Текст книги "Любовные хроники: Люк Маккензи"

Глава 8

Солнце еще не поднималось из-за горизонта, когда Хани открыла глаза. Улыбнувшись, девушка потянулась. Несмотря на то, что спала всего несколько часов, Хани чувствовала себя свежей и отдохнувшей. Закрыв глаза, она стала искать причины хорошего настроения. Ей вдруг показалось, что она обрела душевный покой.

Казалось, тому нет объяснения. Вот уже неделя, как она приехала в Стоктон и, по сути, все же была пленницей шерифа Маккензи. И вдруг, к собственному удивлению, девушка поняла, что ей нравится такая жизнь.

Ей нравилось просыпаться по утрам и не думать о том, как бы подцепить какого-нибудь простака и вытрясти из него денег. Не надо было терпеть заигрываний и поцелуев мужчин, ищущих случая обмануть своих жен. Хани полюбила совместные обеды с Люком и Джошем. Она даже с удовольствием готовила!

И ей очень нравился Джош. С каждым днем настроение мальчика становилось лучше. Ребенок все чаще поднимал на нее глаза, все больше интересовался жизнью. Она имела неосторожность привязаться к этому маленькому, напуганному мальчугану и теперь с ужасом ждала того дня, когда им придется расстаться. Но ведь был еще и Люк.

Закинув руки за голову, Хани лежала в зыбком предутреннем полумраке и думала о Люке Маккензи. Он был так не похож на всех мужчин, которых она когда-либо знала. Ее отец был так слаб, так много пил. Ее дядя… Девушка поежилась, вспомнив, почему ей пришлось убегать от него, спасаясь от медицинского шоу дядюшки. Роберт Уоррен… Глаза девушки наполнились слезами. Роберт был самым слабым из всех.

Люк Маккензи совсем другой. Люк был сильным и честным. Люк из тех мужчин, которые заботятся о любимых женщинах и защищают их.

От его мрачного взгляда сердце начинает колотиться с бешеной скоростью и по всему телу разливается сладкая истома…

Желание горячей волной стало подниматься в теле девушки. Нет смысла обманывать себя и отрицать очевидное – ее тянуло к нему. С тех пор как она впервые увидела его, Хани не переставая думала об этом человеке.

Вот если бы она была той самой шлюшкой, какой считал ее Люк, то давно бы заманила его к себе в постель! Для таких женщин чувства совсем не важны.

И ей было бы все равно – любит он ее или нет.

А в соседнем доме на узкой кушетке уже не первую ночь ворочался без сна Люк. Каким же глупцом он был! Днем он договорился с Лили Ларю, что проведет с ней ночь в ее комнатке в «Лонг-Бранч». Ее руки и губы помогли бы ему забыть боль, терзавшую его тело с того самого мгновения, когда он увидел Хани. Почему же он отказался?

Наверное, потому, что знал: Лили не в силах ему помочь. Потому что он хотел Хани. Господи, его тело пронизывала дрожь, когда он вспоминал вкус ее губ, вспоминал, как ее руки дотрагивались до него…

После смерти Сары Люк без раздумий находил утешение в постелях местных шлюх – для этого нужен был лишь полный кошелек.

А потом в его жизни появилась Хани Бер.

Долгие часы смотрел Маккензи на бледное пятно луны, сияющей на темном небосводе. Наконец небо стало постепенно светлеть.

Оставив попытки заснуть, Люк сел на кушетке, опустив голову на руки. Потом он решительно встал – ему необходимо было выпить кофе.

Шериф взял с полки расписную кофейную жестянку, но, открыв ее, обнаружил, что она пуста. Обозлившись, Люк с треском захлопнул крышку. Кофе нужен ему немедленно!

Маккензи торопливо оделся и, схватив пустую жестянку, направился домой.

Лучи солнца позолотили верхушки деревьев, когда Хани наконец решила подняться с постели. Сначала она поставит кофейник на плиту, а потом оденется, решила девушка. Тихонько, чтобы не разбудить Джоша, она прокралась босиком на кухню и удивленно застыла на месте, увидев там Люка. Сердце ее забилось быстрее, когда он обернулся и взглянул на нее.

– Вы напугали меня, – вздрогнув, сказала Хани. – Не думала, что вы придете в такую рань.

– А мне не пришло в голову… – Шериф замолчал, не в силах оторвать глаз от нее, – …не пришло в голову, что вы так рано встаете.

Кожа девушки покрылась мурашками, соски напряглись – она внезапно осознала, что тонкая ночная рубашка почти не скрывает ее наготы.

Вдруг ей стало невыносимо душно, в голове зашумело. Хани сделала глубокий вдох.

– Ох… – пролепетала она, – я пойду оденусь…

Девушка сделала было шаг по направлению к своей спальне, но тут почувствовала, как его стальные пальцы схватили ее запястье. Хани взглянула в сапфировую бездну его глаз и обмерла… Острое желание пронзило ее. Не отводя глаз, девушка шагнула к Маккензи. Он грубо рванул ее к себе и впился горячим поцелуем в дрожащие губы. Хани обвила руками его шею. Языки их переплетались, лаская друг друга, наслаждение горячей волной растеклось по их телам… Оторвавшись от губ Хани, Люк стал осыпать частыми поцелуями ее грудь и шею. Люк усадил ее на край стола и принялся лихорадочно стягивать с Хани ночную рубашку…

– Шериф Маккензи! – раздался крик с улицы. Застыв на месте, Люк прислушался.

– Шериф Маккензи! – повторился крик. Кто-то принялся молотить кулаками в дверь. – Вы дома, шериф? Это я, Делмер Куинн.

Люк нахмурился.

– Ну, мисс Хани, – хрипло прошептал он, – похоже, пуля опять пролетела мимо? – Его щека дернулась.

Хани бросилась к себе в спальню и закрыла дверь. Шериф, наконец, пустил могильщика.

– Что за шум, Дел? – напустился Люк на него. – Ты сейчас всех в доме перебудишь.

– А я-то думал, что вы ночуете в другом месте, шериф, – подмигнул Дел. – В тюрьме…

– Так и есть. Но какого черта тебе нужно в такую рань? – Желание все еще не оставило его, и Маккензи было наплевать, верит ему могильщик или нет.

– Не сердитесь, шериф. Старый папаша Вильямс помер во сне. Родственников у него нет, вот я и решил покончить с похоронами побыстрее.

– Он умер своей смертью. Чего тебе надо от меня?

– Помогите мне похоронить его – уж слишком он тяжел для меня одного, – попросил могильщик.

– Почему ты не позвал помощника? – сердито проворчал Маккензи.

На лице Дела расползлась широкая улыбка.

– С вами дешевле иметь дело, шериф. Вы получаете жалованье за свою работу.

– А почему ты не подождал, пока его отпоют в церкви?

– Не мог я ждать. Миртлили задумала съездить к сестре в Сакраменто. Она хочет, что мы успели на утренний дилижанс. Я обещал ей прийти домой вовремя.

– Так и быть, пошли. – Бросив взгляд на спальню, Люк взял свою шляпу и вышел из дома.

Когда мужчины ушли, Хани решилась подойти к дверям. Щеки ее пылали, девушка проклинала себя за то, что едва не уступила Люку.

– Он не любит меня, – прошептала она. Его последнее замечание служило тому доказательством.

Как могла она вести себя так глупо? Ведь если бы она сдалась, Маккензи понял бы…

Ей придется снова встретиться с ним. Увидеть презрение в его глазах. Смотреть на его самодовольную физиономию!

– Я ненавижу тебя, Люк Маккензи! – воскликнула она. Схватив платье, она тут же отбросила его и, упав на кровать, зарылась лицом в подушку и зарыдала. – Я ненавижу… ненавижу тебя… – всхлипывала она.

Когда Люк пришел домой, Джош был уже накормлен и одет. Хани не пошла с ними в церковь. Оставшуюся часть дня они с Люком не разговаривали.

Глава 9

Собирая Джоша в школу в понедельник утром, Хани обратила внимание на хмурый вид мальчика. Похоже, ему не очень-то хотелось идти туда.

– Тебе понравится в школе, золотко. Там будет много девочек и мальчиков твоего возраста, ты сможешь играть с ними. И наверняка с кем-нибудь подружишься.

Намочив волосы ребенка и зачесав их назад, Хани отступила в сторону и восхищенно воскликнула:

– Ну и красавчик! Да в тебя все девчонки влюбятся! – Девушка поцеловала мальчугана. – Ах, как бы мне хотелось пойти туда с тобой.

Люк, стоявший на улице, услышал ее слова. После вчерашнего Хани не удостоила его даже взглядом, почти не разговаривала с ним. Черт бы побрал эту женщину! Что ее так тревожит? Конечно, он виноват, но ведь она и не подумала остановить его! Вела себя как невинная овечка, но его-то не проведешь. С каким видом она швырнула ему в субботу вечером эти деньги! И кого она изображает из себя сейчас? Да если бы не Джош, он давно бы выгнал маленькую искусительницу вон!

Маккензи вошел в дом и вновь прислушался к болтовне Хани. Люк покачал головой. Хани говорила на удивление красноречиво, но, когда шериф взглянул на сына, он понял, что все ее усилия развеселить мальчика пропали даром. Джош даже не улыбнулся, похоже, он просто не умел улыбаться. «Что отец, что сын», – с грустью подумал Люк. Наверное, если бы он был таким же жизнелюбивым, как Хани, ему было бы легче достучаться до сердца маленького мальчика.

– Ну как, Джош, все готово? – спросил шериф, когда Хани закончила. Взяв сына за руку, Маккензи почувствовал, что ребенок дрожит. Люк взглянул на девушку: – У Джоша такой вид, словно он думает, что его наказывают. Как бы я хотел убедить его в том, что не желаю ему плохого!

– Так убеждайте! Что вас останавливает? – вызывающе проговорила Хани.

– Мне кажется, пора делать из него мужчину. Не так уж он мал, чтобы с ним нянчиться как с младенцем.

– Я ни разу в жизни не встречала мужчину, который бы не любил, чтобы с ним нянчились в той или иной мере, Маккензи.

Это замечание Хани заставило шерифа вспомнить о золотых монетах, которые она принесла ему. Он больше не сомневался, каким путем она заработала деньги.

– А вот для такого рода ласк он, пожалуй, маловат, – съязвил Люк.

Выругавшись про себя, Хани отправилась провожать отца и сына Маккензи до коновязи. Ей так хотелось самой отвести Джоша в школу, которая находилась всего в миле от их дома, но Люк заявил, что отвезет туда сына на коне.

Усадив Джоша в седло перед собой, шериф сказал:

– Я, наверное, не приеду домой к обеду. Отвезу Джоша и поеду по делам.

– Уж как-нибудь постараюсь пережить это, – холодно проговорила девушка. – По крайней мере, никто не будет постоянно глазеть на меня.

Маккензи пустил коня галопом. Заслонив ладонью глаза от солнца, Хани смотрела им вслед. У мальчугана был такой расстроенный вид, что она едва не плакала. Джош был до смерти напуган. Похоже, Люк прав: ребенок не понимал происходящего.

Сначала Хани места себе не находила, переживая за ребенка, но потом все же решила, что надо сделать хоть что-то полезное. Поставив на плиту несколько больших кастрюль с водой, девушка собрала все грязное белье и рассортировала его на три кучки. Потом она сбегала в сарай за корытом и стиральной доской – день был очень жарким, и она не хотела стирать на улице, обгорая на солнце.

Наполнив корыто горячей водой, Хани задумалась.

– Черт возьми! – вскричала она. – Не тратить же целое корыто воды на грязное белье! – Девушке редко доставалась такая роскошь, как горячая ванна. Джош в школе, Люк приедет еще не скоро, так что она вполне может воспользоваться случаем и помыться.

Хани быстро высыпала в воду стакан лавандовой соли для ванны, разделась и забралась в корыто. Было тесновато – ей даже пришлось сидеть, подтянув к себе колени, зато вода была горячая. Мысли о Джоше и Люке мгновенно оставили ее. Закрыв от удовольствия глаза, девушка вся отдалась блаженству.

Когда вода остыла, Хани с сожалением выбралась из корыта и быстро вытерлась. Поскольку ее платье лежало в куче грязного белья, девушка завернулась в полотенце и направилась в раковине, чтобы набрать воды в кастрюлю.

Вдруг хлопнула входная дверь. Хани от испуга выронила кастрюлю, повернулась и увидела Люка, застывшего в дверях.

– Почему… почему вы вернулись? – запинаясь, спросила она.

Следующее мгновение показалось ей вечностью – Люк молча оглядывал девушку с головы до пят, Хани залилась краской, тело ее покрылось мурашками. Маккензи всего лишь смотрел на нее, а у Хани было такое чувство, словно он ласкает ее. Но вот Люк скрестил на груди руки, прислонился к стене и насмешливо спросил:

– Вы ждете кого-то, мисс Хани, или просто надеялись завершить то, что мы начали вчера? Она не позволит ему насмехаться над собой!

– «Мы», Маккензи? – дерзко вздернув подбородок, отозвалась она.

– Кого вы пытаетесь обмануть? Я же не один из ваших клиентов, леди. Вы что, пытаетесь свалить все на меня? По-вашему, я один виноват в том, что случилось вчера утром?

– Мы заключили с вами соглашение, шериф. По этому соглашению я должна заниматься с вашим сыном, а вы должны держаться от меня подальше. Я свою часть сделки выполняю.

– А разве в условиях нашего соглашения говорилось о том, что вы будете щеголять передо мною нагишом? – съязвил Маккензи.

– Может быть, и не говорилось, но раз уж вы держите меня на положении узницы, то я требую, чтобы вы выполняли все условия договора, шериф. Так что если вы еще хоть раз дотронетесь до меня, наша сделка будет расторгнута. Понятно, шериф?

– Полагаю, это вам не все понятно, леди. Вчера вы хотели меня не меньше, чем я вас. Но вы лжете так часто, что не в состоянии быть честной даже с собой. – Хани сжала кулаки, едва сдерживая желание вцепиться ему в физиономию. – Похоже, леди, вы неплохо играете в карты. Думаю, вы отлично знаете, что такое покер, и понимаете, что сейчас мы оба блефуем. – Люк приподнял брови. – Посмотрим, леди, кто кого.

Хани резко повернулась и направилась в свою комнату, чувствуя на себе тяжелый взгляд шерифа.

Оказавшись в спальне, девушка захлопнула дверь и, обессиленная, прислонилась к ней. Тело ее дрожало, сердце едва не выпрыгивало из груди. Неужто он думал, что она притворяется? Пожалуй, пора показать этому мужлану, что такое блефовать.

Девушка быстро оделась, застегивая пуговицы лифа дрожащими пальцами. Затем, набрав полную грудь воздуха, она гордо выпрямилась и распахнула дверь.

Люк оторопело смотрел на корыто с водой.

– Я собиралась постирать. Если вам надо что-нибудь выстирать, можете дать это мне, – промолвила она с дружеской улыбкой.

– Вы чудесно благоухаете, но не думаю, что и мне подойдет этот запах, – ехидно проговорил шериф. Хани удивленно смотрела на него.

– Лаванда, – коротко бросил Маккензи.

– Ох, я совсем забыла, – весело промолвила девушка, направляясь в кухню за водой. – Я не ждала вас так рано. Надо понимать, что вы все-таки будете обедать дома?

– Нет. Мой конь потерял подкову, так что мне пришлось вернуться. Я уеду немедленно.

Услышав неуверенные нотки в его голосе, Хани улыбнулась про себя. Он-то наверняка ждал, что она вылетит из спальни разъяренная, как фурия, а вместо этого перед шерифом возникла приветливая, улыбающаяся девушка. Маккензи был озадачен.

– Простите, что я помешал вашей… стирке, – пробормотал шериф. Хани слышала, как он направился к дверям, но и не подумала повернуться. – Наверное, вы правы, мисс Бер. Надо бы заказать ключ.

Выглянув в окно, девушка увидела, как Маккензи вскочил на коня и поехал прочь от дома.

– А вы попались на удочку, шериф Маккензи, – прошептала девушка и, удовлетворенно улыбнувшись, поставила кастрюлю на плиту.

Хани развесила белье на веревке и уселась на крыльцо. Она еще не все перестирала, но веревки больше не было, поэтому девушка решила подождать, пока мокрое белье высохнет. Было очень жарко, и Хани принялась обмахиваться газетой – на жарком солнце она сильно вспотела, а от былой ванны не осталось и следа.

Девушка рассеянно взглянула на дорогу и вдруг увидела вдалеке крохотную фигурку, быстро приближавшуюся к дому.

Что-то знакомое было в этом бегущем человеке. Хани встала, чтобы приглядеться внимательнее. Господи, это был Джош! Мальчик бежал, прижимая к себе коробочку для завтраков.

Хани бросилась навстречу ребенку. Неужто она перепутала и не встретила Джоша вовремя? Но ведь был только полдень, а уроки заканчивались в четыре часа. Девушка собиралась пойти к школе именно в это время – ведь Джош был слишком мал, чтобы разгуливать по дороге в одиночестве!

Подбежав к сыну Люка, Хани едва дышала.

– Джош, почему ты идешь домой так рано? – Девушка уже научилась распознавать все чувства мальчика по выражению его лица, и теперь поняла, что что-то с ним неладно. Она опустилась возле ребенка на колени. – Джош, ты ведь не убежал с уроков? – Мальчик посмотрел на нее, и Хани увидела, что глаза ребенка полны боли. – Золото мое, что случилось? – Она крепко обняла ребенка.

Надо было выяснить, что произошло в школе, но об этом, похоже, могла рассказать лишь учительница.

– Если ты не скажешь мне, в чем дело, мне придется пойти в школу и обо всем разузнать самой. – Решительно взяв Джоша за руку, Хани направилась к школе.

Попросив мальчика подождать на улице, девушка вошла в класс. Учительница взглянула на нее поверх очков, нацепленных на внушительного вида нос. Это была далеко не молодая женщина – с лицом, покрытым морщинами; ее волосы подернулись сединой. Сухопарая фигура была начисто лишена привлекательных женских округлостей. Несмотря на жару, коричневое платье учительницы было застегнуто на все пуговицы.

– Чем я могу вам помочь? – спросила она кислым тоном.

Синтия Нельсон говорила Хани, что школьная учительница была женой Гирама Вебстера – мэра Стоктона. Однако в этот момент девушке было наплевать, кто перед ней.

– Если вы не возражаете, миссис Вебстер, я бы хотела поговорить с вами. Учительница встала.

– Дети, можете выйти погулять. Съешьте ленч, но не вздумайте шуметь и бегать. – Она сердито посмотрела на одного из старших ребят: – Все понятно, Джемс Кэбот?

Дети схватили свои коробочки с едой и бросились вон из класса.

– Так чем я могу помочь вам, мисс?..

– Бер, – подсказала Хани. – Я – няня Джоша.

– Ах да. Я слышала о вас. – В ее голосе звучало явное неодобрение.

– Я бы хотела узнать, почему Джошуа пришел домой так рано.

– Я предпочту обсудить это с шерифом Маккензи, мисс Бер.

– За ребенка отвечаю я, так что смело можете говорить со мною, миссис Вебстер.

– Что ж, хорошо, мисс Бер. Я отправила Джоша домой, потому что он мешал занятиям.

– Что? Джош мешал занятиям? – удивленно воскликнула девушка. – Да он же не издает ни звука!

– Совершенно верно. Но его отказ отвечать на мои вопросы я воспринимаю как непослушание.

– Но Джош не отвечает, миссис Вебстер. Уверена, что вам было известно об этом.

– Я не допущу такого поведения в классе! И не советую вам, а также мистеру Маккензи испытывать мое терпение!

– Но Джош – очень умный мальчик, миссис Вебстер. Даже если он не говорит, уверяю вас, он непременно будет слушаться.

– Я не позволю! – отрезала учительница. – Я отвечаю и за других учеников, мисс Бер. Не успею я и глазом моргнуть, как все дети начнут подражать ему.

Одного гнилого яблока достаточно, чтобы испортить весь компот.

Не помня себя от гнева, Хани закусила удила:

– Вы… надутая, невыносимая, старая лицемерка! И еще смеете называть себя учительницей! – бушевала Хани. – Да я лучше сама буду учить Джоша, чем доверю его такой красномордой особе, как вы.

– Боже мой! В жизни не слыхала таких глупостей! Пожалуй, мне следует поговорить о вашем поведении с шерифом Маккензи, мисс Бер. Уверена, что он не одобрит его.

– А когда сделаете это, миссис Пустая Напыщенность, не забудьте рассказать шерифу Маккензи, как вы выгнали шестилетнего ребенка из школы и отправили домой одного. Не думаю, что отцу мальчика это понравится.

Учительница подпрыгнула на месте, когда Хани подскочила к ней и пригрозила ей кулаком.

– И если я еще хоть раз услышу, что вы называете Джоша гнилым яблоком, я врежу прямо по этому огромному, уродливому носу!

Когда Люк вернулся в Стоктон, на землю уже спустились лиловые сумерки, повсюду стрекотали кузнечики. Простыни на веревках качались на ветру, напоминая некий таинственный танец призраков.

Маккензи принялся снимать белье с веревок. Раздосадованный тем, что Хани и не подумала сделать это засветло, шериф сердито бросил простыни в какое-то ведро. Тут из дома раздалось пение девушки. Шериф хотел было зайти в дом и заметить, что не худо бы заканчивать начатое, как вдруг слова замерли у него на устах.

Хани сидела посреди гостиной и, наигрывая на гитаре, пела «Голубую моль». Джош примостился на полу напротив нее. Когда дело дошло до припева, девушка сказала:

– А теперь присоединяйся, мой хороший, твоя очередь.

К великому удивлению Люка, Джош принялся прихлопывать в такт девушке.

– Джимми рвет кукурузу, а мне-е наплевать… А мне-е наплевать… – Девушка наклонилась к мальчику и пропела: – Мой хозяин уехал! Мой хозяин уехал!

Весело рассмеявшись, Хани отложила в сторону гитару, схватила Джоша за руки, и они принялись плясать под пение девушки.

Джош улыбался. Такого оживленного лица у сына Люку еще не доводилось видеть. Потом шериф перевел взор на Хани. Ее голубые глаза горели, золотой дождь волос подскакивал в такт ее прыжкам. Закончив песню, Хани остановилась и обняла ребенка.

Люк медленно отвернулся.

Шериф пошел снимать с веревок оставшееся белье, благоухавшее лавандой. Люк поднес простыню к носу и с наслаждением вдохнул аромат Хани.