Текст книги "Выбор пути"

– Каганов? Слышишь меня? Какого черта на звонки не отвечаешь?

Я посмотрел на экран телефона – точно, три пропущенных. И как я не слышал? Неужели так глубоко задумался?

– Извините, Виктор Семеныч. Работал на земле. Визитки разносил по домам. Видно в машине забыл телефон.

Голос Миронова сразу подобрел – работает подчиненный! Землю роет! Служба идет.

– Это ты правильно, работай, молодец. Только телефон не оставляй больше – мало ли что случится? Вдруг придется довести до тебя оперативную обстановку в районе? А я и дозвониться не могу! Так нельзя!

– Извините, Виктор Семеныч, больше не повторится.

– Ладно… как сам? Устроился на месте? Главу администрации видал? Помог он тебе?

– Пока не видал, он в отъезде. Но увижу. А так ничего, устроился. Дом неплохой, крепкий. В зиму только надо чтобы дров привезли, да неплохо бы, чтобы баллоны газовые меняли – а так все нормально.

– Ну это к главе администрации, это в его ведении. Ему за это УВД платит – и за дрова, и в электросети платит. Ты вот что, Каганов, завтра к десяти часам давай в отдел. Из областного УВД приедет заместитель начальника по охране общественного порядка, будут всех собирать. Доклад сделает, ну и накачку по результатам работы. Кстати – тебе надо будет до конца месяца сдать десять протоколов на мелких хулиганов и лиц, находившихся в общественном месте в нетрезвом виде. И ничего мне не говори о том, что в деревне таких нет! Сейчас идет месячник по борьбе с пьянством и хулиганством, так что это всем обязательно. Тебе, кстати, еще меньше чем другим поручили – учитывая, что ты еще недолгое время на месте находишься. Так что давай – к десяти ноль-ноль, и без опозданий! Транспорт тебе выделен, горючее выделено – жду.

Начальник положил трубку, а я с тоской подумал о том, кого же я буду оформлять в протоколах. Кольку Капустина с его инсультом? Или бабу Нюру, с ее странными речами? Ну вот кого, в самом-то деле? Я понимаю, что с начальника требуют, но я-то причем?!

Ой-ей… Похоже, что придется мне испытать на своей заднице всю ярость впавшего в амок начальства. Не дам я им протоколы. Одна радость – дальше участкового не пошлют, дальше фронта не спишут.

А в район мне так и так надо ехать – горючку уже пожег, надо бы и баки заправить, и в канистры залить (с собой брал, тут-то заправок никаких нет). Ну и может в магазине чего вкусного прикуплю… что-то на сладкое потянуло. Пирожных купить, что ли? С безе. «Корзинки» с безе и вареньем. А еще – заварных пирожных. Имею право, чего уж там! Я не женщина, чего мне следить за толщиной талии.

Глава 3

Остаток дня я посвятил обустройству «гнезда». Повесил спутниковую антенну, настроил прием сигнала. Это было непросто – надо как-то найти на небе спутник и точно направить на него антенну. Но я ведь связист, если не я, то кто еще сделает? Но попотел с настройкой, это точно.

Закончив с телевизором и прибавив звук посильнее, стал вешать на окна занавески. Были у меня струны, были портьеры, была и дрель со сверлами. Особых проблем не вызвало. Твердые, как кость бревна не хотели впускать гвозди. Те гнулись, будто я пытался вколотить их в камень, а не в какие-то там потемневшие от времени бревна. Пришлось сверлить сверлами по металлу и потом вворачивать в дырки дюбеля. Но все получилось.

Облагородил и «люстру», то бишь лампочку, которая на черном электрическом проводе, загнувшемся почти параллельно потолку, выглядела совершенно отвратно. Был у меня абажур-светильник, дешевенький, но вполне себе прилично на мой взгляд выглядевший. Вот его и приделал. И лампочку помощнее поставил – «сотку».

У меня даже коврик был – на стену. Кто-то скажет, что это пошло, колхозно и всякое такое – но черт подери, если у тебя вместо стены с обоями бревна – пусть лучше на этой самой стене, возле твоей кровати висит коврик! Или как там его называют? Гобелен? Значит, гобелен. Обычная тряпочка размером с небольшое покрывало, на которой нарисован сказочный лес – огромные деревья, огромные грибы и веселый старичок-лесовичок, на голове которого шляпа наподобие шляпки белого гриба. Кич, конечно, но чем-то коврик мне приглянулся. В каждом из нас сидит ребенок…

Поужинал жареной картошкой, только сегодня вывалил в сковороду банку говяжьей тушенки. Гулять, так гулять! Кетчуп острый – соус чили, и вперед! Налопался, аж живот трещит. Нельзя на ночь наедаться?! Чоо?! Да ладно?! Хе хе хе… Не толстею я. Типа – конституция такая!

Теперь можно и новости посмотреть. Это как наркотик – не знаешь, что в мире творится – и жизнь твоя не полна. Надо же знать, кто не прав, и кто транзиту не дает? И какие в Наглии сволочи засели. Посмотрел, можно и спать ложиться спокойно. День завершился как надо.

Устраиваясь на сон, хотел выключить телевизор, и вдруг… рука моя с пультом остановилась. Прошлой ночью я хорошо спал, никто меня не беспокоил. Почему? Чем прошлая ночь отличалась от ТОЙ ночи? Ну… той нехорошей ночи. А вот чем – я оставил включенным телевизор, на экране которого изображался сериал!

Не хочу думать, как это все связано, просто есть факт: включаю на ночь телевизор с «волшебными картинками» – меня никто ночью не тиранит и я спокойно сплю. Вот это и будет правильный подход к делу – не надо думать, голову ломать, не надо соображать почему так, а не иначе. Работает программа – используй ее, и не насилуй мозг. Аминь!

Так и поступил. Убавил звук, чтобы не мешал спать, выключил свет и под бормотание теледикторов спокойно провалился в сон.

Утром первое что сделал – пошел смотреть, что там с грязной сковородой. Сковорода была чиста, ложка тоже, и даже фаянсовая кружка с «нифелями» на дне была чиста, как если бы я и не пил из нее зеленого чая как минимум месяц, или два. Замечательно. А что – разве нет? Ну – кто не хочет заиметь такую посудомоечную машину?

Завтракать не хотелось. На ночь так налопался, что… в общем – лишку налопался. Хотя и не толстею, но тут ведь какая штука – нажрешься на ночь, так потом начинают сниться всякие сны – переживательные, тяжелые, даже кошмары. Кошмара сегодня не было, но насчет переживательности…

Снился мне странный сон. Лес. Такой, как на моем кичевом гобеленчике – огромный такой лес, с дубами в пять обхватов, с елями, уходящими в небеса. Поляна. Такая же поляна, как на коврике. И…нет, не старичок-боровичок со шляпкой – женщина. Скорее всего – женщина. Она сидит на чем-то вроде трона, или высокого стула с подлокотниками. Я не вижу ее лица – капюшон закрывает его так, что непонятно – она сама видит что-то, или нет? Кроме своих коленей.

Откуда я знаю, что это женщина? Да вот знаю, да и все тут! И даже знаю, как ее зовут – только вспомнить не могу. Забыл я ее имя.

Во сне нет никаких логических расхождений – ты просто ЗНАЕШЬ. Или НЕ знаешь. Сон – это отголосок событий, которые происходили с человеком в прошлом – ближайшем или далеком. Мозг вытаскивает эти воспоминания, сооружает из них что-то вроде сюрреалистического сериала, и выдает человеку в виде сна. Вот такое я читал в одной из научных статей. И кстати – не раз, и не два подтверждал своим собственным наблюдением.

Вот и сейчас – вся картинка сна была взята из рисунка на моем коврике. Только женщина на троне никак не подходила под стройную теорию сновидения. Что за женщина? Где я видел женщину в таком плаще? Старинном плаще, между прочим!

Впрочем – зачем гадать? Может фильм какой-нибудь смотрел, в котором ходили в средневековых плащах, может картинку в книжке встретил – так что это все прекрасно укладывается в теорию. А мне нужно не сны разгадывать, а поскорее нестись, задрав хвост, по направлению к отделению МВД, иначе этот самый хвост начальник отдела мне и оторвет. Если опоздаю на очередную нудную-пренудную встречу с дорогим руководством областного УВД.

Я этого вообще не понимаю. Зачем нужно тратить время на такие вот дурацкие встречи? Зачем отрывать сотрудников полиции от их непосредственной работы? Чтобы в очередной раз услышать, как мы плохо проводим профилактическую работу на местах, и как нам нужно усилить, улучшить, и все такое прочее! Неужели мы сами не знаем, что нам нужно улучшить и усилить?! Это такой же идиотизм, как и план по составлению протоколов на мелких хулиганов и пьяниц.

Зимой, кстати, был план по отлову недобросовестных жителей райцентра, выливающих помои не в сливную яму, а прямо на улицу. Вынь, да положь им два протокола в день! Чтобы отправить не берегущих экологию граждан на административную комиссию.

Ну кто, кто спускает в низы эти идиотские планы? Создается впечатление, что где-то наверху, в областном УВД сидит человек, в голове которого время от времени проскакивают сломанные зубья шестеренки и голова его дает сбой. И тогда он начинает выдавать идиотские распоряжение и приказы. Маньяк чертов…

Впрочем – какая мне разница, кто выдает и зачем? Такая система у нас в стране (как мне говорили старые, опытные менты, в то числе и пенсионеры МВД) – с самых что ни на есть советских времен. И не изменилась она ни на йоту. Название только дурацкое сделали – «полиция», вместо родной и привычной «милиции».

Кстати, скоро начнется месячник проверки разрешительной системы. То есть – надо будет ходить по домам, и проверять, как хранится охотничье оружие. Есть ли железный ящик для хранения, работает ли у него замок, привинчен ли ящик к полу и всякая такая мутотень, об одной мысли о которой сразу же подкатывает тошнота. Типичная работа типичного участкового уполномоченного.

А народ-то судит о работе участкового по фильмам, по сериалам! У него сложился образ участкового или в виде Анискина, или же Безрукова – интересная такая жизнь! Сплошные расследования таинственных преступлений (Анискин) и любофф (Безруков).

Еле нашел где припарковаться. Машин у отдела – море! Ну как же, всех собрали! И оперов (машины покруче, даже крузак есть), следаков (эти не хуже оперов, тоже на иномарках), ППС (ну эти все на отечественных шкандыбают), ну и племя участковых (кто на чем – и такие как я убогие на уазиках и нивах, и на крузаке – центровые). И я тут как тут! Меня только на этом торжестве не хватало!

Поднял стекло в дверце с водительской стороны, обошел машину, поднял стекло с пассажирской стороны. Тут надо отметить – кто-то скажет, что у хантера стекла сдвижные, как у всех таких тупо-военных машин. А вот и не угадали! Этот хантер убежал ко мне из-под попы заместителя начальника отдела, подполковника Куренцова, курирующего ППС и участковых. Ездил он на нем ездил, а потом решил, что стремно такому крутому начальнику кататься на простом уазике, пусть даже и именуемом «Охотником». И пересел на спонсорский «форд». Но пока на уазике ездил, произвел в нем некоторые изменения, например – в машине переделали передние двери на предмет подъема и опускания стекол. Почему бы и не сделать, если на халяву? Делает тут одна мастерская такие переделки для селян, желающих такого вот феноменального комфорта. Эдакое тюнинговое ателье, которое за твои деньги готово из уазика сделать гелендваген.

Как мне достался этот уазик? Да истрепали его, измызгали – движок запороли, перегрели, когда тосол из него вылился. А тосол вылился, когда уазик (он тогда в дежурной части оказался) в столб въехал, в бодрый такой гололед. Ледяной дождь прошел, вот и сделался по улицам каток. Уазик поправили, движок (тоже на халяву в СТО) сделали, бампер гнутый выправили, радиатор сменили, а потом и сплавили неудачливую машину такому вот последнему из последних несчастному участковому, которому всякое автомобильное дерьмо за счастье. Тут ведь как – есть поверье, что если машина побывала в ДТП – она несчастливая. Ну и вот – несчастливую машину сплавили мне.

Знал я про все это дело, механики из гаража популярно, с хихами и хахами мне все и обсказали. Мол – бери, да не жалуйся. А не хочешь – то и не надо, пешком ходи. Или вон, бери – УАЗ-«буханка», погнивший так, что сквозь дыры в его порогах видны покрытые коростой силовые агрегаты. «А ты что думал – тут тебе крузака дадут?!».

Только мне, атеисту, плевать на все это мракобесие. Нет несчастливых машин, есть идиоты за рулем. А я не идиот. И УАЗ, кстати, оказался совсем даже недурным – скорости на ходу не вылетали, глушитель не пердел, движок после капремонта тянул как зверь и масло практически не жрал. И во всем остальном оказался машиной приличной и совсем даже не злобной. Я в него столько барахла своего набил – целую квартиру перевез!

– Каганов, быстро в конференц-зал! Все уже собрались! – из окошка высунулась физиономия Кольки Широкина, помощника дежурного – Потом зайди, там тебе бумаги есть, расписаться надо!

Вообще-то бумаги выдают в канцелярии, у секретаря, после того как начальник РОВД отпишет – кому получать этот бумажный мусор, но Кольке обязательно надо вставить свой нос в любую дыру. Эдакий царек, важный на своей должности. Даже на обед ездит в дежурной машине – ну как же, пообедать в райотделе никак нельзя! Ему же надо супчика похлебать!

Кстати, сегодня надо сварганить чего-нибудь жидкого на обед, или скорее на ужин – похоже, что до обеда я домой не вернусь. Давно уже супа не ел. Может на рынок заехать? Мяса на косточке купить и борща забабахать? А что – хорошая идея! Я бы сейчас борщика с большим удовольствием потребил… с чесноком, со сметанкой! А еще можно поджарить в маслице кусочки ржаного хлеба – доведя до румяности – и натереть их чесноком! Кусаешь хрустящий хлебец, черпаешь ложкой красное, духовитое варево… ммм… лепота!

Мда. Зря я не позавтракал. Вот сколько раз убеждался – завтрак, самое главное в питании! Даже если не хочешь – впихни в себя утром хоть чего-нибудь съестное, пару яиц всмятку, например. Бутер с маслом и сыром. Иначе потом конкретно пожалеешь! Вот я уже и пожалел.

Только лишь уселся на место в самом заднем ряду с краю, поздоровавшись со всеми, кого знал, тут же прозвучал голос заместителя начальника РОВД по воспитательной части, или как его раньше официально называли – «замполита». Его и сейчас так называют, но уже неофициально, по инерции.

– Товарищи офицеры!

Это означало, что нужно вскочить, так как в помещение входят отцы-командиры высоких званий. Все вскочили – кто быстро, кто нарочито медленно, будто показывая какие они независимые, и в зал вошел грузный розовощекий полковник в безупречно чистом и новом мундире с планками медалей-орденов и знаками классности. Я его не знал, впрочем – как и большинство из руководителей высшего эшелона областного УВД. Да и не особо хотел его знать. На кой черт он мне сдался?

В президиуме сидели трое: «замполит», начальник отдела участковых Миронов и командир роты ППС Варенников. Майора Варенникова я почти не знал – так, иногда встречались, я здоровался, он мне кивал, как кивнул бы и коту если бы тот сказал: «Здрасте» – на том все и завершалось.

Кстати сказать, в отличие от киношных ментов, настоящие не тянутся к козырьку отдавать честь если видят полицейского выше себя званием. Чаще просто или здороваются, типа «Здрасте, Петр Михалыч», или «Здравствуйте», или «Здравия желаю» – это если уж совсем официально. Когда в киношке сержант обращается к летехе «Здравия желаю, товарищ лейтенант!» – меня просто разбирает истерический хохот. На такого идиота в РОВД водили бы как на экскурсию к слону в зоопарке. Интересно же посмотреть на такое чудо – морда с трубой и задница толщиной с грузовик.

Кстати, начальника уголовного розыска я в президиуме не увидел – слинял куда-нибудь, старый битый опер – хитрый, как три шакала и злобный, как пять гиен. Часть оперов (провинившихся) загнал на это безобразие, а с остальными свалил «типа по делам». Ну – опера всегда были элитой, на них типа все держится. Круженые парни, голыми руками не возьмешь.

Следаков было всего двое – женщина, Алина Павловна, дознаватель, и начальник следаков Парамонов – он почему-то в президиум не сел. Следаки тоже видать разбежались по щелям, отмазались чем-нибудь особо важным.

Ну а дальше началась тягомотина, продолжавшаяся беспрерывно битых два часа. Я слушал, слушал… живот мой бурчал, бурчал… Потом начало кидать в сон под цифры показателей, под наставления о том, как правильно нужно реагировать на обращения населения, под заунывное бормотание о том, как мы снизили… недосмотрели… и должны… должны… должны…

Сцука – я всем должен! Я всегда всем должен! Ну как так?! Почему так оказалось, что я всем и всегда должен?!

Я вдруг так обозлился, такая меня ярость охватила, так возненавидел этого губошлепа-полковника, что не выдержал и процедил сквозь зубы, выдохнув всю свою неприязнь к представителю контролирующего и направляющего органа:

– Да чтоб ты провалился!

И тут раздался треск, грохот, кто-то тонко, жалобно завопил – все повскакивали с мест, чтобы рассмотреть происходящее, а у меня в голове будто лопнула струна. В ушах звенело, все звуки проходили будто через ватное одеяло.

Заставил себя подняться, посмотрел, и охренел от того, что увидел: полковник из УВД торчал в сцене, уйдя в нее по самую грудь. Трибуна, за которой он стоял, развалилась, распалась на куски, а под полковником каким-то образом образовалась неширокая дыра, достаточная, чтобы он повис на раскинутых в стороны руках. Вокруг него уже стояли наши отцы-командиры, пытающиеся без ущерба для пациента вытащить его плотное, налитое здоровьем и жиром тело из каким-то непонятным образом образовавшейся дыры, но пока что у них ничего дельного и не получалось. Полковник был красен, как рак, пыхтел, поводил глазами из стороны в сторону, будто карась, выдернутый из прохладного пруда, и похоже что находился в состоянии абсолютной прострации. То есть – обалдел до такой степени, что не понимал, где находится, и что с ним вообще-то сейчас случилось.

Наконец, полковника уцепили под руки и начали медленно, с скрипом и шорохом извлекать из дыры. Вначале показались планки орденов и знаки классности, потом живот, плотно упакованный в ранее безупречно чистый мундир, а потом… потом штаны, на которых в паху расплылось темное пятно. Полковник обмочился от страха, пока летел в жадное нутро коварной сцены!

Я даже почувствовал острый запах мочи, разошедшийся по не такому уж и большому залу.

Мне вдруг стало так смешно, что я не удержался, и давясь начал хохотать себе в ладонь, прикрыв ей нижнюю часть лица. Нет, ну правда же ржака – умудрился куда-то провалиться, да еще при этом и надул в штаны! Ха ха ха!

Я видел, как давясь хохотом, отворачивались мои коллеги, видел, как суетилось начальство на сцене, уводя полковника в угол сцены, туда, где находилась дверь, ведущая в класс боевой учебы. Явно было, что мессия закончил свою проповедь.

Кстати сказать, самочувствие мое улучшилось. Мне стало даже лучше, чем до прихода сюда – я сделался бодрым, как выспавшийся спортсмен. Кровь бурлила, душа пела, и мне хотелось куда-нибудь бежать и что-нибудь сделать. Например – хорошенько пообедать, со вкусом и расстановкой. И почему я никогда не хожу в кафе? Я что, денег не зарабатываю? А схожу-ка я, закажу себе шашлычка бараньего, или хинкалей – здоровенных таких, с кулак величиной! Неподалеку есть кафе, «У Гиви» называется, говорят, там замечательно делают и шашлык, и хинкали.

Но прежде надо получить почту. То есть – служебные документы к исполнению.

Расходились из конференц зала неспешно, пересмеиваясь и обсуждая происшедшее. Рядом со мной возле двери оказался старший участковый Микрюшкин, увидел меня, сунул руку для пожатия:

– Привет, Вася! Как ты там, в медвежьем углу? Еще не загрызли тебя барабашки? Ты если чего – подходи, чо-нить посоветую!

– Барабашки меня не загрызли, а совет я всегда приму, Семен Афанасьич. Кстати, что думаете по поводу происшествия? Что это такое вообще было?

– Да что, что – ворчливо ответил участковый, мужик уже в предпенсионных годах, видавший виды – Ремонтировать надо было вовремя. Небось подгнило дерево, а полковник-то видал, какой объемистый, вот и не выдержал пол. Теперь оргвыводы последуют, погоны могут полететь! Шила-то в мешке не утаишь, скандалюга – просто ужас какой!

– Может, замнут? – с сомнением ответил я, пропуская Микрюшкина вперед – Полковник-то… не очень как-то себя показал. Штаны намочил. Может и не будет выносить сор из избы?

– Не… щас уже небось докладывают начальству в УВД – как тут и что! – уверенно заявил Микрюшкин – У нас тут стукачей пруд пруди! Что из УВД, что из фэйсов. Пасут – только в путь! Ну да ладно, бывай, Василий, не забывай учителя!

– Не забуду, Семен Афанасьич! – ухмыльнулся я, глядя в спину небольшого, крепенького майора. Нет, так-то он мужик нормальный, этот Микрюшкин. Не пожалел времени, как следует мне службу растолковал – со всех сторон рассказал. И как сделать, и как НЕ сделать. А это дорогого стоит.

Я когда уходил на новое место – поляну ему накрыл. Ему, и остальным участковым со второго опорного. Хорошо посидели – выпили, закусили, за жизнь поговорили. Все, как положено.

Секретарь канцелярии Маша Бровина очень даже соответствовала своей фамилии. Брови у нее были густые, такие густые, что казалось – она сама из себе нарастила. Прямо-таки брежневские брови! Вообще-то Маша девушка симпатичная, только вредная до невозможности. Так подденет – просто хоть стой, хоть падай! Главное – не попасть под ее ПМС, тогда вообще никакого сладу. Она не боялась ни бога, ни черта – у нее то ли дядя, то ли двоюродный брат служили то ли в УВД, то ли в МЧС на приличной должности, так что ее не трогали, даже если она нарушала субординацию, посылая в пешее эротическое путешествие тех, кого посылать нежелательно. Но это если только ее доставали особо тупо и не по делу, требуя того, чего она выполнить не могла в связи с ограниченностью своих служебных обязанностей.

Меня она не то, что не любила… просто можно сказать – не ставила ни в грош. Ну кто я такой? Бывший вояка, с трудом устроившийся в МВД на самую что ни на есть убогую должность. Только и плюсов у меня – симпатичная мордашка да высокий рост, предполагающий наличие приличного по размеру фаллического аппарата (не ошиблась!). А так – кому я нужен такой: нищий, убогий, даже машины своей нет!

Если что – это не я придумал. Это она мне выдала однажды, когда я попытался к ней подлезть с излишне смелым и слегка пошлым комплиментом. Отшила она меня так, что уши сделались пунцовыми, а Митя Титов, участковый из центровых, ржал так, что у него выскочила здоровенная сопля. Зеленая такая, через всю губу.

Маша этот конфуз само собой подметила, сообщив, что такому убогому как Митя она бы дала только если бы ее жизнь стояла в зависимости от этого мерзкого акта. И что она вообще не понимает, как жена Мити живет с таким убожеством. У Каганова хоть задница классная, а на Митю в его мешковатых штанах и посмотреть страшно – кобыла ему невеста, а не баба!

Тут уже поржал я, а Митя с зажатой в носовом платке соплей быстренько ретировался – от греха подальше. Кстати – потом она встречала его неизменно-радостным: «Эй, сопля! Иди распишись в получении, зелененький!».

Так что поход к Маше Бровиным был чем-то вроде приключения – никогда не знаешь, чем это все закончится. Кстати, глухо поговаривали, что она такая дерзкая потому, что удовлетворяет своего непосредственного начальника – полковника Климушкина, начальника РОВД. Однако по-моему это все навет – если слово «удовлетворяет» в данном контексте имеет сексуальный оттенок. Удовлетворяла она его скорее всего тем, что работала быстро, документы готовила молниеносно и дело свое знала на сто процентов. А то, что время от времени собачилась с его подчиненными – так и не болтайте лишнего! Получили бумаги – и валите на свою «землю»! Работайте, братья!

Маша посмотрела на меня взглядом мудрого попугая, и ее милое личико сделалось удивленным, как если бы вместо привычного маленького таракана она увидела огромного, жирного тараканища:

– Привет, Каганов! А что это у тебя такое с глазами?

– А что у меня с глазами? – похолодел я, и закусил губу. Вот же чертова девка! Все замечает! Не хуже старого гэбэшника! Впрочем можно ли ее назвать девкой? Замужняя баба, моего возраста, на год старше. Узнавал, ага… меня же только на замужних и тянет. Видать – чужой кусок слаще. Дурацкий мой характер…

– Во-первых, они бесстыжие. Не пялься мне в разрез блузки! Во-вторых, по-моему у тебя глаза были зелеными. А сейчас чего? Как у беса какого-то!

– Слепну, Машенька! – грустно кивнул я – как увижу твою красоту, так и слепну! Уж больно ты хороша! Снишься всеми ночами, просто сил никаких нет!

– По-моему мы этот вопрос уже выясняли, Каганов! – холодно заметила Маша – у меня вообще-то муж есть! И если мне понадобится другой – я тебе скажу об этом заранее. А с кобелизмом ко мне и не подступайся! Понял? Слыхала я о твоих успехах на ниве кобелизма – так не на такую напал! Любитель чужих жен!

Ах вы ж суки… нет, не Маша – кто-то из тех участковых меня вложил! С кем пил тогда, на «отходной»! Я тогда здорово набрался и проговорился – из-за чего из армии ушел. Ну про ту нашу любовь с Танькой, женой моего командира. И вот кто-то из них не поленился и рассказал все Маше. Так-то наплевать, но зачем было сплетни разносить?! Тоже мне, мужики! Хуже болтливых баб!

– А как у тебя успехи на ниве деторождения? – дернул меня за язык бес – Когда порадуешь мужа лялькой?

Ну вот зачем я?! Зачем ткнул в больное место пальцем? Знаю же, что у Машки не получается с ребенком – не может, да и все тут! Не может она никак зачать. Что-то нарушено в организме, а я взял, и… напомнил. Тьфу! Сам себе стал противен. Но и ей не стоило меня цеплять за больное!

Маша посмотрела на меня так, что я аж захолодел. Нет, она не угрожала, не ненавидела меня – взгляд ее был таким… больным, таким убитым, что просто слов никаких нет. Взгляд подраненной лани, глядящей на злого охотника. «Зачем, за что ты меня?!»

– Получи бумаги, Каганов – Маша придвинула ко мне стопку бумаг со штампами и росписью начальника и уткнулась в бумаги на своем столе. А я, чувствуя себя абсолютным подонком, расписался в книге учета, и судорожно схватив бумажки, направился к двери. Уже подойдя к двери, я вдруг повернулся, шагнул назад и наклонившись к Маше тихо сказал:

– У тебя будет ребенок. Два ребенка – мальчик и девочка. Ты зачнешь их еще до конца месяца. Слово мое верное, и да будет так!

Вот черт подери – я не знаю, что меня дернуло это сказать! Будто не я говорил, будто кто-то сидящий во мне взял, и выдал эту тираду, вытолкнув слова из моей несчастной глотки! Зачем, почему – я не знаю!

Это было что-то вроде транса – подошел, и выпустил из себя, как пистолет выпускает пулю в цель. И целью этой «пули» была Маша Бровина, сидевшая теперь в кресле с настолько обалделым, даже не так – с таким охреневшим видом, что такого вида можно было бы добиться, только если бы сейчас из кабинета выскочил голый начальник РОВД и закричал: «Ку-ка-реку!»

Хорошо хоть никто не видел и не слышал… вот это я дал жару!

Выскользнул из канцелярии весь в испарине, мне было жарко настолько, что казалось будто я сейчас пробежал дистанцию в три километра. В ушах опять звенело, их заложило и мои руки и ноги слегка дрожали будто бы от большой физической нагрузки. Что со мной происходит – большой-пребольшой вопрос. Но это я обдумаю потом – когда набью желудок чем-нибудь аппетитным.

Кстати, Машка Бровина мне все-таки нравилась. Она красивая на лицо девка, и очень даже фигуристая. И да – я бы не отказался с ней… того. Язычок слишком острый? Так в мужском коллективе по-другому и нельзя. Особенно среди ментов. Каждый мнит себя великим жеребцом, покрывающим вселенную, особенно – наглые и шустрые опера. Как еще давать укорот, если ты симпатичная и задастенькая? Не морды же бить за каждое сальное предложение?

Кафе «У Гиви» по причине дневного рабочего времени было практически пустым. Только в дальнем углу сидели два небритых гражданина горячей национальности и что-то тихо обсуждали, воровато оглядываясь по сторонам. Заметив меня – притихли еще больше, и разговор практически свернули, сосредоточившись на тарелках с остывшим шашлыком.

Козни какие-то против правопорядка строят! – констатировал я, но за неимением доказательств стрелять либо закручивать им руки не стал. Возможно, они просто обсуждали состав аджики, которую здесь подавали в бараньему шашлыку, не более того.

– Здравствуйте! Что будэте заказывать? – с легким кавказским акцентов спросила у меня девушка-официантка, одетая по последней дагестанской моде – так, как они там эту моду понимают.

Решил хинкалей не брать, ограничился шашлыком. Взял бараньего шашлыка – я люблю бараний, мне он кажется острее на вкус, интереснее. Зелень – само собой, соус, горячую лепешку и чайник зеленого чая с лимоном. Официантка приняла заказ, а я принялся ждать, лениво посматривая в чистое, на удивление окно и раздумывая о том, что сегодня произошло в РОВД. И выходила вот какая интересная штука: пусть это звучит иррационально, пусть это глупо, но инцидент с полковником – дело моих рук. Я пожелал, чтобы тот провалился – и он провалился. Аминь. И против этого возражать человеку с зачатками логики совершенно даже невозможно. Какова вероятность того, что провал полковника и мои слова совпали по времени с точностью до доли секунды?

А еще я вдруг припомнил еще одну ситуацию – у меня будто пелену с глаз сорвали: Колька Капустин! Он свалился ровно после того, как я пожелал ему паралича! То есть – я фактически убил Кольку одним своим брошенным словом?!

А с Машкой что получилось? Что я с ней сделал? Ощущение было таким, будто я на нее что-то выплеснул, что-то такое, что… нет, не могу подобрать слова. Это ощущалось так, как если бы я взял, и… выпустил из себя что-то такое, что ушло в Машку, влилось, впиталось, как сухой песок впитывает воду. То-то у нее глаза вытаращились, будто я подкрался и… в общем – овладел ей с разбегу, не снимая лыж. Почувствовала, точно.

И вот теперь – что будет дальше? Вдруг Машка раззвонит по всей округе о том, что я сделал? Ох-хо-хо… что там мне сказала та баба? «Следи за словами, они имеют силу»? А я что сделал, болван? Вот не жилось мне… привалило «счастье»!

Но кстати сказать – то, что случилось с Машкой, это вообще странно. Я не контролировал себя. Меня просто понесло к ней, и я сказал то, что и говорить не собирался! Это вообще было похоже на некое… заклинание?! Я такими словами отродясь и не говорю: «Да будет так!» Откуда что и взялось-то?!

Как обычно в разгар мыслительного процесса меня прервали. Весь мир будто сговорился – не дать мне как следует подумать, а я ведь только-только едва не поймал мысль за хвост, едва не систематизировал факты и события! Но как можно о думать о чем-то важном, если перед тобой дымится горячий, сочный шашлык?! Он ведь остынет и станет гадким, если ты его сейчас не съешь! И я забыл обо всем, кроме кроме этих ароматных кусочков. И я едва не урчал от удовольствия – у меня проснулся такой невероятный голод, которого я не помнил наверное с самого детства-юности, когда мой растущий организм требовал «кирпичиков» для постройки тела. Был бы я котом – сейчас бы просто урчал и завывал от удовольствия.