Текст книги "Миром правит любовь"

Зак потратил шесть месяцев на то, чтобы выйти на эту банду. За это надо было благодарить кузена Коула – именно он ездил с шайкой, когда Зак нашел его и отослал обратно в Техас. Две недели назад он вышел на следы угонщиков скота. Беда была в том, что у Зака не было достаточно веских доказательств, чтобы арестовать их. Инстинкт подсказывал ему, что Тейт привел банду в Бримстоун неспроста. Тейту не нравилось, когда в его шайке появляются думающие люди, так что, если Зак еще раз сделает такой бездарный промах, как только что, ему никогда уже не удастся добыть необходимые доказательства. За те две недели, что он был с ними, они не совершили ни одной кражи, но Коул рассказывал ему, что они только Этим и занимались, когда кочевали по Аризоне.

Зак почувствовал себя страшно усталым. Он был измотан слежкой за бандой, ему страшно хотелось все бросить, ускакать подальше и забыть о том, что этот сброд вообще существует на свете. Но если он и оставит службу рейнджера, то только тогда, когда увидит этого ублюдка Тейта мертвым или упрятанным за решетку.

Единственное, что могло сделать это назначение хоть в какой-то мере сносным, была рыжеволосая «девушка Харви».

Она могла бы стать отличной приправой к этому неаппетитному жаркому. Зак плеснул себе на донышко и вспомнил о том поцелуе. Да, она могла бы превратить выполнение этого задания в настоящую сказку.

Глава 3

Тщательно закрыв за собой дверь спальни, Роуз сняла с головы черный ободок и вытащила из волос шпильки. Было так приятно распустить волосы. Она растрепала их, вертя головой, пока они спутанным покрывалом не рассыпались по плечам.

Вынув из кармана письмо Эмили, она положила его на ночной столик, потом задернула занавески и сняла с себя одежду. Ей нравилось быть свободной, с рассыпанными по плечам длинными волосами и чувствовать, как воздух овевает обнаженное тело.

Не то чтобы она когда-нибудь демонстрировала наготу перед кем-нибудь посторонним. Она никогда полностью не раздевалась даже в присутствии Эми, когда две молодые женщины жили в одной комнате в Нью-Мексико. Но быть может, это было скорее благодаря стыдливости Эмили, а не ее собственной?

Она никогда не обнажалась и перед Уэсом тоже. Вот уж у кого не было никакой стыдливости, которую следовало бы уважать. Она всегда отворачивала лампу или прикрывалась простыней, чтобы снять платье, когда они спали вместе.

Роуз задержалась перед высоким зеркалом, висящим в углу, и внимательно всмотрелась в свое отражение. Почему ей так нравились такие моменты, вроде этого? Может быть, в этом проявлялась развратная сторона ее натуры, в чем она не признавалась даже себе самой? А может быть, причина была в том, что на людях она надевала на себя маску и боялась, чтобы кто-нибудь не понял, что на самом деле она жаждет выйти замуж по любви, а не из-за денег, о чем говорила на каждом углу?

Она поднесла руки к губам, все еще помнившим поцелуй Зака Маккензи. Неужели ее снова охватят сомнения и она не применит к нему своих излюбленных приемов обороны? А может быть, все будет по-другому: она освободится от своих комплексов и сможет стоять обнаженной перед ним так, как она это делает сейчас? Ей казалось, что она сделала бы это не колеблясь.

Наклонившись вперед, она еще внимательнее стала всматриваться в зеркало, как будто ответ лежал в неверной глубине стекла. Сегодня вечером, когда он держал ее в своих объятиях, она услышала этот глубоко спрятанный в ней настойчивый крик к освобождению своей природы – громкий чистый звук, всего лишь на несколько великолепных секунд заглушивший доводы ее практичного разума.

«Проклятый Зак Маккензи! Да кто он такой? И почему он смог так меня задеть?»

Внезапная волна жара окатила ее, и она скрестила руки на груди, стремясь загородить от самой себя внезапно затвердевшие соски.

О, как сильно разбередил ее этот поцелуй! Сейчас она это поняла совершенно отчетливо. Опустив руки вдоль тела, она с удивлением стала рассматривать, что же сделала с ее телом одна только мысль о нем. Соски увеличились, она почувствовала тяжесть в пояснице. Никогда раньше с ней такого не случалось.

Роуз поежилась. Если даже одно воспоминание об этом поцелуе может вытворять с нею такое, что может произойти, если он поцелует ее еще раз? А в том, что этот следующий раз будет, она уже не сомневалась. Он сам ей об этом сказал, а его немыслимые дьявольские глаза подтвердили это.

Она вздрогнула.

Подхватив с кровати ночную сорочку, она торопливо натянула ее через голову, как будто торопясь спрятать под легкой тканью обнаженное тело. Если бы так же легко можно было спрятать голую правду!

Роуз снова повернулась к зеркалу, взяла щетку с перламутровой ручкой, подаренной ей Эми, и начала расчесывать свои длинные волосы. Она была сердита на себя за то, что позволила Заку Маккензи так глубоко проникнуть в свои мысли. Чем больше она думала о нем, тем больше злилась и тем стремительнее взмахивала щеткой. К тому времени как она закончила причесываться, кожа у нее на голове горела от ссадин.

– Понимаешь, Роуз, – произнесла она громко, глядя прямо в свое отражение в зеркале, – если ты не выкинешь этого молодчика из своей глупой головы, он всегда будет причинять тебе боль.

Она забралась в постель, взбила подушки, подложила их под спину и протянула руку к письму Эмили. Предвкушая удовольствие, она с улыбкой разорвала конверт.

Резкий звонок будильника выдернул Роуз из сладких грез восхитительного сна, в котором Зак Маккензи снова целовал ее. Она не глядя нащупала будильник и накрыла его: было всего пять часов. Сонная, она вылезла из кровати.

Уже через десять – минут она была одета и уже почти закончила приводить себя в порядок. Не тратя времени на прическу, быстро пригладила волосы щеткой и надела широкополую шляпу, чтобы защитить лицо от солнца. У нее и так уже достаточно веснушек на переносице. Несколько быстрых взмахов пуховкой – и веснушки почти исчезли под легким слоем пудры.

Роуз вышла из комнаты и энергично постучала в соседнюю дверь.

– Доброе утро, – приветствовала она открывшую дверь Кейт.

– Доброе утро. Что случилось?

– Ты забыла, что сегодня утром наша очередь ехать на ферму Уилсона?

Кейт застонала:

– Ой, миленькая! Я и вправду забыла об этом.

– Я так и подумала, потому что не слышала, чтобы ты собиралась. Вот что, я пойду на конюшню за коляской, а ты пока быстренько одевайся.

– Хорошо, я постараюсь побыстрее, – ответила Кейт и начала торопливо собираться.

Зак закончил седлать лошадь и вывел ее из конюшни. Он уже собирался было вскочить в седло, как вдруг увидел Роуз Дюбуа. Она тоже заметила его, резко сбавила шаг, как бы запнувшись в нерешительности, но потом снова быстро пошла к конюшне.

Заку бросилось в глаза, что ее волосы ничем не связаны, а удерживаются только шляпой, закрывавшей ее лицо почти наполовину. Это напомнило ему мать, а значит, дом. Не то чтобы одно имело отношение к другому; наоборот, его мысли о мисс Роуз Дюбуа проходили непосредственно через пах.

Он вежливо приподнял шляпу:

– Доброе утро, Роуз.

– Доброе утро.

Ее приветствие было не таким радостным, как его, но он готов был простить ей некоторую вялость, потому что она была чертовски хороша собой. При солнечном свете она выглядела так же прекрасно, как и при луне. И несмотря на то что униформа ресторана Харви сидела на ней идеально, она не могла идти ни в какое сравнение с ярким цветастым платьем, по которому были рассыпаны пышные ярко-рыжие волосы. Этого было достаточно, чтобы любой мужчина напрочь забыл о делах.

– Что заставило вас нынче подняться с петухами, Роуз?

– Я могу спросить вас о том же самом, Маккензи. На самом деле я пришла, чтобы нанять повозку. Мы каждое утро ездим на ферму к Уилсонам, чтобы купить свежих яиц.

Зак бросил взгляд на небо.

– Похоже на то, что денек для этого подходящий. Люблю проехаться с утра пораньше. Все еще спят, только птицы щебечут.

– А мне птичье щебетание обычно досаждает, потому что не дает выспаться по утрам.

– Да, но это услаждает слух: когда еще лежишь в постели, слушаешь и наполняешься прекрасным чувством безмятежности.

– «Господь на небесах, в мире царит покой и порядок».

– Простите?

– Это строчка из поэмы Роберта Браунинга.

– Считайте, что дружище Браунинг и я размышляем в одном направлении.

– Странно, Маккензи. Не похоже, что вы ищете безмятежность: ваши поступки прошлой ночью говорят об обратном.

– Вы имеете в виду наш поцелуй?

– Именно это я и имею в виду.

– Продолжайте, Роуз. Только не пытайтесь мне рассказывать, что он вам не понравился.

– Не только поцелуй, но и обращение со мной, как с продажной девкой. И это позволяет себе оборванец, настолько ленивый, что не удосуживается заняться честной работой, чтобы зарабатывать себе на жизнь?

Она стремительно – прошла мимо. Его губы скривила довольная усмешка. Он смотрел ей вслед и наслаждался восхитительным видом ее покачивающихся бедер.

Эта девушка ему определенно нравилась. Она смотрит на мужчину в упор и не кокетничает. Хочет она этого или нет, но их брачный танец начался.

Подъехав к пансиону, Роуз подвинулась с облучка на сиденье и передала Кейт поводья, чтобы та правила повозкой. Упряжка сразу пошла рысью.

Единственным живым человеком на улице был молочник, объезжавший дома по привычному утреннему маршруту на разбитой тележке, в которую была запряжена прихрамывающая кобыла. Он кивнул девушкам, когда они проезжали мимо него:

– Доброе утро, леди.

Кейт приветливо ответила ему, а Роуз приветствовала его рассеянно: ее мысли были заняты случайной встречей у конюшни. Она встретила этого человека только накануне – и вот уже мечтает о нем, не может выбросить из головы, даже позволяет ему целовать себя. Но что еще хуже – она до сих пор вспоминает об этом поцелуе с наслаждением! Если она не выбросит Зака Маккензи из головы, он так и будет ходить вокруг нее, как привидение.

Проехав примерно милю, Кейт нарушила молчание:

– Ты какая-то тихая нынче утром, Роуз. Тебя что-то тревожит?

Это был подходящий момент, чтобы поближе познакомиться с девушкой, и Роуз решила воспользоваться удобным случаем.

– Кейт, тебя когда-нибудь тянуло к мужчине?

– Конечно, – весело хихикнула Кейт. – Тебя удручает, что здесь нет симпатичных парней?

– Я имею в виду не внешне привлекательных – я хочу сказать, что тот, кто достаточно привлекателен, чтобы тебе захотелось... ну, ты знаешь, позволить ему поцеловать себя или даже... ох...

– Роуз, ты спрашиваешь меня, была ли я когда-нибудь близка с мужчиной?

– Я не об этом спрашивала, но если ты сама об этом заговорила, то да – было у тебя что-нибудь?

– Нет, я все еще девушка – такая же, как в тот день, когда появилась на свет, – ответила Кейт, еще раз очаровательно хихикнув, так что Роуз позавидовала, что ей самой это не дано. – Я росла на ферме и знаю: самцы любой породы неизменно выигрывают в этой сделке – он может удовлетворить свой аппетит, а потом рысцой отправиться прочь. А самке приходится разбираться с результатом и терпеть боль от родов. Я насмотрелась достаточно, так что меня можно не уговаривать интересоваться этим.

– Значит, никогда мужской поцелуй не возбуждал тебя до такой степени, чтобы ты была готова сдать позиции?

– Нет, по крайней мере пока. – Кейт обернулась к ней и на мгновение улыбнулась, так что на щеках у нее появились симпатичные ямочки. – Наверное, будут еще какие-нибудь поцелуи. А теперь можно я тоже задам тебе один личный вопрос?

Роуз подняла руку, чтобы остановить ее:

– Я знаю, что ты хочешь спросить. Нет, я уже не девушка.

– Ну да... ты... ну, это... Тебе это понравилось так, чтобы ради этого стоило бы рискнуть забеременеть?

«Нравилось ли мне это? Уэс никогда даже не пытался сделать это приятным для меня. Он просто удовлетворял собственные плотские потребности. Даже когда я закрывала глаза и пыталась хотя бы вообразить, что люблю его, это никогда не помогало и не облегчало мои мучения. А когда он кончал свое дело, то просто поворачивался спиной, гасил лампу и засыпал. Никогда не скажет ласкового слова, не поцелует на ночь. Ничего из того, что я хотела. Даже его поцелуи были мне противны.

Нравилось ли мне это? Это была адская жизнь».

Она своей шкурой прочувствовала, что это ужасная глупость – полностью отдавать себя какому-либо мужчине. Любовь – это простодушное, чахлое ожидание, свойственное доверчивым мечтательницам, потому что мужчины – все как один подонки. Хотя если сравнивать поцелуи Уэса с поцелуями Зака Маккензи, это все равно что сравнивать тьму со светом или лед с пламенем. Она и вообразить не могла, что могло бы произойти прошлой ночью, если б она позволила ему и дальше целовать себя. По спине у нее пробежал холодок. Она нутром осознавала, что близость с ним была бы такой же волнующей, как и его поцелуй. Вокруг него была некая аура, заставлявшая ее поверить, что он с радостью удовлетворит женщину. И он наверняка знал, как этого добиться.

– Ну так что же, тебе понравилось? – нетерпеливо переспросила Кейт, прерывая затянувшиеся размышления Роуз.

Та в течение нескольких секунд ошарашенно смотрела на нее, не понимая, как она смогла разузнать про Зака, но потом сообразила, что Кейт просто повторяет вопрос о физической близости, который она задала раньше.

– Нет, мне никогда не нравилось это, и я никогда не любила мужчину настолько, чтобы захотеть от него ребенка.

– Тогда зачем ты спала с ним, Роуз?

– В жизни все так сложно. – Роуз была не готова говорить об этом горьком периоде своей жизни. Это были годы, кровоточащие болью; даже с Эмили она не могла поделиться этим. Но она знала также, что в один прекрасный день непременно нужно будет выплеснуть наружу эту боль. Если она кому-нибудь об этом не расскажет, эти страшные годы будут грызть ее изнутри, как раковая опухоль.

– А что, если бы ты забеременела?

– К счастью, Кейт, существуют способы избежать беременности, если ты ее не желаешь.

– Да, я слышала, но мне кажется, что я никогда бы не рискнула воспользоваться этим.

Поняв, что их беседа приняла слишком мрачный характер, Роуз обернулась к подруге и улыбнулась:

– Поэтому я и решила, золотце мое, что выйду замуж только за большие деньги. Роскошь может оказаться хорошим союзником в борьбе с разочарованиями.

– Может быть, ты и права, но я не думаю, что смогла бы когда-нибудь переспать с мужчиной, если не люблю его сильно-сильно. – Кейт дернула поводья, и лошади пошли бойчее.

Когда Кейт остановила повозку перед хозяйственным двором, из маленького домика вышли Кельвин и Эффи Уилсон. Они были уже слишком стары, чтобы обрабатывать землю. Супружеская пара была довольна тем, что доживала оставшиеся им дни в домике, построенном Кельвином для своей молодой новобрачной почти пятьдесят лет назад.

Хотя в сети ресторанов Харви было обычным делом доставлять свежее мясо и другие продукты по железной дороге, Фред Харви довольно часто заключал контракты на поставку продуктов с местными жителями, оеобенно если те жили в соответствии с его высокими нравственными стандартами.

Харви был начальником, требовавшим от своих наемных рабочих честно исполнять его правила от и до. Известно, что он даже увольнял управляющих, уменьшавших отпускаемые клиентам порции, чтобы скопить себе неправедный капиталец. Но у него было доброе сердце, и поэтому он заключил с Уилсонами контракт на поставку свежих яиц. Он даже согласился, чтобы продукты забирали работники его ресторана – старику не придется совершать ежедневную поездку в город, которая в его возрасте была бы нелегким делом.

– Доброе утро, леди, – приветствовал девушек Кельвин. – Сейчас вынесу вам яйца.

– У молодых леди есть немножко времени, чтобы выпить по чашечке кофе? – спросила Эффи. – Только что вынула из печи свежий хлеб. Я всегда сама делаю яблочное масло, чтобы смазывать его. Может быть, это не так изысканно, как в вашем ресторане, но мы приглашаем вас присоединиться к нам.

Роуз знала, что у них с Кейт времени в обрез, но не хотела огорчать старичков. Это была ее вторая поездка на ферму Уил-сонов, и ей казалось, что они очень похожи на дедушку и бабушку, которых ей всегда страстно хотелось иметь.

– С удовольствием, миссис Уилсон, – ответила она. – Правда, Кейт?

– Конечно, – с готовностью согласилась Кейт. – Я не пробовала яблочного масла с тех пор, как уехала с отцовской фермы.

Супруги Уилсон радостно заулыбались, и Эффи пригласила девушек в дом:

– Пойдемте со мной, девочки. Кофе на очаге уже кипит.

Как только Роуз ступила внутрь, она зажмурилась и глубоко втянула в себя аромат, которым был наполнен крошечный домик. Он напоминал ей запах деревенской лавки: восхитительная смесь из запахов корицы, свечей, воска, яблок и высушенных цветов.

Вязаные крючком ажурные салфетки украшали подлокотники и спинки кресел в небольшой гостиной. Вышитые гарусом по канве подушечки лежали на сиденьях кухонных стульев. На стене в рамочке висела красивая вышитая надпись, благодарящая Господа за все Его милости, а пол был аккуратно застелен плетеными хлопчатыми половиками. Самодельная мебель и шкафчики были воплощением любви к своему жилищу.

Роуз вздохнула. Это, может быть, и маленький домик, но огромное жилище.

– Вы не слышали, что толкуют о ночном происшествии? – спросил Кельвин, когда они расселись вокруг стола.

– А что случилось? – обеспокоенно спросила Роуз.

– Из «Лейзи-Эр», что принадлежит Стивену Рейборну, прискакали сегодня утром в город. Он успел сказать, что прошлой ночью у него угнали часть стада и убили обоих его ковбоев.

– Какой ужас! – воскликнула Кейт.

– Да. И вот что интересно! Окрестные жители утверждают, что видели в холмах какой-то странный свет. Имеет ли это отношение к угонщикам? Может быть, у нас здесь поблизости обосновалась шайка разбойников?

Роуз сразу подумала о банде Тейта. Может быть, это они причастны к краже скота? Если так, то это случилось либо очень рано утром, либо очень поздно ночью, потому что Зак Маккензи появился в ресторане где-то около десяти часов вечера.

– А какие-нибудь другие стада подвергались нападению в последнее время? – спросила Роуз.

Кельвин покачал головой:

– Ни о чем таком не было слышно. До сих пор эта напасть обходила наши края стороной.

Роуз задала вопрос, волновавший ее больше всего:

– А в какое время это произошло?

– Я об этом Рейборна не расспрашивал, но, по моим расчетам, все произошло ночью, потому что по ночам это стадо охраняли всего двое ковбоев. Его держали вдалеке от остальной скотины, чтобы на следующей неделе отправить на продажу.

– Здесь надо установить нормальное соблюдение закона, – вмешалась тетушка Эффи. – У шерифа Блума нет никакой помощи.

– Я с вами совершенно согласна, – сказала Роуз. – Город кишит отвратительными типами – по улицам просто страшно ходить.

– А что это за разговоры о таинственных огнях в холмах? – спросила Кейт.

– Мы с Эффи сами не видали, но некоторые наши соседи утверждают, что замечали какой-то свет за холмами. Я так думаю, что самому надо поехать посмотреть, в чем там дело.

– Лучше уж пусть кто-нибудь другой этим занимается, Кэл, – заметила тетушка Эффи.

– Почему, Эффи? Здесь у нас нет ничего ценного.

Роуз начали одолевать сомнения. Ей не хотелось даже думать, что тут может быть замешан Тейт со своей бандой.

Вскоре девушки отправились обратно. У каждой был кувшинчик с яблочным маслом – этим лакомством их одарила Эффи. На обратном пути в Бримстоун упряжкой правила Роуз.

– Ты только подумай, дядюшка Кэл и тетушка Эффи поженились более пятидесяти лет назад. Это так романтично! – сентиментально заметила Кейт.

– Это как недоступная вершина. Но это не значит, что я хочу лезть на такую же все пятьдесят лет.

– О, ты ни на минутку не обманешь меня, Роуз Дюбуа. Ты не такая ветреная и расчетливая, какой хочешь казаться. После того как ты видела дядюшку Кэла и тетушку Эффи, как ты можешь сомневаться в том, что важнее всего в жизни – выйти замуж по любви?

– Согласна, Уилсоны – исключительная пара. Но сама мысль, что мне придется пятьдесят лет жить с одним и тем же мужчиной, заставляет меня решительнее стремиться к тому, чтобы он был еще и богатым, – возразила Роуз.

Глава 4

К тому времени как Роуз подкатила к заднему крыльцу «Харви-Хауса», в Бримстоуне уже началась обычная жизнь. Как и во многих других сонных городках на Западе, вся деловая активность здесь приходилась на утро, когда жара еще не загоняла жителей в тень и прохладу жилищ. После полудня городок, казалось, задремывал на целый день и снова просыпался только вечером – шумный, вульгарный и неистовый.

Эверетт Биллингс торопливо вышел навстречу девушкам из дверей кухни, чтобы принять корзину с яйцами, напомнил им, что утренний поезд прибудет очень скоро, и поспешил обратно к своим делам – отдавать распоряжения.

– У нас осталось всего полчаса, чтобы переодеться, – заметила Кейт, пока они ехали к конюшне, чтобы вернуть повозку.

– Я могу высадить тебя возле пансиона – это же по дороге. Нет никакой нужды ехать туда вдвоем, а потом обеим бежать сломя голову.

Кейт соскочила на землю возле дома, а Роуз поехала дальше. Казалось, на улице больше народу, чем обычно, и ей пришлось придержать лошадей, чтобы пропустить нескольких ребятишек, норовивших прошмыгнуть перед самым носом повозки. Она огляделась и увидела Джесса Тейта и его приятелей, подпиравших плечами стены почтовой станции. Зака Маккензи среди них не было.

Роуз попыталась прибавить ходу, но Тейт шагнул навстречу упряжке и схватил под уздцы одну из лошадей.

– Поглядите-ка, кто к нам пожаловал, ребятки. Неужели это сама мисс Нахальная Задница? – Его жирные губы сложились в притворную улыбку, едва проглядывавшую сквозь путаницу густой бороды. – Давненько я собирался найти тебя, сестричка.

– Отпустите, пожалуйста, лошадь, мистер Тейт. Я очень спешу, – внешне спокойно сказала Роуз.

– Да неужели! Правда, что ли? Вы только послушайте, парни: мисс Нахальная Задница очень торопится!

Как раз в этот момент верхом на лошади подъехал Зак и застал конец этот перепалки.

– Отпусти ее, Джесс! На тебя весь город смотрит. Тейт фыркнул:

– Можно подумать, меня это заботит. Ну если уж ты так торопишься, сестрица, я тебе маленько помогу.

И, прежде чем Роуз успела сообразить, что он собирается сделать, Тейт так сильно дернул поводья, что она выпустила их из рук. Потом он выхватил из кобуры «кольт» и несколько раз выстрелил в воздух. Роуз закричала от страха, потому что лошади понесли и она от рывка сильно ударилась о спинку сиденья и повалилась на пол. Неуправляемая повозка, раскачиваясь из стороны в сторону, понеслась вдоль по улице. Отпущенные вожжи стегали по бокам лошадей, как хлысты.

– Проклятый идиот! – заорал на Тейта Зак. Он пришпорил лошадь и галопом поскакал по дороге вслед за повозкой.

Началась неразбериха, среди криков и воплей зеваки бросились врассыпную, боясь попасть под копыта лошадей. Повозка в облаке пыли грохотала все дальше по улице. Еще один всадник поскакал за ней в погоню, к тому времени как Зак уже почти настиг ее.

Роуз бешено мотало из стороны в сторону, и она всеми силами пыталась не выпасть из повозки, которая в любое мгновение могла перевернуться. Ей удалось уцепиться за сиденье, и в ужасе она успела заметить, как Зак выпрыгнул из седла и на всем ходу перескочил на спину одной из лошадей, скакавших в упряжке. Так ему удалось остановить повозку.

Роуз ухитрилась заползти на сиденье и, обессиленная, стала приводить в порядок свое растрепанное платье. В это время к ним на всем скаку приблизился догнавший их всадник. Он быстро спрыгнул с лошади.

– Вы не пострадали, мисс? – участливо спросил он Роуз.

– Кажется, нет. – Ноги у нее дрожали, но все же не подгибались, когда он помог ей сойти на землю. Вокруг начали собираться зеваки, но заботливый незнакомец решительным жестом взял ее за локоть и помог дойти до скамейки, стоявшей у входа в главный магазин городка.

– Посидите здесь и переведите дух, – произнес он не терпящим возражений озабоченным тоном.

– Благодарю вас. – Дрожь наконец прекратилась, и она смогла сделать несколько глубоких вздохов, чтобы прийти в себя.

Ее взгляд скользнул по толпе и остановился на Заке Мак-кензи. Он стоял в одиночестве возле повозки и смотрел на нее. Роуз заметила, что у него очень странное выражение лица. Она вспомнила, какими сильными были его руки, когда он обнимал ее прошлой ночью, и в это мгновение ей больше всего на свете захотелось снова почувствовать их на своем теле и насладиться спокойной уверенностью его силы. Уж кто-кто, а Зак Маккензи был последним, кого она могла бы вообразить в роли рыцаря своей мечты, но именно он поскакал ей на помощь, не обращая внимания на то, какому риску подвергает собственную жизнь. Если бы он ошибся хотя бы на миллиметр, когда перескакивал с лошади на лошадь, сейчас он был бы насмерть растоптан копытами.

Если их отношениям суждено иметь хоть какое-то будущее, ей будет трудно закрыть глаза на правду.

Зак кивнул, приложил палец к шляпе в знак приветствия и пошел прочь. Он повел упряжку в сторону конюшни, а Роуз провожала взглядом его высокую фигуру, пока он не исчез за поворотом в конце улицы.

– Вы действительно уверены, что вам не нужна помощь врача? – спросил незнакомец, все еще стоявший с ней рядом.

– Нет-нет, я уже в полном порядке. – Улыбнувшись, она добавила: – Большое спасибо вам за помощь, мистер...

– Рейборн. Стивен Рейборн. – Он приподнял шляпу.

– Я очень благодарна вам, мистер Рейборн. Меня зовут Роуз Дюбуа. – Она поднялась со скамьи. – А теперь, если позволите, мне нужно переодеться и спешить на работу.

Стивен Рейборн сделал шаг назад.

– Я настаиваю на том, чтобы проводить вас до вашего жилища, мисс Дюбуа. – С этими словами он снова крепко взял ее за локоть.

Пока они шли к пансиону, Роуз пыталась припомнить, где она уже слышала это имя, пока не сообразила, что Кэл Уил-сон упоминал его сегодня утром.

– Как я поняла, у вас тоже нынче утром произошла большая неприятность, мистер Рейборн?

– Да, угонщики скота убили двух моих работников.

– Какая трагедия! У них остались-семьи?

– Нет. – Он улыбнулся, чтобы смягчить смысл своих слов. – Большинство ковбоев не имеют семей, мисс Дюбуа. Должно быть, вы недавно на Западе.

– В Бримстоуне я действительно недавно. Я работаю официанткой в ресторане Харви. Последние два года я работала в Нью-Мексико, но, должна признаться, Запад я знаю неважно.

– Девушки Харви. Ничего удивительного, что я раньше вас не видел.

Роуз внимательно посмотрела на Стивена Рейборна. Он не был так потрясающе привлекателен, как Зак Маккензи, но при этом нельзя было сказать, что он урод.

Скорее всего ему уже где-то под сорок. Волосы у него светлые, а глаза зеленые. Черты его лица были строгими: орлиный нос, гладко выбритый заостренный подбородок и тоненькая щеточка усов над узкими губами.

Ростом он был чуть выше ее пяти футов и восьми дюймов. В нем ощущалось чувство собственного достоинства, а внешний вид был на редкость аккуратным – видимо, он тщательно следил за собой. Совершенно очевидно, что Стивен Рейборн был человеком, который отдает приказания, а не получает их. Но вел он себя как джентльмен. И от внимания Роуз не ускользнуло, что он очень хорошо одет – никаких тебе пыльных джинсов или рваных ботинок. Его костюм был явно сшит на заказ, а ботинки и шляпа также, видимо, стоили немало.

Рейборн заметил ее интерес и устремил на нее свои зеленые глаза.

– А вы откуда приехали, мисс Дюбуа?

– Из Нового Орлеана.

По его загорелому лицу скользнула улыбка.

– Поразительный город. Что же могло заставить вас покинуть его, чтобы очутиться в захолустье вроде Бримстоуна?

– Должно быть, во всем виновата моя непоседливость и жажда приключений, мистер Рейборн.

– Если вы позволите мне высказать свое мнение, рискну предположить, что это произошло по причине интригующей комбинации рыжих волос и прекрасных голубых глаз, мисс Дюбуа.

Только слепой не заметил бы интереса, загоревшегося в его глазах. Неужели она наконец встретила на своем пути того самого богатого владельца ранчо, о котором столько мечтала? Наверняка он уже женат – она ведь знает, как ей всегда везет. Во всяком случае, выяснять эти подробности сейчас было бы неудобно.

– Вот мы и пришли, – весело сказала она, когда они подошли к пансиону. – Еще раз большое спасибо, мистер Рейборн.

– Мне было приятно оказать вам услугу, мисс Дюбуа. – Он вежливо приподнял шляпу, прощаясь, и пошел вниз по улице.

Пока она торопливо переодевалась в форменное платье, ее голова все еще была занята его персоной. Но к тому времени когда она принялась закалывать волосы шпильками, ее мысли снова обратились к Заку Маккензи и к выражению его глаз, когда он смотрел на нее, стоящую рядом со Стивеном Рейбор-ном. Что означал этот взгляд? Вряд ли в нем была ревность. Зак Маккензи не похож на ревнивца.

Свисток паровоза напомнил ей, что необходимо торопиться. Она приколола к волосам ленту и выбежала из комнаты. Громко свистя и выпуская клубы пара, к перрону подъезжал утренний поезд.

К тому времени как Роуз влетела в кухонную дверь, пассажиры с прибывшего поезда уже сидели за столами. Эверетт Биллингс бросил в ее сторону неодобрительный взгляд.

– Прошу извинить меня, мистер Биллингс, я попала в аварию.

– По-видимому, не в очень серьезную, мисс Дюбуа, поскольку вы, кажется, даже не ранены. Мы обсудим это позже, – ответил тот и сунул ей в руки две тарелки, которые уже собирался было сам подавать к столу.

Кейт уже налила кофе в чашки на столе Роуз и подавала компот из свежих фруктов. Роуз послала ей благодарную улыбку и ловко поставила перед двумя посетителями тарелки с яичным суфле и куриной печенкой. Надо было торопиться в кухню за остальными тарелками.

До начала эры «Харви-Хаусов» пассажирам дальних поездов приходилось довольствоваться сухим пайком, завтраками в пакетах, горьким кофе, а также незамысловатой пищей, вроде соленой свинины с бобами или безвкусного жаркого на оловянной тарелке, которую подавали в закусочных на больших станциях. И часто бывало так, что, оплатив заранее свой обед, несчастный путешественник должен был прыгать на уходящий поезд, даже не увидев на столе тарелку.с заказанной едой.

Фред Харви кардинально изменил ситуацию. После того как вдоль железнодорожной ветки Санта-Фе были открыты его рестораны, она превратилась в самую привлекательную для пассажиров железную дорогу. Теперь всего лишь за семьдесят пять центов пассажиру предлагалось утолить свой голод отлично приготовленными блюдами, подававшимися к тому же в уютной обстановке и на изящной посуде.

В течение следующих тридцати минут у Роуз не было времени, чтобы размышлять о богатом муже или голубоглазом ковбое. Она не сидела на месте: ведь сейчас главным для официанток было сделать все необходимое, чтобы клиенты сытыми сели на поезд и потом еще долго и с удовольствием вспоминали минуты, проведенные в ресторане.