Текст книги "Дом с гаражом и садом"
Автор книги: Фаина Фанни
Жанр: Городское фэнтези, Фэнтези
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]
14. Пудель.
Следующий день начался с неприятного события. Во дворе, между построек стояла маленькая клетка. Она осталась от прежних хозяев. В клетке прежде жили то ли кролики, то ли птицы. Она была небольшая, размером с тумбочку под телевизор. Я давно её хотела выбросить, но не доходили руки. Утром Сана обнаружил в ней большого, темно-серого, мертвого пуделя. Он лежал в клетке, занимая её полностью. Казалось, что он просто спал, но он был мёртв. Мы с Саной вспомнили, что видели этого пуделя возле дома, который , находился метрах в пятидесяти от нас, на противоположной стороне улицы. Вскоре мы нашли хозяев пуделя и сообщили им , что их пёс лежит мёртвый в нашем дворе. Мы боялись, что хозяева заподозрят нас в убийстве пуделя, но они сразу сказали, что ,видимо, собаку отравил их сосед, с которым они не ладили, и что пудель просто пришёл к нам умирать. Почему он выбрал именно наш двор, было непонятно. Пуделя вскоре забрали, но день был омрачен его смертью. У нас не было своей собаки. Сана был равнодушен к домашним животным. Но прежде у нас с мужем была собака. Она прожила с нами двенадцать лет. Звали её Макбет…, леди Макбет. Она была метиской среднего, чёрного, немецкого шпица. Красавица и умница, она была очень привязана к нам, и мы к ней тоже. У неё была особенность: она очень бурно реагировала на одну, единственную песню, « Мама, мама, что мы будем делать, мама, мама, как мы будем жить. У тебя нет теплого платочек, у меня нет, зимнего пальта.».Стоило кому-нибудь из нас запеть эту жалобную, сиротскую песню, как Макбет бросалась на грудь к поющему и начинала неистово облизывать ему лицо. Так трогала её эта песня. Теперь у меня не было ни мужа, ни собаки. Теперь у меня был только Сана, который прекрасно мог обойтись и без меня, а я без него обойтись не могла, он был мне нужен, как солнце.
Чтобы как-то поднять себе настроение, мы отправились с Саной в соседний городок. Посидели в ресторане. Когда Сана выпьет что-нибудь покрепче, то за руль сажусь я, но я очень не люблю водить машину. Домой мы вернулись, когда закат был в самом разгаре. Золотые облака были щедро рассыпаны по-над горизонтом, край неба был розовым, как клубника в молоке. Я постояла в саду, дождалась, пока солнце не скроется за горизонтом, потом пошла в дом. Сана одетый уснул на диване в гостиной, я пошла в нашу спаленку, почитала и уснула.
15. Дождь.
А на следующий день начался дождь. Дождь с большой буквы, потому что он шел десять дней, не переставая. Сана не любит дождь. Он из той страны, где всегда хорошая погода. Мы с Саной оказались, как на необитаемом острове. Дождь заставил нас закрыться дома и сидеть, не высовывая носа. Сначала мы занимались сексом, потом и это надоело. Мы сидели у камина, Сана подбрасывал дрова, а я лежала на диване и читала .Сана любит музыку. В его ноутбуке звучал его любимый Брайан Адамс. « Heaven». Звук дождя смешивался с песней, и от этого было грустно. Я не чувствую музыку, у меня почти нет слуха, я не умею петь, я просто люблю отдельные песни. Эта песня мне нравилась. Вообще мне нравилось все, что нравилось Сане, потому что я любила его. За окнами темными ветками трепетал на ветру , насквозь промокший, сад. Куда-то делись птицы. Что они делают во время дождя, где прячутся ? Сана стал раздражительным. Он ненавидит любое ограничение его свободы, и он не может подолгу общаться с одним и тем же человеком, в данном случае со мной. Он взял бутылку виски и спрятался от меня и дождя в ,так называемом, кабинете. Я оставила его в покое. Только иногда звала в гостиную, то пообедать, то поужинать. Запасы продуктов в холодильнике уже подходили к концу, когда дождь наконец закончился. Конечно, можно было и во время дождя съездить в магазин, но это бы разрушило иллюзию необитаемого острова. Мы поехали за продуктами, только когда кончился дождь. День был ясный, солнечный и даже жаркий. Через три часа все высохло так, как будто и не было дождя. Заполнили холодильник новыми запасами . Вечером Сана уехал в Москву и я осталась одна.
16. Одиночество.
Одиночество – это сильная вещь. Оно может убить человека, может изуродовать, но может исцелить и возвеличить . В молодости одиночество было для меня пыткой, такой же ,как для японки маленькие туфельки, но вот нога изуродована, и японка может ходить только в этих крошечных туфельках. Так и мне , постепенно, одиночество стало необходимо. Я перестала от него страдать. Но я страдала от того, что боялась потерять Сану. В мою голову приходили самые ужасные мысли. Я представляла, как он изменяет мне. Эти мучительные миражи терзали мое сердце. Я начала плакать по вечерам. Он звонил мне каждый день, но всего один раз, ближе к вечеру. Я ждала этих звонков и только после звонка я засыпала. Но и ночью моя душа не знала покоя. Мне снились тревожные сны. Сны были разные, но суть их была одинакова. Я в них теряла Сану. Я пыталась догнать его , но он всегда куда-то исчезал. То уходил за угол дома, то пропадал за деревьями в лесу, то просто выходил в дверь. Я пыталась догнать его и не могла. Сны были тяжелые. Я рассказывала о них ему по телефону, но он говорил, что все это глупости, что это всего лишь сны, и не надо придавать им значение. Днем я занималась садом и домом, это отвлекало меня. Иногда я шила. Я люблю шить. Могу сшить себе что-нибудь из одежды. У меня был красивый белый хлопок с вышивкой на нем. Вышивка белыми нитками на белом же хлопке. Я сшила из него себе курточку с капюшоном. Получилось неплохо. Я знала, что Сана похвалит меня за это. Ему нравилось когда я занималась делами, свойственными женщине, домохозяйке.
Когда Сана отсутствовал , может быть от тоски, меня всегда тянуло в погреб, в ту самую , тайную комнатку. И в это его отсутствие, я не удержалась и спустилась туда. В комнатке все было по-прежнему. Подпорки надежно держали низкий потолок. Я села на скамеечку, прислонилась спиной к дощатой обшивке стенки. На мне было льняное, бежевое платье, очень простое, почти балахон. На ногах были кожаные сандалии. Я опять почувствовала привычное покалывание в районе пульса, опять в голову проник густой, теплый туман, и я уснула…или не уснула.
17. Сон.
Я оказалась в густом кустарнике, который рос возле грунтовой дороги, которая была больше похожа на широкую тропу. По дороге мимо меня шли люди. Они не замечали меня. Кустарник был густой. Люди, мне показались измученными и худыми. В основном это были мужчины, но изредка встречались и женщины. Одеты они были в лохмотья. На ногах у некоторых было что-то вроде кожаных носков, но большей частью они были босы. В руках у некоторых были косы или просто палки с железным наконечником, в виде небольшого ,заостренного конуса. У многих на лбу был нарисован крест, у кого красноватой глиной, у кого сажей. У некоторых крест был нарисован на их грубых балахонах. Мимо меня проехали два всадника. Одеты они были гораздо лучше остальных. Крест из черной ткани был нашит на их короткие плащи-накидки. Уже отъехав на расстояние шести – восьми метров, один из всадников неожиданно обернулся и увидел меня, потом он что – то сказал своему товарищу и они , повернув коней, подъехали ко мне. Всадник в серовато-синем плаще обратился ко мне на языке, отдаленно напоминающем английский. Однако понять его я не смогла. Страх сковал мое тело и язык. Я была очень напугана. После долгих объяснений, я поняла, что он предлагает мне сесть на лошадь, позади него. Я не рискнула отказаться и с трудом забралась на лошадь. Седла не было, сидеть было крайне неудобно, приходилось держаться за всадника, от которого исходил острый запах пота и немытого тела. Вскоре всадники остановились и спешились. Я с радостью спустилась на землю и долго разминала ,затекшие от неудобного сидения, ноги. Всадники внимательно разглядывали меня. Но в их любопытстве не чувствовалось угрозы. Они разглядывали меня, как дети разглядывают незнакомое насекомое или бабочку. Вскоре один из них собрав хворосту зажег костер, перед этим он очень долго стучал темным камнем об более светлый. Я поняла, что добывание огня было для него делом хоть и привычным, но все -таки трудоемким. Другой всадник в это время собирал какую– то траву неподалеку. Затем зачерпнув воды из небольшой , луговой лужи , они установили горшок над огнем. Впрочем вода в луже была чистая. Потом каждый из них достал из своей холщовой сумки по большому черному сухарю и по горсти какой-то непонятной крупы или зерна. Все это ссыпалось в горшок. Туда же была отправлена трава , собранная одним из всадников. Для простоты я назвала их для себя Синий и Коричневый, по цвету плащей. Трава была похожа на щавель, а может это и был щавель, я не знаю. Вскоре вода закипела и Синий помешал тростинкой это странное варево. Когда еда , по их мнению, была готова, они сняли горшок с огня и поставили его остывать. Потом они с аппетитом поели эту похлебку. Ели большими деревянными ложками. Предложили и мне. Хоть мне есть совсем не хотелось, я ,чтобы их не обидеть, съела пару ложек. Еда была удивительно невкусной, что – то кислое и странное. Потом они начали выяснять, как меня зовут, я назвала свое имя, они радостно заулыбались, значит имя мое им понравилось. Потом они назвали себя. Синий оказался Милон , а Коричневый – Ги. Потом , неожиданно для меня , Милон взял остывающий уголек и нарисовал мне крест на лбу и на моем платье, спереди. Если честно, то я уже начала догадываться кто все эти люди, которые продолжали идти мимо нас по дороге. Их объединял именно этот нарисованный крест. Они были христиане, это было понятно и потому, что время от времени они, обратив лица в одну сторону и воздев, сложенные руки, молились. Так же поступали и мои новые знакомые. Я тоже молилась вместе с ними. Мне это было несложно делать, потому что я тоже христианка и к тому же в этот момент особенно нуждалась в Божьей защите. Когда наступила ночь, мы легли спать возле костра, лошади паслись неподалеку. Возможно моя молитва возымела действие, потому что никто не домогался меня, чего я очень боялась. От усталости я уснула…, а проснулась уже в собственном погребе. Я поднялась наверх, на всякий случай проверила число в мобильнике. Я пробыла в погребе три дня. На мобильнике было три пропущенных звонка от Саны. Он очень не любил, когда я звонила ему сама, но я позвонила, он сказал, что уже выехал из Москвы и скоро будет дома. Я отправилась в ванную. Засунула платье и белье в стиральную машину, Взглянула на себя в зеркало. На лбу у меня был крест, нарисованный углем. Ноги и руки у меня были грязные, я долго стояла под струями теплой воды, затем помыла голову шампунем с запахом моря, Сана любил этот запах. Выйдя из ванной , я почувствовала, что я очень голодна. Достала из морозильника готовые телячьи котлеты, поставила их жарить. Отварила спагетти, приготовила салат из молодой капусты с яблоком. . Когда ужин был почти готов, приехал Сана. Он меня ни о чем не стал спрашивать, просто ел и ждал, когда я сама ему все расскажу и объясню, почему я не отвечала на звонки. Я ему все подробно рассказала после ужина. Как ни странно, он отреагировал очень спокойно, только выразил недовольство по поводу того, что я опять спускалась в погреб . Перед сном мы слушали игру на гитаре какого-то латиноамериканца. Эта музыка убаюкала меня и я крепко уснула после нежного секса с Саной.
18. Погреб ли это.
Постепенно я пришла к мысли, что мой погреб – это не просто подвальчик. Это определённое пространство, имеющее необычные свойства, да и сны, которые я видела в этой комнатке, не были обычными снами. Они были слишком яркие и слишком длительные для снов. И крест, появившийся у меня на лбу, откуда он ? Неужели я сама, под воздействием чего -то, нарисовала его себе . В моей голове роилось множество вопросов, и не было ни одного ответа. Сана и не пытался ничего понять, он просто сказал, что ему вся эта история не нравится, и что было бы лучше, если бы я вовсе не спускалась в этот странный погреб. Когда он мне говорил это, мне казалось, что он абсолютно прав, что он благоразумен и совет его правильный, мудрый. Но когда он уезжал, то в мою душу вползала холодная змея одиночества. Я чувствовала себя ненужной, брошенной. Я догадывалась, что в Москве ему весело, и что ему безразлично, что я чувствую, и каково мне одной в этом пустом доме. И все его советы начинали казаться лицемерными, лживыми. Мне казалось, что даже если я умру, то Сана недолго будет горевать. Но всё это я чувствовала, когда его не было рядом, а когда он возвращался, жизнь вновь становилась прекрасной. Его присутствие превращало меня в другого человека. Мне становилось очень весело и легко. Все обиды забывались, а когда он обнимал меня и называл baby , я чувствовала себя настолько счастливой, насколько может быть счастлива только влюблённая девочка. С мужем у нас были другие отношения, наша любовь была очень сильной и взаимной. А Сана просто позволял мне, любить себя. Но мне было достаточно этого. Он был похож на большого, избалованного ребёнка, который знает, что ему всё простят, за его улыбку и обаяние. Он знал ,что я люблю его беззаветно, и пользовался этим. Ему было дозволено многое, а мне почти ничего. Мне просто разрешалось любить его. Он говорил мне, что я свободна и ничего не требовал от меня, но я понимала, что это только слова. В душе он был обидчив и самолюбив. Но при всех его недостатках, я бы никогда не променяла его на другого. Он был мне очень дорог, слишком много душевных сил я на него потратила. Я любила каждый его ноготок, каждый волосок, каждую родинку.
А погреб – это было то место, в котором я скрывалась от его равнодушия. Эта странная комнатка затягивала меня в себя, как воронка в омуте затягивает в себя, плавающий на поверхности воды, листок. Чтобы не раздражать Сану, я перестала ему рассказывать, что со мной происходит в его отсутствие. Это его устраивало. Пока Сана был в Москве, я странствовала в неопределенном пространстве и в неопределенном времени. Мой погреб – это было место, где время пробило брешь. Я это поняла не сразу, но каждый новый "сон" убеждал меня в этом. Иногда эти сны – путешествия бывали очень короткими. Причём время по разные стороны тоненькой неосязаемой перегородки текло с разной скоростью. Мгновения там равнялись нескольким часам здесь. Иногда я вовсе не пересекала черту и , посидев недолго на скамеечке в погребе, захватив миску с овощами поднималась к себе обратно в дом. Иногда путешествия были более длительными, иногда я попадала в современное мне пространство, но не понимала где я нахожусь, так я однажды оказалась в глухой, заброшенной деревеньке возле полуразвалившейся избы. Вокруг не было никого, но когда я вошла в избу, я обнаружила на стене календарь 2015 года. Но точное число мне определить не удалось. Я вышла из избы побродила вокруг, съела пару груш из заброшенного сада и потом не заметила, как я вновь оказалась на своей скамеечке в погребе.
Сана всё больше и больше отдалялся от меня. Его отъезды стали длительными и частыми. Сначала я страдала неимоверно, но боль со временем притупилась. Я научилась притворяться, будто всё так и должно быть. А Сану это устраивало. Он не любил женских слёз и выяснений отношений. Когда он был со мной, он старался быть очень внимательным и нежным, чтобы компенсировать своё предательство, но ему становилось скучно и он уезжал, оставляя меня надолго одну.
19. Там и Здесь.
Теперь моя жизнь разделилась на Там и Здесь. Там – это ,когда я находилась там, а Здесь – это , когда я находилась здесь, у себя в доме, в маленьком городке, в центральной части России. Сана стал звонить мне всё реже, иногда не звонил по неделе.
Я поняла, что одиночество подкралось ко мне вплотную и уже держит меня цепкой рукой за горло. Но хватка была пока не жёсткой.
Однажды, по привычке, я спустилась в подвальчик, и , сев на скамеечку, стала ждать знакомых ощущений: лёгкого пощипывания , исходящего от монетки на браслетике, и медленного проникновения тумана в сознание. Но этого не происходило. Я сидела довольно долго и уже собралась, подняться домой, как вдруг что-то сжало мою голову в висках, в глазах потемнело, я потеряла сознание, а очнулась в каком-то здании, видимо большом, судя по холлу и количеству лифтов. Лифтов было четыре. Где-то далеко, в конце длинного коридора ходили люди, но они не обращали на меня внимания. Я нажала кнопку лифта, он открылся. Странным образом он с абсолютной точностью повторял собой тот крошечный лифт из Парижского отеля. Только кнопок в этом лифте было гораздо больше. Я наугад нажала одну из них. Двери лифта закрылись, и он не спеша пошёл вверх. Лифт остановился и я вышла в круглый зал . Сначала двери были незаметны, потому что они абсолютно не отличались по цвету от вогнутой стены, потом , внимательно приглядевшись, я поняла, что вокруг меня находится около двадцати дверей. Через некоторое время прозвучал зуммер, и люди одетые в белое стали переходить из двери в дверь. Они делали это, молча, и не обращали на меня никакого внимания, Я сидела в центре, на большой круглой кушетке, обитой мягким белым бархатом. Так продолжалось около получаса, потом двери закрылись, и в зале никого не осталось, кроме меня. Впрочем, полчаса Там – условное понятие. Возможно, эти полчаса равнялись нашим суткам. Через некоторое время я задремала от усталости и проснулась в своём погребке. Меня это уже перестало удивлять. Я поднялась домой и занялась своими обычными, домашними делами. Приготовила ужин, поела, посидела в интернете и легла спать.
20. Ужин в беседке.
Сана так долго не появлялся, что мысленно я уже рассталась с ним. Рассталась, означает, что я перестала надеяться, что он вообще приедет.Но однажды вечером он приехал. Вошёл и, как ни в чём ни бывало, начал себя вести так, как будто он только вчера уехал и сегодня вернулся, хотя уже месяц он не давал о себе знать. Он достал пакет со всякими вкусностями, поставил его на стол, обнял меня и посмотрел в глаза так, что у меня пропало всякое желание выяснять отношения. Я поняла, что ему плохо. Если бы он попросил, я бы прыгнула ради него в огонь, но ему это не было нужно, ему было нужно, чтобы я просто ни о чём его не спрашивала и приняла такого, какой он есть. Ужинали мы в беседке, в саду. Я накрыла стол праздничной скатертью, достала лучшую посуду и его любимый виски в высокой бутылке. Мы молчали и смотрели на закат. Этот закат был немыслимого, ярко– красного цвета, который постепенно переходил в тёмную синеву. Облаков не было. На Сане были узкие джинсы, спортивная рубашка в красивую клеточку, а на ногах замысловатые кроссовки. Он любил хорошо одеться. На шее он обычно носил довольно широкую серебряную цепь и такой же браслет на правой руке.На нём и цепь и браслет смотрелись вполне естественно. Ему даже шла эта молодёжная нарядность. В тот вечер он был особенно красив, я любовалась им. Грустные глаза, волнистые волосы, прозрачный бокал в руке отражал закат.Внутри меня всё трепетало от восторга, от того, что он снова рядом. Уже перед сном, после жадного секса он сообщил мне ,что мы едем с ним в Дубай. Я была просто счастлива . Неделя в Дубае с Саной, я и не надеялась на такое. Я была несколько лет назад в Дубае, но одна. А с Саной это же совсем другое ! Это здорово ! Через неделю мы были уже в Дубае.
21. Дубай.
Мы прилетели в аэропорт Дубая около 4 часов утра. Аэропорт в Дубае, сам по себе, представляет немыслимое творение рук человеческих. Мы получили багаж и вышли из аэропорта. Первое ,что мы почувствовали, это невыносимую жару. Пустыня дохнула на нас своим горячим дыханием. Но вот мы уже в прохладном такси едем в отель. Быстрое оформление на ресепшене и мы в своих номерах. В Дубае пару ,не являющуюся мужем и женой не селят в одном номере, не положено по закону, но наши номера находились рядом, поэтому никаких неудобств мы не испытывали. Мы сразу же отправились спать. Встали поздно, спустились вниз, в ресторанчик и позавтракали, заодно и пообедали. Еда была домашней, вкусной, привычной. Жареный картофель с грибами, салаты, тонкие лепёшки, вместо хлеба. Отличный свежий сок. Затем на метро мы отправились в город. Дубайское метро – это сказка. Очень удобно, чисто и всегда прохладно. Отправились в большой, многоэтажный молл. В нём находилось местное диво – снежная гора, по которой катались арабы с семьями на лыжах и санках. Смотреть на них было одно удовольствие. Мы тоже прокатились несколько раз. Сана на лыжах, а я на санках. Одно дело кататься на лыжах в России и совсем другое – посреди раскалённой пустыни. Потом побродили по торговому центру, ничего впрочем не покупая, мы с Саной не любили делать много покупок , ни он, ни я, не были падки на сувениры и ненужные вещи. Ближе к вечеру тут же посидели в кафе. Съели по вкусной лазанье, выпили кофе и отправились в отель. Уснули каждый в своём номере.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
