Текст книги "Почему не гаснут советские «звезды»"

Как уже отмечалось, Мелкумов был армянином, а именно представители этой национальности составляли значительное число «кремлевских глобалистов». Заметим, что и одним из начальников следственной группы союзной прокуратуры в Узбекистане (причем самым раскрученным благодаря горбачевским либеральным СМИ) будет назначен… тоже армянин Тельман Гдлян. С 1974 года тот работал в союзной прокуратуре и был известен как хваткий «следак» – так «рвал» службу перед начальством, что буквально пыль стояла столбом. Именно за это рвение его и назначили одним из руководителей «андроповского десанта».

Отметим и другой факт. Гдлян, будучи армянином (по отцу, а мать у него была еврейкой), родился в Грузии. А эти республики в СССР, как уже говорилось, считались одними из самых развитых по части капитализации экономики. Например, в Армении многие предприятия имели «подпольные» цеха, которые «клепали» частную продукцию «налево» – то есть прибыль от них шла исключительно в карман «красных директоров». Коррумпированная местная власть закрывала на это глаза, поскольку была в доле с последними. А в Москву шли бодрые рапорты о том, что в республике успешно развивается «инициативная экономика» – якобы аналог того, что внедрялось в ряде социалистических стран (отметим, что заведующим экономическим отделом ЦК КП Армении был человек, который в конце 70-х изучал «закономерности развития экономики в условиях самоуправления» в самой капиталистической стране соцлагеря – Югославии и, прежде чем попасть на свой высокий пост, более пяти лет преподавал эти «закономерности» работникам армянского ЦК КП). Кстати, и Горбачев, когда придет вскоре к власти, свои экономические реформы будет строить именно на «югославском опыте».

Короче, если бы Москва на самом деле захотела вскрыть коррупционный гнойник на территории СССР, можно было смело посылать «десанты» в Армению или Грузию и арестовывать людей, что называется, пачками (отметим, что Гдлян был докой и в такого рода делах: в конце 70-х он расследовал деяния «цеховиков» в Чечено-Ингушетии). Однако Гдляна и K° послали в Узбекистан. Таким образом «кавказское лобби» в Кремле отводило беду как от своих республик, так и от своих соотечественников в самом Узбекистане, коих должен был «прикрыть» Гдлян. Ведь в высших эшелонах узбекской власти тех же армян было достаточно много, несмотря на то что общее число граждан этой национальности в этой республике составляло около 0,2 % от всех жителей.

«Прикрытие» полностью удалось: в ходе «узбекского дела» будут арестованы тысячи (!) людей, однако среди них фактически не окажется ни одного представителя армянской национальности. То есть в уголовных делах в качестве главных фигурантов будут проходить узбеки, таджики, туркмены, русские, азербайджанцы, греки, украинцы и т. д., но ни одного высокопоставленного армянина среди них не окажется (а их, повторюсь, в руководящих кругах Узбекистана было предостаточно – в одних органах внутренних дел четверть личного состава составляли армяне). Получалось, что преступниками в этой республике мог оказаться кто угодно, но только не граждане армянской национальности. Позднее эта политика «кремлевских глобалистов» дорого обойдется простым армянам, проживающим в Узбекистане: местные жители их станут оттуда выживать. Впрочем, вполне возможно, именно этого как раз и добивались «глобалисты» – поссорить между собой народы, которые на протяжении десятилетий жили друг с другом в мире и согласии.

Отметим, что, даже несмотря на эти процессы, выдавливание армян из Узбекистана имело меньшую активность, чем в других среднеазиатских республиках, где армяне после узбекистанских событий угодили в разряд потенциально опасной диаспоры. В итоге из 180 тысяч уехавших из данного региона армян большую часть составляли выходцы из Таджикистана и Туркмении, и только потом шел Узбекистан. То есть узбеки и здесь доказали свою национальную толерантность.

Рашидову и его сторонникам не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, против кого было направлено «узбекское дело». Ведь Мелкумов действовал в обход высшего руководства Узбекистана, выполняя прямое указание Москвы. Значит, повторялась та же схема, которая была опробована Андроповым в Азербайджане и Грузии. То есть целью Москвы была смена высшего руководства республики.

Отметим, что поначалу в планы андроповцев входило «мягкое» смещение Рашидова – то есть согласно его собственному желанию. Но чтобы это желание у него появилось, в Узбекистан был послан пресловутый «андроповский десант», а также было организовано противниками Рашидова «эпистолярное наступление» – то есть в Москву полетели тысячи писем, в которых их авторы жаловались на неблагополучное состояние дел в республике практически во всех областях ее жизнедеятельности. Вскоре после этого в Москву был вызван сам Рашидов с явной целью вручить ему «черную метку». Руководитель Узбекистана сначала согласился подать в отставку, но, когда вернулся в республику, передумал – решил сделать это осенью, после уборки хлопка. Но Кремль не хотел ждать даже недели, а не то что полгода. В итоге аресты в республике продолжились с удвоенной энергией. В разгар их – 31 октября 1983 года – Рашидов внезапно скончался.

Смерть была вызвана естественными причинами, которые были усугублены атакой на республику со стороны Центра: у Рашидова было больное сердце, что было следствием тяжелого ранения, которое он получил на фронте в 1942 году. Кстати, в Москве прекрасно знали о всех болячках Рашидова, поскольку он, как высшее номенклатурное лицо, был приписан к 4-му управлению Минздрава и часто наблюдался в Москве. Учитывая это, можно предположить, что недоброжелатели Рашидова намеренно нагнетали атмосферу вокруг него, чтобы его сердце не выдержало. Кто-то из читателей сочтет это за досужий вымысел, но думать так есть веские причины. Ведь политика – вещь грязная, тем более большая политика. И не важно, где она вершится: в далеком Белом доме в Вашингтоне или в московском Кремле.

Несмотря на то что сразу после смерти Рашидова из жизни ушел и сам Андропов (в феврале 1984-го), «андроповский десант» в Узбекистане продолжил свою деятельность, причем с еще большим энтузиазмом. Все это было не случайно: ведь для «кремлевских глобалистов» была важна не столько смерть Рашидова, сколько кардинальная замена тех кадров, которые он выпестовал. Их всех Кремль объявил коррупционерами, хотя истина, повторюсь, крылась в другом: они могли помешать «глобалистам» в их планах подмять под себя республику (а с ней и всю Среднюю Азию) и ускорить тамошнюю капитализацию.

Узбекистан стал тем полигоном для «кремлевских глобалистов», на котором они испытали систему так называемого «управляемого хаоса» на деле. Там они намеренно стравливали друг с другом различные кланы, чтобы в этой междоусобной войне наработать необходимые навыки, которые должны были пригодиться им в их дальнейшей «перестройке» общества по своим глобалистским лекалам. Они тысячами арестовывали и правых, и виноватых, конфисковывали их материальные ценности, львиная доля из которых шла не в государственный бюджет, а в карманы самих разработчиков этой операции.

К лету 1986 года только за должностные преступления в Узбекистане было привлечено к ответственности 22 тысячи человек (всего до конца 80-х через чистки там пройдут около 58 тысяч должностных лиц). Были сняты со своих постов 172 работника, входивших в номенклатуру ЦК КПСС, 1813 – входивших в номенклатуру ЦК КП Узбекистана, среди них 52 секретаря обкома (из 65), 408 секретарей горкомов и райкомов партии (70 %). Вместо них пришли новые люди, многие из которых не обладали должным опытом работы, да и действовать им приходилось отнюдь не в благополучной атмосфере.

Между тем московские разработчики чисток в Узбекистане ловко уводили общественное внимание в сторону от тех, кто на самом деле представлял угрозу для общества. Например, под шумок борьбы с «узбекской мафией» «глобалисты» позволили кавказским кланам проникнуть в центральные регионы России: в частности, в сердце страны, в Москву, – город был окончательно захвачен и поделен между кавказскими преступными группировками именно в середине 80-х.

То же самое произошло и с проектом переброса части стока сибирских рек в Среднюю Азию. Именно в 1986 году «кремлевские глобалисты» стали наиболее активно натравливать державников на среднеазиатские элиты, чтобы «загрести жар чужими руками» – то есть перессорить между собой тех, кто мог помешать им в их планах. Как верно пишет философ С. Кара-Мурза, «эта кампания прямо разрушала идею общей исторической судьбы народов СССР – прежде всего во взаимоотношениях РСФСР и Средней Азии. Почему народы Средней Азии вошли в состав России практически добровольно? В частности, и потому, что это обещало очень выгодное для обеих сторон соединение ресурсов – земли, солнца, труда и воды… В какой-то степени «в кредит» под будущую воду узбеки и туркмены всю свою наличную воду пустили под хлопок, который затем вывозился в Центр России. И вдруг – шумная кампания с криками «Не дадим воду!». Кампания, возглавленная элитарной интеллигенцией и явно поддержанная верхушкой КПСС. Нетрудно представить, как она была воспринята в массовом сознании народов Средней Азии. Идейная основа СССР треснула. В кампании против «поворота рек» уже зрел зародыш беловежского сговора…».

По задумке организаторов «узбекского дела» эта республика должна была предстать в глазах рядовых советских граждан «всесоюзным центром преступности». Это было тем более кощунственно, что долгие годы именно эта республика по части криминогенной обстановки считалась одной из самых благополучных в Союзе. Но после приезда туда «андроповского десанта», который весь свой пыл направил на выявление взяточников и коррупционеров, кривая уголовной преступности в республике резко пошла вверх. Такого разгула уголовщины просто не могло быть при Рашидове, который всегда держал руку на пульсе работы правоохранительной системы. А теперь республиканские органы внутренних дел были настолько деморализованы, что противостоять распоясавшимся бандитам практически стало некому. Волна бандитизма буквально захлестнула Узбекистан. Только в 1984 году там было зафиксировано 308 вооруженных разбойных нападений, 1406 грабежей и 5101 квартирная кража. К концу десятилетия в республике уже действовало несколько сотен (!) преступных бандформирований, причем практически все они появились на свет не до, а после смерти Рашидова. Впрочем, такая же ситуация царила тогда по всей стране, погрузившейся в настоящее лихолетье, именуемое «перестройкой». На самом деле это был обыкновенный грабеж и развал великой державы.

Как теперь уже понятно – Горбачев являлся ставленником «кремлевских глобалистов», которые действовали в тайном сговоре со своими зарубежными сторонниками, полпредом которых выступила тогдашний премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер (одна из лидеров неоконсерваторов): это она во всеуслышание объявила на весь западный мир, что «с этим человеком можно иметь дело». Кроме этого, свою лепту внесли и воротилы еврейских и закавказских диаспор, жившие за пределами СССР и обладавшие не только огромными финансовыми средствами, но, главное, влиянием во всем мире. В самом Союзе за Горбачева хлопотали разные люди: тут были и влиятельные «международники» вроде члена Политбюро, министра иностранных дел Андрея Громыко или кандидата в члены Политбюро, заведующего Международным отделом ЦК КПСС Бориса Пономарева; а также фигуры рангом пониже вроде директора Института США и Канады Георгия Арбатова, директора Института мировой экономики и международных отношений АН СССР Александра Яковлева или его сменщика (с 1985 года) на посту директора Евгения Примакова (отметим, что последний имел еврейско-кавказские корни: родился в Тбилиси и был женат на сестре директора ВИСИ Джермена Гвишиани).

Первое, что сделал Горбачев, придя к власти, – поставил своего человека во главе внешнеполитического ведомства. Им стал недавний лидер Грузии Эдуард Шеварднадзе. Много позже станет понятно, откуда росли ноги у этого назначения. Со стороны Горбачева это было своеобразным «алаверды» в сторону кавказцев, внесших весомый вклад в дело его возведения на трон, а также уступка мировым глобалистам, которые уже приступили к практическому осуществлению будущего развала СССР. И лучшей кандидатуры для этого, чем сепаратист Шеварднадзе, трудно было себе представить. Как пишет он сам в своих мемуарах, «нам с Горбачевым было ясно: не изменив внешнюю политику, не изъяв из нее главные факторы недоверия – силовой компонент и ориентацию на идеологические «указатели пути», мы не создадим вокруг нее зоны комфортного доверия…».

Как мы теперь знаем, «зону комфортного доверия» Горбачев и Шеварднадзе и в самом деле создали, только комфортно в ней чувствовал себя лишь стратегический противник СССР – США, а сами Советы должны были играть в этой «зоне» роль туземца, которого мировые глобалисты собирались купить (и благополучно купили) за бижутерию. Как верно заметит госсекретарь США Дж. Бейкер, «Шеварднадзе выполнил все наши пожелания на 120 процентов!». В итоге некогда великий и могучий СССР пал.

За оказанную ему услугу в деле уничтожения великой державы Запад сполна воздал Горбачеву и Шеварднадзе: осыпал их всевозможными наградами и провозгласил «людьми тысячелетия». Таковыми они считаются в либеральной историографии и поныне. Зато деятели вроде Шарафа Рашидова числятся там по разряду преступников. Что, естественно, верх вопиющей несправедливости. Рашидов был интернационалистом, лидером одной из самых просоветских республик и СССР не разваливал. В его деятельности были ошибки и заблуждения, но высокой идее он всегда оставался верен и страну свою, ровесником которой являлся, не предавал. Побегушкой или официантом-разносчиком на банкете мировых глобалистов он никогда не был, да и не мог быть по определению. За это, собственно, горбачевский Агитпроп и сделал из него этакого монстра – «босса всесоюзной мафии». Чтобы истинные мафиози чувствовали себя в безопасности.

Горбачев и K° прекрасно понимали, что они делали: их задачей было не мобилизовать систему, не реформировать ее, а именно угробить. И краеугольным камнем в их политике было разрушение многонациональной дружбы советского народа. На это указывал еще первый шеф ЦРУ Ален Даллес в начале 50-х, так что его тезисы здорово пригодились горбачевцам спустя 35 лет. И та массированная кампания в советских СМИ по поводу так называемого «узбекского дела» (это обозначение стало всесоюзным брендом в советской печати именно в 1987 году) была далеко не случайной: с ее помощью советских людей невольно приучали к мысли, что весь узбекский народ – вор и захребетник, сидящий на шее у «старшего брата», у России. В итоге в 1987–1989 годах в советских СМИ было опубликовано более четырех сотен (!) статей, где разоблачалась «узбекская мафия». Не «грузинская», «армянская» или «молдавская», а именно «узбекская».

В авангарде этого процесса шли самые раскрученные либеральные издания (раскручивал их все тот же А. Яковлев, который лично следил за тем, чтобы тиражи у этих изданий были запредельными: 60 миллионов против… 1,5 миллиона «державных») вроде журналов «Огонек», «Советский экран», «Искусство кино», «Смена»; газет «Правда», «Аргументы и факты», «Московские новости», «Комсомольская правда», «Собеседник», «Известия», «Советская культура», «Литературная газета», «Социалистическая индустрия», «Красная звезда», «Московский комсомолец» и т. д., во главе которых были посажены яковлевские креатуры. Названия статей были соответствующие: «Кобры над золотом» и «Кобры теряют жало» («Правда»), «Под сенью «отца нации» («Огонек»), «Мы столкнулись с мафией» («Московские новости»), «Награбленное» («Собеседник»), «Этажи коррупции» («Литературная газета»), «Коррупция» («Известия»), «Обвиняются во взятках» («Социалистическая индустрия»), «Миллионы на «черный день» («Московский комсомолец»), «Следствие не закончено…» («Комсомольская правда») и т. д.

Эти публикации намеренно создавали у миллионов советских граждан впечатление повальной коррупции в Узбекистане практически на всех этажах власти, а также приучали тех же граждан к тому, что узбеки на протяжении долгого времени обворовывали страну, приписывая миллионы тонн хлопка и получая за это миллиарды рублей. Между тем приписки эти на самом деле были, но они имели не узбекские, а общесоюзные корни, а также цифры их были в разы меньше тех, о которых писала союзная пресса. Здесь, по сути, была та же ситуация, что и с числом репрессированных людей в сталинские годы. В горбачевскую перестройку либералы жонглировали этими цифрами как бог на душу положит, в результате чего «вилка» в расхождениях была поистине фантастичной: от 30 до 100 миллионов человек. То же самое можно сказать и о цифрах хлопковых приписок в Узбекистане – они явно брались с потолка. Как говорится, одним миллионом больше, одним меньше – какая разница. Вот лишь один пример.

В узбекском журнале «Звезда Востока» (№ 3 за 1988 год) некий С. Усманов писал, что в период с 1978 по 1983 год было приписано 4,5 миллиона тонн хлопка, а уже в № 12 за тот же год прокурорский работник О. Гайданов называет другую цифру – 3,7 миллиона (расхождение в 800 миллионов). У Усманова выручка от приписанного хлопка составила 2,8 миллиарда рублей, а у Гайданова – 3 миллиарда (разница в 200 миллионов). А вот в армянской газете «Коммунист» (сентябрь 1988) один из членов следственной группы Гдляна—Иванова Альберт Карташян ничтоже сумняшеся утверждал, что в Узбекистане «за последние 3–4 года различными способами было похищено у государства более 4 миллиардов рублей». Как видим, цифры в устах разных людей существенно разнились.

Читатель может возразить: дескать, какая разница? В том-то и дело, что большая, поскольку речь идет, во-первых, о миллиардах (!) рублей, во-вторых – о доверии к названным цифрам. Ведь во всех подобных публикациях читателям предлагалось верить на слово их авторам, поскольку источники, откуда брались цифры приписок, не назывались. Повторюсь, все это было похоже на манипуляцию с числом жертв сталинских репрессий: мол, написал А. Солженицын в своем «Архипелаге ГУЛАГ», что их было 60 миллионов – значит, надо верить. А то, что Солженицын был лицом заинтересованным (сам сидел в лагере и люто ненавидел советскую власть), в расчет не бралось. Таким же образом обстояло дело и с цифрами хлопковых приписок: на свет их вытаскивали люди, заинтересованные в том, чтобы представить Узбекистан «всесоюзным центром коррупции». Не Грузию, которая тысячами тонн гнала в советские республики псевдочай или фальшивое вино (а это тоже миллионы рублей взяток и приписок), не Украину, которая манипулировала цифрами выращенного зерна, а именно Узбекистан.

Разоблачительные статьи об «узбекской мафии» сделали сногсшибательное паблисити двум старшим следователям Генеральной прокуратуры СССР – Тельману Гдляну и Николаю Иванову. Если к тому «девятому валу» статей с их участием приплюсовать еще их выступления по радио и мелькание на телеэкранах (опять же в либерал-перестроечных передачах типа «Взгляда» или «Пятого колеса»), то читателю станет понятно, какая степень популярности была у этих людей в то время. И слава эта была отнюдь не случайной: она специально раскручивалась «кремлевскими глобалистами», поскольку Гдлян и Иванов были не только наиболее талантливыми служителями советской Фемиды, но главное – наиболее беспринципными и тщеславными среди них. Их более, чем кого-либо из их коллег, одолевала неумеренная жажда стать знаменитыми, прославиться на всю страну. Как обронил как-то в разговоре с Гете Наполеон, «в наше время судьба – это политика».

Ведущей скрипкой в этом дуэте был Тельман Гдлян – армянин, родившийся в Грузии (что называется, гремучая смесь для тех перестройщиков, кто затеял разыграть «мусульманскую карту»). Напомним, что граждане армянской национальности в то время вообще составляли значительную часть перестроечной либеральной элиты. Так, в ближайшем окружении Горбачева их было несколько: одним из его ближайших помощников был Георгий Шахназаров (перешел к нему от Ю. Андропова), а советниками по экономическим вопросам – Абель Аганбегян и Степан Ситарян. Кроме этого, в центральной прессе часто выступали полпреды либералов: политолог Андроник Мигранян (в наши дни он дослужился до звания профессора МГИМО и должности директора одного из политологических институтов с головным офисом… в Нью-Йорке), поэтесса Сильвия Капутикян, журналист Зорий Балаян и др.

Тельман Гдлян хотя и не входил в круг ближайших сподвижников Горбачева, но долгое время считался его активным сторонником. Их расхождение случилось чуть позже, в 1988 году, после того как Горбачев начал лавировать между «либералами» и «консерваторами» и сделал ряд шагов, которые испугали армянское лобби в Кремле. Вот тогда Гдлян и разочаровался в Горбачеве, впрочем, как и большинство высокопоставленных представителей его народа.

Все началось на июньском Пленуме ЦК КПСС в 1987 году, на котором Горбачев внезапно посягнул на святое: сказал, что руководство ЦК Компартии Армении не борется со взяточничеством, спекуляцией и протекционизмом. Генсек знал, что говорил. Эта республика на тот момент и в самом деле являла собой одну из наиболее коррумпированных в составе СССР, однако наводить порядок там Кремль по-прежнему не решался, предпочитая делать это в иных местах – например, в той же Средней Азии (только с весны 1986-го до лета 1987 года советские СМИ сообщили о расстрельных приговорах, вынесенных в отношении четырех бывших узбекистанских руководителей). В итоге к концу 80-х ситуация в Армении приобрела настолько вопиющий характер, что на это вынужден был отреагировать даже сам Горбачев, который к кавказцам всегда относился лучше, чем к среднеазиатам (недаром столько лет проработал в Ставропольском крае, который граничит с Кавказским регионом), к тому же прекрасно помня, какое усердие проявили кавказские кланы, возводя его на кремлевский престол.

На что надеялся Горбачев, делая свое заявление, непонятно, поскольку армянская элита ценила и поддерживала его только потому, что он был ей нужен как союзник и толкач их интересов. Но когда генсек, что называется, «взбрыкнул» и посягнул на святое, вот тут и стало не до сантиментов. В результате в конце того же года Кремлю заметно осложнили жизнь – были спровоцированы волнения в Нагорном Карабахе и уже в открытую стали раздаваться голоса о выходе Армении из состава СССР. Естественно, в такой ситуации бороться с коррупцией в данном регионе Москве стало несподручно, и эта проблема была благополучно положена под сукно (если вообще рассматривалась всерьез). Зато разоблачения в Узбекистане благополучно продолжились.

Перестроечные разоблачения по адресу Рашидова, Брежнева и других высокопоставленных советских деятелей помогли сделать громкое имя многим ранее безвестным писателям, кинорежиссерам, поэтам, публицистам, журналистам, а также двум следователям – Гдляну и Иванову. Последние буквально за считаные месяцы благодаря беспрецедентному пиару в СМИ сделали головокружительную карьеру в рядах демократов, которых позже в народе метко окрестят «дерьмократами». Сегодня даже поражаешься, как же легко можно было облапошить миллионы взрослых людей: достаточно было взойти на трибуну, проорать что-то про «мафиози Брежнева», намекнуть на то, что у тебя есть чемодан компромата на него, и все – народ тебя боготворит и готов сделать хоть прокурором страны, хоть ее президентом.

Но уже очень скоро сама перестроечная власть пришла в ужас от того, каких «франкенштейнов» она взрастила, и бросилась их усмирять (после того как те посягнули на самого Горбачева). Но было поздно: на защиту своих кумиров дружно встал облапошенный народ, вышедший на площади, а также их покровители, которые в конце перестройки уже не скрывали своей принадлежности. Поэтому, чтобы Гдляна и Иванова самих не арестовали, их сделали народными депутатами. И знаете от какой республики? Правильно, от Армении. Более того, книгу Т. Гдляна (и еще одного тогдашнего кумира толпы – скандального перестроечного журналиста Евгения Додолева) под характерным названием «Мафия времен беззакония» выпустил… ЦК Компартии Армении тиражом 200 тысяч экземпляров. Предисловие написал профессор Сурен Золян. В нем он, заливаясь соловьем, писал следующее:

«Гдляну не дали поставить последнюю точку в его блестяще начатой роли. Ушли от возмездия те, кого он разоблачал и как дотошный юрист, и как взрывной оратор. Но его не смогли ни купить, ни сломить, ни заставить замолчать, и, при колоссальном неравенстве сил выстояв, он остался в народном сознании – победителем…»

Ну чем не панегирик времен Брежнева? Рассчитан он был, конечно же, на людей наивных и легковнушаемых. Поскольку умные люди уже хорошо разобрались в сути гдляновских разоблачений. Ведь никто не мешал Гдляну продолжить свою борьбу в том же Ереване и, зайдя в соседний с типографией, где печаталась его книга, дом, в котором располагался ЦК Компартии Армении, завести уголовное дело на какого-нибудь функционера тамошнего ЦК, а то и вовсе на самого первого секретаря. А потом вместе с тем же Е. Додолевым написать вторую часть книги под названием «Мафия времен беззакония: «армянское дело». Вот тогда следователь и в самом деле мог бы вырасти в народном сознании до подлинного борца с мафией. А так для большинства людей, кто уже прекрасно разобрался, что на самом деле представляла горбачевская перестройка, он так и остался «цепным псом», кусающим того, на кого укажет хозяин.

Без сомнения, что так называемое «узбекское дело» ставило конечной целью не борьбу с коррупцией, а являлось звеном в цепи операций «кремлевских глобалистов» по развалу Советского Союза. Вместо того чтобы начать «разминировать бомбу с замедленным действием», каковой являлся вовсе не Узбекистан (и не Средняя Азия в целом), а Закавказье, кремлевские политтехнологи ловко переключили внимание общественности на самый спокойный и лояльный Центру регион. А когда прозрение народа наступило, было уже поздно. Приведу по этому поводу слова из выступления русского писателя Валентина Распутина, сказанные им на I Съезде народных депутатов РСФСР всего за полтора года до развала СССР – в июне 1990 года:

«Шовинизм и слепая гордыня русских – это выдумки тех, кто играет на наших национальных чувствах, уважаемые братья. Но играет, надо сказать, очень умело. Русофобия распространилась в Прибалтике, Грузии, проникает она и в другие республики, в одни меньше, в другие больше, но заметна почти повсюду. Антисоветские лозунги соединяются с антирусскими. Эмиссары из Литвы и Эстонии едут с ними, создавая единый фронт, в Грузию. Оттуда местные агитаторы направляются в Армению и Азербайджан. Это не борьба с бюрократическим механизмом, это нечто иное…»

Итак, в конце 80-х первыми заговорили об отделении их республик от СССР руководители Армении, Грузии, Азербайджана, а также прибалты. Они же (кроме Азербайджана) саботировали референдум в марте 1991 года по вопросу о сохранении СССР. Саботировала его и Молдавия, а казахстанская элита заставила голосовать свой народ по иной формулировке, которая позволяла тамошним сепаратистам в будущем выйти из состава СССР. Но, даже несмотря на это, за то, чтобы остаться в Союзе, проголосовали 94,1 % жителей Казахстана.

Между тем больше всего приверженцев единого Союза оказалось в Средней Азии. Так, в Туркмении за него проголосовали 98 % населения, в Таджикистане – 96 %, в Киргизии – 94,5 %, в Узбекистане – 93,7 %. Вдумайтесь в это: люди, пережившие унижение «узбекским делом», целиком и полностью состряпанным в Москве, нашли в себе силы и разум проголосовать за нахождение своей республики в составе СССР. Это голосование окончательно показало, «кто есть ху» во всей предыдущей истории. Народ, значительная часть жизни которого пришлась на времена правления коммуниста-интернационалиста Шарафа Рашидова (а он 10 лет был президентом республики и 24 года первым секретарем ее ЦК), остался верен его заветам: жить в мире и дружбе с братскими народами. И не их вина, что уже очень скоро результаты этого референдума были безжалостно растоптаны кремлевскими предателями.

(«Советская Россия» от 17 и 24 июля 2008 года)