Текст книги "Красный рассвет"

32
Морские песни

Команда у них была бравая, а вот лодка старовата. Продукт тридцатилетней давности – эпохи НРР – Новой региональной регенерации. В нормальном, уважающем свой флот и свою армию государстве корабли столько не живут. По крайней мере подводные, не поставленные в сухой док на консервацию. Правда, их крейсер уже давно не относился к вооруженным силам страны, и, значит, все было в норме – мало ли какая блажь придет в голову частному владельцу. Тем более что владельца того в реальности никогда не существовало, хоть он до сей поры и значится в розыске Интерпола. Там же, в Интерполе, регистрировался ее реально существующий командир, числящийся официально в «без вести пропавших». А сама лодка проходила по этой же статье, по крайней мере в агентстве Ллойда. Так что в настоящее время в случае аварии никто бы из страховщиков не дал за подводный крейсер шиллинга. Это стоило учитывать в расчетах «без вести пропавшему» капитану. Так что производимый сейчас маневр требовалось делать особо тщательно.

Лодка должна была всплыть и сойтись борт в борт с транспортом «Пенджаб», плавающим под пакистанским флагом и, может быть, действительно являющимся пакистанской собственностью.

Еще до подъема перископа капитан-подводник идентифицировал транспорт по индивидуальным шумовым составляющим судна. Нет, до этого он никогда не имел с ним дел, однако в бортовом компьютере наличествовала соответствующая запись – ее передали заблаговременно, с далекой северной радиостанции. Разумеется, на самом «Пенджабе» думали, что лодка найдет их по специальному, также заранее оговоренному сигналу эхолота. Ну что ж, это было их собственное убеждение. Они значились людьми гражданскими, военная перестраховка была им абсолютно неведома. На самом деле если бы капитан подводного крейсера хотел, то с полной гарантией успеха атаковал бы их за пятьдесят километров. А с гарантией чуть ниже девяносто пяти процентов – с вдвое большей дистанции. Странно, что на транспорте не знали таких общедоступных вещей. Хотя, может, и знали, однако не связывали с собой непосредственно. Похоже, телевидение за столетие своего воцарения на планете Земля сумело достичь цели – сделать из самого умного млекопитающего слабо соображающего, не могущего связать причины и следствия моллюска. Хотя все могло быть значительно проще. Сигнал эхолота давал знать о том, что там, на транспорте, все нормально, и они ждут не дождутся замечательную, неизвестную и несуществующую, но зато загодя оплатившую свои потребности субмарину. А потребностей у нее имелось предельно много.

Например, необходима была еда, и в достаточно большом количестве. Экипаж любил покушать, даже те, кто, как и капитан, значились «пропавшими без вести». Еще требовались всяческие смазочные материалы для сотен разнокалиберных подшипников, сменные модули и блоки для постоянно устаревающей электроники, инструмент взамен изношенного, шланги, трубы и прочее, прочее… Несмотря на периодически, но тайно проводимую модернизацию, лодка все ж таки была старой посудиной.

А вот чего ей совсем не требовалось, так это топлива. Имелся надежный запас, доставшийся еще со строительной площадки. А родилась лодка на ленинградской верфи в две тысячи десятом. В период, когда до правителей сжимающейся шагреневой кожей России дошло, что надежнейшим из путей восс… (уже не восстановления – воссоздания) экономики является милитаризация. Правда, не мирового, как ранее, а относительно локального уровня.

Эпоха вошла в историю как Новая региональная регенерация. Ну что ж, за миновавшее время она тоже себя отжила, как и укатившая в седую древность перестройка. Однако соорудить лодку успели. И, разумеется, не одну. Вот только последней в серии не повезло. Кончилась НРР, а с ней и загруженные U-238 реакторы. Так та последняя и сгнила на верфи, не дождавшись ни атомного двигателя, ни восьмиметрового титанового винта, ни назначенной загодя команды. Но что плакать о невезучих? О них забыла история, в которую они даже не успели вписаться.

Зато подводному крейсеру, нагоняющему сейчас пакистанский транспорт в Индийском океане, повезло. Он не пошел на слом и имел за своими железными плечами бурную, не каждому кораблю выпадающую судьбу.

33
Твердый грунт

– Кто у нас теперь за старшего? – спросил Потап Епифанович. С трудом спросил, преодолевая сопротивление стремящегося к покою организма. Ведь тяжко, наверное, разговаривать, когда у тебя сожжена добрая половина лица. И даже если бы без этого, все равно трудно, когда еще и рука до локтя превращена в черную культяпку. Да и без этого трудновато. Трудновато, когда обе ноги переломаны, пусть даже перелом закрытый – спасибо, кевларовый костюм сделан на совесть. А еще трудно потому, что с животом тоже не все о'кей. Явно не все, ибо ударностойкая «IBM-4000» просто так не ломается.

– Получается, я, Потап Епифанович, – ответил Герман Минаков, изо всех сил стараясь придать лицу стойкое выражение.

– Ну, это не худший вариант, – кивнул, точнее, хотел кивнуть, но не смог, майор Драченко. – Русский человек у власти – это еще полбеды. – Черт возьми, он находил силы шутить, шутить, лежа под капельницей. Герман хохотнул, натуженно так, но все ж таки хохотнул. – Что там с этими зулусами?

– Бушменами?

– Кой черт их различит.

– Их, может, и всех накрыло. Ведь откуда они знали, что ракеты пущены. Мы-то хоть знали и легли.

– Это да.

– А что с погранцами?

– Шлепают сюда, Епифаныч. – Какой смысл врать. Не было на это времени. – Идут прохлаждаясь, но все равно скоро будут.

– Что ты решил, Герман?

– А вы? Почему я? Что вы скажете…

– Не зуди, Минаков. И так тошно. В натуральном смысле тошно. У тебя теперь основной компьютер, ты главный. Что решили?

Опять не было нужды врать. Не врут собеседнику, который при смерти, тем более если второй тоже скоро может отправиться вслед за первым.

– Не бросать же вас? – Теперь Герман говорил вполне спокойно. – Мы дадим им бой. Думаю, вставим им клизму.

– Вначале все взвесьте. Досконально взвесьте. Ладно, Герман, не об этом речь. – Слова давались майору Драченко с очень большим трудом. – Тут, надеюсь, вы выкрутитесь.

«Если эта летающая сволочь снова не явится, – подумал Герман, используя паузу в речи раненого начальника.

– Герман, ты здесь? – внезапно спросил Потап Епифанович.

Господи, у него еще и с глазами что-то, с ужасом сделал вывод Герман Минаков.

– Я здесь, майор… Здесь я, Епифаныч.

– Хорошо. Слушай. Наклонись пониже. Убери всех лишних вон. Ты начальник.

– Да нет здесь никого, только я.

– Что? – Майор Драченко задышал очень часто. – Ты остался один? Совсем?

– Да нет! Нет! Епифаныч, вы что? Нас десять человек, все, кто ушел вперед, атаковать, и еще кое-кто. Не бойтесь. Это здесь, возле вас, я сейчас один.

– А, тогда ладно. Наклонись, чтоб тебя…

– Да наклонился я. Слушаю.

– Запомни фразу инициации.

– Фразу инициации?

– Молчи, гад. Некогда. Уплываю. Что вы мне вкололи, мудаки?

– Болеутоляющее и…

– Заткни рот. Фразу инициации. То есть команду. Команду высшего приоритета. Если в приказе по линии, Новому Интернету или как угодно придет фраза инициации – все остальное – к чертям. Ты понял? Остальное – к чертям! Она должно прийти скоро. Если она придет, посылаешь подальше всех нынешних хозяев вместе с их деньгами. Ясно?

– Да, Епифаныч. – На самом деле еще ничего ясно не было. Может, у майора бред?

– После фразы инициации поступят новые команды из совсем другого центра. Из нашего Русского центра. Центра возрождения. Тогда и ты и отряд переходите в подчинение ему. Ты усек? Запоминай слова инициации. Наклонись!

– Я тут, товарищ майор.

– «Орки оседлали молнию». Повтори!

– Орки оседлали молнию?

– Вот. Когда они – неважно кто – скажут это, ты ответишь «Меч империи готов к битве». Понял?

– Меч империи готов к битве!

– Теперь все. Нет, знаешь…

– Что, Епифаныч?

– Ты мне лучше поклянись.

– Что?!

– Как в старых, плоских фильмах. Знаю, что ерунда, но… В общем, клянись, что войдешь в подчинение Центру после слов инициации.

– А чего я о нем раньше ничего не слы…

– Заткни рот, аэромобильник Минаков. Нету времени. Клянись!

– Хорошо, не волнуйтесь. Клянусь, что войду в подчинение к Русскому центру…

– Возрождения.

– Клянусь, что войду в подчинение к Русскому центру возрождения после фразы…

– Тсс, Герман. Тсс.

– После слов инициации.

– Вот и хорошо. Дай руку.

– Да ведь…

– Одна у меня вроде бы еще чувствует.

Герман потискал левую руку Драченко. Он не помнил, когда видел ее в последний раз без напяленной сенсорной перчатки.

– Все, Минаков, иди отражай атаку. Или что вы там решите. Если решите отступать – меня убей. Убей обязательно. Ты понял?

Герман не успел ответить, точнее, отвечать стало некому. Потап Епифанович потерял сознание.

34
Морские песни

Вначале он назывался «Шестидесятник». Уже в период окончательной доводки было весьма сложно растолковывать любопытствующим офицерам, а уж тем более матросам, что значит это название. Со времен шестидесятых годов двадцатого века миновало полстолетия, воды утекло порядком, свидетелей, ощутивших на себе те времена в зрелом возрасте, можно было по пальцам пересчитать, а уж тех, кого непосредственно коснулись тенденции этих самых шестидесятых, в радиусе ста километров от пирса обнаружить не получалось. Электронная энциклопедия рассказывала нечто достаточно туманное, перемежая пояснения не менее тайными символами типа «тоталитаризм» или «диссиденты». В конце концов усилиями командного звена была изобретена достаточно выговариваемая версия, основанная на притянутой за уши и не имеющей отношения к делу аналогии. Она любезно отсылала вопрошающих к восстанию декабристов, в декабрь 1825 года. То, что ядро декабристов составляли офицеры – пусть и не военно-морские, – хоть как-то объясняло причастность названия к ударной атомной субмарине. Естественно, очень грамотные могли бы стать от такой бестолковой аналогии в тупик. Но если они такие умные, почему сами не создадут свою версию происхождения имени крейсера? Короче, все делалось в лучшем виде и согласно русской поговорке: «Умный поймет, а дурак не догадается». Расчет оказался абсолютно верным. А когда название прижилось, вопросы о его происхождении снялись сами собой.

Затем, после завершения эпохи НРР, страна вновь решила накапливать валюту. Причем любыми путями. Атомный крейсер был продан изначально дружественной Индии. Естественно с необходимым штатом специалистов. Правда, проданы они были не с потрохами, все-таки когда-то совершившееся восстание декабристов не прошло бесследно, и крепостное право в России все ж таки со временем приказало долго жить. Так что специалисты отдавались как бы в аренду, во временную эксплуатацию, как и некоторые механизмы. Например, корабельный атомный котел.

Кстати, производимые им и его братьями с других кораблей эманации, носящие название плутоний, дружественная Индия обязывалась ежегодно паковать в свинцованные тары и отсылать к далекой северной подруге. Самолеты, перевозящие тары, были до крайности надежны и дальнобойны, ибо вынуждались геополитическими обстоятельствами следовать не впрямую на север, а во избежание всяческих инцидентов с не слишком дружественными соседями и нарушения каких-то древних конвенций о перевозке лететь на юг. Там они пересекали синтаксически близкий Индии океан, до сей поры официально никому не принадлежащую и не растаявшую Антарктиду и великанский Тихий, отклоняясь чуть к западу, дабы войти в воздушное пространство России со стороны Охотского моря, не чиркнув по перильцам непонятно кому принадлежащей Курильской островной гряды и южного Сахалина.

После продажи бывшая российская лодка некоторое время носила название «Индира Ганди». С толкованием этого названия получалось гораздо проще. Убитая при исполнении должностных обязанностей премьер-министр – это не какие-то таинственные шестидесятые, в которые кого-то там перестали публиковать, а за чтение каких-то рукописей могли отправить на Колыму. Обычному, не свихнувшемуся на почве истории человеку двадцать первого века представить такое почти невозможно. Что такое чтение рукописей, он понимал не очень. Не всякий, взявший в руки книгу впервые, мгновенно догадывался, как ею пользоваться: как перелистываются страницы, где начало-конец и все такое. Если даже какой-нибудь особо грамотный матросик до этого и читал, он делал это с помощью «книгарни» – электронного устройства, достойного последователя ноутбука.

За годы службы в индийском флоте «Индира Ганди» участвовала в двух войнах. В столь напряженные периоды русские специалисты, естественно, не могли покинуть борт, ибо в их отсутствие атомный крейсер не представлял для врага никакой опасности. Поэтому офицеры и мичманы не летели в отпуска, а оставались в тропических водах и неуклонно набирались опыта войны. Но вообще-то, кому они были нужны в северных морях? В государстве, все еще колеблющемся в остаточных завихрениях Новой региональной регенерации? Военные с удовольствием продлевали срок своей инструкторской службы, да еще и зазывали к себе в помощь отслуживших на родине товарищей. Еще бы тем не соглашаться. Бенгальский залив – это вовсе не Баренцево море, здесь несколько теплее, по крайней мере на поверхности. Кроме того, шантажируемые Пакистаном и прочими «добрыми» соседями индусы платили щедро, причем в принимаемой международными банками валюте. Дело шло.

Постепенно на борту «Индиры Ганди» оставалось все меньше местных, совершенно не любящих, даже за большие деньги, нырять глубоко. В титановом брюхе подводного крейсера накапливалось все более и более матросов и офицеров, родившихся и получивших образование в далекой северной стране. Со временем почти весь экипаж составили белые наемники, причем исключительно славянского вида. Наверняка очень быстро это обязано было привести к тому, что единственным индийским представителем на борту должна остаться премьер-министр Индира, да и то не в плоти и крови, а в голографическом портрете, зависшем в кают-компании.

Так и случилось.

35
Твердый грунт

Да и потом, после, тоже было некому доложить и рассказать. Потап Епифанович так и не пришел в сознание. Зато его подсознание и твердый, как орех, организм продолжали вести борьбу. А Герману Минакову так хотелось поведать. Довести, как они всыпали отряду пограничников «оранжевых» и какой это, наверное, оказался для них шок. Ведь что осталось у отряда «Ахернар» перед этим боем? Один барражирующий в небе разведчик. Второй куда-то испарился. Может, по нему сработала какая-то из ракет «Апача» – сменила классификацию? Или, может, среди стартовавших пятидесяти имелись не только ракеты «воздух – земля», а и другие? От термических боеголовок сплавился акустический локатор. Да и не только он. Даже миномет заодно с расчетом. А уж палящий сигнальными ракетами временный склад имущества… Тот в первую очередь. Старинная дрянь, выпущенная вертушкой «оранжевых», самонаводилась куда ни попадя. Одна или две ракеты нащупали уведенных лошадей. Скорее всего по тепловому фону. Так что подлец проводник разбогател очень даже ненадолго. И остались в отряде десять человек «плазматиков» и еще кое-кто. Например, солдат Кисленко, успевший после команды «Ложись!» – переданной, разумеется, не голосом, а прямо во внутренний дисплей каждого – удрать подальше от приговоренного склада. Снарядов для миномета там не было, так что рвануло несильно. А может, какие-то из ракет «Апача» наводились на радиоисточники? Это вполне может быть правдой. Не зря ведь Потап Епифанович попал под «раздачу». Его компьютер наверняка излучал поболе всех остальных. Пулеметов тоже не осталось. Нельзя сказать, что совсем расплавились, но в ремонтонепригодное состояние пришли. На счет «переносчиков», в общем-то, все осталось неясным. Наверное, все, кто находился поближе, полегли. Может, и те, что отступали, точнее, бежали группами, также сгорели заживо. У них-то костюмчики не то что у майора Драченко. Но даже его не до конца защитила кевларовая шкура.

Так вот, рассказать о том, как прошел бой с пограничниками, оказалось некому. А жаль. Легионеры были достаточно злы, и терять им было нечего. Они успели положить девятнадцать человек, прежде чем «оранжевые» убрались восвояси. Правда, и потери имелись. Гранатой разорвало единственного в отряде японца – Цуяму Мигейоси. Ему не повезло вдвойне, никто в отряде ведать не ведал, как эту нацию следует хоронить. Как-то раньше недосуг было спрашивать. Все мы чувствуем себя бессмертными, покуда не ударит.

Теперь следовало решать, как выбираться из сложившейся ситуации. И лучше решать сообща – Герман Минаков пока еще не ощущал себя настоящим командиром, хотя вроде бы под его началом они выиграли бой с пограничниками. Вообще, командование к нему пришло, согласно дежурной схеме замещения начальников. Эта схема, естественно, разумно и преднамеренно совпадала с пирамидальной иерархией отрядных компьютеров. Например, если выводился из строя майор Драченко – его место автоматически занимал капитан Яков Прутков. Если терял боеспособность он – на его замещение назначался Дмитрий Казаков. После него – Герман Минаков. Цепочка вообще-то была расписана дальше. Но сейчас она перестала рваться на Минкове. Аналогичное действо происходило и с компьютерами. Правда, у них это осуществлялось гораздо проще, ибо компьютеры, не глядя на все заверения когда-то модной научной фантастики, абсолютно равнодушны к власти и привилегиям. Даже компьютеры 2030 года, как это ни странно.

Просто случилось так, что командная цепочка резервных командиров потеряла несколько звеньев единовременно. Видит бог, Герман Минаков никогда не мечтал о таком счастье.

36
Паровоз воспоминаний

И кажется, будто теперь уж точно все позади. Адаптация прошла: первая вылазка в джунгли. Боязнь не чужой пули – пауков, скорпионов, прочей нечисти. Каждый размером с ладонь, не говоря о змеях. Благо стрелять можно – оружие бесшумного боя. Самое интересное, сколько ни ходили, противника так и не нашли. И слава богу. Только две покинутые жителями деревни. Счастье, что покинутые, ибо если бы там кто-то наличествовал – пришлось бы снова пускать в ход оружие. Все равно против кого, независимо от пола и возраста. Разумеется, вряд ли среди возможной «дичи» могли оказаться белые, но тем не менее человеку из России, все еще по привычке воспринимающему негров как экзотику… В общем, пронесло.

Конечно, после были еще вылазки. Тут пришлось стрелять. Вполне может случиться, что в общей кутерьме ночи он кого-то ранил или убил. Выяснить невозможно, ибо потом – огневое подавление. Откуда-то с далекого и совсем не ощущаемого здесь моря пришла ракета. Термобарическая боеголовка уже не новость. Седовласая тридцатилетняя древность, но, видимо, залежалый запас нужно куда-то отстреливать. Рванула, как новая.

Так вот, кажется, ты уже свой. Свыкся с этими разноплеменными, размалеванными маскировочным кремом рожами, трущимися рядом днем и ночью. Рожами такими, что где-нибудь в укатившей за горизонт казарме БВАМКУСВР плюнул бы на гордость и тайком попросился у старшины переселиться куда-нибудь подальше, пусть на три-пять коек в сторону. И приспособился не мыться по многу дней, разве что брызгать на одежду специальный распирант. Для убивания всяких нательных гадов и уничтожения собственной вонючести. И привык к «стерве» – штурмовой винтовке «стеур АВЖ». Правда, калибр маловат – 5,56, но уж что есть, то есть. Зато легко-удобно. Так вот, ко всему уж вроде приладился, и больше, чем неизбежная в будущем стрельба по людям, волнует, сколько новых долларов перепадет вскорости. Не облапошат ли? Конечно, если даже вскользь глянуть на мордени вокруг, то облапошивать не захочется. Тем более с деньгами. Тем более честно заработанными.

Однако вся эта африканская экзотика, постепенно блекнущая в обыденность, оказалась все-таки не все. Снова англоязычный инструктор, только новый. И долгий разговор, напоминающий тестирование.

– У вас – русских – достаточная техническая сметка, – поясняет собеседник, разумеется, на английском. Приятно, конечно, что родной русский народ похвалили хоть за что-нибудь.

– У вас образование – неизвестно где полученное, – по-приятельски подмигивает представитель «Золотого миллиарда». Наверняка знает, стервец, где. Но да ладно, против ЦРУ не попрешь, им скоро сто лет от роду. – У нас не вдоволь людей с образованием. Метать ножики – это ведь уже в прошлом, да? Мы предлагаем вам – действительно предлагаем, не приказываем – пройти подготовку для войны на новой технике.

И уже привычный калькулятор в голове вводится в режим.

– Сколько времени это займет? – Здесь все меряется в новых долларах, даже сроки.

– Немного. Три-четыре месяца.

– Оплата?

– Такая, как здесь, минус премиальные за рейды.

– Потом?

Англичанин, а может, американец, или бог его знает кто, изображает улыбочку – скажите «чиз»:

– Специалисты получают приблизительно вдвое больше обычного рядового. У нас тут «от каждого по способности – каждому по труду». Больше нужных специальностей – больше получать в карман! – Он смеется.

Ну что же. Во-первых, от окружающих мордяк хочется отдохнуть. Во-вторых, на учении можно заработать пулю только по дурости. В-третьих, то, что доведено, – продаваться, так дороже. А в-четвертых – маленьким таким пунктиром, – то, о чем говорил один человек еще там, во Владивостоке. Русский человек, не англичанин. «Если хочешь научиться воевать, то надо воевать. У нас тебя засосет текучка. Может быть, когда-то те, кто умеет воевать по-умному, пригодятся и здесь. Когда позовет Родина! А ведь она рано или поздно позовет, так?» И тоже таинственно так подмигнул. Интересно, сколько денег он гребет, отправляя «на заработки» очередного рекрута?

– Я согласен. Когда?

– Сдавайте оружие! Отправитесь со мной. Сегодня.