Текст книги "Костёр"

* * *

– Слава, знаешь, почему я не хотел идти сегодня на вечер?

– Почему?

– Во мне что-то говорит, не надо мол туда идти и я доверяю тому кто во мне.

Славка недоверчиво с удивлением посмотрел на друга.

– Не смотри так на меня, я в своем уме, просто хочу во всем разобраться. Я люблю Наташку. Да! У меня даже порой, кажется, мозги набекрень, а иногда и слеза прорывается, самому стыдно потом, когда вспоминаю об этом состоянии, и ночами я смотрю в потолок, рисуя на нем всякие фантазии, отрабатываю разговор, представляя, что говорю с ней в окружении еще кого-нибудь, подбираю различные слова к разным ситуациям, а вот при явном столкновении все отработанное куда-то исчезает, а говорит во мне нечто, в разрез тому, что планировал.

– Интересно!?

– Вот и я говорю, что и мне интересно во всем разобраться. И все, что происходит, то, что я е понимаю, будто бы у него интересуюсь. Ну у того, кто во мне. И ты знаешь? Он меня как бы выводит из сложных ситуаций и потому у меня всегда все складывается хорошо, везение какое-то.

– Во! Это я понимаю, – засмеялся Славка, – А то что-то ты на жизнь сегодня много жалуешься, детство свое неудачным раскладываешь. Не бойся друган, если что, тебя вылечат и меня вылечат! Ха, ха!

– Не понимаешь ты меня Славян. Хотя!? Может я просто не умею объяснять то, что хочу сказать!?

– Это скорее всего, – быстро согласился Слава.

– Я тебе хочу сказать, Слава, так как ты у меня лучший друг, что из школы я ни чего не вынес, ни каких знаний она мне не дала, но беру нечто многое из того, что во мне. И это повлияла на любовь, и это думаю не просто так, поэтому я не хочу ее обрывать, то ощущение, не хочу, чтобы закончилось, пусть она живет в моем сердце, а Наташкиной красотой я вдоволь насмотрелся.

– Дурак ты Олег! Ты еще не все увидел, вон сколько пацанов за ней бегает.

– Да! Я это вижу и потому еще из-за этого не хочу быть одним из них.

– Ну а все стены ты изрисовал ее именем, это что, нормально? Всю ведь школу исписал.

– Да! Только я так смог сделать, больше ни кто.

– Хм! Это точно. Все на тебя смотрят как на дурака, и она между прочим тоже.

– Ну знаешь ли дружище, если она уж так думает, значит… значит она пустоголовая, хотя и отличница. Мимо нее проходит тот, кому она должна себя посвятить. И еще! Мне кажется, я тебе сейчас по шее заеду, – толкнув друга в лужу с улыбкой пригрозил Олег.

– Ну ты че?

– Да ни че. Главное тебе хочу сказать.

– У тебя, Олег, что ни говоришь все главное, – с обиженным видом Славка отошел в сторону и, отряхивая обрызганные штаны, что-то бурчал себе под нос.

– Не обижайся Славян. Я же не со зла. Мне, кстати, родаки путевку взяли в пионерский лагерь.

– Ну и че? – изумился Слава тем же обиженным голосом.

– Как че?! Уеду от тебя аж на целый месяц, отдохну на природе.

– Да ну ты!? А я здесь, что буду делать один?

– Как что? Дискотеки, винцо, девчонки.

– Ну одному-то мне не в кайф.

– А честно сказать мне ехать-то не охота, но мать путевку взяла, надо ехать и это, видимо, чтобы я дома не мельтешил перед глазами. Но если мне там не понравится, я само собой сделаю ноги. А сегодня вечером так уж и быть, гульнем друган.

– А после вечера, то есть завтра, я приглашу всех в парк, – с удовольствием присоединился Слава.

* * *

После выпускного вечера объятые иллюзией выхода во взрослую жизнь мы всем классом пошли в парк. Девчонки и мальчишки парами шли по аллее, где мимо нас так же парами проходили влюбленные мужчины и женщины, и одинокие мамы везли перед собой коляски, оглядываясь на белые банты наших девчонок. Они долго смотрели, провожая их взглядом, думая о чем-то своем, садились на скамейки улюлюкая плачь своих детей, отвлекаясь в свои заботы. Мы же разбрелись по лесу, кто-то бегал друг за другом, девчонки за пацанами, пацаны за девчонками и собираясь в отдельные группы, перешептываясь, бросая кокетливые взгляды снова шли углубляясь в парк.

– Олегатор! Ну ты че?! Наташка же одна, она и на вечере на тебя смотрела. Ты че к ней не подошел? Не дуркуй! Обрати внимание, она постоянно смотрит на тебя. Вон Серега возле нее крутится, он ее постоянно на танцы приглашал.

Олег шел, улыбаясь ничего не говоря.

– Вон смотрите! Скамейки, давайте там упадем, – крикнул кто-то из пацанов. Все быстро заняли удобные места, а некоторые из пацанов закурили сигареты, осторожно оглядываясь по сторонам, со взрослой напыщенностью пускали дым, кто-то даже наловчился пускать кольца, а девчонки с гордостью глядя на них о чем-то шептались. Наташа, поправляя белый фартук, присела на край скамейки, подняв голову вверх, закрыла глаза.

– Какой приятный свежий воздух! Как хорошо!

– Да! В лесу всегда хорошо, – присаживаясь рядом, в полголоса проговорил Олег. – Наташа, я помню, как мы всем классом ездили к тебе на дачу в деревню Комоткино, мне там тоже очень понравилось и мне понравились твои родители…

– Олег, почему ты ко мне ни разу не подошел за все время, а только сейчас? Ведь я все знаю, про твои чувства ко мне… Многие парни дружат с девчонками, а ты!? Исписал моими инициалами всю школу, а сам ни разу не подошел. Ты знаешь?! Девчонки смеются над тобой.

– Наташа!? – он взял ее маленькую ручку и держа на своей ладони медленно нагибаясь поцеловал. – Какая у тебя малюсенькая и нежная рука!?

– Хм! – хмыкнула она.

Олег не упустил этот звук и для себя отметил, что конкретно уже разбирается в отношениях.

– Пойдем, погуляем! – предложил он.

– Пошли! – согласилась она.

Не отпуская ее руку они медленно шли, поднимаясь в гору. Она, опустив голову, будто перешагивая невидимые ступеньки, бросала невидимый для него из подлобья взгляд. Он тоже, словно копируя ее движения, опустил голову и, не зная, что сказать, пнул подвернувшийся под ногу камушек.

– Олег, скажи что-нибудь.

Покрасневшие щеки обжигали лицо. Обогнав ее, он пошел задом наперед.

– Наташа, ты говоришь, что девчонки надомной смеются.

– Ну да!

– И многие пацаны дружат с девчонками, так?

– Ну да!

– Ты спроси как-нибудь, у кого-нибудь из них, что такое любовь? Тебе ни кто из них на этот вопрос толком не ответит, хотя много чего на эту тему наговорят. А я вот знаю, что такое любовь!

– Хм! – снова хмыкнула она, – И что?

– Но, к сожалению, пока объяснить не могу и говорить, что попало по этому поводу, не хочу. Наташа, ты знаешь!? В жизни столько слов всяких, что можно говорить, говорить и говорить, жонглируя звуком, гонять воздух, так ничего и не сказать. А я хочу тебе столько много всего рассказать! Но почему-то как назло не могу, слова куда-то деваются и мне стыдно, что я молчу.

– Ну ведь, Олег, многие признаются в любви и дружат потом, и у них все хорошо.

– Наташа! Я одно знаю, что тот, кто любит так запросто «Я тебя люблю» не скажет, думаю к этому откровению лежит долгая дорога.

– Ты как-то интересно рассуждаешь!?

– Да. Я сейчас сам этому удивляюсь, собственным словам.

– А скажи, почему ты плохо учился? У нас такая хорошая учительница.

– Я знаю! Лидия Васильевна классный руководитель только вот недавно это понял, хотя раньше считал ее злой и нудной.

– Меня бы попросил помочь, я помогла бы тебе по некоторым предметам подтянуться.

– Мне просто этого не надо.

– А чем ты дальше думаешь заниматься?

– Не знаю пока, много планов разных. Ты Наташа иногда ведь что-то хочешь сделать, но делаешь совсем другое, не то, что хотела, так!?

– Ну да.

– И то, что ты сделала, оказывается лучше того, что хотела. А еще бывает, что влюбится человек, строит планы чтобы сблизиться с любимым, а не может или встречаясь он не может признаться в этом любимому человеку. А встретившись вдруг, без планирования, оказывается все просто, но встреча эта будет короткой, и может даже пронес парень свою любимую на руках метров десять и на этом их встреча оборвется по каким-нибудь непредвиденным обстоятельствам и расстанутся они, так и не признавшись друг другу, а пройдет целая жизнь, и только потом они снова встретятся далеко-далеко, во взрослой жизни. Может даже у кого-то будут свои дети, своя семья. И все это время им как назло не придет в голову мысль, которая сказала бы, что нужно начать искать друг друга. Ведь мы все делаем от того, какие мысли нас посещают и направляют. Но они все же встретятся, случайно, и только тогда они вразумятся, признаются друг другу в любви.

– Я поражена Олег!? Как ты интересно говоришь. Вот ты какой оказывается!? Олег! Меня вот тоже интересует, что такое любовь? Как ты понимаешь?

– Ну я думаю это примерно то, как ты любишь математику.

– Ха! – засмеялась она, – Причем тут математика?

– Ну ты же любишь ее?

– Но от нее же детей не бывает!?

– Хм, – задумался он, – Меня допустим в капусте нашли.

– Дурачок! Это же понарошку так взрослые говорят, мне тоже мама с папой говорили, будто меня аист принес, но это ведь не так!

– Хм!? Я ничего не могу пока сказать по этому поводу.

– Олежка! Какой ты глупенький!? Аист не может приносить детей, это ведь понятно!?

– Нет не понятно, иначе бы не говорили.

– Олег, а ты кем мечтаешь стать?

– Наташа! Я честно сказать не знаю.

– Ты не знаешь, кем ты хочешь стать? – удивленно переспросила она.

– Я не могу ответить на этот вопрос, мечтаю я много о чем, а вот кем я буду, не знаю.

– А я мечтаю стать учительницей, хотя родители мои хотят, чтобы я пошла в археологический институт. Я понимаю, что археология очень интересная и увлекательная наука, но во мне живет тот, что дает мне понять, что должна я быть училкой, учить детей. Понимаешь?

– Да, Наташа44
  Наташа – имя собой содержит код «натальная карта»


[Закрыть], понимаю тебя и мы с тобой в чем-то одинаковы, во мне тоже есть то, что дает мен знания. И раз так, ты станешь хорошей училкой и может случиться так, что я увижу тебя классным руководителем. Только и ты меня пойми тоже, что во мне живет то, кем я обязан стать, только вот! Ты знаешь уже, что будешь педагогам, а я еще не знаю, как называется то, кем я буду.

– Мне с тобой Олег55
  ха с на – ха, ха (на ха ос) личность с арти нас ха лик сна рости сан – свет с начала стило Олег – гелио – (с оль – ге (земля)) стиль о олега жизнь – о гело г из аХ


[Закрыть] становится интересно. Ой, смотри Олег, кто-то здесь шашлыки жарил? – показывая на кострище сказала она. – Давай с тобой завтра тоже, вдвоем, уйдем в лес, шашлыков поделаем, а? Классно ведь будет!? Я давно хотела.

Подойдя к разбросанным углям он пнул пустую бутылку.

– Наташ, смотри, цветок пробивается сквозь выжженную землю, интересно! Как он смог выжить?

– Угу! – согласилась она, – Ну ты как на счет завтра?

– Я не могу. Я завтра уезжаю. Мать путевку взяла в пионерский лагерь, потом, когда приеду, можно организовать, еще Славку можно взять.

– Славку!? Какого? Губошлепа что ли, зачем? Я хочу вдвоем.

– Ну посмотрим, как приеду я к тебе зайду. Наташ, можно я тебя на руки возьму?

– Ну возьми, только осторожнее, не урони.

– Если будем падать, я упаду вместе с тобой.

– Вот вы где?! – выныривая из кустов прокричал остолбеневший Славка «губошлеп».

Олег же опустил Наташу на землю.

– Вас ищут, кричат, вы что, не слышите? Пойдем! Мы же там вина взяли. Мы для чего в лес то пошли? – подмигивая Олегу, на ухо прошептал он.

* * *

– Ребята, сейчас ни куда не разбегайтесь, через пятнадцать минут, чтобы все сидели на улице за столом. Нам нужно будет с вами назвать отряд и придумать речевку, – поправляя пионерский галстук объявила пионервожатая. – И не бегайте сильно, мальчики! Я кому сказала?

– Наталья Викторовна, а дайте мячик, мы пойдем пока на корт.

– Нет, я сказала, сначала мы проведем отрядный сбор, а потом уже, все игры потом.

– Ну Наталья Викторовна! Мы тогда возле стола будем в наганялки играть, ладно?

– Нате, – кинув на землю футбольный мяч, разрешила она.

– Спасибо, Наталья Викторовна!

– Только на корт не убегайте.

– «Патефон», ты идешь с нами? – позвали они своего друга.

– Это что еще за клички такие? У вас что, имен нет? – прикрикнула вожатая, делая серьезный вид. – Девочки!? Света! Вы чемоданы свои убирайте из-под коек, есть же место в кладовке!?

– А мальчишки там конфеты выпрашивают.

– Будут выпрашивать, мне пожалуйтесь, я им покажу тогда, – заходя в воспитательскую пригрозила вожатая. – Так ребята! У нас…, – вожатая взглядом пробежала по головам детей, – Все за столом? Мальчики, давайте идите сюда, – крикнула она выходившим из корпуса, – Начнем! Через два дня будет открытие лагеря и нам с вами нужно подготовиться. Мы с вами пока еще плохо друг друга знаем, поэтому называя вас по имени, я могу ошибиться, вы, если что, подсказывайте мне кого как зовут. И давайте подумаем, как мы назовем наш отряд.

– Наталья Викторовна, – обратилась девочка, – Когда я была здесь прошлым летом, то у нас отряд назывался «Комета», можно так и назвать, – предложила девочка с серьезным видом.

– Хорошо! Есть еще предложения?

– «Дракон»! – выкрикнул кто-то, и тихий смешок прокатился по столу.

– Подождите ребята, не шумите! Ну что, значит «Дракон»? Это же как-то не красиво звучит. «Комета» более интересный вариант, романтичней по-моему, только нужно речевку придумать подходящую, связанную с космосом.

– А почему с космосом? – спросил мальчик, получив от соседа подзатыльник.

– Ребята тихо, тихо, не балуйтесь. Нам нужно такое название, чтобы оно было самым лучшим в лагере, созвучное, чтобы, когда мы назывались на линейке, другие отряды нам завидовали, чтобы младшие отряды, услышав нашу речевку, сразу знали – идет первый отряд комсомольцев, чтобы они ровнялись на нас.

– А почему именно «Комета»? – раздался тот же голос мальчугана, – Есть же много звезд и планет, «Сириус» или «Вега» например.

– «Альтаир» – предложила девочка.

– Тебя как зовут? Что-то я не припомню, – спросила ее вожатая.

– Лена! Лена Мяканьких.

– А! Да-да, вспомнила! Какая у тебя чудная фамилия.

По столу снова прокатился смех.

– Она мяганькая, она гномик, – будто заспорили мальчишки.

– Тише, ну тише! Я прошу вас, не галдите ребята.

– А что!? «Альтаир» по-моему, красиво звучит, – поддержал мальчик стоявший возле сосны, и он же добавил, – Если полетим на Альтаир, завоюем звездный мир.

– Ах! Вот молодец-то, тебя как зовут?

– Олег Барашев.

– Молодец! Красиво получилось, – и все повернули головы на Олега. – Вот и речевка есть, – подчеркнув сказанное, предложила вожатая.

Подошедший к отряду воспитатель, присел на край скамейки.

– Сергей Николаевич! – подняв руку к голове, торжественно салютуя вожатая обратилась, рапортуя, – Первый отряд к открытию лагеря готов. Правда ребята? – обращаясь к отряду спросила она.

– И как называется отряд? – строгим голосом спросил воспитатель.

Пионервожатая, поправляя галстук, повернулась к детям и с торжественным видом взывающе обратилась:

– Отряд!!!

– «Альтаир» – детским хором пронеслось над лесом.

– А речевка?

– «Полетим на Альтаир, завоюем звездный мир66
  События развивались на Урале, в пионерском лагере «Чайка», который принадлежал Уральскому политехническому институту г. Свердловска. Все названия, имена, в данном рассказе и вообще в этой книге нужно сводовать в одну планетическую систему. Все они сопровождали и предвещали события мирового значения, а именно пришествие Бога отца на землю (Единорога), который появился на свет (в 4 часа утра) 25 апреля 1966 года (огненная лошадь), имел имена: Алик, Олег, Фарит, Сифарит. Он значится в астрологическом круге «Квадрат» или «Куб». С ним же идет возрождение богов и установление солидарной (совершенной) системы и конец человеческой цивилизации, основанной по программе утопия Библии. Только один единственный был рожден и вошел в такие планетарные координаты, только у одного точно совпадают натальные характеристики. Ведь мало иметь год и число рождения, нужно иметь состав крови, геометрические, астрологические, психологические, генетические подтверждения. У всех остальных, кто родился 25.04.1966г, если что-то совпадает, то остальное не совпадает. Стр 26


[Закрыть]», – хором в один голос прокричал отряд.

– Да! Красиво звучит, – улыбаясь сказал воспитатель, – И мы так же дружно будем о себе заявлять на линейке?

– Да! – снова хором пронеслось над лесом.

– Ребята, я предлагаю прорепетировать за столом несколько раз, – предложила вожатая, так еще и еще лес оживал детскими голосами

* * *

Большие ветви деревьев, сложенные в форме пирамиды охватились пламенем, с треском искрясь в небо, обдавая приятным запахом костра все вокруг. Дети-пионеры лагеря открывали смену, окруженные лесом с пронизанной теменью на них смотрел усеянный звездами небосклон, заставляя подчиниться видениям сказки. Вид романтических иллюзий оживлял кусты и деревья. Кто-то прятался за большими повалами огромных корней. Они пугающе раздвигали свои могучие лапы в надежде поймать, схватить и тенью утащить вглубь. И луна исчезла, спряталась за огромной черной тучей и только на поляне освещенной огнем весело стрекотали сверчки. Так в чудных мгновениях сказки закрутилось колесо детских историй, растягиваясь будто на тридцать дней мгновение остается тем же, оно появляется и исчезает, заменяясь новым, складываясь в историю из уст в уста. У детей свой мир, уносящий вперед, к новым открытиям, новых переживаний, интересные пересказы, с оглядкой назад, идут вперед.

Так закончилась смена. Так быстро пролетело время, что даже не вериться. Столько всего было замечательного и то, что было в голове, осталось словно быль, пыль, прах, развеянный мыслями сегодняшнего дня. Исчезает куда-то смысл, нет слов, и вот снова костер, прощальный костер и только сейчас, в сию минуту я понимаю, что он тухнет, веток ни кто уже не подбрасывает, только стоят и смотрят, как он догорает. Вот, казалось бы, только что нарубленные и собранные в огромный шалаш сосновые ветви снова вспыхнули к небу и толи с радостью, толи с печалью тот же лес бросал свои тени и луна светила ни от кого не прячась. Тучи как нарочно проплывали мимо, притихли даже сверчки, правда иногда возмущенно аукала сова. Лес слушал тишину и прощался. Взрослые и дети смотрели в огонь, одни в уме перебирали ушедшее, другие встречали будущее.

Вожатая взяла гитару, и только пальцами задев струны, с бренчанием расстроенной мелодии положила ее на место.

– Наталья Викторовна, давайте споем что-нибудь, – попросил сидевший рядом «Патефон».

– Ты знаешь, Игорь!? Когда я провожаю смену, а это уже не в первый раз, мне всегда грустно. И сейчас! Ведь… какой у нас удивительный отряд, за тридцать дней я так к вам привыкла, что даже расставаться не хочется. Эти дни, которые мы провели вместе, они самые замечательные в жизни, и когда я понимаю, что этого больше ни когда не будет, мне становится очень тоскливо. Я не хочу с вами расставаться, но приходится. Ребята, я вас так сильно люблю!

– Наталья Викторовна, не плачьте, давайте в следующую смену встретимся!? Также, всем отрядом, а?

– Ну как же мы так сможем? Ни так все просто как кажется. Вы разъедитесь по домам, где у вас начнется другая жизнь. Кто-то из вас, возможно, продолжит дружбу, встречаясь друг с другом, а кто-то быстро забудет все, и хотя, будут прибегать к воспоминаньям об этих прекрасных днях, которые он провел здесь. Ведь вы переживете чудесный возраст, когда впечатления, полученные вами, чисто вживаются в вас с восхищением.

Те, кто сидел у костра, наблюдали, как бегали их сверстники, как девчонки мазали угольками мальчишек, мальчишки выворачиваясь, мазали девчонок. Извозюканные они падали, вставая, барахтаясь, толкая друг друга снова падали. Воспитатель и вожатая смеялись и с романтическим восторгом утопали в детстве.

Лена Мяканьких выскользнула из рук Олега, спотыкаясь о ветки, оглянулась.

– Не догонишь! – крикнула она, переводя дух и хватаясь за молодые деревца, зигзагами петляла между ними, пытаясь его запутать.

Не догонишь! Кричала она, со смеху теряя последние силы. Он, запутавшись ногами в траве, упал от хохота, схватившись за живот. Она же обрушилась на него из темноты, помазав его лицо черными от углей руками. Без сил сопротивляться Олег раскинул руки в стороны, Лена же упала рядом. Обнявшись, вздрагивая последним позывом смеха, они в тишине созерцали в небо.

– Лен!? Я ведь тебя так и не догнал. Откуда ты такая юркая?

– А меня ни кто, ни когда догнать не мог, даже родители, когда хотели меня наказать. Ты представляешь, какая я егоза. Дома, убегая, я пряталась под стульями, под кроватью, даже папа с трудом меня выхватывал, но я снова ускользала из его рук. А ты, Олег, почему именно за мной погнался?

Он смотрел на звездное небо будто бы не слышал вопроса, она же локтем ткнув его в бок, снова повторила вопрос и сама же на него ответила.

– Ты такой скромный парень. Я тебя сразу приметила, еще в начале смены. Ты странно смотрел на меня, помнишь? Когда я дала название нашему отряду, а ты к названию придумал речевку. Олег!? Ну ты что молчишь? – упершись коленями в землю пристала она.

– Я вспоминаю. Ты знаешь, Лена? Ты мне всех больше понравилась, – приподнимаясь на локтях, сказал он.

– Я!? Ну так, я так и поняла! Я, кстати, тоже хотела с тобой подружиться, только ведь мальчик должен подходить, предлагать дружбу. Я ждала, между прочим. И вот только сегодня ты за мной побежал. А ты видел, как девчонки наши дружили с парнями!? Я, например, даже видела, как они целовались.

– Да! Я тоже видел. Ты знаешь? Я не такой, да и целоваться не умею.

– Стеснительный!?

– Я не стеснительный, а может и стеснительный, не знаю, у меня другие интересы. Помнишь, Лен, когда был решающий футбольный матч между отрядами?

– Ну!

– Я ведь играл нападающим. Мне тогда казалось, что ты на меня смотришь, и мне было до такой степени приятно, мне казалось, что ты гордишься мной, когда я забивал гол. Ведь полный стадион был, и я думал только о тебе.

– Ах! Олег, ты мне что, в любви признаешься?

– Ну что у вас за привычка у девчонок? Я что, про любовь, что ли сказал что-то? Я рассказываю, как было, я пытался найти тебя глазами, место, где ты сидела, но не мог. На стадионе столько было народу!? Уйма!

– А я и не ходила футбол.

– Ты че, серьезно?

– Да! Мы в бадминтон с девчонками играли.

– Ты че, серьезно или шутишь?

– Ну да! Говорю тебе.

– Ну вот, а я думал…

– Ладно, не переживай, мне девочки, которые ходили на футбол, после отбоя рассказывали, как вы выиграли. Мы были рады, ты бы знал, как мы вас хвалили и, кстати, есть такие девчонки, которые от тебя без ума.

– Да ну!? Ты шутишь?

– Я не шучу, Олег. Я правду говорю. В тот вечер, вернее ночью, ты с парнями залез к нам в палату.

– Да не! Ты че!? Я не лазил.

– Ну я же не спала и видела, как вы втроем мазали девочек «Памарином», а ты специально меня искал. Я видела это. Я в щелку из-под одеяла за вами наблюдала, чуть не расхохоталась, когда ты начал мазать Наталью Викторовну. Ты представляешь, что утром было? Сразу после того, как горнист подъем сыграл, она одела тапочки и как завизжит, а схватившись за лицо, чуть ли… Ты зачем ей в тапочки-то выдавил?

– Да это же не я. Я не помню кто, кто-то из пацанов, в темноте не видно было.

– Ах! Олежка, какой ты вруша. Я же видела собственными глазами!

– Ну я, я. Сдаюсь! А…а! Вспомнил. Я когда разглядел, что это вожатая спит, так сразу выскочил из палаты. А ты где спала?

– Возле окна.

– Вот я дурак-то! Так ведь и думал, только в темноте не разглядеть было вещи, по ним бы тебя определил.

– Ха! Ты бы все равно не помазал меня.

– Это почему?

– Я бы тебя огрела подушкой, – колотя его по груди, рассмеялась она.

– Ах ты какая!?! Отбивайся!