слухи пойдут. Дойдет до короля – проблем не оберешься. Муж и так уже высказывал претензии – развлечения развлечениями, но надо же и меру знать!

Нужно быть осторожнее! Все-таки один из первых советников короля, с неподмоченной репутацией. Слишком многие хотят занять его место. Подкапываются! Мерзкие твари! Так и ждут, чтобы он ошибся! Ищут, за что уцепиться!

Место подле короля – влияние, успех, деньги! Это все, чего хочет человек! Кроме красоты и вечной жизни, конечно.

Хендра осторожно вошла внутрь, как огромная черная летучая мышь проскользнула по коридору. Когда хотела, она умела быть тихой.

Дверь в комнату приоткрыта. Хендра облизнула губы, скользнула рукой под плащ, погладила грудь, живот… провела меж ног. Она была совершенно обнажена, и наготу скрывал только лишь черный шелковый плащ – ничего, кроме сандалий, сплетенных из тонких, покрытых позолотой кожаных ремешков. Нет даже золотой цепочки на талии и цепочки на лодыжке. Парень не должен сразу же понять, что она – не Анга!

Он спал обнаженным, раскидав в стороны сильные, мускулистые ноги, прекрасный настолько, насколько она и ожидала. В комнате пахло сексом – запах женщины, тонкая, почти неуловимая смесь благовоний и мускуса, запах мужского семени, пролившегося на женщину обильным и благодатным дождем. Молодого, вкусного семени!

Хендра встала на колени, сбросив тихо зашуршавший плащ. Из дверного проема на кровать падал свет притушенного фонаря. Женщина прикрыла дверь. Теперь – только дыхание парня, только светлые контуры его могучего юного тела, рассеянный свет луны, бросавшей любопытный взгляд сквозь небольшое оконце с маленькими мозаичными стеклами.

Протянула руку… Затаив дыхание, с замиранием сердца провела пальцем по животу юноши, по бедру… потом решительно наклонилась к кровати и заработала ртом, облизывая, проводя языком, согревая горячим прерывистым дыханием. Парень не проснулся, он даже не открыл глаза, только заложил руки за голову и как-то томно, как большой кот, потянулся, подаваясь бедрами вперед…

Его плоть была солоновата на вкус, горяча и за считаные секунды стала такой, какую любила Хендра, – большой, горячей и твердой. Настоящий самец, не то что случайные любовники из окружения мужа, родовитые, но бессильные мужланы, почему-то считающие себя главным сокровищем этой земли!

Вот сокровище – едва помещается во рту и норовит достать до желудка!

Эти твердые бедра – вот сокровище!

Этот плоский живот, твердый, как доска!

Хендра глухо застонала, выпустила член и, не раздумывая, оседлала партнера, задергавшись в оргазме, едва только он в нее проник. Это было похоже на то, как маньяк, сумасшедший, наконец-то добирался до своей жертвы, получая то, о чем мечтал днями и ночами, на то, как если бы умирающий от жажды в пустыне добрался до колоды с ледяной колодезной водой и сунул в нее сожженную немилосердным солнцем голову!

Она захлебывалась в наслаждении, умирала и воскресала в конвульсиях, доходивших до границы боли! Это продолжалось вечно – и так мало! И почему она раньше к нему не пришла?! О-о… как хорошо!

Ей понадобилась неделя, чтобы выяснить все, что следовало узнать для осуществления своего желания: собрать сведения о работниках, об их степени продажности, получить информацию об этом парне, узнать все, все – для того, чтобы сейчас вот так чувствовать в себе плоть голубоглазого ангелочка и содрогаться, давя вырывающиеся стоны и хрипы!

Нельзя шуметь. Рано! Пока рано. Она еще недостаточно насладилась этим восхитительным существом, взявшимся из ниоткуда – ей на радость и удовольствие!

О-о…. теперь она его так просто не оставит! Теперь она знает, что такое настоящее наслаждение! Все, что было раньше, – жалкая тень того, что она испытывает сейчас!