Книга: Бруски. Книга III - Федор Панфёров

Дальше...

Профиль представителя целевой аудитории Для составления стратегии возьмём типажи двух наиболее ярких представителей целевой аудитории. Первый - молодой человек, сражавшийся на фронте Гражданской войны. Он привлекателен, интересен противоположному полу (да и сам не без интереса относится к женщинам, и в этом нет ничего плохого - “нам песня строить и жить помогает”). Трудолюбив, амбициозен, стремится достичь высот, укрепить общество и своё положение в нём. Иногда он совершает поступки, которые осуждают окружающие, но только совершая небольшие ошибки наш представитель целевой аудитории может стать настоящим, полезным Родине, советским гражданином. Второй - девушка, довольно привлекательная. Как и все девушки в её возрасте, она стремится создать новую ячейку советского общества. Она - передовик коммунистического труда, не боится браться за любую работу, даже довольно тяжелую и не женскую. Она - Жена и Мать, и пример для подражания во всём.

Краткий анализ основных конкурентов «Поднятая целина» М.Шолохова - несомненно, произведение, из которого можно почерпнуть много полезных идей для построения коммунистического общества. Автору удалось передать основополагающие принципы коллективизации, но роману не достаёт персонажей и действующих лиц. «Страна Муравия» В.Твардовского - безусловно, вторична по отношению к монументальным “Брускам”, неплохой стихотворный образец литературы. «Чевенгур» А.Платонова - слишком философичен, растянут, мало действий и много рассуждений. Однако на него следует обратить внимание, поскольку это произведение может привлечь некоторых представителей целевой аудитории.

Основные каналы продвижения Семантическое ядро для продвижения в поисковиках и контекстной рекламы коммунизм, коллективизация, колхоз, Сталин, коллективное хозяйство, Бруски, Панфёров, Алай, Волга, Алатау, Днепрогэс, социализм, светлое будущее, советский человек, строители коммунизма, коллектив, кодекс строителя коммунизма, Ленин (отдать в работу SEO-специалисту для подбора более подробной семантики и анализа частотности запросов по вордстату). Продвижение в социальных сетях: темы и идеи для контента - Публикация пейзажных зарисовок. - Сториз (контент, основанный на жизненных историях и историях успеха персонажей романа “Бруски”: Яков Чухляев, Шлёнка, Богданов, Жарков, Плакущев, Маркел Быков, Никита Гурьянов и т.д. (их там много, они мало чем отличаются друг от друга - на годовой медиаплан контентщику должно хватить при правильном подходе); центральная фигура - Кирилл Ждаркин, серия постов о нём в качестве примера для подражания ЦА в соцсетях). - Для привлечения женской части ЦА соцсетей - публикация историй взаимоотношений между мужчинами и женщинами в романе “Бруски”. Отдельная серия постов про Стешу Огнёву - образ, который должен стать показательным примером для всех советских женщин. - Визуальный контент - Креативный (дать задание SMM-специалисту и контент-команде написать серию пословиц и поговорок, комических стихотворений и куплетов), пример: оБРУСела листва, у Прогулки свои обновленья, и БРУСКИ всё БРУСКИ и БРУСКИ над рекой…

Email-маркетинг Предлагаем подписаться на рассылку. Плюшка за подписку - полезная информация для менеджеров среднего и высшего звена: бесплатная электронная версия четырёхтомника Ф. Панфёрова “Бруски”. Электронная версия книги высылается пользователю на электронную почту автоматически после подтверждения подписки.

P.S.: Страшный сон интернет-маркетолуха, который много работал и много читал “Бруски”...

Итак, цепь событий начала разматываться. Костяк главных героев определен, злодеи в лучших традициях в каждом сезо… простите, томе меняются, регулярно вводятся новые персонажи или достаются из забытья старые, а для привлечения внимания Панферов легко пускает полюбившихся (если вдруг это с вами совершенно случайно произошло) героев в расход. У него вообще легкая рука – он с равной любовью описывает топорщащиеся груди, блеснувшее на солнце сизое от загара тело, соленые грузди отрубленных ушей, утопающие в навозе и грязи сараи и треногого волка, символизирующего то ли одного из героев, то ли судьбу советского крестьянства в целом. Символизма, кстати, Панферов отнюдь не чурается – в начале каждого «звена»-главы он пускает описание природы, прямолинейно отражающее настроение в селе, что, как вы понимаете, очень удобно для титров. Встречу со Сталиным можно отнести к элементам фантастики, так что роман оказывается сложным, объединяющим разные жанры – любовный роман, роман-агитация, роман-изобличение, боевик.

Для создания динамичного, постоянно удерживающего внимание читателя повествования используются приемы, которые потом также с успехом применялись в сериалах. В деревне происходят все возможные события, мыслимые и немыслимые. Панферов проводит деревню через череду напастей и испытаний: бои, подвиги, огромный град, наводнение, ураган, первая женщина-шофер, куриное побоище, убийства, изнасилования, аборт, инвалидность, монструозные душевные трансформации. Мы видим олицетворения всех смертных грехов, кроме, пожалуй, чревоугодия, но зато гордыни, алчности, зависти, гнева и блуда предостаточно. Панферов не оставляет героям шанса – они должны страдать, думать и любить. Любят они при этом жадно, по-животному, выпивая теплоту тел и часто дыша.

В душах мужиков ведется непрекращающаяся борьба света и тьмы, и бесповоротной победы не бывать. Деревня воспринимается и единым организмом в век машинизации, в котором должен работать каждый винтик, и клубком переплетенных судеб, где каждый сам за себя, где нет друзей и каждый может оказаться врагом. Деревня должна стать началом нового мира, но путь этот долог и тернист. Панферов всем сердцем верит, что люди-герои, люди-глыбы обязательно найдутся, и мускулы Кирилла Ждаркова тому доказательство.

ПС все мои эмоции от книги выражены в этих двух видео

– Эй, подсоби маленько! - Чертовочка у стены вскинула на меня свои оранжевые глаза. – Да, ты, подсаживай! – Чувствуя, как воспрял телом, я глядел только на её влажные полуоткрытые губы, не оставляющие двусмысленных толкований. Ими бы на съезде шевелить, а не шептать забито в углу под началом какого-то чёрта-рабовладельца! Она обняла меня, прижавшись своим обнажённым телом к моему землистому-мускулистому, и полетела вверх. В исступлении шептал про то, что победить можно, только навалившись всем миром! Личные качества исполнителей и даже внешность не важны. Я землистый, у тебя глаза оранжевые, а у твоего хозяина – лицо библиотекарши. Этого достаточно для понимания, широким мазком взята проба с каждого. Следующий ярус из меня летели определения: роговые очки, лысина, всегда улыбочка, серые глаза и, конечно же, мохнатые ноги, коих хватит на всю страну. Попробуйте поспорить, что у крестьян они не такие! – А Шолоховских помнишь? Какие они? - Чёрт внизу не собирался сдаваться так просто. – Яркие представители индивидуализма, лук им в нос, вот кто! Каждый был переломан, как прут из веника. А попробуй-ка сломи горсть серой пыли – чихнёшь и расселишь на новое место. Выкусил?

На четвёртом ярусе отсветы лавы из стен делали всё нереального глубинного багрового цвета, в котором изгибы тела моей спасительницы выглядели весьма многообещающе. Я мгновенно вспомнил Стешу Огневу из произведения, приведшего к моему падению сюда. Коллективизация в «Брусках» довела её до всеобщего вожделения. Ну ещё бы – женщина-шофёр-бригадир-трактористка-мать. Мать на последнем месте потому, что от родов полнеют и дурнеют. Настоящая женщина ногой давит на педаль сцепления мужчины с передовой действительностью, на плече держит пухлощёкого младенца, рукой шевелит колосья пшеницы, а помыслы её чисты, как галифе товарища Сталина. Вот оно! Великий вождь поможет выбраться отсюда, недаром вчера я видел сон, в котором огромный колос пшеницы рос из кома грязи. Наш вождь – стержень, выросший из грязевой народной субстанции, зацементировавшей все щели в доме профсоюзов. Я помню его хитрый прищур, чувствую запах его махорки, слышу скрип его ботинок, вижу добрую отеческую улыбку, и межъярусная цепь превращается в дым его трубки, уносящий меня ввысь…

Шестой ярус зеркальный, значит ли это, что понимание сути произведения следует искать в себе? Нет, нет и нет! Это МОЙ персональный ад, поэтому ярус тоже мой - и тезки Кирилла Ждаркина. За отполированными зеркальными пластинами вижу своё отражение. Или нет, это Ждаркин, сероглазый, с фирменной ухмылочкой и сволочным отношением к жизни. В торфянниках не сгорел, жён чужих переимел, белогвардейцем не удавлен, номенклатурой над народом поставлен. И это всё? А чего ещё? Хватаю осколок зеркала с пола и всаживаю с размаха себе под рёбра. Боли нет, зато вижу в глазах отражения (?) бесконечное удивление, когда из-под куртки брызнул во все стороны чернозём. Как там? Мозг партийного работника – чистый чернозём? И не только мозг. Вся «брусочная» действительность из него состоит, достаточно лопату вогнать на полштыка в книгу, чтобы понять, из чего тамошняя действительность. Даже отрезанные ноги контры, даже мозг Стеши Огневой… Гора чернозёма заваливает ярус и растёт ввысь, неся меня к выходу.

Чёрт уже стоял тут как тут – у просвечивающего белизной отверстия, куда я собирался нырнуть. – Куда это, милок? Пока не заговоришь так же коряво, как все герои книги, никуда не пойдёшь! Вот тебе для проверки аббревиатура «РАПП»! – РАППство закончилось, чёртушка! аРАППов идеи коллективизации сберляли сатРАППы советские. РАППортов подавали столько, что гРАППы не хватало запивать их обработку, а кРАППА шулерам на картах – чтобы заработать на старость. шРАППнель в 41-м глотали, а дРАППа на шинели не хватало, весь вышел номенклатуре на штаны. РАППаны с голодухи варили, вот те крест… – ВСЁ, ХВАТИТ, ПРЕКРАЩАЙ ЭТО! Проснись уже и не забывай, что ты тоже из чернозёма состоишь, и мамка твоя…

…будь на месте Остапа какой-нибудь крестьянский писатель-середнячок из группы «Стальное вымя», не удержался бы он — вышел бы из машины, сел бы в траву и тут же бы на месте начал бы писать на листах походного блокнота новую повесть, начинающуюся словами: «Инда взопрели озимые. Рассупонилось солнышко, расталдыкнуло свои лучи по белу светушку. Понюхал старик Ромуальдыч свою портянку и аж заколдобился».

© Ильф и Петров «Золотой телёнок»

Нет, никто не требует от этих мужиков, чтобы они блестящими риторами были… но и хозяева из них хреновые: под сараем навоза на сажень навалено — плевать, у лошади каждую весну ноги отнимаются, так что бедное животное то сидит, то фактически ползает, выдирая себе на прокорм хворост из плетня — а хозяин никак в город «за порошками» не соберётся… Зато баб за что ни попадя ругать — милое дело. Зачем, дескать, худа? На оправдание же её: мол, на лебеде вместо хлеба не поправишься — злятся, орут, а то и прибить могут. Предстают читателю персонажи — один другого «краше»: то первый «чёрный пиарщик» на селе Плакущев, то первый совбюрократ Шлёнка, заставивший вспомнить недавнюю (на тот момент) рецензию red_star на Гоголя:

Персонажи его завистливы, скаредны, поверхностны, делают все назло, ленивы и, став мелким начальством, наливаются самодовольством и чванством.

Кстати, о «Мужиках»...

Кстати, о «Мужиках» . Прочитанный только в феврале, в рамках той же Долгой Прогулки, роман Владислава Реймонта обставляет «Бруски» по всем статьям, начиная от сюжетных линий и заканчивая описаниями природы и сельскохозяйственных работ. Он куда более гармоничен, красив (хоть и суров), а главное — искренен. Возможно, дело именно в этом? Возможно, Реймонту, в отличие от Панфёрова, не надо было ни выполнять задание партии и правительства, ни трепетать в страхе перед всесильными «органами» и лично товарищем Сталиным?.. В этом отношении четвёртый том «Брусков» — наиболее отвратительная часть верноподданнической тягомотины. Автор словно не знает, куда кинуться и как выполнить взятые на себя соцобязательства. Поэтому в один аццкий котёл летят сгорающие заживо на торфяных пожарах женщины, муляжные картины непредставимого изобилия (родом из «Кубанских казаков», ставших притчей во языцех), падающие из-под потолка цеха обрубленные ноги беспечного рабочего… который, потом, КОНЕЧНО ЖЕ, оказался вредителем, а жена его — японской шпионкой, омг… ликования стотысячных народных толп, теряющих всякое представление о разумном; лихие пьянки-гулянки; конечно же, пресветлый батюшко Сталин, Отец Народов И Друг Детей… скулы сводит. И сюда же адюльтеры-перетрахи, ничто человеческое, нам, строителям коммунизма, не чуждо, отож. Коммунизм строят тоже как-то по-уродски. Строители нового делают ставку на энтузиазм. Но откуда ему взяться у тёмных, а главное, голодных людей? С каким презрением эти политические лидеры говорят о том, что крестьяне что-то делают, только если им пуд хлеба посулить, или мёда кусок, или — уж самое верное — самогона чарку али ведро… А чего вы хотели? Практически силой, а именно копейками, шкурным интересом пришлось заставлять работать этих горе-коммунаров. Зато есть о чём отрапортовать на самый верх… Ох, как же это всё больно, горько, противно. И больше всего, пожалуй — отношение людей друг к другу. Ничем не лучше сельского схода изображаемое автором заседание секретариата ЦК: всё те же подначки, ложные ходы, грубости, подмена существенного мнимым, зато эффектным. И автор отнюдь не порицает эти «методы ведения дискуссии». Вот на важном собрании поднимает непростой (и вовсе не частный) вопрос Дуня Пчёлкина. Что ей отвечает на её претензии старый большевик, немаленький человек, весь из себя умница агроном Богданов? «Баба ты красивая, дородная, а орёшь, как корова»… И зал, видите ли, хохочет, и вопрос закрыт без разбирательств, и Богданов доволен собой, и автор эту бессмысленную грубость впоследствии именует «умелым ответом» (!) Спасибо, Фёдор свет Иваныч, научил уму-разуму! *facepalm* Не только Богданов или Шлёнка — все эти коммунисты и радетели о благе народном ведут себя не лучше мужика-замухрышки в кабаке в базарный день. А Жарков, посасывающий новомодный фрукт цитрус и одновременно печалующийся о том, что в деревне люди умирают с голоду — карикатура не только злая, но и пророческая:

Утром мажу бутерброд — Сразу мысль: а как народ?

©ами знаете

А как стал я писать роман - эпопею, да решил охватить всю ширь нашей стройки социализму, тут и коллективизация, тут и трактора, и плотины, и домны, и картины… И Широкий Буерак, и Волга, и хребет Алатау… Так накинулись , как коршуны, разные примазывающиеся писаки, да подхватили темы, кто коллективизацию, кто плотину, кто строительство заводов. Я тут как этот Шекспир клятый все темы застолбил, а эти писаки-бугомараки выхватывают прямо из под пера сюжеты и печатают свои романы. Да рази ж это романы, вот у меня «Бруски» так то - романище, так романище. Конечно, там у Гладкова тоже не слабо получилось, ежели по печатным листам смотреть, опять же и Шолохов не подкачал. А вот Твардовский стырил мою «страну Муравию», а на полноценный роман не потянул. Правда, у него там стихи по другим тарифам оплачиваются. Даже граф этот недографленный - Алексей Николаевич, в своей трилогии у меня ведь слизал и любовь, прошедшую все испытания, и съезд победителей. А теперь его книги в школах изучают, а мои в безвестности прозябают, не говорю уж о «Брусках», но даже те книги, за которые ты меня наградил. А ведь всё от меня пошло. Я! Я - родоначальник колхозной прозы! И пишу я не менее нудно и длинно, чем Первый Писатель. А мне за «Бруски» ни премии, ни ордена, ни кресла в Союзе писателей. А ведь тут только сосчитать сколько букв я написал и то устанешь. Правда честно скажу, с персонажами я, лишнего, не заморачивался, один только Никита Гурьянов чего стоит: и единоличником был, и к кулакам примыкал, и Муравию искал, и Днепрогэс строил ,и в Сухум ездил, и опять в колхоз вернулся, и дочь голодом заморил, замерзал «в степи», но выжил и замечательный такой колхозный бригадир получился, что на съезд попал. Про Ждаркина даже и говорить не хочу, вот он наш советский герой, сколько дел и свершений, сколько жен только поменял. И даже Вейнингера читал (Вот!). А с какой любовью, я описал тебя, мудрого, доброго, все ведающего и всемогущего.

- А вы помирились с товарищем Чанцевым? Слыхал я, зимой вы пошумели с ним из-за навоза… Никита был крайне удивлен, что Сталин знает и об этом, и в то же время ему стало нехорошо, оттого, что история с навозом известна Сталину…

Милый дедушка Нет! Дорогой и любимый отец народов! Сделай меня классиком! Вели своею волею читать мою книгу не только в «Долгой прогулке», но и в школе. Нет! Вели сдавать по моей книге ЕГЭ, хоть ты и не знаешь, что это такое, но это – круто! А я тебе за это буду сапоги чистить, я еще длиннее роман напишу, о нашей счастливой жизни при социализме… Я там такое счастливое детство будущее опишу, не поверите!

С великим соцреалистическим приветом, писатель Федор Панферов.

Москва, Кремль, Вождю всех народов и другу литераторов, Иосифу Виссарионычу.

Он все видел. Он все знал, он в этом омуте жил! Но как гадко он написал, хоть уйму сил вложил.

Д.П. 2016, сентябрь, бонус, команда "ЛитераDura".

Не пылится ли дорога, не идет ли коммунизм?

Историческая составляющая романа куда более правдива, чем я ожидала. Восстания против хлебозаготовок, голод в Поволожье, борьба с врагами народа и железная рука, ведущая аграрную страну в индустриализацию - все это есть, но все это подано очень предвзято. Восстание и голод организовали враги партии. Пойманные за руку, они сами во всем сознались. Зиновьева и Бухарина пожурили и выгнали из партии мирно доживать свой век. Всё хорошо, все довольны. С одной стороны. С другой, попахивает от книги высокомерной евгеникой. Как от насилия над женщинами, так и от многочисленных смертей остается ощущение "они сами виноваты" (бунтовщики из долины Паника) и "от них не убудет". Я, конечно, не думаю, что это личная Панферовская неприязнь к народу. Скорее, дух времени, не выветрившийся из коллективного сознания и по сию пору. Ну подумаешь, сгорели заживо при пожаре. Главное, что Зинка призналась в поджоге и Кирилл не пострадал от несправедливого обвинения. Зинку-то, кстати, так и не наказали, похоже. Ну подумаешь, Нюрка умерла с голоду... ёлки-палки, у меня мороз по коже от этого момента, но автору, похоже, это не важно. Главное, что Никита исправился. Теперь его можно наградить личной беседой с товарищем Сталиным, героя этого (

Наши дети не должны болеть поносами!

Кстати, о героях. Герои, как главные, так и второстепенные, очень схематичные. Панферов скупо дает несколько отличительных черт - рыжая борода Гурьянова, крупные руки Ждаркина, повышенная лохматость Богданова, зато щедро сравнивает женщин с лошадьми. Крепкая спина, как у лошади, зубов передних нет - так она ж не лошадь, и мое "любимое":

Раздобрела баба: зад, что седло хорошее

Характеры их довольно однообразны. Кто не хочет в колхоз - плохой, кто хочет = хороший, просто он иногда ошибается.

Сталевары, наша сила в плавках!

Что автору хорошо удается, так это передать живую народную речь. Признаюсь, я даже не смогла слушать его через специальную программу, читающую книги, как я нередко делаю в последнее время. Невозможно за монотонным и механическим голосом различить диалог, понять смысл просторечных слов, уловить саркастические или жёсткие интонации. Особенно тяжело на слух воспринимать "а-а-а-а" регулярно встречающееся в тексте то в в виде стона, то в смысле осознания, то как крик души. Пришлось читать. К счастью, книга процентов на 75-80 состоит из диалогов ее героев. Как только автор переходит к описаниям чуть длиннее одного абзаца, читать его становится решительно скучно. Плоские картинки, утрированные эмоции, однообразные описания природы, словно сделаны по методу контрал-ц-контрал-в. Рожь колосится, березки кудрявые, река бурлит и блестит на солнце и все такое.

Не смотря на все недостатки, отдельные моменты в книге пронзительны до мурашек и захватывающи до бессонницы, за эти несколько моментов щедрой рукой ставлю три балла.

Итак, по условиям игры "Долгая прогулка" следовало прочитать либо "Бруски", либо "Осень средневековья". "Осень средневековья" Хейзинга - это исследование форм жизненного уклада и форм мышления в XIV и XV веках во Франции и Нидерландах. Думаете, "Бруски" далеко ушли ? А вот и нет ! Единственное преимущество этого романа - подробное описание жизни в деревне перед и во время коллективизации. Думаю, люди так и разговаривали, и действовали, и мыслили, как описал многоуважаемый Панферов. Кропотливое описание всего нужного и ненужного, избыток деталей позволяют представить себе ту жизнь, но читать подобное невыносимо. Я чувствовала себя сидящей полдня на лавочке посреди площади и наблюдающей за прохожими - кто чего почесал, кто что достал, кто кого как назвал. Эта бесконечная вереница слабо прописанных образов, лишь слегка связное повествование напоминают болтовню недалёких родственниц:"А у Маши новый ухажер. А начальница сегодня в таких серёжках была, стерва ! Смотри, какой рецепт Людка дала." Хочется крикнуть:"Зачем ? Для чего мне всё это знать ?" Для чего-для чего ? Чтобы понимала, на что люди надеялись, ввязываясь в коллективизацию и отчего всё разрушилось. И всё же лучше бы Панферов написал рассказы. Хотя его язык... Понятно, за что автора недолюбливали писатели-современники. Похоже на то, что сей пролетарский шедевр - роман на заказ. Да, автор показывает нам злых и добрых и бедных, и богатых персонажей. Но он показывает их, дабы мы уразумели, что в колхозе крестьянину в сто раз лучше, что мудрый крестьянин видит свет лишь в одном направлении и победа в классовой борьбе скоро наступит не только в массах, но и в головах. Вывод : Если вы хотите погрузиться в прекрасное художественное произведение, идите дальше. Если вы хотите познакомиться с историей СССР, то вперёд.