Текст книги "Музыка пчел"

Пчельник был окружен забором для отпугивания вездесущих енотов и медведей, которые захаживали не так часто, но бывало. Алиса открыла ворота в палисадник, где ровными рядами стояли белые деревянные ульи. Двенадцать старых ульев состояли из двух корпусов. Двенадцать новых, где жили новенькие, которых Алиса привезла домой из «Саннивэйл», состояли из одного корпуса. Пчелы оживленно носились в воздухе и были слишком заняты, чтобы заметить двух людей.

Алиса остановилась перед двухкорпусным ульем. Сбоку было нацарапано зеленой жирной ручкой: «Итальянцы, 2013, № 11». Из сердцевины доносилась мягкая вибрация, равномерное гудение, похожее на сердцебиение или моторчик. Золотистые пчелы по нескольку штук за раз заползали и выползали из летка. Алиса показала, как они останавливались на мгновение, а потом направлялись в более-менее одном направлении. Парень смотрел, как они седлали ветер и исчезали.

Алиса взяла маленькую металлическую банку из сумки и затолкала внутрь кусочки бумаги и мешковины.

– Это называется дымарь, – сказала она, поджигая бумагу и нагнетая воздух из маленьких кожаных мехов, прикрепленных к банке. – Я использую совсем чуть-чуть, чтобы их успокоить.

Она взяла металлическую стамеску, подняла крышку улья и поставила ее рядом вместе с утеплителем. Жужжание стало на порядок громче. Пара пчел вылетели из центра и кружили вокруг обрамленного сеткой лица Алисы.

– Доброе утро, девочки, – пробормотала она себе под нос. – Я просто посмотреть. Не беспокойтесь.

Она накачала прохладный дым в улей тремя короткими залпами. Пчелы опустились и отлетели подальше. Алиса отставила дымарь и поддела деревянную рамку с одной стороны, потом с другой. Она аккуратно достала ее перчатками из корпуса и поднесла Джейку посмотреть, держа с двух сторон кончиками пальцем. Мягким голосом она объяснила, что он видит перед собой – запечатанный мед, незапечатанный мед, пергу, ячейки с личинками рабочих пчел и россыпь личинок трутней. Если присмотреться, сказала она, можно увидеть крохотные яйца на дне некоторых открытых ячеек, словно рисинки. Черно-золотые тельца, огромное количество, жужжали и ползали. Все пчелы трудолюбиво исполняла свою работу, каждая со знанием дела передвигалась по рамке.

Алиса приняла его молчание за волнение и развернулась, чтобы поставить рамку на место.

Он протянул руки в надетых перчатках.

– Можно подержать? – спросил он. – Я очень аккуратно.

Она удивилась, но кивнула и передала ему рамку. Джейк подержал ее перед собой и посмотрел на пчел-работниц: кто-то обеспокоенный припал к рамке, кто-то даже не обратил внимание.

Ну, хотя бы не трус, подумала Алиса.

После того, как они проверили каждую рамку в секции, Алиса показала ему разницу между трутнем и рабочей пчелой и они нашли длинное стройное тельце матки в центре корпуса. У Джейка возникла сотня вопросов.

Почему матка живет в середине и почему она живет дольше, чем остальные? Почему на ней зеленая точка? Как рабочие знают, у кого какая работа? Что с ними случается зимой? А что происходит с трутнями? Откуда пчелы берут пергу и нектар и в чем разница между нектаром и медом? Как они знают, куда лететь? Откуда берется воск? Почему только матки откладывают яйца?

Большинство людей ограничиваются вопросами про жало и мед. Некоторые спрашивают про зиму. Алисе понравился энтузиазм Джейка. Она говорила, а мальчик слушал. Правда слушал. Солнце поднималось над полем, когда они сели за раскладной столик под раскидистым тополем и смотрели на танец пчел. Алиса рассказывала ему про маточное молочко, периоды роения, межрамочное пространство и места скопления трутней. Говорили они очень долго.

Алиса вернулась в дом и вынесла чай со льдом. Они сидели в приятной тишине, смотрели, как медоносные пчелы вылетают из своих ульев, улетают в лес и на поле. Алиса с удивлением поняла, что ей нравится сидеть так с мальчиком. У Алисы не было детей и к тинейджерам она не привыкла, они вызывали у нее дискомфорт. На глаза попадались только насупленные чада ее коллег, которые почти не отрывались от телефонов, чтобы поздороваться с ней, когда родители толкали их в бок.

– Вы, что, начали всего с одного улья? – спросил Джейк.

Алиса кивнула и улыбнулась. Она убрала волосы с плеч и сделала хвостик. Она показала пальцем на улей № 5, крайний возле забора с западной стороны.

– Вон тот был самый первый. Никогда не думала, что у меня их будет двадцать четыре.

– И к концу лета собираетесь иметь пятьдесят?

– Ага. Если не буду забирать много меда и поделю крепенькие ульи, то все должно сработать. Весна была хорошая, поэтому большинство из них в отличном состоянии. Может быть, у меня даже получиться поймать дикий рой для новых ульев.

Если только этой весной не будет непомерно жарких дней, которые высушат нежные лепестки, подумала она. И если только их не опустошит сильный шторм, который разорит весь сад. Она думала, что следующим вопросом будет, как поймать рой пчел. Но вместо этого он задал вопрос, который она не ожидала услышать, но он был самый очевидный из возможных.

– Как у вас оказался первый улей?

Повисла длинная пауза, Алиса поставила стакан, который опустился на стол с неожиданно громким стуком. Она не могла говорить. Оттягивая время ответа, она оглянулась назад на поле и снова на дом. Он ждал ее ответа. Отсутствие этого ответа повисло между ними, как бельевая веревка с мокрым бельем. Алиса почувствовала учащенное дыхание и натяжение в груди. Не здесь. Не сейчас. Нельзя истерить перед мальчишкой, но ответить на его вопрос без истерики было для нее невозможно. Она сдалась.

– Черт! – воскликнула она, подпрыгнув. – Я же забыла, что… Слушай, я вернусь через час. Мне надо в город смотаться. Прости!

Не оглядываясь назад, она поспешила к пикапу, взяла ключи с сиденья и исчезла в конце длинной аллеи.

Как только дом пропал из виду, она съехала на обочину и выключила двигатель. Она откинула голову и попыталась восстановить дыхание. Сердце стучало как сумасшедшее, в ушах стоял оглушительный скрежет.

Не сбивайся, иди до конца, говорит доктор Циммерман. Она рассмеялась сквозь слезы. В этот раз никаких проблем. Невинный вопрос был миной, заложенной в прошлом. Вот почему с людьми лучше не разговаривать. Кто-нибудь нет-нет да ударит ее обухом по голове таким простым вопросом, который задал Джейк.

Алиса увидела свой первый улей на окружной ярмарке Худ Ривер на свидании с Бадом Райаном больше десяти лет назад. Бад не в первый раз звал ее на свидание и уже пару месяцев флиртовал с ней в магазине Джона Дира. Он тогда работал в хозяйственном отделе и подружился с ее отцом, который заехал к ним на тракторе, чтобы заменить ремень. Высокий красивый Бад Райан. Она не понимала, что он в ней нашел. Ал не мог понять, почему она не хочет с ним встречаться.

– Алиса, это же просто обед! – ругался ее отец. – Просто сходи и пообедай с ним, боже милостивый!

Она сказала нет. Она говорила, что работает во время обеда. Она говорила, что планировала провести время с родителями. Она говорила, что задержится на работе. Она помогала Алу обрезать ветки. В конце концов Бад позвал ее на окружную ярмарку.

– Завтра будет церемония награждения 4-H[11]11
  Сельскохозяйственная образовательная программа для детей. Включает растениеводство, скотоводство, пчеловодство и ведение хозяйства. Результаты этой программы обычно демонстрируют во время фестивалей. Похоже на выставку достижений.


[Закрыть], мисс Хольцман. Большой день для будущих фермеров. Сделай это ради детей.

Она посмеялась и, с легкостью принимая свое поражение, согласилась. То же мне, великое дело. Она снова ощутила беспокойство, когда ждала его в то утро, чтобы он забрал ее на ярмарку. По-хорошему, надо остаться дома и помочь папе с работой в саду, подумала она. Там дел невпроворот. Она потянулась к телефону, чтобы отменить планы, но потом остановилась. Когда он, улыбаясь, вышел из своей машины, Алиса обрадовалась. Бад – добрый парень и с ним легко общаться. Он чувствовал себя в своей тарелке, и от этого она тоже расслабилась.

Алиса всегда любила ходить на окружную ярмарку и была рада, когда Бад повел ее на выставку животноводства. Там, где выбирали лучшую овечку, аплодировали маленькой девочке по имени Луз Куинто, которая выиграла голубую ленточку победительницы за свою идеально послушную овечку. Она провела овцу по кругу на приспущенном поводке, и все видели, что животное ее просто обожало. Когда стали делать ставки, у Алисы екнуло сердце. Это часть мероприятия, но видеть, как маленькую девочку разделяют с ее любимым питомцем, было ей ненавистно, хотя Алиса и понимала, что она потом использует эти деньги, чтобы купить новую. Она с ужасом увидела, как Бад поднял руку вверх. Она не хотела принимать в этом участие. Бад предложил внушительную сумму за животное, намного больше той, за которую обычно покупали овцу на разведение или на мясо. Когда аукцион закончился, Луз Куинто отдала ему билетик с номером и на ее карих глазах навернулись слезы. Бад наклонился, что-то прошептал ей на ухо и отдал билетик обратно. Ее лицо просияло от счастья. Она побежала к родителям, овечка за ней, цокая своими копытцами.

– Добрый ты, – сказала Алиса.

– Я подумываю стать веганом, – сказал Бад, похлопав по большому животу, и оба засмеялись.

Они провели день, разгуливая между загонами с коровами, козлами и свиньями. Пробовали пироги, джемы, чатни и свежие яблоки и груши. Они как-то естественно обходили стороной шумные, освещенные зоны в центре ярмарки. Бад как будто понимал, что Алисе это не понравится – карусели, в стельку пьяные взрослые и толпы шатающихся детей. Они заходили в амбары, смотрели на куриц, свиноматок и кабанов, которых бережно выводили старинные семейные роды, огромных быков, которые потом будут использоваться во время родео. В самом конце звериных рядов стояли пчелиные ульи.

Потом Алиса узнает имена всех ульев, которые были там представлены: Лангстрот, планочный улей, разборный улей. Там даже был улей из плетеного тростника и грязи, стилизованный под сопетку. Эти инсталляции были сделаны местной ассоциацией пчеловодов. Все они стояли пустые, за исключением одного улья Лангстрота, где с одной стороны была вставлена стенка из оргстекла.

Алиса сидела на лавочке перед ульем и завороженно смотрела на то, что происходит внутри. Тысячи пчел ползали по сотам, каждая из них упорно выполняла свою миссию. Пчелы, нагруженные пыльцой, запихивали ярко-оранжевую пудру в ячейки и утрамбовывали лапками. Она видела, как одна пчела кормила неуклюжую белую личинку. Она видела, как из ячейки выползает пчела, взрослая и прекрасная. Какой крохотный, потрясающий, упорядоченный мир.

Бад прочитал табличку перед ульем: «Этот улей построен в стиле американского пчеловода Лоренцо Лангстрота и вмещает приблизительно пятьдесят тысяч пчел. Здоровый улей производит от пяти до десяти галлонов меда в год. Местные ульи медоносных пчел – это подарок для садов и ферм. Ульи Лангстрота можно приобрести со скидкой у Ассоциации пчеловодов округа Худ Ривер».

Он сидел рядом с Алисой, и какое-то время они смотрели внутрь вместе в тишине. Алисе никогда не было так комфортно с мужчиной. Она даже не думала, что это возможно. Бад незаметно для нее проскользнул в ее тихий мир.

– Тебе нужен такой, – сказал он спустя какое-то время. – Им очень понравится сад твоих предков.

Алиса покачала головой.

– Я в них ничего не понимаю, – бросила она.

Бад думал иначе и заявился на следующую субботу в сарай ее родителей с разобранным ульем Лангстрота в багажнике.

– Я думал, может, ты поможешь мне его собрать, – заявил он с довольной улыбкой, поднимая большие руки вверх. – У меня руки-крюки со всеми этими гвоздиками и прочей ерундой.

Алиса решила поддаться на его хитрость. А почему бы и нет? Вместе они собрали сорок деревянных рамок, две секции и два корпуса. Они обожгли улей, покрасили и установили на подставку. Весь процесс занял несколько суббот, и каждый раз Марина приглашала Бада на ужин. К тому моменту, как улей был достроен, было уже слишком поздно отказывать Баду Райану в каких-то просьбах. Этого большого забавного мужчину не напрягало ее молчание. Он не принимал это за враждебность, как многие люди. Бад понимал ее так, как не могли понять многие люди. Алиса чувствовала, что с ним она может быть самой собой. Ей даже в голову не приходили такие вещи, как любовь или свадьба. Не было никакого решения. Были только они вдвоем.

– Как это и должно быть, – сказала Марина через три месяца, все еще раздраженная, что ее единственная дочь пошла под венец в пятницу днем и никому не сказала.

Но это было давно. Сейчас Алиса сидела в машине, вцепившись в руль, и чувствовала, как ее всю трясет. Внутри нее зияла дыра. Доктор Циммерман сказала, что понадобится много времени и упорной работы, чтобы она уменьшилась. Она сказала, что дыра эта никогда не затянется полностью. Ее горе теперь стало частью ее жизни. Ей нужно дать имя этому горю и научиться с ним жить так, чтобы не чувствовать панику и не терять контроль над телом.

Алиса сжала кулаки и пыталась выровнять дыхание. Она вспомнила о мальчишке, оставшемся на пасеке, и от этого стало только хуже. Она не сможет жить с еще одним человеком в доме. Не когда она вот так разваливается на части. Джейку придется отправиться домой и как можно раньше – это точно не обсуждается. Эта мысль ее успокоила. По крайней мере в ее руках все еще оставался контроль над домом и над пасекой. Она могла оставаться на своем острове имени себя с поднятым разводным мостом. Ее дыхание замедлилось. Она вытерла слезы, почувствовала, как к ней возвращается внутреннее спокойствие.

Алиса повернула ключ зажигания и поехала в «Литл Бит», чтобы купить пару стогов сена. Все равно ей надо ставить защиту от ветра, покупка стогов будет нормальной отмазкой для ее срочного отъезда. Она попыталась придумать слова, чтобы не так сильно расстраивать парня. Даже ее родители согласились бы с таким планом.

– Все будет в порядке, правда? – спросила она вслух. Он поймет, что по-другому никак, верно?

Но голоса ее родителей затихли.

9

Рабочая пчела

Рабочие пчелы, или обычные пчелы, составляют основное население улья… Как уже было сказано, рабочие пчелы – это женские особи, чьи яичники недостаточно развиты, чтобы откладывать яйца.

«Лангстрот об улье и медоносной пчеле,

руководство для пчеловода» 1878 года

Когда Алисе Хольцман было всего десять лет, она стояла перед своим классом четвероклашек и рассказывала про то, как Хольцманы владели фамильным садом на протяжении трех поколений. Она вспоминала, как ее прадедушка и прабабушка приехали в долину Худ Ривер из Германии и посадили первые деревья. Она объясняла, как они передали сад по наследству ее бабушке и дедушке, которые в свою очередь передали его Алу и Марине. Презентацию сопровождали цветные рисунки и пояснения про сезоны обрезки ветвей на деревьях, ирригации и сбора урожая. Она детально описывала, сколько тонн яблок они собирали каждый год и про призовые сорта яблок Хольцманов, в том числе Пепин, Гравенштайн и Бребурн. На последнем рисунке Алиса нарисовала себя в комбинезоне за рулем зеленого трактора между рядами фруктовых деревьев. Так она представляла себя взрослой – унаследовавшей сад от своих родителей, фермером семьи Хольцманов в четвертом поколении.

Когда она закончила, учительница мисс Туксбери похлопала красивыми ручками, приглашая одноклассников последовать ее примеру. Алиса сворачивала рисунки, когда услышала с задней парты Дэвида Хэнсон.

– Ты не сможешь стать фермером! Только женой фермера!

Он свесился через парту, сотрясаясь от смеха, и весь класс разразился хохотом. Алиса застыла как вкопанная у доски. Мисс Туксбери пожурила Дэвида, сказав, что Алиса может стать всем, чем она захочет.

– Да, даже космонавтом, Дэвид, – сказала она, нахмурившись.

Но когда Мисс Туксбери посмотрела на нее и снова отвернулась с прищуренными глазами, Алиса поняла, что учительница не верит, что девчонка может стать астронавтом или фермером. Впервые в жизни она поняла, что иногда взрослые лгут. После школы она рассказала эту историю отцу, когда помогала ему пилить и шлифовать ветки для новых черенков. Ал слушал ее, кивал, но ничего не говорил. Она хотела, чтобы он что-нибудь ответил, хотя знала, что ее отец говорил только тогда, когда ему было что сказать.

– Она же моя учительница, – сказала она, хныкая под конец. – И она считает, что Дэвид прав!

Папа оторвался от шлифовки и посмотрел на нее сверху вниз, между ними летала древесная пыль.

– Разве мисс Туксбери здесь, пилит ветки?

Алиса покачала головой.

– Она будет здесь завтра, когда мы будем пересаживать в землю новые саженцы?

Алиса снова покачала головой.

– Вот, теперь мы знаем, что мисс Туксбери не пытается стать фермером. Хотя почем знать – люди меняются.

И больше он ничего не сказал. Алиса обняла его крепче, чем обычно, когда пошла спать этой ночью. Ал Хольцман – немногословный человек, но она знала, что он верил, что дочь станет отличным фермером.

И все же, тридцать четыре года спустя, Алиса не делала черенки и не подвязывала саженцы. Ал был мертв, с садом было кончено, и Алиса все еще работала в окружном отделе планирования. Она не стала ни фермером, ни даже женою фермера.

В понедельник, по дороге на работу, она размышляла над тем, что случилось с ней в период между четвертым классом и сорокачетырехлетним возрастом. Ее историю нельзя назвать необычной. Люди расстаются со своими детскими мечтами и переформатируют жизнь, чтобы уместить ее в практичные, предсказуемые коробочки, так? Эта мысль привела ее в уныние и ей стало еще обиднее за Джейка.

Она вернулась из «Литл Бит» поздно днем и выгрузила стога с сеном из пикапа. Когда она вернулась, Джейк был в пчельнике, поэтому она ему помахала и прокричала, что делает. Он смотрел, как она управляет трактором и складывает друг на друга тюки как ветрозащитную ограду, и работа сгладила ощущения от странного расставания, так как разговаривать они не могли. Когда Алиса закончила и вернулась в пчельник, он сиял и размахивал руками в бессловесном счастье. У нее сжалось сердце. Она не смогла ему тогда сказать. И вообще уже подошло время обеда. Еще одну ночь, ничего страшного.

Когда мальчишка исчез в гостевой, она написала сдержанное письмо, объясняя почему он должен вернуться домой. Она просто и по существу расскажет о физической работе на пасеке. Алиса отрепетировала речь, чтобы он не смог не согласиться с ее доводами и позвонил матери. Обрадовавшись, она представила, как дом вновь обретет былую тишину. Она хорошо поспала и на следующее утро поняла, что поступает правильно. Ей просто нужно побыть одной.

Алиса обнаружила Джейка на кухне. Тот сидел за столом с чашкой очень крепкого кофе и ждал ее. Она поперхнулась, сделав первый глоток, но Джейк этого не заметил, потому что говорил о пчелах. Он до двух ночи не мог заснуть, так как засел с ее книгой «Пасека на вашем заднем дворе» и задавал море вопросов про трутней, места их скопления, можно ли говорить о здоровье улья по количеству трутней в популяции. Клещи Варроа и споры о том, травить или не травить их. Не планируя никак участвовать в дискуссии, Алиса все же втянулась в разговор, потому что вопросы были очень интересные. Она опаздывала на работу и поняла, что ей придется обсудить его возвращение после. Она тихо выбранилась и умчалась в город.

Припарковавшись на стоянке для сотрудников, она посмотрела на воду, стоя на холме на тротуаре. Ветер уже поднялся. Кайтеры и виндсерферы стояли кучными группками на реке с белыми полосами пены, – скорее всего местные, хотят украдкой поймать пару волн перед рабочим днем. К июню на берег будут стекаться толпы туристов. Она видела длинную полосу зеленой травы, где собирались люди – искатели ветра и их зрители.

Всю свою жизнь она наблюдала за этой картиной и никогда от нее не уставала – изумрудная трава, песчаная коса, уходившая в воду, и скалистые утесы каньона, поднимающиеся из воды.

– Доброе утро, Алиса!

Этот голос, раздавшийся прямо за ее плечом, заставил ее подпрыгнуть. Это был Рич Карлтон, кадровик и финансовый директор. Рич как обычно одет в костюм, хотя все здесь придерживались дресс-кода, который Алиса называла «фермерский кэжуал». За двенадцать лет Алиса никогда не видела Рича без галстука. Даже на летнем пикнике. Он стоял на тротуаре и бил свернутой трубочкой газетой по бедру. Рич – это черная дыра времени на двух ногах. Он может засосать тебя на добрый час, просто остановившись у рабочего стола, чтобы поболтать. Рич напрягал Алису, и еще до того случая шесть лет назад, когда на рождественской офисной вечеринке он заманил ее под омелу. Она шарахнулась в сторону, и его сухие губы прошлись по ее шее. Каждый раз, когда она оказывалась с Ричем один на один, она вспоминала тот случай – шершавые полиэстеровые губы и лосьон после бритья, который пах как освежитель воздуха в машине.

– Доброе, Рич, – сказала она с притворной улыбкой.

– Сегодня важный день, – сказал он с улыбкой. – Твои ребята в отделе планирования готовы к сегодняшнему совещанию с «КП»?

Алиса продолжала улыбаться, но внутри у нее все сжалось. Как и многие города на Западе, Худ Ривер увеличился в размерах после того, как в девятнадцатом веке к нему провели железную дорогу. «Касадия Пасифик», с свою очередь, превратилась из компании с одной железнодорожной линией в огромный конгломерат, который теперь включал оптоволоконные линии и контракты, предоставляющие большим корпорациям преимущественное право движения, а также другие, на первый взгляд не связанные с этим, новые достижения двадцать первого века. Алиса совершенно забыла, что в этот день должны приехать представители из «Каскадия Касифик» для ежегодного межведомственного собрания. Представители от «Форест Сервис», союза фермеров, и защитников бассейна реки тоже должны прийти. Алиса знала, что демонстрировать перед акционерами «КП», что у них хорошие отношения с руководством на местах в маленьких городах, это пустое очковтирательство, но оно было обязательным.

– Готовы, как всегда, Рич, – ответила она.

Рич обожал собрания. Он всегда делал кучу записей на своем ноутбуке и потом сортировал, бог знает зачем. Алиса с сочувствием относилась к его подчиненным. Постоянно просматривать бесконечную переписку с Ричем – уже тянет на полдня работы. Алиса мельком посмотрела на наручные часы. У нее было немногим больше тридцати минут, чтобы собраться с мыслями.

– …поменял форму отчетности в эти выходные, – говорил Рич, – чтобы у всех был одинаковый доступ. Главная копия хранится у меня на сервере. Иду сейчас за кофе в «Граунд». Не хочешь со мной? – Он махнул в сторону улицы.

Алиса не знала такой вещи, которую ей бы сейчас хотелось делать меньше, чем это. Она подняла чашку.

– У меня уже есть. Но спасибо.

Рич стоял на месте, не подавая никаких признаков, что собирается уйти.

– Что ж, пожалуй, мне пора, – сказала она и сделала шаг, чтобы обойти его.

– Покажи им там. – Рич шлепнул ей по плечу газетой, когда она прошла мимо него. Алиса вздрогнула и почувствовала облизнувшую ее ярость.

Как всегда, она первая пришла на работу. Стул Нэнси пустовал, дверь в кабинет Билла закрыта. Она включила компьютер и нашла папку с документами департамента, который ей надо будет подать на собрание с «КП». Она скопировала прошлогодний отчет и начала обновлять в нем информацию. Много времени это не займет. Самое главное поменять цифры. Она отправила письмо Деби Джеффрис, руководителю отдела, вспотев от волнения, добавив слово «срочно» в тему письма. Деби часто начинала брюзжать, когда ее просили о таких вещах. Алисе хотелось получить эту информацию напрямую от бухгалтерии, но так как Деби хранила в себе значительные запасы пассивной агрессии, она настаивала, чтобы все такие запросы проходили через нее. В своем письме Алиса попросила прощения, что отправляет свой запрос в последнюю минуту. Деби ответила моментально и приложила нужные документы.

– Не только ты забыла про это совещание, – ответила она. – Но единственная попросила прощения за то, что затянула до сегодняшнего утра!;)

Алиса выдохнула с облегчением от того, что застала Деби в хорошем настроении. Она открыла экселевский файл, нашла нужную ей информацию, вырезала, вставила в свой отчет, быстро пролистав первые три страницы. По всем направлениям цифры были нормальные – разрешения на строительство, регистрация транспортных средств, налоги. Она могла выполнять эту работу во сне.

Работа в департаменте планирования округа Худ Ривер должна была стать для Алисы промежуточным этапом. Но, оглянувшись назад, было не сложно понять, почему Алиса осталась здесь надолго. После старшей школы она поступила в Университет штата Огайо и специализировалась на двух направлениях: сельское хозяйство и бизнес. Дома садом занимался Ал, а Марина занималась цифрами. Алиса хотела на всякий случай уметь делать и то, и то. Она выпустилась с красным дипломом и проработала пару лет директором по производству на небольшой ферме в долине Уилламетт. К тому моменту как она уехала в Юджин на магистерскую программу, ферму поглотила преуспевающая винная индустрия. Она не придавала этому особого значения, потому что планировала вернуться в сад.

Она переехала обратно в родительский дом в 1996 году и помогала отцу на ферме по вечерам и выходным. У нее была временная работа в департаменте планирования до тех пор, пока Ал и Марина не будут готовы передать ей сад. Только этого не произошло. Алиса своими глазами видела, что вести дела на ферме становится сложнее и сложнее для ее родителей – новые законы, налоги и слишком низкие цены для малого бизнеса. А потом приняли закон об опрыскивании пестицидами. Когда они решили продать сад, она понимала причину, но боли от этого не убавилось.

Так что она ушла по уши в работу. Ее босс, Билл Ченовиз, дал ясно понять, что она первая претендентка на его место, когда он уйдет на пенсию. Это единственная морковка, которой Билл перед ней размахивал – должность директора департамента планирования.

В своем ежегодном мартовском обращении он выбросил эту новость как прощальный салют.

– Ты же знаешь, я подумываю о том, чтобы уйти на покой, Алиса, – сказал он. – Я всегда говорил, что ты самый лучший кандидат для передачи власти.

Она была готова к такому вызову. За прошедший год работа стала омутом, в котором можно было исчезнуть. Возможно, ее работа сплошная скукота и предсказуемость, но она давала четкие и безопасные границы изнутри. Она сделала глоток кофе и ушла с головой таблицы. Бездумная, механическая работа – услада для уставшей головы.

В конференц-зале Алиса заметила, что представитель «Каскадия Пасифик» – подтянутый светловолосый мужчина из Сиэтла, был единственным человеком в костюме, за исключением Рича. Вроде хороший малый, несмотря на бессмысленные канцеляризмы: «общественное здание», «совместное процветание», «открыто смотреть на вещи». Это было просто демонстрацией верности маленького города большой корпорации, которая финансировала их местные гранты и сделала большие пожертвования на благоустройство парков. Взамен «КП» получила право протянуть оптоволокно по территории округа и в сердце ущелья реки Колумбия, чтобы обеспечить электроэнергией технологические компании, которые собирались переехать в округ. Лучше называть это тем, чем это было на самом деле – взаимовыгодным обменом, договорным браком, если хотите. Но никто это так не называл.

У многих ее коллег были открыты ноутбуки. Рич тарабанил по клавиатуре, вел дотошные записи. Другие, как ей показалось, читали почту. Нэнси смотрела фотографии своих детей на Фэйсбуке. Ее выдала широкая глупая улыбка. В мыслях Алиса вернулась к своим пчелам. Она сделала пару записей в блокнот – строительные материалы, краска для новых ульев. Она хотела заехать на склад пиломатериалов и покопаться в отходах для переработки – может быть, удастся найти какие-нибудь подпорки для ульев. Она снова вспомнила Джейка и его дикий энтузиазм. Он проверил с ней три улья и задавал вопросы, подавая ей инструменты, когда она шла по ряду, – что было удобно.

Она почувствовала приступ злости на саму себя. Как ты себе это представляешь? Пацан будет ездить за тобой хвостиком и подавать инструменты?

– …отмечаем двадцатилетнюю годовщину нашего межведомственного партнерства!

Представитель «КП» заканчивал презентацию, и все встали поаплодировать.

– В рамках нашей прогммы по дивесификации, мы стали региональным дистрибьютором «СупраГро», которая производит продукты с добавочной стоимостью для ферм и ранчо. Мы надеемся стать мостом между «СупраГро» и местными фермами, ранчо и фруктовыми садами. Вот каталог на этот год, там размещены мои контакты. Если у вас появятся какие-то вопросы, свяжитесь со мной, и спасибо еще раз!

Блестящие каталоги передавали по кругу по столу в конференц-зале. Билл поблагодарил представителя «КП» за презентацию. Кто-то продолжал хлопать, кто-то начал уходить. Алиса отодвинула свой стул и увидела, что за ней на своем стуле все еще сидел Стэн Хинатсу из Объединения защитников бассейна реки округа Худ Ривер. Стэн был примерно того же возраста что и Алиса, американец японского происхождения, черные волосы с проседью. Симпатичный, как Алиса всегда думала, но сейчас он размахивал стопкой цветных карточек и выглядел возмущенным.

– «СупраГро»! – прошипел он. – Они что шутят? Они уничтожили бассейн лососевой реки на севере Сьерры. В Траки. Было масштабное судебное разбирательство.

Алиса смутно вспомнила название маленького калифорнийского города.

– Они хотят лишь вскользь про это упомянуть, чтобы мы ничего не заметили? Он встал и окликнул людей с другого конца стола. – Простите! Билл? Билл! Можно поговорить об этом последнем пункте?

Билл все еще разговаривал с представителем «КП». Он подтянул брюки цвета хаки и бросил в сторону Стэна натянутую улыбку.

Стэн собрал свои вещи, пробормотал:

– …совершенно неприемлемо. Поверить не могу…

Он пошел в сторону выхода и у двери крикнул:

– Билл! Я позвоню тебе и назначу встречу!

Билл пресно улыбнулся и махнул рукой. Стэн просунулся через выход.

– Что это было?

Нэнси стояла рядом со стулом Алисы с пенопластовой чашкой в руках, виляя своим пухлым тельцем из стороны в сторону, чтобы за ней в такт развевалась юбочка с цветочным принтом.

– Чем наш Стэн снова недоволен?

Нэнси обновила свою химию и надела сережки, которые подходили по цвету к очкам в фиолетовой оправе. Как и Алиса, Нэнси была давним сотрудником окружной администрации. Они вместе ходили в высшую школу – Нэнси выпустилась через два года после Алисы. Нэнси часто смеялась, все еще вела себя как неунывающая чирлидерша старшей школы «Худ Ривер Вэлли». Официально они обе были помощницами Билла, но существовало какое-то негласное правило, что Алиса делала большую часть работы. Билл поздно приходил, рано уходил, игнорировал бумажную волокиту, из которой, собственно, и состояла основная работа департамента.