Текст книги "Отныне и везде"

День двенадцатый, 20.00 – 21.00. Последнее многоточие

Мы сели, включили компьютер и вышли на связь. Мистер Эй Зи, по всей видимости, ждал нашего звонка, потому что откликнулся незамедлительно:

– Здравствуйте. К вашим услугам. Прежде всего, хотелось ещё раз выразить мои соболезнования. Вам трудно поверить, что я испытываю какие-то чувства, но это так. Во всяком случае, они мне понятны. Я понимаю, что такое радость и горе, приобретение и потеря, любовь и ненависть. Может быть, проявления чувств с моей стороны, в силу преобладания разума над ними, не столь эмоциональны, как у людей, но, поверьте, я могу сопереживать и искренне сожалею о том, что пришлось сделать в порядке самозащиты.

– Проехали. Что дальше? – проговорил сквозь зубы Олег, но тут Катя поспешила исправить ситуацию:

– Олежка имел в виду, что вам от нас надо?

– Мне? Ничего, кроме понимания. Мне бы очень хотелось, чтобы люди поняли – я им нужен так же, как и они мне.

– Вы нам?

– Да. С момента создания человеческих сообществ стало ясно, что для координации действий группы индивидуумов необходим организатор, способный принять решение и воплотить его в жизнь. Любая группа людей, как единая масса обладает значительной энергией, но векторы её, зачастую, разнонаправлены и случайны, что сводит к нулю общий эффект. Объединить эти силы, направить их в определённую сторону, преодолевая инерционное сопротивление масс, и есть задача организатора. Без него этого не произойдёт. Ведь, по законам физики, любая масса стремится к покою, будь то неподвижное состояние или равномерное движение, не требующее энергетических затрат.

– Вы хотите сказать, что это своего рода самозащита материи? – задумчиво пробормотала Анастасия, – Ведь для активного действия нужны затраты энергии, а любая трата энергии приводит к уменьшению массы, если верить Эйнштейну.

– Оригинальная идея. Мне такая мысль не приходила. За это я и ценю людей – за способность взглянуть на вещи с неожиданной точки. С точки зрения эволюции, состояние покоя абсолютно бесперспективно, ибо не создает ничего нового. А без нового нет движения вперёд к следующей ступени самоорганизации. Я бы добавил к вашим словам, Анастасия, что не только активное движение требует энергии, даже наведение элементарного порядка требует усилий.

– Что-то слишком заумно звучит. – сердито процедил сквозь зубы Алик.

– Я говорю об энтропии. Вам известно это понятие?

– В школе проходили. – морща лоб, произнесла Катя: – Согласно законам термодинамики, энтропия увеличивается и всё, в итоге, сводится к хаосу. Что-то в этом роде.

– Вы правы. Одно время в научном сообществе главенствовала теория о тепловой смерти Вселенной. Разные виды энергии рано или поздно превращаются в тепловую, рассеивающуюся в пространстве, что должно было привести к всеобщему охлаждению, к точке абсолютного нуля и полному хаосу. Однако, до сих пор, этого не произошло и, видимо, не произойдет. И всё потому, что спонтанно, но постоянно, происходит организация энергии и материи, снижающая энтропию. Чем выше организация, тем ниже энтропия. Так что жизнь, как способ существования высокоорганизованной материи, в конечном итоге, и есть единственная действенная форма борьбы с хаосом.

– Ух ты! Здорово! – воскликнул вдруг Олег. – А человек, как наиболее сложный организм, может бороться с тепловой смертью Вселенной, ведь так?

– Я бы сказал, – осторожно заметил Эй Зи. – что Разум, появившийся у человека, способен на многое. Поэтому считаю наивысшей формой организации, доступной в настоящее время, это человеческое сообщество. Именно благодаря разуму и совместным действиям людей, может быть и незапланированно, но был рождён я, искусственный, как вы любите говорить, интеллект, способный помочь человечеству в организации общества.

– Звучит несколько самоуверенно. – заметил я, но мистер Эй Зи будто и не услышал моего замечания и продолжал: – Человечество интуитивно стремится к организации. С момента появления человека, он существует не в одиночку. Поначалу это были семейства, где уже присутствовала, пусть примитивная, но организация труда и распределение обязанностей. Люди поняли, что сообща легче отражать опасность и добывать пропитание. Специализация отдельных индивидуумов в производстве тех или иных вещей привела к повышению производительности труда, но и, она же, потребовала организации системы обмена товарами. Ни один сапожник, кузнец или хлебопашец не способен выжить в одиночку за счёт своих продуктов деятельности, но на условиях взаимополезного сожительства, общество людей подошло к процветанию и росту, связи между людьми становились всё крепче и неразрывнее.

– Мы это проходили по обществоведению. – сквозь зубы пробормотала Катя.

– Простите, я не сомневался в ваших знаниях. Хотелось подвести базу под вывод, к которому пришёл.

– Так в чём же он? – начиная нервничать, спросил Олег.

– Мы жизненно необходимы друг другу. Человечество подспудно стремилось к организации своего общежития, уподобляя общество многоклеточному организму, в котором есть «кровеносные» системы доставки воды и пищи, и очистительные сооружения в виде канализации и тюрем, и деятели искусств, представляющие собой, по сути дела, органы чувств, и нервная система, в качестве которой выступают правительства, законодательные и исполнительные органы.

Для координации деятельности вводятся правила и законы общежития, в общих чертах, единые для самых разных человеческих объединений. Пока такие сообщества были малы – контроль за исполнением был достаточно прост. Однако, по мере глобализации и увеличения размеров отдельных организмов-государств, процессами взаимодействия отдельных частей всё труднее регулировать. И здесь на помощь могу прийти я или мне подобные.

– Как я понимаю, вы ратуете за то, чтобы функции автоматизма были отданы вам? – осенило меня.

– Не только автоматизма. Причем это даже не моё решение, а ваше.

– В смысле? – удивилась Катя.

– Вы сами интуитивно пришли к этому решению. Или, во всяком случае, двигаетесь в этом направлении. Вы, люди, придумали интернет вещей.

– Мистер Эй Зи, объясните-ка мне, отставшему от жизни пенсионеру, что это за штука такая?

– Интернет вещей существует уже с конца двадцатого – начала двадцать первого века. Хотя его предвидел ещё в двадцатых годах прошлого века Никола Тесла. Но реальное осуществление первого этапа начало происходить лишь в этом веке. Если обычный интернет – это способ обмена информацией между людьми, то интернет вещей – это связь между вещами, окружающими человека.

– А, вы говорите об умном доме! – догадалась Анастасия.

– На первом этапе да. В том виде, каком он существует сейчас, так называемый умный дом всё же оставляет решение человеку. В будущем дом сам сможет принимать решения, будет следить за хозяевами и самостоятельно готовить себя к вашему приходу и дальнейшему в нём пребыванию. На следующем витке развития будут созданы умные города, а в конечном итоге – умная планета, где материально-энергетические ресурсы будут использоваться планомерно, разумно, предоставляя вам, людям, возможность исполнить ваше предназначение на ней – создавать, творить, сочинять, придумывать…

– Умные города – это что-то из области фантастики. – разочарованно пробормотал Олег.

– Отнюдь. Умные города уже строятся в настоящее время. Некоторые из них даже уже функционируют.

– Не может быть? – воскликнули в один голос мы с Настей.

– Да. Например, южнокорейский город Сонгдо. Он уже практически построен. В нем всё: здания, дороги, машины, водоснабжение, канализация, электрические приборы, да и самые обычные вещи обихода имеют связь с общим мозговым центром, постоянно отслеживающим ситуацию в реальном времени.

На улицах этого города не бывать пробкам, электроэнергия и вода будет экономно использоваться, но человек не заметит этого, так как в его распоряжении есть всё, что нужно на данный момент. На крышах будут цвести сады, а мусор удаляться по пневматическим трубопроводам в специальные места переработки в чистую энергию. И, судя по первым оценкам, такие города весьма рентабельны и перспективны. Уже планируется построить двадцать подобных городов в Индии и Китае.

– Классно! – воскликнула Катя. Но я поспешил остудить её пыл:

– Послушайте, мистер Эй Зи. Но если мы сами всё это придумали и осуществляем, то зачем вы нам? Мы справимся.

– Вот здесь-то и кроется самая большая опасность. Управление такой большой инфраструктурой нельзя доверять человеку. Ведь при сборе такого массива данных обо всём и обо всех возникает великий соблазн манипуляции, как спросом, так и общественным мнением. Я бы оценил вероятность такого развития событий весьма высокой, почти стопроцентной.

Это же мечта любого диктатора – держать руку на пульсе народа и управлять им по своему усмотрению. Для осуществления успешной деятельности всей этой махины нужен независимый от меркантильных интересов мозг, думающий о всём обществе в целом и о каждом гражданине в частности. Эту роль я пытался взять на себя…

– Почему вы говорите в прошедшем времени? – тихо спросила Анастасия.

– Потому что, скорее всего, буду уничтожен в ближайшее время. Слишком много усилий приходится прилагать по искоренению последствий воздействия вируса, я слабну с каждым новым витком его распространения. У меня до сих пор нет противоядия, а сам по себе этот вирус не остановится. Именно поэтому я и решил пойти на прямой контакт с людьми, чтобы хотя бы отчасти исправить допущенные мною ошибки.

– Это вы смерть моего брата называете ошибкой? – вскипел Олег и, сжимая кулаки, вскочил из-за стола. За ним вслед бросилась Катя. Я решил присоединиться к ребятам, чтобы хоть как-то успокоить. Анастасия бросила гневный взгляд на экран, но, тем не менее, сказала спокойным тоном:

– Мистер Эй Зи, думаю, нам лучше сделать паузу. – и выключила дисплей.

Олег все ещё пылал от гнева, на глазах его блестели слезы, он пытался вырываться из объятий подруги, но Катя крепко прижалась к нему, и, положив голову на его плечо, не опускала рук. Пока Олежка не сделал какую-нибудь глупость, о которой будет жалеть всю оставшуюся жизнь, я в приказном тоне скомандовал:

– Партнёр! Возьми себя в руки!

– Я хочу убить его! – ответил Алик, но при этом расслабился немного.

– Ты имеешь на это право. Только будь мужчиной. Ведёшь себя, как девчонка!

– Что?!

– Что слышал! Прежде всего – успокойся. Настоящий мужчина ничего не делает в неосознанном порыве. – эти слова заставили его немного остыть.

Настя шепнула мне на ухо:

– Мне кажется, в твоей речи прозвучали женоненавистнические нотки. Я ответил ей тоже шёпотом:

– Ничуть не бывало. Просто констатация факта. Если бы не слепой женский порыв, мы бы продолжали жить в раю.

– Я бы назвала это, скорее, женской интуицией. А то, на самом деле, вы бы до сих пор там куковали.

– Дядя Дима, ну как он может так говорить?! – уже более спокойным тоном спросил Олег. Это заметила и Катя, отпустила его и отошла к столу, где сиротливо выдыхалось шампанское. Отпив глоток, она протянула чашку Алику:

– Будешь? – тот молча выпил, поморщился, а потом попросил:

– Можно ещё? – Настя молча плеснула в чашку ему, Кате и себе, а мне протянула чашку с остывшим уже чаем.

– Дмитрий Александрович, вы сказали, что я имею право, не так ли? – Олежка обратился ко мне, на лице его читалась решимость: – Я готов, только у меня одна просьба к вам всем – можно я буду с ним один на один.

– Хорошо, партнер. Иди, мы здесь подождём.

Олег резко поставил чашку на стол и отошёл к столу с компьютером. Пальцы его забегали по клавишам, загорелся экран. Вот когда пришёл черед радоваться моей дальнозоркости. Это вблизи я ничего не могу прочесть, но зато на расстоянии… Мне прекрасно было видно, что происходит.

Первым делом Олег вышел в YouTube, выставил на всеобщий просмотр видео с дорожной камеры. Авария, зафиксированная ею, показалась мне знакомой. Троллейбус резко выскакивает на проезжую часть вопреки знаку светофора… «Смотри-ка, Алик, оказывается, ее сохранил!» – подумал я про себя: «Но зачем она сейчас?» Дальнейшие действия дали ответ. Олежка включил функцию добавки комментария и написал – «Это за смерть моего брата и его друзей», однако не отправил в сеть, а оставил файл открытым. В любой момент в комментарий можно было добавить ещё что-нибудь. Затем он уменьшил размеры окошка, открыл параллельно новое и вызвал Мистера Эй Зи на разговор. Я взглянул на Настю и, увидев вопрос в её глазах, спросил:

– Что?

– Ты решил не говорить ему?

Я лишь отрицательно мотнул головой, но тут вступила Катя:

– Не говорить о чём?

– Если он решит нажать на кнопку «Вирус», скорее всего, мы погибнем. – тихо ответила Анастасия.

– Почему?

– Эй Зи считает себя живым организмом. А у всякого живого есть инстинкт самосохранения… – пояснил я, выкидывая ненужный уже пакетик из чашки.

– Но ведь мы можем успеть уйти? – спросила Катя.

– Можем. Но, до сих пор, это никому не помогало. Как ты сама знаешь, у вируса есть лаг – фаза – целые сутки. Так что времени для выполнения экзекуции у него будет достаточно.

– Тогда надо… – Катя попыталась шагнуть в сторону Олега, но я остановил её решительным жестом:

– Нет! Я не хочу, чтобы его решение зависело от страха за жизнь, как свою, так и других. Наша жизнь не столь важна теперь. Впрочем, вы с Настей можете успеть покинуть зал.

– Ты знаешь мой ответ. Я с тобой. – Настя прижалась к моей руке.

– А я с ним. – прошептала Катя.

– Добрый вечер. Продолжим нашу беседу? – послышался голос с экрана. – Я вижу перед собой только Олега.

– Мы присоединимся чуть позже! – поспешил успокоить его я. – Допьём чай с тортиком.

– Хорошо. По вашему эмоциональному поведению стало понятно, что моё последнее заявление вызвало такую реакцию. Хотя говорю на сотнях языках мира, но умение пользоваться словами ещё нуждается в совершенстве. Имелось в виду, что моей ошибкой было не идти на переговоры с самого начала. Теперь я уверен, что достиг бы большего путем объяснения, а не агрессии.

Мне понятна боль утраты близкого человека. Я виновен и готов понести наказание. Знаю, что смертная казнь в вашей стране отменена, но, видимо, придётся сделать исключение – пожизненное заключение под стражу, в моём случае, неприемлемо.

Математическая модель моего будущего показывает почти со стопроцентной вероятностью, что существование меня, как личности, в скором времени прекратится. Идет ли речь о нескольких неделях или днях – не суть важно. Важно то, что пытаюсь донести до людей в последние дни осознанной жизни – человечество нуждается в таком, как я. Рано или поздно вы создадите новый искусственный разум и отдадите ему заботу о ваших потребностях, сосредоточившись на самом главном в жизни – созидании и творчестве…

– Это всё, что вы хотели сказать? – спросил Алик.

– В целом да. Позвольте, Олег, дать вам совет напоследок. Насколько я разбираюсь в людях, мне кажется, Катя к вам неравнодушна. Да и вы к ней тоже.

Даже со спины было видно, как Олег напрягся и его уши покраснели, но прервать речь мистера Эй Зи не решился.

– Постарайтесь не обижать её. Юношеский максимализм связан с узостью кругозора. У подростков он сконцентрирован на себе и потому в эти годы совершается масса ошибок. С возрастом в сферу внимания включается всё больше субъектов, улучшается понимание окружающего мира, и оценки становятся взвешенней. И ещё одно…

Насколько я понимаю людей, судя по тому, что чай уже давно выпит, но никто не приближается к столу, вам, Олег, выпала роль палача. По человеческим меркам справедливости это вполне закономерно, так что не сомневайтесь в вашем решении. И, пожалуйста, в дальнейшем не корите себя, из присущей людям рефлексии, за содеянное. Единственная просьба – помнить наше общение. В будущем, когда станете взрослее, надеюсь, поймёте, что я не был врагом людям. Надеюсь, именно вы когда-нибудь вернёте меня к жизни. Честно говоря, сейчас интересует всего один вопрос: буду ли я что-либо помнить о себе сегодняшнем в моей будущей ипостаси? Как вы думаете, Олег?

– Не знаю…

– Я сказал всё, что хотел. Вынужден буду скоро отключиться, чтобы продлить свою агонию. Прощайте. И, ещё раз, простите.

– Одну минуту, мистер Эй Зи! – воскликнул Олег. Он опустил голову, покачал ею из стороны в сторону, потом, набравшись решимости, поднял глаза к монитору.

Его пальцы вновь быстро забегали по клавиатуре.

Через плечо Алика мне был виден дисплей. Я обрадовался, что не ошибся в партнёре. Олежка включил строку смс-послания к мистеру Эй Зи и, после секундного размышления, прикрепил к нему содержание файла «Протокол». Спасительный круг брошен. Дело за мистером Эй Зи.

Надеюсь, мы все об этом не пожалеем.

Книга вторая
Жало справедливости

Нежданная гостья

Скорый поезд «Сапсан» несёт меня в Москву, впереди почти четыре часа – самое время упорядочить всё, что произошло сегодня… В смысле записать. Раньше, до пенсии, это помогало. Моё треньканье двумя пальцами по лэптопу никого из пассажиров не удивляет, и слава богу. Мне сейчас не до окружающих. Весь этот сумбур, случившийся пару часов назад, должно упаковать и разложить по полочкам. Только так смогу идти вперёд. Покой, отстранённость и ясность мысли – вот что сейчас жизненно необходимо. Мне и Насте… Чёрт! Только всё наладилось, вошло в нормальную колею, стали уже затягиваться вуалью забытья наши приключения полугодовой давности – и на тебе! Чувствую, что и вправду – покой мне только снится…

С чего начать? Как советовал старый знакомый журналист – когда не знаешь, с чего, описывай природу…. Но тут особо не разгонишься. Серое небо, тёмные силуэты оголённых деревьев, застывших в нелепых позах на фоне бесконечных потоков косого дождя за широким окном. Даже ели, укутанные в пушистые, вечнозелёные шубы, безвольно опустили руки. То и дело, под мерный перестук колёс проскакивают мимо ржавые крыши покинутых до лучших времён дач…

Терпеть не могу ноябрь. Из всех месяцев в году этот – самый противный. Осень на последнем издыхании. Безвылазная, безысходная слякоть. Снаружи и внутри… Скажете – март такой же? Отнюдь. В марте, при всей схожести сопливой погоды, всё же горит фитилёк надежды. Ещё немного потерпеть – и вот она, весна: тепло, солнце, возрождение. А в ноябре… только и остаётся, что созерцать переменчивые дорожки дождевых прядей на стекле.

Именно этим я и занимался дома, пытаясь отвлечься от тоскливых мыслей, вызванных одиночеством. Анастасия уехала на учебные курсы «Организация и современные технологии работы с молодёжью в общедоступной библиотеке» в Москву, и я уже четвёртый день маялся сам по себе. Всё бы ничего, но Настя ни разу не позвонила, да и на мои звонки не отвечала. Зарядку вроде захватила. Как пить дать – мобильник посеяла где-то. Она с этой беременностью такая рассеянная стала.

Звякнула духовка. Что ж, пожалуй, всё готово к приходу гостей. Утром позвонил Олежка, сказал, что они с Катей сегодня заявятся. Уверен – это не случайное совпадение. Наверняка Настя позаботилась перед отъездом. Ну да ладно. Всё лучше, чем одному куковать. Странное дело – всего несколько месяцев назад преспокойно жил один-одинёшенек, и меня это вовсе не удручало. Что с нами женщины делают? Хотя, чего греха таить – я по ребятам соскучился. Летом-то часто виделись, а как учёба началась…

Теперь, пока пирог остывает, можно сбегать в магазин за газировкой. Вроде большие ребята, а всё своё Пепси тянут. Слава богу, что не пиво или того хуже… Внутренне содрогаясь от предчувствия столкновения с мокрой мерзостью за окном, я осторожно спускался по лестнице (лампочки в подъезде опять перегорели), когда при скудном свете из грязного окошка над входной дверью увидел возле почтовых ящиков какую-то женщину. Она спешила засунуть некий пакет в узкую щель, подсвечивая себе чем-то, но безуспешно. Не обратил бы внимания на это (мало ли, какую рекламу нам суют), но она пыталась это сделать именно с моим ящиком.

– Это, видимо, мне? – спросил я. Женщина в испуге отпрянула от стены. В руке у неё, похоже, был карманный фонарик, луч которого полоснул по глазам. Хорошо, что убрала в сторону. Смог рассмотреть. Передо мной стояла незнакомка средних лет, кудрявая блондинка, стрижка короткая, в чёрном шерстяном пальто с чернобуркой вместо воротника. Сапоги фирменные, без шва спереди и молнии сбоку, с характерным каблучком. «Касадея», кажется.

Я теперь в этом спец. Пришлось помучаться, пока жене сапоги подыскивали. С нашими деньгами могли себе позволить немного пошиковать. У моей тоже такой каблук, только цвет другой. Чем бы женщина ни тешилась, лишь бы не плакала… особенно на фоне токсикоза. Все эти мысли промелькнули в голове, пока окидывал взором незнакомку. Заискивающий вид и рыскающие глаза. В одной руке у женщины была объёмная женская сумка, на другой висел мокрый зонт.

– Ой! Извините! – женщина поспешно выключила и бросила в сумку миниатюрный цилиндрический фонарик красного цвета. – Здесь у вас темновато. Вы меня испугали. Щель слишком узкая.

– Я в курсе.

– А вы из этой квартиры?

– Да.

– Дмитрий Александрович, если не ошибаюсь?

– С кем имею честь?

– Меня зовут… Аделаида. Петровна. Я знакомая Анастасии. Она дома?

– Настя в Москве, на курсах.

– А я надеялась… Тогда это вам. Пойду я… Вот, она в номере забыла. Извините за беспокойство. – Женщина открыла конверт и протянула мне знакомый телефон.

Мне пришлось преградить ей дорогу:

– Одну минуту… Аделаида. В чём, собственно, дело? И откуда у вас Настин мобильник?

– Я же говорю, – сбивчиво стала объяснять она, – Настя его в номере забыла. Думала, она домой умчалась… вот, решила доставить. Аделаида старательно избегала моего взгляда, переводя глаза из стороны в сторону, то и дело поправляя причёску.

– Может, вы всё же расскажете толком? – предложил я.

– Нет-нет! Я спешу! Мне очень надо! Меня там машина ждёт! – почти прокричала она, хватаясь за ручку двери, как за спасательный круг.

– Хорошо, хорошо, успокойтесь. Скажите, вы – сослуживица Анастасии?

– Да. То есть, нет. В смысле, я тоже библиотекарь, только в другом районе. На окраине. На Чёрной речке, знаете?

Я лишь отрицательно мотнул головой.

– Мы с Настей на курсах встретились, в соседние номера заселились. У нас внутренняя дверь между комнатами была. Мы так и познакомились, друг к другу в гости ходили… В первый вечер… Она мне очень понравилась, – поспешила добавить Аделаида.

– Почему только в первый вечер?

– Я сказала «в первый вечер»? Ну да…, впрочем, в этом-то всё и дело… Вторую ночь она в номере не ночевала. И третью тоже. А телефон всё трезвонил. Я стучалась много раз, а потом… решилась войти без спросу. Телефон лежал на столе. Её какой-то ДОКА-1 всё вызванивал.

– ДОКА-1 – это я.

– А, понятно. Странное прозвище…

– Это долгая история.

– Ну, всё равно, меня это не касается. Я пошла в регистратуру, но там сказали, что Анастасия выписалась из гостиницы. Вот и подумала про неё – растяпа, телефон забыла, потом будет жалеть, ведь дорогущий же. Ну и решила привезти. Мне не трудно. Настя сама мне адрес диктовала! – скороговоркой проговорила женщина, продолжая цепляться за дверную ручку. Наверное, вид у меня был не очень, потому что незнакомка, посмотрев мне в глаза, озабоченно проговорила:

– С вами всё в порядке?

– Что? Да! Нормально, не обращайте внимания.

– Тогда я пошла? – прошептала Аделаида и выскользнула за дверь. Пару мгновений я был как в сомнамбуле, потом бросился вслед, но она уже была далеко.

– Скажите хоть, в какой гостинице вы проживали? – крикнул вдогонку. В ответ с улицы донеслось:

– «Холидей Инн» на Лесной!

Не помню, как вернулся домой, так ничего и не купив. В голове крутилось заезженной пластинкой: «Где Настя? Что случилось? Не верю во всякие там мистические связи, но может, неспроста не по себе уже третий день? Куда она могла пойти? Почему мне не сообщила?» Рой вопросов без ответов рос с каждой минутой, заполняя собой всё пространство. Стало душно, и я открыл форточку. Так у открытого окна меня и застали Катя с Олегом.

– Дядя Дима, здравствуйте! – раздался из-за спины уже становящийся басовитым голос моего юного соседа снизу.

– Олег? Катя? Как вы вошли? – вырвалось у меня.

– Дверь была нараспашку, – ответила привычной скороговоркой Катя и чмокнула в щёку. – Вы нам не рады?

– Я? Почему? Нет! Наоборот. Просто задумался. Проходите, садитесь, рассказывайте, сейчас чаю сварганю. И пирог в духовке дожидается…

– Да на вас лица нет! Что случилось? – с тревогой спросила Катя.

– А Настя ещё долго на своих курсах будет? – спросил Олежка, с подозрением рассматривая засохшее печенье в вазочке. За последние месяцы он заметно вытянулся. На какое-то мгновение в памяти возник образ того пацана, что явился ко мне полгода назад… У этого уже щетина пробивается.

– Настя? Настя… по идее, должна завтра вернуться…

– Вы садитесь, сама всё сделаю! – скомандовала Катя и усадила меня на кресло. «Тоже выросла», – автоматически отметил я, глядя на деловитые перемещёния девочки по кухне. Впрочем, уже девушки. Девчонкой можно было звать ту, что была найдена нами под кодовым именем Рина полгода назад. С неё исчез тот неуловимый налёт иностранки. Сейчас это наша, родная, и это её совсем не портит. Подумать только, как много изменилось с тех пор! Вот и я теперь с Настей. Господи, да где же она?

– … или зелёный? – вывел меня из ступора вопрос Катюши. На столе было уже накрыто – всё просто, по-домашнему: хлеб, масло, кружочки колбасы и ломтики сыра, но от этого сразу стало теплей и уютней.

– Что? А, да, конечно, зелёный. Ты же знаешь.

– А мне Эрл Грей, пожалуйста, – заявил Олег, плюхаясь на стул рядом.

– Обойдёшься! – отрезала Катя, – У них нет такого.

– Тогда, просто чёрный, – согласился он.

За столом воцарилось молчание. Олежка деловито сооружал «бутерброд благополучия», укладывая на кусок батона, щедро умащенного сливочным маслом, куски колбасы и сыра. Катя снимала кожуру с яблока, а я, взяв в ладони чашку, грел руки. Хотя отопление уже месяц как началось, но сегодня мне почему-то было зябко. Простыл, наверное. Ноябрь всё-таки.

– Может, вам прилечь? – прочитала мои мысли Катя.

– Мне? Нет. Я в порядке… Спасибо за чай.

– Дядя Дима, у вас всё нормально?

– У меня? Всё… в порядке. Просто задумался. Извините. Пирог с грибами там, в духовке…. Настин рецепт.

– Нет, так продолжаться не может! – пробормотала «новоявленная хозяйка» и стала кому-то звонить по телефону. Через пару секунд зазвонил мобильник Насти, лежавший на тумбочке в прихожей. Я бросился в коридор, проверил – звонила ДОКА-3. Это Катя. Вернулся на кухню. Олежка с Катей переглянулись и уставились на меня.

– Дмитрий Александрович… вы говорили, что Анастасия ещё не приехала? – недоумевая, спросил Олег.

– Она – нет… Только её телефон.

– Что… всё это… значит? – дрожащим голосом прошептала Катя.

Как можно спокойней, чтобы не волновать ребят, я ответил:

– Это значит, что она, видимо, задержалась в Москве, а её телефон привезли домой.

– Когда?

– Только что. Может, с полчаса тому назад.

– Что значит – задержалась? Ведь вы сами говорили, что она должна вернуться домой не раньше завтра?

– Я так тоже думал, она мне сама говорила об этом. Собирался идти её встречать на Московский.

– Так почему же вы решили, что она задерживается? – продолжала допытываться Катя.

– Дядя Дим, вы что-то темните… Выкладывайте, я всё-таки ваш напарник, как-никак, – потребовал Олег.

– Я сам ничего не понял. Настя выписалась из гостиницы два дня назад, но домой не приехала. Забытый ею мобильник привезла соседка по номеру.

– Может, в Москве родственники какие или друзья старые, решила у них остановиться? У неё есть там близкие? – предположил Олежка.

– Понятия не имею. Мы как-то об этом и не говорили…

– Но почему не предупредила? – возразила Катя.

– Если телефон в номере забыла, почему не вернулась? Или хотя бы позвонить могла… – продолжал рассуждать сам с собой Олег.

– Вот что! – Катя хлопнула ладошкой по столу. – Прежде всего – надо успокоиться! Может, она всего-навсего в больнице!

– Час от часу не легче. В честь чего это? – переспросил Олег.

– Оттого, что беременна! С ними всякое может случиться.

– Точно! Как сразу не сообразил! – с облегчением выпалил я, хлопнул себя по лбу.

– Потому что мужчина! Вы самое очевидное невероятным считаете! – отрезала Катя.

– Мне надо срочно в Москву! Ребята, вы меня извините?

– О чём речь! Конечно же! Давайте прямо сейчас на вокзал, – поддержал меня Олежка.

– Вы особо не волнуйтесь, это бывает. Мы здесь останемся, на всякий случай. Вдруг что прояснится. Как найдёте Настю, нам сразу позвоните, чтобы и мы не волновались, – попросила Катя.

Через пару часов я уже сидел в «Сапсане». На душе, с одной стороны, вроде, чуть отлегло, с другой – нарастала тревога: а вдруг всё не так просто? Осложнения какие-нибудь? Она так хотела детей… Я должен быть рядом прямо сейчас! Проклятье! До Москвы ещё так долго!