Текст книги "Любовь и невроз. Путеводитель по вашей истории любви"

Мания, или, как называли этот вид любви древние греки, видя в ней наказание, «безумие от богов», – это любовь-одержимость, перерастающая из эроса и людуса или возникающая словно из ниоткуда (на самом деле, как мы увидим дальше, не из ниоткуда, а из нашего прошлого и заложенных в детстве программ). Мания заставляет влюбленного человека страдать и несет страдания объекту его страсти. Это зависимость, стремление все время быть рядом с любимым, контролировать его, испытывая ревность, смятение, напряжение и тревогу.

 
Меня сейчас узнать не могли бы:
жилистая громадина
стонет,
корчится.
Что может хотеться этакой глыбе?
А глыбе многое хочется!
 

В. Маяковский

Если энергия эроса обычно созидательная, то при мании она чаще разрушительна, хотя вначале эрос и мания могут проявлять себя схоже. Эрос, не находящий взаимности, способен перерастать в манию. Неудовлетворенная потребность единения с объектом страсти и обладания им усиливается, возникает чувство агрессии, которое нередко заставляет действовать вопреки здравому смыслу – разрушительно, бездумно и безумно, с готовностью к преступлению.

Он сказал, что все кончено, что между нами ничего не может быть. Просто отрезал. Ушел. Не отвечал на звонки. Я не могла принять это. Было больно. Я следила за ним в социальных сетях, искала встречи через общих знакомых или просто ехала в ту часть города, где он часто бывал раньше. Я выслеживала его. В какой-то момент боль стала настолько невыносимой, что я была готова убить его. Да, в своих грезах я убивала его. Иногда душила ремешком, иногда подсыпала яд в его чашку, иногда вонзалась в сердце острием ножа. Он умирал многократно, медленно, эти сны наяву давали короткое облечение, а после снова боль накрывала меня и ничего не оставалось, как ей поддаться. Хорошо, что мы так и не встретились в те недели и месяцы, – мне кажется, что я правда была способна его убить…[1]1
  Так спустя время рассказывала о своих переживаниях одна психически здоровая и прекрасно социально адаптированная женщина в моем кабинете. Порой мы не знаем границы своих здоровой и безумной частей, особенно когда мания душит нас одержимостью. Прим. авт.


[Закрыть]

Из разговора с клиентом

Мания разрушительна, но можем ли мы выбирать, будучи ослепленными страстью? Едва ли. Зато в наших силах начать относиться к себе таким образом, чтобы в случае душевной боли мы смогли поддержать себя (и/или обратиться за помощью к другим людям), внутренне обнять, проявить заботу, «зализать раны» и жить дальше, не закрываясь и не озлобляясь. Мы можем относиться к себе с любовью.

Людус – гедонистическая, ни к чему не обязывающая любовь-игра. По силе переживания и чувств она так далека от мании. Поддразнивание, флирт, соблазнение, которые приятны сами по себе, и сопровождающее их отсутствие обязательств, некоторым из нас приятное вдвойне. Времяпрепровождение, дарящее исключительно удовольствие. Людус-отношения случайны и просты по своему содержанию, хотя могут быть весьма увлекательны и оригинальны по форме. Людус – это не столько влюбленность в определенного человека, сколько влюбленность в процесс игры и флирта.

 
Есть игра: осторожно войти,
Чтоб вниманье людей усыпить;
И глазами добычу найти;
И за ней незаметно следить.
Как бы ни был нечуток и груб
Человек, за которым следят, –
Он почувствует пристальный взгляд
Хоть в углах еле дрогнувших губ.
 

А. Блок

Если смотреть на людус с точки зрения психологии, то такая форма отношений может как удовлетворять потребность во внимании, игре и сексуальной привлекательности, так и обеспечивать возможность избежать близости, ответственности, привязанности и самораскрытия. То есть в определенных ситуациях, время от времени, людусу предаются и зрелые, но игривые и творческие по своей природе партнеры. Однако как основной стиль любовных отношений людус свойствен тем, кто боится подлинной близости. Ведь людус не отличается глубиной чувства и легко допускает возможность множественных отношений и ускользания. Можно легко показать лишь одну сторону себя, утаив другие. Произвести яркое впечатление и исчезнуть, избежав «очеловечивания».

Мы были на вечеринке. Мой муж сидел рядом, а малознакомый симпатичный мужчина – напротив нас. Мы разговаривали и смеялись. Наш собеседник вертел в руке мобильныйтелефон. «Что это за модель?» – спросила я и потянулась, чтобы рассмотреть. Он произнес название. «Есть ли в нем заметки? Как они выглядят?» Он открыл раздел заметок и протянул аппарат мне. Я напечатала «хочу целоваться» и вернула аппарат. Он бросил взгляд на экран в некоторой неловкости, с которой тут же совладал, и перевел взгляд на меня. Я поднялась и проследовала через лобби в уборную. Выйдя, я застала его у двери. Он резко притянул меня к себе, и мы стали жарко целоваться.

Из рассказа молодой женщины

Людус – это и игра-соперничество, пронизанная агрессивными нотами сексуальности. В данном случае агрессия понимается не как насилие над другим, но как обоюдное напряжение, своеобразный танец сближения и отдаления, в котором есть «электричество». Такое «электричество», конечно же, есть и в эротической любви, и в мании.

Первое условие игры с огнем в том, чтобы даже не обжечься. Обжигаются только те, кто не знает правил игры.

О. Уайльд

Кураж и элемент дерзости делают любовную игру захватывающей. И важен здесь не столько объект любви, сколько сам процесс. Внесение людуса как элемента творчества и непредсказуемости способно оживить длительные застоявшиеся отношения, позволяет встряхнуться, вызвать сексуальное влечение, посмотреть на своего партнера «другими глазами». Однако здесь необходимы внутренняя раскрепощенность, детская способность к игре и осознание того факта, что людус можно разыграть просто по желанию и вдохновению (необязательно ждать возникновения особенного чувства к партнеру). Игра – прекрасное топливо для эротизма и повышения градуса в отношениях со стажем.

Прагма – практичная любовь, основанная на разуме, долге и совместных интересах. Любовь по расчету, можно и так сказать. Расчет не всегда связан с деньгами и материальными выгодами. Можно рассчитывать на определенные качества в другом человеке, на сходство в ценностях, общность интересов, целей и вкусов. Разумно, правда? В конечном итоге такой рациональный подход может быть ценен при выборе партнера на «длительную дистанцию», хотя людям эмоциональным и пылким, а иногда просто не пережившим детские травмы и жаждущим их отыгрывать, это может показаться скучным.

Кто сказал, что нужно выходить замуж по любви? Мне кажется, что это пережитки романтизма XIX века. А юные особы поверили. Теперь мучаются, потому как не могут встретить того особенного, взаимно любимого, достойного стать мужем. Влюбленность недолговечна. Стоит ли рассчитывать на нее в таком вопросе, как брак? Это все-таки не стометровка, а по меньшей мере марафон, к которому, как известно, надо подготовиться. Разум – расчет, если хотите, – здесь будет очень кстати[2]2
  Так размышляла моя восемнадцатилетняя клиентка, открывшая себя для сексуальной близости и романтичной любви, но не спешащая привязываться. А может быть, она просто боялась силы чувств? Боялась потерять контроль и стать уязвимой, а потому обесценивала и рационализировала (умничала, иными словами), защищая себя от возможных душевных ран? Прим. авт.


[Закрыть].

Из разговора с клиентом

Стоит заметить, что некоторые из отношений, начавшихся как эрос или людус, развиваются в различные комбинации сторгэ и прагмы.

Ю. Рюриков (2002) выделяет преимущества прагмы перед другими любовными чувствами, заключающиеся в том, что эротические переживания со временем остывают и слабеют, а прагма – наоборот, может становиться сильнее. По его словам, такое чувство встречается часто (и в старости, когда энергия чувств снижена, и в зрелые годы) в тех семьях, которые строятся на житейски-хозяйственных отношениях, и вообще у людей рационального склада характера.

Для девочки или мальчика спокойного темперамента, выросших в крепкой семье, где родители были стабильны в своих отношениях, дружно вели хозяйство и поддерживали друг друга, ценность брака как хорошей, слаженной совместной работы по созданию теплого домашнего очага может быть высока. Вырастая, такой человек стремится к спокойствию, стабильности и благополучию, выбирая себе партнера с такими же ценностями. Это может быть хороший и крепкий союз.

В прошлом прагма была самым частым супружеским чувством. Но и сегодня тяга к спокойной совместимости, к похожим интересам, взглядам, ценностям может создавать прочные пары и семьи, где любовь прагматична по своей природе. То есть в основе прагмы далеко не всегда лежит именно меркантильный расчет, но зачастую и просто рациональность и здравомыслие.

Сторгэ – любовь-привязанность и забота. Обычно это любовь в пределах семьи и рода, любовь к родственникам и забота о них. Возникает она постепенно, «…как медленное вызревание цветка, медленное прорастание корней в почву и уход их в глубину. ‹…› У такой любви особая прочность, и она может перенести даже очень долгую разлуку, как перенесла ее знаменитая любовь Пенелопы к Одиссею, древний прообраз нынешней сторгэ» (Рюриков, 2002).

 
Подруга дней моих суровых,
Голубка дряхлая моя!
Одна в глуши лесов сосновых
Давно, давно ты ждешь меня.
 

А. Пушкин

Любовь-привязанность – прочные нити, связывающие двух родных людей. Вы можете не видеть человека годами, много времени не созваниваться, но точно знаете, что, обратившись к нему или встретившись спустя время, вы будете говорить так, словно и не расставались. Вы можете подолгу не общаться и не чувствовать при этом утрату связи, что невозможно в отношениях с недавним знакомым, даже если вы были страстно влюблены в него. О любви-привязанности мы еще будем подробно говорить на страницах этой книги.

Не имеет значения, кровное родство или душевное по общему созвучию – оно несовместимо со страстью. С повышением чувства родства страсть утрачивается. Поэтому сторгэ асексуальна. Переводя любимого мужа в категорию «наш папа пришел» или любимую жену – в «наша мама сварила суп», вы укрепите родственные связи, но с большой вероятностью утратите эротическое притяжение (с мамами и папами не спят – существует табу на инцест). При этом сторгэ не требует исключительности (эксклюзивности). Человек может испытывать любовь-привязанность к нескольким людям: к матери и отцу, к бабушкам и дедушкам, к няне, к братьям или сестрам, к супруге или супругу. В отличие от эротической любви или мании, сторгэ не захватывает нас целиком, не фиксирует наше внимание на одном-единственном человеке.

Теплой свечой сторгэ можно зажечь много свечей, и огня от этого не станет меньше…

Филия (или филео) – бескорыстная любовь-дружба, в основе которой лежат доверие, принятие и добрая воля. Филия способна превратить эрос из пылкой страсти в общение и взаимопонимание. Друзья открыты друг другу и не пытаются друг друга менять, хотя, вдохновляя друг друга, стимулируют к развитию. Аристотель считал любовь-филию подлинной, поскольку она строится на взаимности, благожелательности, заботе, стремлении к добродетели и совершенству. Такое мнение разделял и Платон, полагая, что это единственный вид истинной любви, основанной на духовном притяжении, уважении и понимании. В отличие от сторгэ, филия – это осознанный выбор, не связанный с родством.

Дружба такая же редкость, как и любовь.

А знакомых мне не надо.

М. Цветаева

Филия предсказуема. В ней нет сексуализации. Она понятная и искренняя. Настолько понятная, что слова здесь излишни.

Агапэ – вселенская универсальная любовь: к незнакомым людям, окружающей природе или Богу. Агапэ затрагивает концепцию альтруизма и служения, бескорыстной заботы. Любящий готов к самопожертвованию во имя любви. Смиренная агапэ сочетает в себе полное принятие, милосердие, преданность и стремление отдавать. Возможность отдавать любовь – высшая радость для любящего. О такой любви говорится в христианстве как о милосердной любви к ближнему своему.

Если в нас любовь живет, мы вечные.

Г. Гейне

Можно привести пример любви молодого Чернышевского, запечатленной в его юношеском «Дневнике моих отношений с тою, которая составляет сейчас мое счастье». «Его любовь полна самоотречения – избыточного, чрезмерного, он готов пожертвовать ради нее своим чувством, не требуя никакой ответной жертвы. „Помните, – говорит он ей, – что вас я люблю так много, что ваше счастье предпочитаю даже своей любви“» (цит. по: Рюриков, 1967).

Эта формула схватывает саму суть агапэ, но она передает и ее двойственность, неравновесие. Любовь-агапэ многим похожа на сторгэ: в ней есть душевное созвучие, она полна выносливого терпения и негаснущей привязанности. Но ее чувства более горячи, чем сторгэ, они могут достигать почти религиозного пыла, и телесный огонь у агапэ может быть сильнее, чем у сторгэ (Рюриков, 2002). Агапэ может проявлять себя не только по отношению к отдельному человеку. Ее сила может наполнять творчество, искусство, служение другим людям и миру в целом через любимое дело.

* * *

Мы рассмотрели разные виды любви и то, насколько разнообразными могут быть ее проявления. Мир вокруг нас сильно меняется, но чувства остаются прежними. То, что описывали древние греки, знакомо и нам.

Ни один из названных видов любви не следует считать подлинным или неподлинным, «здоровым» или «нездоровым». Разные виды любви – это разные состояния, с большей или меньшей эмоциональной интенсивностью. В каждом из них есть свои достоинства, в каждом – свои сложные моменты. Мания может вдохновить на подвиги или свести с ума. Прагма – стать основой для «дома – полной чаши» или ввести в тоску. Сторгэ – укрепить себя через заботу о другом, но разорвать сердце при потере любимого.

Общим для всех видов любви является то, что другой оказывается особенным. Мы стремимся быть вместе с ним, разделяя проживаемый опыт. Даже агапэ как вселенская любовь предполагает единение, просто в этом случае – не с одним человеком, а людьми в целом, миром или Богом, в зависимости от того, какой духовный путь выбирает любящий. Ведь путь духовности – это не всегда религиозный путь.

В XX веке исследователи продолжали изучать виды любви, и, по правде говоря, некоторые из них уходили ненамного дальше древнегреческого понимания. Например, на основании проведенных интервью и «карт сортировки любовных историй» (всевозможные варианты развития любовных историй) социолог Дж. А. Ли (Lee, 1977) выделил три первичных стиля любви (аналогично греческим описаниям):

• эрос – страстная любовь-увлечение, стремящаяся к полному физическому обладанию, любовь с первого взгляда, интенсивные взаимоотношения;

• людус – гедонистическая любовь-игра, не отличающаяся глубиной чувства и сравнительно легко допускающая возможность параллельных связей;

• сторгэ – спокойная, теплая и надежная любовь-дружба, любовь-привязанность, с медленным развитием и длительными обязательствами.

В результате комбинаций первичных стилей любви, согласно Ли с коллегами, образуются три основных вторичных стиля (см. Рис. 1):

• прагма – возникает из сочетания людуса и сторгэ: любовь по расчету, совместимость с партнером и наличие обязательств с обеих сторон;

• агапэ – синтез эроса и сторгэ: альтруистическая любовь;

• мания – вырастающая из эроса и людуса: собственническая любовь, зависимость от партнера и неуверенность в себе.

Рис. 1. Стили любви

Еще один взгляд предложили исследователи отношений К. и С. Хендрик (Hendrick S., Hendrick C., 1986, 1992), согласно которым, люди в процессе жизни переживают разные стили любви: мания (как одержимость) наиболее характерна для подростков, в раннем взрослом возрасте она превращается в эрос (романтическую любовь), позже – в сторгэ (любовь-привязанность) и прагму (прагматическую любовь), а в конечном итоге, на более поздних этапах жизни, – в агапэ (всеобъемлющую любовь). Но и каждая отдельная любовная история взрослого человека (вне зависимости от его возраста), если у нее есть возможность развиваться, часто проходит те же этапы: от страсти и слепоты к спокойствию и глубине. Жизненный путь любви. А почему бы и нет?

Большинство исследователей разделяют любовь страстную (англ. passionate) и любовь дружескую (англ. companionate). В таком понимании эрос, людус и манию можно отнести к страстной любви, а прагму, филию, сторгэ и агапэ – к дружеской. Первое общее разделение двух видов любви на основе накопленного эмпирического материала сделали Э. Бершайд и Э. Хатфилд-Уолстер (Berscheid, Hatfield-Walster, 1969).

Страстная любовь – это «состояние интенсивного стремления к союзу с другим» (Hatfield, Rapson, 1993), также называемое «влюбленностью» (Meyers, Berscheid, 1997), «увлечением» (Fisher, 2004), это то самое «электричество», которое возникает между мужчиной и женщиной и включает навязчивый элемент: постоянные мысли о нем или о ней, чувство неопределенности, неясности, которое порой вводит в состояние безудержной тревоги, переменчивого настроения, когда восторг может резко сменяться растерянностью и отчаянием.

Дружеская любовь – менее интенсивная, она сочетает в себе привязанность, верность и близость. Причем близость может носить и эмоциональный, и сексуальный характер – у партнеров может быть хороший секс, он может быть для них важным и доставлять удовольствие, но элемента одержимости нет. Однако сексуального желания может и не быть. Дружеская любовь определяется как «привязанность и нежность, которые мы испытываем к тем, с кем наши жизни глубоко переплетены» (Berscheid, Hatfield-Walster, 1969). В такой любви много принятия. Если страстная любовь «слепа», то дружеская – «видит ясно». В таких отношениях мы любим реального человека, а не собственную фантазию о нем. Такой вид любви проявляет себя в глубокой эмоциональной связи, теплом повседневном общении, совместных интересах и деятельности.

Широко распространено мнение о том, что со временем любовь переходит от страстной к дружеской (Hatfield, Walster, 1978), однако существуют исследования, опровергающие данную точку зрения. Некоторые скептические авторы утверждают, что наличие сильной страсти в долгосрочных браках может существовать, но это признак чрезмерной идеализации (Freud, 1921; Fromm, 1956). Основатель психоанализа З. Фрейд не допускает, что кому-то может действительно посчастливиться. «Нет, – утверждает он, – все это защитные механизмы психики (в данном случае – идеализация)». Тем не менее в жизни мы можем наблюдать, как чувство любви многократно претерпевает изменения, создавая между партнерами то большее, то меньшее напряжение (разжигая страсть и вновь успокаивая), и существуют пары, сохранившие романтическую любовь на протяжении долгих лет совместной жизни.

Исследования показывают, что романтическая любовь, физически переживаемая практически так же, как и в начале отношений, может сохраняться, но лишь с тем различием, что в ней снижается «градус» одержимости (Acevedo, Aron, 2009). Такой вывод подтверждают и нейропсихологические исследования, проведенные с помощью магнитно-резонансной томографии (МРТ). В исследовании Б. Асеведо с коллегами (Acevedo et al., 2012) было показано, что у людей, состоящих в браке более десяти лет и сообщающих об интенсивной романтической любви к своим партнерам, наблюдается нейронная активность в подкорковых областях мозга, богатых дофамином, как и у влюбленных людей на более ранних стадиях отношений.

Современные исследования показывают, что романтическая адреналиновая (или дофаминовая) любовь-одержимость отличается от любви-привязанности особенностями мозговой активности: активизируются те же области мозга, что ответственны за мотивацию и побуждают к действию (Acevedo et al., 2012). Такие результаты подтверждает модель побудительной мотивации Берриджа и Робинсона (Berridge, Robinson, 1998), которая отличает «желание» от «симпатии». Согласно данной модели, дофамин опосредует «желание», а система опиатов – «симпатию». В последующих исследованиях было неоднократно показано, что высокие баллы по параметру «страстная любовь» коррелируют с выработкой дофамина, характерного для формирования желания и стимулирующего достижение, в то время как параметр «любовь-привязанность» коррелирует с выработкой эндогенных опиатов, связанных с симпатией, спокойствием, ощущением комфорта и благополучия (Aron et al., 2005; Acevedo et al., 2012). Таким образом, страстная романтическая любовь, в отличие от дружеской, имеет мотивирующий, побуждающий характер, трудно контролируема и сфокусирована на конкретной цели (Aron A., Aron E.N., 1991; Fisher, 2004; Acevedo et al., 2012).

На ранней стадии романтической любви задействуются те же отделы головного мозга, что и при навязчивом расстройстве личности (Aron et al., 2005; Menzies et al., 2008). Это проявляется в одержимости партнером и постоянных мыслях о нем. Это нестабильное и остро переживаемое эмоциональное состояние близко к стремлению удовлетворить физиологическую потребность, такую как жажда или голод. В таком состоянии человек крайне нуждается в присутствии любимого, и именно поэтому влюбленным физически тяжело находиться вдали друг от друга (Menzies et al., 2008). Как показали исследования головного мозга влюбленных с помощью МРТ, активность мозга претерпевает и другие изменения. При влюбленности значительно снижается активность лобных долей, которые отвечают, в числе прочего, за осуждение и критику. Влюбленный меньше критикует и больше доверяет, причем это отношение распространяется не только на объект страсти, но и на других людей.

Интересен и еще один факт: даже если мы всего лишь берем своего любимого за руку, это способно снизить наше артериальное давление и уменьшить чувство боли (Menzies et al., 2008). Другими исследованиями было показано, что даже представление фигуры привязанности способно снижать интенсивность боли и переживание стресса (Coan et al., 2006; Masters et al., 2007). Такие данные согласуются с предположением, что одним из ключевых различий между романтической любовью на ранних и поздних стадиях является большее «спокойствие» последней (Tennov, 1979; Eastwick and Finkel, 2008; Acevedo, Aron, 2009).

Таким образом, проведенные исследования головного мозга (Acevedo, Aron, 2009) позволяют сделать вывод, что интенсивная романтическая любовь с вовлеченностью и сексуальным желанием может существовать и в долгосрочных отношениях, но чаще всего без компонента одержимости, свойственной ранним стадиям отношений. Д. Теннов (1979) в своей книге о любви описывает, как некоторые пожилые люди в счастливых браках утверждали, что они влюблены, но не проявляли при этом непрерывных навязчивых мыслей о возлюбленном. При этом им так же, как и в начале отношений, были свойственны стремление быть вместе и грусть при разлуке; интерес к партнеру; желание его радовать и совершать поступки, делающие его счастливым; сексуальное влечение. Вот такой ответ скептичному З. Фрейду.