Текст книги "На службе в Генеральном штабе. Воспоминания военного историка. 1941—1945 гг."

Описание Сталинградского сражения

В декабре 1942 года началось формирование военно-исторических групп. В беседе с Н.А. Таленским Б.М. Шапошников сказал, что для исследования операций стратегического значения, результат которых по своим целям должен иметь перелом в событиях войны, обязательно руководителем группы следует назначить полковника Николая Михайловича Замятина, а также подполковника Воробьева, который опубликовал интересную статью об основных тактических приемах противника в журнале «Большевик».

Потерпев жестокое поражение под Москвой в период с октября 1941 года по апрель 1942 года, фашистское командование летом 1942 года искало реванша на юго-западном направлении. Оно стремилось наступлением в сторону Сталинграда и в направлении Кавказа нанести мощные удары по советским войскам. Трудное испытание выпало для нашей страны. Союзники по антигитлеровской коалиции – Великобритания и Соединенные Штаты Америки – не спешили с открытием второго фронта в Европе, в результате гитлеровцам удалось создать на юго-западном стратегическом направлении крупные группировки войск, нанести тяжелые удары по войскам Юго-Западного и Южного фронтов. В результате войска Юго-Западного фронта под ударами врага вынуждены были, ведя ожесточенные оборонительные бои, отходить за Дон и в большую излучину этой реки. Войска Южного фронта, отходя в сторону Кавказа, сдерживали превосходящие силы противника на этом направлении.

Ожесточенные оборонительные бои развернулись на сталинградском направлении – в большой излучине Дона, на дальних, а затем и ближних подступах к Сталинграду. Оборонительные бои длились четыре месяца – с 17 июля по 18 ноября 1942 года.

Группе офицеров в составе полковника Н.М. Замятина, полковника М.В. Савина, подполковника Ф.Д. Воробьева предписывалось отправиться в район Сталинграда – в войска Сталинградского, Юго-Западного, Донского фронтов и там на месте, по ходу быстро обобщить это событие – написать оперативно-стратегический очерк оборонительного сражения. Это была первая группа военных историков Генерального штаба, созданная для работы в условиях боевых действий.

Получив в Оперативном управлении Генерального штаба обстоятельную ориентировку относительно того, что происходило на юге страны и, в частности, в районе Сталинграда, наша группа отправилась в действующую армию. Мы решили в первую очередь начать работу в войсках Сталинградского фронта. Но добраться туда оказалось возможно только по железной дороге. Решено было ехать до Саратова, а затем по железной дороге, по левому берегу Волги на юг через Верхний Баскунчак, далее до Ленинска (восточнее Сталинграда). От Ленинска – на машине, на правый берег Волги в направлении Райгорода, где дислоцировался штаб Сталинградского фронта. Нашей группе пришлось добираться до намеченного пункта в весьма сложных условиях. Во-первых, мы при переезде садились в воинские эшелоны, которые следовали, что называется, зеленой улицей. Располагались мы в товарных вагонах, отапливаемых железными печками. Во время продвижения наш эшелон часто подвергался бомбежке авиацией противника. Станции Верхний Баскунчак и особенно Ленинск были завалены разбитыми авиацией противника вагонами. Участок от Ленинска до Райгорода, протяженностью чуть более 40 километров, преодолевался на автомобиле при 25 градусах мороза, сопровождаемых сильными ветрами и метелью. Наша машина часто останавливалась, большие снежные сугробы мешали движению.

В Сталинграде шли жаркие бои, а над городом не утихало воздушное сражение. Весь город лежал в руинах. Страшное, потрясающее зрелище. Мы под обстрелами с воздуха авиацией противника отправились в район Райгорода (на юг Сталинграда), где располагался командный пункт Сталинградского фронта. В конце декабря 1942 года приступили к изучению Сталинградской операции по материалам Сталинградского фронта. К моей радости, в штабе фронта я встретил полковника Матвейшина, с которым мы работали до войны: он в оперативном отделе штаба 46-й стрелковой дивизии, а я – помощником начальника штаба 137-го стрелкового полка. Это было в Корыстыне, на Правобережной Украине. Полковник Матвейшин служил в оперативном отделе штаба Сталинградского фронта и быстро всю нашу группу сориентировал в текущей обстановке, а мы, в свою очередь, поделились опытом с работниками оперативного отдела штаба фронта: их интересовал вопрос, как вести журнал боевых действий фронта. Мы жадно изучали ход боевых действий фронта, то есть шли по стопам событий, чтобы как можно быстрее и с тщательной точностью запечатлеть, а затем воспроизвести их в своем исследовании.

А события под Сталинградом в это время развивались в нашу пользу. Советские войска от обороны перешли в контрнаступление. Войска Юго-Западного фронта под командованием генерал-полковника Николая Федоровича Ватутина и войска правого крыла Донского фронта генерал-лейтенанта Константина Константиновича Рокоссовского из района Серафимовича, Клетской 19 ноября 1942 года перешли в контрнаступление в общем направлении на Калач. 20 ноября 1942 года из района Сарпанских озер (южнее Сталинграда) в общем направлении Калач также перешли в контрнаступление войска Сталинградского фронта под командованием генерал-полковника Андрея Ивановича Еременко.

Разгромив противостоящие силы противника 23 ноября 1942 года в районе Калача, войска трех фронтов (Юго-Западного, Донского и Сталинградского) замкнули 330-тысячную группировку войск фельдмаршала Паулюса, а к концу декабря 1942 года 22 дивизии врага оказались в плотном кольце окружения под Сталинградом.

В раннее, тихое, морозное утро 1 января 1943 года я был свидетелем теплой встречи представителя Ставки Верховного главнокомандования генерал-полковника А.М. Василевского с командующим Сталинградским фронтом генерал-полковником А.И. Еременко. Из одного домика в военной бекеше выходил А.М. Василевский, а навстречу ему, с противоположной стороны улицы, в таком же одеянии, опираясь на клюшку и прихрамывая, шел А.И. Еременко. На середине улицы они, крепко обнявшись, расцеловались по-русски и начали поздравлять друг друга с Новым годом, с новыми победами. Жаль, что некому было запечатлеть эту волнующую картину морозного утра.

А победы, о которых они говорили, к этому дню были буквально величественными. Как указывалось выше, под Сталинградом в плотном кольце окружения находилось 22 дивизии немецко-фашистских войск 6-й и части сил 4-й танковой армии. С юга действовали части РККА 64-я и 57-я армии, город обороняла 62-я армия Сталинградского фронта, а 51-я и 2-я гвардейская армии, танковый и кавалерийский корпуса, разгромив котельниковскую группировку Манштейна, овладев Котельниково, развивали наступление на Батайск, в сторону Ростова. Вот с какими победами поздравляли друг друга два полководца. Нам приятно было наблюдать эту встречу, зная уже заранее (по изученным документам), о чем они вели разговор.

Ознакомившись с обстановкой в расположении 64-й армии, вся наша группа военных историков (Н.М. Замятин, М.В. Савин, Ф.Д. Воробьев) на самолете «Дуглас» отправилась в район хутора Веселый (южнее Котельниково). Самолет был загружен бочками с бензином, а мы буквально сидели на этих бочках. Чтобы избежать атак истребителей противника, наш самолет шел на бреющем полете, на высоте 25 метров. Летели мы с задачей – на месте изучить события, развивавшиеся в направлении Батайск– Ростов-на-Дону. Самолет, на котором мы летели, благополучно прибыл на аэродром Котельниково, где нас встретил офицер штаба Сталинградского фронта, который, представившись нашему руководителю Н.М. Замятину, доложил, что «командующий фронтом желает видеть вас у себя на командном пункте в хуторе Веселый и побеседовать с вами». На поданной машине мы быстро отправились к генерал-полковнику А.И. Еременко. По дороге я и М.В. Савин получили задание от Н.М. Замятина произвести запись беседы с генералом Еременко с тем, чтобы затем приступить к исследованию Котельниковской операции на предмет опубликования ее в сборнике материалов по изучению опыта войны. Эти сборники издавались вновь образованным в Генеральном штабе отделом по исследованию опыта войны.

Заходим в помещение, где нас уже ожидал генерал Еременко. Лежа на кушетке, чуть приподнявшись, он поздоровался с нами. Представил нашу группу полковник Замятин. Еще приподнявшись, опираясь на свою клюшку (больную ногу генерал держал на кушетке), Еременко сказал нам как бы повелительным тоном: «Поскольку вы имеете задание по исследованию проводимых операций, прошу вас в своих блокнотах тщательно воспроизвести запись моей беседы. Я буду говорить о том, как была разгромлена котельниковская группировка Манштейна. Я подчеркиваю – разгромлена». Рассказывая со всеми подробностями об этом событии, генерал Еременко одновременно посматривал в наши блокноты. Мы, не отрываясь от них, записывали рассказ Еременко, а говорил он очень быстро. Заключил он свой рассказ словами: «Так вот, как это событие происходило. Манштейн был разгромлен, а его остатки в беспорядке отходили на Ростов-на-Дону, через Батайск. Войска Сталинградского, теперь уже Южного, фронта успешно преследуют врага».

Сделаю небольшое отступление, чтобы был понятен ход дальнейших событий и технология нашей работы. Ведя беседы с военачальниками, впоследствии мы всю информацию сверяли с оперативными документами. И если наблюдалось расхождение в информации, мы делали свои заключения на основе оперативных документов. Так было и в этом случае.

Поблагодарив за рассказ, полковник М.В. Савин и я приступили к подготовке статьи о Котельниковской наступательной операции Сталинградского фронта с использованием оперативных документов этого фронта. Как и положено исследователям, сотрудники Генерального штаба не только использовали документы фронта, но и пользовались документами за личной подписью командующего фронтом, которые шли в адрес Верховного главнокомандующего И.В. Сталина.

Каково же было наше удивление, когда мы из боевого донесения командующего фронтом генерала Еременко читаем, что «основные силы войск Манштейна ушли через Батайск на Ростов-на-Дону. А войска фронта ведут бои с его арьергардами». Именно эту информацию, основываясь на оперативных документах, мы и изложили в нашей статье, а не ту мысль, которая генералом Еременко была высказана в беседе с нами, который настаивал на том, что «основные силы Манштейна были разгромлены».

Статья под названием «Котельниковская операция 1942 года» объемом 1,5 печатного листа была опубликована в «Сборнике материалов по изучению опыта войны» № 6 за 1943 год. Появление этой статьи в печати немедленно стало известно генералу Еременко. Он в гневном тоне составил докладную записку на имя начальника Генерального штаба А.М. Василевского, который в ходе указанной операции был представителем Ставки Верховного главнокомандования. В докладной записке Еременко были и такие слова: «Я им, борзописцам, в хуторе Веселый диктовал, как проходила Котельниковская операция, а что они написали в своей статье? Я им ясно изложил, что группа войск фельдмаршала Манштейна в этой операции была разгромлена, а они в своей статье написали, что она ушла на Ростов. Ведь это же фальсификация. Прошу полковника Савина и подполковника Воробьева привлечь к ответственности».

Такие грозные обвинения в наш адрес могли иметь серьезные последствия, если бы в этих событиях не принимал непосредственного участия сам Маршал Советского Союза (с 16 февраля 1943 года) А.М. Василевский. В связи с этим рапортом он пригласил к себе начальника Военно-исторического отдела Генерального штаба генерал-майора Н.А. Таленского и заявил ему в шутливой форме: «Что же у вас в отделе делается, ваши историки занимаются фальсификацией военной истории? Вот прочтите» – и подает Таленскому докладную Еременко. Прочитав докладную, Н.А. Таленский сказал: «Надо будет разобраться в этом вопросе». Тогда А.М. Василевский, улыбаясь, произнес такую фразу: «В статье „Котельниковская операция 1942 года“ дается правильная оценка событиям. Скажите об этом товарищам Савину и Воробьеву». И здесь же в присутствии Таленского, на докладной генерала Еременко сделал надпись: «Оставить без последствий». Обо всем этом рассказал нам Н.А. Таленский. Это обстоятельство укрепило нашу веру в правильности наших дальнейших действий и в то же время настроило нас на тщательное изучение документов.

Маршал Советского Союза Андрей Иванович Еременко умер 19 ноября 1970 года. Это человек был особого склада. Он отличался личной храбростью на фронте. Выполняя обязанности командующего фронтом, он стремился быть на передовой, чтобы самому прочувствовать трудности боевой жизни рядового солдата. Будучи в августе – октябре 1941 года командующим Брянским фронтом, в тяжелых боях с танковой группой Гудериана на дальних подступах к Москве он получил тяжелое ранение в ногу и был доставлен на излечение в Москву, в Центральный госпиталь в Серебряном переулке. Когда летом 1942 года на сталинградском направлении развернулись ожесточенные бои, Сталин с учетом согласия Еременко в начале августа 1942 года назначает его командующим Юго-Восточным фронтом, а с 30 августа – Сталинградским фронтом. Еременко заверил Сталина в том, что вверенные ему войска не сдадут врагу Сталинграда. Командуя войсками этих фронтов в оборонительных боях, он часто бывал на передовой, на артиллерийских огневых позициях, лично с автоматом ходил в атаку, воодушевляя солдат на подвиг. Надо прямо сказать, что хорошо организованная, активная оборона на западных и юго-западных подступах к Сталинграду в августе – ноябре 1942 года дала свои плоды. Как известно, рвавшиеся к Сталинграду фашистские полчища не достигли своей цели. Враг был основательно измотан и обескровлен. Кульминацией оборонительного сражения были упорные бои 62-й и 64-й армий. Они начались 13 сентября и непрерывно продолжались до 18 ноября. Гитлер торопил командующего 6-й немецкой армией Паулюса как можно быстрее взять Сталинград и именно здесь, в районе Сталинграда, перерезать Волгу, тем самым отрезать пути, связывающие нашу страну с южными районами.

В результате ожесточенных боев Сталинград был превращен в руины. В руках 62-й армии, которой командовал генерал-лейтенант В.И. Чуйков, оставалась 800-метровая полоса глубиной не более 400 метров. Именно на войсках 62-й армии лежала главная задача по обороне и удержанию этой части Сталинграда. Управлять войсками армии, командный пункт которой находился на правом берегу Волги, в центре обороняющихся войск, под непрерывным артиллерийским и минометным обстрелом было весьма трудно и небезопасно для командующего армией и его штаба. В любой момент этот участок мог оказаться целью атак танков и пехоты вражеских войск. В одном из своих донесений командующий 62-й армией просит перенести свой командный пункт на левый берег Волги, чтобы лучше управлять войсками своей армии. Кстати сказать, об этой просьбе в своих воспоминаниях В.И. Чуйков не упоминал. Эта просьба Чуйкова стала известна Сталину. Сталин связался с Еременко и приказал ему лично, вместе с членами Военного совета Сталинградского фронта, отправиться на командный пункт 62-й армии – в Сталинград и «лично разъяснить товарищу Чуйкову, что менять командный пункт перебазированием его с правого на левый берег Волги – запрещается. О чем мне донести».

Если бы предложение В.И. Чуйкова было претворено в жизнь и стало достоянием войск армии, боевой дух ее был бы надломлен. И как знать, что сталось бы с этой полоской Сталинграда, которую удерживали войска 62-й армии, как бы это решение повлияло на весь исход битвы. Чувство единства защитников Сталинграда, что здесь, рядом с ними, их командующий – великое чувство. Видимо, это обстоятельство учитывал Сталин и недооценивал командующий армией В.И. Чуйков. Какие усилия пришлось приложить А.И. Еременко, чтобы выполнить приказ Сталина?! Необходимо было дважды преодолеть под огнем противника Волгу в районе Райгорода, где находился командный пункт Сталинградского фронта, и в районе центральной, восточной полосы Сталинграда, чтобы попасть на командный пункт 62-й армии. И они это сделали. О чем и было доложено Сталину. И как известно, Сталинград не был взят фашистами.

В личную храбрость А.И. Еременко Сталин, видимо, очень верил. И эта черта Еременко отличала его от других командующих фронтами. Об этом свидетельствует и такой эпизод, который я услышал от начальника кадров Отдельной Приморской армии полковника Нестеренко, с которым до войны мы несли службу в 137-м стрелковом полку в начале 1930-х годов. Весной 1944 года готовилась наступательная операция с целью освобождения Крыма от немецко-фашистских захватчиков. В ней принимали участие: для наступления с севера войска 4-го Украинского фронта генерала армии Ф.И. Толбухина, а для наступления с Керченского полуострова – Отдельная Приморская армия, которой с 11 февраля 1944 года командовал генерал армии А.И. Еременко. Эта армия взаимодействовала с Черноморским флотом адмирала Ф.С. Октябрьского (с 28 марта 1944 года) и Азовской военной флотилией контр-адмирала С.Г. Горшкова. Представителем Ставки Верховного главнокомандования здесь был Маршал Советского Союза К.Е. Ворошилов.

На плацдарме севернее Керчи находился и генерал-лейтенант Л.З. Мехлис. Между Сталиным и Мехлисом состоялся разговор по «ВЧ», в котором последний сообщил о том, что Еременко, мол, злоупотребляет властью командующего армией. Он, Еременко, по мнению Мехлиса, не считается с деятельностью партийных органов армии – командует и здесь. На партийном активе армии Еременко выступил в приказном тоне и в заключение сказал, что приказ, который будет издан о завершении освобождения Керченского полуострова и дальнейшем наступлении на Севастополь, надо будет строго выполнять, о чем разъяснить войскам. После своего выступления Еременко скомандовал «разойтись по своим местам». Выйдя из помещения, участники партактива задавали друг другу вопросы: «Какой же это партактив?» А Еременко, выйдя вслед за ними и увидев обсуждающих его приказ, начал разгонять их своей клюшкой.

Выслушав доклад Мехлиса о состоявшемся партактиве, Сталин сказал: «Товарищ Мехлис, скажите мне, кто из командующих фронтами больше всех ненавидит немцев? – И сам же отвечает: – Товарищ Еременко. Кто из командующих фронтами самый храбрый? Товарищ Еременко». В заключение Сталин сказал: «Давайте, товарищ Мехлис, все вместе будем помогать товарищу Еременко, а вот когда победоносно будет завершена война с гитлеровской Германией, найдем время, поговорим и об этом».

После проведения описанного выше партактива Еременко приказал полковнику Нестеренко взять с собой чемодан с орденами и медалями и отправиться с ним на передовую для награждения на месте отличившихся в боях солдат и офицеров. Оставив машину в укрытии, Еременко вместе с Нестеренко отправились на передовую. Было прохладно, хотя уже по-весеннему пригревало солнышко. Еременко идет во весь рост, а за ним с чемоданом орденов и медалей Нестеренко. Еременко идет бодро. Только на ветру его шинель заметно развевается. Он все время, оглядываясь, делает замечания Нестеренко о том, чтобы тот не отставал, а пули то там, то здесь посвистывают. Прибыв на передовую, стоя во весь рост, Еременко, обращаясь к солдату, спрашивает: «Ну как воюешь и где воевал?» Солдат отвечает: «Был под Севастополем, оборонял Сталинград, теперь буду воевать здесь, на Керченском». – «Какие имеешь награды за свои дела?» – спрашивает командующий. «Да какие там награды? Их дают там, – показывая рукой в тыл, – а до нас, передовиков, они не доходят». При этих словах солдата Еременко, обращаясь к начальнику отдела кадров, сказал: «Дашь ему орден Красной Звезды и скажи речь, за что солдат награждается». Нестеренко передает в руки командарма орден, тот прикалывает его к груди солдата, вставшего перед Еременко по команде «смирно», а Нестеренко произносит речь. «Вот так, от одной группы солдат к другой, мы с командармом, под обстрелом противника, передвигались по передовой. И когда были розданы все ордена и медали, мы возвратились в штаб. Как потом выяснилось, шинель командарма была прострелена пулями в нескольких местах. Каких трудов мне потом стоило оформление розданных наград» – так завершил свой рассказ об этом эпизоде полковник Нестеренко.

Вернусь к событиям в Сталинграде. После беседы у генерал-полковника А.И. Еременко (начало января 1943 года) мы срочно отправились в район Сталинграда, где интенсивно проходила подготовка войск Донского фронта с целью ликвидации окруженной группировки противника под Сталинградом.

Наступление войск Донского фронта с целью ликвидации окруженной группировки под Сталинградом окончательно было назначено на 10 января 1943 года, после того как командование окруженных войск 8 января отвергло наш ультиматум о безоговорочной капитуляции. В состав Донского фронта, для ликвидации группировки, вошли три армии Сталинградского фронта – 62, 57 и 64-я, 21-я армия Юго-Западного фронта и три армии Донского фронта – 65, 24 и 66-я. Таким образом, Донской фронт в этой операции действовал в составе семи армий. Мы, полковники Н.М. Замятин, М.В. Савин и подполковник Ф.Д. Воробьев, прибыли в штаб Донского фронта в Зварыкино 6 января 1943 года. Полковник Савин получил задание от Замятина находиться в 62-й армии у генерал-лейтенанта В.И. Чуйкова, а Замятин и я отправились на командный пункт 65-й армии генерал-лейтенанта П.И. Батова, которая наносила главный удар по противнику.

В штабе этой армии находились и командующий войсками Донского фронта генерал-лейтенант К.К. Рокоссовский и представитель Ставки Верховного главнокомандования генерал-полковник артиллерии Н.Н. Воронов.

Будучи в штабе Донского фронта, мы познакомились с офицером штаба подполковником Паротькиным Иваном Васильевичем, который информировал нас о ходе подготовки операции по ликвидации окруженной немецко-фашистской группировки под Сталинградом. Его доклады, обобщения, характеристика окруженных войск противника произвели на меня и Н.М. Замятина хорошее впечатление, в связи с чем возникло предложение забрать подполковника Паротькина в состав Военно-исторического отдела Генерального штаба Красной армии. В разговоре с нами Паротькин изъявил свое желание продолжить службу в Генеральном штабе. По прямому проводу с Н.А. Таленским последний сообщил, что он через Генеральный штаб оформит вызов подполковника Паротькина в кадры Военно-исторического отдела. Забегая вперед, скажу, что это событие состоялось в 1943 году, после сражения на Курской дуге.

В штабе Донского фронта и на командном пункте 65-й армии мы – Замятин и я – тщательно изучали планирование операции и ее ход. Мы были свидетелями, как представитель Ставки Н.Н. Воронов совместно с командующим фронтом и его штабом отрабатывали вопросы подготовки, планирования операции. Интересно при этом отметить, что в вопросе планирования операции по разгрому окруженных войск генерала Паулюса под Сталинградом между Верховным главнокомандующим И.В. Сталиным и Н.Н. Вороновым проходил постоянный обмен мнениями. Воронов и Рокоссовский считали, что по окруженной группировке противника необходимо нанести рассекающий удар из района расположения 65-й армии в направлении Гумрак, поселок Красный Октябрь (центр Сталинграда), расчленить окруженного врага на две части и по частям уничтожить его.

Сталин и Генеральный штаб внесли в этот план существенные коррективы. Учитывая, что основные силы войск Юго-Западного, Сталинградского и часть сил Воронежского фронтов сосредоточены и вели наступление на внешнем фронте окружения, Ставка не имела возможности дать Донскому фронту дополнительные силы и средства усиления, чтобы решить задачу по плану, который предложили Воронов и Рокоссовский. Поэтому, по мнению Ставки, главная задача на январь 1943 года заключалась в том, чтобы путем разгрома войск противника группы армий «Дон» на Среднем Дону и дальнейшим наступлением в заданном направлении удалить внешний фронт окружения как можно дальше в сторону Донбасса, Ростова, тем самым исключив возможность гитлеровскому командованию оказывать по воздуху активную помощь окруженным войскам под Сталинградом. Окруженная группировка противника в результате этого оказывалась полностью изолированной и с воздуха. Исходя из этих соображений, Ставка предложила Воронову и Рокоссовскому уничтожение окруженной немецко-фашистской группировки произвести по частям. Сначала силами 65, 57 и 21-й армий уничтожить части противника в так называемом Мариновском выступе западнее реки Россошка, затем этими же силами, совместно с 24-й и 64-й армиями, осуществить разгром центральной группировки окруженных войск и, наконец, всеми силами фронта завершить разгром врага на подступах к Сталинграду и в самом городе.

Нам, исследователям, было ясно, что Ставка Верховного главнокомандования более обстоятельно решила вопрос о том, как поступить с ликвидацией окруженной группировки противника под Сталинградом. Именно по этому плану – плану Ставки – и шел процесс ликвидации окруженных войск противника. Этот план твердо проводился в жизнь войсками фронта. Об этом свидетельствовали и донесения в Ставку представителем Ставки Вороновым, командующим фронтом Рокоссовским и его штабом. Всему этому и мы были свидетелями, находясь в штабе и в войсках Донского фронта.

Я акцентировал внимание на обсуждении плана ликвидации группировки немцев не случайно: эта история получила свое продолжение спустя двадцать лет после окончания войны. Мне на рецензию главным редактором «Военно-исторического журнала» генерал-майором Николаем Григорьевичем Павленко была прислана рукопись статьи. В этой статье Главный маршал артиллерии Н.Н. Воронов утверждал, что, «несмотря на план Сталина по разгрому окруженной группировки, мы (то есть Воронов и Рокоссовский) проводили в жизнь свой план», предусматривавший рассечение всей окруженной группировки и уничтожение ее по частям. Разумеется, я в своей рецензии на эту статью Воронова дал соответствующую оценку: «Утверждения товарища Воронова не отвечают исторической действительности». В связи с этим я попросил Н.Г. Павленко пригласить меня на заседание редколлегии журнала, когда будет обсуждаться статья маршала Воронова.

И вот состоялось заседание под руководством главного редактора Н.Г. Павленко, на котором присутствовали: полковник Виктор Михайлович Кравцов – заместитель главного редактора журнала, генерал-лейтенант В.Г. Позняк – начальник кафедры истории военного искусства академии Генерального штаба, генерал-майор С.С. Лотоцкий – начальник кафедры истории военного искусства Военной академии им. М.В. Фрунзе, Главный маршал артиллерии Н.Н. Воронов и другие члены редколлегии журнала. На заседании редколлегии развернулась жаркая дискуссия. Ее итогом стало решение опубликовать статьи и Воронова, и мою. Статья маршала Воронова была опубликована в № 5 и 6 за 1962 год. Интересно отметить, что схемы к статье Н.Н. Воронова по просьбе редакции журнала были изготовлены мной. Разумеется, я не мог их выполнить в плане концепции Н.Н. Воронова. Схемы были изготовлены мною в соответствии с планом Ставки Верховного главнокомандования, то есть так, как они опубликованы в наших трудах «Битва под Сталинградом» («Воениздат», 1944 года), «Великая победа на Волге» («Воениздат», 1965 года), причем последняя работа вышла в свет под редакцией Маршала Советского Союза К.К. Рокоссовского.

Изготовленные мною схемы были просмотрены Н.Н. Вороновым, и им было дано согласие на публикацию. Тем самым невольно Воронов опроверг свою концепцию. В этом же 1962 году в № 11 «Военно-исторического журнала» была опубликована и моя статья под названием «Об операции „Кольцо“». В этой статье на основе документальных данных опровергалась концепция Н.Н. Воронова в части планирования операции. С опубликованием моей статьи об операции «Кольцо» была закончена дискуссия на эту тему.

Мне много раз доводилось присутствовать на заседаниях Военно-научного общества при ЦДСА. В 1968 году, в связи с 25-летием разгрома немецко-фашистских войск под Сталинградом, при ВНО ЦДСА проводилась военно-научная конференция. В числе прочих выступил со своими воспоминаниями и Главный маршал артиллерии Н.Н. Воронов. Он, как бывший представитель Ставки, подробно остановился на анализе хода ликвидации окруженных войск под Сталинградом. Я сидел в первом ряду, и, когда Воронов говорил, мы часто встречались взглядами. Характерно, что в своем выступлении он не коснулся концепции по вопросу планирования операции, которую он ранее отстаивал на страницах журнала. Зная о том, что маршал Воронов будет выступать на конференции, я попросил зарезервировать время для моего выступления. Однако этого не потребовалось. Все обошлось мирно.

Вернемся к событиям в Сталинграде. Итак, 10 января 1943 года войска Донского фронта перешли в наступление с целью разгрома окруженных вражеских войск под Сталинградом. Это событие началось в условиях, когда войска Воронежского (командующий – генерал-лейтенант Ф.И. Гагиков), Юго-Западного и Сталинградского (с 1 января – Южного) фронтов, разгромив группу армий «Дон» на Среднем Дону и в районе Котельниково, развивали наступление в западном направлении, в сторону Донбасса. Закончилась эта операция 2 февраля 1943 года.

В ходе ликвидации окруженных немецко-фашистских войск под Сталинградом мне, полковнику Н.М. Замятину и подполковнику И.В. Паротькину приходилось находиться на передовой 62-й армии, на реке Царица в центре Сталинграда и в войсках 65, 64, 57-й и 21-й армий.

Мы решили осмотреть поле боя южнее Большой Россошки. Зрелище потрясающее. Наша реактивная артиллерия – «Катюши» – поработала на славу. Все поле было усеяно разгромленной техникой врага, огромным количеством трупов, заметенных снегом. Мы решили пробраться в полосу наступления 57-й армии. Нас интересовало положение войск этой армии. Здесь, северо-восточнее станции Басаргино, мы наблюдали любопытную картину. Вовсю дымила походная кухня, ее «окружала» группа немецких солдат с котелками, человек двенадцать, одетых в тряпье. «Подождите, черти, – закричал на них повар. – Пища еще не готова, накормлю и вас».

Проезжая вдоль линии фронта, мы осмотрели поле боя 21-й армии, а затем еще поднялись севернее, в полосу наступления 65-й армии. Здесь, в районе севернее Питомника, посетили аэродром противника с транспортными самолетами. Меня и Замятина И.В. Паротькин сфотографировал на фоне самолетов.

31 января 1943 года мы (я, Замятин, Паротькин) выдвинулись на передовую 62-й армии – на реку Царица, в центр Сталинграда с задачей глазом военного историка запечатлеть заключительные дни боев с гитлеровцами. В пылу жарких боев мы наблюдали, как наши огнеметчики из своих ручных огнеметов выкуривали из подвальных помещений Сталинграда сопротивляющихся гитлеровцев. Бои были в полном смысле ожесточенные. Мимо нас из развалин дома под конвоем проходили группами фашистские солдаты. Полураздетые, распаренные. Пар валил от них, а мороз в этот день был сильный, до минус 30, с ветром. Что станет с этими вояками через некоторое время, мы хорошо представляли. Они постепенно превращались в ледышки. Теплых помещений для их укрытия не было. Посетили мы несколько подвальных помещений, сплошь забитых аккуратно сложенными в штабеля трупами. Ведь в ходе боев в городе хоронить было негде. По окончании Сталинградского сражения все подвалы были забиты трупами.