Текст книги "Анатолий Тарасов. Битва железных тренеров"

Чернышев и Тарасов: начало триумфа

После этого фиаско перед советскими спортивными руководителями встала непростая дилемма – что делать с тренерами сборной: оставить или заменить новыми? Однако, где было взять новых, никто не знал. Для этого не годились ни Александр Новокрещенов, приведший к золотым медалям чемпионата СССР в 1962 году столичных спартаковцев, ни наставник «Локомотива» Анатолий Кострюков (4-е место в 1962 году), ни другие тренеры. Тогда было принято универсальное решение: объединить на тренерском мостике двух лучших наставников страны – Чернышева (главный тренер и стратег) и Тарасова (он должен был отвечать за подбор и подготовку игроков), который ранней весной 1962 года (в самом конце сезона) был восстановлен в должности старшего тренера ЦСКА. Отметим, что к тому времени в ЦСКА успело смениться сразу два тренера: Александр Виноградов и Евгений Бабич. Причем при первом армейцы весьма неплохо выступали, выигрывая все турниры, в которых участвовали. Но проблема была в другом – в дисциплине. В итоге грянул скандал. С одного из турниров (в Польше) армейцы вернулись… вдрызг пьяными и даже не смогли сойти на перрон Белорусского вокзала, где их ждали толпы поклонников и журналисты. Именно после этого случая Виноградов лишился своего поста и вместо него команду принял Бабич. Но это было временное назначение, поскольку и при нем с дисциплиной в ЦСКА дела обстояли не лучшим образом. Да и игра армейцев трещала по швам. Например, столичному «Динамо» они проиграли с разгромным счетом 5:14! Такого еще не бывало. Именно тогда в Минобороны и было решено вернуть в команду Тарасова, которого за глаза называли Сталиным за его жесткий нрав.

С возвращением Тарсова череда поражений ЦСКА закончилась и началась полоса сплошных побед – армейцы выиграли подряд 17 матчей. После чего у Тарасова наконец дошли руки до бунтарей – тех хоккеистов, кто когда-то требовал его отставки. Все они были уволены из команды. Это были: Генрих Сидоренков, Владимир Васильев, Иван Трегубов, Виктор Глаголев и Владимир Киселев.

Самым именитым среди них был Трегубов. Причем он сам дал повод тренеру для своего увольнения. ЦСКА тогда играл в Омске, выиграл игру, и Трегубов решил отметить это дело в ресторане. Однако, едва он успел опрокинуть в себя первую рюмку любимого им напитка – коньяка, как перед ним вырос Тарасов. Тут же, в ресторане, он устроил хоккеисту публичный разнос и объявил, что тот уволен из команды. Когда ЦСКА вернулся в Москву, Тарасов поставил об этом в известность Федерацию хоккея СССР. А там смельчаков спорить с ним уже не нашлось. В итоге Трегубова на год отлучили от хоккея. И так поступили с игроком, который несколько месяцев назад на чемпионате мира был назван в тройке лучших игроков этого престижного международного турнира.

Трегубова выставляли из команды откровенно по-хамски. С него, столько лет приносившего славу как своему клубу, так и сборной (на чемпионатах мира его дважды называли лучшим защитником), стали требовать вернуть все, до нитки. Даже трусы с майкой. Но последняя на момент выдачи оказалась Трегубову мала, и он подарил ее знакомому офицеру. Трегубов предлагал оплатить потерю, но ему твердили: «Нам твои деньги не нужны! Верни майку!» Замену той майке Трегубов все-таки нашел, но унижение, которое он испытал, на долгие годы осталось занозой в сердце.

Между тем эта поспешная чистка тут же сказалась на игре ЦСКА – ослабленная команда стала проигрывать. В результате в сезоне 1961/1962 ЦСКА занял всего лишь 3-е место, пропустив вперед себя «Спартак» (это было его первое чемпионство) и «Динамо». Это был худший показатель армейцев за последние 10 лет. И привел к нему команду именно Тарасов, у которого чесались руки провести рокировки внутри клуба на самом излете сезона. Если бы не эта чистка, глядишь, не упустил бы ЦСКА чемпионство. Ведь отрыв по очкам у трех клубов был минимальный: спартаковцы финишировали с 65 очками, динамовцы набрали на одно очко меньше, а ЦСКА на два.

Кстати, та чистка способствовала приходу в ЦСКА нескольких талантливых игроков – например, Евгения Мишакова из московского «Локомотива» (сначала он попадет в команду СКА МВО, а спустя год его возьмут в ЦСКА, откуда он в конце 60-х попадет и в первую сборную страны). О том, как это случилось, вспоминает тогдашний тренер «Локомотива» А. Кострюков: «Московский «Локомотив» вполне мог бы стать как минимум второй или третьей командой страны. Нам это было по силам. Мы имели прекрасное первое звено Валентин Козин – Виктор Якушев – Виктор Цыплаков. Я, естественно, понимал, что для решения максимальных задач нужна была вторая тройка, которая, как говорится, могла бы вести игру. И мы в этом направлении серьезно работали. Но, извините, нас грабили.

Еще в «Локомотиве» Евгений Мишаков рассматривался как кандидат в сборную. И у него была отсрочка от армии. Приходит он однажды ко мне и говорит – Анатолий Михайлович, мне повестка пришла из военкомата. Я, как нормальный человек, знающий, что с ним все в порядке, говорю – иди, Женя. Увы, больше в «Локомотиве» его не видели. Он позвонил мне прямо из военкомата и спросил – что делать, в армию забирают. Ну чем я ему мог помочь? Потом поступили в Спорткомитет СССР все необходимые документы, и Мишакову, как военнослужащему, разрешили играть в ЦСКА. Спрашиваю чуть позднее Анатолия Тарасова – как же могло так случиться. А он как ни в чем не бывало, с честными глазами отвечает с выражением – Толя, я ничего не знал. Артист был великий, врал без всякого стеснения. На его стороне сила была и власть. Делал все, что хотел…»

Чернышев и Тарасов на тренировке

Заметим, что иной раз ЦСКА все же был бессилен и не имел возможности забрать себе талантливых хоккеистов по причине их… хитрости. Так, например, случилось с игроком того же «Локомотива» Виктором Цыплаковым. Он играл в ведущем звене, и если бы его «захомутали», то железнодорожники лишились бы ударной тройки. Но Виктор поступил хитро: по совету своего напарника по звену Валентина Козина перевелся из Института народного хозяйства имени Плеханова в МИИТ, где была военная кафедра. Узнав об этом, Тарасов кусал себе локти, но нашел-таки возможность отмстить – под знамена сборной Цыплакова не призывал. Талантливый игрок попал туда лишь однажды, в 1961 году, когда команду тренировал не Тарасов, а Чернышев, взявший к себе в помощники тренера «Локо» Кострюкова. Потом в сборную вернулся Тарасов, и Цыплакова в нее больше не приглашали, хотя в 1965 году он станет лучшим бомбардиром чемпионата СССР (забьет 28 голов).

Но вернемся на некоторое время назад – в год 1962-й.

Скверный результат, показанный ЦСКА в чемпионате СССР, не закрыл Тарасову дорогу в сборную – именно тогда он туда и вернулся. Как показало будущее, это было весьма удачное решение, поскольку в сборной Чернышев и Тарасов исповедовали две разные манеры игры: один – от обороны, другой – от нападения. Рассказывает А. Салуцкий: «Как тренер Аркадий Иванович Чернышев всегда славился тем, что придавал большое значение защитным функциям. Эту тактику нельзя назвать оборонительной, поскольку Чернышев огромное внимание уделял и нападению. Однако принципиальное отличие его тренерской концепции от идеи Тарасова состояло в том, что Аркадий Иванович не позволял защитникам чрезмерно активно подключаться к атаке и требовал от них всегда встречать противника на синей линии, чтобы не допустить его неожиданных прорывов. Зато крайние нападающие, наоборот, получали возможность все время находиться на острие атаки, редко возвращаясь в свою зону. Достойно восхищения то, что, несмотря на огромные перемены, произошедшие в мировом и советском хоккее с шайбой за минувшие три десятилетия, тактика игры московского «Динамо» явственно сохранила тенденции, заложенные Чернышевым. Это служит еще одним примером, иллюстрирующим творческое разнообразие советской школы хоккея, которая отвергает унификацию игрового почерка ведущих команд, как это происходит, например, в Канаде, где повсюду доминирует принцип силового давления и вбрасывания шайбы в зону противника.

Но в тренерских концепциях Чернышева и Тарасова было еще одно коренное различие – уже не тактическое, а, скорее, педагогическое. Анатолий Владимирович, как уже говорилось, являлся приверженцем «колхозного хоккея», требовал от игроков равного самопожертвования. Чернышев – принципиальный противник такого подхода. Ему принадлежат такие слова: «Я не помню случая, чтобы Бобров поймал шайбу на себя. Меня в то время это устраивало. Тарасов, чтобы компенсировать другие хоккейные качества, сам ложился под шайбу и требовал этого от других. Но если бы Всеволод лег под шайбу… Для меня Бобров был дороже. В него попадет шайба – он выбудет из игры, а это для команды большая потеря. Это заставляло меня не требовать от Боброва таких действий. Позже я и Александра Мальцева никогда не выпускал на поле, если команда играла в меньшинстве, вчетвером против пятерых. Мальцев не для этого создан. Он умница, его надо использовать, когда у противника четыре человека. Зачем же таких хоккейных «генералов», как Бобров или Мальцев, пускать в пехотную атаку?..»

Об оборонительной тактике «Динамо» 60-х годов защитник этого клуба В. Давыдов рассказывал следующее: «В те годы «Динамо» пользовалось в защите так называемым «частоколом». Четыре игрока располагались на своей синей линии, а пятый впереди старался пристроиться к сопернику с шайбой, замедляя чужую атаку. Это был пассивный метод обороны, так как инициатива без борьбы отдавалась соперникам…»

Соединив два направления – чернышевское и тарасовское, можно было получить весьма достойный результат. Так, собственно, и выйдет. Однако не сразу. Почему? Дело в том, что тандем Чернышев – Тарасов должен был дебютировать на чемпионате мира и Европы в Колорадо-Спрингс (США) в марте 1962 года. Но сборная СССР туда не поехала по политическим мотивам. В те дни произошел Берлинский кризис, после которого американские власти отказались выдать въездные визы сборной ГДР. В знак протеста отказались приезжать на чемпионат сборные других социалистических стран – СССР и ЧССР. Чемпионами мира в итоге стали шведы. Тем самые, с которыми наши ребята сыграли две товарищеские игры за месяц до чемпионата и обе выиграли (4:0 и 4:3).

Отметим, что сборная Швеции комплектовалась несколько иначе, чем сборная СССР, где костяк игроков (берем для примера сборную образца 1961 года) составляли хоккеисты из четырех ведущих клубов Москвы: ЦСКА (8 игроков), «Спартака» (3 игрока), «Локомотива» (3 игрока) и «Динамо» (2 игрока). У шведов, которых тренировали Арне Стремберг и Пер Бергстрем, «золотая» сборная была укомплектована игроками из семи команд, причем костяк ее составляли вовсе не чемпионы страны из стокгольмского «Юргордена», который побеждал в период 1958–1963 годов. Из этой команды в сборной Швеции был всего лишь один игрок – защитник Роланд Стольтц. Остальные игроки представляли следующие клубы: «Шеллефтео» (Шеллефтео) – 3 игрока (вратарь Л. Хеггрут, нападающие А. Андерссон, Э. Метя), «Вестра Фрелунда» (Гетеборг) – 2 игрока (нападающие Р. Петтерсон, Л. Э. Лундвалль), «Форсхага ИФ» – 2 игрока (нападающие Н. Нильссон, У. Стернер), «Седертелье» (Седертелье) – 1 игрок (вратарь Челль Свенссон, который в 70-е годы станет тренером сборной), «Евле ГИК» (Евле) – 1 игрок (защитник Г. Блуме), «Вифста эстранус» – 1 игрок (защитник Б. У. Нурдландер), «Модо АИК» (Эрншельдсвик) – 1 игрок (защитник Н. Юханссон). Итого получилось 8 клубов.

Но вернемся к сборной СССР.

Дебют Чернышева и Тарасова состоялся спустя год – в марте 1963 года на чемпионате мира и Европы в Швеции. С этого момента начнется «золотая эпоха» советской сборной по хоккею на мировых турнирах, которая продлится целых девять лет.

На чемпионат в Швеции советские тренеры взяли 17 игроков. И снова большинство из них (правда, не такое подавляющее, как раньше) были из ЦСКА – 6 человек: Эдуард Иванов, Александр Рагулин, Виктор Кузькин, Николай Сологубов, Александр Альметов, Вениамин Александров. Далее шли динамовцы – пять человек: Борис Зайцев (вратарь), Виталий Давыдов, Владимир Юрзинов, Станислав Петухов, Юрий Волков, потом спартаковцы – три человека: Борис и Евгений Майоровы, Вячеслав Старшинов. По одному человеку были представлены: «Торпедо» (Горький) – Виктор Коноваленко (вратарь), «Локомотив» (Москва) – Виктор Якушев, «Кристалл» (Электросталь) – Юрий Парамошкин (один из лучших бомбардиров первенства СССР-1963, забивший 25 голов).

Наша команда играла двумя парами защитников и тремя звеньями нападения: 1) защитники Александр Рагулин и Эдуард Иванов, нападающие – Виктор Якушев, Александр Альметов и Вениамин Александров; 2) защитники – Виктор Кузькин и Виталий Давыдов, нападающие – Евгений Майоров, Вячеслав Старшинов и Борис Майоров; 3) нападающие – Станислав Петухов, Владимир Юрзинов и Юрий Волков.

Отметим, что именно с чемпионата мира и Европы 1963 года началась регулярная телетрансляция этих турниров на Советский Союз (до этого велись радиорепортажи – с 1954 года). А решилась судьба золотых медалей турнира в самый последний день 17 марта, когда сборная СССР встречалась с командой Канады (клуб «Голт Террьерз»), а шведы играли с чехословаками. К тому моменту у наших было 10 очков, у шведов на два больше. Сыграй последние свой матч вничью, и они становились чемпионами. Однако выиграла сборная ЧССР с минимальным перевесом 3:2.

Заметим, что сборная Швеции привезла на чемпионат практически тот же состав, что стал «золотым» на прошлогоднем турнире. Новичков было трое: нападающие Карл Еран Эберг, Ханс Мильд и Пер Улоф Нильссон. И снова игроков из клуба-чемпиона – стокгольмского «Юргордена» – было немного – всего двое: Рональд Стольтц и Карл Еран Эберг.

У чехословаков была иная история. Там лучшим клубом страны в те годы был ЗКЛ (Завод куличковых ложичек) из Брно (до 1962 года он представлял МВД и назывался «Руда гвезда» – «Красная звезда»), который становился чемпионом последние несколько лет (1955–1958, 1960–1963). Этот клуб в сборной ЧССР образца 1963 года представляли пять игроков: защитник Рудольф Потч, нападающие Ярослав Иржик, Франтишек Ванек, Йозеф Черны и Властимил Бубник. Помимо ЗКЛ в чехословацкой сборной были представлены еще шесть клубов: «Слован» (Братислава) – 3 игрока: вратарь Владимир Дзурилла, защитник Франтишек Грегор, нападающий Ян Старши (в 70-х он станет одним из тренеров сборной ЧССР); ВЖКГ (Витковицкий металлургический комбинат в Остраве) – 3 игрока: вратарь Йозеф Миколаш, защитник Ян Каспер, нападающий Мирослав Влах; «Шкода» (Пльзень) – 1 игрок: защитник Станислав Свентек; «Тесла» (Пардубице) – 1 игрок: нападающий Иржи Долана; «Спарта» (Прага) – 1 игрок: нападающий Людек Букач. Тренировали сборную ЧССР Иржи Антон и Владимир Костка.

Итак, советская сборная встречалась с канадской и наших ребят устраивала только победа. О том, как проходила эта игра, рассказывает журналист С. Вайханский: «Меньше минуты оставалось до конца заключительного матча, а счет был 4:0 в нашу пользу. Однако канадцы не были бы канадцами, если б все так и закончилось. За 43 секунды до финальной сирены они «размочили» счет. За 18 секунд до конца последовало удаление в нашей команде. Судорожно пытавшийся любой ценой остановить игру Эдуард Иванов, распластавшись на «пятачке», подгреб под себя шайбу рукой. А еще через 7 секунд был удален Старшинов. Оставшиеся 11 секунд наши вынуждены были теперь обороняться втроем против шести канадцев, снявших вратаря, и эти мгновения казались всем нам, прильнувшим к телевизионным экранам, вечностью. А если учесть, что еще предстояло пережить, то так оно и было! За три секунды до конца канадцы все же дожали нашу оборону, и счет стал критическим – 4:2. Отчаяние не успело завладеть свидетелями этой драмы только потому, что сработала сирена. Так сборная СССР через семь лет после победы в Кортина-д’Ампеццо вновь стала чемпионом мира…»

Чернышев и Тарасов комплектовали сборную по клубному звеньевому принципу. В ней было армейское звено нападения (Альметов – Александров, с которыми одно время играл локомотивец Виктор Якушев, но с декабря 1963 года его заменил армеец Константин Локтев), спартаковское (Б. Майоров – Старшинов – Е. Майоров), динамовское (Петухов – Юрзинов – Волков). Однако игрой последнего Тарасов был недоволен, хотя оно забивало наравне со всеми: например, на мировом турнире в 1963 году все три тройки нападения забили по 14 шайб. Вполне был удовлетворен игрой своих подопечных и Чернышев. Но Тарасов все же настоял на том, чтобы разбавить это звено армейцем, на роль которого был выбран новичок сборной Анатолий Фирсов. Получилось звено Волков – Юрзинов – Фирсов. Оно должно было отправиться на зимние Олимпийские игры в Инсбруке в феврале 1964 года, а обкатку прошло за две недели до этого – 15 января во время товарищеского матча в Москве СССР – Канада. Дебют оказался более чем успешным: наши победили 8:1, причем половину шайб советской сборной забили хоккеисты нового звена: Юрзинов (две) и Фирсов (две). Однако сыграть вместе на Олимпиаде этому звену было не суждено. Почему? Буквально за несколько дней до отъезда нашей сборной в Инсбрук Юрзинов лег в больницу с острым аппендицитом. В итоге вместо него в звено был введен Виктор Якушев. Но, самое интересное, это звено и в таком виде «выстрелило» лучше всех – забило 21 шайбу (Якушев – 9, Волков и Фирсов – по 6), в то время как две другие тройки нападения (Локтев – Альметов – Александров и Б. Майоров – Старшинов – Е. Майоров) забили по 18 шайб.

Среди наших защитников лучшим стал армеец Эдуард Иванов, который в восьми матчах олимпийского турнира забил 6 шайб (столько же, сколько забили все остальные наши защитники, вместе взятые). Вот почему на Директорате Игр Тарасов требовал назвать своего подопечного лучшим игроком турнира, однако таковым был назван игрок чехословацкой сборной Франтишек Тикал. Однако Иванов все равно свою награду получил: наши тренеры отдали ему приз, врученный Борису Майорову, которого назвали лучшим нападающим турнира. Кстати, его выиграла сборная СССР, тем самым взяв реванш за поражение четырехгодичной давности.

Именно после этого триумфа наставники советской сборной убедили спортивные власти, что их команде по силам сражаться не только с любителями, но и с профессионалами из Канады. И во время торжественного приема в Кремле, где чествовали наших олимпийцев, глава государства Н. Хрущев поинтересовался у Тарасова, действительно ли тот готов вывести своих подопечных против профессионалов. Тарасов ответил утвердительно. После чего Хрущев дал отмашку, разрешающую готовиться к подобным матчам. Как мы знаем, таковые пройдут восемь лет спустя, когда Хрущева уже не будет в живых, а Тарасова отстранят от руководства сборной. Впрочем, не будем забегать вперед.

Вскоре после Олимпиады-64 Тарасов пробил в жизнь и другой проект – создание ежегодного турнира для детей под названием «Золотая шайба» (эта инициатива была поддержана Федерацией хоккея СССР, а также ЦК ВЛКСМ и газетой «Пионерская правда»). Посредством этого турнира он собирался выявлять юные таланты, которые впоследствии должны были составить гордость советского хоккея, влившись в клубные команды, а оттуда и в сборные. Этот турнир начнет проводиться с 1965 года среди дворовых команд, причем на протяжении семи лет соревнования организовывались для 13—15-летних юных хоккеистов без разделения участников по возрасту. Потом введут две возрастные группы – 10–12 и 13–14 лет, а с 1975 года появится группа 15–16 лет. Именно в 75-м автор этих строк и стал участником «Золотой шайбы», играя за жэковскую команду Бауманского района. На первенстве Москвы мы заняли 4-е место. Золотое было время! Впрочем, это совсем другая история, поэтому вернемся к взрослому хоккею.

«Качать Тарасова!» После победы на Олимпиаде в Инсбруке (1964)

Байки Тарасова

Тарасов написал несколько книг, в которых поведал миру о своем нелегком тренерском труде, а также рассказал о взаимоотношениях с хоккеистами: где-то простых, где-то сложных. Причем многие из этих игроков, о ком рассказывал Тарасов, позднее опровергали эти рассказы, заявляя, что они рассказаны исключительно с тарасовской колокольни. Поэтому если у кого-то была такая возможность, то они старались рассказать свою версию подобных, как они сами их называли, «баек Тарасова». Вот лишь одна такая история, которую мы начнем с рассказа Тарасова, опубликованного им в книге «Совершеннолетие» (1970):

«Глубокой осенью 1962 года, готовясь к первенству мира, мы совершали турне по Канаде. Команда наша, выступающая в значительно обновленном и омоложенном составе, играла успешно: в десяти встречах мы добились девяти побед.

Но вот стало известно, что три наших нападающих – Александр Альметов, Константин Локтев и Виктор Якушев, нарушая обет, данный торжественно коллективу, тайком курят.

Собрание команды было бурным. Все трое клятвенно заверяли, что никогда никаких срывов спортивного режима они не допустят. Что нужно было делать – простить нарушителей или наказать их?

Считаю, что решение тогда было принято правильное: Альметова и Якушева оставили в команде условно, до первого замечания. А капитана команды Локтева из сборной вывели. Ведь он был капитаном! И, поймите правильно, отчислили не только за курение. А за обман коллектива. За нарушение клятвы. За то, что, будучи капитаном, служил плохим примером для молодых игроков…

Хочу отметить, что спустя некоторое время Константин вернулся в сборную. Своей игрой, своим отношением к товарищам, строгим исполнением всех требований коллектива он честно заслужил это право. А в сезоне 1966 года он был признан лучшим нападающим мира. Наказание не убило его, а помогло ему выровняться, повзрослеть. И это еще раз подтвердило справедливость нашего решения…»

А теперь заглянем в книгу спортивного журналиста Е. Рубина (он работал в газете «Советский спорт») «Пан или пропал!» (2000), где он пишет следующее:

«Осенью 1963 года Локтева амнистировали и вернули в сборную. При встрече я его поздравил и спросил:

– Курить-то ты бросил? Костя усмехнулся и сообщил мне еще одну быль о своем мэтре (Тарасове. – Ф. Р.).

– Вызвал он меня к себе и спросил, знаю ли, за что изгнан из сборной. Я ответил, что знаю – за курение. «Вот и дурак, – говорит. – Вспомни прошлый год и Свердловск. Вспомнил? Тогда можешь идти. Ты прощен». Конечно, я вспомнил. У меня в этом городе есть друзья – муж с женой. Я их пригласил на матч, провел на трибуну, а там ни одного свободного места. Я раздобыл два стула, поставил их за нашей скамейкой запасных и усадил гостей. Тарасов увидал, что рядом с командой посторонние, и начал на них кричать: мол, безобразие, подослали к нам местных шпионов. Я сказал что-то резкое. Он промолчал, но поглядел на меня косо. У меня и в мыслях не было, что он мне будет мстить.

И месть эта была жестокой. Бог с ней, с золотой медалью, без которой остался Локтев. Но он потерял причитавшиеся ему суточные и тысячерублевую премию. А мог, пропустив сезон, навсегда потерять место в сборной: ему ведь уже было почти 30 лет…»