Текст книги "Гениальный грабитель"

Глава 2
Игра на интерес

Чего Степану Шабанову не хватало по-настоящему в Кейптауне, так это бильярда, к которому он пристрастился в последние годы. Отчего-то в ЮАР больше предпочитают крикет. Хотя если присмотреться к нему повнимательнее, так это всего лишь русская лапта в ее худшем варианте. А потому сразу по прибытии в Москву, приняв с дороги освежающий душ и переодевшись, Степан направился в «Бильярдный клуб» на Басманной улице, где был частным гостем и где многие завсегдатаи знали его по имени.

Странное дело, после прибытия самолета в аэропорт у него вдруг появилось чувство, что за ним пристально наблюдают. Несколько раз Шабанов даже ненароком оглядывался, но его встречали равнодушные взгляды пассажиров, занятых багажом и собственными думами. Чувство беспокойства усилилось, когда он перешагнул порог «Бильярдного клуба». Оставалось лишь удивляться, откуда оно взялось. За прошедшие полгода, что он не появлялся в клубе, здесь как будто бы ничего не изменилось: прежние партнеры, с которыми он не однажды разбивал «американку», встретили его весьма радушно; обслуживающий персонал, как всегда, был подчеркнуто любезен. И между тем что-то неуловимо переменилось. А может, все дело в новых людях, пришедших поиграть в бильярд, порой нередко одним лишь своим присутствием они способны внести в спокойную атмосферу нервозность.

Не исключено, что дело бы в двух блатных, которых Шабанов распознал по «перстням» на пальцах, посматривающих в его сторону с неприязнью, с одним из них Шабанов даже сыграл партию, выиграв пару тысяч. Так уж получается, что в любой другой стране мира бильярд собирает весьма состоятельных людей, умеющих провести красиво время, а здесь же, напротив, луза и шар притягивают «синюю» масть. Не искушая судьбу, Степан Шабанов хотел было покинуть заведение, но неожиданно к нему подошел сероглазый парень лет двадцати пяти и произнес:

– Я видел, как вы играете в бильярд. Впечатляюще! Вы где-то этому учились?

Шабанов всегда с настороженностью относился к случайным знакомствам, а бильярдная это совершенно не то место, где следует распахивать душу.

– Скорее любитель, чем профессионал, – ответил он сдержанно.

Молодой человек имел добродушный вид и располагающую внешность. Один из тех, кто заходит в «Бильярдный клуб», чтобы оставить излишек наличности на зеленом сукне. Люди такого типа ему всегда импонировали.

– Но тогда очень крепкий.

Пожав плечами, Степан проговорил:

– Это уже не мне судить.

– А вы не сыграете со мной партию?

– В бильярд обычно играют на интерес, в противном случае пропадает острота поединка, – улыбнулся Шабанов.

– Я согласен, – ответил новый знакомый.

Под тяжеловатыми взглядами «синих», отошли за свободный стол. Установив пирамиду, Шабанов спросил:

– Желаете разбить?

– У меня нет опыта, может быть, вы?

– Договорились.

Установив биток в центр поля, Степан разбил пирамиду, искренне пожалев, что один из шаров едва не угодил в угловую лузу. Шары, разлетевшись во все стороны, представляли некоторую опасность, особенно неудачно расположился тот, что находился у средней лузы, – при правильном ударе он мог сыграть, остается только рассчитывать, что новый знакомый не заметит явного фарта.

– Теперь ваша очередь, надеюсь, что игровая судьба будет к вам более благосклонной, – улыбнулся Шабанов.

Взяв кий, молодой человек прошелся вокруг стола и, прицелившись к шару, стоявшему в самом центре, с силой ударил, слегка ковырнув кием сукно. Степан невольно поморщился. Следовало бы не ввязываться в игру (непонятно, почему он отказался от давнего принципа: играть лишь с умными и понимающими партнерами), предстоящую партию иначе как «избиение младенца» не назовешь. Шар, энергично пробежавшись по бильярдному столу, легко перемахнул через бортик и откатился к декоративному камину, стоявшему в самом углу.

Сделав несколько шагов, Шабанов поднял шар и невольно повернулся в сторону входной двери, распахнувшейся с сильным стуком. В комнату, громко топая ботинками, ворвались несколько спецназовцев с черными масками на лицах:

– Всем лежать! – заорал вбежавший первым, самый крупный из них, слегка качнув короткоствольным автоматом.

Просторное помещение тотчас стало тесным от вошедших людей. Мужчина в коричневом костюме, стоявший рядом, шарахнулся в сторону Шабанова, прижав его к стене.

– На живот сказано! – толкнул он одного из «синих», замешкавшихся в центре комнаты. – Руки за спину!

– Поаккуратнее, начальник, – процедил тот сквозь зубы и без особой спешки опустился на пол, сложив руки за спиной.

– А вам что, особое приглашение требуется? – обвел мужчина присутствующих взглядом.

Стараясь не смотреть на направленные стволы, гости опустились на пол.

– Поживее! – торопил все тот же горластый спецназовец, явно упиваясь предоставленной ему властью.

Рядом с Шабановым опустился его партнер по бильярду, невероятно побледневший.

– Послушай, не знаю, как тебя зовут, спрячь вот это, – подтолкнул он к Шабанову небольшой пластиковый пакетик.

– Куда? – опешил Шабанов.

– За камин, – прошептал он. – Они не увидят. Я их сейчас отвлеку. – Шабанов хотел отказаться, но парень, приподнявшись, тотчас привлек к себе взгляды спецназовцев: – Можно я немного передвинусь?

– А что тебя не устраивает? Грязно, что ли? – хмыкнул здоровяк, сделав ленивый шаг в сторону парня. Оружие в его руках опасно колыхнулось. – Ложись здесь!

– А чего я должен чужие подошвы нюхать?

– У тебя голос прорезался? – хмыкнул детина.

– Просто элементарная гигиена, да вы бы сами понюхали!

Большая часть посетителей бильярдной лежала на полу, сложив руки за спиной, меньшая – несколько суетливо готовилась прилечь. Здоровяк выглядел вполне благодушным, неприятностей не предвидится, так что можно и поязвить.

– Лежи где сказали!

Степан Шабанов взял незаметно пластиковый мешочек и, спрятавшись за спиной топтавшегося дядьки лет пятидесяти пяти, вполголоса произносившего проклятия, незаметно просунул его между камином и стеной.

– Ты чего там шебуршишься? – услышал он над головой грозный голос. Шабанов невольно вжал голову в плечи.

– Не знаю куда лечь, – залепетал дядька. – Тут как-то все натоптано.

– Ничего, отстираешь, – заверил подошедший.

Дядька производил благоприятное впечатление; внешность вполне академическая: аккуратно стриженная бородка, подправленные усики. Вокруг полно респектабельных заведений, начиная от департамента образования и заканчивая нотариальными конторами. Так что он мог оказаться профессором, решившим попить крепкого кофейку в соседнем зале, и теперь наверняка ругает себя за неосмотрительность.

– Да-да, конечно, – поспешно согласился мужчина, подобрав подходящее место.

Степан Шабанов лежал смирно, сложив руки за спиной. Старался не привлекать к себе внимание. Рослый спецназовец прошелся между распластанными телами, как будто бы кого-то разыскивал, на некоторое время остановился подле «синих», рассматривая в профиль их сухие лица, а потом вдруг направился к сероглазому пареньку.

– Подними голову! – потребовал он.

– А в чем дело? – спросил тот.

– Встал! – приказал тот. – Быстро!

Сероглазый поднялся:

– Фамилия?

– Григорьев.

– Имя?

– Егор Павлович.

– Обыщи его! – обратился он к спецназовцу, стоявшему рядом.

Тот проворно постучал по карманам сероглазого и, обнаружив документы во внутреннем кармане пиджака, вытащил их и протянул верзиле.

– Вот!

Открыв документы, здоровяк пролистал их, после чего удовлетворенно протянул:

– Ага, все ясно. А кроме документов, есть что?

– Ничего больше.

– Ладно, разберемся. В машину его!

Парня, под присмотром двух спецназовцев, вывели из бильярдной. Чья же следующая очередь?

Подняли «синих». Те безропотно встали, видно, привыкшие к подобным вещам, восприняли внешний осмотр невозмутимо. Вяло назвали статьи, по которым отбывали срок, а потом столь же покорно, в сопровождении двух автоматчиков, вышли из клуба.

Послышались тяжелые шаги, а потом громоздкие ботинки остановились подле лица Шабанова.

– Поднимайся, – услышал он требовательный голос.

Шабанов встал, без удовольствия отметив, что тот был выше его на полголовы. А ведь он и сам немалого роста!

– Фамилия, имя? – казенным голосом потребовал полицейский.

– Шабанов Степан Васильевич.

– Документы, – небрежно сказал и протянул тот ладонь.

– У меня нет с собой документов, – как можно спокойнее сообщил Степан.

– Нет, говоришь, это очень скверно. Документы полагается иметь при себе. Придется пробивать. Ты мне кого-то напоминаешь, вот только никак не могу вспомнить, кого именно. – Даже под маской было видно, как напряглось узкое чело полицейского. – Ладно, разберемся! Уводите его!

– Пошел! – проговорил спецназовец, стоявший рядом, и Шабанов, аккуратно обходя лежавших, направился к двери.

Один из сопровождавших открыл дверь автозака, дохнувшего какими-то застоялыми нечистотами. Степан устроился на свободном месте: напротив «синих», негромко переговаривавшихся и с откровенной неприязнью взиравших на вошедшего, рядом со своим бывшим партнером по бильярду. Дверь, грохнув завибрировавшим металлом, захлопнулась, двигатель завелся, и машина, набирая скорость, поехала по улице.

– Послушай, что там было? Чего ты мне сунул? – негромко спросил Шабанов.

Сероглазый смотрел прямо перед собой, как если бы не слыша сказанных слов. «Синие» вдруг умолкли и с любопытством посматривали на Шабанова. Что-то здесь было не так. Не хочешь разговаривать, ну и ладно!

Минут через пятнадцать машина остановилась. Снаружи кто-то сильно ударил по кузову, затем раздался звук открываемого замка, и дверь со скрипом отворилась.

– Вот и воля! – проговорил один из «синих», ухватившись татуированной ладонью за косяк.

Внизу, дожидаясь прибывших, стояли шестеро полицейских во главе с молодым лейтенантом; два сержанта с автоматами, небрежно переброшенными через плечо, стояли поодаль.

– Какой почетный караул! Не ожидал! – оскалившись золотой фиксой, сказал блатной и спрыгнул с машины.

Следом так же расторопно соскочил с машины другой.

– А вам что, особое приглашение требуется? – строгим голосом выкрикнул молодой лейтенант.

– А ты их под ручки проводи, – отреагировал один из «синих». – Они это любят.

– Блатных в обезьянник! – неприязненно посмотрел лейтенант на «синих».

– А может, ты, начальник, сначала растолкуешь, за что? Мы порядок не нарушали, нецензурно не выражались.

– Тебе объяснят.

Блатных увели. Шабанов спустился следом, за ним – сероглазый.

– А этих куда? – спросил немолодой сержант с автоматом за плечами.

– Туда же, в общую!

– Там камера переполненная, может, в другую?

– Хорошо, отведи в другую, – смилостивился лейтенант, задержав взгляд на сероглазом.

Степана Шабанова с сероглазым провели по короткому коридору отделения, огороженного металлической дверью от дежурной части, и завели в небольшую камеру с тусклым освещением.

– Теперь это ваш дом, – уныло пошутил сержант и с грохотом захлопнул дверь.

Вместо стульев всего-то короткая скамейка, прикрученная к полу, даже вдвоем на ней будет тесновато. Впрочем, тут не до комфорта. Шабанов устроился на самом краю, обидно, что день заканчивался столь глупо, а ведь на вечер были определенные планы. Сероглазый устроился рядом. Шабанов лишь уныло посмотрел на парня – шевелить языком не было желания. Вот она, родная действительность. Встретила, стало быть, блудного сына! Что же им от него нужно, а может, чего-то пронюхали про Кимберли и решили прессануть по полной программе?

– Ты извини, что я тогда в автозаке молчал, – вдруг произнес сероглазый.

Шабанов повернулся:

– Тебя, кажется, Егором зовут?

– Да.

– Не напрягайся, Егор, я понимаю, не было настроения болтать, так в чем же проблема… Все в порядке! Мне сейчас тоже не до разговоров.

– Я не о том, не хотел при «синих» говорить.

– А что тебе «синие»?

– Ну ты ведь о пакете спрашивал. Не хотел, чтобы они знали. И вообще я думаю, что всю эту кутерьму со спецназом из-за меня устроили. И «синих» в автозак подсадили тоже не случайно.

– Ты много мнишь о себе, парень, даже не знаю, что тебе сказать. Что было в том пакетике?

– Алмазы, – просто ответил сероглазый.

– Что?! – невольно вырвалось у Шабанова, подумавшего, что ослышался.

– Алмазы.

– Вот так штука! Откуда же они у тебя?

– Я курьер по транспортировке камушков. Точнее, один из них. Я сглупил, завернув в бильярдную. Нужно было валить как можно дальше от Москвы! А я думал там отсидеться. И вот оно как вышло… Покуражился!

– Не самый подходящий момент ты выбрал.

– Это уж точно.

– Что-то я не понял тебя, ты их присвоил, что ли?

– Да.

– А взял-то зачем? Думал, искать не будут?

Егор пожевал губы, думая о чем-то своем, потом негромко проговорил:

– Сложно сказать… Теперь сам не знаю. Наверное, просто соблазна не выдержал. Перевожу такие серьезные вещи, а мне ничего от этого не перепадает, сначала хотел немного себе отсыпать, чтобы никто не заметил, потом понял, что невозможно, пакеты запаяны, а на них еще и печати… Если заметят, так голову сразу открутят. Стал думать, как бы получше с ними слинять. И ничего лучшего не придумал, как просто взять и уйти с ними.

– Значит, ты алмазы перевозил, и никто тебя не сопровождал?

– Это не так, – отрицательно покачал головой сероглазый. – Со мной всегда был сопровождающий со стволом.

– И как же ты от него ушел?

– Мы зашли в кафешку перекусить, и пока он заказывал себе, я незаметно слинял. Целые сутки бродил по Москве, соображая, что делать. У меня ведь даже плана не было, просто поддался какому-то импульсу… Уверен, что меня в это время повсюду искали. Но куда я с этими алмазами пойду? Понял, что если я покажу кому-то камушки, так мне тотчас голову открутят. Потом в какой-то момент почувствовал что-то неладное, затылок стал чесаться, а потом вдруг понял, что меня начали пасти. Наверное, думали, что я не один действую, хотели вычислить тех, к кому я направлюсь. Я попытался уйти, пересаживался с одного транспорта на другой, думал, что сбежал от них… А потом в этот клуб зашел… Не выдержали у меня нервы, хотел как-то развлечься. А тут эти привалили!

– И куда же ты возил алмазы?

– В банк «Заречье», есть такой на окраине Москвы. О нем мало кто знает.

– Откуда же ты их привозил?

– В банк алмазы привозят из разных мест, но лично я привозил камни из Якутии, из города Дружный, там карьер есть такой «Дружба». Слышал о нем?

Степан Шабанов невольно хмыкнул:

– Доводилось.

– А сами алмазы принадлежат компании «Российские алмазы».

– Только что это ты вдруг со мной разоткровенничался? Ведь я же тебе никто!

– Не знаю, может, выговориться захотелось… А может, потому, что не выпустят меня отсюда, хочется хоть с кем-то поделиться. Мне известно, что служба безопасности действует всегда заодно с полицией, а та в контакте с уголовниками. Они меня просто придушат в камере, чтобы другим было неповадно, и все!

– А сам ты тоже из Якутии?

– Нет, я из Балашихи. Но домой мне не сунуться!

– И что, всякий раз тебе нужно летать в Якутию за алмазами?

– А чего ты удивляешься? – пожал плечами сероглазый. – Работа у меня такая. Привык. А потом, ведь мне за нее неплохо платили. Большую часть времени пропадал в Якутии. Что-то вроде вахтового метода получается.

– А знаешь, я ведь сам из Якутии, – неожиданно для себя признался Шабанов.

– Вот как? – оживился сероглазый. – Интересно, и откуда же именно?

– Из Дружного.

– Хм, так не бывает… Ты меня проверяешь, что ли? – насупился парень.

– Чего мне тебя проверять, какой мне от тебя толк? Я там родился и жил до пятнадцати лет. Школа там стоит двухэтажная из красного кирпича. В ней я учился.

– Точно есть, – заулыбался сероглазый.

– А рядом с ней еще пивнушка, помню, стояла. Грязная такая…

– Была пивнушка, верно, только сейчас там ресторан находится. Небольшой и очень уютный.

– А людей из Дружного ты хорошо знаешь?

– Надеюсь, неплохо. Уж не первый год там работаю. А потом, и народу там не так уж и много. А что?

– А ты не знаешь такую Марианну?

– Марианну, – призадумался сероглазый. – Высокая такая, белокурая?

– Верно, высокая, – ответил Шабанов. Его голос неожиданно потеплел. – Волосы действительно светлые.

– Видная женщина. А кто она тебе?

– Учились в одном классе. Давно не видел, просто хотел узнать, как сложилась у нее судьба.

– Обыкновенно. От первого брака у нее дочка осталась, большая уже, лет тринадцати. Мужа завалило в карьере. В прошлом году вышла замуж за какого-то пилота. Тот собирался перевезти ее в Якутск. Уехали уже, наверное.

– Эта моя первая любовь.

– Неудивительно, – согласился сероглазый, – такая женщина не может не нравиться. Знаю, что к ней очень многие подкатывали. Но она дама строгих правил, никого к себе не подпускала.

– А как там с охраной алмазов сейчас? Помню, когда был пацаном, так мы только на карьере и околачивались. Веселое место было! Алмазы выковыривали из кусков породы. Столько их там было, не сосчитать! Кимберлит просто всюду валялся! Должного контроля никакого!

– Сейчас совсем другая история. К карьеру не подойти, запретная зона. Кусок породы даже в кармане не пронесешь. Строго! Но в отвалах можно всегда отыскать небольшие алмазы. Местное население нередко там копается. Некоторым везет… Хотя, конечно же, имеются и лазейки, как-то умудряются алмазы воровать, и это не по одному камушку, а большими партиями. Не так давно сняли с самолета обыкновенного работягу, который пытался перевезти алмазов почти на тысячу каратов. Ведь нет прибора, который бы фиксировал алмазы в аэропорту. Не станешь же всех рентгеном просвечивать. И взяли его совершенно случайно, по чьей-то наводке, и таких историй много рассказывают! Я так думаю, где-то имеется сбой в охране, вот люди и пользуются. А потом, алмазы ведь находятся в разных местах: на пункте обогащения, на сортировке, в цехах конечной доводки, – принялся перечислять Егор. – И везде их нужно охранять! Что не так просто. Для умелого человека проникнуть в помещение не составит большого труда. – Его глаза засветились от азарта, – я даже знаю, как это сделать, у меня план имеется конкретный… Но просто так не расскажешь, – замкнулся он неожиданно, – тут на месте смотреть надо. – Тогда можно и миллион каратов загрести, вот только нужно подумать, что с ними дальше делать. Просто так через Якутию их не провезешь.

– Это уж точно.

– В моем плане это самое слабое место. Тайга и вечная мерзлота на тысячи километров вокруг, и никакого жилья! Обязательно вычислят. Даже в тюрьму не повезут, просто пристрелят на месте, а алмазы заберут. Если уж не полиция, так какие-нибудь охотники.

– Невеселую ты картину рисуешь.

– Какая есть… О пропавших алмазах узнают сразу. Их будет искать не только служба безопасности с полицией, но и бандиты.

– Фантазер, ты, парень, – усмехнулся Степан и задумался.

– Я не заставляю верить, – Егор почти обиделся. – А потом, какой мне от этого резон, сам подумай.

– Вот и я так же считаю… Как же ты все-таки думаешь отбрехаться, если тебя в самом деле ищут?

– Придумаю что-нибудь. Главное, они при мне алмазов не нашли…

– Так ведь могут найти. В полиции тоже ведь не дураки служат.

– Тебя ведь раньше отпустят, уверен, ты здесь потому, что со мной в бильярд играл, а когда они разберутся, что ты ни при чем, так сразу и выпустят. Мне же здесь еще долго куковать.

– Так что ты хочешь?

– Я про тот мешочек, с алмазами. Просьба у меня… Ты можешь взять себе половину, а вот вторую нужно отвезти в Балашиху. Сумеешь? Даже то, что там останется, тебе надолго хватит.

– А с чего ты взял, что я не возьму себе все? Ведь мы же с тобой, может быть, в первый и в последний раз встретились.

– Если ты задал такой вопрос, то уже не возьмешь.

– Хм, а ты психолог.

– Не знаю, – губы парня едва заметно дрогнули, – скорее интуиция.

– Называй адрес.

– Балашиха, Овражная, восемь. Это частный дом. Хозяйка дома – девушка, зовут Настя. Век буду тебе благодарен! Она сумеет камешками распорядиться. Сейчас ей деньги нужны.

– Попробую, – без охоты отозвался Степан. – Хотя вешаешь ты на меня немало. С твоими делами самому погореть можно.

Дверь неожиданно открылась, тяжело громыхнув металлом. В проем заглянул крепенький коренастый полицейский в помятой форме.

– Григорьев! – выкрикнул он громко. – На выход!

Поднявшись, сероглазый нерешительно зашагал к двери.

– Тебя поторопить? – помахал он наручниками, висевшими у пояса.

– Сам уж как-нибудь, – глухо отозвался сероглазый.

Шабанов попытался ободряюще улыбнуться, поймав его прощальный взгляд. Дверь с глазком захлопнулась, оборвав установившуюся невидимую связь. До самого вечера Шабанов провел в камере один, только ближе к полуночи ему втолкнули двух пьяных мужичков: один долговязый, в очках, в черном костюме и пестром широком галстуке, тугим узлом стягивающим тощую шею; другой – с побитым лицом, нелюдимый; устроившись в углу, он зло посматривал на соседей. Первый походил на доцента, перебравшего на банкете и оказавшегося в полицейском участке по недоразумению; у второго был вид дебошира, устроившего погром на веселой свадьбе (кто знает, может быть, так оно и было в действительности). Ночь Шабанов провел скверно, просыпаясь при каждом шорохе, отчего-то снился один и тот же кошмар: дебошир, помахивая ножичком, пытался добраться до его горла, а очкастый, презрев врожденную интеллигентность, держал его за ноги.

Однако все обошлось без кровопускания. Утро наступило с пронзительного крика в коридоре – кто-то отчаянно сопротивлялся, не желая шагать в камеру. Горластому следовало только посочувствовать. В следующую минуту дверь распахнулась настежь и все тот же сержант в помятой форме гаркнул:

– Шабанов! На выход!

Степан под завистливые взгляды сокамерников покинул камеру. Его проводили в кабинет, где сидел тот самый лейтенант, которого он видел вчера во дворе полицейского участка. Помнится, в некотором роде он был принимающей стороной.

– Жалобы есть? – неожиданно спросил лейтенант.

Шабанов невольно хмыкнул:

– Что вы! Я прекрасно провел досуг! Мне будет о чем вспомнить. А потом, смена обстановки всегда очень полезна. В камере со мной сидели милые интеллигентные люди, и мы прекрасно пообщались, где еще встретишь такую душевную компанию, как не в обезьяннике.

Лейтенант оставался серьезен:

– Вы первый, кто так тепло о нас отзывается… Надеюсь, вы говорите искренне. У нас, конечно же, не санаторий, но условия человеческие. Подпишите бумагу, что не имеете к нам претензий, и можете быть свободным.

– Почему такие странные вопросы? Это какие-то нововведения?

– Мы меняемся вместе с обществом… Нет, если вам, конечно, понравилось общество милых людей, тогда можете остаться, вас никто не станет выгонять. Не обещаю ресторанного меню, но с голоду тоже не дадим умереть.

– Я понял ваш юмор, – кивнул Шабанов. – Так где подписаться? – подвинул он к себе бумагу.

– Вот здесь, – охотно откликнулся лейтенант и показал указательным пальцем черту в конце плотно набранного текста.

Едва взглянув на написанное, Шабанов размашисто расписался.

– Все свободны. У меня к вам будет один вопрос.

– Задавайте.

– Вам ничего не говорил тот юноша, с которым вас сюда доставили?

– Ничего. А что, собственно, он должен был мне сообщить? Ведь я его едва знаю.

– Тоже верно, – задумчиво протянул лейтенант.

– А что?

– Дело в том, что он сегодня умер.

– Что значит умер? – невольно ахнул Степан.

– Обыкновенно умер, как умирают все люди, – лейтенант цепким взглядом уставился на собеседника. – Ему стало плохо, и он умер.

– Но он же был совсем молодой!

– А вы думаете, молодые не умирают? Это называется внезапная смерть, она случается с людьми в любом возрасте. Что ж, можете идти, мы вас больше не задерживаем.

Степан вышел из кабинета в скверном настроении. Вроде бы расстраиваться особых причин не было, он едва знал этого сероглазого парня, однако к горлу так приперло, что хоть вой! С чего бы это?

По коридору, стуча тяжелыми каблуками, протопали двое полицейских, заставив встречных потесниться. Вместе с остальными Шабанов поспешно прижался к стене, давая простор энергично размахивавшим полицейским, и, посмотрев им вслед, зашагал дальше. Сделал еще одну вынужденную остановку, когда выходил наружу, – прямо на него в сопровождении двух сержантов, со стянутыми за спиной руками, опустив буйную непокорную голову, протопал крепенький мужичок. Зыркнув на Шабанова недобрым взглядом, он вновь уставился в пол. Отчего-то думалось, что тот задержится в стенах полиции надолго.

Во дворе стояла машина «Скорой помощи», из нее расторопно, подхватив узкие складные носилки, выскочили два розовощеких жизнерадостных медбрата. Ни на кого не глядя, они вошли в полицейский участок. Степан отошел в сторонку, решив посмотреть, что будет дальше. Ждать пришлось недолго, едва-то сигарету прикурил, как санитары вышли с носилками, на которых лежало тело, укрытое несвежей простыней. Из-под нее выглядывали остроносые ботинки, принадлежавшие сероглазому. Привычно задвинули носилки вовнутрь кареты, и, взобравшись в машину, они устроились по обе стороны от неподвижного тела на скамейках, будто бы в почетном карауле. Машина «Скорой помощи» плавно выехала со двора полицейского участка.

«Вот так оно и случается… – выдохнул Степан. – Кто бы мог подумать».

Он вышел на улицу и посмотрел на часы – без пятнадцати девять, – самое время заняться делами. Поймав такси, спросил:

– Командир, на Басманную подкинешь?

– Куда именно? – лениво поинтересовался таксист, смерив потенциального пассажира оценивающим взглядом. У Шабанова невольно возникло ощущение, что его взор бессовестно ощупывает его карманы. Точно такие же взгляды он наблюдал у проституток на улице Кейптауна. Водители и путаны весьма хорошие психологи с отменным чувством на опасность и тугой кошелек. Видно, таксист признал в нем человека состоятельного, иначе чего тогда лепить любезность? – Улица большая.

– «Бильярдный клуб» знаешь?

– Знаю… Только сейчас продираться через центр трудно, кругом пробки, – как-то неуверенно протянул он.

Шабанов даже не удивился собственной проницательности: «Началось!»

– Не обижу, заплачу как следует, командир! – Шабанов по-хозяйски устроился на переднем кресле. – За полчаса доедешь?

– Постараюсь.

Не то они были безгрешны, не то половина автолюбителей загнала свои машины на автостоянки, но дорога вопреки прогнозам была наполовину пустой, едва ли не на каждом перекрестке им радушно подмигивал зеленый свет, так что до «Бильярдного клуба» Степан добрался раньше запланированного времени. Щедро расплатившись с водителем, он сказал:

– Побудь здесь немного, скоро буду. Мне еще в одно место сгонять нужно.

– А куда едем? – заинтересованно спросил таксист, сунув деньги в карман.

– В Балашиху.

Рябое простоватое лицо таксиста стало одухотворенным. Калькулятор в голове усиленно заработал – при некоторых обстоятельствах простой таксист может дать сто очков форы любому доктору физико-математических наук. Сейчас был тот самый случай.

– Договорились, – едва улыбнулся водитель, видимо подсчитав возможную прибыль.

Выбравшись из салона, Шабанов направился в «Бильярдный клуб». Он был открыт и манил в свои недра немногих прохожих через большие широкие окна затемненным зеленоватым светом. Открыв дверь, Степан уверенно прошел в зал. За бильярдным столом двое молодых мужчин вяло катали шары (очевидно, в ожидании «жирного» клиента, с которым можно было бы сыграть на интерес). Заметив вошедшего Шабанова, почти одновременно до хруста в позвонках развернули свои шеи, но, узнав в нем одного из завсегдатаев заведения, с разочарованным видом отвернулись.

Пол в зале был тщательно подметен – ничто не свидетельствовало о том, что еще вчера вечером здесь протопала пара десятков казенных ботинок, – лишь в самом углу Степан увидел мелочь, видно оброненную недавно. Уверенно подошел к искусственному камину и, сделав вид, что пытается затянуть шнурок на ботинке, наклонился. Пакетик лежал на прежнем месте, именно там, куда он его засунул, виднелся лишь полиэтиленовый уголок. «Интересно, что подумали бы эти два хмыря, поджидающие денежных клиентов, если бы узнали, что у них под ногами лежат алмазы стоимостью в сто тысяч долларов?» – Губы растянулись в злорадной усмешке.

Сунув в щель два пальца, Шабанов без особого труда извлек пластиковый шуршащий мешочек и быстро сунул его в карман. Кажется, никто ничего не заметил: парни продолжали лупить киями по белым шарам, нелестно и громко отзываясь о каком-то своем прижимистом приятеле. Ничего не попишешь, у каждого свои проблемы. Степан распрямился. Следовало немедленно уходить, навсегда распрощавшись с негостеприимным заведением, но камешки, что прожигали ткань его куртки, требовали к себе почтения, так и толкали в глубину бильярдной, где бы он мог насладиться их радужным сиянием. Немного помешкав, Шабанов направился в туалет, где никто не помешал бы ему в полной мере оценить приобретение. Открыв дверь, Степан прошел вовнутрь уборной, благоухавшей, как розарий во время цветения, и вытащил мешочек. Неожиданно дверь распахнулась, и в комнату вошли парни, игравшие в бильярд.

– Послушай, как там тебя, – развязно произнес один из вошедших: длинный, с угловатыми ссутулившимися плечами и вытянутой головой, с отвисшей лошадиной челюстью с брезгливыми пухлыми губами (Шабанов тотчас окрестил его Орангутангом), – ты что там подобрал в зале? Похвастай!

– О чем вы? – попытался сыграть под простака Степан.

– Ты думаешь, что мы ничего не видели? – раздвинул он губы, показав желтоватые оскольчатые зубы. – Нам тоже интересно глянуть! Наркоту, что ли, припрятал, когда менты вломились? Если так, давай ширнемся. Или, может быть, золотишко? Тоже делиться надо! – потребовал он, придвинувшись еще на два коротеньких шажка.

Подпускать Орангутанга ближе было опасно. В правой руке, что он держал в кармане, могла прятаться заточка. Следовало усыпить его бдительность показным добродушием, убаюкать смешком, притвориться лохом, глупцом (кем угодно!), но выйти из сортира неполоманным и живым.

Его приятель с короткими волосами, через которые пробивалась ранняя плешь, плотоядно заулыбался, предвкушая потеху. Типичный образчик люмпена, где все ценности сводятся к трем нехитрым вещам: бухнуть, пожрать, да вот еще с девками переспать. И одежда тут играет далеко не определяющую роль – некоторые из них порой носят костюмы от Версаче. Такие люди всегда на стороне сильного, и неважно, где разыгрывается сцена: в тесной переполненной тюремной хате или в зале думского собрания. Своими повадками они напоминают рыбу-лоцман, что жмется к брюху акулы, довольствуясь ошметками царской трапезы. Нередко именно они наносят первый удар в желании заполучить благосклонность покровителя. Вполне предсказуемый типаж.