Текст книги "Эмират. Темная сторона Дубая"

Глава третья

Объединенные Арабские Эмираты, Дубай, сентябрь 2014 года

В минуту нерешительности действуй быстро и старайся сделать первый шаг, хотя бы и лишний.

– Его высокопревосходительство Шейх, Доктор Султан бин Мухаммад Аль-Касими, глава эмирата Шарджа.

Спустя несколько минут, мы уплетали киши– суховатые пирожки из мягкого теста и курицы. Узнав, что Вилли не сопровождал меня в здании университета, Жорж пришел в бешенство и тут же набрал амбала по телефону. Я заметил, что труба у него самая простая «Nokia». Это что за мода здесь такая?

– Вилен, я не понял! Я же просил тебя по-человечески сопровождать человека по университету для регистрации! – высказывал назидательным тоном хозяин дешевого телефона владельцу новенького желтого «Porche».

Электровеник видимо что-то застрочил в свое оправдание про проблемы с местами на автостоянке. Георгий прервал тираду.

– Да мне насрать, что там негде поставить! На такси передвигайся или на метро. Карту жизни купи себе, отзывчивый.

Теперь и мне стало слышно, как Вилен корил себя и извинялся. Жорж был неумолим.

Пока собеседник был занят разговором, я разглядывал его: худощавое вытянутое лицо, светлые волосы, голубые глаза, примерно моего возраста. Ну, может – чуть постарше. А так и не скажешь, что русак. Да еще такой приколист. Выглядит скорее как скандинав какой-нибудь.

– Вилли, Дубай хорошо знаешь? На хер тебя пошлю – не заблудишься? – закончил наконец воспитание Георгий, нажал на отбой и посмотрел на меня тяжелым взглядом.

– Ты суров, – я усмехнулся.

– Слушай, давай без долгих переходов, – он сразу взял деловой тон, ни грамма шуток или сарказма, – Мне позвонил Макс. Ты в курсе, что мы ним проработали пару лет в одном не самом приятном месте. Спросил, есть ли возможность помочь одному человеку. То есть, тебе. Место у меня конечно есть, но не совсем твой профиль.

– Я тебе еще во Владике это говорил.

– В отношении твоих проблем я в курсе. Могу предложить два пути решения через Дубай. Первый, самый простой. Сдаешь IELTS здесь, поступаешь на учебу, через два года после десяти предметов переводишься в Сидней, ну чтобы доучиться там последний семестр. Доучиваешься в Сиднее и, не отходя от кассы, подаешь на ВНЖ и мутишь с работой. Опыт у тебя в бизнесе солидный, судимостей нет, справки быстро соберешь. А там, как кривая австралийской мечты выведет.

– Типа остаться жить в Австралии?

– Типа да. Тебе в России все равно нечего терять, кроме своих цепей. Второй вариант: те же курсы английского и место у меня в менеджерах по продажам. А там уже как решишь, можешь также на Австралию вырулить, можешь здесь потусить, можешь просто подождать, пока все утрясется и домой свалить.

– Ну, судя по тому, как Вилли живет, вы явно не бедствуете с бизнесом.

– Не жалуемся.

– И чем заниматься в качестве продажника? С торговыми сетями договариваться?

– Мы на дизайне упаковок в основном сидим. Но с производственниками беда, мне как раз нужен консультант. Мы итак сидим на долгосрочных контрактах с несколькими производителями. Ничего сверхъестественного. Будешь работать с постоянными клиентами. Главное -техническая сторона дела.

Георгий пустился в пространные объяснения аспектов бизнеса здесь. Судя по всему, все сводилось к тому, что ребята удачно припали к долгосрочным контрактам с крупными нигерийскими производителями продукции и успешно доят материнские компании с помощью проектов дизайна, промоушена и пласмента. Мечта любого упаковщика – долгосрочное сотрудничество. Звучало все многообещающе…

– Надо подумать. Я этим особо никогда не занимался…, – наконец выдавил я, по завершению монолога Жорика.

– Ты все равно здесь на несколько недель. Можешь подумать, пока на курсах учишься. Только учти: я еще не до конца уверен, насколько ты подходишь нам. Поэтому сначала определись с решением, а потом встретимся еще раз.

– Много народа у вас там работает?

– Нет, маленький коллектив – большие зарплаты.

– Я подумаю.

– Наберешь меня, если решишься.

Я огляделся по сторонам.

– Слушай, а чего так народу много? Выходной сегодня вроде…

Георгий аккуратно вытер край губ салфеткой и бросил на тарелку со своим недоеденным кишем.

– Тут не Россия. Воскресенье – рабочий день, начало недели. Пятница – выходной.

Он встал и протянул руку.

– Звони в любое время.

Вернувшись в Шарджу, я молча лежу и гляжу в потолок. За стенкой переругиваются соседи. Должно быть семейная пара. Ведь без подтверждения брака мужчину и женщину в Шардже в гостиницу не заселят в один номер. Мужчина явно чем-то раздражен: отрывистые фразы чередуются с ударами чем-то тяжелым прямо по стене. Надеюсь, он не жену прикладывает. Резкий женский вопль оборвал монолог разъяренного мужа и, судя по решимости невидимой мне тетки, беспокоиться надо скорее за мужика, не зря он притих.

Никогда раньше не думал об иммиграции из России. Во первых – я патриот, во вторых – меня вполне устраивал доход и социальный статус. Я попытался вспомнить, что знал про Австралию: кенгуру, здание оперы в Сиднее, Рассел Кроу, бескрайние прерии, сумчатый волк и эта, как ее там, рыжая плоскодонка Николь Кидман. Больше в голову ничего не приходило.

За стенкой тетка продолжала орать на мужика, тот пытался что-то вякать в ответ, но бабу это раззадоривало еще больше.

Я перевернулся на бок и почесал голову: ну выучу здесь английский, приеду туда – чем заниматься? Дворником работать? Попробовать потусить здесь? Десять тысяч баксов – это хорошие деньги, у меня в карман себе ежемесячно с прибыли побольше выходило. Но справлюсь ли я? Английским владею плохо, говорить зажимаюсь. С другой стороны… легче во Владике найти денег и снова цех открыть, пока я в теме. Все поставщики и цепочка сбыта мне известны, людей подтяну из старой команды. С Виталей они работать в большинстве своем не будут. В общем, я в курсах, как и что сделать, пока еще. Через год правила на рынке сильно поменяются и будет сложнее. Но для запуска нужны деньги. Семьдесят -восемьдесят тысяч долларов. Где бы их взять? Дома все банки в кредите отказали. Авторитетные знакомые тоже. Плюс немаловажный фактор: вряд ли мой бывший компаньон даст мне шанс подняться, конкурентов он не потерпит. В общем, сложный вопрос.

За окном уже стемнело, я сунул ноги в шлепки – собрался на улицу: надо будет пройтись еще раз вокруг Ролла, найти продуктовый магазин, есть хочется. Киши в дубайском «Старбаксе» для моей туши – это только аппетит раздразнить. Хотя, это не главная проблема: организм настойчиво требовал привычной дозы алкоголя в виде нескольких бутылок пива. Купить было негде. Шарджа – сухой эмират, искать здесь наверное бессмысленно. Какой же я дебил, что проигнорировал Duty free, когда выходил из аэропорта.

Я открыл дверь и вышел в узкий коридор. Пива хотелось настолько сильно, что у лифта мелькнула мысль позвонить Вилли. Но после сегодняшнего прилюдного разгона, который ему устроил Жорж из-за меня, было как-то неудобно. Ладно, потерплю.

Темнота ожидаемой прохлады не принесла. Душно по-прежнему, как в парилке. Однако, передвигаться стало все-таки легче. Айфон показывал 34 градуса. Народу на Rolla square стало еще больше. Видимо обитатели центральной части города под конец рабочего дня также предпочитают выползать на свет, в смысле наоборот: как кроты ждут момента, когда солнечный диск скроется в волнах Персидского Залива. Показалось, что мужиков здесь вертится гораздо больше чем женщин. На меня мало кто обращал внимания и это радовало. Кстати, супермаркет таки обнаружился в трехстах метрах от отеля, только – с другой стороны.

Пошарившись со скептическим видом по полкам отделов самообслуживания, я вздохнул – это не Владивосток и даже не Уссурийск. Черный хлеб отсутствовал как класс, наших консервов не было, гречки и колбасы не нашел, спиртного, понятное дело, тут отродясь не водилось. Выпечки, типа нашего приморского пан-сё, естественно здесь не держат, но и и беляшей с хот-догами тоже не найти. Чего они здесь жрут то?!

Индусы и пакистанцы с деловитым видом сновали взад – вперед. Однако, надо было определяться. Выбор пал на моцареллу, молоко, сухие крекеры вместо хлеба, бананы и манго. Перебьюсь и этим. Расплатившись, пошел через площадь обратно в отель. Мысли о пиве не покидали. Блин, вот ведь приспичило!

Войдя в отель, кивнул Радживу, что-то сосредоточенно писавшему за стойкой ресепшена. Внезапно заманчивая мысль пришла в голову: а не поинтересоваться ли сейчас у этого индуса насчет того как бы достать алкопродукции. Контакты с местными бутлегерами-контрабандистами он наверняка имеет. Момент был подходящий – в холле отеля никого не было.

– Good evening, Radjeeve77
  Добрый вечер, Раджив. Как дела?


[Закрыть], – поставив сумку с продуктами, начал я налаживать межкультурный диалог, старательно выговаривая слова, -How are you?

– Oh, I am fine, Mr.Anton. Аnd you?88
  Великолепно. А вы?


[Закрыть]

Пока не очень. Зато с твоей помощью сейчас будет все гораздо лучше. Я оглянулся по сторонам и приблизился к нему поближе, перейдя на полушепот.

– Look. Can you call your friends and order six bottles of beer and… – ладно, гуляй деревня, отметим начало учебного года, -…and one bottle of vodka for me personally99
  Не выпить бы нам совместно водки в моей комнате? Закуску я уже купил. Это будет нашим маленьким секретом.


[Закрыть].

Раджив вздрогнул, побледнел, быстрым взглядом окинул взглядом холл за моей спиной и утвердительно кивнул головой. Молодец! Наш человек! Я решил ввернуть больше мотивации, чтобы уж дожать наверняка. Ща я тебе сделаю предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

– «Actually, we may share one bottle of vodka in my room. I bought some food for it. This is our little nasty secret, – блеснул я фразой из любимого порнофильма, в котором канадская мачеха тридцати пяти лет соблазняет в ванной своего пасынка немногим младше ее, и заговорщически подмигнул Радживу, как старому собутыльнику.

Тот снова утвердительно закивал. Потом заметался туда-сюда, рассекая пространство за стойкой. Руки у него заходили ходуном, глаза часто мигали. Достав платок из кармана, индус вытер испарину со лба. Вот ты посмотри, а еще говорят русские люди пьяницы. Товарища от одной возможности распития спиртных напитков заколотило, как советского школьника от иностранных жвачек; пальцы дрожат, видать тоже терпел до последнего. А ведь и не скажешь, такой интеллигентный на вид очкарик…

Тем временем, Раджив достал мобильный телефон и трясущимися руками начал набирать цифры. Я показал ему большой палец в знак одобрения и отвернулся. Кумарит индуса не по-детски, не буду смущать. Ладно, сейчас по-русски снимем напряжение. Может в супермаркет за зеленью мотануться, в дополнение к крекерам с моцареллой?! Ресепшионист что-то быстро шептал по телефону на английском. И без того сильный индийский акцент усилился до предела, я ничего не понял. Блин, надо учить английский как следует.

Раджив кашлянул за моей спиной, я обернулся. Он протягивал мне мобильный, умоляюще глядя в глаза. Выбрать между наименованиями водок, что ли, не может? Вот долбодятел, ладно, сейчас порешаем вопрос. Я взял телефон и приготовился объяснять. Блин, только бы разобрать их индопакское наречие…

– Ты чего там мутишь? – услышал я голос Георгия.

– О, привет. А ты чего здесь? – я ошеломленно поинтересовался у него.

– Чего я здесь?! Чего ты там Раджива до истерики доводишь? Какое – выпить! Что ты задумал?!

– Да я просто спросил. Он сам сказал, что все сделает. Сейчас позвонит и привезут.

– Кто тебе сказал? Раджив? Ты чего меня лечишь, как он мог вообще тебе это сказать, если у него сейчас прединфарктное состояние!!!

– Ну, я спросил, он кивнул…

– Антоша, дружище, – ласково начал Жорик, – Ты чудак еб… тый, раздолбай х..в. Что ты ведешь себя как удод в период полового созревания?! Во-первых, Шарджа – это самый жесткий эмират в стране. Здесь даже кальяны запрещены, а тем более то, о чем ты просишь. Во-вторых, с первыми встречными телефонами «молочников» никто не делится. Отель под камерами наблюдения, тем более. В третьих, если индус мотает головой отрицательно – это означает «да», а если кивает утвердительно -это значит «нет». Просто – наоборот все!

– Опять разводишь…

– Б..дь, иди в номер. Пей кефир. Засунь башку под холодную воду. Отстань от бедного Раджива! А то он нам скидку 20% перестанет делать здесь. Ну и в гугле можешь посмотреть. Интернет в отеле работает.

Я в недоумении вернул телефон Радживу, не зная верить или не верить. У этого Жоржа прикол на приколе. Чего за хрень?! Вздохнул, нагнулся за пакетом с продуктами, но напоследок все же решил проверить полученную информацию, не отходя от кассы, так сказать. Не хотелось бы снова оказаться жертвой розыгрыша. Черт, в голове уже на автомате вертелись грязные фразы из порнушки. Нет, надо что-нибудь спросить из общей программы, чтобы он головой покивал.

– My friend Radjeeve, – начал я, лихорадочно вспоминая типовые английские вопросы, – Is London the capital of Great Britain?1010
  Мой друг Раджив, правда что Лондон столица Великобритании?


[Закрыть]

Ресепшионист заморгал еще чаще, потом снял очки и грустно посмотрел на меня. Таким взглядом сердобольные тетки в России провожают случайно встреченных на улице детей с наследственной степенью умственной отсталости. Он прав. Немного не в тему. Надо коснуться более актуальных вещей.

– No alcohol lin Sharjah, right?1111
  Никакого алкоголя в Шардже. Правильно?


[Закрыть]

Голова Раджива поспешно закачалась как у китайского болванчика на торпеде автомобиля. Так я не понял: да или нет? Ладно, еще один заход.

– Are there any prostitutes in Sharjah to have sex with?1212
  Водятся ли в Шардже проститутки, чтобы занятьсяcними сексом?


[Закрыть]

Его лицо сделалось беспомощным и жалким. Сидел человек на смене, а тут приперлась белая обезьяна с гранатой и начала его мучить. Ладно, шутка не удалась. Последняя попытка.

– I… go to my room. Ok?1313
  Я иду в свой номер, Хорошо?


[Закрыть]

Раджив снова замахал головой в разные стороны. О, точно, значит – да… Не фига себе, вот это номер! Ну и как прикажешь их понимать, если «да» означает «нет»! Восток дело тонкое, но не до такой же степени! Сконфузившись, я удалился в сторону лифта. Бедный администратор наверное проклял тот день, когда вообще согласился меня заселить. В лифте перед зеркалом попробовал воспроизвести индийские махи головой. Получалось неплохо. Да, неудобно вышло. Кто же мог знать? Надо вообще завязывать с алкоголем, тяга уже нездоровая. Я вздохнул и провел магнитной картой вдоль электронного замка на двери номера. Да уж, сходил за хлебушком…

Глава четвертая

Объединенные Арабские Эмираты, Шарджа, сентябрь 2014 года

6—00. Блин, уже надо вставать

6—15. Все, точно встаю.

8—10. Твою мать!!!!

– Жизненная ситуация среднестатического русского человека

Айфон надрывался сигналом побудки и вибрировал под подушкой. Уже вставать? Вообще-то русский человек в большинстве своем крайне стрессоустойчив и может спокойно проспать часа два под истерично орущий каждые пять минут будильник. С самого первого дня учебы в Эмиратах не высыпался я катастрофически. Дело было не даже не в смене часовых поясов. Каждое утро на короткое время меня будила утренняя молитва с соседнего минарета, заставляя спросонья матюгаться в адрес сразу нескольких персонажей: неведомого муэдзина; главного архитектора Шарджи, разрешившего разместить мечеть прямо под окнами отеля; Раджива, выделившего мне комнату прямо под динамиком и себя, долбоклюя, согласившегося вообще приехать в эту страну. Когда призывы к отправлению религиозных действий затихали, я моментально проваливался на несколько часов в объятия Морфея, из которых позже безжалостно вырывал собственный айфон, вызывая мощный поток свирепых проклятий, теперь уже в его адрес.

Я потянулся. На телефоне было шесть. Однако, надо было уже подниматься. Вообще-то, я ненавижу ранние подъемы. Во Владике в офис я обычно подтягивался к одиннадцати, если не происходили форс-мажорные ситуации. Еще с института у меня было ясное понимание, что являюсь полной и законченной «совой» в жестоком и подчиненном воле жаворонков мире.

Мысли привычно перекинулись на Оксану. Да уж, и в далеких Эмиратах не могу не думать о ней. По-прежнему очень больно. Каждый вечер приходилось бороться с устойчивым желанием позвонить. Где-то прочитал, что любовная травма лечится также, как и наркозависимость, поэтому надо убрать все, что напоминает о жизни с бывшей. Честно говоря, на это у меня не хватало сил. По вечерам я бесцельно просматривал наши совместные фотки на ноутбуке и лазил на ее страницу в социальной сети, в очередной раз просматривая одни и те же фотографии.

Когда было совсем невмоготу, выскакивал из дома и кружил вокруг душной вечерней площади и по ближайшим кварталам. Ладно, хрен с ней, переживем. Надо прорваться и выскочить из круга неудач. На этой оптимистичной ноте самомотивации я окончательно просыпаюсь и скидываю одеяло.

Промедление с выходом из дома по утрам было чревато серьезными последствиями. Неделя жизни в Шардже быстро приучила к мысли смириться с необходимостью ранних подъемов. Если вставать в семь, то пробняк из тысяч автомобилей на узком шоссе между Шарджей и Дубаем может затянуться на часы, а стоять все это время в переполненном сонными индопаками автобусе – не очень увлекательное занятие. Последний раз мне в соседи по автобусу попался очень чистоплотный филиппинец. Он явно считал, что все эти ваши мужские парфюмы и одеколоны – прошлый век, в сравнении с благоуханиями благородного туалетного ароматизатора, так эффективно разгоняющего неприятные запахи естественного отправления человеческих нужд. Понятное дело, что бедолага заботился о комфорте окружающих, так как набрызгался этим самым туалетным спреем по самое «не могу». Хорошо, что пробка в тот раз была маленькой, и я из последних сил выполз на первой же дубайской остановке, чувствуя себя ошарашенным тараканом после дезинфекции. Дурной запах настолько внедрился в подсознание, что я невольно поморщился и, стряхнув остатки сна, вскочил, направившись в душ.

Впоследствии я приспособился к местным негласным правилам поездок в общественном транспорте. Несмотря на массу указателей и объявлений на арабском и английском, приказывающих пропускать выходящих пассажиров и не толпится на входе и выходе, местный контингент предпочитал поступать ровно наоборот. Пропускать выходящих из метропоезда здесь не принято, к тому же дубайские гастарбайтеры обожают кучковаться на входе и выходе из вагонов… Поэтому в часы пик, если на платформе была значительная масса народу, я предпочитал заходить в поезд последним, дожидаясь пока индопаки и филиппинцы беззлобно подомнут друг друга в дверях.

У дубайских автобусов была своя особенность: местные водители то ли не очень слышали о таком понятии как аккуратная перевозка пассажиров, то ли вообще не заморачивались на этот счет в принципе. Приморские шоферюги, которых наши бабки ласково называют «черткудагонишь», выглядели бы просто суперпрофессионалами на фоне здешних коллег. Едва оказавшись в салоне дубайского автобуса необходимо было сразу крепко ухватиться за поручни или за что-нибудь еще. «Водятел» резко рвал с места, стремительно набирая скорость, затем также резко тормозил. Удержаться самостоятельно невозможно. Первые несколько поездок мои сто килограммов летали по салону как робот-колобок в невесомости. Теперь влезая в автобус, первым делом искал за что зацепиться. Словом, постигал жизнь в Эмиратах на личном примере и собственными шишками.

Глава пятая

Объединенные Арабские Эмираты, Шарджа, октябрь 2014 года

Знания, за которые платят серьезные деньги, запоминаются несколько лучше

-Еврейская мудрость

Учеба в университете начиналась по единому графику. Каждые четыре недели сдавались экзамены, по результатам которых студентов переводили на следующий уровень или оставляли на второй год. Шестой уровень был заключительным, после него уже считалось, что можно сдавать языковой экзамен IELTS, без которого не принимали в университет. Предварительный тест по английскому языку, за который эти крохоборы снимают дополнительную плату в 200 дирхам, оценил мой уровень английского как четыре из шести, и меня отправили в группу под номером четыре.

Четвертую группу называли русской – за этнический состав. Каждый день преподаватель, миссис Соня, приветствовала студентов не иначе как «Good morning, my dear russian students». Невыспавшиеся «кussian students» хмуро мычали что-то наподобие «morning» в ответ.

Кстати, русские студенты были представлены двумя казашками, татарином и непонятно как затесавшейся в компанию отпетых славян, испанкой по имени Сандра. Все моложе 25, а я – на положении аксакала. Сандра тусила в «русской группе» уже два сезона, со второго уровня, приобретя весомый багаж русской культуры, что чувствовалось по лексике гостьи с Пиренейского полуострова, состоящей из нецензурной более чем на половину. Когда конфликтующие русские студенты распалялись и начинали орать друг на друга, Сандра обрывала диалог русской фразой «схлопнись гнида». Первый раз это было так неожиданно, что я удивленно открыл рот.

– Это я научил эту дурынду на свою голову, – оправдывался Равиль.

– Как Равиль наш в свитере жарит на гармошке, так и прыгает на клиторе Сандра-мандавошка, – хором пропели похабную несуразицу казашки.

Сандра по-доброму улыбнулась и показала девчонкам фак. Перевод она уже знала.

– Какие все-таки веселые остроумные люди в нашей группе, – подумалось мне во время приступа всеобщего хохота, – Будет весело осваивать английский в такой компании.

Но когда алгоритм шуток и частушек повторился раз двадцать за пару дней, стало уже не смешно, а по истечении первой недели – они все здорово меня утомили однообразным троллингом друг друга.

С первого же занятия стало понятно, что месяц интенсивного тренинга с профессиональным тьютором-носителем языка стоит полугода аналогичных уроков в России. Мисс Соня, дородная женщина средних лет, внешнее похожая скорее на арабку, чем на чистокровную британку, быстро установила железную дисциплину, дав понять «dear russian students», что халявщиков терпеть не намерена.

К нашему общему счастью, она являлась уроженкой Манчестера и говорила не с таким жутким лондонским акцентом с интронированием на каждом гласном и кашей во рту.

День начинался с разбора домашнего задания и обструкции Равиля, который на «домашку» забивал. Не сказать, что программа была слишком сложна, но, тем не менее, дома над домашними упражнениями приходилось сидеть по два-три часа. К третьему занятию я уже практически перестал зажиматься в разговоре, несмотря на многочисленные ошибки и запинки. А спустя две недели активно спорил с Сандрой по поводу проблем международного феминизма, оперируя своим скудным словарным запасом.

Втянувшись в учебу, а также в новый темп жизни, все меньше времени оставлял на анализ текущих проблем, которые, собственно, никуда не делись. Положение было по-прежнему весьма грустное, ясных перспектив по поводу дальнейшего будущего так и не вырисовывалось. С некоторыми своими бывшими сотрудниками я часто созванивался: Батура времени не терял. Коллективу он представился как единоличный хозяин. После переоформления доли в компании и переуступке прав собственности на земельный участок и сам цех, мой бывший компаньон, не таясь, завозил обратно конфискованную прежде продукцию и сырье, активно подгонял персонал для запуска производства, остановленного еще месяц назад. Его мамаша взяла на себя функции главного бухгалтера, выпихнув на улицу нашу старенькую Серафиму Петровну, проработавшую в фирме со дня основания. Силен бобер, такими темпами к ноябрю уже во всю запустится.

Звонить домой можно было бы и чаще, но в Эмиратах мобильная связь была весьма недешева, а такое понятие как международные телефонные карты отсутствовало в принципе. Местную сим-карту оператора «Du» я наконец приобрел с помощью Равиля в одном из офисов компании. Несмотря на установку дополнительных опций на международные телефонные звонки, цены кусались. Поразило и то, что в технологически продвинутом Дубае терминалы для оплаты сотовой связи были редкостью, и народ просто пополнял баланс при помощи кодов с карточек, как в России примерно лет десять назад.

– Это еще что, -делился мой новый товарищ по учебе, ловко умудряясь стирать монеткой защитный слой с карты «Du» на 100 дирхам для пополнения счета, – Несколько лет назад здесь всего один оператор был. Представляешь, как ломили цены. Сейчас два: «Etisalat» и «Du», типа прогресс!

Взяв у меня айфон, он стал вводить код.

– А какая лучше?

– Хрен его знает. «Du» говорят дешевле, но по мне – так оба дерьмо. Бывает, по пятницам вообще не дозвонишься ни до кого, или прерывают на середине разговора. Ты, кстати, где остановился?

– В Шардже.

– В Шардже?! – его тонкие черные брови взметнулись вверх, – Далеко… Я-то сам – в общаге, несколько остановок отсюда.

Я и сам понимал, что Шарджа – это далеко. Ежедневные пять часов на дорогу очень выматывали. Плюс постоянный недосып. Однако, менять дислокацию не очень хотелось: дешевых отелей рядом с университетом не было. После недолгого размышления я проплатил Радживу еще две с половиной недели до самого отъезда, попросив при этом поменять номер подальше от утренних призывов муэдзина.

– Слушай, а правду говорят, что если закончить этот университет в Австралии, то гражданство выдают чуть ли не автоматом? – вспомнил я про сладкие речи Ритки при зачислении в студенты.

– Да, хлеб-соль и паспорт в зубы по прилету, – усмехнулся Равиль, протягивая мне телефон обратно, – Был я в этой Австралии. Если ты не программист или не соответствуешь другим специальностям, на которые у них дефицит, то держи карман шире.

– То есть порожняк гонят?

– Не, ну если потолкаться, то получить искомое гражданство шансы есть. Но все не так гладко, как нам тут университетское начальство лепит. IELTS надо сдать, минимум, на 7 баллов. Это не такой экзамен, как у нас для учебы, а специальный IElTS для иммигрантов. Он полегче. Еще специальность должна соответствовать востребованной австралами. У них есть такой SOL-Skilled Occupation List. После учебы надо на работу по специальности устраиваться – чем быстрее, тем лучше, а то домой придется возвращаться. Там еще есть фишка хитрая, ты приехал учиться, скажем, на одну специальность, а к концу учебы ее выкидывают из списка. Все, суши весла.

– А Австралия-то как вообще?

– Жить можно. Но косых много: китаезы всякие. Лезут туда как тараканы, – он сплюнул, – А вот океан – супер. Мне по-кайфу.

– Кстати, ты на море купаться не собираешься? – оживился я, – Может, сгоняем? А то я тут еще не знаю, где пляжи находятся.

– Какое море?! Вода сейчас как парное молоко! Тут летом только туристы узкоглазые из Китая, мать их, купаются.

– Понятно. А ты адрес пляжей не знаешь? – мне не терпелось из принципа понырять в Персидском Заливе. Уже две недели как здесь, а не купался ни разу.

– К нам самый близкий – это на Marina. Дерьмовенький. Я там в мае был, ну… подвыпили в клубе. Поперлись на пляж за «Hilton» освежиться и проблеваться на берегу. Двое казахов навстречу. Морды наглые. А у нас-то компашка поболее была: Ванюха, Серый, Рахмет. Я казахам и говорю: Чо, косые на море щуритесь?! Кто же знал, что те дерзкими окажутся…

– Так, а до Marina то как добраться?

– … А мои козлы перессали и бежать!

– Marina – это в каком направлении?

– Те косоглазые мне всю морду разбили по беспределу. Сам, говорят, косой. Отморозки.

– До пляжа лучше на метро или на автобусе?

Равиль недовольно надулся от наглого игнорирования факта трагичных событий. Но все-же буркнул:

– На восьмом автобусе от универа в сторону Ibn Batutta. Там на JBR сойдешь – сориентируешься. Спросишь. Главное, у филиппинцев не интересуйся, мяукают как кошки, ничего не понятно. В голову раненые с детства…

– Спасибо, братишка, – я поспешно протянул руку, пытаясь откровенно улизнуть.

– Ты чего? Реально плескаться собрался?

– Попробую.

Вечером, сделав домашнее задание, я завалился на кровать в гостинице под звуки из закрепленного у потолка телевизора, пытаясь все-таки понять, как жить дальше. Все-таки я здесь не ради английского, а чтобы собраться с мыслями. Правда, пока как-то не очень все вытанцовывалось. В голове по-прежнему сумбур. Время шло, источника финансового дохода не появилось, но и толковых идей не приходило.

Завибрировал телефон. Российский «Мегафон», и очень важный номер. Этого звонка я ждал много дней… Я схватил мобильник и прижал к уху.

– Здорово, кондитер!

– Здорово, кондитер, – отозвался я в ответ.

Толик Серов был компанейским мужиком. Больше всего любил две вещи: попеть под караоке и поохотиться. Этим страстям он отдавал все свое свободное время. А поскольку и попеть, и поохотиться Серов предпочитал только серьезно выпивши, то на работу Толик частенько не выходил. Директор логистической фирмы, где Серов трудился в Отделе снабжения, горестно вздыхая, журил и пенял нерадивого сотрудника. Протрезвев, Толик клялся и божился на директорском ковре, что больше такого не повторится и «падлой он будет последней», если еще раз подведет коллектив. В такие моменты его глаза горели, он был искренен и правдив. Однако наступали очередные выходные, и Толян снова зависал. Иногда запои длились неделями. Но Серова не увольняли, я бы вообще удивился, если бы руководство отважилось выставить из организации брата одной из шишек УФСБ по Приморскому краю. Тем более, что Толик не раз и не два выручал свою компанию в разного рода переделках при помощи своих родственных связей.

Пару раз и у нас случались проблемы и наезды, которые даже Батура с его подвязками в МВД РФ решить был просто не в состоянии. И мы звонили Толику. Он всегда откликался. Когда бывший компаньон пошел на меня войной, я метнулся к Серову и объяснил ситуацию. Тот обещал помочь. Мы тогда славно посидели, попели караоке. Обожаемого Толяном Лепса завывали аж до самого утра. А на следующий день Серов поехал в Дальнегорск на охоту и там благополучно запил. Телефон был недоступен. Вскоре я улетел в Эмираты.

– Как дела, кондитер? Ты в Дубай подался? – голос у Толика вроде был трезвый и жизнерадостный. Если так, то – самое время. В таком состоянии он был отзывчив и эффективен.

– Ага, я в Шардже сейчас. Как твои кондитерские? – подколол его я.

Управление УФСБ по Приморскому краю располагалось на Алеутской, по соседству с построенным еще в стародавние времена предприятием «Приморский Кондитер», поэтому в народе «Большой дом» и его обитателей величали не иначе как «кондитерами» или просто «фабрикой».

– Все путем, старик. Только сейчас вот узнал про Маньку Беленко. Помнишь такую? Она оказывается в Москву переехала, там ща в банке трудится уже года два как, во дела… Как Дубай? Все бухаешь и телок шпилишь?

Для человека, только вышедшего из алкогольного угара длинной в несколько недель, задавать подобные вопросы было бы не очень корректно. Но Серова ничего не смущало. Он был весел и добродушен как пингвин на льдине.