Текст книги "Рассвет полуночи. Часть I"

Глава VII. Знакомство

– Мне долго еще ждать ответа? – спросил мужчина в строгом костюме. Но его слова прозвучали скорее как утверждение, чем как вопрос.

– На каком основании меня задержали? Кто вы?

– Здесь вопросы задаю я! И я не получил на них ответов.

– Я отказываюсь отвечать на них без присутствия моего адвоката, – осадила его Сатин. Перед ее взором все еще висела мутная завеса. Яркий свет слепил и доставлял дискомфорт. – Какую организацию вы представляете? Вам известно, что вы удерживаете меня незаконно?

БАХ! Мужчина обрушил тяжелый удар на железный стол, разделявший их. Сатин отпрыгнула, будто удар пришелся по ней. Ее глаза расширились и потемнели (зрачки полностью заполнили радужную оболочку).

Теперь она отчетливо видела резкие черты его узкого лица.

Удерживая на оппоненте испепеляющий взгляд, она подалась назад, прижавшись спиной к изогнутой спинке стула. Мужчина, наоборот, наклонился к ней. Он ее пугал и был неприятен. Что-то ужасающее было в его облике.

Положив руки на стол, он вцепился в нее злыми глазами, еще ближе наклонился и прошипел:

– Из-за тебя погибло уже достаточно человек. Так ты скажешь или останешься верна своему сиру? – В его голосе звучал металл.

«Что за абсурд!» Она едва сдерживалась, чтобы не сорваться, но здравый смысл подсказывал, что если расскажет в деталях все как было, то окончательно возьмет на себя вину за убийство байкера. Ведь его труп гарантированно подтвердит ее причастность. Так поступить она не могла.

– Поверить не могу! Это какой-то розыгрыш?! – усмехнулась Сатин и окинула комнату беглым взглядом в поиске камер.

Мужчина принял независимую позу и прищурил глаза. Она слышала удары его сердца и ощущала напряжение в его теле. Что-то ей подсказывало, что это не представитель закона, так как он был больше похож на еще одного бандита и при всей своей суровости казался каким-то отстраненным.

В замкнутом пространстве повисла тяжелая пауза. И Сатин направила все свои внутренние силы на сохранение невозмутимого вида.

Разорвав занавес тишины, он бросился в ее сторону, словно цепной пес:

– Розыгрыш, говоришь?! Через полчаса наступает рассвет. Я тебя самолично вытащу на крышу и полюбуюсь, как ты там заговоришь!

– Даже если вы будете держать меня на краю небоскреба, я не смогу поддержать столь странную беседу. Более продвинутые службы используют детектор лжи в подобных случаях. Я не понимаю, в чем вы пытаетесь меня обвинить! – выпалила Сатин.

Она еле сдерживалась, чтобы не выплеснуть на мерзавца полный чан ругательств, когда дверь открылась и в комнату вошел еще один мужчина в сером костюме (только на тон темнее). Тоже какой-то странный. Он был высок. Стеклянные глаза с темными кругами зияли на его бледном лице. На мизинце левой руки блеснул золотой перстень с печатью.

– Почему у Сатин Харрис такой встревоженный вид? – острые глаза незнакомца вонзились в нее.

Услышав собственное имя, она еще сильнее напряглась. Вошедший казался невозмутимым, только слегка озадаченным.

– Сэр, я…

– Оставь нас!

Предыдущий тип поспешил удалиться. Вошедший принес с собой широкий бумажный конверт и, приоткрыв его, посмотрел на Сатин глубоким испытывающим взглядом, от которого по ее телу стало разливаться забытое чувство комфорта и безопасности. Будто его плотоядный взгляд касался самого дна души. На мгновение он показался ей весьма привлекательным. Но при этом она про себя отметила, что незнакомец явно упивается чувством собственной значимости, раз принял столь педантически-серьезную позу. На вид ему было чуть больше сорока. Ее поразило это лицо, словно выточенное из белого камня. Его застывшее выражение с благородными чертами напоминало слепок лица героя Древней Греции. Оно несло в себе исключительно мужественные черты. Да и в том, как он держался, говорил и двигался, улавливались поистине королевское достоинство и грациозная легкость, с которой скользит по пескам змея.

Он присел на еще не остывший стул, не разрывая зрительного контакта с Сатин, который она стойко выдержала. Незнакомец смотрел на нее потемневшими глазами с намерением, которого она не могла понять. В ее же глазах, словно мотыльки, бились искры ярости, а в голове толпились всевозможные вопросы, под которыми лед молчания моментально треснул.

– Вы думаете, что модный костюм и дорогая стрижка меня напугают?

– Надеюсь, что нет.

На мгновение она отвернулась и вновь посмотрела ему в глаза.

– Мне жаль, что вам пришлось пережить такое, – ровным голосом произнес мужчина, словно разговор шел не о ней.

– Жаль?! – вмешалась она. – Да ни черта вам не жаль! Почему со мной обращаются так, будто я совершила политическое преступление или нечто более ужасное?! Какого черта я здесь вообще делаю?! Если вам неизвестно, то у меня на глазах зверски убили отца! Чертов маньяк издевался надо мной в чертовом подвале черт знает сколько времени! Посмотрите, что он сделал со мной! Я реально нахожусь на грани помешательства! Мне нужна помощь врачей, психотерапевтов! Дайте мне телефон! Мне нужно позвонить!

Она удивилась своей смелости. Поток слов вырвался сам собой.

– Боюсь, это будет лишним, – все тем же бесцветным голосом произнес тот, кто сидел по другую сторону стола.

– Я вас не понимаю, – произнесла Сатин, словно громом пораженная.

Он легким движением кинул ей развернутый конверт, из которого по гладкой поверхности стола разлетелись фотографии.

Воздух потускнел. Ледяная лавина прошла сквозь нее, пронзая тело множеством острых осколков. Глубокая трещина на месте сердца приоткрылась и сжалась.

Сатин отшатнулась назад, коснувшись снимков потерянным взглядом. Судороги свели застывшее в ужасе лицо. Она скривила губы и едва слышно произнесла:

– Нет. Нет… – Она слабо трясла головой, продолжая смотреть на рассыпавшиеся фотографии.

Ближе всего к ней оказалась фотография со служанкой Розой, которая лежала в холле с зияющей дырой во лбу.

Сатин отвернулась, прикрыв рот рукой и с трудом сдерживая крик. Ее глаза наполнились мутной черной водой и стали больше похожи на глаза инопланетного существа, чем на человеческие. Тело кровоточило изнутри, болело и сжималось.

Спрыгнув со стула, она повернулась лицом к серой стене и хриплым, срывающимся голосом, которого не узнала, потребовала:

– Уберите! Уберите все это!

Раздался шорох бумаги, а затем – легкие удаляющиеся шаги.

Прозвучали слова, которых Сатин уже не слышала.

Металлическая дверь закрылась, и все погрузилось в мертвую тишину.

Глава VIII. Рыбка в темной воде

Сатин сидела в каменной неподвижности, уткнувшись лицом в колени. Она устремила стеклянный взгляд куда-то в пространство, заключенное в очередных пустых стенах. Сглатывая слюну, она отсчитывала промежутки времени, отмеченные странными звуками и беспорядочными видениями, что были заполнены мертвыми телами на фоне пустошей и лесов, сменяющихся реками и городами. Перед внутренним взором мелькали деформированные, искривленные картины. Девушка никак не могла отделаться от этих навязчивых кошмаров. Не справившись с наваждением, она стала ходить кругами по комнате, пытаясь сосредоточиться на деталях того рокового вечера.

Последним, кого она помнила, был мистер Андерсон. Этот прилипчивый персонаж стал центральным звеном раздумий.

«Он явно что-то подкинул в мой бокал, когда красиво имитировал свою неловкость, – думала Сатин. – Потом меня отвезли к тому заброшенному зданию, где тварь убила отца. Все было подстроено. И тот тип – один из причастных к убийству моей семьи».

* * *

Ее глаза уже смутно различали, где реальность, а где сон.

Сатин лежала на кровати с металлическим каркасом в окружении серых стен. Комнату наполнял приглушенный свет.

«У меня теперь ничего нет. От Сатин Харрис остались кожа и кости. Даже голос стал каким-то чужим. Более низким и хрипловатым. Что внутри меня? Что под этой кожей? Пустота. Ничто. „Ничто“ в коже Сатин Харрис. Я теперь подневольный уродец, который ждет оттянутого конца…»

Она рассматривала свое тело. На месте серпообразного шрама не осталось ни швов, ни каких-либо следов от операции.

В коридоре послышались тихие шаги.

Она закрыла глаза и притворилась спящей. Дверь открылась, и в комнату кто-то вошел. Сквозь ресницы она увидела блестящие черные ботинки и темно-серые брюки.

Это был тот мужчина, который сообщил ей трагическую новость. Он был в том же костюме стального цвета. Под его бледной фарфоровой кожей виднелись синие сосуды, по которым медленно текла холодная кровь.

Он направил на нее свои глаза, до того полные разочарования, что она задрожала.

– Как вы себя чувствуете?

Как у него это получалось? Его бархатный голос мягко касался ее израненной души. Он по-своему обнимал и успокаивал ее. Наверное, он был психологом или кем-то вроде того? Его проницательный взгляд уже приоткрыл дверь ее разума и ждал, когда она сама подтвердит его догадки.

– Как вы себя чувствуете? – вежливо переспросил он с явным британским акцентом.

Ее черты заострились. Глаза смотрели строго. Взгляд невольно упал на его рот. Как было неестественно видеть человека с такими странными зубами.

– Где я? – Она отстранилась в нерешительности. – Если надо мной будут проводить очередные опыты, подвергать психологическому прессингу, то, прошу, лучше убейте.

– А вы как считаете? Каким опытам вы подверглись?

– Боже! И вы тоже участвуете в этом водевиле? Вам это доставляет удовольствие? Заваливаться сюда в своем чистеньком костюмчике и с самодовольной физиономией. Устраивать игры, которые вы находите интересными. Думаете, вам это все сойдет с рук? Издеваться над беззащитными людьми? Если так, то вы такой же монстр, как и тот, кто сделал это все со мной! И вы также не уйдете от правосудия! Можете резать! Бить! Колоть мое несчастное тело… – Резким движением она развела руки в стороны. – Но знаете? В том вонючем подвале я утешала себя мыслями, как прикончу сукиного сына. Так что имейте это в виду, когда будете в очередной раз выбирать себе костюмчик в тон настроению.

Мужчина молчал, рассматривая Сатин. Его лицо, казалось, слегка побледнело, но не отразило каких-либо эмоций.

– Раз вы сегодня здесь, может, ответите? Что со мной сделала эта тварь? – Она прищурила глаза, стараясь разглядеть незнакомца во всех деталях. – Все вокруг в каких-то странных цветах. От света режет глаза. Я слепну?!

– Скорее наоборот.

– Что вы хотите этим сказать?

Дверь приоткрылась.

– Максимилиан, как некстати, – произнес мужчина, не оборачиваясь на скрип.

В комнату вошел высокий блондин с вихрем взъерошенных волос на голове, то ли сбритых в произвольной манере, то ли выпавших, то ли выдранных в нескольких местах. У него были большие (словно у эльфа) уши, искривленный нос и полные губы. Одет в несуразную белую рубашку с глянцевым блеском и не менее странные штаны. Но что больше всего не вписывалось в обстановку, так это его черные солнечные очки. А красные лакированные туфли делали фантасмагорический облик похожим на образ эстрадного певца.

«Кто его знает… возможно, он сейчас и запоет. Или это фрик? Хотя кого сейчас удивишь фриком? Да что здесь происходит?!» – кричали глаза Сатин.

– Вас было нетрудно найти по запаху зеленой краски. – Злобная усмешка скользнула по лицу вошедшего.

Каждое слово, произнесенное им, звучало по-разному. Словно несколько человек сказали данную фразу по заранее отрепетированной схеме. Отчего Сатин еще больше насторожилась.

– М-м-м, сколько удивительных оттенков в одном лице, – произнес блондин, приблизившись к ней.

– Просвети же мисс Харрис по поводу того, почему она здесь, – сказал мужчина в сером костюме. – Что с ней произошло?

«Вот кто точно не вписывается в обстановку. Неужели правду скажет именно он?» – подумала она.

Лицо блондина искривилось от подобия улыбки, больше похожей на судорогу.

– О… вы о столь дивных метаморфозах? Обожаю разбивать карточные домики одним грубым ударом. Тьма приняла деву в свои объятия. – Он сделал шаг, подойдя к Сатин совсем близко. – Твоим грустным глазам открылась беспощадная истина, ангелочек?

– Максимилиан, прошу тебя, – перебил его мужчина в костюме. – Прежде чем тебя унесет волной эйфории, сделай так, чтобы твои слова были исполнены здравого смысла… на понятном для нас языке.

Блондин с недопониманием бросил взгляд на него, затем на Сатин. И заявил:

– Дитя, тебя обратили.

Сатин смотрела на новое лицо в полном недоумении.

– Процесс почти завершен. – Блондин обернулся к мужчине в костюме. – Кто-то мне подсказывает, что она была подвергнута изменчивости, когда еще была человеком. Похоже, что искусник черпал вдохновение из мастерской боли. Видимо, к нам в руки попало неостывшее железо. Кузнец, наверное, в ярости. Украденное всегда слаще того, что получено честным путем. Но вернемся же к мисс Харрис… Ей сейчас очень трудно удерживать контроль над собой: того и гляди, угодит в лапы зверя.

– О каком процессе идет речь? – спросила Сатин.

– Назовем это инфекцией. Под влиянием высшей культуры на теле развиваются колонии микроорганизмов, которые трансформируют ткани и преображают земную оболочку в новую биологическую форму. Питательной средой для нее является кровь, которая из физиологической жидкости превращается в необходимый компонент. Поэтому хорошенько питайся и не перетруждай внутренние струны. Тебе необходимо употреблять в сутки как минимум десять унций крови.

– Что вы этим хотите сказать? Что я чертов вампир?

– Сородич, – добавил Максимилиан. – Мы предпочитаем употреблять набор таких звуков.

– В пластическую хирургию… трансплантацию я еще поверю. Но не в этот псевдонаучный бред!

– Как забавно у нее двигается ротик, словно у говорящей рыбки, пораженной вихрем первых ощущений. – Глаза блондина сверкнули, и он наклонился еще ближе к Сатин. – Закрой рот, рыбка, и наблюдай. Пока тебя не съели акулы.

– Допустим, я поверила в этот бред. Что вы собираетесь со мной делать? Пичкать кровью?

– Здесь так весело, что хочется умереть! – на повышенных тонах произнес блондин. – На этой лирической ноте я, пожалуй, предоставлю вас вашим теням. Позвольте нам откланяться. – Сделав подобие поклона, он направился к двери. Взгляд Сатин был прикован к несуразным движениям, с которыми тот так же бесшумно выпорхнул из комнаты, как в нее и вошел.

– И вы всегда меняете внешность?

– Нет.

– Тогда мне нужен новый паспорт, – усмехнулась Сатин.

Вампир молчал. Он отличался грациозными и в то же время сдержанными движениями.

– И много вас таких?

– Достаточно.

– Я могу вернуться к прежней жизни?

– Каждый так начинает. Приходится отказываться от того, что привычно, что кажется таким важным.

– Я хочу увидеть близких. Могут они хотя бы знать, что я жива?

– Хочешь, чтобы я сказал это вслух?

– Нет. – Она отстранилась. – Не хочу. Оставьте меня.

Сатин потупила взгляд. Она вспомнила байкера, который лежал на полу в подвале. И эта мысль пробудила в ней тайное сопротивление.

– Я заразна? Я могу кого-нибудь заразить этой болезнью?

И тут она заметила, что в комнате никого, кроме нее, уже нет.

Глава IX. Ночь вторая

– Сатин, женщина должна быть слабой в правильном смысле этого слова, – говорила миссис Харрис.

– Быть ничем?! – возмущалась Сатин.

– Сила женщины в ее женственности. Мягкости и гибкости, – продолжала миссис Харрис.

– Скажи это Джине Бартон. Или лучше Линде Ричардсон! На своем примере они обе показали, что успех и семейная жизнь очень хорошо сочетаются.

– Сатин, но ты же видишь только фасад. Не так давно Джина еле удержала своего мужа.

– Не вижу проблем при таком фасаде. Если мистер Бартон уйдет, его место недолго будет пустым.

– Да, это место обязательно займут, но только это будут не мужчины, а мужчинки! Наподобие твоих ухажеров, – с еще большим жаром твердила миссис Харрис. – Что ты так на меня смотришь? Увлекаешься всякими мерзавцами. Сколько достойных мужчин вокруг, с которыми можно построить крепкую семью. Так нет же! Тебе с такими, видите ли, скучно! Последнего я даже вспоминать не хочу. Та еще темная лошадка! Ты ведь такая умница, Сатин, но при этом хватаешься за всякое второсортное непотребство. – Миссис Харрис положила руки на плечи дочери. – Пойми, никто не ограничивает тебя в бизнесе, увлечениях, но обеспечить женщину жильем должен мужчина, а не наоборот. Как бы тяжело ему ни было. Женщина дана мужчине для роста. Ведь союзы распадаются именно тогда, когда партнеры не до конца понимают свою истинную природу и не хотят брать на себя ответственность. И чем больше они не понимают этого, тем сильнее страдают. Посмотри на себя. В погоне за миллионами ты из такой милой девочки превратилась в агрессивное хищное существо. Работаешь целыми днями, без отдыха. Думаешь, я не знаю о антидепрессантах, которые ты принимаешь уже более года? Не говоря уже о том, что ты обросла массой других вредных привычек. Чего ты хочешь добиться?! Чтобы все в округе узнавали тебя по звону того, что у тебя скоро отрастет? Того, чего у женщин не бывает!

– Кто бы говорил. Ты, мама, тоже неидеальна. Как и ваша семейная жизнь.

– Как и этот мир. Но я, как твоя мать, желаю тебе простого человеческого счастья. Ты связалась с психотерапевтом, номер которого я тебе давала?

Сатин промолчала.

– Ведь мы только с возрастом начинаем понимать… что наша жизнь, по большому счету, состоит из незначительных вещей. И если мы не будем их ценить и радоваться им, то наша жизнь так и пройдет в ожидании призрачного чуда. Тебе хорошо бы подумать о создании семьи… детях. А ты несешься на всех парах в попытке обогнать мужчин. Что с твоей стороны просто глупо!

– А что, если мне не нужны дети?! И муж со своими требованиями и ограничениями? Я лучше буду жить для себя, чем умирать дома со скуки, как ты!

– Глупости ты говоришь, дочь! Посмотри на двадцать лет вперед. Что ты увидишь? Всему свое время. Когда опомнишься, может быть уже поздно. А что касается партнера, то его нужно выбирать так же, как и обувь. Она должна быть не только красивой, но и удобной, качественной, надежной. Да, нужно потратить время, чтобы подобрать ту, что будет лучше многих сидеть на твоей ноге. А не хвататься за первое, что попадается под руку. Нужно руководствоваться трезвой головой, отметая всякую химию. Запомни: гены и среда, в которой жил человек, определят твое будущее и будущее последующего поколения. Короли брали себе в жены принцесс не просто так.

– Да? И где же этот идеальный, мама?

– Идеальных людей нет. Мы все совершаем ошибки. Наша жизнь зачастую из них и состоит. Поэтому стоит жить проще. Наслаждаться! Но при этом не оправдывать свою глупость дурацким словом «судьба».

Миссис Харрис медленно отвернулась, будто что-то заметив, затем опять многозначительно посмотрела на Сатин и, слегка улыбнувшись, произнесла:

– Я так счастлива, что родила тебя. А ведь мне тогда было всего двадцать. Я бы столько хотела тебе еще отдать. – Миссис Харрис протянула правую руку, в которой был зажат знакомый нож с черной потертой ручкой. Быстрым движением она вонзила лезвие в левую руку. Потекла кровь.

– Мама, прекрати, пожалуйста! Умоляю тебя!

Но миссис Харрис продолжала наносить удары ножом по собственному телу. Фонтан крови ударил в лицо Сатин.

Женщина отбросила нож и, схватив дочь за плечи, принялась в припадке ее трясти, отчего шея Сатин должна была вот-вот сломаться. Она попыталась оторвать от себя руки матери, но те будто срослись с ее телом и болтали ее в воздухе с демонической силой, словно куклу.

– Вот черт! – сказал один из амбалов, наблюдая за монитором: на полу тряслось в припадке тело Сатин. Взмокшее, оно билось и взметалось вверх, словно выброшенная на берег рыба.

Она была во власти лихорадки.

Дверь открылась, и в комнату влетели три субъекта. Двое подхватили Сатин и понесли по длинному коридору.

В глубоком сне, уносящем в никуда, она слышала невнятную речь.

Ее занесли в комнату, залитую белым светом. Положив Сатин на гладкую поверхность стола, один из них разжал ей пальцами рот, откуда вытекала кровавая пена. Но челюсти поспешили сомкнуться, словно тиски.

– Значит, будет ужинать внутривенно, – проткнув ей запястье острым когтем, сказал один из вампиров. Введя катетер, он повернул голову в сторону другого вампира и громко произнес:

– Дай мне пакет!

Сатин различала их растянутые слова, которые проникали в мозг сквозь туман.

Как только алая струйка достигла руки, тело изогнулось дугой. Веки распахнулись. Перед ее взором все расплывалось в ало-багровых тонах. Вдруг она почувствовала, как по каждой клеточке стало разливаться успокаивающее тепло. И ощутила в себе прилив недюжинной силы. Силуэты стали обретать четкие контуры, и она ясно увидела перед собой троих мужчин. Двое стояли рядом. Один был у выхода.

Сомневаясь, является ли это продолжением сна или реальностью, она еще сильнее напрягла зрение, пытаясь рассмотреть происходящее в деталях.

Она вспомнила обо всем, что случилось с ней за последние часы. Глаза в момент потемнели и стали подобны двум озерам непроницаемой тьмы. Они были полны холодного бешенства. Рот стал снова наполняться слюной.

Одним ударом Сатин отбросила стоявшего рядом вампира и кинулась к выходу, сбив с ног двух других.

В пустынном коридоре, где не было дверей, она продолжала бежать в поисках выхода.

Вампиры догоняли ее.

Пестрый ковролин, петляя, привел ее наконец к массивным двустворчатым дверям, за которыми слышались голоса. Обрадовавшись, Сатин ворвалась в помещение. И тут же оказалась под прицелом множества хищных глаз, зияющих на матовых, будто накрахмаленных, лицах. Эти существа напоминали собой ожившие статуи мадам Тюссо. Их лица, словно высеченные из мрамора, немного оживляли только узкие щелки горящих глаз и резкие линии возле уголков рта. В едва заметном человеческому глазу движении было видно, как они напряглись, и в этой настороженности сквозили страх и недовольство.

Сатин застыла. Ее голова была как никогда ясной. Будто она проснулась после долгого летаргического сна.

Среди присутствующих был и тот вампир в костюме стального цвета. Стоило их глазам встретиться (даже на расстоянии его взгляд проникал в самую ее глубину), как в ней поджегся фитиль ярости. Но каким-то чудесным образом он тут же и погас, оставив легкий дым неловкости. Сатин наблюдала за ним. В своей неподвижности он был похож на Сфинкса, который знал все тайны мира. К собственному удивлению, она поймала себя на том, что хочет подчиниться ему, признать свою неправоту. Как он это делает? Как ему удается держать ее в повиновении? Сатин успокоилась. Словно бежала сюда именно за этим… за его усмиряющим взглядом. Одновременно с этим странным чувством она прониклась к нему внезапной симпатией, смешанной почему-то с печалью и жалостью.

В нерешительной покорности Сатин опустила глаза, оставив их горящую черноту под опущенными ресницами. Внутренне она вся сжималась, так как знала, кто стоит за этой непоколебимой и обаятельной оболочкой. Она плохо представляла себе возможные реакции со стороны этого вампира и продолжала следить за его размеренными движениями с тем любопытством, с которым дети смотрят на разгуливающего по вольеру льва. И одну особенность ей все же удалось уловить: он все время держал голову прямо, не опуская подбородка, остро смотрел вперед и демонстрировал величественную осанку, сидел ли в кресле или стоял.

– Что здесь происходит? – заподозрив неладное, спросило одно из существ, видимо, самое старшее из всех собравшихся.

– Ничего, о чем стоит говорить, – ответил вампир бесстрастным голосом. После чего властным жестом положил руку на стол.

Седой окинул тусклым взглядом Сатин, которая застыла в дверях, стиснув зубы. В его глазах мелькнула тень настороженного изумления, придав им подобие жизни. И тут же потухла. Напряженную паузу разрушили двое вампиров, влетевших следом. Один из них был готов осведомить всех о случившемся недоразумении, но под прожигающим взглядом вампира в сером костюме схватил Сатин за руку чуть выше локтя и утянул за собой в коридор.

– Эй! Полегче! Да что здесь происходит?! – возмущалась она.

Вскоре черные двери распахнулись, выпуская светскую элиту. Одна вампирша с непроницательным лицом и вытянутым гнездом из собранных волос на голове посмотрела на Сатин с неподдельным интересом и что-то произнесла едва слышным голосом на ухо той, что шла рядом. Речь последовала на незнакомом для Сатин языке. Немецком? Она насторожилась, не понимая ни слова.

– Ввиду последних событий я начинаю сомневаться в его здравомыслии. Подрывает авторитет из-за какого-то каитифа. И как таким только удается войти в фавор?

– И давно она пользуется такой благосклонностью? – подхватила вторая вампирша с ехидной улыбкой.

– Зачем он ставит себя под удар ради нее? Будет ли от этого толк?

– Это вряд ли, – произнесла вампирша с высокой прической. – В ней нет ни капли нашей крови. И это упущение вряд ли удастся восполнить этим катехизисом.

Упыри держались друг с другом с холодной вежливостью. Вскоре показался вампир в сером костюме.

– Мне и самому странно, что именно она пробудила в вас дух соперничества, – ответил он на том же языке. – Проходите, – открыв дверь, произнес он, смотря на Сатин.

– Нам стоит о чем-то знать, раз ты взялся мостить дорогу для нее? – не унималась вампирша с башней на голове.

– Доброй ночи, дамы, – произнес вампир, обращаясь к вампиршам на том же непонятном для Сатин языке.

Вампир, удерживающий Сатин, ослабил хватку, и она пренебрежительным движением откинула от себя его руки, а затем вошла в помещение с приглушенным тусклым светом. В воздухе стоял запах воска и лакированного дерева. После пустых серых стен этот зал буквально кричал о своей помпезности каждым предметом. Эффектная люстра, сплетенная из металлических цветов. Громоздкий стол, твердо стоявший на львиных лапах. Атласная черная портьера, падающая каскадом до пола. Но вниманием Сатин завладело нечто другое. Портьера наполовину закрывала окно. За стеклянной стеной горел ночной город. Она преодолела комнату за несколько мгновений и приложила ладони к стеклу.

Вампир закрыл дверь. Теперь в комнате были он и та, что держала другой конец нити, так безжалостно притягивающей его к ней.

Сатин почувствовала себя настолько маленькой и беспомощной, словно была уменьшена до размера насекомого. Но с этим непонятным ощущением ее окутало чувство полной безопасности. Ведь он даровал ей покровительство, что укрывало невидимой струящейся шалью. Отчего она почувствовала себя даже слишком уверенно. И в ней тут же вспыхнуло игривое настроение.

– Я согласен. Отсюда открывается хороший вид, – прозвучал бархатный голос за спиной.

– Я понимаю, что мне отсюда не выйти, – произнесла она, прислонившись лбом к стеклу. В туманной завесе, накрывшей улицы, расплывались пятна автомобильных огней. Горели рекламные щиты. В этот момент она возжелала всем своим существом, чтобы неведомая сила неким образом выкинула ее наружу из этих стен. – И я даже готова поверить в то, что вы говорите. Что вам от меня нужно?

– Сразу чувствуется деловая хватка. Но все же предлагаю представиться друг другу. Седрик Уильям Айронсайд.

И вот опять – каменное лицо приняло неуловимый оттенок насмешки.

Сатин посмотрела на него в упор пронзительным сверкающим взглядом.

«Прямо образец старомодной английской респектабельности», – подумала она.

На всем его облике лежал отпечаток возвышенного благородства. Его речь была выдержанной и ясной. В ее спокойном потоке само время, казалось, приостанавливалось. И в этом чувствовалась нерушимая сила.

– Долго вы еще будете меня здесь удерживать?

– Я знаю, тебе необходимо видеть во мне очередного злодея. Но я разрешил себе одно исключение и абсолютно уверен в правильности своего выбора. Я действительно хочу тебе помочь. К несчастью, хорошие мотивы раздражают куда больше, чем плохие.

– Да неужели! То, что меня запирают и подвергают издевательствам, является частью ваших «хороших» мотивов?

Ее лицо выражало негодование. Если бы она дышала, как обычно, то ноздри сейчас раздувались бы от возмущения.

– Это необходимо, – продолжил он, – в первое время, чтобы ты не навредила себе и окружающим. И то, что ты воспринимаешь как страдание, связано с твоим неведением. Ведь это теперь твой дом.

– И где стоит ваш бронзовый бюст?

– Я понимаю, что ты привыкла быть в обществе, где пафос льется рекой. Но позволь мне задать вопрос. Откуда столько самомнения в такой хрупкой особе? Учитывая привитый вкус к роскошной жизни, а вместе с тем и неизбежное недовольство, стремление к демонстрации своей персоны, я понимаю, что обращение не входило в твои планы. Но даже за этой неказистой маской я вижу капризного ребенка, который напуган и хочет вернуться в дом, пропитанный громкими амбициями отца и эгоизмом самовлюбленной матушки. Эта резкость и поспешность в суждениях не больше, чем защита, попытка укрыть искривленную натуру. Что ж… Лопнул радужный мыльный пузырь? И мир сразу предстал не таким красочным? Да… была сбита птица высокого полета. Она парила высоко и гордо, не замечая заостренных скал внизу. А теперь, напуганная и загнанная, распушила перья и выпустила когти.

Его глаза пронзали насквозь, словно рентген, и движения производили гипнотический эффект.

– Да что я вам сделала? Как вы можете быть таким бесчувственным?

– Бесчувственным? А разве ты не стала таковой? По скольким спинам ты прошла с хладнокровием рептилии в угоду своим высоким запросам, лопаясь при этом от самодовольства? А теперь, оказавшись за гранью смерти, ты заглянула во тьму своей души и встретила другую Сатин Харрис, от имени которой сейчас говоришь? Но даже в этой бессмыслице я отчетливо вижу притворство.

На ее лице отразилась печать боли, сломленной гордыни и ярости. Откуда он так хорошо знал ее? Она предпочла проглотить услышанное.

– Прошу вас, – взмолилась Сатин, – отпустите меня.

– Твои требования настолько предсказуемы, что даже неинтересны. Ты гасишь мой альтруистический порыв.

– Да что вам от меня нужно?

Едва заметные следы насмешки тут же исчезли с его лица.

– Когда ты заходила, то могла обратить внимание на удаляющуюся процессию изнеженных белоручек. Этакое собрание представителей городских кланов. Годятся только на то, чтобы каждую ночь отполировывать своими задницами эти кресла. За последнее время мы вскрыли несколько гнезд. К этой картине добавляется твоя история. Не исключено, что твое обращение связано с мятежом, который сейчас готовится. На меня работают хорошие агенты. Но сейчас и от них нет полной информации. Я уверен, что скоро даже эти стены не смогут нас защитить. Угроза с каждой минутой растет. Поэтому у меня следующее условие. Я гарантирую тебе полную безопасность, если ты нам в этом поможешь.