Текст книги "Варварино счастье. Том III. Из завтра – во вчера…"

– Мне тебя подождать? Или вы будете сидеть до рассвета?

Аллан поднялся из-за стола, обнял Лею, довел ее до их супружеской спальни, поцеловал и сказал:

– Скорее всего, до рассвета. Пойдем, я провожу тебя в спальню. Ты спи, родная! Такие ночные разговоры бывают не каждый день. Вито пережил столько горя в этом плавании… Ну, спи. А я пойду к мужчинам.

Глава 12. Приключения Вито

Действительно, мужчинам и ночи было бы мало, чтобы выслушать то, что случилось с Вито за прошедшие долгих десять лет.

К полуночи все семейство кое-как угомонилось. Радость встречи постепенно перешла в более спокойное русло. Гостей тоже отправили спать. И, как водилось в доме Хадаса во все время существования его семьи, все мужские дела обсуждались во дворе под оливой. Так что по привычке мужчины семьи Хадаса спокойно вышли во двор и расположились за столом под оливой. Яффа поставила на стол кувшин с чаем, который она сама любила готовить из заготовленных лечебных трав. В зимние месяцы, когда травы наливались влагой и хорошо вырастали на каменистой почве, вот тут и надо было делать заготовки. Не принято среди иудеев распивать вино без причины. Был праздник, достали вино. В другие дни – другие напитки. Такой закон. Трезвая голова – путь к успешным делам.

Хадас произнес первые слова:

– Ну, сынок, рассказывай всё, буквально с момента выхода в море. Сколько же тебе пришлось всего пережить, если ты смог вернуться домой только через десять лет! Но скажу тебе, родной, что наша семья тебя ждала. Яффа убеждала нас, что чувствует тебя живым и здоровым. А это было главным. И мы ни минуты не сомневались в том, что ты наш, родной и не сделаешь ничего плохого. И ты вернулся. Это счастье для всей нашей семьи, сынок! А теперь – рассказывай!

Вито задумался, посмотрел на собеседников очень серьезно, даже отрешенно как-то. Видно было, что мыслями он уже не здесь, в доме своих вторых родителей. А потом вдруг улыбнулся, лицо стало по-детски добрым, глаза потеплели. И он засмеялся. У обоих мужчин лица были удивленными. Но Вито прижал обе руки к сердцу и радостно сказал:

– Сначала, мои дорогие, я поделюсь радостной новостью. Я женат, и теперь уже отец семейства. У меня растет сынок. Ему уже два года, и когда я уходил в плавание, мы ожидали второго малыша. Я совершенно счастлив в браке. Моя жена-итальянка, я помнил ее малышкой, а вернувшись, увидел перед собой красавицу, а она еще и умничкой оказалась. Так что… Результат налицо.

– Понятно, – протянули в один голос Аллан с отцом. – Так теперь ты здесь не будешь жить?

Вито развел руками:

– Выходит, что так…

– Ну вот, сынок, начал с хорошей вести, а она для нас, с одной стороны, радостная, а с другой стороны – и не очень. Снова разлука.

Ладно, рассказывай теперь о том, что было.

Вито посерьезнел. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль, за территорию не только двора, Акры, но и всей Малой Азии.

– Расстались мы с вами солнечным днем. Море встретило наше судно попутным ветерком. Я был счастлив, что в составе экипажа почти все наши мужчины из Акры, с которыми мы вместе воевали с крестоносцами. Я их всех знал. Сам приглашал в состав экипажа. Их военная сноровка нас потом спасала не раз.

Итак, поход начался спокойно. Все выполняли свою работу. Попутный ветерок надувал паруса и наша «Яффа» летела как на крыльях. Я в это время мечтал о встрече с родителями, которых не видел девять лет. Одним словом, все было отлично. Настроение экипажа тоже было отличным. Мы с капитаном стояли на палубе и обсуждали текущие дела. Он обеспокоенно оглядывал линию горизонта, потом перевел взгляд на небо. Потом повернулся ко мне и сказал:

– Будет шторм, и в нем будет такая сила, что нам надо готовиться уже сейчас. И приказал матросам спускать и сворачивать паруса. Готовить палубу к штормовой погоде, все еще раз хорошенько закрепить. Вскоре действительно, ветер начал поднимать такие волны, что мне казалось, мы носом вошли в волну, но можем и не вынырнуть…

На наше общее счастье, капитан был опытным и знающим свое дело. Судно наше выстояло. Но трое суток нас болтало так, что некоторые от морской болезни не могли даже на ноги встать. Никто ничего не ел. Да и на камбузе котел для приготовления еды гремел от одной стены до другой. Я такого не видел никогда. Днем еще видишь, что окружает тебя вокруг, и создается иллюзия, что ты можешь как-то контролировать ситуацию. А ночью… В полной темноте суденышко кидают волны, как листик в бурной реке… Слава Всевышнему, шторм не длится вечно. На четвертые сутки утром мы встали и увидели солнечное небо и относительно спокойное море.

Матросы выползли на палубу и просто отлеживались еще полдня. Повар понимал свою ответственность. Тут же пошел на камбуз, и в обед уже была готова горячая пища. Так море нам показало свою власть над нами. Но показало и милость. Мы остались живы, и судно оказалось крепким. Никаких повреждений мы не обнаружили. Этот день капитан разрешил матросам отлеживаться на солнышке, а к вечеру приказал поднимать паруса. Мы отклонились от заданного курса, теперь же нам надо возвращаться и следовать дальше.

Настроение у экипажа было почти что праздничное. Паруса, наполненные попутным ветром, несли судно как на крыльях. Скорость радовала. Родина, моя Италия, становилась все ближе. Яркое солнце радовало теплом, а волны расступались перед острым носом нашего судна.

Вдруг вперед смотрящий матрос, находившийся в своей специальной корзине, поднятой высоко над палубой, тревожно крикнул, что слева по курсу навстречу нам движется судно. Оно, похоже, идет буквально на нас. Да, и капитан это уже понял. Дана короткая команда быть всем на местах и приготовиться к защите судна. Всем слушать команду капитана.

Я еще раз с благодарностью вспоминаю капитана. Ведь мы набирали в состав экипажа людей, умеющих обращаться с оружием. Перед выходом в море проведена учеба на случай нападения на судно пиратов. Капитан сказал мне, что уже переживал такие ситуации. Поэтому надо быть готовым ко всем возможным событиям.

Судно было не большим по размеру, чем наше. Оно стремительно летело в нашем направлении. Но и мы были в полной боевой готовности. Пока еще не был отчетливо виден флаг, можно было надеяться на мирное продолжение пути. Но вскоре мы все рассмотрели черный флаг, на которым был изображен череп, это были настоящие пираты. Они уже стояли в полной боевой готовности на палубе своего судна и были готовы на таран и открытую войну с нами. Громкая команда нашего капитана:

– Внимание! К бою приготовиться!

Какие пираты нам могли быть угрозой, если каждый из нас пережил войну с крестоносцами, и никто не сдавался. Мы все, и я в том числе, не боялись воевать в Акре, и здесь не сдадимся пиратам!

На носу пиратского судна стоял мужчина, у которого на лбу была повязана широкая черная лента. В руках он держал ружье с коротким стволом. Очевидно, это был предводитель пиратской банды. Вид у него был довольно злобный. Это было видно нам даже на момент сближения наших судов. Он что-то громко кричал своим матросам. А они уже спускали шлюпку.

Я понял, что они готовятся идти на захват судна, ведь понятно, что курс мы держим с Малой Азии и судно торговое с полными трюмами товаров. Наших матросов пираты видеть не могли, у нас были предусмотрены небольшие бойницы, где матросы укрывались от пуль, но противника видели отлично. У пиратов, очевидно, кровь кипела, они предчувствовали скорую победу и… грабеж богатства…

Наш капитан сидел в укрытии и пока молчал. Но как только пираты спустили на воду шлюпку, загрузились в нее и сделали первые взмахи весел, капитан дал команду стрелять. Каждый матрос знал, какую цель он должен поражать. Учение не прошло даром. Кто держал на прицеле саму лодку, а кто – матросов в ней. В один момент раздались выстрелы. Шлюпку разнесло в щепки, экипаж в одну минуту пошел на дно.

Капитан пиратов громко кричал, он махал руками, куда-то кому-то показывал, визжал, его гнев вызывал на пиратском судне панику. Но уже через пару минут мы поняли, что не такая уж и паника. Из-за кормы пиратского судна вышла другая шлюпка, набитая битком пиратами. Они готовы были уже применить оружие. Однако мы опередили и применили оружие первыми. Эта шлюпка тоже благополучно опустилась на дно вместе с пиратами.

Нас не должна была мучить совесть, ведь мы ни на кого не нападали, мы шли своим курсом. В море миллион путей. Так почему мы должны жалеть тех, кто пытался уничтожить нас. Приказ капитана – и пули полетели теперь в пиратское судно. Причем, приказом капитана одновременно уничтожалось сразу и судно, и вторая лодка с пиратами.

В какой-то момент я не понял, почему в наше судно не летели пули. Ведь пираты предпринимали попытку только попасть на судно. А потом быстро понял, что задачей захвата было взятие товаров, ценностей. Вот что им надо было. Ну, и наличие второго судна их команде никак не помешало бы… Судно и товары им нужны, но не пленники…

Команды капитана звучали своевременно и кратко. Мы приступили к потоплению судна. Первой пулей был убит капитан пиратского судна. Он свалился прямо в воду.

Теперь целями для выстрелов являлись борта судна. И вскоре в пробоины начала заливаться вода. Судно резко начало погружаться в воду. Оставшиеся в живых пираты начали дружно прыгать в воду. А каким образом они могли спастись? Ведь обе шлюпки их были уже на дне вместе с отчаянными пиратами. И они с криками о помощи бросились к нашему судну, забыв, что еще несколько минут назад они мечтали нас уничтожить и получить доступ в трюмы с товаром.

Пираты плыли, барахтаясь в воде. Некоторые не смогли настолько быстро покинуть акваторию воронки с тонущим судном и ушли на глубину. Вот уже исчезли верхушки мачт и вскоре ничто не напоминало о боевом пиратском судне со злобным капитаном. И черный флаг с черепом со знаком смерти исчез в морской пучине. Мы не обращали внимания на мольбы пиратов, беспощадно расстреливая их в воде. Наше судно покидало поле боя победителем.

Борьба окончена, мы вновь встали на заданный курс и продолжили свое плавание. Ни один человек в нашей команде не пострадал, не был ранен. Все абсолютно в хорошем состоянии и настроении. Я стоял на носу судна. У меня в душе боролись противоречивые чувства. Не могу сказать, что душа моя была наполнена скорбью и сожалением об уничтожении целой команды пиратов. Нет, конечно! Но уничтожение оставшихся в живых пиратов на воде – хорошо ли это? Но мне сразу представился финал ситуации, если бы нас победили пираты. И пришло спокойствие в душу.

Однако этому спокойствию не суждено было надолго поселиться в моей душе. Я услышал душераздирающий крик. Он был наполнен отчаянием и болью…

Причем, отец, представляешь, крик был на моем родном языке саардо! На этом языке говорили только жители моего острова Сардиния! На остальной территории Италии существовал другой язык. Выходит, сардинец просил о помощи!

Я опустил взгляд на воду. Буквально под бортом нашего судна барахтался человек. Гребцы задевали его веслами. Он отчаянно пытался схватиться за весло, и пару раз получил хорошие удары по голове и начал погружаться в воду. Однако, выныривая, пытался просить о спасении. Из его головы текла кровь, вода начала окрашиваться вокруг него в красный цвет. И тут же я заметил плавники акулы. Нас частенько сопровождали то дельфины, то акулы. Но если дельфины только нас приветствовали, то акулы ждали обеда. И как быстро они почувствовали запах крови.

Неожиданно для себя я резко отдал команду поднять на борт пирата. Капитан с недовольным и даже угрюмым видом пытался мне возразить. Но я посмотрел на него так многозначительно, что он приказал гребцам быстро извлечь пирата из воды. В этот момент, Аллан, брат, я вспомнил, как ты меня спас в ущелье, раненого… Я тогда неминуемо погиб бы. Но ты настоял на моем спасении, хотя я тоже прибыл на вашу землю не с благородной целью. Гребцы извлекли пирата из воды и сделали это так ловко, буквально перед пастью акулы отобрали у нее вкусную еду. Мужчина лежал на палубе, корчась от боли. Голова его была пробита веслами гребцов.

Капитан смотрел на меня исподлобья, взгляд его говорил о несогласии с моей позицией. Но вслух он промолвил только несколько слов:

– Надеюсь, ваше решение не доставит нам проблем. Ни один пират еще не стал честным и благородным человеком.

Пират ползал в ногах у капитана и бормотал что-то. И только я один понимал, о чем он просил. Он говорил, что не имеет права умереть, у него старенькая мама, и она его ждет.

Я сказал ему на нашем родном языке:

– Успокойся, тебя никто не будет убивать. Но предупреждаю, что если ты окажешься предателем, я найду тебя даже под землей и сам лично убью.

Пират понял, что его жизнь сейчас зависит от меня и пополз к моим ногам. Я оттолкнул его руки, которыми он пытался поймать меня за ноги и поцеловать мои сандалии. И тут же попросил отвести его к лекарю, который перевязал его раны, потом его накормили и определили место, где он будет спать. Никто из команды не согласился с тем, что место пирата будет рядом с ними, и пришлось его определить в шлюпку, закрепленную на палубе. Он был и за это благодарен и только бормотал слова благодарности. Он-то хорошо понимал, что в этот день только ему из всего пиратского экипажа улыбнулась Фортуна.

Почему я вам подробно рассказываю об этом случае? Потому что за свою доброту я и поплатился. Но это случилось позже. А пока что судно «Яффа» продолжало свой путь к намеченной цели – Римской империи. Мы держали путь в порт Олбия на итальянском острове Сардиния.

Пират все время пытался со мной поговорить. У меня-то не возникало такого желания. А пират таскался за мной по судну и пытался у меня что-то спросить. Наконец благоприятный момент для него настал и он спросил:

– Откуда ты? И откуда ты знаешь саарди? И как ты попал в Палестину?

– Сегодня я имею больше прав спросить у тебя как ты попал на пиратское судно и согласился грабить и убивать ни в чем неповинных людей. Ведь мы шли своим курсом. А ты? Как ты мог стать убийцей?

Пират стоял передо мной, виновато опустив голову, теребил рукав своей рубашки. Потом тихо сказал:

– Так случилось, что я задолжал крупную сумму денег и не мог вовремя отдать.

Было два пути. Либо меня лишат жизни, либо я должен буду отработать на пиратском судне не менее двух с половиной лет. Для того, чтобы хозяин зачел долг, мне оставалось отработать еще два месяца. И я мог бы стать свободным человеком. Я не мог умереть, потому что моя мама совсем старенькая, и у нее никого нет, кроме меня. Я спросил его:

– Как твое имя?

– Зинон.

Я только сейчас рассмотрел этого неудавшегося пирата. Он был невысокого роста, щуплый. И даже не похож на сардинцев, которые в большинстве своем были

широкоплечими, кудрявыми, с красивой густой шевелюрой, красивыми и романтичными. А этот был почти лысым. Жидкие волосы. Бегающие глаза. И хотя он старался смотреть мне в глаза, но всегда взгляд его куда-то ускользал. Мне стало нехорошо на душе. Видно, чувства мои отразились на моем лице, что Зинон упал на колени передо мной и снова начал просить меня не лишать его жизни. Ну, не мог же я теперь выбросить его за борт.

Зинон умолял меня простить его, клялся в своей верности мне. Он понимал, что ответственным за все на судне являюсь я. И он хватал меня за ноги, пытался целовать мне руки. Я сказал:

– Достаточно. Надоело уже. Будешь сидеть на веслах. Иди.

Зинон снова пытался поцеловать мою руку. Но я оттолкнул его, и он помчался к гребцам, предложив уставшим заменить их. Так он и остался на судне. Работал он так же, как и все остальные. Ни с кем не сближаясь. Да с ним никто вообще не хотел разговаривать. Спал также Зинон в шлюпке.

Прошло два месяца пути. Мы должны уже были остановиться в ближайшем порту для пополнения запасов пресной воды и продовольствия. Это уже были греческие берега. Порт Афины как раз был по пути нашего следования. До Афин оставалось несколько суток пути.

Глава 13. Предательство Зинона

С борта нашего замечательного суденышка «Яффа» мы уже могли рассмотреть греческие берега. В отличие от каменистых берегов бухты Акры здесь были лесистые горы. Все покрыто изумрудной зеленью. Красивейший пейзаж. Он напоминал мне родную Сардинию. Мы планировали задержаться в Афинах на пару дней. Пополнить все запасы было запланировано в первый день. Во второй день нужно было доставить на судно пресную воду. Экипаж получит возможность отдохнуть. Я понимал, что труд гребцов нелегкий. А я привык бережно относиться к людям. Этому я научился у вас. И всегда с благодарностью вспоминаю о своем человеческом взрослении и становлении в вашем доме и при вашем участии.

Хадас с Алланом одновременно улыбнулись, потом все трое засмеялись. Все-таки как здорово находиться среди самых близких людей! Хадас положил свою руку на руку Вито, Аллан сверху на их руки положил свою.

– Продолжай, сынок! Ты ничем не омрачил наше доверие к тебе. Ты держался как подобает порядочному человеку.

Все шло по плану. Ничто не предвещало несчастья. Зинон все время крутился на моих глазах. Я видел его весь первый день, и второй – то же самое. Наутро мы должны были уже выйти в море. Я даже предположить не мог, что в эту ночь произойдет столько событий, которые переломают всю мою жизнь, принесут мне горе и несчастья. За эту ночь я стал в душе стариком. Эта ночь начисто изменила мое доверчивое отношение к людям на подозрительность и осторожность.

Посреди ночи я услышал какой-то шум на палубе и тут же выскочил наверх. Не успел я понять, в чем дело, как получил удар по голове. Сознание покинуло меня. Не знаю, сколько времени я был без сознания. Очнувшись, почувствовал сильную боль в голове. Боль была настолько сильной, что я даже не мог открыть глаза. Однако вскоре я понял: глаза не открываются потому, что залиты кровью, которая запеклась и лицо покрыто кровавой коркой. Руки связаны за спиной.

Я застонал… Видимо, нападающий с огромной силой нанес мне удар, что я вполне мог и не очнуться. Кто-то рядом тихо спросил, как я себя чувствую. Я промычал, говорить было трудно. Но матросы поняли, и кто-то тряпочкой мне протер глаза. Наконец, я мог увидеть кошмарную картину и понять ситуацию, в которой мы все оказались. В какой-то темной и тесной каморке на свернутых канатах лежали связанные и избитые люди, здесь была примерно половина моего экипажа. Я попросил каждого рассказать, кто и что видел, их выводы, каким образом произошло наше пленение.

Дежурный по палубе матрос рассказал, что его дежурство проходило спокойно. – Ничего не происходило. Однако во второй половине ночи я увидел крадущихся по пирсу людей. Как я понял, их было около двадцати человек и они шли прямиком к нашему судну, скрываясь в тени борта. Я решил опередить преступников. Ведь на судно им легче всего взобраться с кормы. Поэтому я бесшумно двинулся на корму, держа оружие наготове. Я хотел удостовериться в реальности нападения на судно. Там я смог бы в упор расстрелять нападающих и предотвратить нападение. В этот момент я заметил Зинона, который махал небольшим факелом, подавая какие-то сигналы на берег. Следовало прежде всего устранить Зинона. А потом открывать стрельбу по тем, кто идет на его сигналы. Я выстрелил в Зинона. Но он оказался настолько предусмотрительным. Упал на палубу за секунду до выстрела и схватил меня за ноги. Я упал, он выхватил у меня ружье. Видно, школу пиратского мастерства он освоил, и смог применить. Хотя я слабаком никогда не был. Но вот…

Моим же ружьем он мне нанес удар такой силы, пробил мне голову, но я не собирался сдаваться. Между нами завязалась борьба. У него оказался еще и нож, которым он меня ранил.

Все это матрос говорил тихо, с большим трудом. Он буквально истекал кровью. Вскоре парень затих, от потери крови он потерял сознание. Мы начали всеми силами и средствами освобождаться от веревок, которыми были туго скручены. С большим усилием мы смогли зубами развязать одного из нас, и вскоре все были относительно свободны. Но был примерно полдень, солнце заглядывало в дверные щели. И мы не имели права рисковать. Надо было ждать темноту. Наше положение осложнялось тем, что люди говорили на незнакомом нам языке.

Выслушав рассказы остальных членов экипажа, я сделал выводы, что у Зинона в этом афинском порту были знакомые из числа пиратов. Пираты ведь бывают не только морские, но и береговые. Которые принимают награбленное и попутно грабят в порту суда. Судя по всему, здесь работала именно такая команда. Поскольку Зинон был в долгах, работать он не хотел, то решил получить золотые монеты за предательство людей, которые спасли ему жизнь и не дали умереть в пасти акулы.

Один из матросов видел, как Зинону передавали огромный кошель, наполненный монетами. Это было понятно по тому, как согнулся Зинон от тяжести кошелька. Но тем не менее, монеты не выпустил из рук. Худосочный и отвратительный Зинон, с трудом взвалив на плечо кошель с деньгами, быстро скрылся за таверной. Исчез с деньгами, вырученными за продажу нашего судна.

Говорили мы очень тихо, чтобы не привлекать внимание работающих в порту людей. Неизвестно, что могло произойти, ведь мы все были безоружны, да еще и с различными ранами. Но с наступлением темноты мы взломали дверь каморки и покинули ее. Никто нас не заметил. Нашего судна на прежнем месте уже не было. А как, очевидно, радовались пираты, получив готовое судно с полными трюмами товаров, с запасом пресной воды и продовольствия. Так что Зинон получил хорошую цену за свое предательство.

Итак, мы остались без судна, товаров и денег, в чужой стране, где не знали языка. Из сорока человек нас осталось всего девятнадцать. И все ранены, ослабшие. Без воды и пищи.

Я понял, что меня вырубили практически первым. Но пока я лежал на палубе без сознания, на судне шла ожесточенная борьба с пиратами, в которой погибло более половины экипажа. Капитана застрелили первым и бросили за борт. Хорошо, что его помощник остался жив. Ты помнишь, брат, мы с тобой нанимали капитана, а он взял помощником своего верного друга, с которым вместе они прошли немало морских дорог.

Вот в дальнейшем мы все время и держали совет с этим помощником. И этот человек – Микеле которого я вам сегодня представил. Он заслуживает доверия.

Ночью умерли от ран еще три матроса, и нас осталось шестнадцать человек. Выбраться-то мы смогли наружу. Но надо было еще покинуть незамеченными порт, чтобы не попасть в рабство. Нас могли приковать к веслам какие-нибудь бесчестные пираты и уже обессилевших и изработавшихся, просто выбросить за борт. Поэтому мы старались выйти из порта как можно быстрее и исчезнуть.

Вдруг Микеле тихонько толкнул меня в бок и прошептал:

– Смотри, вон стоит испанское судно, а я ведь испанец. И мне проще будет поговорить с капитаном, может, ему нужны люди. С условием, что он возьмет нас всех вместе, а не поодиночке. Мы не имеем права оставить на чужбине ни одного нашего матроса.

Брат, как я был благодарен Микеле за такие устремления. Насколько, мои дорогие, я был разочарован предательством Зинона, настолько был благодарен Микеле, что он так же, как и я бережно отнесся к судьбе экипажа.

Микеле пошел к испанскому судну, а мы ожидали в темноте. Почти наступил рассвет, и нам уже просто было опасно находиться здесь… Но на палубе появился Микеле и сделал нам пригласительный жест рукой. Для нас спустили веревочную лестницу и мы все поднялись на борт. Судно оказалось торговым. Но оно было совершенно не готово к выходу в море. Ему требовался крупный ремонт. Поэтому нас и согласились взять всех в состав команды. Мы попросили напоить нас водой, ведь почти сутки мы не могли выпить даже глоточка.. Потом нас отправили в столовую, где кормили экипаж. Вид у нас, конечно, был ужасный. Мы бинтовали свои раны рукавами своих рубашек. Потом нами занялся доктор.

Так мы вошли в состав экипажа испанского судна «Марсель». С этого дня началась наша трудовая жизнь, в которой от нас совершенно ничего не зависело. Надо было прежде всего выжить, а потом думать о возвращении судна и ценностей, которые находились на нем. А также меня мучила совесть, и я потерял способность радоваться жизни… Ведь виной всему была моя доверчивость. Как я мог поверить пирату, что он хочет стать честным человеком. Я еще собираюсь дать денег тем семьям, кормильцы которых погибли в этом плавании. Мы эти деньги заработали. И таково решение всех выживших членов экипажа.

Однако никто из нас не знал в этот момент, что нас ожидает в будущем. Я практически еще не говорил с капитаном. Приходилось доверять только словам Микеле, который говорил лично с капитаном. Риск был во всем. Однако лучших вариантов не было. Поэтому мы ожидали беседы с капитаном. Он собирался с нами поговорить вечером. А пока что нам разрешили лечь и отоспаться прямо на палубе.

Я не мог уснуть, сильно болела голова. Кровь только что перестала сочиться сквозь повязку. Но еще больше боли доставляли мне мои мысли. Я понимал, что пройдут все сроки ожидания и ты, брат, подумаешь:

– Неужели Вито мог нас предать?

Конечно, будут у тебя и другие мысли, что море могло нас забрать навсегда. Но самое страшное для меня – это возможные твои сомнения в моей честности… Ведь неизвестно, вернемся мы когда-либо домой или нет…

К вечеру на корабль прибыл капитан. И нас с Микеле пригласили к нему на беседу.

Конечно, я ни слова не понимал из их разговора. Но по миролюбивому тону я понимал, что ничего плохого не происходит. В конце разговора Микеле перевел мне слова капитана. Он согласен взять нас на борт своего судна с одним условием, что мы все будем работать там, где нужно будет. То есть физическая работа матросами.

Льгот никому никаких не предоставят. Нужно много работать. Поэтому сейчас все, кто может приступить к работе, уже сегодня могут это сделать.

Кроме того, Микеле выяснил, почему судно осталось без экипажа. Во время последнего шторма судно едва не погибло, несколько матросов смыло за борт. Испуганные моряки потребовали расчет и в промежуточном порту покинули судно.

Поэтому капитан набирал новый экипаж. И мы оказались как нельзя кстати. Всем повезло. И ему, и нам. Нам нужно было заработать денег на возвращение домой. Но вернуться с пустыми руками мы не могли. Мы мечтали заработать денег на постройку нового судна, закупить товаров, только тогда можем вернуться в Акру.

Так потянулись дни за днями. Мы все – шестнадцать человек работали на ремонте судна, потом вышли в море. Было решено сохранять все деньги для строительства судна и скорейшего возвращения домой.

Прошло два года. Я уже почти одиннадцать лет не видел своих итальянских родителей. Но не менее я скучал по акрской семье. Мне так всегда нехватало добрых слов мамы Яффы, ее теплой руки. Она мне всегда давала столько сил…

Трудиться приходилось наравне с другими матросами, и я обучился ловко карабкаться на мачты, управляться с парусами. Я даже поваром на судне работал. Надо было – и работал. На руках были кровавые мозоли от весел.

Хадас с Алланом сочувственно слушали, качая головой.

– Да, брат, много пришлось тебе испытать. Главное – ты остался жив и сохранил людей. Ты думал не только о себе. И что было дальше?

– Так в тяжелых трудах прошло еще три года. Вот уже пять лет моего отсутствия и неизвестности для вас. К счастью, мы все были здоровы и работали с мечтой о возвращении в Акру. Через пять лет мы смогли накопить достаточно денег на постройку нового судна.

В том году капитан должен был вернуться в Испанию, откуда он был сам родом. Надо сказать, где мы только ни побывали за эти пять лет. Были даже в старой Англии, во Франции, Греции. Только в Акру прибыть так ни разу не могли. А то я раньше подал бы вам весть о себе. Но теперь по истечении пяти лет мы прибыли в Испанию, в порт Аликанте.

За эти пять лет я прекрасно освоил испанский язык. Ведь со мной рядом на веслах часто сидел Микеле, да и вообще, мы с ним очень сдружились. И совет держали вдвоем. Микеле использовал каждую минутку, чтобы поговорить со мной на испанском. И в дальнейшем знание испанского сослужило мне хорошую службу. А я обучал его ивриту. Здесь, в порту Аликанте мы решили уйти с судна и начать строительство своего судна. Учитывая тот факт, что Микеле все-таки был испанцем и знал местные законы и обычаи, то он и руководил строительством. Мы нашли опытных специалистов, закупили лес, и работы начались.

Именно в этот момент у меня появилась возможность побывать в родном доме на Сардинии. Вот и пролетели четырнадцать лет, как я уехал из дома в составе отрядов крестоносцев. Я тогда был неопытным и глупым парнем, а сейчас мне было тридцать два года и я повидал немало хорошего и плохого. Но домой я обязательно должен приехать, повидать своих родителей. Я понимал их горе, ведь они, несомненно, получили информацию о моей гибели в Акре. Мы обсудили эту тему с Микеле.

Именно в эти дни из Аликанте отправлялось судно прямо на Сардинию. Это был обычный рейс торгового судна. Если я на этом судне отправлюсь на Сардинию, то имею в своем распоряжении времени только дней двадцать. Пока судно будет находиться в Олбии. Ждать меня не будут. Но я думал, что вполне смогу побывать дома и вернуться. Микеле дал свое согласие. Но на всякий случай мы с ним договорились, что если я не вернусь назад с этим судном, значит произошло что-то. В случае, если судно будет построено, но я все еще на Сардинии, то он оставит для меня в порту Аликанте письмо вот в этой таверне, которая находится в непосредственной близости к причалу. А Микеле дополнит команду и будет работать в этих местах, зарабатывая деньги. Судно ведь не может простаивать. Но информация в таверне для меня будет оставляться при всех изменениях в жизни нового судна и экипажа.

На всякий случай мы с Микеле предусмотрели еще один вариант. Если на нашем новом судне появится заказ на Сардинию или другие порты поблизости, то он оставит для меня письмо в двух тавернах, которые будут расположены справа и слева от причала, они будут ближние к берегу. Так что независимо ни от каких обстоятельств в одной таверне, для меня будет информация еще в одной. Так мы договорились.

Через несколько дней я нанялся матросом на судно и отправились мы на Сардинию.

Олбия встретила нас ярким солнцем. Чего-чего, а солнца нашему острову не занимать. До родительского дома мне нужно пройти пешком, чуть больше одного дня. Я сидел на веслах и вкладывал в каждый взмах весла столько сил, что казалось, судно просто летит по волнам, не касаясь их. Любимая моя Сардиния! Зеленые холмы окутаны полупрозрачной дымкой… Как я соскучился по своей семье! Я предполагал вернуться через две недели в Олбию и вернуться в Испанию, но… Мы не властны над событиями. Один лишь Бог знает, что нам предстоит пережить!