Текст книги "Рок. Лабиринт Сицилии"

– Клянусь нимфами священной рощи Гадеса, ты слишком благороден по отношению к врагу, сын Гамилькара! – удивился Магарбал.

– Этот человек умер с честью, не выпустив из рук оружия, и будет погребён с честью, согласно традициям его народа! Снимите доспехи с убитых римлян, соберите всё оружие, – продолжил Ганнибал. – Всё переправьте в лагерь.

– А что ты собираешься делать с телами убитых римлян и знатных граждан Рима? – спросил Магарбал.

Ганнибал, сев на лошадь, повернул коня в сторону вопрошающего:

– Ничего, – был короткий ответ. – Пусть о них позаботятся жители Канн.

…Некоторое время они ехали молча. Магарбал искоса смотрел на сына Гамилькара… Ганнибал правил конём, почти не задевая поводьев, по-нуммидийски. Сам Магарбал, будучи командиром нуммидийской конницы, так ездить не мог, но его подчинённые правили лошадьми и ездили именно так. Эта особенность управления достигалась у нуммидийского народа с самого детства. Лошадью учились править ногами, чтобы в бою иметь свободными обе руки. Где этому обучился Ганнибал для Магарбала было тайной.

– Ганнибал, – задал давно крутившийся в голове вопрос Магарбал, – что ты теперь собираешься делать? Теперь, когда силы Рима потеряли свою былую мощь, для тебя будет непростительной ошибкой не двинуть армию на Рим.

Ганнибал замедлил ход коня:

– Я ждал этого вопроса. От тебя или от кого-либо другого. – Ганнибал замолчал, обдумывая свой ответ. Через минуту он ответил: – Для всех нас очень важна победа, но в нашей сегодняшней ситуации, сейчас! Важней всего быть непобедимыми! Сегодня, Магарбал, а вернее, уже вчера мы доказали римлянам наше умение побеждать! Но, вступив сейчас в Латиум, мы докажем им, что не умеем рассуждать! – Ганнибал пришпорил коня.

– А теперь, Магарбал, нам пора-таки увидеться с Ганноном!..

Часть первая. Блики надежд

Глава 1

Полночь. С побережья завывает неистовый ветер. Он гонит с Запада, с Атлантики стаи холодных, низких, наполненных влагой, как морская губка, туч. Дороги размокли и торговые повозки, запряжённые огромными тяговыми быками, еле двигаются, утопая в грязи. Вереницы рабов, следующих за повозками торговцев, завёрнутые в кое-какое тряпье, держатся на ногах только благодаря кнутам надсмотрщиков. По бокам дороги то тут, то там, через определённые промежутки горят костры римских дозоров, контролирующих все подъезды к цитадели Римской республики в Сицилии – Мессине. Начальники дозоров – центурионы – тщательно проверяют сопроводительные бумаги следующих в порт торговцев, строго руководствуясь сводами частного и публичного Римского права.

– Стой, стой, куда прёшь! – кричит кряжистый римский солдат, выходя из темноты стоящих по бокам дороги деревьев, где солдаты прячутся от промозглого, колючего ветра. Его крик адресован длинному обозу, состоящему из нескольких десятков повозок и небольшого табуна низкорослых сицилийских лошадей.

– Кто и откуда? Что везёте в повозках? Для чего лошади? – сыплет вопросами солдат. – Где сопроводительные грамоты?

– Мы следуем из союзных Сиракуз, – отвечает грузный грек, – к Квинтилию Мумию, эдилу в Мессине. По его просьбе везём шанцевый инструмент, который он попросил у нас, будучи в гостях в начале осени. «У нас, говорил он, – не хватает инструмента для постройки новых кораблей и ремонта, повреждённых в войне с проклятыми пуннийцами…»

– Всё, прикрой свой рот! – вырывая у него сопроводительные грамоты, кричит солдат. – О наших потерях тебе незачем болтать!

– А куда ты везёшь свой табун? – спрашивает подошедший центурион. – Уж, не в личную ли гвардию эдила ты хочешь пристроить своих лошадок?

Громкий смех раздаётся среди римских солдат…

– А вот та, пегая! Похоже, предназначается самому эдилу! – не унимается центурион, показывая своим жезлом на самую низкорослую лошадку. – Эдил уже совсем стар, ему не забраться на других, более высоких в этом табуне! Клянусь, высотой Тарпейской скалы, эдил Квинтилий непременно пробьёт с такой конницей пуннические отряды Священной Касты! Я слышал, что старый эдил Квинтилий собирается жениться на одной из здешних греческих особ! И это будет его шестой брак, а воинские лавры покорителю женских сердец, будут ох как кстати! Только представьте, как грациозен и величествен будет наш эдил, верхом на этом скакуне в глазах своей избранницы…

Солдаты катились со смеху, позабыв на время о непогоде…

– Я смотрю, это очень весёлый дозор! – с нотками угрозы процедил грек. – А лошади, к слову, предназначаются не эдилу Квинтилию, а военному трибуну Сервилию Котте! Интересно, как он отреагирует на информацию о столь весёлом дозоре на дороге!

– Клянусь разящим Юпитером! – молниеносно отреагировал центурион и вышел на освещённое горящими факелами место. – С каких это пор торгаши-греки будут запрещать смеяться ветеранам четвёртого легиона Марса?!

На перевязи и поясе центуриона грек увидел знаки боевых отличий, свидетельствующих о доблести этого воина.

– А ну-ка, ребята, несите ка сюда факелы! Клянусь Гермесом! Я не поверю, что хитрые греки под такой шумок и в такую погоду не замыслили провезти какую-нибудь контрабанду без пошлины!

Глаза грека блеснули испугом. Его лицо приняло приветливо улыбчивое выражение:

– И охота вам, усталым и измученным нелёгкой службой, да ещё в такую погоду, лазить в грязи по повозкам. А такому доблестному воину, – обратился он к центуриону, – за столь великие заслуги перед Республикой следовало бы сидеть у очага в караульной палатке за кувшином доброго вина. Эй, Менандр, распорядись, чтобы рабы отнесли к очагу дозорных амфору эвбейского вина. Пусть столь славные войны согреются им в такую промозглую, холодную ночь!

С этими словами грек взял центуриона под руку и отвёл его в сторону на несколько шагов.

– Что везёшь? – коротко спросил центурион.

– В двух повозках маринованные маслины, которые не растут у вас в Италии! – Грек перешёл на шёпот. – В двух других эвбейское вино, которое столь доблестный центурион отведает сегодня ночью. Хочу переправить это в Реггий и продать повыгоднее! А вот это, – грек незаметно повесил на пояс центуриона холщовый кошелёк с серебряными сестерциями, – твоя доля моей выгоды. Пусть она послужит на благо тебе и твоей семье!

Грек со смиреной улыбкой посмотрел на центуриона.

– Ну что же, да благословят вас боги в столь сумрачную ночь, – сказал, улыбнувшись, центурион и прокричал: – Пропустить! Всё в порядке!

Грек, садясь в утеплённую повозку, спросил:

– Как звать столь доблестного центуриона, которого я непременно похвалю в беседе с эдилом Квинтилием и военным трибуном Сервилием?

– Центурион первой когорты Кассий Кар! – был ответ.

Повозки, друг за другом, растворялись в ночи… Кассий, проводил их взглядом, и подошёл к ближайшему костру дозорных. Вытянул руки к языкам пламени и сладко поёжился от тепла, выбрасываемого ими. Воины уже цедили вино из амфоры в походные кувшины.

– Кассий, а действительно, вино замечательное! – крикнули ему. – Мы отнесём тебе в палатку пару кувшинов.

– Хорошо. Я буду ждать там, – ответил Кассий и направился в сторону палаток, но вновь прозвучавший окрик остановил его:

– Стой, куда идёте?…

Кассий повернулся. На дороге стояли две тени в тёмных плащах с капюшонами, скрывающими лица. Сердце его учащённо застучало… Он был предупреждён об их появлении. И ждал их уже два дня. Он давно был наслышан об этом древнем ордене убийц, но вот так, в живую, видел их впервые.

– Кто из вас Кассий Кар? – лязгнул какой-то тембрально-нечеловеческий голос.

Кассий вышел на свет.

– Идите сюда, служители Двуликого Януса, – произнёс он. – Я ждал вас вчера.

Два тёмных силуэта бесшумно подошли к центуриону.

– Лошади пали. Одеревенели ноги. Пришлось бросить – это причина задержки, – ответил тот же голос.

Кассий посмотрел под капюшоны… Лиц не было видно, на них были чёрные кожевенные повязки с прорезями для дыхания. Под плащами угадывались доспехи. Руки, выглядывающие из плащей, от запястья до плеч были покрыты самнитскими латными пластинками, делающими их полностью защищёнными. В схватках эти адепты не пользовались щитами. В обеих руках у них было по мечу, которыми они виртуозно владели, как владели и всем метательным оружием. Этот орден существовал давно, ещё при царях Рима. Ходили слухи, что сами Ромул и Рем были когда-то его служителями. И поэтому эти убийцы действовали всегда по двое. Храм Двуликого Януса стал прибежищем ордена. Что там происходят какие-то тайные служения и мистерии, Кассий знал не понаслышке… В начале карьеры он как-то стоял на часах в эдикуле храма и слышал раздающиеся из его подвалов нечеловеческие крики, заунывное пение, рычание каких-то хищников, но, самое главное, он видел Их! В накинутых балдахинах, выходящих из храма. Тогда Кассий, по приказу священных авгуров, не смел рассматривать их. Но одно он отчётливо запомнил! У всех адептов глаза были одного цвета – зелёного!

Кассий направился в свою палатку. Адепты шли следом. Зайдя внутрь палатки и раздув световую лампу с маслом, Кассий обернулся… И замер! По его телу пробежали мурашки… На него в упор смотрели два тёмно-зелёных глаза! Бывалого воина, видевшего смерть в десяти, как минимум, сражениях, прошил озноб…

Служитель Двуликого Януса прошипел:

– Что передал консул?

– Консул передал, чтобы вы, не заезжая в Мессину, двигались в рыбацкий посёлок, расположенный южнее мыса Катаны. Там вас будет ждать гемиола. Куда она вас повезёт, мне неизвестно.

– Хорошо! – прошипел тот же голос. – Кто нас проводит?

– Полсотни конных экстрординариев поедут с вами. Ваш путь пройдёт около подножия Этны. Смотрите! Бог Вулкан разжёг в ней свой горн! – предупредил центурион.

– Спасибо за предупреждение, – процедил голос. Адепты повернулись.

– Стойте! Консул сказал мне, что вы должны передать мне какой-то отчёт! – Кассий напрягся, взявшись за рукоятку меча.

– Устный отчёт, – поправил адепт, не поворачиваясь, – отчёт будет звучать так: «Он ускользнул из ловушки. Но белая роза с бутоном благоухает в храме Артемиды в Акраганте!»

И адепты выскользнули из палатки.

Глава 2

Кассий пришёл в себя только через несколько минут. «Интересно, – подумал он, – что делает Янус с их глазами. Жуть какая-то! – Кассий снова поёжился. Чувство сопричастности к какой-то тайне не покидало его. – Они потерпели неудачу в попытке убийства кого-то, – продолжал размышлять он, – но при чём здесь роза? Орден полон загадок! Впрочем, довольно тайн! Я солдат и привык видеть врага и встречать его в строю, в сражении, а не из-за кустов и оврагов! Взяла в нём верх, солдатская привычка подчиняться без лишних вопросов. – Но все-таки, какие они жуткие, эти слуги Двуликого!»

Кассий вышел из палатки. На стоянке дозора был слышен шум, лязг оружия. И вот из темноты послышался конный топот и чавканье грязи по дороге, которые по мере удаления заглушались свистом и завыванием ветра. Центурион подошёл к одному из костров, вокруг которого сидели солдаты, пытаясь согреться теплом костра и вином – одновременно!…

– Массилий, – подозвал он одного из ветеранов, – к утру приготовь мне пару лошадей. Мне нужно отбыть в Мессину. Да, лошадей подбери покрепче! Я пойду, попытаюсь заснуть. Да, – повернулся Кассий, – не переусердствуйте с вином!

Он вернулся в палатку, подкинул в очаг несколько поленьев и растянулся на кушетке, расстеленной рядом с тёплым очагом. Так он полежал несколько минут, потом потянулся и взял один из кувшинов, стоящих рядом с изголовьем постели. Кассий приподнялся и сделал несколько длинных, глубоких глотков…

– Действительно, грек не обманул, – оценил напиток центурион, – вино действительно отменное! – Он сделал ещё несколько глотков. Вино, разбежавшись по телу, наполнило его расслабляющим теплом. Кассий закрыл глаза и погрузился в воспоминания…

…Кассий Кар был сыном среднего землевладельца. В семье было шестеро детей – четверо сыновей и две дочери. Кассий был четвёртым по возрасту ребёнком. Перед ним были два сына и дочь. Семья жила в достатке – кроме земельного надела, имелась ещё ферма, где разводили скот и всякую птицу. Но Рим постоянно вёл войны. Одного брата убили в сражении с галлами где-то за рекой По. Другой вернулся из экспедиции в Сардинию с отрубленной кистью правой руки. Дочерей отец отдал замуж в другие семьи вместе с частью земельных наделов в качестве приданого имущества… Сначала справлялись с хозяйством без старших братьев. В семье было несколько рабов, купленных отцом когда-то в более спокойные времена. Надо заметить, что рабы в средних римских семьях в те времена, которые ещё не были затронуты пренебрежением и высокомерным отношением к людям не римского гражданства, кои получили такой размах в последующем, приравнивались почти к членам их семей. За их бытом следили, ели они за одним столом с хозяевами и оборонялись вместе с ними против бродячих разбойников, которыми кишела тогда Италия, с оружием в руках. Но рабы состарились вместе с отцом, а Кассия к тому времени призвали на войну с Самнием и отец отдал свой надел в ренту римскому патрицию Сульпинию Клавру. Тот выплачивал ренту пшеницей. Семья занималась только фермой. Кассий же, отличившись в нескольких сражениях с самнитами, получив Гражданский венок, попросился в школу центурионов, чтобы помогать семье, своим посылаемым жалованием центуриона, не опуститься на дно нужды.

В мыслях, Кассия, проплывали картины из его детства: звонкий смех сестёр, блеянье овец, которых он мальчишкой пас вдоль заросших кустарниками дорог, строгий отец, беседовавший по вечерам с матерью и рабами о завтрашних заботах. Вспомнилась соседская девушка Клодия, которая поглядывала на Кассия с загадочной улыбкой. «Интересно, где она сейчас, – подумал Кассий, – замужем или всё ещё свободна?» Картины воспоминаний менялись, прошлое чередовалось с настоящим… Кассий вдруг, попытался вспомнить название ордена убийц, … но тщетно…

Кассий пригубил ещё вина, отставил кувшин, мысли его стали тяжелеть, спутываться… И он провалился в сон…

Утром Массилий вошёл в палатку центуриона, чтобы разбудить его, как он и велел. Кассий ровно дышал во сне, на его губах дремала улыбка… Массилий посмотрел в лицо Кассию: «Двадцать восемь лет, – подумал он, – а столько уже повидал! Другого приимпелярия убьют во втором, в третьем сражениях, а этот?.. Да, удача ему благоволит, сама Минерва выбрала его любимцем. Ну, пусть поспит ещё полчаса, ведь ему более четырёх часов скакать на сменных лошадях в Мессину, – подумал Массилий, увидев стоящие у изголовья кувшины. – Уж больно сон у него приятный, вон как улыбается… – Массилий взял один из кувшинов. – Будить его и разрушить такой приятный сон… не по-человечески… – Встряхнув сосуд и почувствовав его полноту, Массилий удивился: – Вот мальчишка, столько служит, а ценить столь щедрый дар Бахуса не научился. Вот уж, правда, говорят – „Не в коня корм“. Впрочем, может оно и к лучшему, вино любит того, кто его ценит!» – продолжал рассуждать Массилий, взяв на пробу другой кувшин, который, к его счастью, оказался наполненным наполовину. Массилий с жадностью поднёс его к губам и припал к кувшину настолько, насколько хватило дыхания. «Утолять жажду водой, когда есть вино, кощунственно и преступно! – продолжал рассуждать Массилий. – Ибо вода наполняет только желудок, а вино наполняет разум думающего духовного человека и его сердце крепким и стойким расположением духа! А дух на войне – есть основное средство достижения победы! – Так рассуждал Массилий, время от времени поднося сосуд к губам. – И чего это ему вдруг понадобилось спешить в Мессину – продолжал анализ декан. – Неужели из-за этих вчерашних ночных посетителей, с которыми ускакала конница? Жаль, я не смог хорошенько рассмотреть их! Вино отняло у меня резкость зрения! Наверно, какие-нибудь гонцы с донесением. Но постой… Гонцы? Пешком?… Вообще, как только сюда зачастили ликторы консулата, стало пахнуть какой-то тайной? Может быть, даже государственной?!»

Так глубоко мыслил Массилий, когда Кассий вдруг открыл глаза, посмотрел на него и спросил:

– Где лошади?

– Стоят у палатки, как ты распорядился! А это, – Массилий держал в руках два кувшина, – я хотел прикрепить к крупу твоей лошади тебе в дорогу, Кассий, – подытожил он.

– Оставь себе начатый, – сказал Кар и увидел счастливое сияние глаз Массилия. – Вечером вас должны сменить! Проследи, чтобы все привели в порядок оружие и амуницию. Встретимся в лагере, – говорил Кассий, выходя из палатки.

Он не спеша поправил сбрую коня. Массилий же привязывал кувшин к крупу коня с другой стороны.

– Массилий, – садясь на лошадь, сказал Кар, – мы с тобой служим вместе уже шесть полных лет. И ты знаешь, что если мне ставится задача – я её выполняю! Так вот, твоя задача привести манипулы в лагерь, в соответствии Воинскому уставу порядке. Спрос с тебя!

– Не волнуйся, Кассий, клянусь дарами Бахуса, находящимися в этом живительном сосуде! Всё будет в строгом соответствии с твоим распоряжением, центурион, – отчеканил Массилий и во время клятвы прижал к сердцу оставленный ему кувшин.

Кассий улыбнулся. Клятва, произнесённая Массилием, была самой священной для этого человека тирадой.

– Да, Кассий, кто были эти двое, в чёрных плащах и капюшонах, сегодня ночью? Их лиц я так и не смог рассмотреть, как ни пытался, – спросил Массилий.

– Арканиты, – вдруг вспомнил Кар.

И, заметив застывший ужас в глазах Массилия, тронул коня.

Глава 3

Мессина. Оплот двух флотов Рима. Порт-крепость, ставший римским после захвата города наёмниками по приказу Агафокла – тирана Сиракуз. Захватив и истребив в городе всё мужское население, мамертинцы (как они называли себя – дети бога войны), тут же, отделились от Сиракуз и провозгласили, по сути, первое разбойно-пиратское полисное государство, которое существовало только грабежами близ лежащих городов. Сиракузы тут же объявили им войну! Сын Гиероклиса Гиерон разбил мамертинцев на суше. Остатки мамертинцев бежали в Мессину и отправили морем послов просить помощи против Сиракуз в две стороны – Карфаген и Рим. Рим откликнулся первым…

Такова историческая подоплёка причины столкновения двух мегаполисов – Рима и Карфагена! И война идёт, и на суше, и на море уже около шести лет…

За эти годы Мессина преобразилась. Римляне воздвигли прочные крепостные стены, установили осадные машины в ниши крепостных стен. Сами стены обнесли тройным римским рвом с волчьими ямами и ежами. Всё готово к осаде… В порту построены доки различной величины, где строятся и ремонтируются корабли разного предназначения и уровня сложности. Римская военная машина запущена на полную мощь.

Вдоль торговых причалов, что находятся вне крепостной стены и где стоят десятки кораблей морских торговцев разных народов, едет верхом на лошади центурион Кассий Кар. Он домчался до Мессины за четыре часа, попеременно меняя лошадей и теперь давая своим скакунам отдохнуть и отдышаться. Он неспешно двигается к крепостным воротам. В заливе видны римские боевые галеры, стоящие на якорях вдоль берега залива. Это часть Теренского флота Рима. На одной из огромных гексер находится ставка консула Марка Атиллия Регула. Консул чем-то раздражён и тычет пальцем в карту Сицилии:

– Что вы мне твердите, что главные силы флота Карфагена сосредоточены здесь, у Гераклеи?

– Точнее, у острова Медуз, консул, – вставляет один из военачальников, стоящих вокруг консула.

– Какая разница, Сервилий, – раздражается ещё больше Регул, – а что же за флот атаковал наш конвой с фуражом для конницы у мыса Гиз?! Это под самым носом, Сервилий! Пять грузовых судов с просом и восемь с овсом пошли ко дну! Прибавь сюда четыре квинтиремы сопровождения, которые сожжены греческим огнём, и две – разбиты бортовыми онаграми, кораблей пуннийцев. Клянусь трезубцем Нептуна, ещё две таких атаки и я останусь без конницы! И это здесь, Сервилий, здесь! Где патрулируют и курсируют два римских флота! Два! Сервилий?!

– Но, консул, сейчас время штормов и туманов, карфагеняне, наверно, разделились, они искусные мореходы. Тысячу лет они на море! А мы только тридцать! – вступился за своих Гай Аппий Катулл – адмирал одного из флотов. – Клянусь Пенатами! Они выскочили из тумана, как злые сирены! И пока мы разворачивались для атаки, скрылись обратно в туман…

– Катулл, мореходы не живут тысячу лет! И по возрасту им не больше, чем нашим! – отрезает Консул. – А что касается учителей, то у нас они не хуже их – ахейцы, которые плавали в Трою две тысячи лет назад по морю, намного беспокойней этого! – Регул снисходительно посмотрел на адмирала. – Какие вымпелы висели у них на гафелях? Кто-нибудь разглядел? – И в наступившей, после вопросов Регула, тишине, прозвучал его последний, – Да хоть что-то, кто-то видел?

– Видел, консул! – в каюту ставки вошел человек с перевязанной рукой, подвешенной за шею.

– Септемий? Ты жив? Мне сказали, что ты…

– Утонул? – опережает консула Септемий Бибул, квестор армии Республики, – Нет, Бибула не так просто утопить! Так вот, это был не карфагенский флот, вернее не флот Ганнонов. Это флот Гамилькара! На вымпелах гафелей плескался месяц! – заканчивает он.

– Гамилькар! Здесь? – не верит Регул. «Впрочем, если она у него, всё может быть!» – мелькает у него мгновенная мысль.

Планы консула мгновенно меняются, в его глазах царит какое-то возбуждение:

– Катулл, куда бы ты отошёл, будь на месте Гамилькара? А ну-ка, давай поразмыслим… – Регул приглашает к карте адмирала. Аппий зависает над картой на несколько минут. Он погружается в раздумье… И вдруг выпрямляется:

– Консул, я бы отошёл в большой залив Сиракуз, это, клянусь светом Плеяд, единственное решение, чтобы сбить нас с толку! Сиракузы наши союзники и там мы искать не будем! Гамилькар попался! – Глаза Катулла сияют убеждённой уверенностью и безудержной радостью.

– То-то же, Катулл! Клянусь молнией Юпитера! Сенат не зря доверил тебе титул адмирала, – консул дружески похлопал Катулла по плечу. – Командуй, адмирал! – приказывает он.

– Так, командиры! – Аппий снова склоняется над картой. То же самое делают после его слов и другие… Аппий ставит задачи…

«Да, не зря? – думает в это время консул Регул. – Хотел бы я знать, скольким сенаторам заплачено, чтоб они поддержали это решение. Продвижение по службе стало одним из способов обогащения! Любой чин в Республике, – продолжает размышлять он, – стал доступом к потоку финансов, из которого можно выкачать что-то и себе… И все эти Метеллы, Катуллы, Лентуллы и другие выскочки олигархической герусии сабинян давно вступили в этот порочный круг. И кто знает? Было ли решение Ромула о присоединении сабинских родов благом для его города?! Ведь именно после присоединения сабинских родов к городу стали множиться эти тайные сборища, о которых сам Регул узнал совсем недавно. Да и смерть самого Ромула весьма загадочна… Может, присоединив этих жадные до власти и золота роды сабинян и став одним из членов одной из их тайных мистерий, тем самым Ромул встал на свой смертный путь? – Регул горько усмехнулся и продолжил размышления. – А этот квестор Бибул вёз мне фураж, купленный по бумагам вдвое дороже, чем я бы купил его здесь, в Сицилии, у местных греческих полисов! Но консулов к заготовкам не подпускают! Денежные потоки идут через квесторов, утверждаемых Сенатом. Консулов выбирают трибы, то есть плебс. И главная их задача в мирное время – судебное разбирательство, правосудие, а в военное – война. А так как война у нас не прекращается уже больше пятидесяти лет и двери храма Двуликого Януса не закрываются, то все потомки той олигархии сабинян будут распоряжаться золотом Рима по своему усмотрению, оставляя остальным гражданам копьё и меч. Вот всё имущество, на которое они могут претендовать! Впрочем, – подметил Аттилий, – не всем из этих родов нужно богатство! Катонам нужно другое? Эти имеют несколько другие планы и здесь наши планы пока сходятся, если помыслы Катонов действительно направлены на достижение тех замыслов, которыми они поделились со мной на тайной встрече! Замыслы, которым следовал сам Ромул до своей гибели?! Я, Марк Регул, сделаю от себя всё зависящее, чтобы величие и власть Рима распространилось как можно дальше…»

– Марк! – прерывает размышления Регула Септемий Бибул. – Завтра прибудет ещё один конвой с овсом и продовольствием для твоей армии, которая, я знаю, испытывает недостатки во всём! И, наверное, поэтому не трогается с места? – в голосе Бибула звучит сарказм.

– Твоя осведомлённость поражает, – парирует Атиллий. – Тем паче мне неясно, почему конвои идут не по назначенным датам, более того, по намного завышенным ценам?!

– Перевозчики до Реггия берут слишком большую плату, тут уж ничего не поделаешь, – с улыбкой отвечает Септемий, – идёт война, которую вы с Манлием Вульсоном должны победоносно закончить! И силы вам даны небывалые, – продолжает тираду Бибул, – такой армии Сенат ещё не разрешал набрать никому!

«Ядовитая змея, – негодует про себя Атиллий, – Сенат разрешил набрать такую армию, чтоб такие, как ты, нагрели руки на поставках!» Вслух же говорит:

– Мы ценим доверие Сената и народа, – он специально делает акцент на слове «народа», – а Сенату, квестор, нужно поторопиться с поставками, потому что собранная здесь армия и есть народ! – Регул кивает головой квестору, давая понять об окончании разговора.

К консулу подходит Аппий Катулл.

– Мы готовы выступить, консул, – рапортует он.

– Сколько кораблей берёшь? – Марк Регул смотрит на адмирала.

– Чтоб справиться с Гамилькаром, мне хватит ста, – уверенно произнес адмирал Аппий.

– Ста? – переспрашивает Марк. – А если Гамилькар тянет нас в ловушку? А если там уже весь флот Ганнонов? И они ждут нас в засаде? Берите двести галер, Аппий, и если в Большом заливе Гамилькара нет, немедленно, слышишь, немедленно возвращайтесь к Мессине!

Марк выходит из адмиральской каюты, поднимается на корму. Свежий ветер с Атлантики остужает его лицо, играет с волосами. Плащ с римскими золотыми атрибутами консулара развевается у него за спиной. Регул смотрит, как ветер наполняет паруса квадрирем и квинтирем, которые выходят из залива в открытое море.

«Ну, разве возможно сломить такую силу», – с гордостью думает он. И трубный звук с адмиральской гексеры провожает боевой флот на операцию…