Текст книги "Различные миры моей души. Том 1. Сборник повестей"

– Чувствуете ли вы ваши ноги, сэр? – спросила я, поддерживая его. Не сказала бы, что он ощутимо надавил мне на плечо: мистер Френсис был слаб и худ. Однако мне приходилось таскать и перетаскивать тела и тяжелее.

– Мисс Рест, я стою! – восторженно прошептал он, попытавшись оттолкнуть наши руки. – Пустите меня, я хочу сам!

Я сделала знак мисс Райт, и мы отпустили мистера Френсиса, продолжая, однако, страховать его. Он резко покачнулся и медленно переволок одну ногу вперёд. Не удержался и упал на наши руки. Я и мисс Райт аккуратно усадили его на кровать.

– Чёрт! Чёрт! Чёрт! – Он начал стучать кулаками по одеялу. – Почему вы меня посадили? – Он гневно уставился на меня.

– Мистер Френсис, – улыбнулась я. – Вы слишком долго не пользовались своими ногами. Не исключено, что какой-то нерв или сосуд был когда-то повреждён. Неужели вы думаете, что, встав, вы сразу же и пойдёте в пляс? Для вас чудо, что вы вообще смогли сами стоять и попытались сделать первый шаг. Многие остаются парализованными до смерти. Не торопитесь. Раз вы начали – вы сможете ходить.

– Вы обещаете? – Он вцепился мне в плечо.

– Если не будете торопиться, я думаю, что да. Вы пока передохните, а после завтрака мы снова будем пытаться.

Он грустно улыбнулся.

– Если бы вместо этой дуры Мери у меня были вы, я бы вообще не сидел в кресле, – сказал он, пожимая мне руку.

– Кто знает, что было бы, – сказала я. Я подала знак, и мисс Райт накрыла его взмокшее от напряжение тело пледом. – А теперь не напрягайтесь. Сейчас у нас будет завтрак, потом ванна и массаж.

– А потом я опять встану? – настойчиво спросил мистер Френсис.

– Конечно. – Я похлопала его по руке.

Успокоенный мистер Френсис покорно позволил усадить себя в своё кресло. Мисс Райт занялась его кроватью, попутно покидав подушки в шкафы и комоды, я – его туалетом. Было весьма примечательно, что, несмотря на густую и чёрную шевелюру на голове, на лице его щетина не росла. Только лёгкий тёмный пушок. Потому брить его надобности не было. Что меня весьма радовало. Поскольку при всём моём опыте, брить ставшего столь непоседливым и порывистым человека, было бы опасно прежде всего для него. Хотя, как я заметила, его брат брился опасной бритвой каждое утро, а иногда и вечер, когда собирался по своим делам в деревню.

Наша эскапада с первым шагом осталась незаметна для сэра Томаса. Что было весьма удивительно, поскольку вездесущая миссис Стоун непременно хотела знать, когда мы сможем с мистером Френсисом ходить, чтобы указать на моё самоуправство и пренебрежение рекомендациями врача. Убедившись в моём профессионализме, сэр Томас стал всё чаще уезжать по делам, что вызывало недовольство миссис Стоун, вынужденной мириться с моими требованиями по отношению к мистеру Френсису. Я старалась не перегибать палку и не ссориться с этой дамой, что было нелегко: она весьма ревностно относилась к своему положению в этом доме. Поддержку мне оказывала мисс Райт, которую миссис Стоун в своё время тоже третировала и ревновала, в результате чего между ними возникла стойкая неприязнь.

В один из дней сэр Томас уехал и не сказал, когда вернётся. Мистер Стивен ушёл в деревню, и целый день там пропадал. Я подозреваю, что он искал себе приятелей и приключений. Поскольку самосозерцание и чтение не были его сильными сторонами. Тот день я, мисс Райт и мистер Френсис посвятили усиленным тренировкам. Результаты их приводили в отчаяние мистера Френсиса. Но я пыталась его успокоить, что было весьма трудно. Мистер Стивен явился под утро под хмельком и весьма помятый. Сэр Томас появился через неделю. Всё это время мистер Стивен изнывал от безделья: поездки в деревню он прекратил, развлекая себя прицельной стрельбой по собственноручно нарисованным мишеням и охотой на дроздов и белок. Мистер Френсис молчал, но я видела, что ему противно такое времяпровождение. Но он сосредоточился на своём скором самостоятельном хождении. Я тоже не говорила на эту тему. Отношения братьев – их личное дело.

Весьма скоро мистер Френсис стал делать успехи. Сначала он стоял по несколько раз в день с нашей помощью и без оной. Потом начал медленно ходить, тяжело опираясь на плечи мои и мисс Райт. Ну а ещё через несколько недель в один из своих выходных я съездила в Лондон и купила пару костылей и трость. Сэра Томаса как раз не было дома, а мистер Стивен был занят бутылкой виски. Потому никого не заинтересовала моя покупка, кроме слуг. Я не сомневалась, что мисс Райт рассказывает о наших успехах, и ожидала визита миссис Стоун с гневной тирадой. Она не замедлила явиться, полыхая красным лицом и праведным гневом.

– Мисс Рест, что вы себе позволяете? – в гневе вскричала она, ставя поднос с обедом на стол и указывая на костыли, которые я прислонила к кровати мистера Френсиса.

– Ничего из того, что противоречило бы предписанию врача, миссис Стоун.

– Когда доктор Пити приедет!..

– Когда доктор Пити приедет, он будет удовлетворён моей работой и удивлён тем шумом, что вы поднимаете вокруг неё.

– Вот именно – вашей работой! – Миссис Стоун выделила последнее слово. – Для вас это обычная рутинная работа! А для меня мистер Френсис…

– Не более чем живая игрушка, – сурово сказал мистер Френсис, въезжая на своём кресле в комнату. Сзади его толкала мисс Райт. На лице её было написано удовлетворение. Только с чем оно было связано, я не поняла: то ли она была довольна, присутствуя при скандале, то ли тем, что миссис Стоун получила прилюдную оплеуху от мистера Френсиса.

– Мистер Френсис, как вы можете! – вскричала миссис Стоун. Глаза её подозрительно заблестели.

– А разве не так? – Мистер Френсис подъехал к ней в упор. – И прекратите свои истерики! Если бы вы относились ко мне как к человеку, то знали бы, что ваши слёзы меня раздражают, что они противны мне. И ваш жалкий шантаж с помощью них уже давно вам не удаётся. Вы вытирали мне нос, кормили чуть не с ложки, хотя с руками у меня всё в порядке, постоянно торчали в моей комнате и у кресла, как будто я тяжело больной, – зачем? Я вас о том никогда не просил. Наоборот, я просил оставить меня в покое. Но вы настойчиво лезли со своей заботой, которая мне не нужна. А теперь смеете лить слёзы потому, что я вам прямо говорю то, на что всё время намекал, а вы предпочитали делать вид, что не понимаете. Теперь вы уже не отвертитесь, что недослышали или не поняли. Когда Стивен подхватил сифилис, вы игнорировали его. Почему? Тогда ему ваша забота была гораздо нужнее, чем мне.

– Это всё она! – Миссис Стоун с ненавистью посмотрела на меня. – Это из-за неё! Пока не было этой змеи, всё у нас было хорошо!

– Вы оглохли? – Мистер Френсис закричал и стукнул руками по подлокотникам кресла. – Это у вас было всё хорошо, – «У вас» он выделил, но миссис Стоун этого, похоже, не заметила. – Вам было хорошо. Вам удобно. Да, я нездоров. Но парализованным не был. Благодаря вам я сижу в этом кресле. Это вы виноваты, сделав из меня инвалида! Вы! Вы и отец! Мисс Рест делала же свою работу – ставит меня на ноги. И делает это очень хорошо. Если бы не вы, Мери, в приезде мисс Рест вообще не было бы надобности. Вы себе устроили лёгкую жизнь. За мой счёт. Вы успокаивали свою совесть тем, что своими ненужными хлопотами не давали мне жизни! Вы! Только вы!

Во время своей речи мистер Френсис начал подниматься в кресле. Я с тревогой следила за ним. Воодушевление и ярость, что придавали ему сил, могут закончиться весьма быстро. И тогда несколько дней работы пойдёт насмарку: вместо того, чтобы продолжать учиться ходить, надо будет давать ему время восстановить силы. Мисс Райт за креслом зорко следила за всеми телодвижениями мистера Френсиса, готовая подхватить его, если того оставят силы. В пылу перепалки миссис Стоун ничего не заметила. Она комкала в руках носовой платок, смахивая слёзы, и бросала на меня полные ненависти взгляды.

– Как вы можете, мистер Френсис, – причитала она. – Я же люблю вас как сына!

– Хорошо, что у вас нет сына, – прошипел мистер Френсис. – Иначе своей любовью вы и его усадили бы в инвалидное кресло. А теперь, – он тяжело опустился в кресло. – Пошли вон от сюда все! Я хочу быть один. Вон от сюда!

Я спокойно оглядела кресло, комнату, не нашла ничего, обо что мистер Френсис смог бы пораниться, и вышла вслед за мисс Райт. Прикрывая дверь, я слышала громкий крик мистера Френсиса:

– А ты что стоишь? Убирайся! – Затем о дверь ударилось что-то тяжёлое. Она тут же распахнулась, и миссис Стоун с красными пятнами на лице выскочила из неё. Пока она захлопывала дверь, я увидела тяжёлый том басен Эзопа, валявшийся на пороге.

– Это всё ваши козни, – прошипела мне в лицо миссис Стоун. – Я всё расскажу сэру Томасу. Завтра же он вышвырнет вас от сюда.

– Мистер Френсис не был парализован, – спокойно сказала я. – Доктор Пити неоднократно смотрел его. Если же вы хотите рассказать сэру Томасу всё, то не забудьте рассказать, как из физически здорового мальчика вы сделали «парализованного» юношу. И всё для того, чтобы вам было легче за ним ходить. Ведь он болен гемофилией. А с подвижным ребёнком гораздо больше хлопот при такой болезни. Не так ли?

По возмущённому виду и тому, что миссис Стоун не нашлась, что сказать, только открывала и закрывала рот, как рыба, вытащенная из воды, я поняла, что моя догадка верна. Вовсе не сэр Томас приковал мальчика к креслу. А эгоистичная и безжалостная любовь его кормилицы. Это она так хотела оградить его от всего плохого на свете, что оградила его и от хорошего. Учась ходить, дети набивают шишки и ранят коленки. Но, когда они научаются ходить, они могут обойти весь мир: и поля, и леса, и реки, и горы. Когда ребёнок учится читать, он спотыкается на словах, проглатывает буквы. Но, когда он научается читать, он может узнавать мысли древних и фантазии современников, открывать неведомые страны и качества человеческой души. Сейчас, когда появились аэропланы, сколько смелых людей и немыслимых конструкций ломалось, рушилось и сгорало. Но, если бы человек оставил эту идею из страха за собственную жизнь, он никогда бы не поднялся в воздух. Если бы Шлиман боялся за свою репутацию, он никогда бы не раскопал Трою. Всё это пронеслось в моей голове. Видимо, миссис Стоун это поняла. Она поджала губы, сверкнула на меня глазами и быстрым шагом ушла по коридору.

– Ух, будто ураган пронёсся, – сказала мисс Райт, провожая её глазами. – А если она нажалуется сэру Томасу? – тревожно спросила она.

– Пусть миссис Стоун делает, что хочет, – спокойно сказала я. – У меня есть пациент и есть работа. И пока я здесь, я должна её делать.

Я ещё несколько минут постояла около двери и решительно открыла её.

– Я же сказал, что никого не хочу… – злобно начал мистер Френсис. Но, увидев меня, устало сказал: – А, это вы, мисс Рест. Входите. Как вы думаете, сегодня мы можем продолжить наши занятия?

– Сначала вам надо подкрепиться, – произнесла я, ставя ему на колени поднос с холодным обедом. – Затем вы примете ванну. Потом я помассирую ваши мышцы. А уж дальше вы решите сами.

Он слабо улыбнулся.

– Если бы вместо Мери были вы… – начал он и вздохнул.

– Вы уже это говорили. Однако мы теряем время,. – Я взглянула на часы на камине. – Если хотите, я принесу вам другой поднос с обедом. Но его придётся подождать.

– Нет-нет. – Мистер Френсис схватил неизменную ложку и начал есть.

– Прошу вас, не торопитесь, – сказала я, наблюдая за ним. – Если вы поперхнётесь, у миссис Стоун будет ещё одна причина выставить меня от сюда.

Мистер Френсис, не удержавшись, фыркнул. Брызги полетели во все стороны.

– Пусть только попробует.

Я же была рада, что его душевное настроение приходит в норму. Меня слегка тревожили угрозы кормилицы, но вовсе не из-за моей репутации опытной сиделки – она была непоколебима. Мне было бы жаль, если бы после успехов, проделанных мистером Френсисом, его опять усадили бы в кресло. Насколько я поняла его характер, без поддержки со стороны, без человека, что ставил бы перед ним цель и заставлял к ней идти, мистер Френсис легко погружался в апатию и лень. В то же время, едва руководящий им покажет ему тень успеха, которого мистер Френсис может достичь, результаты его труда, как мистер Френсис требует всего и сразу. И на пути к успеху его уже следует тормозить. Весьма утомительное занятие – следить за настроением такого непонятного человека. И я не удивилась, что миссис Стоун выбрала одну крайность – его лень и апатию. И всё же, я не понимала, зачем пригласили меня, если так негативно воспринимается моя работа?

Сэр Томас приехал на следующий день и сразу же был извещён миссис Стоун о моём «самоуправстве». Он немедленно потребовал меня и мисс Райт к себе. Однако мистер Френсис настоял, чтобы разговор происходил в его комнате. Уже зная его эгоистичный характер, я не надеялась на его роль адвоката при этом разговоре. Но и не обольщалась на свой счёт: если он и выступит на моей стороне, то только до тех пор, как я его поставлю на ноги. После этого он вышвырнет меня из своей жизни, как миссис Стоун.

– Мисс Рест, – начал сэр Томас, сидя в одном из кресел. Мне как «осуждённой» не был предложен даже стул. – Миссис Стоун уведомила меня, что вы, вопреки моим распоряжениям, учите Френсиса ходить. Это так?

– Нет, сэр, – спокойно сказала я. Мисс Райт удивлённо посмотрела на меня, а мистер Френсис был явно заинтересован. Мистер Стивен потягивал шерри. Его опухшее лицо выражало смертельную скуку.

– Наглая ложь! – зарычала миссис Стоун, выступая из-за кресла сэра Томаса. – Я сама видела…

– Учить ходить, – продолжала я, как будто меня не прерывали, – можно только того, кто никогда не ходил раньше и ходить не умеет. Я же просто помогала мистеру Френсису вспомнить то, что его заставили забыть, – Я посмотрела на миссис Стоун. Её лицо пошло красными пятнами.

– Оставим игру слов, мисс, – сказал сэр Томас.

– Позвольте не согласиться сэр, – упрямо сказала я. – Это не игра слов. Я никогда не стала бы заставлять ходить человека, парализованного с рождения. Это дело врача. Мистер же Френсис с рождения парализован не был. Более того, ходил и бегал не год и не два. Он бы и сейчас ходил, если бы его не убедили в обратном.

Мистер Френсис улыбался. Сэр Томас задумчиво молчал. Миссис Стоун снова стала изображать выброшенную на сушу рыбу. Лицо мисс Райт было непроницаемо. Мистер Стивен вертел в пальцах стакан.

– Не убедили? – наконец спросил сэр Томас.

– Именно так. Доктор Пити осматривал мистера Френсиса и даже предложил свою клинику…

– Да, я помню. Он что-то говорил об этом…

– Так что никакого самоуправства с моей стороны тут нет.

– Вы уверены, что поставите моего сына на ноги?

– Даже лучший врач вам не даст никаких гарантий. Однако проделанная нами работа и её результаты говорят о том, что всё возможно.

– Теперь ты видишь, папа, что кормилица мне не нужна, – подал голос мистер Френсис. – Я уже давно вышел из детского возраста, а ты держишь рядом со мной няньку.

– Но миссис Стоун у нас столько лет. Я не могу просто взять и отказаться от её услуг.

– В её услугах уже лет десять никто не нуждался, – буркнул мистер Френсис.

– Сынок, она была верной служанкой твоей матери.

– Да моя матушка в гробу переворачивается от того, что её «верная» служанка творит с её сыном! – воскликнул мистер Френсис.

– Френсис! – прикрикнул сэр Томас.

– Если же тебе так дорога эта «служанка», пусть она нянчит бастардов Стивена. Тут, думаю, ей будет чем заняться, – прошипел мистер Френсис. – Главное, пусть следит хорошенько. А то пойдут по стопам папочки и тоже подхватят сифилис.

– Заткнись, – вяло протянул мистер Стивен.

Я внимательно посмотрела на мистера Френсиса. В проницательности ему не откажешь: человек, сидящий в четырёх стенах, знает, что делается снаружи. Только что это за история с сифилисом мистера Стивена, что мистер Френсис так часто поминает? Я улыбнулась. Мистер Стивен мутным взглядом посмотрел на мистера Френсиса, на отца и снова занялся своим стаканом.

– Или пусть нянчит самого Стивена: тот того и гляди сопьётся перед поездкой на континент.

А, надо сказать, чтобы любимый сын постепенно привыкал, что скоро уедет надолго, сэр Томас уже отсылал его на континент. Но тот не добрался даже до Парижа: его пристрастие к игре и выпивке весьма скоро потянули его домой. Я была удивлена: больше полугода назад сэр Томас говорил об учёбе в Женеве. Но особых приготовлений в этом направлении я не видела. Сам сэр Томас ездил по делам: то по окрестностям, то в Лондон, то ещё куда. Его же сын проводил время в праздности, нанося визиты деревенским девушкам и восстанавливая против себя их отцов и братьев. Ну и ещё визиты в окрестные города, после которых он возвращался пьяный, помятый и без денег. Всё это отец ему прощал и не заговаривал об учёбе.

– Френсис, не надо грубить, – устало сказал сэр Томас. – Осенью Стивен едет учиться. Так дай ему насладиться домашним уютом.

– Да осточертел ему уют, – произнёс мистер Френсис, указывая на невменяемого мистера Стивена.

– Замолчи! – Сэр Томас встал и отобрал стакан у мистера Стивена. Тот проводил его мутным взглядом и откинулся на подголовник кресла. – Я решил. Миссис Стоун, вы теперь будете наблюдать за слугами и следить за нашими расходами. То есть, будете нашей экономкой. Мисс Райт, мисс Рест, вы пока оставляете ваши занятия до тех пор, пока я не поговорю с доктором Пити. Стивен, тебе в самом деле пора заняться чем-то полезным.

Он встал и сделал знак миссис Стоун. Та помогла мистеру Стивену подняться.

– Сегодня говорить с тобой бесполезно, – произнёс сэр Томас шатающемуся мистеру Стивену. – А вот завтра мы поговорим. Я заодно приглашу мистера Стадтингтона. Может, это тебя отрезвит.

Сэр Томас и мистер Стивен, поддерживаемый миссис Стоун, вышли, оставив мистера Френсиса в мрачном настроении.

– Кто этот мистер Стадтингтон? – спросила я.

– Нотариус, – мрачно буркнул мистер Френсис. – Очевидно, папаша хочет переписать завещание.

– Дело хорошее. Но почему сейчас?

– Возможно, папочка решил лишить Стивена наследства за его разгульный образ жизни, – саркастично сказал мистер Френсис. – Хотя, я так не думаю. Стивен – его любимчик. Это, скорее меня лишат наследства, оставив один титул. Может, папочка хочет попугать Стивена? Я бы, если мог, дал ему хорошую взбучку и ведро холодной воды на голову.

– У вашего отца, кроме вас и мистера Стивена, есть ещё его жена, сэр, – рассудительно сказала мисс Райт.

– А в её жизни ничего не изменится, – легкомысленно сказал мистер Френсис. – Сейчас отец даёт ей деньги, а после своей смерти она будет получать определённую сумму. По крайней мере, по старому завещанию так выходило. Ещё у неё есть свой собственный капитал, доставшийся от какой-то родственницы. Небольшой, но бедствовать она не будет.

– А что по старому завещанию получали вы, сэр? – спросила я.

– Почти ничего, – невесело усмехнулся он. – Как старшему в роду ко мне перешёл бы титул. И это всё. Не считая пожизненной оплаченной сиделки и пожизненного проживания в этой комнате. Всё отходило Стивену. Все деньги и всё имущество.

– Но это несправедливо! – воскликнула мисс Райт.

– Это жизнь, – сказала я.

В тот день мы больше о завещании не заговаривали, занявшись дальнейшими попытками научить ходить мистера Френсиса и способами это скрыть от его отца.

На следующий день мистер Френсис потребовал перевезти его в свой «кабинет». Меня это слегка удивило: до этого дня он выражал непреодолимое желание встать на ноги. Но, возможно, он побоялся своего отца. Ведь тот ясно сказал, чтобы мы прекратили свои занятия. Но на мой вопрос мистер Френсис только сверкнул глазами и буркнул:

– Плевал я на его распоряжения. Просто в библиотеке меня ждут и другие дела. Незаконченные статьи и не отвеченные письма сами себя не напишут.

Я сделала вид, что так и должно быть. Но, уверена, мистер Френсис хотел заняться чем-то своим, без посторонних глаз. Проследив, чтобы он надел лёгкие перчатки, чтобы не порезаться о бумагу, я окинула взглядом стол и комнату. Пораниться мистеру Френсису было не обо что. И, сопровождаемая его насупленным видом, я вышла. Направляясь в свою комнату, я попросила мисс Райт заглядывать время от времени к мистеру Френсису. Мало ли что. Та равнодушно кивнула.

Вскоре после завтрака прибыл нотариус. Об этом я узнала по возбуждённому перешёптыванию прислуги на кухне. Сколько времени и что они обсуждали с сэром Томасом, я не знаю. И не пыталась узнать, не считая это моим делом. Однако часа через два в гостиную была вызвана кухарка и дворецкий. Вернувшись, дворецкий уткнулся в газету, а кухарка лопалась от гордости, но молчала, едва сдерживаясь, пока её не начали хором уговаривать служанки.

– Сэр Томас лишил мистера Стивена наследства! Он сказал, что тот может теперь хоть побираться!

– Не говорил он такого, – буркнул дворецкий из-за газеты.

– Но наследства-то он его лишил? – напустилась на него кухарка: ещё бы, у неё отняли лавры сплетницы.

– Ты само завещание, что ли, видела? – бурчал дворецкий. – Нас позвали засвидетельствовать его собственноручную подпись. Что мы и сделали. А кто кого и чего лишал – нам о том не сообщали.

Кухарка затеяла перебранку с дворецким и служанками, а я потихоньку выскользнула с кухни. Не люблю сплетен и свар между слугами.

Мистера Френсиса я нашла в его «кабинете», но он был странно возбуждён: его лицо заливал пот, глаза горели, а руки дрожали. Я заподозрила лихорадку, но он отмахнулся от меня:

– У меня упал карандаш. Я хотел поднять его сам. Но переоценил свои силы. В правы, мисс, нам надо ещё тренироваться.

Я заметила карандаш у ножки стола. Подъехать в кресле, нагнуться и поднять его мистеру Френсису не составило бы труда, если бы он устал от попыток дойти до карандаша самостоятельно. Однако я ничего не сказала. Мистер Френсис был чем-то озабочен и раздосадован. Но поскольку он сам ничего не говорил, я тоже не стала упоминать вчерашнего разговора о завещании и сегодняшнего визита нотариуса.

Тот задерживаться не стал: в окно я видела, как он уезжал, сжимая под мышкой чёрный портфель.

Обед прошёл без происшествий. Мистер Стивен, не пришедший в себя после вчерашних возлияний, вяло ковырялся в тарелке. Миссис Стоун, сидевшая напротив меня, бросала полные ненависти взгляды, видимо, стараясь отравить мне аппетит. Сэр Томас вёл себя как обычно. Только в конце обеда предложил мистеру Стивену следовать за собой. Едва они скрылись, миссис Стоун вознамерилась сорвать на мне свою досаду и плохое настроение. Но едва она открыла рот, я, извинившись, встала из-за стола и вышла. Покой покоем, но я не дам себя превращать в мишень для всяких обиженных дамочек. Пусть разбирается с мистером Френсисом или сэром Томасом. В конце концов, они хозяева в этом доме. Не я принимаю решения.

Через час после обеда приехал доктор Пити. Его настроение было самым восторженным, как будто он открыл способ лечения неизлечимой болезни. Поскольку сэр Томас был ещё занят разговором с мистером Стивеном, доктор Пити был препровождён к мистеру Френсису для осмотра. Осмотрев его, он спросил о его самочувствии, наших упражнениях, ни на минуту не теряя хорошего расположения духа.

Поговорив с нами, он был уведомлен, что мистер Стивен и сэр Томас закончили разговор. Извинившись, он спустился в библиотеку, где его ждал сэр Томас и бокал бренди. Мистер Френсис попросил оставить его одного, чтобы отдохнуть после визита врача. Меня это удивило, но я снова не стала задавать никаких вопросов, а просто вышла, оглядев предварительно комнату: пребывая в своей сдержанной эйфории, доктор мог по рассеянности оставить скальпель, к примеру. Мистер Френсис с затаённым нетерпением ждал, когда я уйду. Я внимательно посмотрела на него и вышла. Я попыталась углубиться в рисование в своей комнате, но только попыталась сосредоточиться, как через несколько минут услышала странные шелестящие звуки, как будто кто-то провёл рукой по стене. Но, поскольку они не повторились, я решила, что мне послышалось.

Сколько прошло времени – я не обратила внимания. Мне показалось, очень мало, когда мисс Райт пришла меня звать к сэру Томасу. Сложив свои вещи, я вышла. Закрывая дверь, я заметила, что дверь комнаты мистера Френсиса приоткрыта. Я слегка удивилась. Однако, причуды хозяев – это их личное дело.

Когда я спустилась и вошла в библиотеку, доктор Пити восторженно рассказывал, как он смог создать какое-то химическое вещество, размахивая при этом флаконом с зелёной массой.

– Несколько лет! – восклицал он. – Несколько лет, и столько трудов! И я смог произвести фтористый бериллий! Вы представляете, какая экономия средств в промышленности? А если я получу патент, я могу перестать пользовать всяких богатых дамочек, у которых одна болезнь – скука! Мне не нужно будет зарабатывать на жизнь, излечивая их сплин, дурное настроение и ипохондрию! Вы можете себе это представить? Я займусь чистой наукой!

– Хорошо, уважаемый доктор, – успокаивал его сэр Томас. – А насколько ваша смесь ядовита?

– Смесь! Это же химическое соединение! Конечно, как химическое соединение оно ядовито. Тем более, что хорошо растворяется в воде. Но я не собираюсь никого травить!

– Я не в этом смысле, дорогой Уильям. Просто вы так возбуждены, что можете невзначай перепутать склянки и отправить кого-нибудь на тот свет.

– Вы правы, Томас. – Доктор слегка пришёл в себя. – Я сейчас очень взволнован. Пожалуй, я пока поставлю флакон на стол, чтобы любоваться им. А, уходя, заберу.

– Как угодно, Уильям. Только не забудьте.

Доктор Пити поставил флакон на стол и повернулся ко мне.

– А вот и мисс Рест. – Он потёр руки. – Знаете, я довольно давно пользую эту семью. И более или менее изучил характеры и Стивена, и Френсиса. Мальчики весьма разные по характеру и состоянию здоровья. Стивен болел мало, вообще был здоров, как молодой бычок. Только несколько лет назад он, гм, перенёс некое заболевание, которое мне удалось вылечить без последствий. А вот Френсис… Словом, вы меня удивили. Не думал, что в связи с Френсисом меня что-то удивит…

– Что это значит? – спросил сэр Томас. Мне было тоже интересно, чем же я и мистер Френсис так удивили этого маститого доктора.

– Сэр Томас, я не знаю, что послужило причиной паралича Френсиса, – доктор Пити повернулся к сэру Томасу. – Но восстановление его идёт успешно. И быстро. Как вам удалось убедить его делать упражнения? – спросил доктор Пити, повернувшись ко мне.

– У него была цель, он видел результат. – Я пожала плечами. – Мне иногда приходилось его тормозить, чтобы он не перетрудился.

– Ещё раз повторю, я удивлён. – Доктор Пити заложил руки за спину и прошёлся по библиотеке. – Да, я плохо, оказывается, знал Френсиса. Я его лечил, а надо было воспитывать. Сэр Томас, я рекомендую продолжать работу мисс Рест и далее. Тем более, что у неё это получается лучше, чем у меня.

– Вы уверены, доктор Пити?

– Да, уверен. Конечно, надо всё это проводить с осторожностью, всё-таки гемофилию упражнениями вылечить невозможно. – Доктор Пити невесело усмехнулся. Он минуту постоял в задумчивости, затем хлопнул в ладоши и потёр руки. – Со своей стороны, я рекомендую полноценное питание и свежий воздух. Да, я помню, что Френсис быстро простужается. – Он поднял руки, заметив взгляд сэра Томаса. Тот попытался возразить, но доктор Пити взмахнул руками. – Ваш сын скоро станет полноценным человеком, и ему надо будет выходить на улицу, наносить визиты. Думаю, когда Френсис сможет ходить, мисс Рест сможет решить и эту проблему. Тем более, что по сравнению с первой, эту будет гораздо легче преодолеть. Не так ли, мисс? – Он снова повернулся ко мне.

– Я постараюсь оправдать ваши надежды, сэр. Но я всего лишь сиделка, а не волшебница. И выздоровление зависит от желания самого больного, так же, как от лекарств и компетентности врача. Знаю по опыту, если человек не желает выздоравливать, то на ноги он становится гораздо позже, чем человек, имеющий цель выздороветь.

– Право, мисс. Вы действительно профессионал.

– Просто я люблю свою работу, сэр, – сказала я и спросила позволения выйти. Разрешение мне было дано, я вышла. Закрывая дверь, я слышала, как сэр Томас начал спрашивать о перспективах выздоровления мистера Френсиса. Я подумала, что сэр Томас действительно слишком мнителен: мы ведь только что говорили об этом. Чего удивляться, что мистер Френсис полжизни посидел в кресле взаперти дома.

Возвращаясь к себе, я решила заглянуть в комнату к мистеру Френсису. Но его там не оказалось. Я встревожилась. Но мисс Райт, попавшаяся мне в коридоре, сказала, что мистер Френсис снова заперся у себя в «кабинете». Я чертыхнулась. Положительно, этот молодой человек непредсказуем. То он хочет уже завтра ходить, то игнорирует все возможные занятия. Ладно, его дело. Будем тренироваться дальше, когда у него снова проснётся желание. Главное, чтобы оно не пропало.

На следующий день всё вернулось в норму. Мистер Френсис с остервенением стал делать упражнения, я наливала ему ванну, делала массаж. Благодаря вмешательству врача, я составила диету для мистера Френсиса и через его фармаколога заказала витамины, мази и лекарства для укрепления мышц и костей. Мне перестало нравиться его настроение: оно стало каким-то мрачным, словно мистер Френсис узнал для себя что-то неприятное, и одержимыми занятиями пытался заглушить душевную боль. Я старалась не навязываться с сочувствием, тем более, что за меня этим чрезмерно увлекалась миссис Стоун. Она всеми силами пыталась отвратить его от занятий, за что постоянно слышала в ответ ругательства. Я не вмешивалась в их отношения. Мне хватало того, что я наблюдала в настроении своего подопечного. Он всё более нетерпим был с братом и отцом. Брата он просто игнорировал, а с отцом говорил сквозь зубы. Я предполагала, что это связано с тем, что отец его решил менять завещание. Переписать имущество в пользу старшего, чтобы напугать младшего, при том условии, что раньше старшего вообще за человека не считали – так, неприятное неудобство. Не слишком лестно о себе такое узнать. Хотя раньше он это предполагал и, похоже, смирился с этим. Однако в последнее время место смирению заняла одержимость встань на ноги. Неужели успехи в лечении так повлияли на него? Я не стала лезть с вопросами. Во-первых, это не моё дело, а во-вторых, я боялась ненужным любопытством усугубить мрачную одержимость мистера Френсиса. Когда мы заканчивали, он уходил в свой «кабинет», а миссис Стоун из библиотеки отправляла ему книги. Мистер Стивен пребывал тоже не в лучшем настроении: скоро ему предстояло уехать учиться на континент. И, насколько я слышала сплетни прислуги, сэр Томас поставил условие своему младшему сыну: он не будет менять снова завещание в его пользу до тех пор, пока мистер Стивен не прекратит пить, играть, волочиться за женщинами и швыряться деньгами. Пока его отец не получит сведений о его успехах в плане учёбы. Хоть каких. Возможно, мистер Френсис тоже это слышал. И я вполне понимаю его настроение теперь: несмотря на успехи в лечении, его отец всё равно видел в нём досадную помеху для своего любимого, младшего сына. Я не приставала с вопросами к нему, не перегружала его занятиями, была молчаливой тенью и незаметной поддержкой для него. Надеюсь, я ему не сильно надоедала. Случалось, он и на мне срывал своё раздражение. Но я молчала. Поскольку разговоры по душам у нас прекратились, я не стала больше показывать ему свои рисунки.