Текст книги "Система «Агрессия». План Аршала. Создатель страха"

Глава 16
Генри

Ким поймала канарейку, выключила ее и, открыв, достала вложенное письмо.

Марк сообщал, что Энни найдена, в интернате в Швейцарии, и что операция по ее освобождению оттуда запланирована на сегодняшнюю ночь. Исполнителями назначены другие агенты, а он, Марк, собирается прилететь за Ким и мистером Оллфордом на бесшумном вертолете. Последнее предложение в письме бодро гласило: «До скорой встречи!»

Едва Ким, доставившая Рэю завтрак, передала ему эту новость, как повсюду разнеслось известие: в центр прибыл сам мистер Гейслер.

И действительно, вскоре возле научного корпуса остановился автомобиль. Его встречал мистер Клэйтон, старательно растягивавший губы в угодливую улыбку.

Однако Гейслер не оценил стараний Эндрю: выйдя из машины, он окинул директора презрительным взглядом и приказал сопровождать его при осмотре лабораторий.

Осмотр был долгим и тщательным. Несколько часов Генри изучал оборудование, общался с сотрудниками, даже потребовал продемонстрировать пару опытов. Он посетил все этажи и почти все помещения. В заключение побеседовал с Рэем, наедине, плотно закрыв дверь его кабинета.

В обед, в столовой, инженеры и ученые негромко, осторожно обсуждали визит хозяина. Ким специально прошлась между столиками и уловила обрывки фраз, в основном выражавших недоумение, в которых преобладали слова «напряжен», «нервный», «злится».

Чуть позже она повезла обед Рэю. Ученый сидел в гостиной на диване, обессиленно откинувшись на его спинку, и глубоко дышал – явно стараясь успокоиться.

– Гейслер? – понимающе спросила Ким, усаживаясь рядом.

– Да, – кивнул он, обнимая ее.

– Что он тебе сказал?

– Расскажу по порядку. Он вошел в кабинет, закрыл дверь. Удостоверился, подергав ручку, что заперто накрепко. Потом повернулся ко мне с выражением такой неистовой злобы, что я невольно вздрогнул. И заговорил – приглушенно, но яростно. «Оллфорд, ты принимаешь меня за полного идиота? Только слепой уже не способен заметить, что ты саботируешь работу. Такое огромное количество ошибок и проблем никак не могут быть случайностью! А „нечаянно“ удалить файл с результатами исследований? Ты это серьезно?» Я молчал. Он продолжил: «Ну разумеется, ответить тебе нечего. Тогда слушай меня. Я даю тебе месяц. Если за это время не появятся кардинальные положительные результаты, с твоей дочерью произойдет вот что. Из благополучного дорогого интерната, где она находится сейчас, я отдам ее в приемную семью. У меня есть на примете одно „почтенное“ семейство в нищей отсталой стране. Родители там не работают, пьют и колются, а вот приемных детей заставляют работать сутками, тоже подсаживают на наркотики, а девочек, к тому же, еще и продают всем желающим… Лет с десяти. А правосудия в этой стране нет – куплены все, от рядового полицейского до министра…»

Знаешь, Ким, если бы не мысль, что сегодняшней ночью Энни будет спасена, я бы уже не выдержал. Набросился на него и задушил бы. Благодаря новости, которую ты сообщила мне утром, я, конечно, сдержался. Но, очевидно, в лице переменился так, что Гейслер взглянул на меня даже с некоторым испугом. «Оллфорд, спокойно!» – крикнул он, и выхватил из внутреннего кармана пиджака пистолет…

– У него есть оружие? – встревожилась Ким.

– Да, пистолет, небольшой. И это и вправду опасно. Потому что его состояние вообще – какое-то уж слишком возбужденное, я бы даже сказал, лихорадочное. По-моему, это психическая болезнь. Возможно, начало…

– Будь с ним поосторожнее, – предостерегла Ким.

– Конечно. Постараюсь…

Вечером Генри поднялся в квартиру Клэйтона, чтобы переночевать там в гостевой комнате. Ким доставила ужин на двоих и, не торопясь, принялась сервировать стол. Хозяин и гость расположились на диване. Внимания на прислугу они не обращали, по-видимому, считая ее совершенно глупой и не способной понять их разговор.

– Оллфорд крадет мои деньги, – мрачно сказал Генри.

Эндрю взглянул на него непонимающе.

– Как это, босс? Вы ведь даже зарплату ему не платите.

– В том смысле, что пока Оллфорд затягивает работу и у меня нет генератора, у меня нет продаж. Я теряю прибыль. Деньги населения, которые могли бы идти в «GGER», уходят другим, – Генри все больше нервничал, дыхание его стало тяжелым, на лбу выступили капли пота. – Таким, как эти, – он кивнул на экран телевизора, в котором шла реклама другой экосистемы. – Поэтому – он ворует мои деньги! Они все воруют мои деньги! Деньги должны быть моими, а их забирают другие!

– Я возьму разработки под свой личный контроль, – Клэптон заискивающе улыбнулся.

Но Гейслер лишь фыркнул – надменно, уничижительно.

– Не смеши, Клэйтон! Не лезь в науку – только все испортишь! Ты здесь директор лишь потому, что твои убеждения совпадают с моими! И тебя не нужно уговаривать! Если бы Оллфорд согласился разрабатывать генератор добровольно, тебя бы здесь не было!

Эндрю побагровел, лицо его исказила гримаса ненависти, но Генри этого даже не заметил. С минуту он молча размышлял о чем-то, затем снова заговорил – медленно, задумчиво, словно продолжая мыслить вслух:

– Убеждения… Самое омерзительное явление из всех, какие только можно представить. Он, Оллфорд, видите ли, не желает вредить людям… И ладно бы еще убеждения были только у таких, как он. Но ведь каждый баран в этом стаде нищих имеет убеждения!.. Мнит себя свободным человеком, смеет в чем-то сомневаться! Смеет считать, что сам знает, как ему будет лучше! Что у него есть выбор!!!

Тон мистера Гейслера все повышался, пока он в конце концов не закашлялся. Отдышавшись, Генри возобновил свою речь.

– Вся эта масса человеческих отбросов, которая разрослась до миллиардных размеров, заслуживает только одного – молча, тупо работать и отдавать все свои ресурсы тому, кто этого действительно достоин. Я пытался повлиять на систему образования, ведь люди с хорошим образованием трудноуправляемы. Но, к сожалению, неудачно. Поэтому мне нужен этот генератор! И я выжму его из Оллфорда любыми способами! Я считаю, наш первый опыт с «Buy everything» был очень удачным, – здесь он довольно улыбнулся. – Все и всегда мечтали так заставить людей покупать, чтобы они сходили с ума, не слышали голоса разума. А у меня это получилось! Я воплотил мечту в реальность! Агрессивные продажи… – Генри закатил глаза, словно погрузившись в состояние полного блаженства и вздохнул так, будто ел что-то невероятно вкусное. – Моя система «Агрессия» – лучшее, что было изобретено за всю историю человечества. И пусть она пока заблокирована – я уверен, это временно. Я получу ее в еще лучшем, совершенном варианте. Любой ценой. Я всегда добиваюсь того, чего хочу.

– Да, босс, – угрюмо подтвердил Клэнтон.

«Он и в самом деле какой-то странный, – подумала Ким. – Пожалуй, Рэй прав, психически нормальный человек так вести себя не может…»

Выйдя из квартиры Эндрю, она еще долго находилась под впечатлением от услышанного. Конечно, она всегда знала, что мозг таких, как Гейслер, находится во власти перепуганного насмерть в детстве инстинкта выживания, но, похоже, степень патологии у Генри переходит все границы. Сладостное выражение его лица при произнесении слов «Система „Агрессия"» говорит о том, что, представляя себе денежные реки, текущие в его карман вследствие полного контроля над человечеством, он на мгновение ощущает себя в безопасности. Но одно дело – простой, даже постоянный, страх, и совсем другое – психическая болезнь, в которую, похоже, уже трансформировалась эта непрерывная многолетняя тревога…

Тяжело вздохнув и покачав головой, Ким, наконец, приказала себе отбросить размышления о Генри – ночь приближалась, и все мысли теперь необходимо было сосредоточить на побеге.

Глава 17
Побег

Наступила ночь, и за десять минут до назначенного времени Ким проскользнула в квартиру Рэя.

– Готов? – спросила она.

– Да, – улыбнулся он.

– Тогда идем.

Стараясь ступать неслышно, они отворили дверь и оказались в коридоре. И в этот самый момент из квартиры напротив неожиданно вышел мистер Гейслер…

Судя по тому, что он был полностью одет, его мучила бессонница. На секунду все трое замерли, глядя друг на друга. А в следующее мгновение Ким схватила ученого за руку и резко потянула за собой.

– Бежим! Быстро!

Они метнулись по коридору в сторону лестницы. А Генри тем временем закричал в глубь своей квартиры:

– Клэптон! Оллфорд сбегает! Сюда! Сюда!

Полусонный, плохо соображающий Эндрю в пижаме показался в дверях. Генри указал ему на распахнутую дверь второй квартиры, и оба бросились в погоню.

Ким и Рэй достигли лестницы, ведущей на чердак, и поднялись по ней. Навесной замок, запиравший чердачный люк, Ким еще раньше, в течение двухнедельной паузы, предусмотрительно перепилила похищенной пилкой, поэтому сейчас она отшвырнула его в сторону и молниеносно распахнула люк. Оба выскочили на крышу.

Вертолет ждал их, дверцы его были открыты, Марк нетерпеливо подпрыгивал рядом. Он быстро схватил Ким и втолкнул внутрь. Затем протянул руку Рэю…

И тут из чердачного люка показалась голова Генри, а за ним – Эндрю. При виде вертолета глаза мистера Гейслера налились кровью…

– Он убегает!!! – взревел Генри. – Он украл мои деньги!

И, с невероятным проворством выпрыгнув из люка, Генри выхватил пистолет и навскидку выстрелил, затем еще и еще…

Рэй вздрогнул. На спине его вспыхнули несколько алых пятен, ноги подкосились. Марк и Ким совместными усилиями втащили его на заднее сиденье, захлопнув дверь. Марк вскочил на переднее, рядом с пилотом, и вертолет взмыл вверх.

Еще две пули ударились о стекло, не пробив его. Последнее, что увидели беглецы внизу – беснующийся в истерическом припадке мистер Гейслер и пытающийся успокоить его Клэптон…

Голова Рэя лежала на коленях Ким, которая, глотая слезы, шептала:

– Держись, Рэй, все будет хорошо… Сейчас мы долетим и спасем тебя… Скоро… Держись, Рэй…

Ученый не мог говорить. Он лишь смотрел в глаза Ким, и взгляд его постепенно стекленел… И через несколько минут удары сердца затихли.

– Нет!!! – закричала Ким. – Рэй, нет!!!

Страшная, чудовищная боль пронзила ее с такой силой, что она потеряла сознание.

* * *

Алекс толкнул дверь квартиры – она была открыта – и осторожно вошел внутрь.

– Ким, ты дома? – спросил он в пространство. Ответа не последовало. Алекс прошел в комнату. Ким неподвижно лежала на кровати, глядя в стену.

– Все лежишь, – тоскливо сказал дед, садясь у ее ног. – А у меня для тебя хорошая новость. Мистер Мак-Грегор подписал твою отставку. Все, как я обещал. Ты свободна.

Ким не пошевелилась.

– А еще – по делу корпорации «GGER». Гейслера пришлось отправить в психбольницу. Экспертиза показала тяжелую психическую болезнь. Собственно, это и без экспертизы было очевидно. Все, что он говорит, это: «Он украл мои деньги! Они все украли мои деньги!» Другие слова как будто забыл, совсем. И мечется по палате… Думаю, проведет в психушке много лет. А Клэптон в тюрьме, ждет суда. Опасность генератора доказана, Научный Центр расформирован, исследования запрещены. Людям больше ничего не угрожает. Ты молодец, Ким, настоящий спаситель человечества…

Ким молчала.

– Нет, ну так нельзя, Ким! – взмолился дед. – Ты лежишь уже слишком долго! Ты вообще ела? Когда в последний раз? – и, вновь не дождавшись ответа, поднялся. – Сейчас я тебя накормлю.

Он прошел на кухню, достал из принесенного с собой пакета коробку с готовой едой. Разогрел в микроволновке, аккуратно переложил в тарелку. Вернулся в комнату, поставил тарелку на тумбочку рядом с кроватью.

– Поднимайся, Ким, тебе надо поесть, – он осторожно тронул ее за плечо. Девушка не отреагировала.

Алекс не на шутку испугался. Снова сев рядом, решительно сказал:

– Ким, вставай! Вставай же!

С этими словами, обхватив внучку за плечи, он рывком приподнял ее. От усилия Ким села, безвольно, обессиленно уткнувшись головой в его плечо, и вдруг зарыдала – громко, тяжело, навзрыд, сотрясаясь всем телом. Дед крепко обнял ее.

– Ничего, ничего, поплачь… Это хорошо, что ты плачешь. Потом станет легче…

Он горестно вздохнул, ласково погладил ее по растрепанным волосам и медленно, покаянно произнес:

– Прости меня, моя девочка… Прости, если сможешь… Но все пройдет… Все, все пройдет…

За окном небо Нью-Йорка постепенно впускало в себя закат.

Эпилог

Миссис Миллер, директор средней школы маленького городка N, пролистав документы, подняла глаза от бумаг. Девушка, пришедшая на собеседование на должность преподавателя французского, испанского и китайского языков, сидела напротив. В общем-то, обычная девушка: стройная, красивая, только взгляд какой-то… Слишком серьезный.

– Двенадцать языков в совершенстве? – восхитилась миссис Миллер. – Что же привело такого специалиста в наш скромный городок?

– Личные причины, – ответила собеседница. – Я не хотела бы это обсуждать.

– Разумеется, вы приняты. Нечасто до нас доезжают такие профессионалы.

– Спасибо, – поблагодарила девушка. – Только у меня есть просьба. Я хотела бы устроить в вашу школу и мою дочь. Энни семь лет.

Миссис Миллер через стеклянную стену кабинета выглянула в коридор. В одном из кресел, смирно положив руки на колени, сидела девочка – тихая, худенькая, с темными косичками и большими, глубокими, очень красивыми серыми глазами.

– Никаких проблем. Места в первом классе есть. Добро пожаловать, – улыбнулась директор.

Выйдя на школьное крыльцо, Ким подставила лицо мягкому сентябрьскому солнцу. Прямая городская улица, образованная рядами чистеньких, ухоженных домов, вела вдаль.

– Ну, пойдем смотреть наш новый дом? – обратилась она к Энни, которую держала за руку. – Судя по фотографиям, он уютный, хотя и небольшой. Но нам с тобой вдвоем вполне хватит.

– Пойдем, – застенчиво улыбнулась Энни.

Они миновали несколько зданий, свернули направо и еще через десять минут подошли к небольшому домику, утопавшему в зелени. Выглядел он и впрямь весьма приятно.

Войдя внутрь, осмотрели комнаты: гостиная, кухня, спальня, детская – хоть площадь и была невелика, место нашлось всему. Энни выглянула в сад.

– Здесь есть качели! – в восторге воскликнула она.

– Тебе нравится? – спросила Ким.

– Да, хороший дом, – кивнула девочка.

Ким отодвинула плотную штору, любуясь видом из окна. Синее небо, безмятежные облака, тишина и покой… Вдруг детские руки обняли ее за талию.

– Ким, – сказала Энни. – Если ты теперь будешь моей мамой, можно, я так и буду тебя называть?

– Ну конечно, – погладив ее по голове, ответила обрадованная Ким. – Конечно, милая. Я буду очень счастлива.

– Тогда… Мам, я – на качели! – и, весело засмеявшись, Энни вприпрыжку побежала к двери, ведущей в сад.

Ким смотрела ей вслед и чувствовала, как губы впервые за много-много дней расплываются в улыбке.

2020–2021

План Аршала

Фантастическая повесть

Земля входит в состав Содружества 20 планет Галактики, населенных людьми.

Землянин Райан Бейли, выпускник Дипломатической Академии, отправляется на планету Руарта, чтобы работать в земном посольстве. Руарта в глазах межпланетной общественности – отсталая планета-агрессор, однако Райан знает, что это совсем не так: пугающий образ – на самом деле лишь результат специально спланированной кампании по ее дискредитации.

На Руарте он случайно узнает тайну заговора, от которой зависит жизнь всего населения планеты.

Предательство, преследование, сложные испытания в любви – через все это придется пройти землянину, прежде чем участники циничного жестокого заговора будут разоблачены…

* * *

Райан Бейли, выпускник Дипломатической Академии планеты Оллота, взглянул в иллюминатор космического пассажирского лайнера и слабо улыбнулся: вдалеке, в черной космической бесконечности, показалась яркая голубая точка – родная Земля. А это означало, что приблизительно через час он будет дома.

В соседнем кресле мирно посапывал пожилой джентльмен – в том самом кресле, где должна была сидеть Ланса. Его Лаиса… А впрочем, уже не его.

Райан саркастически усмехнулся. За несколько часов полета вот так, своим мыслям, он усмехался уже бессчетное число раз. А уж эмоции, вообще, похоже, испытал все, существующие на свете – полный спектр. От гнева, перетекавшего в обиду и досаду, до внезапно захлестывавшего презрения, которое, в свою очередь, растворялось в чувстве облегчения и освобождения от опостылевших обязательств…

Но ведь Лаиса и вправду поступила с ним чудовищно некрасиво и непорядочно. Сегодня утром он заехал за ней и, обнаружив, что ее вещи не собраны, с изумлением воскликнул:

– Лаиса, регистрация на наш рейс через два часа! Ты еще не готова?

Она глубоко вздохнула (как он понимает сейчас, набираясь храбрости) и с усилием выговорила:

– Я с тобой не поеду.

Это было настолько неожиданно, что смысл ее слов он осознал не сразу.

– Лаиса, сейчас не время для шуток.

Она взглянула ему прямо в глаза – уже более решительно.

– Я не шучу. Я с тобой не поеду. Я не хочу на Руарту.

– Чем тебе не нравится Руарта?

– Всем. Это отсталая планета. И к тому же – агрессор.

– Руарта – не агрессор, я объяснял тебе это много раз… И руартяне – обычные нормальные люди, точно такие же, как мы…

– Руарта – ужасная планета, это всем известно. Только ты один почему-то любишь ее. Я знаю, что она нравится тебе из-за твоего друга детства, но ведь давно пора уже повзрослеть, а ты все цепляешься за свои детские идеалы и наивные принципы!

– Эти принципы и идеалы дороги для меня и всегда будут дороги и значимы. Я никогда не откажусь от них и никогда не скрывал этого от тебя! Ты всегда это знала – и не возражала. И о моем назначении в посольство Земли на Руарте было известно давно. Почему ты говоришь мне все это в первый раз только сейчас?

Она опустила глаза.

– Потому что… Я не хотела скандалов и выяснений.

Он ошеломленно развел руками.

– Ну что ж, расчет потрясающе верный. Действительно, для скандалов и выяснений уже просто нет времени…

– Вот именно.

В этот момент дверь спальни Лансы отворилась, и оттуда вышел… Дерк, однокурсник Райана. На Райана, до сих пор полагавшего, что сюрпризы на сегодня уже закончились, обрушился очередной шок…

– Так может, вовсе не в Руарте дело? – изо всех сил сохраняя внешнее спокойствие (призвав на помощь все изученные за последние пять лет навыки), зловеще осведомился он.

Лаиса вспыхнула.

– Ты сам виноват! Господин Гэдриэр предлагал тебе должность на Азонге! Лучшая планета! Но нет, тебе же нужна твоя обожаемая Руарта, дремучая и дикая! А Дерк – он едет на Азонгу! И я – еду с ним!

На этот раз глубоко вздохнул уже Райан, удерживая остатки самообладания.

– Ну что ж, счастливого пути.

И, развернувшись, зашагал к выходу…

Нет, все-таки не зря он учился на дипломата – по дороге в космопорт, а также во время регистрации, контроля и прочих необходимых процедур внешне держался абсолютно невозмутимо и хладнокровно. Но все это время и несколько часов в пути в душе бушевала сокрушительная буря. И только при виде родной планеты, измученный, Райан ощутил опустошенность и усталое тепло…

Скоро он будет дома, где тишина и покой. А мама наверняка встретит его…

Глава 1
Райан

Сто лет назад Земля вошла в состав Галактического Содружества – организации, объединяющей двадцать населенных планет одной Галактики. Отношения между планетами Содружества регулировал Совет Объединенных Цивилизаций, образованный из представителей всех планет – по десять человек от каждой. Собирался Совет на планете Оллота, самой древней из всех – она располагалась в центре Галактики, а, кроме того, была центром и инициатором объединения. Соответственно, лучшая в Галактике учебная академия по подготовке дипломатов также была открыта на Оллоте.

Уровень развития на планетах различался. Самыми передовыми технологиями обладали лишь несколько – Оллота, Азонга, еще одна-две, неплохих успехов в освоении космоса добилась Руарта. Земля числилась в середнячках.

Объединение с Галактическим содружеством на укладе жизни землян отразилось мало. Инопланетяне построили здесь несколько космопортов, наладили транспортное сообщение и кое-какие торговые связи, но как серьезный рынок сбыта Землю не рассматривали. Возможно, поэтому социальное развитие на Земле за эти сто лет медленно двигалось только в сторону все большего расслоения, сосредоточения капиталов в руках малочисленной верхушки, размывания среднего класса и обнищания масс. Однако, поскольку власть имущие настойчиво и последовательно переводили рабочие и жизненные процессы в онлайн, разобщение людей нарастало, и абсолютное большинство давно привыкло справляться со своими проблемами в одиночку, что обеспечивало финансовым магнатам абсолютную безопасность.

Научный прогресс, конечно, не стоял на месте. Но действительно ценные его достижения были доступны только богатым. Огромных денег стоили передовое лечение, хорошее образование, экологически чистые продукты, бытовые роботы-андроиды и прочие результаты работы ученых умов. Беднякам оставалось довольствоваться лишь интернетом, который также модифицировали: дешевыми и доступным в нем остался сугубо развлекательный отупляющий контент, серьезная информация требовала уже перехода пользователя на более высокий финансовый уровень. Кроме того, из-за повсеместного внедрения искусственного интеллекта нарастала безработица, среди низших социальных слоев найти работу считалось неслыханной удачей. Пособие по безработице уменьшалось из года в год.

Однако история семьи, в которой 24 года назад родился Райан, была не совсем обычной. Его бабушка по материнской линии, родители которой влачили жалкое полунищенское существование, ухитрилась каким-то сложным способом познакомиться и понравиться сыну успешного сенатора господину Стэнли Коллинзу – и этот роман стал началом восхождения бедной девушки в райские кущи высшего обеспеченного общества. Позже как-то раз господин Коллинз пояснил, что столь беспрецедентный случай стал возможен потому, что будущая супруга чем-то неуловимо напомнила ему мать, безвременно скончавшуюся от несчастного случая…

Как бы то ни было, предложение руки и сердца из уст мистера Коллинза прозвучало волшебной, фантастической музыкой и было немедленно принято. И когда новоиспеченный жених озвучил, что свадьба состоится исключительно при условии полного отказа невесты от своей семьи – не только родителей, но и малолетней Лоры – ее дочери от первого, раннего и неудачного брака, невеста не размышляла долго…

Лору, будущую мать Райана, отдали бабушке и деду, Салли и Говарду, которые отнюдь не пришли в восторг, заполучив «лишний рот». Так началось ее безрадостное детство.

Дед Лоры вскоре умер, и бабушка Салли была вынуждена работать за двоих. Она трудилась горничной в небольшой гостинице, хозяин которой экономил на всем и платил персоналу лишь чуть больше пособия по безработице. Чтобы сводить концы с концами, Салли приходилось брать двойные и тройные смены. Угрюмая и вечно усталая, озлобленная на собственную дочь, подбросившую ей ребенка, с Лорой она обращалась холодно и пренебрежительно. Девочка росла в постоянном страхе и ощущении брошенности и ненужности. Она кое-как училась в плохой бесплатной школе для бедняков, но ее воспитанием не занимался никто.

Нетрудно догадаться, что равнодушие взрослых и предоставленность самой себе дали в подростковом возрасте весьма печальные плоды. В четырнадцать Лора бросила школу и пустилась в бесконечные загулы в компаниях молодых мужчин. В шестнадцать она оказалась беременна, причем имя отца будущего ребенка назвать затруднялась…

Салли, как водится, узнала обо всем слишком поздно, когда ничего уже нельзя было сделать. Появление на свет правнука стало фактом, с которым волей-неволей ей пришлось смириться. Однако Салли мужественно собралась с силами и предприняла самое верное в сложившейся ситуации действие – взяла внучку «в ежовые рукавицы».

Все уличные контакты Лоры были жестко пресечены. С утра до вечера юная мать занималась только ребенком. А когда Райану исполнился год, Салли вышла на крошечную пенсию, устроив Лору на свое место, и теперь уже семнадцатилетняя девушка работала горничной в две-три смены. Потом Райан часто думал о том, что без сурового контроля прабабки он, скорее всего, просто не выжил бы…

Эта особенность – много и часто думать – вообще проявилась у него необычно рано. Не получая ответы на свои вопросы от уставшей от жизни прабабушки, с малых лет он привык самостоятельно наблюдать за миром и людьми и размышлять – как и почему все происходит…

Салли умерла, когда Райану было пять. Оставшаяся без надзора мать стала работать все меньше, а прикладываться к бутылке – все больше. В их старый, обветшалый, холодный дом зачастили посторонние мужчины, как правило, агрессивные и пугающие своим непредсказуемым поведением. В семь лет, когда Райан пошел в школу, хозяин гостиницы выгнал Лору с работы за появление там в нетрезвом виде, и жизнь начала стремительно катиться под откос.

Пособие по безработице мгновенно тратилось на алкоголь. Мужчины сменялись так часто и быстро, что Райан уже не успевал запомнить их имена. Иногда, протрезвев, мать плакала и гладила его по голове, но этого приступа истеричной нежности хватало ненадолго – до следующего стакана…

Много позже, повзрослев, Райан понял, что она просто искала любовь – любовь, которой у нее не было никогда. Пыталась добрать ее, заглушить ощущение ненужности и отверженности, получить хоть какое-то принятие от мира – да, через мужчин, но других способов она не знала. Позже он понял, но тогда, в детстве, не понимал, и чувствовал – все те же ненужность и отверженность. И страх, бесконечный страх…

От постоянного, грызущего голода он начал понемногу воровать еду. За этим занятием его заприметили подростки из уличной воровской шайки, и вскоре он стал ее полноправным членом.

К тому времени ему исполнилось девять, и школу он бросил. Дни теперь были наполнены более насущным занятием – добычей средств к существованию. Шайка использовала Райана, маленького и худого, для проникновения в дома богачей – он легко пролезал и между прутьями ограждений, и в окна, а многочисленным воровским премудростям, в том числе и способам обхода или отключения сигнализаций его обучили старшие товарищи…

Так, хотя и с необычной стороны, передним открылся другой мир – мир людей, которым не нужно было ежеминутно беспокоиться о выживании. Мир расслабленности, уверенности, покоя, чистоты, тепла и роскоши, мир, обитателей которого волновали другие, намного более высокие материи – бизнес, политика, науки, искусства…

Однажды, волею случая, он вынужден был два часа прятаться под диваном в одном из таких жилищ. Сначала слушал разговор хозяев дома – спокойно, уважительно, мягко супруги обсуждали перспективы образования дочери. Мать сообщила отцу, что девочка всерьез интересуется поэзией, и, пригласив ее в комнату, попросила прочитать что-нибудь. Звонкий девичий голос принялся декламировать произведение классика, и Райан замер, почти не дыша: он даже представить себе не мог, какая невероятная красота может, оказывается, складываться из слов…

Возвращаясь в тот вечер в свою ненавистную лачугу, он мучительно думал. О параллельном мире, существовавшем одновременно с его миром – жестоким, безжалостным, безысходным, страшным. О недосягаемой красоте этого мира. О поэзии, на краткий миг вознесшей его душу в какое-то иное, сияющее и парящее измерение. О том, почему кто-то живет так, как люди, которых он слышал сегодня, а кто-то – так, как он и его мать…

С тех пор, проникая в богатые дома, он старался подглядывать за кусочками столь притягательного для него бытия, и это наблюдение все больше и больше захватывало его. Порой он даже забывал о своих «прямых обязанностях» вора, и эта все нараставшая, непростительная рассеянность вскоре закончилась бедой: хозяева поймали его и вызвали полицию.

Полицейские в участке для проформы немного побили его, выпытывая имена всех членов шайки, но десятилетний воришка держался стойко. Не получив никакой информации, полицейские махнули рукой: в маргинальных кварталах мегаполиса, где жил Райан, количество таких шаек исчислялось десятками. Служители закона принялись спорить межу собой, куда оправить малолетнего преступника: в колонию или просто в детдом; и вдруг в самый разгар дискуссии в участок вошел молодой, но очень респектабельный господин в безупречном дорогом костюме и приветливо улыбнулся измученному мальчишке.

Так Райан впервые увидел дядю Кларка.