Текст книги "100 великих катастроф на море"

Гибель римского флота от четырех бурь (254, 252, 249 и 245 гг. до н. э.)

Когда в 264 г. до н. э. началась I Пуническая война и римляне сошлись в кровавой схватке с карфагенянами на Сицилии, выяснился один коренной просчет римлян: чтобы обеспечить себе победу, было необходимо пресечь поставку на остров вражеских пополнений, оружия, боевых машин, слонов, припасов. Все это поставлялось морем, и нарушить снабжение можно было, разумеется, только флотом, какового у римлян практически не было. По крайней мере в достаточном количестве и нужного типа.

Порой встречается легкомысленное утверждение, что, мол, флота у римлян вообще не было и моряки они были абсолютно никакие, опираясь на один полуанекдотический случай с обучением гребцов на земле (мы к нему еще вернемся). Нет, конечно. Само географическое положение Италии как полуострова подразумевало как минимум давнее развитое каботажное плавание вдоль побережья. Так что были и корабли, и моряки. Вот только нужны были боевые корабли, чтобы одолеть карфагенские конвои. Также и моряки – нужны были уже не «гражданские», а способные к управлению кораблями в бою и при случае могшие принять в нем действенное участие.

Как отмечал историк Полибий (200–120 до н. э.), много «городов приморских отложилось от них (римлян. – Е.С.) из страха перед карфагенским флотом… Кроме того, римляне видели, что Италия подвергается частым опустошениям от карфагенского флота, тогда как Ливия остается совершенно невредимою. Вот почему они решили померяться силами с карфагенянами и на море».

О создании римского военно-морского флота тот же автор повествует: «В это время на римлян в проливе напали карфагеняне; один палубный неприятельский корабль в порыве усердия бросился вперед, очутился на берегу и попал в руки римлян: по образцу его римляне и соорудили весь свой флот, так что, очевидно, не будь такого случая, они при своей неопытности не могли бы выполнить задуманное предприятие. Пока одни заняты были возложенным на них сооружением судов, другие собирали команду и на суше обучали ее гребле следующим образом: они посадили людей на берегу на скамьи в том самом порядке, в каком они должны были занимать места для сидения на судах, посередине поставили келевста и приучали их откидываться всем разом назад, притягивая руки к себе, а потом с протянутыми руками наклоняться вперед, начинать и кончать эти движения по команде келевста. Когда люди были подготовлены, римляне спустили на море едва конченные корабли, а после кратковременных серьезных упражнений суда направились по приказанию консула вдоль Италии».

Разумеется, большую помощь римлянам оказали сицилийские греки – опытнейшие кораблестроители и мореходы, до того веками воевавшие с карфагенянами за обладание Сицилией.

Древнеримский корабль в шторм

Тогда же выдающийся римский полководец, ставший блестящим флотоводцем, Гай Дуилий (он же Билий) придумал прекрасный выход, как одолеть карфагенских моряков. Поскольку римляне были сильны именно в сухопутном сражении, он гениально решил превратить схватку на море в подобие сухопутной. Это получилось благодаря придуманному им «ворону»: «На передней части корабля утверждался круглый столб в четыре сажени длиною и в три ладони в поперечнике, с блоком наверху. К столбу прилажена была лестница, подбитая с помощью гвоздей поперечными досками в четыре фута ширины и в шесть сажен длины. В дощатом основании лестницы было продолговатое отверстие, коим лестница и накладывалась на столб в двух саженях от начала ее; по обоим продольным краям лестницы сделаны были перила вышиною до колен. На конце столба прикреплено было нечто наподобие железного заостренного песта с кольцом наверху, так что все вместе походило на орудие хлебопека; через кольцо проходил канат, с помощью которого во время схватки судов ворон поднимался на блоке и опускался на палубу неприятельского корабля спереди или с боков, когда во избежание бокового нападения нужно было повернуть корабль в сторону. Как только вороны пробивали палубные доски и таким образом зацепляли корабли, римляне со всех сторон кидались на неприятельское судно, если сцепившиеся корабли стояли бок о бок; если же корабли сцеплялись носами, тогда воины переправлялись по самому ворону непрерывным рядом по двое. При этом шедшие во главе воины держали щиты перед собою и отражали удары, направляемые с фронта, а следующие за ними опирались краями щитов о перила и тем ограждали себя с боков».

Дуилий впервые разбил карфагенский флот при Милах (260 г. до н. э.); эта победа была увековечена в Риме многими почестями, в том числе воздвижением самой первой в истории ростральной колонны, то есть колонну украшали ростры – тараны (либо носовые части вместе с таранами) карфагенских кораблей. Теперь читатель знает, почему подобные колонны на стрелке Васильевского острова в Санкт-Петербурге называются именно так, а у кого есть желание и возможность, тот разглядит на них и носы кораблей, украшенные наядами, и другие носы – с таранами, и якоря. В память этого прославленного римского военачальника был назван целый ряд кораблей итальянского военно-морского флота – броненосец 1870-х гг., линкор типа «Андреа Дориа» (1912–1957 гг.), ракетный крейсер (1960–1990 гг.) и эсминец (с 2007 г.).

Потом последовали другие победы, в 256 г. до н. э. римских боевых кораблей у Сицилии насчитывалось уже 300 единиц. И вот, в 254 г. консулы Марк Эмилий и Сервий Фульвий отправились во главе флота к Африке, куда уже были перенесены боевые действия, сложившиеся, однако, для римлян неудачно. Армия консула Регула была разбита, сам он пленен и позже жестоко казнен (о его стойкости веками ходили легенды). Достигнув Гермесова мыса на африканском побережье, консулы разбили флот карфагенян, пленив 114 кораблей с их экипажами, взяли на борт уцелевших воинов Регула из Аспида и отплыли на Сицилию, однако на обратном пути попали в страшнейшую бурю, так что из 364 судов уцелело лишь 80. Виной этому послужило упрямство консулов, не послушавших предупреждений кормчих не плыть в то время вдоль берега Сицилии, обращенного к Африке. Увы, можно быстро создать флот, а вот опытными моряками сразу же станешь! Историк Диодор Сицилийский (90–30 до н. э.) пишет (пер. с англ. – Е.С.): «Трупы людей и животных и деревянные обломки лежали на всем побережье от Камарины до Пахина. Гиерон (греческий тиран Сиракуз. – Е.С.) радушно принял выживших и, снабдив одеждой, пищей и всем необходимым, безопасно переправил в Мессану. После постигшего римлян кораблекрушения Карфалон карфагенянин осадил Акрагант, взял его, сжег и сровнял стены с землей. Выжившие жители нашли убежище в храме Зевса Олимпийского».

Но неутомимые римляне за три месяца восстановили флот, построив 220 кораблей, и были готовы к новым сражениям. На следующее лето 252 г. до н. э. консулы Гней Сервилий и Гай Семпроний повели флот в Африку, однако ничего великого не свершили, кроме мелких нападений, а у острова лотофагов (современной тунисской Джербы) крепко сели на мель, так что их спас лишь прилив и избавление от груза. Возвращаясь через Сицилию в Рим, флот потерял в бурю более 150 судов. Повторная катастрофа заставила римлян пересмотреть тактику и вернуться к сухопутной войне на Сицилии, однако их возрожденный флот блестяще решал поставленные задачи, занимаясь перехватом карфагенских конвоев и осадой вражеских крепостей с моря (например, в осаде Лилибея в 249 г. до н. э. участвовали, согласно Диодору, 240 военных кораблей, 60 легких судов и множество транспортов, а при входе в гавань римляне затопили 15 легких судов, груженных камнями).

Однако в том же году стихия вновь сгубила римский флот. Консул Луций Юний Пул вел грузовые корабли под конвоем из Мессаны, но наткнулся на флот карфагенян; обе стороны изготовились к бою, но тут вмешалась природа – карфагенские кормчие, угадав признаки бури, быстро скрылись за мысом Пахин и переждали ее, в то время как римский флот в очередной раз прекратил свое существование – из 105 кораблей уцелели лишь два и вместе с ними – консул. Наконец, в морском сражении 245 г. близ острова Эгимуры римляне победили карфагенян, но сами после этого были уничтожены бурей.

Упрямство раз за разом губило римский флот, но оно же раз за разом его и восстанавливало. К 243–242 гг. до н. э. римляне снова решили попытать счастья на море и построили флот, как пишет Полибий: «Средств для осуществления плана в государственной казне не было; но они были добыты благодаря рвению и любви к отечеству правителей государства. По мере своих средств каждый гражданин сам по себе или вдвоем и втроем с другими обязывался доставить оснащенное пятипалубное судно, причем издержки на это только в случае счастливого исхода предприятия должны были быть возмещены казною. Таким-то способом быстро было заготовлено двести пятипалубных судов; сооружены они были по образцу корабля [Ганнибала] Родосца; затем римляне выбрали в консулы Гайя Лутация и в начале лета (242 г. до н. э.) отправили флот в море». По Диодору, он насчитывал 300 боевых кораблей и 700 грузовых. Одержанная римским флотом победа решила участь войны, однако четырежды потерянный за войну флот наглядно свидетельствовал: римлянам морскому делу еще учиться, учиться и еще раз учиться…

Катастрофа у Антикитеры (85 г. до н. э.)

Морская пучина порой предлагает исследователям такие загадки, разрешение которых может длиться не один век – и в целом быть столь же далеким от истины, как и в самом начале исследований. Древнее кораблекрушение у греческого острова Антикитера, несомненно, заняло свое достойное место в истории из-за того, что «благодаря» этому несчастному случаю (вот парадокс!) до нас дошел самый необычный из древних механизмов, который в наше время восторженно именуют первым компьютером. Ну, насчет «первый» – это уж точно вряд ли, не на пустом месте он создавался, насчет «компьютер» – весьма поверхностное сравнение, но тем не менее… Хитроумный ящик до сих пор не раскрыл всех своих загадок.

Место кораблекрушения было обнаружено греческим водолазом Ликопандисом в 1900 г. На римском судне нашли много статуй, предметов быта, монет и т. п., и все это было передано в Афины для изучения. В том числе спрессованный бронзовый комок, первоначально принятый за фрагмент металлической статуи (кстати, этот подводный «рэк» не перестает удивлять находками доныне – в июне 2022 г. была обнаружена голова Геракла, идеально подходящая к статуе, поднятой в начале ХХ в.). К удивлению исследователей, комок содержал многочисленные детали некоего механизма; впоследствии была поднята вторая часть.

Как выяснилось, более 30 шестеренок из особо прочного сплава, заключавшиеся некогда в деревянном ящике, приводили в движение указатели трех циферблатов – два на одной стороне (для Солнца и Луны) и один на другой. Сохранившиеся и на 95 % расшифрованные надписи сообщают о возможности наблюдения 42 астрономических явлений. Прибор совмещал в себе как минимум функции астролябии (угломерного прибора для определения долготы на море), календаря и метеорологического указателя. Он отображал годовые положения Солнца указателем с золотой сферой, месячные фазы Луны – указателем с серебряной сферой, показывал пути и скорости передвижения пяти известных тогда планет и позволял определять солнечные и лунные затмения (включая их формы и даже цвет, отчего, как считали древние, зависела погода), при этом прибор даже давал поправку на разную скорость движения Луны по эллиптической орбите. Еще он показывал даты важнейших древнегреческих игр: Олимпийских, Пифийских, Немейских и Истмийских, а также менее известных Галийских, проходивших на Родосе (отметим этот факт; Галия – сестра тельхинов, легендарных мудрецов и колдунов – обитателей Родоса, возлюбленная Посейдона). Это все – как минимум. Не совсем ясно, как именно он функционировал, отчего зависело сообщение указателей меж собой – крутили ли ему ручку, как шарманке (а есть и такое мнение), или достаточно было вручную задать какие-то параметры, и прочее показывалось автоматически… Исследования по-прежнему продолжаются с привлечением все более совершенных методов, включая компьютерную томографию.

Сохранившиеся детали антикитерского механизма

Общепринятая ныне датировка прибора – 150–100 гг. до н. э., хотя в целом она варьируется примерно от 205 до 85 г. до н. э. Последняя дата обозначает год крушения корабля, так как именно этим годом датируются самые новые из найденных на нем монет. Предполагается, что корабль плыл с Родоса; там же, по всей вероятности, и был изготовлен прибор, так как заданные астрономические параметры относятся к 35-й параллели, на которой и расположен остров. Это далеко не случайно – в этом отношении Родос уступал разве что только столице эллинистической науки – Александрии. Родосские моряки славились на все Средиземноморье, и часто со славой участвовали в морских битвах Античности; недаром еще в древности существовала пословица: «10 родосцев стоят десяти кораблей»; сам же Родос звался «царицей морей», а знаменитый географ древности Эратосфен (276–194 до н. э.) принял его за центр своих координат, и еще на закате Средневековья немецкий кардинал-философ Николай Кузанский (1401–1464) упоминал «средний», или же «пятый», климат «диародон», проходивший через Родос с востока на запад (в переводе с греческого «диародон» и значит «через Родос», δια Ρόδου); в этом же климате помещался и Рим. Кроме того, вспомните, что прибор определял даты местных родосских Галийских игр.

Лишнее доказательство – свидетельство Марка Туллия Цицерона (106—43 до н. э.), который учился у знаменитого философа-стоика и астронома Посидония Родосского (135—51 до н. э.), о том, как его учитель соорудил «планетарий». Не тот, который нам сразу представляется, а портативный, вполне в стиле антикитерского механизма. Вообще, Посидоний, срастив философию с религией, доверял астрологии и ворожбе и чаял огненного конца мира, но при этом сочетал глубокое и научное понимание природных явлений. Он вычислил земную окружность в 180 000 стадий, ошибившись всего на пятую часть от истинной цифры, объяснил суточные, месячные и годовые движения вод океана влиянием Луны и т. д.; он признавал безупречность гелиоцентрической системы Аристарха Самосского, на много веков предвосхитившую систему Коперника, и, признавая шаровидность земли, выдвинул предположение о возможности достижения Индии, плывя на запад, предвосхитив замысел Колумба. И вот, на Родосе он сконструировал планетарий, восхитивший Цицерона – тот так свидетельствует об этом чуде науки и механики в своем трактате «О природе богов»: «Если бы кто-нибудь привез в Скифию или Британию тот шар (sphaera), что недавно изготовил наш друг Посидоний, шар, отдельные обороты которого воспроизводят то, что происходит на небе с Солнцем, Луной и 5 планетами в разные дни и ночи, то кто в этих варварских странах усомнился бы, что это шар – произведение совершенного рассудка?»

Что же до Эратосфена, то известно, что в александрийском Мусейоне он установил армиллярные сферы (они же – сферические астролябии) – свое изобретение, позволявшее определять координаты небесных светил (подобная, кстати, венчает здание Академии наук в Санкт-Петербурге). В ее центре – наша Земля. Вокруг нее восемь сфер – Солнца, Луны, пяти известных тогда планет и восьмая сфера – сфера звезд. Сферы вращаются с разной скоростью и при этом звучат – читатель наверняка уже сам вспомнил расхожее выражение «музыка сфер»: эта мысль восходит еще к велемудрому Платону. Эти сферы обозначаются на армиллярии обручами – путями, описываемыми светилами. Еще были круг горизонта, небесный меридиан, проходящие через небесные полюсы колюры равноденствий и солнцестояний, малые круги Северного и Южного тропика. На эклиптике – видимом пути Солнца – часто помещали изображения знаков зодиака. Сферы Эратосфена предназначались, скорее всего, просто для демонстрации мироустройства; Архимед (287–212 до н. э.) улучшил их, так что, вращая обручи, стало возможно получить конфигурацию звезд на небе для заданной даты и даже места. И наоборот – выстроив видимые светила, можно было получить координаты места своего нахождения. Полное описание этого устройства оставил александрийский астроном Клавдий Птолемей (100–170 н. э.) в своем трактате, ныне носящем арабизированное название «Альмагест». Оно слишком обширное и детальное для помещения в нашу книгу, однако текст легко доступен, вот указание на данный материал: книга V, 1, 351–354. Что интересно, примерно в то же время китайский философ и астроном Чжан Хэн (78—139) создал «Прибор круглого неба», хунь тянь, – практически ту же армиллярную сферу; она имела ряд внешних и внутренних медных колец, вращавшихся вокруг своей оси, и на них были отмечены эклиптика, экватор, 24 сезона китайского года, 28 зодиакальных созвездий (опять же китайских, оттого их число не соответствует нашему – 12), планеты и светила. По сравнению с хитрым антикитерским механизмом, однако, даже эти приборы выглядят весьма скромно.

Корабли озера Неми (I в. н. э.)

Два гигантских римских корабля, выстроенные для прихотей полусумасшедшего императора Гая Калигулы (12–41 н. э.; правил с 37 г.) – горькая история на страницах летописи подводной археологии. Погибшие один раз в древности, они вновь сгинули в огне Второй мировой войны – уже навсегда. Перед этим, конечно, они успели раскрыть нам много тайн римского кораблестроения и инженерной мысли, и в этом их непреходящая значимость для общечеловеческой культуры.

Все свое недолгое правление император Калигула провел по принципу «К чему власть, если ею нельзя злоупотреблять?» Жестокий сладострастный тиран, спавший со всем, что движется (включая собственных троих сестер), пиры которого сопровождались пытками, убийца брата и бабки, провозгласивший себя богом при жизни, жрец собственного культа, взявший в коллеги любимого коня по имени Инцитат, обложивший налогами все, что угодно, включая проституток, – вот его образ в одном предложении. По словам историка Светония (70—126), он любил приговаривать стих из трагедии Акция «Атрей»: «Пусть ненавидят, лишь бы боялись!», а отдавая приказ о казни мелкими частыми ударами, распоряжался следующим образом: «Бей, чтобы он чувствовал, что умирает!»