Текст книги "Карибский кризис"

Находясь у меня на работе, Ренат делал всё от него зависящее, чтобы решать вопросы в пользу моей фирмы. Так, например, он пробил поставки электротехнической продукции на петербургский метрополитен (директор которого был деловым партнером Коршунова) и многое другое.

Говоря о сотрудниках, которые значительно облегчили мне жизнь, нельзя не упомянуть Карину Янчилину, работавшую на Экссоне бухгалтером. Я принял её по рекомендации одной моей знакомой. Карина только что переехала в Петербург из Казахстана, у неё не было российского гражданства, и соответственно ей было сложно найти работу, достойную её уровня. Её устроила средняя зарплата, которую мы могли ей предложить, а также неуютные заводские условия (промышленное предприятие есть промышленное предприятие). Обнаружился ещё один неприятный фактор – Владимир Быстров. В период становления фирмы он был совершенно невыносим, мы ежедневно ссорились и разговор на повышенных тонах был обычным делом. Но если мы как компаньоны были связаны деловыми интересами и знали, за что боремся и для чего тут на заводе собрались, то наёмному сотруднику не улыбалось терпеть откровенное хамство. Владимир орал на сотрудников просто так, для профилактики, как цыгане, которые бьют детей авансом за будущие проступки, и не раз доводил девушек до слёз.

Чтобы удержать Карину, мне пришлось доплачивать ей за вредность из своего кармана. Она полностью избавила меня от рутины и легко выполняла работу, с которой я бы не смог справиться. Если раньше у меня в управленческом учете «гуляли» цифры, то с её появлением всё стало сходиться копейка в копейку. Она также взяла на себя функции офис-менеджера и стала просто незаменимой. Донельзя придирчивая Лена Гусева дала Карине самую высокую оценку (Гусева была главбухом – Экссон был зарегистрирован в Волгограде и соответственно налоговую отчетность сдавали в Волгоградской налоговой инспекции). В части бухучета и управленческого учета Карина фактически выполняла мою работу, и мне порой приходилось изображать перед компаньонами видимость деятельности. Доходило до смешного, когда Владимир или Артур что-то мне приказывали, и я в их присутствии переадресовывал поручение Карине. Правда, у неё не было материальной ответственности, и если бы что-то пошло не так, то отвечал бы и возмещал бы ущерб я.

Психологическая обстановка на Экссоне нормализировалась, как только стабилизировалось наше положение и упрочились позиции на аккумуляторном рынке. И сейчас я могу уверенно сказать, что жесткость Владимира была совершенно оправдана, особенно учитывая факт вытеснения конкурентов с завода Балт-Электро и с Управления ОАО РЖД, нашего основного клиента.

Глава 25,
О людях, достойных упоминания

Владислав Коршунов, в чьём здании по адресу СПб, Мойка, 70, находился офис Северного Альянса, проживал в Москве. В Петербурге одним из его смотрящих был Винцас Блайвас, темноволосый волоокий буйвол, субъект в значительной степени обандиченный, но не до конца потерянный для гражданского общества. В 90-х Блайвас работал по беспределу, выставлял коммерсантов на деньги, и до сих пор какие-то владельцы торговых павильонов на Ржевке-Пороховых, запуганные его черным Хаммером и его квазибандитскими прихватами, платили ему дань. Он присматривал за некоторыми принадлежащими Коршунову объектами недвижимости, выполнял кое-какие поручения и потихоньку приворовывал, осваивая хозяйские бюджеты, выделяемые на охрану, обслуживание зданий, и так далее.

Поначалу Блайвас произвёл на меня впечатление как сдувшийся бычара и понторез, но впоследствии выяснилось, что кровь в его жилах ещё не закисла и он на многое способен.

Его апартаменты находились в том же помещении, что и мой офис (офис Северного Альянса) – это угловое помещение на первом этаже здания по адресу Мойка, 70 (угол набережной Мойки и Вознесенского проспекта). Это были две объединенные друг с другом квартиры, переоборудованные под офис. Блайвас упорно и с большим искусством пытался развести меня на деньги, и я бы непременно повёлся, если бы сам не был профессионалом по этой части и не знал бы всех этих приёмов. Убедившись, что я резистентен к каким бы то ни было разводам, он меня зауважал и стал предлагать только такие проекты, которые не ущемляли мои интересы.

Через Блайваса я познакомился с Виктором Штрумом. Он возглавлял молодежную бригаду Фольксштурм, терроризировавшую нерусское население Петербурга. Акции (эпизоды расправы над мамлюками) записывались на видео, и эти высокооктановые ролики выкладывались в интернете. Ремесло не давало сбоев – благодаря уникальным способностям бригадира, Виктора Штрума, а также тому, что многие жертвы были нелегалами, и такие эпизоды не попадали в милицейскую статистику. Безнаказанность породила ещё больший беспредел, бригадир стал чувствовать себя дежурным по стране и первым обязанным перед Родиной, задача которого – установить расовое единство государства. Фактически он встал на путь политического экстремизма. Ему удалось организовать массовые беспорядки в центре города в день футбольного матча с кавказской командой. Итог получился трагическим как для основы бригады, так и для многих ни в чем не повинных граждан. А получившимся общественным резонансом воспользовались политики. Списав на Фольксштурм целый ряд терактов, к которым бригада не имела никакого отношения (якобы парни колесили по всей стране, взрывая дома и захватывая заложников), премьер-министр обвинил региональные власти в бездействии и неумении соблюдать порядок, и отменил выборность губернаторов, а заодно право субъектов распоряжаться своими деньгами. Теперь всем распоряжается Москва – назначает глав регионов и принимает бабло, которое потом по нижайшей просьбе и за откат перечисляет обратно в области.

Одно время я размещал на своём сайте razgon.name указанные видеролики, снятые Штрумом и его людьми. Видеоролики получили большую популярность. Но потом у меня возникли проблемы с милицией – меня обвинили в экстремизме, сайт закрыли и мне с трудом удалось сохранить за собой домен.

Честно говоря, я завидовал Виктору Штруму – как к профи, который убивает людей гораздо профессиональнее, чем я, хозяин Совинкома и исполнительный директор Экссона, веду свои дела.

Глава 26,
Из которой мы узнаем, что мир состоит из электронов, протонов, нейтронов и долбоёбов. Только при условии понимания этих основ мироздания предприниматель может открывать своё дело.

Согласно универсальному закону 2080, 20 % сотрудников выполняют 80 % работы. Через мою фирму прошло сотни работников, 80 % я уже и не помню, в лучшем случае это был бесполезный материал, который как пришёл, так и ушёл, в худшем – компании был причинен материальный ущерб, который, к сожалению, не всегда удавалось взыскать. Но практически всегда в таких случаях я получал хотя бы моральное удовлетворение. Так, например, в начале 2000 года я слил двоих клоунов, которые после увольнения открыли свою фирму, попытались переманить моих клиентов, а когда их отовсюду послали, они забили мне стрелу, где изобразили жалкое подобие наезда. Когда они мне позвонили и спросили, как можно встретиться, я сказал, чтобы подъезжали к Сбербанку, в котором у меня был расчетный счёт, и мне нужно было туда поехать по делам. Мы встретились, и хлопцы попытались угрожать мне: что если я не откажусь в их пользу от части своих клиентов, то меня ждут некие неприятности. Слово за слово, мои оппоненты вывели меня из себя, и, не рассчитав силы, одного я резко оттолкнул, а другому дал такой сильный подзатыльник, что тот повалился на урну, получив сотрясение мозга. Если бы она не была жестко зафиксирована, то при падении он бы просто оттолкнул её. Но это вместилище мусора, дизайнерская разработка завода кованых изделий, представляла собой цилиндр с острыми краями, закрепленный на стойках, вмурованных в асфальт. Поэтому встреча оппонента с этими недружелюбными металлическими поверхностями происходила очень болезненно.

То был единственный случай, когда уволенные халдеи имели наглость что-то предъявить, как правило, предъявлял я, иногда приходилось применять силу, потому что другого способа эффективного воздействия пока что не изобретено. Как-то раз Ренат отметелил одного пиндоса, который приперся на работу с опохмелюги с сильнейшим перегаром – чувак был оприходован на глазах всего офиса, Ренат нокаутировал его ударом в нос, а потом добил ногами, что послужило уроком для остальных. Летом 2004 года я сломал нос проворовавшейся бухгалтерше (ломать носы – это у нас семейное), и тоже публично, при большом скоплении народа. Конечно, я погорячился – надо было как-то по-другому обставить это дело: потом пришлось с ней договариваться таким образом, что она не заявляет в полицию, а я в свою очередь не преследую её за воровство.

Кто бы что ни говорил о моём отношении к наймитам, но я всегда работал с трудовыми ресурсами как антрополог: иногда легкой кисточкой, иногда лопатой пытался выкопать из них что-то существенное. В этом обзоре работников компании следует упомянуть петербургских людей, хотя это был совершенно никчемный и бесполезный материал, стаффаж, статисты, постный травоядный народ, носители трафаретных представлений, а вся моя затея с медицинским бизнесом в Петербурге оказалась чисто затратной статьёй, и рассказать об этом стоит в контексте разбора ситуации, сложившейся к концу 2004 года. (Строго говоря, петербуржцы были в какой-то степени развитыми людьми – культурные, начитанные, и всё такое – но в практическом отношении находились гораздо ниже самого неспособного волгоградского сотрудника Совинкома. Причина этого заключалась в том, что на Совинкоме присутствовал некий spirit, создаваемый основой, ядром команды, и в такой атмосфере невозможно было не работать на результат).

Апофеозом рекрутингового мракобесия и извращенства стал Родион Рошаль, принятый осенью 2003 года на должность руководителя отдела продаж. Внешне это был этакий худой прихиппованный Иисус, в одежде которого прослеживалась нарочито гомосексуальная эстетика, выглядел он преувеличенно педиковато, и я бы не принял его на работу, если бы не его послужной список и рекомендации (до этого он возглавлял отдел продаж в одной солидной фармацевтической компании). Изучив резюме и проведя вдумчивое собеседование, я выяснил, что соискатель получил порядочное образование, что называется, столичную выучку, по книгам кое-что знал и имел некоторый опыт работы на фирмах, аналогичных моей. Какая-то мысль, ещё смутная, но уже заманчивая, осенила меня, и я твёрдо решил взять Рошаля на работу, несмотря на его внешность. Что ж, подумал я тогда, такие наступили времена, что парни с мужской внешностью стали редкостью, так что пусть останется.

Однако, я ошибся: Рошаль оказался медлительным тяжелодумом, резонером, болтуном, интриганом и халявщиком – любил умничать, подолгу болтать ни о чем, писать пространные доклады, а отсутствие продаж объяснял бестолковостью подчиненных ему сотрудников (даже тех, что сам принимал на работу). Очевидно, он рассчитывал взять под контроль готовую клиентскую базу, но оказалось, что таковую сначала надо создать, а потом уже контролировать. В Петербурге у меня были кое-какие клиенты, с которыми меня познакомил Игорь Быстров, но я передал их Марине Маликовой, и запретил туда соваться остальным.

Осмыслив, что не сможет организовать продажи в Петербурге, Рошаль попытался взять под свой контроль волгоградский офис – чтобы, изображая видимость управления, оправдать своё существование на фирме, и, возможно, получать еще процент от общих продаж. В какой-то момент у него это почти получилось, поскольку в это время Ирина Кондукова вдруг заняла какую-то странную позицию. С одной стороны, она говорила, что не хочет заниматься рутиной, ей интересно руководить отделом продаж и самой продавать; а с другой – как только находился помощник, на которого скидывали обязанности, от которых она сама же отказалась, она дезорганизовывала его работу и своим вмешательством фактически выдавливала его. И в очередной раз, когда у Ирины возникла идея взять администратора, у Рошаля появилась возможность возглавить отдел продаж Северного Альянса и Совинкома (то есть одного только Совинкома, потому что на петербургской фирме отдел продаж так и не развился как самостоятельная, самоокупаемая структура). Ирина сделала ему целый ряд авансов – ему позволили приезжать в Волгоград и другие города, где работал Совинком: Казань, Ставрополь, Ростов, Краснодар. Он знакомился с сотрудниками отдела продаж, ездил вместе с ними по клиентам. Но вскоре Ирина заявила, что Рошаль ей не нужен. От него не то что нет толку, он не только не способен двигать дело вперед, но портит то, что есть – то есть занимается вредительством. В докладной записке она подробно описала три случая, когда он влез в сделки, взаимоотношения с клиентами, и эти сделки оказались под угрозой срыва – он что-то не то ляпнул на деловой встрече, отправил клиентам неправильно оформленные документы, сорвал сроки, и так далее. И поскольку речь шла о стратегически важных покупателях, я запретил ему ездить по регионам.

Рошаль, не желая уступать директорство, которое он уже почти получил, весьма убедительно доказывал безграмотность Ирины как руководителя, отсутствие системного подхода, что ей нужно долго учиться, получить диплом MBA, прежде чем стать профессиональным управленцем. Но я знал цену его словам и пропустил мимо ушей все эти объяснения. Мне прекрасно было видно: там, где Ирина – там продажи и отсутствие проблем; а там где Рошаль – там ноль продаж и постоянный геморрой. Тем более, что он производил тягостное впечатление на гетеросексуальных сотрудников Совинкома и бросал тень на меня самого.

Другим чудо-сотрудником Северного Альянса была Алина Тимощенко – очкастая интеллектуалка, обладательница бесполой внешности и по совместительству активистка борьбы за права животных, лесбиянок и геев. У читателя, очевидно, само собой выстроится образ многоопытной барышни средних лет с богатым внутренним миром, но тут следует отметить, что несмотря на даровитость в некоторых специальных областях, Тимощенко допускала промахи в элементарных житейских вопросах.

Причина, по которой я принял её на работу – это её обширные знания медицинского оборудования. Она была профессионалом в этой области, готовила грамотные коммерческие предложения для клиентов и уверенно проводила переговоры с поставщиками. И хотя как sales-менеджер она была ноль, но у неё присутствовали достоинства, благодаря которым её присутствие на фирме было оправдано.

Глава 27,
Из которой мы с изумлением узнаём о существовании пидарасов «в хорошем смысле слова»

И отправиться бы Рошалю вслед за сотнями других уволенных, но вдруг пришло спасение оттуда, откуда никто не ждал. Мы с Ириной постоянно теребили Иосифа Григорьевича Давиденко на предмет расширения сферы влияния Совинкома за пределами Волгоградской области. И в один из моих визитов в офис Волга-Трансойла, резиденцию старого седого полковника, когда разобрали все текущие вопросы по тендерам и произвели расчет, он раскрыл блокнот и продиктовал данные двух влиятельных ростовчан. Юрий Николаевич Приходько, заместитель начальника УВД Ростовской области, и Тимур Гантимуров, крупный предприниматель, по совместительству депутат областной думы. Они не были личными знакомыми святого Иосифа, мне следовало обратиться к ним от имени начальника волгоградского УНП (Управление по борьбе с налоговыми преступлениями), Михаила Романовича Квинтюка, с которым старый седой полковник плотно работал.

– Только имей в виду, – предупредил он, – Тимур Гантимуров – пидорас.

– В смысле? – спросил я.

– В хорошем смысле слова.

– Пидорас – в хорошем смысле слова?!

Святой Иосиф пустился в объяснения:

– Пидорас – это существо мужского пола, которое даёт в жопу и сосёт член. Но в данном случае Тимура следует называть рукопожатным геем, потому что это хороший человек, из наших. У него очень большое влияние в Госдуме среди своих, возможно, он скоро сам станет депутатом Госдумы и переберется в Москву.

– Большое влияние – в Москве?

– Да, Андрей, в столице. Когда люди говорят: «В правительстве одни пидорасы», то даже не представляют, насколько близки к истине.

Не откладывая дело в долгий ящик, из Волгограда я отправился в Ростов, где встретился с господами, рекомендованными святым Иосифом. С Юрием Николаевичем Приходько переговорили в парке неподалеку от прокуратуры на улице Садовой. Это был худощавый серьезный мужчина лет 50-ти, он выслушал детальное описание, чем занимается Совинком и просьбу: помочь волгоградской фирме выигрывать местные конкурсы по закупке медицинских расходных материалов и оборудования. А также, если есть личные знакомые, на которых можно повлиять, среди руководителей местного здравоохранения, то свести с ними.

Когда я умолк, заместитель начальника УВД Ростовской области некоторое время обдумывал услышанное, затем сказал, что понял задачу, подумает и попросил перезвонить на следующий день. Вся встреча заняла не более 15 минут.

Со вторым вышло гораздо дольше. Созвонившись, я подъехал к нему в офис на проспекте Ворошилова. Пришлось ждать в приемной, похожей на будуар дорогой проститутки, пока примут. Тимур Гантимуров, вальяжный пончик в рубашке цвета русского снега и голубых джинсах в облипку, пару раз выходил из кабинета, кивал, мол, сейчас приму вас. Время шло, я уже выпил кофе, предложенный секретарем (юноша девичьей красоты… о боги, куда я попал!!!), сделал неотложные звонки, а «рукопожатный гей» всё никак не освобождался.

Время уже было обеденное, а я кое-как позавтракал на трассе (в Ростов меня привёз Тишин на своей машине), и желудок настойчиво требовал еды.

Наконец, в начале второго из кабинета вышел последний посетитель. А вслед за ним показался сам Тимур.

– Вы наверное проголодались, – его мясистые порочные губы расплылись в улыбке.

– Кагбэ да, – неуверенно ответил я.

Последовало предложение поехать перекусить, при этом секретарь отреагировал гримасой жестокой обиды – очевидно, уже знал влюбчивый характер директора, западающего на всех без разбору посторонних мужчин.

«Ради дела», – тревожно подумал я, поднимаясь с дивана.

По пути говорили о дороге – трассе Волгоград-Ростов, по которой нам обоим часто приходиться ездить. Когда приехали в ресторан – довольно приличное заведение на левом берегу Дона, прямо у воды, и заняли место у окна, из которого открывался прекрасный вид на реку, Тимур первым делом поинтересовался, как поживает Михаил Романович Квинтюк. Я не был лично знаком с начальником УНП, с которым имел дело святой Иосиф. Но знал, как играют тендеры в горздравотделе и областном комитете экономики, и рассказал об этом.

– …мы очень хорошо работаем с Михаилом Романовичем. Я даю ему список фирм-конкурентов вместе с реквизитами, а также перечень лотов очередного тендера, плюс информацию, на какие лоты эти фирмы претендуют. Если есть компрометирующая информация – предоставляю и её. Михаил Романович даёт задание своим людям прошерстить эти фирмы и найти состав преступления в их деятельности. Если там всё чисто, то на заседании конкурсной комиссии силовик – из УНП или ОБЭП – просто заявляет, что УВД не гарантирует безопасность сделки со всеми, кроме Совинкома. И конечно же, предоставляет соответствующее письмо вместе с многостраничным докладом о проведенных проверках. На бумаги никто не смотрит, и так всем ясно, что заседание является фикцией и деньги давно поделены, и голосуют единогласно за Совинком. И такую же схему работы я хочу запустить здесь.

– Какова рентабельность, о каких суммах идет речь?

– Везде по-разному: например, наш основной клиент, кардиоцентр, дает оборот в среднем четыре миллиона рублей в месяц. Горздравотдел заложил для нас в бюджете около 25 миллионов на этот год. Бывают крупные закупки, например, томограф стоимостью два миллиона долларов, его собирается приобрести городская больница города Волжского, тендер состоится в августе. Мы выходим с Сименсом – моя фирма является его официальным дистрибьютром. Ростов считается более богатым городом, чем Волгоград, поэтому уверен, что здесь на медицину выделяют больше, чем у нас.

Основное обсудили до того, как принесли блюда. Тимур признался, что никогда не интересовался медицинской темой, и занимается виноторговлей – оптовой продажей импортными и отечественными алкогольными напитками. А судя по тому, какие деньги крутятся на медицинском рынке – там присутствуют серьезные игроки.

– Но мы тоже не лыком шиты, – заметил я.

Тимур покачал головой и пообещал, что прозондирует эту тему на предмет можно ли туда сунуться и кого-то подвинуть.

Нужен был какой-то позитив, и я рассказал, как несколько лет назад провернул бартерную сделку с ростовским заводом шампанских вин. То был немыслимый взаимозачет с долгами за коммунальные услуги и налоговыми недоимками, нужно было растолкать крупную партию алкогольной продукции, а вырученные средства были перечислены на «Джонсон и Джонсон», отгрузивший шовный материал для военных складов и ростовского военного госпиталя. Не называя имён (этим занимался тогдашний компаньон, Вениамин Штейн), я бодро поведал детали сделки.

– Что-то слышал про это, – оживился Тимур. – Это проходило через твою фирму?

– Да. Совинком является официальным дилером Джонсона по Южному региону.

После обеда Тимур подбросил меня до центра. Прощаясь, написал на вырванной из блокнота страничке свой юзернейм в Живом Журнале – hotbear (Горячий Медвежонок):

– У тебя есть ЖЖ-аккаунт?

– Пока не завёл, – я взял протянутый листок и положил его в нагрудный карман рубашки. Я уже не стал говорить, что увольняю сотрудников, которые в рабочее время висят в соцсетях, и вместо этого заверил, что заведу себе ЖЖ в самое ближайшее время и добавлю Горячего Медвежонка в друзья.

На том мы расстались. Тимур поехал в свой офис, я поймал такси и отправился в аэропорт. Откуда вылетел ближайшим рейсом на Москву.

Мне не хотелось делать ценные подарки такому бесполезному шнурку, как Рошаль. А знакомство с Тимуром Гантимуровым, несомненно, было огромным подарком. Ведь этому предшествовали годы работы, инвестиции в Иосифа Григорьевича Давиденко, который соизволил поделиться своими наработками. Я произвёл впечатление на Тимура, потому что имел опыт работы, знания, коммуникативные навыки, хорошо одевался, и, в конце концов, выкроил время и деньги для поездки в Ростов. И эти заслуги проецировались на моего протеже, Рошаля.

Я счел необходимым посоветоваться со святым Иосифом.

– Как вы считаете, Иосиф Григорьевич, стоит ли запускать сюда другую фигуру? Есть тут у меня один офисный работник, на досуге верующий в идеалы масок, плеток и кожаных трусов. С одной стороны, это необходимо, учитывая принадлежность к прогрессивному гей-коммьюнити. Кроме того, у меня физически нет времени для частых командировок. С основными людьми буду общаться только я, и конечно, никому не доверю переговоры с замначальника УВД. А рутину придется поручить исполнителям.

Святой Иосиф ответил мне следующим образом:

– Ответ такой: делай то, что считаешь нужным. Ты – стратег, я – тактик. Если что-то вдруг пойдёт не так, ты мне шумни, и я сразу хлобукну любого пиндоса, который тебе мешает.

– Но если два пидорга подружатся организмами, а потом что-то пойдет не так, сложно будет вводить другого исполнителя, к тому же отсталого гетеросексуала.

– Да что ты мне загадки загадываешь, ты говори по существу, что мне делать, а я буду изыскивать для этого способ! – отрезал святой Иосиф.

После долгих размышлений – уволить Рошаля или дать ему путевку в жизнь и познакомить с Тимуром – я всё же смилостивился и склонился к второму варианту. Я передал бестолковому руководителю отдела продаж Северного Альянса листок, полученный от медоточивого ростовчанина, и дал напутствие:

– Вот, даю тебе наводку: это серьезный человек, который поможет нам наладить бизнес в Ростове. Я созвонюсь с ним, и он тебя примет. Для начала заведи себе ЖЖ и включи этого пользователя в число своих друзей. Его юзернейм – hotbear, то есть Горячий Медвежонок. Уверен, вы найдете общий язык.

Рошаль просиял – перед ним открывались огромные перспективы. В настоящий момент, с малогероической женственной внешностью и с определенной сексуальной ориентацией, да еще под такой фамилией, он имел в своем распоряжении не самый большой выбор – да и тот, что имелся, был неочевиден. А знакомство с Горячим Медвежонком – это долгожданный шанс заняться настоящим делом и пробиться в мир влиятельных мужчин.