Текст книги "Крик горностая"

Глава 12. Верификация

Несмотря на переутомление, Аделия проснулась рано.

Макса уже не было рядом. Зато из кухни проникал аппетитный аромат поджаренных сосисок, яиц, горячего хлеба и апельсинового сока. Девушка выбралась из-под одеяла и потопала по направлению к запахам. Макс, в домашних шортах и без футболки, стоял ко входу спиной и проверял яичницу на готовность – тыкал в желтки острым кончиком ножа.

– Доброе утро, – Аделия рухнула за стол. – Как вкусно пахнет…

– Я решил, что кофе у нас было предостаточно, поэтому выжал апельсиновый сок, – Макс широко улыбался и жестикулировал, размахивая при этом ножом.

На столе уже ждала корзинка с подсушенными гренками, тарелочка с тонкими ломтиками сыра и графин с соком.

– У меня все готово.

Он виртуозно переставил сковороду на стол, не забыв при этом про подставку. Достал и положил перед Адой и собой тарелки и столовые приборы.

– Завтракаем? Пока горячее? – он жалобно посмотрел на Аделию.

Та кивнула. Сегодня у нее выходной день, в салон магии, который она держала, она не собиралась. Значит, можно полениться. И побаловать себя вкусненьким. Тем более Макс вкусно готовил, но только вот такие блюда, как он выражался, из «холостяцкого меню».

Они какое-то время мирно уплетали яичницу, Макс, правда, поглядывал на Аделию с подозрением. Когда та отложила вилку, последовал ее примеру и спросил:

– Ладно, колись, в чем я накосячил на этот раз.

Девушка подняла на него удивленный взгляд. Макс покачал головой, повторив:

– Не отпирайся. Я еще вечером почувствовал что-то неладное. И сейчас вижу – тебя что-то гнетет. Так как по работе у тебя, вроде бы, все в порядке, весь вчерашний вечер ты была в норме, то значит виноват я.

– Ты Шерлок Холмс?

– Я сыщик, Адель… И такие вещи, как изменение настроения, чувствую очень хорошо, зачастую, это главный триггер, который выводит меня на истинные мотивы и истинных преступников.

– Ну вот, меня еще и с преступниками сравнили… – Девушка пожала плечами: что говорить она решительно не понимала.

Макс догадался сам:

– Я прошелся по твоей профессии, я понял.

Он шумно выдохнул и отвел взгляд, поставил локти на стол.

– Понимаешь, Макс, – начала Аделия. – Ты все меряешь какими-то четкими математическими критериями, но при этом понятными и примитивными. На уровне школы… Ты не допускаешь мысли, что за натальной картой, которую я составляю для клиента – серьезная наука и наблюдения.

– Вопрос не в них, а в верификации. Я могу сказать, что у тебя сегодня будет удачный день. И попаду пальцем в небо: потому день у тебя будет или удачным или неудачным, пятьдесят на пятьдесят. И в чем тут наука? Но, послушай, я ведь не говорю, что это не нужно людям. Я уверен, найти человека, который просто тебя выслушает и даст, хотя бы один и самый банальный совет, тоже дорого стоит. А совет ты уже даешь не как гадалка, а как психолог, и вот тут у меня никаких претензий к верификации.

Аделия уныло поморщилась.

– Я все-таки мошенница в твоих глазах? Но ведь именно я позвала вас посмотреть, что с Анной Ревель. И оказалась права – нет никакого призрака.

– И это как раз то, за что я тебя люблю и уважаю – твое чутье. Но оно тоже скорее из разряда психологии и понимании личности.

Девушка уставилась на него.

– Макс, ты невозможен, ты знаешь об этом?

Мужчина улыбнулся:

– Знаю. Я сухарь, балбес и невежда, мне мама так всегда говорит. И еще удивляется, как ты меня терпишь.

Девушка заметно повеселела, вздохнула с облегчением:

– Я и сама не знаю… Что сегодня будешь делать?

– Посмотрю все, что удалось обнаружить по «призраку» и попробую собрать в кучку. Откуда забрался в квартиру, размер обуви, рост, отпечатки. Переговорю с Анной – надо узнать, кто у нее был в последние 2–3 дня. А еще надо все-таки запросить материалы по смерти Ильи Ревеля, не было ли там криминала…

Аделия кивнула.

– Если хочешь, поехали вместе.

Аделия хотела. Быстро позавтракав и собравшись, уже через сорок минут она сидела в машине.

– Куда поедем в первую очередь? – спросила.

Макс усмехнулся, вывел машину со стоянки.

– Поехали сперва Анну Ревель попытаем вопросами.

* * *

Анна встретила их рассеянной улыбкой:

– У меня все хорошо, – сообщила, хотя ни Макс, ни Аделия об этом не спрашивали.

– Мне нужно задать вам несколько вопросов, – Макс шагнул через порог.

Анна кивнула.

– Я могу вам предложить кофе или он уже в печенках сидит?

– В печенках. Лучше чай, который мы все никак не можем выпить, – Аделия засмеялась.

Пока Анна заваривала чай, а Макс с Аделией устраивались, Анна спросила:

– Получается, призрака никакого нет?

– А вы сомневались? – Макс прищурился и криво улыбнулся.

Женщина вздохнула, опустилась на стул, сев напротив него.

– Ох, я уже не знала, что и думать. И от ночных новостей стало не по себе…

– Вот поэтому мы здесь, – подхватил Макс, – чем быстрее мы вычислим того, кто это сделал, тем лучше. Скажите, Анна, кто у вас бывал вчера?

Женщина пожала плечами:

– Никого постороннего. Я отвезла дочь маме. Заходили Маша и Света…

– Это дочери Ильи?

Анна кивнула:

– Да.

– Они часто заходят?

Анна покачала головой и бросила быстрый взгляд на Аделию:

– Нет, с похорон Ильи не виделись.

Макс понимающе кивнул и задал следующий вопрос:

– Вы их приглашали?

– Нет, они обе работают, я стараюсь не навязываться… Это, знаете, было бы некрасиво с моей стороны. Все-таки они взрослые, у них своя жизнь, а кто я им, в сущности…

– Можно ли сказать, что у вас близкие отношения? – спросил Макс.

Все, что Анна говорила, он записывал в блокнот, страшненький и изрядно потрепанный, с затертыми уголками. Формат у блокнота был «карманный», а потому текста там помещалось совсем не много. Макс еще и писал размашисто. Он не конспектировал, а набрасывал ключевые фразы, дополнительно отмечая на полях какие-то значки, непонятные Аделии: звездочки, кружки и закорючки наподобие скрипичного ключа. Ада решила, что надо непременно узнать, что они означают, но пока, посмотрев через плечо мужа, снова вернулась к своему чаю.

Вопрос Анну поставил в тупик – Аделия вскинула голову, почувствовав затянувшуюся паузу. Макс в блокноте поставил точку рядом с вопросом.

– Вас затрудняет ответ на этот вопрос?

Анна улыбнулась:

– И да, и нет… – Она снова бросила короткий взгляд на Аделию. – Вот мы когда с Аделией разговаривали, я рассказала про застарелый конфликт, про ревность из-за развода Ильи с его первой женой. Но это все было так давно и так несущественно… Девочки росли на моих глазах. Я никогда не препятствовала их общению с матерью, никогда не позволяла себе дурного слова. Да и сама Анастасия вела себя очень корректно. Не думаю, что детские обиды можно принимать в расчет, если мы говорим о молодых, состоявшихся женщинах.

– Но отношения вы как охарактеризуете, все-таки? – Макс обаятельно улыбнулся.

– Ровные.

– Ровные – как подруги или ровные – как соседи? Мария или Светлана могут вам рассказать о чем-то личном?

– Да, могут… это не будет что-то совсем личное, но поделиться чем-то могут.

– Например?

Анна снова задумалась. Чайная кружка в ее руках совсем остыла, и женщина смотрела на зеленоватый напиток с грустью.

– Ну, вот Света недавно жаловалась на мужа, тот смеется над ее гонораром.

– А, она, кажется, поэтесса?

Женщина кивнула:

– Да, она пишет стихи, издается в местном издании. Ну, это скорее хобби, Света все-таки разумная девушка подрабатывает где-то в приличном месте. А Савва смеется. Называет ее заработки «слезами поэтки».

Женщина виновато улыбнулась и отвела взгляд.

– А Мария?

– Мария более сдержанная. Мне кажется, она вообще все проблемы предпочитает решать сама, и если и обсуждает что-то, то только со Светой.

Макс внес пометки в блокнот:

– Понял. Так зачем Мария и Светлана приходили вчера?

Анна просветлела:

– А… У Леонида, Машиного мужа, скоро день рождения. Девочки приходили за ключом от дачного домика, решили отметить там.

– О, тоже такое люблю, – Максим отложил ручку. – А у вас дача далеко?

Анна сперва удивилась до такой степени непротокольному вопросу, но, заметив живой интерес следователя, заметно расслабилась и ответила охотно:

– Под Одинцово. Там небольшой дачный поселок, огороженный, с охраной круглогодичной.

– Большой? Речка-озеро имеется? – мужчина прищурился, мечтательно причмокнул: – На рыбалочку, наверно, смотаться можно…

– Ой, нет, Леня рыбалку не любит. Там небольшой домик. Илья специально такой строил, чтобы было уютно, вечерами на веранде собираться и жарить мясо или просто смотреть на костер. В Подмосковье вечера довольно промозглые.

– Это факт. И когда вас не будет в городе, – Макс снова взял в руки ручку. – Ну, чтобы мы заранее все мероприятия провели и вас не беспокоили…

Анна нахмурилась.

– Да я никуда не уезжаю…

– То есть на день рождения Леонида вы не едете. Почему? – Он не сводил глаз с лица Анны. Та сперва побледнела, губы дрогнули в кривой и какой-то жалкой усмешке, взгляд потух.

– Как ловко вы меня поймали, – прошелестела ставшим бесцветным голосом. – Нет, на день рождения Леонида я не еду. Меня не позвали… Просто заехали за ключами.

Макс вывел «др Леонида» на полях и обвел в овал.

– Я совсем не хотел вас поймать, – он постарался говорить мягко, откашлялся. – Я в самом деле люблю, когда дни рождения отмечаются в кругу семьи. Но вот то, что вы на мероприятие не приглашены, как раз говорит о внутренних процессах в семье. И они, эти процессы, очень важны для нас в свете недавних событий.

Анна сделала небольшой глоток остывшего чая, посмотрела исподлобья:

– Вы намекаете, что я не вхожу в круг семьи?

– Я это как раз пытаюсь понять.

Анна выпрямилась. Заговорила жестко:

– Вот что… Это наши внутренние, семейные, дела. Я узнала, что никакого призрака не существует. Конечно, я и прежде знала, что их не существует, но после всего произошедшего… – она сделала паузу, подбирая слово, – смерть Ильи меня немного выбила из колеи. Безусловно, это последствия стресса, и, вероятнее всего, я послушаю совета Тиграна и обращусь к психологу для консультации и назначения препарата. На этом все, больше я в услугах ни гадалки, ни полиции, не нуждаюсь…

Она встала.

– Со своей семьей я уж как-нибудь разберусь без полиции, – добавила решительно.

Макс и Аделия переглянулись, Макс захлопнул блокнот.

– Хорошо. Но, к сожалению, разочарую вас – обратной дороги у вас нет и прикрыть преступление кого-то из ваших близких вы уже не сможете. На вчерашней записи отчетливо зафиксирована угроза, не только вам, но и вашей дочери. Угроза реальная, судя по вашей реакции. Для осуществления задуманного неизвестный незаконно проник в ваш дом, оставил открытым окно и заблокировал выключатель, подключился к вашей умной колонке для трансляции записи с голосом вашего мужа… Все это в совокупности говорит о наличии умысла, подготовке к совершению деяния и попытке доведения вас до самоубийства. А это уже дело публичного обвинения, забрать заявление и забыть о произошедшем вы, Анна Максимовна, уже не сможете. Но, безусловно, вы можете отказаться свидетельствовать против ваших близких…

Он встал, развернулся и направился к выходу. Аделия, кивнув хозяйке, заторопилась за ним.

Анна всхлипнула:

– Пожалуйста, оставьте мою семью в покое.

Макс обернулся:

– Это не в моих, и не в ваших силах, Анна Максимовна, сожалею…

– Аделия… – пролепетала Анна, оседая на стул. Она выглядела несчастной и потерянной.

Максим поймал ее взгляд, направленный на Аделию.

– А вот на гнилушку Аделии давить не надо… Вы обратились за помощью, и, насколько мне известно, Аделия сразу сказала вам, что никаких призраков не может быть. Именно поэтому вы обратились в детективное агентство. Вы подписали договор, вам под роспись были разъяснены права и обязанности, а также последствия… Было такое?

Анна с видимым усилием кивнула. Опустив голову, она плакала.

– Вот видите… – Максим заговорил мягче, менее официально. – В ваших же интересах сотрудничать со следствием. Не забывайте, у вас дочь, а этот ублюдок, кем бы он ни был, угрожал ей. Что будет, если он от слов перейдет к делу?

Он замолчал. Достал из кармана куртки визитницу и потянул за уголок визитку. Шагнув к столу, положил ее перед Анной.

– Это мой телефон. Если что-то вспомните, позвоните, пожалуйста. – Он постучал ногтем указательного пальца по картонке. – Сейчас пока мы контролируем ситуацию. Не доводите до того, что нам придется расследовать убийство…

Анна шумно всхлипнула, судорожно вытерла кулаком слезы со щеки.

– Но ведь ничего же не произошло… Нет никакого вреда ни мне, ни Регине.

Макс покачал головой – все-таки плохо в наших школах преподают обществознание, безграмотность сограждан приводила его в ступор.

– А вы все-таки хотите, чтобы произошло непоправимое? – он устало вздохнул. – Не хочу проводить ликбез, но приготовление и покушение на преступление – вполне самостоятельные стадии совершения преступления, и то что вы, отреагировав на угрозу «призрака» не выбросились тут же в окно или не полоснули себя по венам, скорее удачное стечение обстоятельств.

Анна схватившись за голову, зарыдала в голос. Аделия вопросительно посмотрела на Макса, тот кивнул. Ада подошла к женщине, присела рядом и деликатно обняла за плечи.

– Анна, вы напрасно упираетесь… Кто-то из ваших близких опасен. Не только для вас, но и для дочери. Подумайте: он планировал проникновение в ваш дом и уже в который раз целенаправленно подводил вас к мысли о самоубийстве, пугая. Этот человек уже перешел черту, он готов совершить преступление. Из ненависти, зависти, жажды денег – не важно. Но он готов действовать. Он уже действует. Что станет его следующим шагом? Нападение на Регину? Поджог квартиры? А может – вместо угроз и уговоров в следующий раз он просто выкинет вас с балкона или опоит чем-то? Подумайте, что вы делаете…

Она говорила тихо, гладила Анну по спине. Женщина какое-то время рыдала, потом успокоилась и даже попыталась улыбнуться, посмотрела в глаза Аделии:

– Спасибо… Не знаю, что на меня нашло.

Она перевела взгляд на Макса:

– И все-таки мне нечего вам больше сказать.

Макс кивнул.

Уже на улице, когда они вышли на крыльцо подъезда, Макс остановился и шумно вздохнул:

– Н-да, – протянул он.

– Неудача? – девушка встала рядом.

Максим прищурился, посмотрел на нее:

– Что ж, тогда на данный момент ты – главный свидетель. Что там тебе успела рассказать Анна Ревель про свое семейство?

Аделия закусила губу, отвела взгляд.

– А что, вы правда будете возбуждать уголовное дело?

– Вероятно, да.

* * *

– Эй, есть кто-нибудь?! – мужчина орал хриплым нетрезвым голосом и бил ладонью по металлической двери.

Ударив пару раз, прикладывал ухо к щели и прислушивался. И, чертыхнувшись, ударял снова.

Рука болела, во рту было сухо, язык прилипал к небу. Сильно хотелось есть. Единственное, что радовало – это удавшаяся месть. Жена, небось, потеряла его, все морги обзвонила. Мужчина шмыгнул носом и погрозил кому-то кулаком. И этим же кулаком, не разжимая пальцев, снова ударил по железному полотну.

За дверью послышался шорох.

– Сосед, это ты?! – донеслось из-за двери.

– Да! Итить тебя за ногу! – мужчина качнулся и подбоченился, уставившись на запертую дверь и буравя ее мутным взглядом. – Ты меня захлопнул!

– Черт… Я сейчас! Сейчас найду запасной ключ.

Они неплохо ладили с соседом и недавно обменялись ключами. Суета за дверью стала ближе и активнее.

– Погоди, я уже открываю.

Скрежет плохо смазанного замка, дверь распахнулась, впуская внутрь помещения яркий свет и разгоняя спертый, пропитанный парами алкоголя, воздух.

– Жив? – сосед замер в дверях.

– Да что мне станется.

– А то верно, у тебя тут уютно – диванчик, выпивка, закуска. Я бы и сам так отдохнул, как на курорте.

Он шагнул внутрь, огляделся.

– Ладно, в качестве компенсации морального вреда, напою тебя кофе… Пойдет? – он лукаво прищурился.

От кофе бы освобожденный не отказался. Кивнул.

Напяливая куртку, окинул взглядом свое пристанище, сгреб использованную одноразовую посуду, бутылки и собрал в пакет. Плотно его завязал – на выезде из кооператива были мусорные контейнеры.

– Ладно, пошли, – кивнул соседу и осекся: на вбитом в стену гвоздике висела связка знакомых ключей. Он был готов поклясться, что пять минут назад их там не было.

С подозрением посмотрев на соседа, мужчина прищурился.

– Пошли-пошли, – тот поманил его за собой. Взгляд стал колким и холодным, словно предупреждая не задавать лишних вопросов.

Мужчина и не стал – он не был уверен, что хочет знать ответ.

Глава 13. Мария

Чтобы встретиться с Марией, пришлось ехать в Люблино. Бывший когда-то спальным район сейчас разросся, обзавелся собственными торговыми центрами и развлекательными площадками, а высотные новостройки, приютившие москвичей, тянулись плотными рядами, едва расступаясь ради небольших детских площадок и прогулочных зон.

Марии не оказалось дома – она отправилась в магазин, и ее пришлось ожидать во дворе, поглядывая за входящими в подъезд обитательницами.

– Интересно, она специально ушла? – спросила Аделия. – Ты ведь предупредил, что подъедешь через сорок минут. И подъехал.

Макс пожал плечами:

– Могло быть что-то срочное, могла задержаться по каким-то причинам, а могла уйти специально, конечно. – Он покосился на супругу, чуть толкнул плечом. – Контролируй гнев, предубеждения очень мешают в работе следователя.

Аделия нахмурилась.

– Я не злюсь… Просто странно.

Закутавшись плотнее в куртку, она спрятала нос в высокий, отороченный мехом воротник, в очередной раз пожалев, что не купила куртку с капюшоном. Можно было вернуться в машину, но Макс ее припарковал в соседнем дворе.

– Подождем, – Макс вздохнул, подставил холодному солнцу лицо, зажмурился. Подумав, полез в карман и достал из его недр помятый шоколадный батончик. Не открывая глаз, протянул Аделии: – Будешь?

Девушка фыркнула, но батончик взяла. Разорвала упаковку.

– У тебя есть сладость на любой случай в жизни, верно? Вот был бы ты так же предусмотрителен с термосом кофе.

Макс открыл глаза и посмотрел на нее с удивлением:

– Ты кофе хочешь? Так давай я в ларек смотаюсь. Тут, с другой стороны улицы остановка и при ней магазинчик. Сбегать?

– Не надо, – Аделия улыбнулась. – Я пошутила.

Но то, что Макс был готов бросить пост и отправиться на поиски кофе для нее, оказалось приятно. Аделия в один миг простила задержавшуюся где-то Марию. Макс лукаво улыбнулся, снова расслабленно прикрыл глаза, по-кошачьи греясь на солнышке.

Мария появилась спустя пару мгновений. Она сразу поняла, что эти двое, примостившиеся на бортике ограждения напротив входа в ее подъезд – тот самый следователь с консультантом, которые ей звонили около часа назад. Женщина перехватила рукой сумку, подошла к паре молодых людей и мрачно поздоровалась:

– Вы меня ждете?

– Вас, если вы – Мария Ло́мкина, урожденная Ревель.

Женщина закатила глаза. Пробормотала устало:

– Господи, «урожденная», кто сейчас так говорит?

Молодой следователь пожал плечами и безмятежно улыбнулся:

– Полиция.

Глаза его при этом не улыбались. И это было странно и немного пугающе. Будто ее уже в чем-то подозревают. Но она точно знала, что ничего противозаконного не совершала, а значит и бояться ей не из-за чего.

– Мы насчет вашей мачехи хотели переговорить, – сообщил следователь.

Мария вздохнула:

– Пойдемте, чего уж…

Макс указал взглядом на пакет из супермаркета, который женщина держала в руке.

– Позволите вам помочь?

Мария молча передала пакет следователю и направилась к подъезду. Макс широко улыбнулся ей в спину, поймав недоуменный взгляд Аделии – чмокнул в ее сторону.

Они вошли в подъезд – обычный подъезд многоэтажного панельного дома, типового. Но явно с довольно дотошной и аккуратной к своим обязанностям управляющей компанией – все двери были снабжены доводчиками, освещение – на датчиках движения, цветы в коридорах и даже диванчики в зоне ожидания, а лифт поднимался плавно и будто был даже рад поработать.

– Какой у вас уютный подъезд, – отметила Аделия скорее для того, чтобы не молчать и развеять довольно гнетущую тишину – Мария выглядела подавленной.

Услышав комплимент Аделии, пожала плечами, отозвалась равнодушно:

– Любые шалости за ваши деньги, вы же знаете…

Аделии стало не по себе.

– Вы хотите сказать, что это их обязанность, – отозвалась она тихо. Кабина лифта остановилась на десятом этаже, двери разъехались. – Но у вас чувствуется, что люди работают с душой…

Мария, пропуская ее перед собой, посмотрела с удивлением:

– «С душой»?.. Какими интересными категориями вы мыслите.

В разговор вмешался Макс:

– Нормальными категориями. Вы ведь дизайнер, для вас такие метафизичные категории должны быть знакомы…

– Да я разве против? – женщина отозвалась совершенно бесцветным голосом. – с душой так с душой, просто от ментов такое странно слышать. Вот и все.

Мария подошла к двери, отперла ее и пропустила гостей в квартиру.

Аделия огляделась: здесь уютно пахло свежим хлебом, заботливо приготовленным обедом и чистотой. Квартира была обставлена без излишеств, но вполне современно и недешево. Дорогие обои, натяжные потолки с необычной линией светодиодных светильников, темно-серый ламинат, плотный и качественно уложенный, мягкая серо-белая гамма и изящные напольные вазы и обилие цветов – все вместе выдавало вкус хозяйки и немалый деньги, вложенные в ремонт. При том, ремонт довольно свежий – так оформлять потолки стали совсем недавно, до этого была несколько иная мода, Аделия это отчетливо помнила, потому что сама хотела сделать ремонт в их с Максом квартире.

– Проходите, – Мария пригласила внутрь, забрала у Макса пакет. – Я сейчас заморозку уберу… Вы в зале размещайтесь.

И она показала на стеклянные двери.

Макс надел одноразовые бахилы, Аделия стянула ботинки, проворчала:

– Чего ты мне не взял?

– Я думал, ты в курсе… Прикинь, как это не эстетично, когда следователь кверху задом ботинки надевает… Еще и лопатки есть не у всех.

– А мне, значит, можно кверху задом, да?

Девушка посмотрела на него с осуждением, Макс улыбнулся:

– У тебя все равно ловчее получается, чем у меня. Природная грация и все такое, – поймав сердитый взгляд жены, согласился: – В следующий раз обязательно возьму и тебе.

Они прошли в гостиную – здесь все тоже было выполнено в серо-белых тонах, отделано серебром, хромом и хрусталем. Очень стильно. Неприметное мозаичное полотно на стене, собранное из квадратных и прямоугольных зеркальных плиток, значительно расширяло помещение, давало ему глубину. Изящные светильники добавляли интерьеру легкость и уют.

– У них же двое детей… Они, что же с родителями не живут? – Макс задумчиво огляделся. – Такое великолепие поддерживать с ребенком довольно сложно, согласись. Все равно бы прорвались какие-нибудь зайчики, яркие подушки или детские рисунки в рамках…

– Вроде бы у Марии с Леонидом двое детей. Холодная какая-то квартира. Будто неживая, – Аделия поежилась и села в кресло.

Зашла Мария. В руках она несла чайник и красивую хрустальную вазочку с печеньем. Поставив угощение на журнальный столик у дивана, достала из серванта чайный сервиз. Ловко подхватила из комода накрахмаленные салфетки, чайные ложечки и быстро сервировала стол к чаю.

– Угощайтесь. Печенье сама пекла… – И не дожидаясь гостей, разлила чай по кружкам и взяла из вазочки печенье. Откусила.

Аделия не могла отделаться от ощущения, что все это Мария проделывает автоматически, что она даже не особо чувствует вкус приготовленного ей угощения.

Макс взял печенье и тоже откусил.

– Мм, великолепно! – громко воскликнул. – У вас золотые руки.

Мария впервые будто бы ожила, посмотрела на следователя внимательно, с некоторой долей сомнения, но Макс восторгался вполне искренне – покушать сладенькое он любил, а домашним печеньем Аделия его не баловала.

– Обычное печенье, мужу пекла.

– Вашему мужу несказанно повезло.

Макс задел – специально или нет – за больное: лицо Марии изменилось, сделавшись пасмурным и растерянным. Губы задрожали. Чашка, которую она держала в руках, соскользнула с блюдца и едва не упала на светло-серый ковер, выплеснув на него горячий напиток. Женщина торопливо подхватила блюдце, выровняла ее.

– Простите…

Схватив салфетку, она принялась тщательно вытирать капли. Макс не торопил ее. Когда женщина, наконец, выпрямилась, спросил:

– Ваша мачеха, Анна Максимовна Ревель… Вы как давно с ней виделись?

– Да на днях. Заходили за ключами от дачи, хотели день рождение Лени отметить с друзьями, – она снова скорбно поджала губы.

Аделия бросила взгляд на Макса, но тот, казалось, не замечал сигналов, продолжал доброжелательно улыбаться.

– Вы не заметили ничего странного?

– Например? – Мария вскинула голову и уставилась на следователя.

– Ну не знаю, в поведении Анны, в обстановке?

Женщина пожала плечами.

– Да нет, вроде бы… Обычная, снулая, как позавчерашняя рыба.

От сравнения Аделию передернуло. Макс уточнил:

– Она плохо выглядела?

– Да нет, обычно она выглядела. Зализанные волосы, старушечья одежда… – Мария с раздражением отвернулась.

– У вас сложились не самые хорошие отношения, верно?

Мария опустила глаза и медленно выдохнула:

– Не знаю, что сказать… Мы не ссорились, но и теплых отношений не возникло. Да Анна и не стремилась к ним. Мне всегда казалось, что она была заинтересована только в отце. А мы… Мы стали неудобным приложением к нему. Мне кажется, даже решение отца заранее разделить наследство – ее работа, чтобы иметь поменьше поводов с нами видеться.

– Разве это было не решение вашего отца?

Мария скривилась:

– Отец бы до такого не додумался.

– Но разве плохо, что вы устроили свое гнездышко, работу и все радости сейчас, не дожидаясь его смерти и разделения наследства?

Мария вспылила:

– То есть мне – огрызки, а Анне – все?! – у нее побелел носогубный треугольник. – И квартира, и дача, и машины, и бизнес… А мы должны выкручиваться?!

Женщина встала. Порывисто обхватив себя за плечи, отошла к окну и некоторое время смотрела в него, наблюдая, как на город надвигалась дождевая туча, кралась по плоским крышам многоэтажек, хмурилась в отражениях стекол. Макс тихо наблюдал за Марией. Наблюдал так тихо, что, казалось, дышал через раз. Аделия, вторя ему, тоже притихла: что происходит?

Мария заговорила через пару минут.

– Отец с мамой всегда плохо жили… будто отбывая повинность. Я постарше была, видела, Светка не замечала ничего, для нее была семейная идиллия. Вероятно, родители разошлись бы раньше, но именно из-за Светки оставались вместе. Не сказать, что ругались. Но не любили друг друга. И эта… нелюбовь… она как плесень, все разъедала в доме. Приходишь со школы, и сразу окунаешься в эту нелюбовь, как в яд. – Она еще помолчала. Туча, наконец, накрыла Москву. По подоконнику барабанили крупные дождевые капли, оставляли на стекле длинные косые росчерки, будто царапины когтистой лапы. Мария вздохнула, продолжая: – А потом отца словно подменили, такой счастливый стал, помолодел даже. Это было особенно заметно – его счастье – на фоне общей нелюбви. Он улыбался, напевал что-то, когда собирался на работу, подолгу задерживался с нее и возвращался, когда мы со Светкой уже спали. В глазах мамы появилась какая-то обреченность… А потом папа привел в дом Анну.

– То есть они с вашей матерью не развелись, когда вас познакомили с Анной Максимовной?

– Не-а, – Мария повернулась к гостям, встала спиной к окну и оперлась бедром о подоконник. – Это сейчас думают о чувствах детей, избегают токсичных отношений и нарушения границ. А отец у меня был старой закалки. «Света, Маша, с вашей мамой мы решили разойтись, это моя будущая жена, Анна. Прошу любить и жаловать», – процитировала она отца и снова надолго замолчала.

– Маме он купил квартиру в области. Мы со Светкой хотели к ней переехать, отец не позволил. Да и мама не сильно настаивала. Потом сказала, что боялась, что отец лишит нас наследства, если мы съедем от него, и все достанется «этой».

– А где сейчас ваша мама? Дети, вероятно, у нее сейчас?

Мария бросила на него быстрый и озадаченный взгляд, вздохнула:

– Да, Никита с Томочкой у мамы. Она так больше не вышла замуж. Всегда говорит, что папа выжег у нее любовь… Не знаю. Может, просто никто не встретился…

– Они так не наладили отношения с отцом? – спросила Аделия.

Мария пожала плечами:

– Чтобы что-то наладить, нужно признать, что оно сломалось и иметь обоюдное желание починить. А родители считали, что они изначально ошиблись.

– И какие у вас отношения с Анной Максимовной?

– Кстати, не могу сказать, что ужасные, – Мария оживилась. – В сущности, она не плохая оказалась. К нам не лезла, предоставила максимум свободы. Постаралась наладить контакт с мамой, но не претендовала на роль новой мамы, а скорее приглядывала за нами с молчаливого согласия мамы. Если мы что-то делали нехорошее, она сама не ругала, не вмешивалась, а просто звонила маме и сообщала об этом. Мама уже нам делала вливание, – женщина усмехнулась. – У Светки случилась первая любовь в школе… Ну, как обычно – она по уши, а он бегает за самой популярной девочкой в параллели, и эта девочка – не моя сестра, как вы можете догадаться. Светка рыдала ночами в подушку, доводила меня своей любовной тоской. Анна как-то это сразу поняла, и, забрав Светку на задушевный разговор, рассказывала, как она влюблялась в школе, и всегда несчастно. Но знаете, она так смешно об этом рассказывала, что Светка и на свою любовь стала иначе смотреть, а потом и вовсе забыла о ней… Я тогда впервые поняла, почему папа полюбил Анну. Она… жизнерадостная.

– Вы знаете, что к ней стал приходить призрак вашего отца? – напрямую спросил Макс.

У Марии расширились глаза.

– Что? Призрак? – она покачала головой. – Нет. Не в курсе… Что значит призрак?

– А так и значит, как вы подумали, – так же, не отпуская женщину взглядом, продолжал Макс. – Кто-то хочет свести вашу мачеху с ума, это как минимум, или в могилу, это как максимум.

Мария уставилась на него, пытаясь понять, шутит он или говорит всерьез. Не сообразив, все-таки спросила:

– Вы шутите?

– Ни капли. Ваша мачеха обратилась к детективам и те получили убедительные доказательства совсем не потустороннего вмешательства в ее жизнь.

По лицу Марии скользнула волна удивления. Она сменилась озарением:

– Так вы думаете, это я? Поэтому про отношения спрашиваете и про наследство?! Это Анна вам сказала, что я могу ее пугать? – ее глаза сузились.

Женщина говорила, все больше повышая голос и взвинчиваясь. Макс поспешил ее успокоить:

– Нет, Анна как раз уверена, что никто из семьи на это не способен и тщательно скрывает глубину вашего с ней конфликта.

– Да нет потому что никакого конфликта, – отрезала Мария. – Вам должно быть известно, что ни я, ни Света, не оспаривали завещание, так что Анна вступила в права. Мотива у нас нет.