Текст книги "Варварино счастье. Том III. Из завтра – во вчера…"

Вслед за бабушкой Яффой к имениннице вышла мама Лея. Она подала дочке аккуратную шкатулочку, и попросила ее открыть. Аяла осторожно взяла в руки перламутровую шкатулку и открыла крышечку. Внутри лежало жемчужное ожерелье. – Детка, родная наша доченька Аяла! Это наш с папой подарок тебе на день, когда ты перешла из детства в другое, более взрослое, состояние. Вот это ожерелье мне подарил папа, когда сделал мне предложение. Мы с ним счастливы. Ожерелье было на моей шейке уже почти двадцать лет. Оно было счастливо вместе со мной. Теперь мы с папой хотим, чтобы оно сделало и тебя счастливой. Будь счастлива в жизни! И будь рядом с нами, ну, может, не в одном доме, но хотя бы поблизости, чтобы мы могли тебя почаще видеть!

И Лея застегнула на шейке Аялы ожерелье, которое должно было передать дочке эстафету счастья. Отец с матерью вместе обняли Аялу и так они стояли с минуту, только слезы счастья блестели у всех троих на глазах.

После всех поздравлений и подарков отец подвел именинницу к ее почетному месту за столом и Аллан разлил вино в медные стаканы, украшенные резьбой. Для детей вино было налито в такие же стаканы, только совсем маленькие. Туда и вина-то мог поместиться всего один глоток. Но дети тоже участвовали в празднике Аялы.

Наконец, все присутствующие выпили за счастье именинницы, было много добрых и хороших слов. Яффа прослезилась, да и сам Хадас отвернувшись, тихонько вытирал глаза, делая вид, что в глаз ресничка попала…

На столе было много всякой вкусной еды. Много сладостей, фруктов… Все находились в расслабленном состоянии и праздник обещал быть приятным и продолжаться до темноты. Еще предстояли соревнования. Кто лучше всех из детей споет или станцует. Все дети готовились к этому празднику давно и мечтали получить подарок из рук именинницы Аялы…

Глава 10. Неужели такое возможно?!…

Ночь давно уже спустилась на усадьбу сэра Эндрю Аккинсона, во всех домах обитатели уснули. И только в кабинете Андреа всю ночь горела настольная лампа. Сам он сидел в глубоком кресле, погрузившись в него всем телом. Он сидел задумавшись, сцепив руки на груди… Взгляд его был рассеянным, смотрел он просто в одну точку, в угол кабинета, в котором вся стена была занята стеллажами с книгами. Он понимал, что должен был работать всю ночь, ведь утром встреча и заключение важных договоров с индонезийской компанией, представители которой уже находились в Лондоне около недели, и вот завтра заключительная часть работы, подписание договоров о долгосрочной совместной работе.

Документы лежат на столе, в то время как мысли Андреа совсем не в этом кабинете. Едва ли он хорошо понимал сам себя. Его мысли как будто раздваивались. Вот он-Андреа, русский парень, который волею судьбы оказался вдалеке от России, находился под усиленным контролем пиратов на неизвестном острове, где провел долгие шесть лет.

Не прошло бесследно такое долгое одиночество. Каждый из спасшихся моряков, оказавшийся в плену у пиратов, страдал так, что порой не хотелось ни с кем разговаривать. И люди молча работали, и в своем вагончике часто молча коротали время. Андреа пытался восстановить в памяти те видения, которые пришли к нему на острое пиратов. Вот именно в такой момент Андреа вдруг понял, что видит море, но не эти морские пейзажи мелькают перед его глазами. Совсем другие здания, в которых окна были затянуты какой-то полупрозрачной пленкой, это были не стекла.

Перед мысленным его взором проходили какие-то люди, полураздетые, стояла жара, каменистая дорога, уходящая в горку. На горе стояли домики, близко один к другому. И в голове почему-то мелькнула мысль:

– Вон наш магазин стоит на горке.

И тут же подумал, что сходит с ума… Какой магазин. Он истинный россиянин. А где в России могут ходить смуглые полуобнаженные мужчины… На его внутренний вопрос, где же это место, пришел ответ. Кто подсказал, Андреа не понял. Тем не менее, это был мужской голос, произнесший одну лишь фразу: Это Малая Азия, палестинские земли, рядом Сирия… Сегодня это территория Израиля.

В этот момент Андреа увидел, как к нему приближается женщина, немолодая, возраст ее мог быть чуть более пятидесяти лет. Она бежала к нему, улыбаясь, она протягивала к нему руки, желая обнять его. Андреа подумал, какая красивая женщина, ее глаза были наполнены светом любви. Такая улыбка от женщины может быть адресована либо любимому мужчине, либо сыну.

Вот она уже подбежала к нему, обняла его, прижалась к нему, потом отстранилась и сазала:

– Шалом, шалом, бен шели!

Андреа не знал ее языка, фраза была произнесена мягко, и он вспомнил, что слово «шалом» – это приветствие, пожелание мира на иврите. И он понял, что это, скорее всего, его мать. Женщина обратилась к нему по имени. Она называла его именем Аллан.

С этого момента почти все свое свободное от работы время на острове Андреа проводил внешне как в забытье: его мысли были там, на земле Малой Азии, где, как он понял, жили иудеи. Он видел их жизнь, войну с крестоносцами, видел своего отца, которого мать называла Хадасом. Он был купцом. У них был небольшой магазин, в котором обслуживались все люди, проживающие в портовой части городка Акра.

Однако о своих видениях и мыслях он никому не рассказывал, даже своему другу – врачу Игорю Колонкину.

И надо же, вчера вечером, когда в беседке мирно сидела вся семья, он спросил у мамы, входила ли она в прошлые жизни через священное пространство сердца. Когда Варвара только сказала первые слова, вот тут его пронзили воспоминания и видения с острова пиратов. Он еще спросил маму, почему же Хадас не пришел его встретить вместе с мамой, и Варвара даже подпрыгнула от неожиданности, стало понятно, что не чужие они… Нет, не чужие!..Их соединяют не только кровные узы, а еще более крепкая связь – еще одна совместно прожитая жизнь! И ведь Варвара уточнила время, когда это было, это был конец двенадцатого века! Ничего себе, воспоминания!

Сейчас, всю ночь просидев в кабинете, без сна, в нервном возбуждении, Андреа вспоминал рассказ мамы, и то, что он сам озвучивал, добавляя детали к ее рассказам. Оказывается, они там жили вполне счастливо. И он был там счастливым мужем и отцом четверых детей… С ним жили его родители.

Семья Андреа была в шоковом состоянии. Кроме его самого и мамы. Они и смеялись, и вытирали слезы. Сколько нового о своих близких узнал и Александр, и его жена Аечка. Сколько событий, о которых он даже и не вспомнил бы никогда, если бы мама не начала рассказывать о том, как она встречала своего любимого сыночка Алланчика из дальнего плавания, куда он уходил по купеческим делам.

Вдруг дверь кабинета тихонько отворилась, к нему заглянула Аечка.

– Любимый, ты всю ночь не спишь. Уже совсем рассвело, надо тебе хоть часик поспать. Ты же говорил, что день будет ответственный. Ты хоть документы подготовил?

– Нет, не успел. Я, моя дорогая жена, вспоминал свою жизнь, в которой у меня была другая жена. Очень красивая! Но ты не ревнуй, я тебя люблю очень сильно, точно так же, как любил ее, свою Лею. Правда, вы не очень похожи внешне. Зато красивы как богини! Везет же мне на красивых женщин!

И он привлек к себе свою жену, посадил ее к себе на колени в кресло, и сказал:

– Вот ты, Аечка, веришь в то, что вчера мы с мамой вспоминали? Могло ли в действительности такое случиться?! Девять веков назад… Какие-то войны… Пещеры, итальянец, который стал моим братом, а пришел на нашу землю как враг…

Моя мудрая мама Яффа, с которой мы слышали друг друга на расстоянии… И она теперь тут, в этой жизни…

Андреа покачал головой и, волнуясь, произнес:-Послушай, Аечка, а ты вспомни, о чем мы говорили в первый вечер, когда я их увидел в твоем доме, в беседке, после двадцатилетней разлуки. Я слышал мамины слова на острове, а она каким – то образом услышала мои слова про Ахметова.

Его жена была поражена, это действительно так и было! Сомнений нет. Века разлуки не искоренили их большой любви, любви матери и сына… Нет слов!…

Аечке захотелось тесно прижаться к мужу, она обняла его, прильнула к его груди, и эти минуты единения их душ могли заменить тысячи ласковых слов… Молчание любящих сердец заменяло все слова…

Они не знали, сколько времени прошло с момента, когда к нему в кабинет заглянула Аечка. Но когда они встали из кресла, в кабинет уже заглянул первый лучик солнца. Жена всполошилась:

– Вот теперь и маме не дадим поспать. Дети, наверное, там давно проснулись и требуют присутствия мамы с молочком на первый завтрак!

И они побежали в детскую. Там уже никто и не думал спать. Дедушка с бабушкой разобрали детей из кроваток. Варвара носила на руках Артурчика, а Александр успокаивал Уленьку.

Андреа пошел собираться на работу, а все взрослые всю любовь и нежность проливали на двух крошек, которые уже с рождения чувствовали, в какие добрые руки они пришли.

Убегая из дома, Андреа не забыл поцеловать своих крошек, Аечку. Маму он обнял и сказал:

– Яффочка, как хорошо, что ты меня родила снова! Как бы я без тебя жил!

И вдруг добавил, повернувшись к отцу:

– А ведь похоже, что Хадас – это ты! Манеры те же, доброта опять же повторяется…

Обнял отца, они с сыном похлопали друг друга по спине и Андреа поехал в офис.

За завтраком Аечка и Александр пытались забросать вопросами Варвару. Но она была так взволнована вчерашними воспоминаниями, что сказала им только следующее:

– Это так необычно, я сама переживаю, в нормальном ли я состоянии! Как бы не угодить с этими воспоминаниями в больницу для нервнобольных…

Глава 11. Вито – живой и невредимый!…

Праздник был в разгаре. Дети веселились сами и доставляли радость взрослым. Тут были и танцы, и сюрпризы. Дети очень любили копировать какие-то смешные случаи. Когда, например, кто-то капризничал, а его уговаривали старшие. Даже так, не специальными мерами, шло доброе воспитание детей.

Хаим с Кохавой устроили смешное шоу, в котором показывали, как Максим, когда ему было уже пять лет, пытался все время не идти рядом с мамой, а вскарабкаться на ее спину и так красиво так угнездиться и свысока остальным детям строить мордочки, типа, идите, идите, а я вот еду… И Лея сама это помнит. Теперь-то, конечно, Максим уже не просится на ручки к маме. Но еще недавно… А дети так смешно все изображали. Вот Максим просится на ручки к маме и уже вскарабкался ей на спину и держится крепко за ее шею. А мама устала, решила отдохнуть, наклонилась, чтобы присесть на камешек и сделала вид, что совсем обессилела и нести сына уже не может. Он, как истинный мужчина, тут же решил помочь и маме и предложил, что теперь он ее понесет. И вот это был самый забавный момент, как мама карабкалась сыну на плечи. Вся семья умирала со смеху. Вначале Максим вроде как обиделся на брата и сестру, но потом и сам громко смеялся, он-то хорошо это помнил, хотя было ему в тот момент всего пять лет. Вот с того момента он и перестал висеть на маминой шее. Понял, что маме действительно тяжело носить такого большого мальчика своей спинке.

Послышались какие – то крики с улицы и во двор вбежал Ицхак, пожилой мужчина, который уже много лет работал вместе с Хадасом в магазине, а теперь так же помогал и Аллану. Он был в крайней степени возбуждения.

– Аллан, к берегу подошло неизвестное судно. Однако надпись на борту «Яффа». Я тут же поспешил к тебе. Мы ведь никого не ждем. И другие купцы, я знаю, не ожидают. Но название судна?!

Ицхак растерянно развел руками, непонятная история…

– На начало войны непохоже, судно одиночное, да и название чисто иудейское!

Хадас с Алланом посмотрели друг на друга. Неужели Вито жив и вернулся? У Яффы округлились глаза и она пыталась уже встать и бежать в порт. Однако слово «бежать» было теперь к ней неприменимо. И Аллан сказал:

– Мама, будьте дома, у нас ведь праздник. Я побегу, жаль, мое выступление отменяется. Ну ничего! Вы повеселитесь и за меня тоже! Доченька, извини, я должен бежать в порт! Посмотрим, кого нам прислал Всевышний. Аллан поцеловал Аялу и Лею и быстро пошел вместе с Ицхаком в порт.

С пригорка хорошо была видна акватория моря и действительно, к берегу причаливало судно. Аллан пока еще не мог прочесть название, но Ицхак-то с берега уже прочел. Яффа! Такое название он дал тому судну, которое он купил и снарядил его для похода в Италию. У Аллана в голове выстраивались десятки версий… Но он решил сдерживать свои эмоции и буквально бегом бежал с горки в порт. Ицхак едва успевал за хозяином.

Погода стояла прекрасная, на море был полнейший штиль. Волны неспешно и важно накатывали голубой водой на прибрежный песок. Действительно, судно почти подошло к пирсу. На берегу начали собираться люди. Когда Аллан подошел к причалу, там уже собралось несколько десятков мужчин. Это не были праздные зеваки. Многие были с оружием в руках: расслабляться непозволительно, поэтому все внимательно всматривались в приближающееся судно.

Аллан теперь и сам, стоя на берегу, увидел на борту надпись на иврите «Яффа». Как его собственное судно! Но это было гораздо больше по водоизмещению. И вообще… Вопрос за вопросом, а ответов-ни одного! Яркое солнце слепило глаза, да и от воды шли яркие блики, которые мешали хорошо рассмотреть человека, стоящего на носу судна.

Уже хорошо видно, как матросы карабкались по мачтам, опуская паруса. Гребцы сидели на веслах. Видно было даже как они веслами рассекали волны. Судно стремительно приближалось к берегу. Аллан все пытался рассмотреть человека, стоящего на носу судна. Он был одет во все черное. И этим особенно выделялся на фоне белых парусов и голубого неба. Это был мужчина, темноволосый, высокого роста. Он стоял, скрестив руки на груди. В позе мыслителя на высокой скале. На плечах его была накидка черного цвета. Что-то знакомое показалось Аллану в форме головы этого человека. Неужели Вито?! Сердце Аллана билось так взволнованно, что, казалось, все окружающие слышат его гулкий стук…

Судно тем временем уже подошло к берегу. Вот уже с судна бросили на берег канат и тут же его закрепили. Всё! Путешествие окончено!

Человек в черном был уже настолько близко к Аллану. Всего метров двадцать их разделяло. Человек повернулся к Аллану. Теперь сомневаться было бы уже смешно… Перед ним стоял Вито! Но каков герой! Он как будто еще подрос. Бородка делала его таким взрослым. Густая шапка кудрей выдавала в нем южанина. У северных народов редко бывает такая густая и красивая шевелюра…

Вито сосредоточенно рассматривал присутствующих в порту мужчин. Конечно, он искал Аллана. Наконец, взгляды их встретились. И Вито одним прыжком перемахнул через борт судна прямо на берег. Аллан кинулся к нему. Братья обнялись. Посмотрят друг на друга и снова крепко сжимают объятия. Смеются, хлопают друг друга по спине, не могут оторваться друг от друга…

Наконец Вито смог более – менее спокойно сказать:

– Брат, мы не виделись целых десять лет! Как я рад встрече!

Аллан никогда не считал себя излишне эмоциональным, а тем более плаксивым…

Но тут! Он не мог сдержаться. Аллан уткнулся в плечо Вито и у него из груди вырвался звук, похожий на короткое рыдание. И он снова обнял Вито, так они стояли еще пару минут. Эти минуты безмолвия помогли Аллану прийти в себя. Теперь он поднял глаза, влажные от слез радости и сказал:

– Брат, я никогда ни одной минуты не сомневался в тебе. Отец – тоже. А мама выплакала все слезы, которые ей на всю жизнь были даны. Десять лет она каждый день тебя ждала.

Видимо, в этот момент Аллану пришла в голову мысль, он повернулся к мужчинам, он искал Ицхака. Но тот стоял рядышком и волновался не меньше Аллана.

– Ицик, беги к нам домой и порадуй всех известием о прибытии Вито.

Ицхак моментально испарился, и уже через пять минут был рядом с домом Хадаса. Вбежав во двор, где все еще шло представление, дети радовали взрослых. Все смеялись. Ицхак подождал окончания номера, и только тогда вышел на середину двора и сказал торжественно:

– Теперь мой сюрприз! Я принес вам радостную весть: вернулся Вито на судне с названием «Яффа». Но это не то судно, на котором он ушел в море десять лет назад. Сегодня он прибыл на гораздо более крупном судне. Аллан просил вас ждать дома, не ходите в порт! У вас праздник, радуйтесь! А я снова побегу в порт, я могу понадобиться Аллану.

С этими словами Ицхак исчез. А что началось в доме Хадаса! Радостная весть, десять лет переживаний и слез окончились возвращением Вито. Что же ему довелось пережить в неизвестных местах, если он вернулся на гораздо большем судне. Значит, первое судно исчезло… Лея села рядом с родителями и начала успокаивать Яффу. У которой теперь лились слезы… Но это были уже слезы радости. Хадас не стеснялся своих чувств и тоже вытирал слезы, а сам пытался в этот момент еще и жену успокаивать.

А на берегу царила радость и оживление. Во-первых, мирное судно, не принесшее никаких проблем. А наоборот, еще и радость. Возвратился Вито, которого все уже считали погибшим. Мало того, экипаж судна состоял из местных жителей. Судно исчезло, исчезли и люди. Семьи оплакивали своих кормильцев. Десять лет отсутствия… Какие надежды оставались в сердцах близких? Кто-то уже смирился, а кто – то до сих пор с тоской и надеждой всматривался в далекий морской горизонт…

А что стало твориться на берегу, когда на берег сошла команда, половина из которых – это их друзья, братья или соседи, которых они не видели десять лет. И вот они – живые и невредимые! Правда, к сожалению, не все.

Но Вито громко обратился к команде, что предстоит выгрузка и все должны занять свои места. И попросил Аллана подготовить транспорт для доставки грузов в склады. Работа шла слаженно, каждому матросу хотелось стрелой нестись домой. Но весть о прибытии судна, которое считали потерянным навсегда, уже распространилась среди населения Акры. Надо представить, с какой скоростью неслись люди в порт. И через некоторое время там уже собралось не менее тысячи человек. Вперед пропускали тех, чьи близкие вернулись и чудом уцелели… Никто не знал, как они уцелели. Но – живы, живы!… И пока на судне занимались выгрузкой, бедные женщины и их повзрослевшие дети сгорали от нетерпения.

Наконец, все товары из трюма были перегружены на берег и уже на осликах перекочевывали в склады, где Ицхак встречал груз. Вито вел себя уверенно и спокойно отдавал команды. Несколько часов – и работы окончены. Наконец, команда имела возможность спуститься на берег.

Боже мой, что тут творилось! Толпа буквально расступилась. Дали возможность встретиться людям, не видевшими друг друга целых десять лет. Матросы вышли на берег, к ним кинулись их жены и дети. Слезы, крики радости, объятия… Все плакали. Здесь были не только слезы радости, но и слезы горя. Ведь добрая половина экипажа погибла, поскольку их не было среди живых. Слезы, слезы… Насколько хрупка человеческая жизнь. А войны и жестокость по отношению к себе подобным укорачивают и без того короткий человеческий век…

Вито объявил экипажу, что произведет выплаты денег, это будет сделано в его каюте на судне. И матросы один за одним начали входить в каюту Вито. Выходили все довольные и вполне счастливые. Вито никого не обидел. Люди благодарили Вито и некоторые в окружении счастливого семейства уходили домой. А остальные члены экипажа пошли в ту часть Акры, где находились небольшие гостиницы для приезжающих.

Вито, закончив выплаты, пригласил Аллана на судно, чтобы познакомить его со своими друзьями. Они вошли в каюту капитана. Навстречу им поднялся молодой человек, смуглый, красивый. Его облик был полон достоинства. Он держался так, как подобает капитану судна «Яффа»!

Вито представил:

– Аллан, брат мой! Я с гордостью в душе хочу представить тебе своего друга Хосе Луиса, которого я знаю уже восемь лет. Мы с ним прошли много испытаний и доверяем друг другу. Он-капитан судна «Яффа».

Знакомство скрепило крепкое рукопожатие. Мужественный парень понравился Аллану. В конце концов, не доверять Вито не было оснований, с этим парнем Вито знаком уже восемь лет. Наверняка, было время проверить его преданность.

Аллан с теплотой в голосе произнес:

– Я очень рад знакомству с другом Вито! Для меня ты теперь тоже не чужой человек. И я приглашаю тебя к себе в дом. Кстати, у нас очень большой и важный праздник.

– Какой праздник, брат? – спросил Вито.

– Аяла празднует совершеннолетие, ей сегодня семнадцать лет!

– Что?! Аяла – и семнадцать?! Не может быть! Вот сколько лет я отсутствовал дома! Я ушел в море, она была совсем малышкой. А сегодня-невеста! Да еще, наверное, и красавица в маму?!

– Да! Красавица! Выросла незаметно… Не хочу с ней расставаться. А того и гляди, уведет из дома какой-нибудь красавчик! Ведь любовь приходит всегда неожиданно! Ну, да ладно! Пойдемте теперь домой!

Вито жестом остановил Аллана.-Подожди, брат! У меня здесь еще один верный друг – Микеле. Он уже бывал в Акре, но только ты с ним не знаком был раньше. Он был на судне «Яффа» помощником капитана. И теперь исполняет те же обязанности.

Ну, я тебе потом все расскажу. Знаю, что у тебя готовы уже тысячи вопросов. А вот и Микеле! Он – помощник капитана. И сейчас подготавливал судно к стоянке на пирсе. Назначил охрану, дежурство. Вот теперь я вас познакомлю и мы можем покинуть судно и отправиться в наш дом. Аллан, брат мой, как я соскучился по всем родным! Особенно по маме Яффе!

В этот момент на палубу вышел Микеле. Он улыбался Аллану открытой дружеской улыбкой, как будто они были знакомы всю жизнь. Как будто он прочел мысли, потому что, пожимая руку Аллана, сказал следующее

– Да, у меня такое чувство, что я знаю тебя всю жизнь! Вито мне много рассказывал о тебе и о вашей семье. Вот видишь, я ведь с тобой на иврите говорю. Это меня научил Вито. Он любит вас так сильно, что слушая его рассказы, вы и мне стали родными людьми.

Микеле был среднего роста, ниже Аллана и Вито. Его облик был какой-то мальчишеский. Хотя взгляд выдавал взрослого мужчину, много испытавшего в жизни. А подвижность и быстрота реакции – как у подростка. У него не было степенности как у Хосе Луиса.

Вито в сопровождении Хосе Луиса и Микеле обошли судно, проверили дежурных, и теперь могли спокойно спуститься на берег и отправиться в гости к Аллану.

Вито просто не мог идти спокойно и сказал Аллану:

– Брат, ты не обижайся, я не могу идти спокойным шагом. Мои ноги мне не подчиняются. Они летят сами. Я побегу. Я не могу дождаться, когда, наконец, увижу маму Яффу. Господи, знал бы ты, как я скучал по ней, как я счастлив, что попал в ваш дом!

Свои последние слова Вито проговорил уже на ходу. Он действительно не мог идти спокойно. В гору он поднимался бегом и так быстро, что в момент исчез из глаз. Аллан засмеялся и сказал своим гостям:

– Если бы мама смогла бегать так же быстро, она бы уже была на пирсе и ждала бы Вито там!…

Все трое рассмеялись. А Вито тем временем уже вбежал во двор дома Хадаса.

Просторный двор был заполнен людьми. Под оливой стояли столы, сидели взрослые, а дети бегали во дворе и веселили взрослых. Вито знал здесь практически всех. Во главе стола сидели Хадас и Яффа. Вокруг располагались их три взрослые дочки, их мужья и дети, тут же были родители Леи. Но вот остальных членов семьи узнать было трудно.

Когда Вито уходил в море, Аяла была шестилетней девочкой, а Хаиму вообще было годика два или три. А тут герои новые: близнецы… Вито понял, что эти малыши родились, когда он мыкал горе на своей родной Сардинии.

Яффа первой увидела Вито. Она вскочила из-за стола и крикнула:

– Вито! Сыночек!

Ее сыночек поспешил прямо к ней. Обогнув круг, где резвились дети, он бегом побежал к Яффе. Она протянула навстречу ему руки, а слезы уже сдержать было выше ее сил. Она плакала и смеялась одновременно. Вито бросился к ней в объятия, она гладила его лицо, по которому тоже текли слезы. Вито что-то говорил ей и на иврите, и на итальянском, но она понимала все до единого слова. Это были слова любви и благодарности маме за то, что вырвала его из смерти. Спасла. Стала его второй мамой.

Вито встал на колени, взял Яффу за руки и целуя ее ладони, говорил и говорил ей слова благодарности. А потом, вспомнив, поднялся с колен, достал из кармана тряпочку, развернул ее и достал колечко. Оно было серебряное и с бирюзовыми камешками в виде сердечка. Мелкие камешки бирюзы вставлены в серебряное сердце. Обычное кольцо. Не драгоценное даже. Но ей привез сынок Вито. И он взял руку Яффы и надел ей на пальчик. Причем, именно на тот, с которого она сегодня сняла свое колечко и подарила его внучке. Очевидно, не исчез еще след на пальчике от многолетнего ношения кольца-подарка матери Хадаса.

Вито склонил голову перед Яффой в знак благодарности и сказал:

– Мама Яффа! Это колечко передала тебе в подарок моя мама Лючия из Италии. И еще она сказала, что рада тому, что у ее сына есть две матери. Она очень благодарила всех вас: Аллана, Хадаса и тебя за то, что спасли мою жизнь, хотя я как завоеватель, заслуживал смерти на чужой земле.

В это время к нему подошел Хадас. Вито видел, как заметно постарели его вторые родители. Мужчины обнялись. И тоже – слезы… А как же можно сдержать слезы, если десять лет ни весточки, неизвестность томит и отнимает годы жизни. Ну, вот и Лея! Хороша как и раньше! А какую дочку вырастили с Алланом! Вот она, красавица Аяла! Действительно, девушка выросла настолько красивой, что Вито точно бы влюбился, если бы его не ждала в Италии жена…

А тут во двор вошли Аллан с Хосе Луисом и Микеле. Вито представил своих друзей хозяевам дома. Лея тут же пригласила гостей за стол и на столе появились всевозможные угощения. Гостям налили красного виноградного вина, которым славилась иудейская земля. Не надо думать, что девять веков назад не умели говорить красивые слова или не умели быть благодарными. Все эти вещи люди умеют делать во все века. Поэтому первый тост гость Хосе Луис сказал в адрес Хадаса и Яффы, у которых такая прекрасная и большая семья. Потом в адрес Аллана и Леи, которые вырастили прекрасных детей, а третий и самый красивый тост был произнесен в честь именинницы Аялы, которая сегодня празднует самый красивый праздник в своей жизни. Почему самый красивый? Потому что он первый! Потом в жизни будут другие праздники, но первый она не забудет никогда! В заключение Хосе Луис сказал, глядя в прекрасные карие глаза Аялы, что он желает ей иметь всю жизнь, состоящую из праздника, который никогда не кончается…

Аяла вдруг зарделась, ее щечки загорелись ярче ее розового платьица. Ее маленький бокал с глотком вина задрожал в ее тонких пальчиках. В глазах блеснула слезинка, похожая на хрустальную капельку.

Лея метнула быстрый взгляд на Хосе Луиса. Так и есть! Его взгляд был исполнен

такой нежности, что как могла еще прореагировать невинная маленькая Аяла. Она ведь еще не знала чувства любви… Что из этого взгляда может разгореться, она знала по своей жизни. В ее жизни первый взгляд Аллана родил такую любовь, которая не погасла и сегодня. А они в браке почти двадцать лет! И Лея обеспокоенно глянула на Аллана. Он тоже все понял и у них одновременно в сердце мелькнула ужасная мысль, как бы этот гость не отобрал у них дочку. Ведь он чужестранец и не останется жить здесь… Всевышний, спаси и защити нашу дочку от чужестранца из далекой Испании. Он сам сказал, что прибыл из Испании и что там живут его родители…

Хосе Луис овладел собой. Взгляд его сделался милым и добрым, дружелюбным и даже просто дружеским. Больше он не проявлял такой нежности во взгляде и был очень осторожным в словах.

Ужин закончился около полуночи. Все гости уже покинули гостеприимный дом Хадаса, родители Леи и все три дочери тоже в сумерках ушли домой, жили они неподалеку от родительского дома, и в доме остались только гости с прибывшего судна. Дети давно спали. Проводила мама Лея и свою дочку Аялу в ее комнатку. Они еще поговорили, Лея пожелала девочке спокойной ночи и ушла. Аяла тут же встала с кровати, поднялась на крышу дома, где у нее был оборудован очень уютный уголок. Туда, на крышу дотянулись ветви винограда. И там стояла лавочка и маленький столик. Там и любила девушка сидеть вечерами, глядя на синее море, любуясь закатами, которые непременно каждый день отличались друг от друга поразительной красоты пейзажами. Облака напоминали горы, которых она никогда не видела. Сейчас ее душа просила уединения на природе. Она смотрела на звезды, а видела перед собой манящие глаза Хосе Луиса…

Она сама испугалась нахлынувшего на нее нового чувства. Ей хотелось плакать, но и улыбаться хотелось. И видеть рядом Хосе Луиса хотелось не меньше. Однако слезки все-таки капали на грудь. Лея, она ведь мать, почувствовала страдания дочки и пошла к ней в комнату. Комнатка была пуста. Тогда девочка могла быть только на крыше. Тут она и нашла свою ненаглядную и уже заплаканную девочку.

Она встала на колени перед дочкой, посмотрела снизу в ее глаза и спросила тихонько:

– Детка моя, ты плачешь потому, что влюбилась в испанца?

– Мамочка, я не знаю, что такое любовь. Я никого не любила. Но сегодня что-то случилось со мной. Это новое чувство. Я хочу и смеяться, и плакать… Мама, он так смотрел на меня, что я едва не потеряла равновесие, я чуть не упала.

Очевидно, Аяла представила, как она бы упала за столом с бокалом вина в руке, что ей самой стало смешно и она засмеялась… А потом спросила мать:

– А ты плакала когда-нибудь из-за папы?

Лея вспомнила свои бурные слезы и тоже засмеялась:

– Еще как плакала! А потом пришел папа и успокоил меня. С того момента мы решили никогда не расставаться и быть вместе. И мы счастливы!

Аяла вдруг представила, что Хосе Луис возвратится в Испанию… А что же она будет без него делать? Как жить? И она снова заплакала. Лея тут же провела аналогию их беседы и поняла причину слез. Она не знала, чем успокоить свою только начавшую взрослеть дочку. И сказала лишь несколько слов:

– Доченька, такие горячие взгляды от мужчин ты будешь видеть каждый день. Не забывай, ты выросла не только красивой, но и умной. А такие девушки нравятся мужчинам. Хосе Луис тоже любовался тобой. Но ведь ты его совсем не знаешь. Может, смотрит он ласково, а в душе нет доброты. Все может случиться. Никогда нельзя совершать серьезные поступки, нельзя доверять свою жизнь человеку, которого ты совершенно не знаешь и видела всего два часа в своей жизни. Но самое ужасное, что он же должен будет вернуться в Испанию. Возрази мне, дочка, если я не права!

Аяла задумалась, слезки высохли на ее глазах и она ответила матери:

– Нет, мамочка, я не буду возражать тебе. Ты во всем права. Я постараюсь справиться со своими чувствами.

Они еще немного посидели на крыше и пошли спать. Хосе Луис и Микеле спали в той комнате, где когда-то выздоравливал Вито. Да, мужчины спали. А в ее спальне кровать была пуста. Аллана не было. Значит, с Вито наговориться не могут. Вышла во двор и увидела сидящих за столом Вито, Аллана и Хадаса. Мужчины были так увлечены разговором, что даже не заметили, как к ним подошла Лея. Она подошла сзади, прикоснулась к плечам Аллана, обняла его и тихонько спросила: