Текст книги "Рок. Лабиринт Сицилии"

– Что делать мне в ближайшее время? – спросил Карталон.

– Тебе с Гамилькаром понадобится армия побольше, чем имеется у вас сейчас. Поэтому отправляйся на Самос, там царь Акрон каждые пять лет устраивает состязания разного воинства. Собери наёмников по собственному выбору. Тебе на корабль уже доставили золото для этих целей! И будь осторожен, Карталон, ищейки нашей Священной Касты будут крутиться около тебя. Ведь мы им дали ложную информацию о том, что вся четвёртая часть хранится у тебя. Мы пошли на это, чтобы обезопасить Гамилькара. С наёмными убийцами Касты можешь действовать решительно! И вот ещё, – Дидон снял со своего пальца один из перстней, – это оберег царицы Дидоны. Пусть он хранит тебя, славный Карталон!

И он надел на палец Барки перстень.

– Ну, всё, мне пора. Я думаю, мы ещё увидимся! – с этими словами Дидон обнял Карталона и зашёл на одну из лодок, которая тут же отплыла. Дидон помахал Барке рукой. Карталон ответил тем же. Лодка растаяла в ночной мгле…

Карталон постоял в раздумье ещё несколько минут и пошёл по берегу, к оставленной им лодке с двумя гребцами на борту…

…Карталон сидел на носу лодки, пока она бесшумно скользила вдоль берега по спокойному ночному морю. «Так, значит, сила Рима будет только прибывать, и здесь уже ничего не поделаешь! – размышлял Карталон. – Видно, старые боги Шумера утвердились в своём желании воссоздать свою империю и обратили свой взор на Рим, не дождавшись возвышения Карфагена. Оказывается, они забросили в Рим одну из частей ещё со дня его основания. Рем не оправдал их надежд и тогда на сцене появился Ромул, честолюбивый и агрессивный. Часть Астарты – так называемая часть Барета, олицетворяющая Величие и Власть, – соединилась с энергией Ромула и вступила с ней во взаимосвязь. Рим быстро набирал влияние. Захватывал и подчинял себе соседние города-государства, но Ромул тоже почувствовал какие-то изменения в себе. И его убрали! Тайная мистерия, основанная им же, переросла в орден, целью которого стала охота за всеми частями Астарты. Сенат находится в неведении. Да и неизвестно, как он поведёт себя, узнав правду? Хотя и в Риме есть партии, которым совершенно чужда война и власть над другими народами. Если их мировоззрение не победит, то Рим будет возвышаться до тех пор, пока не рухнет, погрязший в алчности и развращённый падением нравов. Для этого нужно совсем немного. Просто не дать им добраться до части, хранителями которой являемся мы, Баркиды! – Карталон прервал свои размышления, увидев в ночной мгле проясняющийся остов своей галеры. Лодка причалила к гептере. Карталон взобрался на её борт.

– Тоган, – позвал он.

Появившийся нубиец, в тёмноте казавшийся чёрным исполином, вопросительно посмотрел на Карталона.

– Буди гребцов, выходим в залив к кораблям, а утром выходим в море! – отдал приказ Карталон.

– В какую сторону поплывём, Карталон? – спросил Тоган. – И ещё! Ночью к кораблю пристала лодка и привезла вот это.

Тоган подошёл к двум бочкам, стоящим у кормы.

– Ты знаешь, что в ней? – он вопросительно постучал по одной из бочек.

– Тоган, там находится запечатанное зло, которое с помощью нескольких десятков заклинаний, подобных твоим, какими ты пользуешься в шторм, поместили в эти бочки. Это зло веками является проклятием человечества! И если ты или кто-нибудь из команды случайно откроет одну из них, то зло вырвется наружу и погубит всех на корабле! – При этих словах Тоган с округлёнными глазами, ставшими заметными даже в ночи, отдёрнул руку от бочек. – Так что смотри за их целостностью, Тоган! И передай всей команде! – Карталон повернулся к нему спиной.

– Зачем ты взял на корабль эту нечисть? Тебе не хватает тех забот, которыми мы живём уже много лет? Клянусь злыми духами Исталабионга! Только греческого зла не хватало нам на корабле! – Тоган что-то запричитал на своём языке.

– Вот-вот, – Карталон повернулся с совершенно серьёзным лицом, – наложи свои заклятия на эти бочки, чтобы усмирить нечисть на дне этих сосудов. – И он пошёл в рубку, расположенную под кормой.

А Тоган начал что-то говорить на своём, понятном только ему языке, пританцовывая и прихлопывая, при этом, между бочек…

Карталон вошёл в командирскую будку и раздул лампу. В углу на застеленном спальном месте лежала Сибилла. Карталон тихо подошёл к ней. Сибилла спала, намаявшись дневными упражнениями с мечом. Карталон сел рядом. Он смотрел на её лицо, на тонкий нос, на полные губы, высокий лоб. Её дыхание было ровным и спокойным.

«Как она прекрасна! – думал Карталон. – Почему мы раньше не решались разделять опасности? Я противился этому, думая, что ей будет невмоготу выдержать лишения военной и мореходной жизни. Возвёл преграды, которые она так легко снесла своей решимостью – быть вместе! Боги создали мужчин более сильными и мужественными, но не обделили женщин мужской решимостью, и женщины иной раз разрушают стоящие между ними преграды решительнее мужчин». Он взял в руки прядь её волос, и прикоснулся губами к её лбу… Сибилла открыла глаза, долго смотрела на него, а потом прошептала:

– Барка, мы опять куда-то торопимся? – и, улыбнувшись, притянула его к себе…

Глава 9

Две недели обоз, к которому пристал со своей миссией Кассий Кар, пробирается по лесным дорогам Сицилии. Дороги Сицилии оказались в таком состоянии, что в некоторых местах повозки приходилось перетаскивать на себе до более или менее проезжего места. Таким образом, обоз минул треть пути.

– Кто бы подумал, что путь будет таким трудным, Кассий? – обращается к Кару центурион Теренций Мул. – Теперь мне понятно, почему склады в Эрбессе не пополняются в должном порядке.

– Да, Теренций, мне кажется, что Республике придётся вложить довольно много средств в прокладывание дорог и постов на них по этрусскому типу.

– Ты хочешь сказать, что дороги мы научились строить, копируя дороги этрусков? – Теренций недоверчиво посмотрел на Кассия.

– Да, и не только дороги, – отвечал Кассий, – но и акведуки, портики храмов, а также способы выкладки мостов – всё взято от этрусков!

– Вот удивительно! Я то думал, что всему нас научили хитроумные греки, – заключил Теренций.

– Греки научили нас искусству постройки храмов и амфитеатров, а также одеонов. Они же научили нас словесности и философии. И не только нас, а весь просвещённый мир! – Кассий посмотрел вокруг. – Теренций, а ты не заметил, что последние два дня мы всё реже встречаем местных сицилийских вождей? И народ, который мы встречаем, выглядит не совсем дружелюбно?

– Нет, я как-то не обращал на это внимания! Здешняя нищета так бросается в глаза, что иной раз не хочется её замечать! – Теренций показал на горизонт. – Вон виден какой-то дым! Наверно, опять два каких-то племени воюют друг с другом из-за какой-нибудь пустяковой причины! Небось, не поделили апельсиновую рощу! Ты не заметил, Кассий, что ассимиляция народов здесь достигла таких размахов, что здешний народ не знает своей национальной принадлежности! Все перемешались – греки, финикийцы, местные секваны.

Кассий не отвечал. Он думал о чём-то своём.

– Теренций, – обратился он к центуриону, – разреши мне взять одного из скакунов твоего обоза. Я совершу разведку в том направлении. Разузнаю, что там стряслось.

– Хорошо, Кассий, заодно проверишь наш дозор, ушедший вперёд! – с радостью согласился Теренций. Он не любил лошадей и верховую езду. – А я пока подтяну обоз…

И Теренций начал передавать по цепочке обоза команду подтянуться.

Кассий сел на италийского жеребца и поскакал в направлении увиденного дыма. Жеребец был молодой, резвый, и сразу пустился в галоп, так что Кассию даже приходилось сдерживать его непомерную прыть. Это было очень красивое зрелище – молодой центурион, слившийся с резвым молодым жеребцом в быстрой скачке! Теренций понаблюдал за удаляющимся всадником и вернулся к обозным обязанностям.

Кассий, проскакав открытое место очень быстро, придержал коня у края леса, выбирая путь, по которому он будет двигаться. Заметив довольно широкую межу меж зарослей, в которой как раз хорошо двигаться конному, он повернул коня к ней…

Пробираясь уже в течение получаса по лесу, Кассий выехал на берег какой-то мелкой речки, бежавшей через лесную чащу. Кассий спешился, чтобы напоить коня… Вдруг он услышал голоса. Он повернулся на приближающийся звук, и инстинктивное чувство, заставило его перебраться на другой берег вместе с конём и затаиться в зарослях…

Голоса приближались… На место, где только что стоял Кассий, вышли люди. Их было четверо. Судя по одежде, это были местные зажиточные вожди. Одеты они были красочно: красивые пояса на цветных мантиях, разукрашенных различным орнаментом. Говорили они на местном, неизвестном Кассию сицилийском диалекте, при этом сильно жестикулируя. Кассий довольно долго вслушивался в их разговор, но так ничего и не разобрал. Наконец ему надоело прятаться в зарослях, и он тронул коня, чтобы выйти, но тут же остановился… На берег речки вышли ещё двое! Причём, один из вышедших показался ему очень знакомым! Его внешность заставила Кассия застыть на месте… Дня два назад, проезжая через какое-то сицилийское селение и пополняя в нём запасы воды, Кассий отчётливо запомнил этого человека, одетого в хламиду бродячего нищего. Что-то тогда в нём смутило Кассия, и он вспомнил… У него были другие руки! Руки, не похожие на руки нищих – высохшие и дряблые. Эти руки были сильные, с пальцами, совершенно чистыми от грязи, хоть он и постарался вымазать их чём-то, всё равно они сильно разнились… И теперь снова он!

«Раз он здесь, значит, двигался за нами! Зачем? – лихорадочно соображал Кассий. – И чтобы идти с нами с одной скоростью, ему нужна была повозка! Хорош нищий! Имеет своё имущество».

Тем временем, двое подошли к четвёрке стоявших до того сицилийцев и стали говорить с ними вполголоса. Но язык Кассий разобрал сразу. Говорили на греческом языке. В детстве Кассия в хозяйстве отца был раб-грек. Очень просвещённый! Он учил мальчишку – Кассия всему, что знал сам. А знал он немало!…

Кассий, привязав коня, решил по береговым зарослям подкрасться поближе, чтобы расслышать, о чём там говорят. Тихо двигаясь, стараясь не сломать какую-либо ветку под ногами, он приблизился на расстояние, с которого можно было хоть что-то разобрать, и стал вслушиваться в разговор?…

– …Одна когорта. И прикрытие – манипул велитов. Всего семьсот пятьдесят человек. Я рассмотрел пятьдесят повозок с оливковым маслом, мукой, зерном и просом. Несколько повозок с серебром – жалование магистратов Эрбесса. Хватит вам грабить мелких торговцев да мелкие обозы, где и взять нечего! Соединившись вместе, у вас будет около двух тысяч воинов. Да нас пятьсот. Всего две с половиной тысячи воинов. Решайтесь, коллеги! Такого удобного случая может долго ещё не представиться…

И группа разбойников, а это были они, стала удаляться по берегу, исчезая в зарослях… Больше Кассий ничего не разобрал. Подождав с минуту, Кассий вышел из зарослей, перебрался с конём на другой берег и погнал жеребца крупной рысью по направлению к голове обоза…

Проехав три с половиной стадии, Кар свернул вправо, в надежде найти ушедший в авангард дозор. Погарцевав на видном месте и дав коню заржать несколько раз, он увидел, как из зарослей появились несколько велитов и принципов с трубачом-валторнистом. Кассий подъехал к ним.

– Ничего подозрительного не заметили? – спросил Кар.

– Нет, центурион, – отрапортовал старший дозора.

– Разделитесь, половина пусть несёт дозор на той стороне дороги! Обо всём подозрительном докладывать немедленно, – отдав распоряжения, Кассий двинулся рысью к обозу.

«Днём они нападать не будут, – размышлял он, – здесь нужно выбрать место нападения! А точнее – засады! Значит, ночью! – решил Кассий. – Если только всё-таки решатся напасть… – мелькнуло сомнение в сознании Кассия. Но воинский долг говорил ему, что надо быть начеку.

Доехав до Теренция Мула, который задумавшись сидел на повозке, Кар обронил:

– Сегодня ночью нужно удвоить число караульных.

До Теренция не сразу дошёл смысл сказанного. Он был мыслями далеко, где-то в родных краях, на берегах италийского Неаполя, среди цветущих садов и прекрасных женщин…

– Что ты сказал, Кассий? – Теренций стал пробуждаться от своих грёз. – Почему? Что-то случилось?

– Пока ничего! – коротко ответил Кар и вполголоса рассказал Теренцию о встрече в лесу. – Никому пока ничего не говори, кроме деканов, чтобы не вызвать преждевременно страха. Но в манипулах нужно привести в порядок оружие. Вечером надо хорошо покормить людей и более тщательно выбрать место стоянки. – Кассий посмотрел на Теренция требовательным взглядом.

– Кассий, у тебя гораздо больше опыта, чем у меня. Принимай командование на себя. Я подчинюсь тебе, как более опытному и разумному центуриону! – подытожил Мул.

– Дай указания деканам, чтобы каждый проконтролировал свой десяток на предмет чистки и заточки оружия и доспехов. Я поеду к своим и дам тоже необходимые распоряжения. – Кассий тронул коня…

…Массилий, сидя на повозке, разговаривал с Овидием о перипетиях службы у различных легатов.

– Вот наш теперешний, Тит Бабрука. Вот это легат! Чтоб его солдат был голоден? Да никогда такого не было! Заботится обо всём. Военные трибуны при нём, как летающие бабочки! А почему? А потому что знает – сражение выигрывает не легат и не трибуны, а рядовой солдат римской пехоты! А до него был легатом Марк Варрон, из патрициев. Видел только себя и старших офицеров! О солдатах никакой заботы… Вон, смотри, скачет наш Кассий! – показал рукой Массилий. – Торопится! Видно, что-то предвидится. Я уж его выучил, – и Массилий стал поправлять на себе доспехи.

В этот момент трубач сыграл сбор деканов всех манипул. Овидий соскочил с повозки.

– Да, твой Кассий что-то накаркал! Вот и сбор сыграли. – И отправился в голову обоза.

Кар подъехал к декану:

– Массилий, немедленно привести оружие в порядок. Возможно, в ближайшее время будет дело.

– Пуннийцы? – удивился Массилий. – Откуда им здесь взяться, они на той стороне Сальсы? Но всё сделаем, Кассий, как приказал! – утвердительно отреагировал Массилий.

– Да, и спать сегодня, наверно, придётся в доспехах, – уточнил Кар.

Вечером вдвоём с Теренцием они тщательно подбирали место для стоянки. Кассий предложил выбрать берег, где река большим разливом изгибалась в виде полуокружности. Кассий приказал все повозки поставить поперёк изгиба, а людей завести внутрь, к берегам реки. Получилось, что река прикрыла тыл обоза, а нападение, если и могло произойти, то только с одной стороны – со стороны леса.

– Ночью будет прохладно от реки, надо потерпеть! Будем жечь костры! – распорядился Кар.

Усилили дозоры, отправив в них опытных деканов. Массилий тоже попал в дозор вместе с Овидием.

Глава 10

…Ночь выдалась звёздной. В небе висел молодой месяц, освещая верхушки деревьев блеклым светом. Туман с реки прикрыл лагерь, так что дозорным не было видно, что происходит в лагере. Те же неудобства испытывали и разбойники, если они всё же решились на нападение.

Массилий обходил посты и вслушивался в ночную тишину. Подойдя к одному из постов, где три солдата ёжились от холода, исходящего от реки, он попытался их приободрить.

– Ничего, надо потерпеть, ребята! – вдохновлял солдат Массилий. – Солдатская служба не всегда сахар! Но закалка характера происходит постепенно, день за днём. Вы пока молоды и неопытны. Вот послужите с моё и полюбите службу всей душой!

– Нас набирали на войну с пуннийцами, – сказал один из принципов, – после победы распустят по домам!

– Когда меня забирали на войну с Самнием, мне тоже обещали, что после победы легион распустят. Но после первой войны с Самнием началась война с Этрурией, потом опять с Самнием. Там-то я и встретился с таким же молодым, как вы, Кассием Каром, который тоже мечтал о родне, о своей девушке Клодии. Но с тех пор минуло уже шесть лет, он теперь старший центурион – приимпелярий и давно забыл о родных местах, только отсылает семье своё годовое жалованье. Наша Республика живёт войной и грезит войной. Поэтому нам, солдатам, остаётся только одно – грезить миром! – закончил Массилий.

Впереди послышался шорох. Из темноты появился ещё один дозорный, который уходил вперёд, к лесу. Он явно спешил, двигаясь со скоростью, с которой не мог быть обнаружен.

– Ну что, Марий? – спросил Массилий.

– Идут, – отвечает он, – топот многих сотен ног, конное фырканье, лязг металла.

– Труби к оружию, – без промедления командует Массилий.

Трубач поднимает с травы свою валторну и зычно трубит сигнал.

– А теперь все в лагерь, сейчас согреемся! – замечает с огоньком в глазах спокойный Массилий.

…Кассий, отдав необходимые распоряжения, прилёг у одного из костров отдохнуть. Он проспал часа три, когда трубный сигнал к оружию разбудил его. Кар, привычный к походной жизни, тут же без лишних эмоций занялся подготовкой к боевому столкновению с противником.

– Строиться по манипулам вдоль составленных повозок, глубина строя шесть рядов! Приготовить тяжёлые дроты!

В этот момент появился Массилий, приведший все ушедшие вперёд дозоры. С другой стороны в лагерь, также спеша, вёл дозоры декан Овидий.

– Что там, Массилий? – спросил Кассий подошедшего с докладом декана.

– Дозорный Марий, который ходил к лесу, слышал топот конных и пеших воинов.

– Хорошо. – Кассий продолжил свои команды: – велитов рассредоточить сзади, по длине линии всех манипул! Как только враг перейдёт зажжённый валежник, велиты сразу начинают работать! Что у тебя, Овидий?

– Слева, вон в том отдельно стоящем лесочке, – Овидий показал рукой в том направлении, – скопилось большое количество пехоты. Конных я там не видел и не слышал их топота! – доложил Овидий.

– Хорошо! Значит, слева конной атаки не предвидится. Перенесите ежи направо, поставьте поплотнее вдоль берега реки! Они, скорее всего, попытаются конными силами по мелководью обойти наши позиции, чтобы выйти нам в тыл и фланг! Пусть для них там будут сюрпризы! – объяснил он свои указания Теренцию Мулу.

– Слышен топот от леса, – передали из передних рядов пехоты.

– Хорошо, зажигайте валежник! – скомандовал Кар.

Несколько велитов, пробежав вперёд между повозками, начали зажигать валежник, заранее приготовленный вчера по приказу Кара. Валежник выложили в двадцати пяти локтях вдоль всех расставленных повозок – растянутой линией. По замыслу Кассия противник должен был перепрыгивать через зажжённый валежник, разбивая свои ряды. Ещё предполагалось, что он станет очень видимым вследствие освещения полосы земли, прилегающей к горящему валежнику. Римские велиты же, прекрасно видя противника, начинали бы работать по ним своими дротами…

– Принципы, – обратился Кар, – свои дроты кидаем, когда противник полезет через повозки. До этого работают только велиты! – уточнил Кассий.

Топот усиливался. Валежник между тем запылал во всю силу, освещая и отгоняя ночной мрак…

И вот из сумрака, на освещённое пламенем пространство, выбежало пёстрое воинство. Экипировка их была различной. Здесь были воины, одетые в римские доспехи, и в доспехи греческих гоплитов. Также были замечены люди с экипировкой пуннийцев. В общем, на них были доспехи тех народов, кого они грабили и убивали раньше.

Ободряя друг друга криками, враг, появившийся из тьмы, остановился перед полыхающим валежником. Под действием света противник не видел, что происходит впереди, зато сам был как на ладони. Расчёт Кассия оказался верным. Противник остановился и стал ждать, когда пламя немного утихнет, чтобы перепрыгнуть его без возгораний одежды. Также, возможно, мятежники ждали своих командиров, шедших позади, и их решения, по преодолению внезапно возникшего препятствия…

Велиты между тем, прекрасно видя своего противника, заработали своими дротами, используя всё своё умение! На пёстрое воинство посыпался дождь дротов, выкашивая их ряды. Противник сгрудился так тесно, что почти каждый дрот находил свою цель. Принципы в это время стояли, опустившись на левое колено, чтобы сзади стоящие велиты имели хороший обзор, для своих бросков.

Разбойники, неся немалые потери, решили в некоторых местах перепрыгнуть пламя, но судя по услышанным крикам и воплям, исход их был неудачен. Боевой запал противника был явно сбит этой хитростью, применённой римлянами. Но вот протрубили сигнал, и где-то сзади послышался топот конных всадников и ржание лошадей. Подошла конница. Кое в каких местах, пламя горящего валежника стало затухать и «садится», и разбойникам был дан приказ к атаке. Противник, перепрыгивая места с низким пламенем, устремился к лагерю, но упёрся в расставленные поперёк изгиба русла реки повозки. Ярость охватила ряды разбойников, они надеялись ворваться в лагерь, а перед ними опять выросла преграда! По одному они не решались перебираться через повозки и останавливались, ожидая товарищей по оружию. А велиты, пользуясь этой заминкой, точно и прицельно расстреливали их своими лёгкими дротами.

Но вот в некоторых местах перед повозками скопилось достаточное для штурма линии количество разбойников, преодолевших пламя. И они с остервенением полезли через возведённую римлянами преграду. Вот тут вступил в силу настоящий римский пехотный бой. Принципы, вставшие с колена, по боевой экипировке имеющие два средних и один тяжёлый дроты, по рядно, пускали их в набегающего противника. Сила и меткость попадания римских дротов были следствием натренированной особенности этой пехоты. Принципы пускали дроты, начиная с первого ряда, где стояли ветераны и деканы. Первый ряд, выделив для себя цели, бросал свои дроты по сигналу центуриона, стоящего всегда в центре первой шеренги. Бросив, первая шеренга опускалась на левое колено, давая возможность работать второй шеренге, и так далее.

Те из разбойников, которые оказались самыми быстрыми и ловкими, влезая на повозки, были убиты почти в упор натренированными бросками принципов. Задние ряды принципов прикрывались сверху, от метательных камней и копий, тяжёлыми римскими щитами и практически были неуязвимы. В рядах разбойников стало заметно замешательство…

Между тем, конница разбойников, заходя во фланг римлянам по мелководью реки, стала выбираться на откосный берег. Всадники заставляли лошадей прыжками забираться на откос! Но, напоролись во мраке, на расставленные и приготовленные римлянами «ежи». Раня ноги, лошади стали громко ржать и метаться по откосу, что приводило их к ещё к большим увечьям! Лошади захрипели и перестали слушаться наездников. Полный разгром конницы довершили специально оставленные здесь двадцать пять велитов и дозорных, вернувшихся в лагерь. Они обрушили на мечущуюся конницу ливень дротов… Некоторые лошади повернули назад в реку, поплыв в панике на другой берег, а другие, сбросив седоков, устремились в том направлении, откуда пришли. Седоки, какие остались целы, бросились за ними…

Кассий, видя замешательство врага, приказал трубить сигнал к атаке. Сигнал прозвучал. Принципы, разом выкинув оставшиеся дроты, обнажили мечи и бросились на врага… Первое столкновение показало неразбериху, царившую в рядах противника, и сразу стал понятен исход столкновения. Принципы, двигаясь ровными рядами, истребляли обезумевшего и мечущегося противника. Возникающие кое-где очаги сопротивления быстро подавлялись… И вот вся масса противника пустилась бежать, бросая оружие. Сзади сопротивляющихся рядов разбойников раздавались какие-то крики, исходящие, видимо, от командиров, но это было бессмысленно. Паника и страх за свою собственную жизнь овладели этой армией, если её можно было назвать сейчас армией. Она рассыпалась на отдельные личности, которые думали только о своём спасении. Римская пехота собирала жатву, истребляя обезумевшего противника. Кар, заметив, что преследование завело пехоту слишком далеко, приказал трубить сбор. Римляне, возвращаясь, подбирали своих раненых, добивая живых ещё врагов, в плен никого не брали. Таков печальный итог любого боя.

К Кассию подошёл декан Овидий:

– Центурион, – обратился он, – с того левого леска пехота так и не вышла!

Кар задумался: «Значит, они повторят попытку, только сделают это в месте, где мы не будем ждать их или будем совсем не готовыми к их нападению! Надо что-то изменить в нашем движении».

Выставив дозоры, римляне легли отдыхать…

Утром, наспех позавтракав, римляне подсчитали убитых врагов, сняв с них доспехи и собрав оружие. Убитых врагов оказалось более семисот. Римляне потеряли только двадцать четыре пехотинца. Погрузив оружие на повозки, обоз продолжил путь. Кассий обходил обоз, когда узнал в одной из упряжек ту пегую лошадку, которая вызвала у него такой приступ смеха в ту холодную ночь в дозоре, когда они встретили арканитов! Кассий подошёл к ней, потрепал за гриву.

– Вот и свиделись ещё раз! – прошептал он. Лошади и вправду оказались очень выносливыми и неприхотливыми.

Обоз продолжил свой путь. Боевой дух римской пехоты значительно повысился после ночной атаки. Воины с удовольствием вспоминали ночное дело и все хвалили Кара за его боевую выучку и смекалку. Враги ни в этот, ни в последующий день о себе ничего не заявили…