Текст книги "Крик горностая"

Глава 29. Ложь в прошедшем времени

Анна лежала в больничной палате и изучала потолок. Капельница мерно капала, холодом проникая в вену. Холод тянулся по руке, будто разбавляя закипающую кровь.

– Вам ничего не угрожает, – подытожил сказанное следователь и закрыл папку с документами.

– Почему он это сделал? – прошептала Анна.

Александров вздохнул.

– Он говорит, что надеялся стать незаменимым для вас.

– Он и так был…

– Видимо, он имел ввиду нечто иное.

Анна сглотнула едкий комок. Веки, сомкнувшись, выдавили из глаз два скудных ручейка слез – горячая влага потекла по вискам и попала в ушные раковины. Стало щекотно и неловко. Повернув голову, Анна плечом вытерла слезы. Шмыгнула носом.

– Его выпустили?

– Да.

Она помолчала.

– Такое странное ощущение, – прошептала она, наконец. – Я думала, что смерть Ильи стала для меня поворотной точкой, перевернула все с ног на голову, разрушила надежды, будущее. А оказывается, это было самое простое, что можно было пережить. Как мне теперь общаться с Машей? Ее мужем? – Анна посмотрела на Макса. – Как звать на семейные праздники, они ведь все равно – родные для Регины, для Зинаиды Аркадьевны…

– Я не знаю, Анна, – отозвался Макс. Он вспомнил свою историю, когда родня наворотила таких дел, что он едва разгреб[1]1
  См. детективы «Дом потерянных душ» и «Макошин скит».


[Закрыть]. – Я знаю только то, что наши самые близкие умудряются сделать больнее всего. Но они все равно остаются самыми близкими, понимаете?

– Пока нет, – женщина вздохнула.

– Это пройдет. Первая горечь уляжется, обида утихнет, вы сможете посмотреть на ситуацию под иным углом. Найдете внутренний компромисс и станете на него опираться. Это неизбежно.

Анна кивнула головой.

– У вас отличная дочь, очень толковая. Если бы не она и не ваша свекровь, преступнику бы удалось скрыться. А еще очень помогла сестра Тиграна, Марго. Она не стала укрывать брата, рассказала все, как есть, сообщив в том числе и то, куда он намеревался выехать. В их семье это тоже… очень болезненный гнойник.

– Их семья… – что-то в лице женщины изменилось, стало темнее и напряженнее. – Их семья давно приносит мне только горе. Мне следовало бежать давно, еще пятнадцать лет назад.

Женщина помолчала.

– Его отец приходил ко мне. У них ведь очень обеспеченная семья, свои планы по продолжению рода. Свой круг. А я их кругу не принадлежу. Его отец пришел и просил, чтобы я как-то устроила свою жизнь без участия Тиграна. – Она усмехнулась. – Деньги предлагал… Я его выставила, но потом подумала – на черта оно мне надо? Да, Тигран очень хороший, он мне нравился. Но если к нему в придачу идет такая родня, надо ли мне это?.. Так у меня появился Илья и… – женщина снова вытерла слезы, на этот раз, тыльной стороной ладони. – Единственное, в чем себя виню, что не сказала Тиграну сразу. Мучила и себя, и его. Да и потом, когда он уже после свадьбы с Ильей появился в нашем доме, не надо было привечать его.

Анна вздохнула.

– Не знаю, насколько это сейчас уместно… – Макс постарался, чтобы его голос звучал мягче. – Но у меня сложилось ощущение, что Тигран вас любит. Да, он глупо и некрасиво поступил, но…

Женщина отвела взгляд и уставилась в окно.

– Спасибо вам, Максим Иванович. Спасибо, что разобрались.

Едва следователь вышел из палаты, в нее влетела Регина.

– Капитан Александров сказал, что нашел того, кто отравил меня и хотел довести тебя до психушки! – У дочери были огромные перепуганные глаза. Сев на стул рядом с матерью, она с сомнением на нее посмотрела: – А что, вот так можно разве? Живого человека до больницы довести?

Анна вздохнула, постаралась улыбнуться – дочери досталось и без этого, но вон как хорошо держится.

– Я сама не думала, что такое возможно. – Она протянула руку к дочери, сжала в своей. Капельница потихоньку капала, продолжая разбавлять закипающую кровь, и Анна в самом деле чувствовала, будто плотный узел, в который сжалась душа, медленно расправляется.

Дочь помолчала.

– Хорошо, что все позади.

– Да, хорошо. Капитан сказал, что ты молодец. Как ты умудрилась найти видео?

Девочка усмехнулась, отвела взгляд, но правду говорить не стала.

– Случайно… А давай уедем? – неожиданно предложила. – Тебя скоро выпишут, и поедем. Хоть в круиз, хоть просто по интересным местам. Вон, девчонки из класса с родителями кто в Туле был, кто в Ярославле, там столько интересного! И музеи, и ярмарки, и монастыри, и кремль. И ресторанчики с местной едой… – Она покосилась на безучастное лицо матери и добавила тихо. – Мне было бы интересно.

– Поехали…

Она сжала пальцы дочери и улыбнулась – дочь подкинула интересную идею, но Анна сперва проконсультируется с юристом, чтобы не наломать дров, и чтобы не обделить как-то Регину. Она продаст свою квартиру и долю в бизнесе мужа, а деньги поделит с Машей, если ей так это было нужно, и Светой. Часть положит на депозит для Регины, еще часть перечислит свекрови. Купит небольшую уютную квартиру и поселится в ней с Региной. Ведь ей не так много нужно для жизни.

Она чувствовала, что должна это сделать, а сама идея избавиться от тяжести и противоречий принесла облегчение.

Анна смогла улыбнуться.

– Мам, не плачь, – Регина бросилась к ней, обняла крепко. – Все позади… Мы справимся! Вот увидишь, заживем лучше, чем раньше!

Она запрокинула голову и заглянула в глаза матери – та плакала, и Регина отчетливо поняла, что для матери ничто никогда не будет «как прежде», и от осознания этой потери в груди сжалась звонкая пружина, болезненно ударила в грудной клетке.

– Ничего-ничего, – прошептала Анна. – Все будет хорошо.

«Когда-нибудь точно будет».

* * *

Тигран не торопился выходить из здания.

Час назад он подписал все документы, протоколы, забрал личные вещи и вышел на свободу. Но что его там ждало?

Анна все еще в больнице, но, если верить капитану Александрову, пришла в себя. И уже знает, кто был «призраком». По крайней мере четыре из шести раз. Его «идеей» воспользовался его брат, который едва не убил Регину, да и сама Анна была на волосок от гибели. Спровоцированным им «безумием» хотели воспользоваться близкие Анны.

Он разрушил ее жизнь, уничтожил веру в людей. И это после того, как она едва успела похоронить мужа.

Неторопливо, нарочито медленно, он убрал документы в нагрудный карман и вышел на крыльцо. Солнце выглянуло из-за туч, золото осенней листвы будто загорелось. Ветер накрыл порывом, поманил за собой, стелясь мелкой дорожной пылью по асфальту.

Тигран спустился вниз по ступенькам, сунул руки в карманы брюк и неспеша направился вдоль здания. Куда идти, он совершенно не знал, намереваясь просто идти. Расстояния столицы позволяли идти долго, бесконечно убивая время на дорогу. Как раз то, что ему сейчас нужно. И чем дольше он будет идти, тем дольше ему не надо с кем-то говорить, что-то объяснять, и можно остаться наедине с собственной пустотой.

– Тигран!

Он остановился, прислушался с некоторым раздражением и даже разочарованием.

– Тигран!

Нет, его все-таки кто-то звал. Он обернулся и поискал глазами того, кто кричал. Женский голос, такой знакомый. Марго.

Девушка, махнув ему рукой, рванула через дорогу. Подбежав, бросилась к нему, порывисто обняла. Он терпеливо ждал, пока радость сестры схлынет. Вынув руки из карманов слабо обнял девушку, поцеловал в макушку.

– От тебя пахнет тюрьмой, – призналась та, отстраняясь. – Ну, ничего, все позади. Теперь ты на свободе…

Тигран качал головой.

– Что ты качаешь головой? – не поняла Марго. – Следователь заверил нас, что с тебя сняты все обвинения…

Тигран кивнул. Маргарита отмахнулась Схватив его за рукав, потянула к парковке:

– Ладно. Дома все расскажешь, поехали!

Тигран мягко высвободил локоть и посмотрел мимо сестры, в пустоту.

– Марго, можно я побуду один?

И не дожидаясь ответа, сунул руки в карманы брюк и направился вдоль здания.

Марго бросилась за ним.

– Тигран!

– Я просто хочу остаться один, – он повернулся всего на мгновение, чтобы бесцветно на нее посмотреть и снова пойти вперед.

Марго замерла в растерянности. Закусив губу, она наблюдала, как ссутуленная фигура брата удаляется от нее, как он смешивается с толпой, растворяясь в ней.

Глава 30. Спасение семьи

– Он не придет, верно? – отец выпрямился и в упор посмотрел в глаза Маргариты. Та подавила вздох и отвела взгляд. Отец помрачнел. – Ясно…

Гамлет развернулся и, не проронив больше ни слова, вернулся в кабинет, из которого практически не выходил все эти дни. Жена появилась почти следом. Гамлет, не оборачиваясь, поднял руку и попросил:

– Не сейчас, Дарина.

– Я никуда не уйду, – твердо сообщила та. Он услышал, как обшивка дивана скрипнула под ней. – Гамлет, невозможно сидеть здесь. Надо спасать семью…

– Я оплатил адвоката, – сухо сообщил Гамлет.

– Ты знаешь, что я не об этом…

Муж молчал. Дарина всегда считала себя успешной хранительницей очага – в ее семье не было серьезных конфликтов. Даже тогда, пятнадцать лет назад, когда все едва не рухнуло, она выступила миротворцем, заставила переговорить и соблюсти хоть какое-то внешнее приличие. Постепенно конфликт не забылся, но острые углы обтесались, муж с сыновьями стали общаться, вместе работать. В дом вернулся смех.

Оказалось, это была мишура. Хлипкое равновесие рухнуло, поглотив под руинами и мир, и спокойствие, и смех. «Скорая» приезжала в день по нескольку раз сперва из-за исчезновения Тиграна, потом от осознания, что он отказался сообщать семье, где он и что с ним, а потом… Совсем плохо стало после задержания Карена.

Марго прибежала сама и рассказала. Про фото, про Карена, про затею Тиграна. Она знала, что старший брат все эти годы продолжал общаться с той девушкой, Анной.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – Поинтересовался муж, не оборачиваясь.

– Ты должен поговорить с Тиграном, все рассказать ему?

– Все? И о том, как я предлагал денег Анне?

– Это в первую очередь.

Гамлет долго молчал.

– Он меня проклянет.

– Ты сам себя проклянешь, если не исправишь то, что случилось.

Муж долго молчал. Его прямая спина на фоне светлого окна напоминала изваяние, непримиримый профиль темнел, и Дарина уже отчаялась убедить, найти нужные слова.

Внезапно муж будто бы стал меньше, ссутулился.

– Ты права. Я должен поговорить.

Он приехал в квартиру сына, долго звонил – Тигран не открывал, Гамлет даже решил, что того нет дома. Нажал на звонок еще раз.

И тогда дверь распахнулась.

На пороге стоял Тигран. В его глазах – только злость и отчаяние. Будто кто-то невидимый выворачивал его внутренности, скручивал их.

– Я же просил… – прошептал сын, с трудом размыкая губы. – Я просил. Оставьте меня хотя бы сегодня…

– Мне нужно поговорить с тобой. Это нужно сделать сегодня.

Тигран покачал головой, болезненно поморщился:

– Я знаю все, что ты хочешь сказать. И все, что хотел бы сказать – тоже.

Но он все-таки отошел от двери, тенью скользнул в комнату. Гамлет проследовал за ним. Он давно не был в квартире сына. Оказалось, в ней почти ничего не изменилось, ни обои, ни обстановка. Только на стенах темнели квадраты и прямоугольники – снятые со стен фотографии лежали тут же, на столе.

Тигран сидел в кресле, опустив голову и положив локти на колени.

Гамлет встал напротив него.

– Тигран. Я должен попросить у тебя прощения. За то, что вмешался в твою жизнь… И, получается, что сломал ее. Я не пытаюсь даже найти себе оправдание. То, что я хотел сделать, как лучше, служит слабым утешением.

Сын поднял на него взгляд, кивнул.

– Это все? Если все, то, уверяю, я тебя ни в чем не виню, свою жизнь я умело разрушил сам, но с тобой я это обсуждать не хочу. По крайней мере сейчас. Я предупредил коллектив, они пока справятся без нас. Как только я… смогу… мы обсудим все, что ты хочешь. Карена, вероятно, все-таки осудят, он убил человека, хоть и не намеренно. Но не думаю, что это будет большой срок. Как только он выйдет на свободу, я передам ему все дела… И уеду.

– Тигран, послушай меня. – Отец заметно волновался. Сделав несколько шагов по комнате, он снова застыл перед сыном. – Почему ты так и не нашел слов, чтобы извиниться за то, что было сказано пятнадцать лет назад?

– Это что-то бы изменило?

– Не знаю. Но ты даже не попробовал.

– Извиниться можно и нужно за то, что ты сделал или сказал неправильно. Но по сути я-то не изменил своего мнения, – Тигран прищурился. Какое-то странное, болезненное возбуждение охватило его. Чтобы было не видно, как дрожат его руки, он сцепил их в замок. – У нас все схвачено, отец. Только свои поставщики, только свои дизайнеры, только свои подрядчики. Отлично, если эти «свои» – совсем свои и принадлежат одной семье. И не важно, что другой дизайнер сделает лучше, ярче, свежее, он не свой, мы не примем его работу. Мы живем внутри своего круга, не выходя за него ни на полшага. И мне… мне душно внутри, отец.

– Почему же ты не ушел тогда? Почему вернулся и продолжаешь жить внутри этого круга?

– Потому что я сам внутри этого круга и до смерти боюсь оказаться за его пределами, оказаться ненужным ни там, ни здесь. Понимаешь? Отсутствие конкуренции, борьбы, лишает роста. Я не ищу лучшее решение, я ищу своего исполнителя. Вот ты удивился тому дебильному контракту с сантехникой? Были другие компании, которые бы сделали сами, лучше, из оборудования другого производителя, у которого склады здесь же, в городе. И своя служба доставки, представь. И цены не выше. Но мы заказывали у своего. И этот «свой» в итоге сделал через задницу, так, как удобно ему. Потому что ему тоже не надо стараться, ведь он знает – он внутри круга, и как бы он не облажался, мы все равно останемся его заказчиками.

Он помолчал.

– Тогда, пятнадцать лет назад, ты велел мне найти жену, из своего круга, помнишь? И ты не подумал, что я люблю другую…

– Почему ты не говорил об этом раньше?

– Я же говорю – я заражен этой круговой порукой. Я даже не нашел в себе мужества, чтобы предложить любимой женщине руку и сердце. Я два года ходил вокруг да около, пока не узнал, что она встречается с другим. И это было не предательство с ее стороны, она ничего не обещала мне, а я – ничего не просил. Я два года прикрывался удобной мне деликатностью и словами «давай не будем торопиться», чтобы в один прекрасный момент понять, что упустил ее. А я просто не рискнул выйти из круга…

– Нет, это я не позволил тебе выйти за его пределы. – Отец негромко вздохнул. – И это та причина, почему я должен был поговорить с тобой сейчас.

Сын молча смотрел на него. На его лице не было эмоций, интереса или удивления. Он просто ждал, когда снова останется один.

– Ты должен встретиться с Анной.

Губы Тиграна тронула горькая усмешка.

– Ты шутишь?

– И между тем… Ты должен знать. Тогда, пятнадцать лет назад, я пришел к ней и попросил исчезнуть из твоей жизни.

У сына потемнело лицо.

– Что ты сказал?

– Я сказал ей, что никогда не приму вашего брака, потому что она не нашего круга. Более того, я предложил ей денег.

Тигран медленно выпрямился в кресле.

– Денег?

– Да… – Отец отвел взгляд, но тут же снова перевел его на сына. – Сумму, которую посчитал достаточно большой для ее круга…

– Ты понимаешь, что ты натворил?

Отец откашлялся:

– Да, – проговорил жестко. – Я хотел, чтобы она исчезла из твоей жизни. И у нее появился этот человек, за которого она впоследствии вышла замуж.

Тигран ошарашенно смотрел на вытянувшегося перед ним отца, продолжавшего сурово сверлить его взглядом.

– Я не знал, что ты нашел ее и снова начал общаться.

– А если бы узнал, что бы сделал?

Отец долго молчал, потом тяжело вздохнул.

– Не знаю, Тигран… Надеюсь, ты когда-нибудь сможешь понять меня. На прощение в свете последних событий я не рассчитываю.

Тигран часто задышал, схватился за подлокотник. Его взгляд помутнел, он скользил с одного предмета на другой, не фокусируясь.

– Тигран, – позвал отец. Тот даже не сразу услышал его. – Тигран!

Отец оказался рядом, положил руку на плечо и встряхнул сына. Тот поднял на него глаза, посмотрел с тоской.

– Что ты собираешься делать? – спросил Гамлет.

– Не знаю…

– Ты должен поговорить с ней.

– Она не захочет меня видеть, о чем ты!

– Не смей прятаться! – отец с силой сжал его плечо, еще раз встряхнул. И добавил уже мягче: – Ты должен все исправить…

* * *

Тигран знал, что Анну выписали – об этом сообщила Марго, сестра звонила в больницу и справлялась.

Долго сидел во дворе ее дома и смотрел на окна квартиры. В кармане лежал ключ, который он сделал тайком от нее.

Отец прав, этот узел надо разрубить. Он не может, не имеет права оставить все, как есть. Она прогонит его, она отругает его, но услышит его извинения. Хоть они ей и не нужны.

Пройдя в подъезд, он поздоровался с консьержем – тот посмотрел на него равнодушно: значит, Анна не просила запретить пускать Тиграна.

Он поднялся на нужный этаж и, немного постояв под дверью и пытаясь унять дрожь, нажал на звонок.

Раздался топот, и дверь распахнулась – на пороге оказалась Регина.

– Здравствуйте, – улыбка поблекла на ее губах. Собравшись, девочка решительно отошла. – Хорошо, что вы все-таки пришли.

Она закрыла за ним дверь и кивнула вглубь квартиры:

– Мама в гостиной.

Он чувствовал спиной, как скрестив руки на груди, девочка наблюдала за ним, а потом опустилась на пуфик. Он зашел в комнату и притворил за собой дверь. Анна полулежала на диване, прикрыв глаза.

– Ани, – тихо позвал.

Анна очнулась, распахнула глаза и посмотрела в упор. Они молчали.

Гнев, коснувшийся глаз Анны, сменился обидой, обида – тоской и отчаяньем.

– Ты все-таки пришел.

– Я не мог не прийти…

Он продолжал стоять на пороге, не решаясь сделать и шага по такой знакомой гостиной.

– Зачем ты здесь?

– Чтобы сказать… Что всю жизнь тебя любил. И буду любить. Несмотря ни на что. – Он понял, что сказать ему больше нечего. – Прости меня… когда-нибудь…

Он опустил глаза, уставился в пол. Вдох. Выдох. Вдох.

Анна молчала. Тигран кивнул тишине, поискал рукой ручку и надавил на рычаг. Дверь тихо отворилась. Анна не остановила его. Мужчина помедлил. Не поднимая взгляда, вынул из кармана связку ключей и положил их на комод у двери.

– Прощай…

Он стремительно шагнул в коридор, кивнул Регине, легко коснувшись плеча девочки, и, толкнув дверь, вышел на лестничную площадку.

Регина метнусь в гостиную.

– Ты в порядке?

Мама все так же полулежала на диване и тихо плакала.

Девочка бросилась назад, к еще открытой двери:

– Тигран Гамлетович! Остановитесь! – закричала. Вцепившись в его локоть, потянула назад, подальше от распахнувшихся створок лифта. – Нельзя. Вы понимаете, что нельзя вот так уходить! Если вы сейчас уйдете, все будет кончено, вы не вернетесь никогда!

Тигран смотрел на девочку, с грустью улыбаясь. По щекам текли слезы, он, кажется, не чувствовал их.

– Ничего не исправишь, Регина… Я тут такого наворотил!

– Я знаю. Я все знаю. Но и мама… маме вы нужны, неужели вы этого не понимаете?!

Регина отпустила его локоть, шагнула назад, и, прикрыв рот тыльной стороной ладони, заревела. В отличие от Тиграна и Анны, она ревела в голос, с душой, как горностай, попавший в капкан и понявший, что не выберется. Захлебываясь от плача, она кинулась к нему на грудь.

– У нее же никого нет, кроме вас… И меня…

Тигран тихо обнял ее. Он смотрел мутными глазами прямо перед собой, гладил девочку по подрагивающим плечам и не знал, что ей ответить.

В проеме появилась Анна.

– Не надо плакать, Регина, – прошептала. – Зайдите в квартиру, оба… а то перепугаем соседей.

Эпилог

Аделии долго не спалось, а стоило ей закрыть глаза, как в нос ударил знакомый запах весеннего дождя и прелой листвы. Сердце сжалось – она снова оказалась на той же аллее и знала, что снова за своей спиной обнаружит незнакомца. «Ну почему? Что тебе от меня надо?!» – не сдержалась, крикнула в темноту и обернулась.

Никого не было. По пустынной алее ветер гнал мелкую дождевую взвесь, она осязаемо оседала на коже. Знобило. И тут она снова увидела его – мужчину в потрепанном пальто. Он шел, ссутулившись и прикрывая от ветра лицо. Мягкий свет фонарей падал на его плечи, подчеркивал силуэт. Поравнявшись с Аделией, незнакомец слегка улыбнулся, и Аделия узнала его. Она все время ошибалась, принимая его за Тиграна. Это был Илья Ревель.

Аделия хотела окликнуть его, но он, коротко кивнув, направился дальше. Лишь вдалеке, словно отголосок бури, послышался тихий звон – звук разбивающегося стекла. Или чьей-то круто изменившейся судьбы, как знать.

Аделия резко села и огляделась. Привычная спальня, уютное тепло, Макс, улыбающийся во сне.

Девушка убрала с лица волосы, потянулась к тумбочке за мобильным – посмотреть время.

Активировав экран, обнаружила входящее голосовое сообщение от Анны Ревель.

Аделия покосилась на мужа и осторожно спустила ноги, чтобы встать. Ловко выбралась из спальни и, пройдя на кухню и притворив за собой дверь, загрузила запись.

– Аделия, добрый вечер. Простите, что поздно, но я должна вам рассказать, – ее голос был встревожен. – Я видела Илью…

«Господи, вот опять», – Аделия опустилась на стул.

– … Нет, никакого призрака или чего-то в этом роде. Он мне приснился… В старом смешном пальто, которое очень любил, а я его выбросила. Он потом долго на меня обижался… Ночь такая красивая, лунная. И будто бы весна и после дождя. Светлая аллея в парке. И он в этом дурацком пальто. – Женщина тихо рассмеялась. – Он сказал, что любит меня. И просил позаботиться о Регине. И еще… одобрил то, что я задумала… Дело в том, что я решила продать бизнес и квартиру, раздать доли Маше, Свете, свекрови. И конечно, Регине на будущее. А мне ведь не нужно все это… И я все волновалась, что нарушу этим решением волю Илья, он будет недоволен. А он мне приснился и вот…

Она вздохнула.

– Мы поговорили с Тиграном. Не знаю, получится ли что-то… Но мне стало легче, что он рядом. Спасибо вам, Аделия… Вам, и Максу. Что не прошли мимо моей беды. И еще за деликатность. У меня нет подруг, я была бы счастлива, если бы у меня была такая подруга, как вы. Спасибо вам.

Запись давно завершилась, а Аделия продолжала сидеть на стуле и держать мобильный телефон. Плотный узел, завязавшийся было из-за сна, медленно слабел, в ушах стоял тот самый тихий звон разбивающегося стекла. Разбитое – не склеить. Но жить-то все равно дальше надо.

* * *

Макс проснулся посреди ночи, Аделии рядом не оказалось.

Он прислушался – в квартире струилась сонная тишина, ни шорохов, ни звуков, ни плеска воды или лучика света.

Вздохнув, Макс встал и направился в коридор: из-под кухонной двери тянулась тонкая полоска света и тонко пахло травяным чаем.

Травяной чай в полночь, за закрытыми дверями кухни – верный признак душевного кризиса дорогой супруги. На ходу прикинув, что ничего важного он не забыл – ни праздников, ни событий, он толкнул дверь кухни.

Аделия вздрогнула от неожиданности. Она сидела, поставив одну ногу на стул и обхватив колено и подперев подбородок.

– Ты чего не спишь? – Макс подошел, чмокнул жену в макушку. Сел на соседний стул.

– Я звонила Анне.

– Зачем?

– Я беспокоилась о ней… Такая сложная ситуация.

Макс кивнул.

– Согласен. И как она?

– Очень благодарна тебе. И мне.

Макс неопределенно кивнул. Аделия продолжила:

– Они поговорили с Тиграном…

Вот этому Макс оказался рад:

– Может, у них все-таки что-то получится.

– Получится… Я видела сон.

Макс не смог сдержать скептической ухмылки и опустил глаза. От Аделии это движение не ускользнуло.

– Вот ты опять…

– Я ничего не опять, я молчу, – Макс понял, что угодил в ловушку, но еще надеялся выкарабкаться. Склонился к жене и поцеловал в плечо: – Пойдем спать? Я тебе массаж сделаю…

– Знаешь, я сегодня поняла, я все неправильно истолковала в том сне… Я его опять видела, но он изменился. Тот человек в пальто… Сегодня он не упал, не превратился в пустоту, а прошел мимо. И я его узнала. Это был Илья… Он хотел, чтобы я помогла Анне. Понимаешь? «Я не виноват» и наше подозрение о Тигране, пустота вместо упавшего человека – все это метафора ошибки. И я именно поэтому смутно ощущала, что знаю голос человека, обратившегося ко мне. Как его смутно знала и сама Анна, понимаешь?

Макс нахмурился, спрятал улыбку.

– Хм… Метафизика какая-то… Помнится, раньше именно ты признала в человеке в пальто Тиграна.

Аделия запрокинула голову и посмотрела серьезно:

– Не смейся, – она снова уткнулась ему в плечо. – Сны пластичны. Тогда я видела то, что мне следовало видеть и понимала именно так, как хотел Илья. А сегодня он прошел мимо. И я понимаю, что больше он не появится, он спокоен.

Он опустил голову и заглянул в глаза Аделии – те оказались на мокром месте, а по щекам уже текли слезы.

– Ну вот… – он привлек ее к себе и крепко обнял. Подумав, подхватил и пересадил к себе на колени.

– Ты не уважаешь то, чем я занимаюсь, считаешь фигней, – Аделия всхлипнула и уткнулась носом в грудь Макса. Ему было щекотно – девушка терлась кончиком носа, чесала верхнюю губу о голую ключицу, копошилась и смешно сопела, от ее дыхание было горячо.

Макс улыбнулся. Погладил жену по спине:

– Неправда. Я уважаю ту фигню, которой ты занимаешься…

Аделия подняла на него взгляд:

– Вот видишь…

– Ну, тебе не угодишь… Тебе не нравится, что я называю гадания фигней или что я ее уважаю?

Аделия молчала, вопрос застал ее врасплох.

– Мне самой кажется, что я занимаюсь фигней.

От неожиданности признания, Макс улыбнулся и уткнулся в ее макушку. Она пахла ландышами и ванилью, и еще – тонко, едва заметно – ароматическими свечами с гибискусом.

– В этом и есть проблема: ты сама цепляешься к себе, называешь свой метод ненадежным, поэтому любая критика, даже намек на нее, попадает точно в цель. Критика всегда попадает точно в цель, если в глубине души ты согласен с критикующим.

– И что же делать?

– Или смириться и полюбить себя, или менять метод, или подход к нему. Ты не думала открыть детективное агентство?

Жена глубоко вздохнула:

– Это вряд ди.

– Почему? Я тебе помогу. Или вон, к Романычу иди в напарники. Вы споетесь, он тоже авантюрист, искатель приключений.

Девушка отвела взгляд и закусила губу. Подумав, прошептала:

– Да нет. Не в этом дело… Помнишь, я ждала тебя на ужин, еще все так вкусно насервировала. И ванну приготовила…

– Которая остыла, пока мы мозговой штурм совершали? Помню, конечно…

– Ну вот… Я тогда хотела сказать тебе, что… – Она поерзала на его коленях. – В общем, у нас будет маленький… Так что мне, наверное, лучше пока ничего в своей жизни не менять, и продолжить заниматься этой моей фигней. Как считаешь?

Она высвободилась и посмотрела на него в упор. Макс улыбался какой-то шальной и пьяной одновременно улыбкой.

– Ты рад?

– Конечно, рад…

Макс прижал ее к себе и тихо выдохнул. Вздох получился такой протяжный и долгий, будто Макс был долго болен и вот только сейчас излечился. Руки обнимали крепко, не позволяя отстраниться, а Аделия притихла, прислушиваясь к его новым ласкам – что-то в них изменилось. Не то руки стали крепче, не то горячее, но в этих руках стало так тепло и надежно, что девушка ни за что бы не захотела разорвать их кольцо.

– Фигня… Но я не знаю, что бы я без тебя и всей этой фигни делал. – Пробормотал он, целуя висок, щеки Аделии, прижимая ее к себе все крепче и горячее.