Текст книги "Ведьма Агнета. Магические ритуалы и обереги"

Поделили наследство

Прошли на кухню, вся посуда стояла на месте. Вилки с ложками и ножами лежали в ящике стола, а кастрюли со сковородками – в кухонном шкафчике.

– Хорошие у дяди галюники, – сказала я, усмехнувшись. – Видно, давно пьет.

– Там и простыни с пледами тоже на месте, – ответила Людмила.

– Вы что, ему поверили? – удивился Саша. – Это же обыкновенная белка, не успел товарищ похмелиться вовремя, вот его и накрыло покрывалом. Нам на руку, а то бы собрал, мама, всё добро и потащил бы к скупщикам, а так только легкий урон и потери. Бери всё, что ты хотела, и поехали домой. Я пока дверью займусь, а вы собирайтесь.

Людмила выбрала новые пледы, полотенца, постельное белье. Сняла со стен картины. Вытащила самую симпатичную хрустальную салатницу.

– Агнета, вам что-нибудь нужно? У нее такие сервизы стоят в коробках, закачаешься, настоящие, немецкие.

– Нет, спасибо, не нужно, у меня еще от прежней хозяйки добра всякого осталось полно, – помотала я головой.

– А ты ничего не выбросила? – спросила она.

– Кое-что выкинула, что-то для людей оставила. Ко мне что-то последнее время народ всё какой-то раздетый приходит. Вон и Саша в этот раз одного товарища одел и обул.

– Олега, да? Мне Миша про него рассказывал. Тоже ему кое-какие Пашкины вещи собрала. Кстати, давай у бабаньки в гардеробе для твоих страждущих что-нибудь посмотрим?

– Ой, не надо, – замахала я руками. – Там еще это не кончилось, что я буду новое старье собирать?

– Что ты, я тебе ношеные вещи не буду отдавать, а только новые. У нее полно всего с этикетками да в упаковках, – пыталась уговорить меня Людмила.

Я категорически отказалась забирать такое добро. Мне в прошлый раз Ирина столько всяких фирменных тряпочек привезла, половину шкафа ими забила.

Саша помыл полы после алкоголика, починил дверь, вынес матрасы.

– А в этих ничего нет? – спросил он.

– Вроде нет, – пожала плечами Людмила. – Она эти матрасы активно стелила гостям. Не думаю, что она стала бы прятать деньги в них. Да и она к ним как-то не очень относилась, говорила, что все это бумажки, а вот купленные на них вещи так и остаются у тебя в руках. Вот она и скупала всё, что было в дефиците, да золото. У нее, кстати, и вкладов особо не было, поэтому в перестройку ничего не сгорело на книжке.

– Молодец какая. У меня папа на книжку денег положил, и пропало всё. Помню, с мамой пошли снимать их, когда я паспорт получила, а снимать там нечего. Инфляция, дефолты всякие и прочие, и осталась только сдача, – вздохнула я. – Так и выкинули эту сберкнижку в помойку.

За два часа со всем управились. Погрузили добро в автомобиль и поехали домой. Людмила нас вечером к себе в гости пригласила, дескать, отпразднуем, что всё обошлось. Мы обещались подойти.

Дети в гости идти отказались, дескать, завтра контрольная, уроков полно и прочие отмазки, видно, у них были свои планы на этот вечер. Мы их заставлять и не стали. Сварганила я простенький салатик, взяли его с собой да пошли на ужин к Людмиле с Пашей.

Около их дома уже стоял автомобиль Миши с Олей. По комнатам носились мальчишки, играя во что-то такое интересное. Помогла Людмиле с Ольгой накрыть на стол.

Однако есть мы не сели. Людмила собрала всех на кухне, усадила вокруг стола.

– Ребятки, все знают, что мне в наследство от тети Стаси досталась квартира. При уборке я кое-что нашла. Это было золото, серебро, камешки в мешочках и еще какие-то серые слитки, – начала она.

В кухню забежали мальчишки.

– Паша, займись ребятишками, – попросила она. – Им тут делать нечего, а ты и так знаешь мое решение.

Павел увел внуков в одну из спален.

– В общем, я не буду дожидаться своей смерти, чтобы вам оставить наследство после себя. Всё добро я разделила на пять частей. Взвешивала всё на кухонных весах, чтобы никого не обделить.

Она замолчала и перевела дыхание.

– Раздам вам по одной части на семью. Сами решайте, что с этим со всем делать. Продавать, оценивать, бегать по разным ломбардам я не стала и не буду. Это дело молодое, сами разберетесь, где дешевле, а где дороже. Я отвечаю только за свою часть.

Почему пять частей, а не три или две? Потому что у меня два сына, родители и мы с вашим отцом, а пятая часть будет лежать на всякий случай. Вдруг у кого-то случится что-то непоправимое, или радостное, что могут срочно понадобиться средства. Этот НЗ будет лежать у меня. Но бездумно брать я его не дам. Вот сколько взяли оттуда на срочное, столько потом обратно и доложите, чтобы коробочка не опустела.

Надеюсь, того добра, которое я вам раздам, хватит на все ваши нужды и желания. Бабушке с дедушкой про тети Стасино наследство не говорите, они против него. Так что я им буду помогать потихоньку, чтобы они ничего не узнали. В санаторий они хотели съездить, мебель обновить. Я им буду помогать из этих денег, – закончила она свою речь.

Перед каждым сыном возникла диванная подушечка. На стол Людмила поставила кухонные весы.

– Можете взвесить всё и проверить, что я никого не обманула и не обделила, а выдала всем всё одинаковое. Могу принести подушечки, приготовленные в НЗ и для дедушки с бабушкой.

Она показала подушечку и сказала, что там лежит ее доля.

– Ребятки, там были еще и украшения, но я их оставлю себе. Оформлю на них завещание, если хотите, или потом распишу, кому что достанется из них. Не обижайтесь, но вот хочется поносить такие вещи. Может, наиграюсь и разделю их между вами еще при своей жизни. Посмотрю по своему желанию.

Все ошарашенно молчали. Первым за подушечкой потянулся Миша. Он трясущейся рукой открыл замок и стал вытаскивать пакетики. Я толкнула локтем Сашу, тот покачал головой, что, дескать, верит матери. Потом он понял, что такое поведение может посеять раздор между братьями.

Через пять минут перед нами сидели двое мальчишек, которые сравнивали «новогодние» подарки, у кого сколько «шоколадных конфет» и карамелек с ирисками. Вот только вместо конфеток были золотые и серебряные рубли, прозрачные камушки да серые брусочки.

– А что это такое? – покрутил в руках брусочек Миша.

– Наверно, платина, – ответил Саша.

– Первый раз такое вижу. Где их баба Стася достала, интересно? – в его глазах мелькал блеск. – Оля, а давай тоже мы вот это всё на четыре части разделим? Две части пацанам, на учебу там, на жилье, одну нам, и одну на НЗ.

Она кивнула и вышла из кухни. За ней следом вышла и я. Она стояла в коридоре и вытирала слезы.

– Ты чего плачешь? – спросила я.

– Тронуло меня это всё. У меня родители прижимистые, лишнюю копейку сложат, но не дадут. Нам с сестрой говорят: вот умрем, тогда добро наше делить будете, сами как хотите, так и крутитесь. Внукам самые дешевые подарки покупают. Лишний раз в гости не позовут, все к нам стремятся, чтобы уехать с гостинцами. А тут вот так, просто, берите, распоряжайтесь и отчитываться не надо, – она хлюпнула носом. – Я как-то у отца денег попросила, год у нас был неудачный, вся птица полегла, Мишка заболел. Коров мы тогда еще не держали. Он мне их под проценты дал, как в банке.

Я стояла рядом и гладила ее по спине. Мимо нас пробежала Люда. Затем вернулась из спальни. В руках несла сережки, точно такие же, как подарила мне, только с красными камушками.

– Олюшка, прости меня, дуру старую, я про снох-то и не подумала. Возьми вот сережки. Не плачь только, милая. Миша хороший, он не спустит все деньги, и тебя не выгонит с ребятишками из-за них.

– Ой, мама Люда, – залилась еще больше слезами Ольга и кинулась к ней на шею.

Ольга ушла умываться. Мужички сложили свои капиталы в наволочки для диванных подушек. Потом сели ужинать.

Миша воодушевленно рассказывал, что он на эти деньги построит новый свинарник, купит новую машину жене и еще один трактор себе.

– А то вон ребятишек в школу возить, а у нас одна машина. А еще можно купить квадроцикл и зимой гонять по полям.

Он воодушевленно делился своими планами. Все остальные молчали за столом.

– Сашка, а ты чего на свои купишь? – спросил он.

– Машину, может, куплю, не знаю, еще не решил. Или положу их и буду на них спать, как тетя Стася, – усмехнулся он.

– Папа, мама, а вы куда потратите? – поинтересовался Миша.

– Теплицу хорошую хочу, зимнюю, ремонт в доме, мебель новую. Пашке вон машину новую, а то ту разбили, так она у нас кособокая какая-то. На море съездить обязательно надо. Зубы нам с отцом сделать, – ответила Людмила. – Планов полно.

– Сашка, мне помощь твоя нужна будет, а то как вот это всё менять и продавать, – сказал Миша.

– А я прямо в этом разбираюсь, – нахмурился Саша. – Ладно, решим потом.

Мы попили чай, и он засобирался, сказал, что устал очень и хочет лечь пораньше. Попрощались со всеми и отправились домой.

– Саша, чего случилось-то? – поинтересовалась я. – Чего такой недовольный?

– Лучше бы она это все не раздавала, – кивнул он на подушечку.

– Почему?

– Потому что у меня нет желаний, я не знаю, что с ними делать. Машина меня устраивает, живем в твоем доме, в котором где нужно, уже ремонт сделали. Если бы мы были женаты, я бы отдал всё тебе, и ты бы разобралась, что с этим делать. А так… – он махнул рукой.

– Положи их, и пусть лежат. Сын подрастет, найдешь применение. На учебу, на старт в жизни нужны деньги. Может, в городе захочет жить, квартиру ему купишь.

– До этого еще далеко.

– Моргнуть не успеешь, как выпускной у сына наступит, – покачала я головой. – И вообще, что ты за других решаешь, вон они Мишке нужны. Пусть сейчас живут, а не после материной смерти наследству радуются. Ты сам подумай, что тебе надо, что сыну пригодилось бы. Может, зубы отремонтировать, или пацану ноут хороший купить.

– Агнета, выходи за меня замуж, – сказал Саша.

– Э нет, я так не согласна. Потом скажешь, что я вышла за тебя из-за денег. Да и пожили мы с тобой еще мало, толком не притерлись. Да и не надо мне это, я сама зарабатываю неплохо.

– Значит, ты мне отказываешь? – спросил он и насупился.

– Да, Саша, при таких вводных данных отказываю. Мы с тобой и так живем вместе, не вижу смысла официально регистрировать наши отношения.

– Ну и ладно, – он вышел из машины, хлопнул дверцей и пошел в сторону своего дома.

– Саша, ты куда? – крикнула я ему в след.

– Домой, у меня свой дом есть.

– Там у тебя люди живут.

– Там места много, мне кровать найдется.

– Ты только про наследство там не болтай.

– Сам знаю, – огрызнулся он и быстрой походкой потопал по дороге.

Сверху посыпался мелкий снежок. Подставила руки, высунула язык, как в детстве, пытаясь поймать снежинку.

– Ну вот, прошляпила мужика, – рядом появился Шелби и выставил в сторону ладонь.

К нему сразу насыпалась целая горсть. Он слепил снежок и кинул в старый дом. В окне мелькнула какая-то тень.

– Там кто-то живет, – тихо сказала я.

– Конечно, дом-то пустой стоит, со временем там всякое заводиться начинает, – пожал плечами Шелби.

– Не прошляпила я мужика, вернется. Просто ему подумать надо. Тяжело, когда нет никакой мечты или желания.

Шелби высунул длинный язык и наловил на него сугроб снежинок.

– У нас там тоже снег часто шел. Только не такой, как у вас здесь. Он у нас колючий, если на кожу попадает, то сразу кусок вымораживает. Если под снегопад попасть, то до укрытия можно и не дойти, сразу рассыплешься на мелкие ледяные осколки.

– Какой у вас добрый и приветливый мир, – усмехнулась я.

– Ага, этот мне нравится больше, – кивнул он.

Мы еще постояли под первым снегом, полюбовались, как он блестит при свете фонаря. Потом я забрала подушку с золотом и бриллиантами и вернулась домой.

Накликала

Во дворе торчали Катюшка со Славкой, смотрели в небо, ловили снежинки, смеялись.

– Мама, смотри, первый снег. Еще на деревьях листья висят, яблоки все не собрали, а тут сыплет! – воскликнула дочка.

– А где папа? – спросил Славик.

– Пошел в гости к батюшке, – ответила я.

– Зачем?

– Не знаю, исповедоваться, наверно, – пожала я плечами и запрокинула голову в небо.

По небу бежали густые серые тучи, иногда между ними мелькала луна. Надо же, там наверху ветер, а у нас внизу тихо, странно. Мы еще с детьми немного постояли на улице, а потом зашли в тепло собственного дома.

– Мама, а что это у тебя в руках? – спросила Катюшка.

– Это подарок для дяди Саши от его мамы, – ответила я. – Вы ужинали?

– Да, со Славкой картоху жарили, – махнула она рукой.

– Ну и как? Дом вроде на месте, не спалили, пахнет вкусно. Угостите ложечкой картошки? – улыбнулась я.

– Да, да, мама, у нас еще вот чуть-чуть осталось, только она немного хрустит.

– Ооо, альденте, я такое люблю, – рассмеялась я.

Слава сел на диван в кухне, а Катя стала накладывать мне картошку в тарелку, положила буквально две ложки. Они с напряжением сели ждать моего вердикта. Картошка была недосоленной, переперченной, местами подгоревшей и хрустела на зубах. Я честно сгрызла два ломтика.

Затем достала из холодильника сметаны. Вывалила картоху назад в сковородку, там, кстати, оставалось больше половины. Добавила сметанки, присолила немного, всё перемешала, накрыла крышкой и поставила на маленький огонь.

– Мама, не вкусно? – тихо спросила Катя.

– Вкусно, очень, мне понравилось, но слегонца сыровато. Сейчас оно со сметанкой дойдет, и будет самый смак, – подмигнула я. – Вы молодцы, всё правильно сделали, только чуть-чуть не додержали.

– Я тебе говорила, что ее еще нужно поджарить, а ты мне – она уже подгорает, – поморщилась Катя, передразнивая Славку.

– Ее при жарке нужно периодически помешивать, чтобы не пригорела, но не частить. Воду не лить, а то получится тушеная, – ответила я.

Мы еще десять минут на кухне посидели, я им все про картошку жареную рассказывала. Потом помешала притомившуюся картоху и разложила каждому на тарелку. Дети на нее накинулись, видно, в первый раз они не наелись. Я и себе положила пару ложек. Вкусная получилась, душевная.

– Молодцы ребятки, вкусную картошку сварганили, – похвалила я их.

– Папе оставлю немного, придет, поужинает, – сказал Славка, выкладывая в отдельную тарелку остатки картошки.

Не стала я Славке говорить, что отец его сегодня, скорее всего, не придет. Завтра Саша ей позавтракает, наверно. Сейчас, скорее всего, Николаю в уши дует, что, дескать, Агнета за него замуж не хочет. Там и Олег его, может, тоже поддержит. Пускай что хотят, то и говорят.

Подушку с наследством я засунула в шкаф, а то мало ли кому она в доме приглянется. Отправилась к себе наверх, почитать всякой околонаучной литературы да погадать немного. Всё же мне нравится этим заниматься, да и платят неплохо.

Ближе к двенадцати вечера мне позвонил Николай.

– Агнета, привет. Ты можешь своего Сашу забрать? – спросил он.

– Да он вроде не маленький, сам дойдет. Я в такое время предпочитаю дома сидеть, а не мужиков собирать, – поморщилась я.

– Он сам не дойдет, – ответил Николай, – он пьян. Там в шкафу стояла бутылка коньяка, и он ее выпил всю.

– Один? – удивилась я.

– Да, у меня пост, у Олега тоже, да и вставать нам завтра рано.

– Ну так уложите его спать. В чем проблема-то?

– Так не укладывается, – возмутился Николай. – Он вроде как твой мужчина.

– А мы не женаты, и это вроде как его дом. Вы видели, что он пил? Вот так мучайтесь. Хотите – сами его приводите, а я никуда ночью не пойду. Я женщина приличная, сплю ночью в своей кровати, – ответила я и отбила звонок.

Вот какие наглые рожи, не нравится им, что Саша там пьяный у них мотается. Николай батюшка или где? Почему он позволил Александру вылакать весь коньяк? Мне еще звонит, заберите его, он нам спать мешает, вот дудки, пусть сами разбираются, дяди взрослые.

Всё во мне кипело. В таком состоянии нельзя расклады делать, только всё портить. Еще и клиентке прилетит от меня ни за что ни про что. Гадство, батюшка божий человек, а вот вывел меня из себя. Два мужика третьего уложить спать не могут. Я погрозила в пустоту кулаком.

В какой-то момент вспомнила некроманта старого, когда он почил-то, три дня прошло или пять, не помню. С той ночи он ко мне больше и не заявлялся, хотя, думаю, еще ко мне притащится.

Стала собирать карты со стола, а колода как специально из рук начала во все стороны рассыпаться. Стала собирать, а там все карты, как назло, противные и нехорошие. Покрутила их, повертела, дунула на них да сказала, что это всё не мое, а это домовой поиграл и придумал. Сказать-то сказала, а на душе всё равно муторно стало.

Написала Николаю сообщение, спросила, как там Саша. Ответил через пару минут, что они его уложили. Пригрозили, что Агнета приедет за ним, так он сам спать пошел. Во как, мной уже пугают, хорошо хоть подействовало. Пожелала им спокойной ночи и приятных снов.

Спустилась вниз, в кабинете решила не спать, а то приснится снова мне этакое жуткое да с угрозами. Дети уже улеглись, заглянула – тихо в комнатах, сопят в две дырочки. Сама легла, полночи ворочалась. Зачем я про этого старого упыря вспомнила? Теперь ведь приснится.

Провалилась в сон, и снова меня вынесло на то самое кладбище, к тому самому ангелу. Такой он там печальный стоит, а по лицу слезы катятся. В голове слышу голос: «Помяни меня, Агнетушка, заруби черного петушка на полнолуние, принеси ко мне на могилку. Окропи ангела черной кровью. Положи петушиную голову в руку ангелу. Упокоюсь я тогда с миром и бродить по свету перестану».

Ангел всё плачет и плачет, и так мне его жалко стало. Про петушка вспомнила, которому нужно шейку свернуть, и его стало жалко. Потом думаю, а чего я реву, это же всё сон.

– Может, тебе еще младенцев тут разложить рядком на могилке? – спрашиваю. – Будешь ко мне во сны лезть, я этому ангелу голову кочергой снесу, и во сне, и наяву.

Статуя плакать перестала и как-то недобро ощерилась. Крылья расправила и рванула в мою сторону, а я побежала прочь между разваленных склепов и могилок. Вот и посмотрела сон про розовых пони, теперь как укушенный олень скачу по буграм. Хоть бы могилка никакая не провалилась, а то в гости к какому-нибудь покойничку схожу.

Смотрю, могилки знакомые стоят, оградка такая аккуратная, калитка специально для меня открыта. Я туда нырь и калиточку прикрыла. Ангел-то сизокрылый об стену невидимую и брякнулся. Стоит, каменными кулаками лупит по невидимой стене.

– Агнета, а можно, я ему по кумполу стукну? – услышала я знакомый голос Шелби.

– Бей так, чтобы у него крылья поотваливались. Такую статую испортили, всякую поганку в нее вложили, – покачала я головой.

Статуя гарпией ринулась на Шелби, не понимает, глупая, что ей сейчас конец придет. Чего с нее взять, она же каменная, мозгов нет. Схватил ее Томас поперек туловища и бросил об землю. Она так и вошла туда, сверху ее землицей и присыпало. Бес еще и камень надгробный с чужой могилы взял и придавил это место.

– Вон как тебя ведьмы охраняют, даже на кладбище к упырю пробрались, – кивнул он на знакомые могилки.

– Навестить их надобно наяву, прибраться, – ответила я. – А теперь пора выбираться отсюда.

– Давай лапу, – Томас протянул мне огромную красную лапищу с длинными черными когтями.

– Ты бы хоть маникюр сделал, стразики там, наклейки с цветочками, а то смотреть жутко, – поморщилась я, взяв его за лапу.

– Я подумаю над вашим предложением, – хохотнул он.

В один момент я оказалась в своей спальне, в своей постели. Шелби рядом не было, значит, опасность миновала. Поворочалась немного и вырубилась опять. Больше ничего такого не снилось.

Утром проводила детей в школу. На улице снег уже растаял. Было тепло, небо затянуло тучами. Верно, дождь намечается. Саша домой так и не пришел, скорее всего, отсыпается. Батюшке звонить не стала. Человек на службу собирается, может, уже в церкви, а тут я ему названивать буду.

Вышла за калитку угостить Исмаила мясцом да яйцом, да чая горячего вынесла с шоколадными конфетами. Почему-то Шелби за своими дарами не приходил, как стал хранителем, так и требовать с меня денег перестал. Видно, ему от жнецов что-то перепадает. Мог бы и ко мне приходить за премией.

Исмаил перекинулся в человека и подошел ко мне. Уселся рядом на лавку.

– Мокрая, – поводил он по ней ладонью.

– Утро доброе, – поприветствовала я его.

– Доброе, – протянул он руку к термосу с чаем.

Налил мне и себе чая. Достал яйцо, постучал им по краю скамейки. Почистил. Скорлупки закинул в рот, прожевал и запил чаем.

– Старею, что ли, кости стало ломить, – пояснил он.

– Может, тебе витаминов купить? Или в дом переберешься? – предложила я.

– Нет, я уж тут, привык.

– А в том домике кто живет? – кивнула я на соседский, из окон которого торчала чья-то любопытная физиономия.

– Да никто, его же так никто и не купил, – удивился волк.

– Так вон в окне кто-то нарисовался, не сотрешь, – кивнула я.

– Так это шишига. Домовой ушел в другое место, а сюда переехал шишига.

– Шишига, что-то знакомое, – потерла я лоб. – А, вспомнила, это тот, что со мной вместе приехал в диване из городской квартиры.

– Ну да. Этот шишига не твой, он другой. Я обычно всю эту мелкашку на подходе рву, чтобы ауру около дома не портили, а этого я что-то пожалел. Мелкий какой-то, на ежика похож. Вроде живет тихо, никому не мешает. Вот только любопытный очень, всё в окно смотрит, – отхлебнул горячего чая Исмаил.

– Может, это вражеский лазутчик? – усмехнулась я.

– Да нет, по запаху мелочь пузатая. Шишиги нелюдимые, они никому не прислуживают. Так, в пустых домах живут, разбирают их потихоньку. Гнездо себе строят.

– Вот ты меня обрадовал, напротив моего дома шишигино гнездо, – покачала я неодобрительно головой.

– Если угроза будет, то мы его вмиг уничтожим, – он откусил половинку яйца.

– Сегодня опять меня этот некромант во сне преследовал, требовал от меня черного петуха.

– А младенцев не требовал? – усмехнулся волк.

– Вот я его про это же и спросила.

– Чем дело закончилось? – он развернул конфетку.

– Томас его статую под землю уложил и плитой прикрыл.

– Жуть.

– Ага. Ты не знаешь, почему он за своей оплатой не приходит? – спросила я.

– Так его хранителем назначили, а там они к другим энергиям подключаются, – съел он еще одно яйцо.

– Типа работают за оклад?

– Типа того, – рассмеялся Исмаил и дожевал очередную конфету. – Эх, какие раньше конфетки делали, «Мишка на севере», «Белочка», «Маска». А сейчас что? Фантики и то с привкусом химии, – пожаловался он и проглотил обертку от конфеты.

– Ты зачем бумажки ешь? – удивилась я.

– А чего землю засорять, я все равно не человек, могу и бумажку съесть, – покачал он головой.

Попили с ним чай, посидели, посмотрели на осеннее небо. Пакетик с мясом он забрал с собой.

– Пойду я, за чай благодарствую. Мясо потом съем, – он встал, потянулся, закряхтел и пошел к своему дереву.

По дороге достал газетку «Труд», скрутил козью ногу и закурил. Я занесла домой термос, переоделась, взяла тряпки и веник и отправилась на кладбище. Проведать своих спасительниц да прибраться.