Текст книги "Богоубийцы"

Митька

Вообще, этот период жизни был очень насыщенным и интересным, что ни говори. Жизнь бурлила. Я занимался тем, чем мне всегда хотелось, но уже чувствовал, что тучи сгущаются и что-то должно случиться. Вокруг меня происходили разные события, и я даже принимал участие в некоторых из них. Причем по большому счету не ведая, что творил, и никто и ничего мне не объяснял. Все вели себя так, как будто я был в курсе всех дел. А я не спрашивал. С одной стороны, из страха услышать что-то нехорошее, с другой, я помнил пословицу: «Меньше знаешь – спокойнее спишь и дольше живешь». Делал вид, что всё знаю, и старался лишних вопросов не задавать. Потом-то я понял, насколько это с их стороны был ловкий ход, чтобы втянуть меня поглубже.

Конечно, у меня возникали мысли сбежать, но платили мне очень хорошо. У меня появилась масса всевозможных знакомств среди совершенно разных людей, принадлежащих к разным сословиям, классам, видам деятельности и менталитетам. Тут было настолько интересно, что я не решался до самого последнего момента, когда уже стало поздно.

Входил в образ я долго. До меня медленно доходило то, куда я попал. Отчасти потому, что после того разговора, свидетелем которого я стал, некоторое время никаких подобных рассуждений и даже намеков на то, что я тогда слышал, не было.

Лишь спустя месяц Максимилиан, как бы ненароком, завел со мной разговор на эту тему.

Я заехал за ним, чтобы забрать с какой-то презентации. Он, сильно пьянющий, свалился на переднее сидение рядом со мной. Вздохнул и произнес:

– Вот она, трагедия нашего дела… Достойны ли все эти колдовские суки нашего Лешки, а, Митяй?

– Какого Лешки и какие суки?

Макс по-пьяному тупо взглянул на меня:

– Эх, Митяй, ты же всё еще в сторонке и ничего не знаешь. Ну да я тебе сейчас расскажу. Давно было пора, засиделся ты уже. Завтра прямо с утра скажу Инквизитору, что ты уже созрел. Пусть проведет с тобой беседу… ик… пора уже… пора уже тебе браться за дело.

А дальше всё понеслось гораздо стремительнее. Я стал членом организации и окунулся в дела ее с головой, хотя и не настолько, как другие ребята. На мне и так было много работы, связанной с повседневным жизнеобеспечением Андрея Андреевича.

Чтобы объяснить суть всего дела, меня даже пытались отправить на какие-то специальные курсы, на которых новобранцам рассказывали о взглядах и мыслях членов организации. Но потом кто-то решил, что с меня будет достаточно влияния Максимилиана и других ребят, с которыми я общался ежедневно. Я так понимал, что я не нужен был для силовых операций, к которым организация интенсивно готовилась. Я был тыловой крысой при штабе, как смешно это ни звучит. До меня доходили какие-то отдаленные сведения, что где-то убили какую-то ведьму или погиб кто-то из наших. И не более того. Честно говоря, я не очень серьезно воспринимал происходящее.

Это мое стороннее участие в делах продолжалось до тех пор, пока сынок Андрея Андреевича не прикончил всё семейство. Лора только спаслась. После этого положение мое пошатнулось. Организацию сильно тряхнуло. Это событие все расценили как ведьмовский удар, нанесенный в самое сердце организации. Планы сдвинулись. Некий час икс, о котором несколько раз упоминал при мне Максимилиан, значительно приблизился и был назначен на конкретную дату. Рекрутеры заработали на полную мощь. Нехватку истребителей пополняли из кого попало. Узнав, что и Лора собралась участвовать, и уже понимая, что и самому не открутиться, заявил Инквизитору, что буду участвовать во всем, в чем будет участвовать Лора. В противном случае вообще не буду. Сказал, что отцу ее обещал быть рядом с ней и от своего не отступлюсь.

– Валяй, – просто ответил Инквизитор на мою пафосную речь.

***

Да, все они хотели быть с Лорой. Потому что она действительно очень необычный человек. Девушка красивая, пленительная и манящая. Это даже я, женщина, признаю за ней. У нее лицо такое приятное, что от него просто глаз невозможно отвести. Точно вам говорю. Бывало, смотрю на нее, и чувство такое, что и не нужно ничего больше – смотрела бы на нее и смотрела. Не видела я более таких лиц.

Помимо этих пацанов, которых я уже упомянула в своем рассказе, за ней, конечно же, бегало множество мужчин. А уж так, чтобы не обратить на нее внимания, так это и вовсе невозможно. Тем не менее, несмотря на всё это обилие выбора, самой лучшей парой, на мой взгляд, для нее был Свен. Хорошо сложен, красавец, всегда в хорошем настроении, сильный и уверенный в себе. Когда они были рядом, складывалось впечатление, что вот они, лучшие представители человечества, абсолютный генетический материал. Сдается мне, если бы всё пошло иначе, быть может, эта пара не раз смотрела бы на нас со страниц глянцевых журналов, посвященных светским вечеринкам.

Лора

Нас со Свеном категорически не хотели выпускать из страны до завершения расследования. Поэтому пришлось пожить еще целую неделю в гостинице в небольшом городке под Парижем. В разных, конечно, комнатах. Впрочем, это ничего не значит. Всё время мы проводили вместе.

Информации из полиции поступало немного, но адвокаты успокоили нас, что всё закончится благополучно и совсем скоро мы вернемся домой.

О том, как развивались события в тот вечер на вилле, мы смогли узнать, как и все остальные, из прессы лишь на второй день. Сопоставив показания Николая, Семена и отцова охранника, скончавшихся несколько дней спустя в больнице, кадры камер слежения, как оказалось, расположенных по территории почти всей виллы, полиция умудрилась реконструировать примерный ход событий. Журналисты, не дававшие нам покоя и преследовавшие нас на каждом шагу, придали этой реконструкции почти художественный облик и оснастили массой удивительных подробностей и мелочей, о которых они едва ли имели представление. В одной из газет я прочитала следующее:

«…Когда все начали собираться в столовой, сын русского бизнесмена по имени А. уничтожил всю информацию на своем компьютере, вытащив из него жесткий диск и разбив молотком, затем подошел к шкафу, открыл его и, пошарив рукой в глубине, достал пистолет. Он внимательно осмотрел его, снял с предохранителя, передернул затвор и выглянул из комнаты. В коридоре на диване сидел один из охранников и смотрел телевизор.

А. вышел и, наставив на него пистолет, заставил лечь. Пристегнул наручниками к дивану, замотал скотчем рот, а затем ударил по голове рукояткой пистолета.

Спустился на улицу, подошел к гостевому домику и постучался в дверь. Открыли ему не сразу, но он был настойчив и своего добился.

Как только дверь распахнулась, он сильным ударом ноги отбросил открывшего вглубь комнаты. Вбежал следом и, подняв пистолет, начал стрелять. Для тех, кто там был, это было большой неожиданностью. Преступник, как и рассчитывал, застал их врасплох. Тот, что открывал дверь, распростерся на полу и теперь пытался встать. Остальные двое повскакивали со своих мест, однако тут же были остановлены двумя точными выстрелами. По одному на брата. Тот, что был на полу, оказался слишком вертляв, и в него пришлось стрелять дважды. Затем преступник прошел вглубь апартаментов, быстро осмотрелся, зашел в другую комнату. Здесь лежала распластанная на полу старуха. Руки и ноги ее были широко разведены и привязаны к ножкам массивных кроватей. Старуха была голая. Всё тело ее было в жутких ранах – следах ожогов и порезов. Во рту кляп. Рядом валялись орудия пыток – опасная бритва, паяльник, молоток, а также спирт, соль, йод, которыми палачи прижигали раны, дабы усугубить муки жертвы и не дать ей преждевременно скончаться от кровотечения. Тут же стояла видеокамера. Мучители записывали страдания несчастной на видео. Эта же камера записала, как А. подошел к старухе, вытащил кляп, склонился над ней, приложил ухо к самому ее рту. Та что-то быстро-быстро зашептала. Убийца внимательно выслушал ее, посидел еще некоторое время, затем одной рукой ласково пригладил ей волосы, а другой приставил к виску пистолет и выстрелил.

Поднялся, прошелся по комнатам, собрал у убитых оружие: автомат и несколько гранат. Вернулся обратно в дом и дождался, когда появились охранники отца. Вышел к ним навстречу и сказал, что нападавший убил сторожа и побежал по коридору в ту сторону. Как только охранники повернулись к нему спиной, он дал по ним две очереди из автомата. Одного убил, второго тяжело ранил, но он тоже скончался спустя несколько часов. Затем убийца направился в столовую…»

Газету эту мне приволок один отцовский работник, с которым мне удалось лично познакомиться всего за три месяца до этого рокового инцидента.

Он заявился ко мне в гостиницу уже в день нашего отбытия на родину. Я сильно обрадовалась ему. Хоть мы виделись с ним не часто, а лишь общались однажды, впечатление он произвел на меня тогда весьма выгодное. Да и вообще, всегда просто нравился. И сейчас, когда я после пережитого стресса тянулась ко всему старому, доброму и родному, он пришелся как раз кстати. Свен к тому времени порядком мне уже надоел со своими солдатскими замашками, и я уже не позволяла ему даже заходить ко мне в номер.

Звали этого знакомого Митькой. У отца он выполнял всякие полулегальные поручения: добывал наркотики, покупал проституток и прочее. Я слышала, что он всё может достать. Занятие, конечно, грязное и, может, не достойное порядочного человека, зато интересное и с некоторой точки зрения похвальное, так как редкое. Такие люди тоже, наверно, нужны.

Митька же и свел меня с Инквизитором. На следующий день по приезду домой, почти с утра он позвонил мне и сказал, что есть срочное дело и ему необходимо приехать обсудить его со мной. Я сказала, чтобы, конечно же, приезжал, раз ему надо. Я тогда всё еще находилась под впечатлением всех этих трагических событий и поэтому немного была меланхолична и равнодушна ко всему происходящему, и вся эта суета со срочностью каких-то дел никак меня не трогала. Я постоянно была под хмельком. Почти не думала о будущем, всё больше вспоминала прошлое. Нашу жизнь с отцом, Сашкой и Машкой. Думала о них, о том свете, о том, что могло повлиять на Сашку, почему он устроил такую бойню. Ведь он хоть и был немного не от мира сего, но всё же зла никогда никому не делал. А уж тем более чтобы так…

Через час после звонка Митька стоял на пороге. У него из-за спины выглядывал странного вида молчаливый мужик с прямоугольной бородой и застенчивой, но хитрой улыбочкой. Я узнала в нем того самого партнера по бизнесу, что приезжал к нам на виллу вместе с отцом. Митька представил его как старого товарища отца, его соратника и компаньона.

– Соратника в чем? – не поняла я такой патетики.

Мы расселись в зале кто куда. Я принялась наливать водку.

– Помнишь, мы тогда на даче затронули немного эту тему. Ты приставала ко мне с расспросами об увлечениях твоего отца, его скрытности и замкнутости в последнее время. Так вот, Иннокентий Карлович имеет к этому самое непосредственное отношение.

– Да? – я с деланным любопытством взглянула на Карловича, хотя на самом деле в тот момент это не так уж сильно меня волновало. Просто поиграть немного решила спьяну. – Интересно.

– Спасибо, Митя, дальше я сам постараюсь объяснить и рассказать о том, кто я и зачем я, – он обернулся к Митьке и, дружески похлопав его по плечу, улыбнулся, – мы позовем тебя.

Митька быстро, одним глотком выпил свою водку и вышел из комнаты. Хлопнула входная дверь. Это Митькино послушание оказало на меня должное впечатление. Невольно пришлось зауважать этого Карловича.

– Что скажете, Иннокентий Карлович? С чего начнете?

– Вообще-то, те, с кем мы сотрудничаем, называют меня просто – Инквизитор. И ты можешь звать меня так же.

– Сильное прозвище, впечатляющее. Впрочем, если вам так больше нравится…

Он отхлебнул немного водки из своей рюмки, почмокал губами и наконец начал:

– Дело не в том, нравится мне или нет. Дело в сути.

– Вы, наверно, о серьезном пришли со мной говорить, раз про суть упоминаете.

– Я пришел рассказать истинную причину гибели твоих родственников и про то, что заставило Александра поступить так.

Мне вдруг показалось, что он сейчас действительно скажет что-то такое, что меня сильно удивит, и что даже, может, я ему поверю.

– Виной тому, что случилось, элементарное несоблюдение техники безопасности при работе с ведьмами. Наши агенты пренебрегли ею, и следствием этого стало то, что ваш брат превратился в голема, или, вернее сказать, человека, лишенного своей воли и запрограммированного на выполнение чужих желаний. В нашем конкретном случае виной всему ведьма, с которой работали наши агенты.

Я оторопело посмотрела ему в лицо. Уж очень это было похоже на издевательство. Мне вдруг стало ясно, что это просто дурак какой-то приперся ко мне, и, не выдержав, заржала, как дурочка. Смеялась долго. Инквизитор всё это время сидел, смотрел на меня и невозмутимо посасывал водочку. Кое-как перестав смеяться, я немного всплакнула и затем только успокоилась.

Достала из кармана телефон, набрала Митьку.

– Ну ты и мудила, Митяня. Я понимаю, конечно, что тебе хотелось меня как-то взбодрить, но присылать для этого клоуна было излишне.

Инквизитор, услышав это, засмеялся. Митька на том конце долго молчал, потом сказал:

– Да не клоун он, Лора. Он правду тебе говорит. Послушай его до конца, потом сама решишь, что делать. Послушай, пожалуйста.

Я положила трубу на стол.

– Ладно. Давайте начнем заново. Повторите всё сказанное еще разок.

Он повторил. Теперь я постаралась воспринять услышанное всерьез. Было трудно, но у меня получилось. Меня не столько удивило, что он так запросто и с серьезным видом говорил про ведьм, как то, что он признавал, что это именно его «агенты» и что они именно «работали» с той несчастной старухой.

– Зачем вы ее пытали и каким боком ко всему этому имел отношение мой отец?

– Папа твой был одним из вдохновителей нашего движения. Он очень много сделал, чтобы очистить нашу жизнь от магической скверны.

Я невольно усмехнулась:

– Вы сказали это сейчас тоном оголтелого фанатика.

Инквизитор засмеялся:

– Это я проверяю, как к вам лучше подступиться.

– Вы бы лучше подумали, когда ко мне подступаться, а не как. Я ведь сейчас явно не в том состоянии, чтобы выслушивать всякий бред про моих мертвых родных. Может, зайдете через годик. Тогда и поговорим.

– Я бы с радостью, но у нас совсем мало времени. Если мы сейчас не нанесем удар первыми, то нанесут они. И тогда все наши многолетние труды пойдут насмарку.

– Какие труды? Кто такие эти «они»? О чем вы говорите вообще? Вы сами кто такой? – я начинала заводиться. Мне вдруг подумалось, что это какой-нибудь жулик, рассчитывающий поиметь с меня денег, пользуясь моим теперешним расхлябанным состоянием.

Он как будто мысли мои прочитал:

– Вы напрасно думаете, что я жулик какой-нибудь.

– Я не думаю, – испугалась я, вдруг подумав, что он и правда может мысли читать. Видок у него в этот момент стал такой, что я всем нутром поняла, что он действительно не дурак и не клоун, а какой-то очень серьезный тип. Да и Митька, опять же, ручался за него. И боялся.

– Это хорошо, потому как тут всё очень серьезно. Я оставлю вам небольшую брошюрку, где вкратце говорится о том, что, вообще, происходит в мире на самом деле и чем мы с вашим отцом занимались. А затем уж, если вы сочтете нужным примкнуть к нам, то я вам всё объясню подробнее, и, если понадобится, пройдете специальную подготовку и инструктаж. Вот эта брошюра, – Инквизитор положил на краешек стола тонкую книжечку черно-красного цвета, размером со школьную тетрадь в 12 листов, – прочтите ее на досуге. А я, пожалуй, пойду. Думаю, для первого раза хватит.

Он допил водку.

– И примите, пожалуйста, мои искренние соболезнования по поводу гибели ваших родных. Я очень сожалею. Правда, очень, – он медленно, солидно поднялся, поклонился и, не поднимая больше головы, вышел.

А я выпила стопку водки, налила себе еще и снова выпила. Потерялась в забытье… Книжку, что подсунул мне Инквизитор, я взяла в руки лишь поздно вечером, когда немного отошла. Эта книжка произвела на меня впечатление.

Петр

Жила она почти на другом конце города.

Добирался час или даже чуть больше. Пока ехал, в голове постоянно крутились мысли о ней. Вспоминались разные приятные моменты, фантазировал о том, как мы сейчас встретимся и как я крепко-прекрепко ее обниму и даже поцелую. Потом вдруг вспомнил о том, как она внезапно пропала. Подумал о том, что она, наверно, сильно изменилась за это время. Может, не воспримет меня, как раньше. Крутая, наверно, стала, как все ее дружки. Это немного отрезвило, эйфория прошла. От подобных мыслей у меня даже шаг невольно замедлился. Тем не менее настроение в целом всё равно оставалось праздничным. Да и не могло быть иначе. Я столько ждал ее! Я почти потерял надежду.

Район был спальный, со своей собственной атмосферой.

Во дворах детские площадки, на площадках детишки, рядом мамашки. Чуть дальше бездельные мужики, пьющие пиво.

Поднимаясь в лифте и рассматривая надписи на стенах, я вдруг вспомнил всякие приятные события из нашей пэтэушной жизни и наши с Лорой приключения. Уж очень часто мы в то время почему-то проводили время именно в подъездах. Хотя и у нее вот квартира была, да и меня никто не стеснял и не ограничивал.

Дверь она открыла в своем лучшем, на мой взгляд, наряде – в трусиках и топике, на ногах шлепанцы с открытыми красивыми пальчиками. На ноготках ярко-красный лак. И всё. Очень аппетитно…

– Привет, Сапер. Заходи быстрее. Дверь закрой.

Она не стала дожидаться, пока я войду, чтобы обнять после долгой разлуки, – быстро прошла на кухню. Там что-то шипело на плите. Мои фантазии о радушной встрече не оправдались, а страхи, что Лора теперь другая и крутая, мгновенно укрепились.

Зашел, быстро осмотрелся. С тех пор как я был здесь в последний раз, тут практически ничего не изменилась. Разве что бардака заметно прибавилось.

– У т-тебя разуваются?

– Ты офигел, Сапер. В хлев, что ли, пришел?

– Н-ну, пол-то у тебя з-засранный.

– Не выпендривайся.

Я разулся и направился на кухню.

Лора стояла у плиты и мешала какую-то молочную кашу. Вокруг конфорки уже образовалась небольшая пригорающая и шипящая лужица.

Она отбросила ложку в сторону. Подошла ко мне и обняла.

– Привет, Петруша, как я по тебе скучала, если бы ты знал.

Я чуть не расплакался. Ничего лучшего она сказать и сделать в тот миг не могла. Я растаял.

– А я?.. Я знаешь как скучал? С ума п-просто сходил.

– Да уж, Петруша, я могу предположить, в чем это выражалось, – она подмигнула и хитренько улыбнулась.

– Н-ну, не без этого, конечно, Лора, – подмигнул и я. – Ты, кстати, всё так же п-прекрасна, и память меня не подвела.

– Знаю, знаю. В зеркало смотрюсь.

Она усадила меня за стол, а сама принялась дальше возиться с кашей.

– Сейчас я закончу. Минуточку еще.

– Только что обратил внимание, что к-квартира у тебя № 66, а живешь ты на шестом этаже. Это прямо зловещее какое-то с-совпадение.

– С чего ты взял, что совпадение?

Я ухмыльнулся.

– Ага! У тебя как на крутых тачках, специально номер себе заказывала?

Лора предложила выпить водки. Закусили колбаской. Пока пили, приготовилась каша. Принялись ее есть. Гадость та еще оказалась. Но Лора сказала, что это полезно – по утрам кашу есть. Я не спорил.

– А я, Сапер, уезжаю сегодня вечером.

– Уже?

– Да. Жизнь бурная, не дает на месте посидеть, отдохнуть.

– Д-далеко?

– На север.

– Ого! Д-далеко. Там же холодно, зачем тебе туда?

– Секрет. Ты всё рано не оценишь. Хотя и хотела давеча тебя с собой позвать, да теперь передумала.

– Меня взять?

– Уже нет. Забудь.

Лора бродила по квартире, копалась в шкафах, рылась в тумбочках, собиралась в дорогу и постоянно что-то рассказывала. Я сидел на диване в зале и лишь изредка вставал, чтобы проследовать за ней в другую комнату или взглянуть на что-нибудь.

Квартира у Лоры, по моим меркам, очень респектабельная. Хотя и выглядела сейчас, мягко говоря, не очень опрятно. Двухкомнатная, светлая, мебели немного, лишь то, что необходимо. Из-за этого комнаты выглядят просторными и светлыми. В спальне широкая кровать, рядом две тумбочки, на одной из них магнитола, на другой несколько книжек и разбитый ночник в стиле хай-тек. Напротив встроенный шкаф-купе с зеркалом от пола до самого потолка. На зеркале большая трещина. Примерно такой же шкаф, но для верхней одежды, в коридоре. На кухне небольшой гарнитур, электроплита, стол и пара табуреток. Холодильник. В зале – диван, два кресла, тумбочка с телевизором и ДВД-проигрывателем, в углу письменный стол с компьютером. В другом углу клетка с настоящей черной птицей. Я в них плохо разбираюсь, мне показалось, ворона, но Лора сказала, что это грач. На стене висел еще один телевизор. На этот раз плазменный, но зато со вспоротым по диагонали экраном. Сама квартира отделана современными материалами, и мебель тоже более-менее новая, современная.

Впрочем, Лора, судя по всему, не особенно заботилась о том, в каком состоянии ее жилье. По крайней мере в последнее время. Наиболее впечатляюще выглядел экран плазменного телевизора. Бесполезный теперь пульт от него разломан и замотан скотчем. У магнитофона вырвана крышка кассетника, антенна согнута. Пол грязный, в углу кучка мусора, будто кто-то тут всё же пытался прибираться – смел всё в уголок, но вот совка не нашел. Там же валялись пивные бутылки, банки, несколько шприцев и драный детский сандалет. Из-под дивана, на котором я сидел, выглядывал использованный презерватив.

Среди этого однообразного бардака особо мое внимание привлекла пара книжек, валяющихся на диване. Одна из них оказалась очень старой и толстой. На первый взгляд можно было сказать, что она даже не XX века выпуска. Называлась «Домострой ведьмы». Другая была гораздо тоньше и посвежее. Называлась «Инквизиторы святой инквизиции – их сила и слабости». Я взял «Домострой», полистал, открыв наугад где-то в середине. Оказалось, что, кроме названия, всё остальное в ней было написано хоть и кириллицей, но черти что, и ни единого слова понять было невозможно. Та, что потоньше, была интереснее. Написана была также сплошной абракадаброй, но по крайней мере тут хоть картинки были, и некоторые даже эротического содержания, раскрашенные вручную. На некоторых здоровенные мужики трахали в разных позах рыжеволосых девушек. Видимо, это и было основной слабостью инквизиторов. Я положил книги на место и вновь уселся на диван. Закрыл глаза и попытался отдохнуть, но ничего, кроме Лоры, в голову не приходило, и расслабиться не получалось.

Наконец, она вернулась.

– Да, классная у тебя хата, хоть ты и ушатала ее порядочно. П-приятно, наверно, жить в таком современно обставленном пространстве. Меня вот домашний антиквариат достал уже порядком, – я залез на диван и пару раз слегка подпрыгнул на нем, как бы проверяя пружины. – П-пусти к себе пожить, а?

Лора засмеялась.

– Ну ты шустряк, Петруша! – она, похоже, искренне офигела от такой моей бесцеремонности. – Я одна привыкла жить. Тебя только пусти, начнешь тут носки свои вонючие разбрасывать, трусы мои нюхать. Ну уж нет, дорогой.

– Т-ты что? Я носки каждый день меняю, и зачем мне т-трусы твои нюхать? Что за б-блажь?

– Да ладно, знаю я вас, мужиков. Все вы те еще фантазеры.

– Ничего мы не ф-фантазеры. Это ты ф-фантазерка! Напридумывала тут… про нас.

– Ты маленький еще просто. Подрастешь, тоже будешь нюхать.

– Н-ну, так это же потом будет, когда п-подрасту. Я пожить к тебе сейчас прошусь, пока не нюхаю. П-пусти, а?

– Научишься.

– Не научусь.

– Нет, я сказала.

– Жаль. А ты откуда так хорошо осведомлена о пристрастиях взрослых мужиков, а?

– Сама взрослая потому что.

– А-а-а… – тут уж я не нашелся. – Может, у тебя еще что-нибудь найдется выпить, а? День сегодня суматошный выдался. Трудно что-то мне без этого.

– Пойдем на кухню. Есть кое-что.

Лора включила плиту и поставила варить кофе. Достала с верхней полочки гарнитура початую бутылку французского коньяка и плеснула в рюмки.

– Н-ни фига себе, Лора, какое у тебя п-пойло! И лимон даже!

Она действительно достала из холодильника блюдце с уже нарезанным и чуть заветревшимся лимоном. Я попытался посмаковать коньяк, как это делают в кинофильмах, но не смог. Один мужик объяснял мне, что это из-за моего юношеского и несформировавшегося еще вкуса я не способен оценить благородного букета, но время придет, и всё с этим будет хорошо. Может быть. Но пока для меня, действительно, вкусным было только сладкое. Спиртное же всегда было противным и доставляло удовольствие не вкусом, а последующим опьянением.

– Вот черт, т-такая же гадость, как наша водяра, только еще и воняет, – я засадил остатки залпом и запил колой.

– Эх ты, Сапер, быдло неотесанное. Тебя еще учить и учить жизни.

– Сам знаю, Лора, но ты меня учи!

– Да ну, возиться с тобой… В кофе плеснуть?

– Угу… В кофе я люблю.

Лора стояла у плиты и разливала по чашкам кофе.

– А где ты была всё это время, Лора, что делала? П-почему не писала?

– К отцу ездила. Жила у него.

– Интернета там нет, что ли?

– Всё там было, Петруша. Да только чего писать? Писать особо нечего. Занималась всякой ерундой. Такой ерундой, что сил всем этим заниматься больше нету. Поэтому и приехала сюда.

Я встал, подошел к ней сзади и обнял. Она замерла.

– Лора, не мучь меня, п-пожалуйста… Я знаю, ты сознательно издеваешься надо мной. Дразнишь… – я поцеловал ее в шею.

Она прижала голову в эту же сторону, как все женщины делают, если к ним пристроиться сзади и целовать в шею, а они кочевряжатся, будто им щекотно. Развернулась и слегка отстранила меня.

– Мы же договорились с тобой, Петруша.

– О чем?

– Что это будет только раз, и всё. Если мы продолжим, то нашей дружбе конец. Ты же сам так говорил.

– Ну и что! П-пусть! Теперь это будет не дружба! Это будет больше.

– Нет, Петруша.

– Почему?

– Я не могу так сразу, – она снова отстранила меня и высвободилась из объятий.

– То есть как это сразу? Мы с тобой уже тысячу лет знакомы.

– У меня такое чувство возникает, будто я с братом это делаю. Ты понимаешь, что я имею в виду?

– Понимаю. То есть нет, не понимаю. Объясни.

– Пей вон лучше кофе. Готов уже.

– Тьфу, блин. Ты, Лора, как д-девочка-третьеклассница! – я взял из ее рук чашку с кофе, уселся обратно за стол и молча выпил, понурив голову.

Тут вдруг на меня такая злость накатила, что я не сдержался и, передразнивая Лору, повторил высоким писклявым голосом ее недавнюю фразу:

– Я не могу так сразу! Ой-ой-ой… – затем уже нормальным голосом, но с большой долей сарказма: – Так ты неваляшка, что ли?

– Кто такая неваляшка?

– Да ладно с-строить-то из себя! – я уже чуть не лопался от негодования. – Ты что, не знаешь, кто такая неваляшка?

– Знаю, конечно! Кукла такая с круглым этим… как его… дном. Но что за аналогия со мной, не пойму.

– Да ладно тебе! Аналогия! – я от возбуждения вскочил со стула и прошелся туда-сюда. – Неваляшка – это девушка такая, которую ни за что не завалишь в постель. Целка-фанатичка.

– Целка-фанатичка? Ха-ха… ну какая из меня целка? Нет, я очень даже валяшка. Ты же сам прекрасно это знаешь. Зачем тогда говоришь ерунду? Или ты так зол, что обидеть меня хочешь? Да ты и сам же трахал меня. Сам валял. – Лора уже откровенно начинала смеяться надо мной. – Так и быть, иди ко мне, мой дружок, я сейчас покажу тебе валяшку.

Лора включила свою дурацкую манеру разговаривать со мной, как мамочка с глупым сыночком, и от этого я еще больше злился. Такое утро было хорошее, а эта сука всё портит. В шутки играет. Радости, на которую я в душе рассчитывал, направляясь сюда, теперь тут уже не найти. Даже мысль мелькнула, что лучше бы я не ехал сюда вовсе.

Лора, видимо, заметила перемену в моем настроении и сменила тактику.

– Ладно, успокойся. Сам же начал.

– Д-да спокоен я.

И тут вдруг вспомнил про ее письмо, которое получил сегодня утром перед тем, как направиться сюда.

– П-послушай, а про какое дело ты говорила в письме? Б-будто там что-то в моем духе и мне интересно будет. Что ты имела в виду?

– В каком письме?

– Не придуривайся, а то я сейчас не в-выдержу и совсем взорвусь.

Она коротко улыбнулась, но тут же стала серьезной. Посмотрела на меня очень внимательно и, как мне показалось, даже изучающе. Молчала, наверное, с минуту и лишь потом сказала:

– Хорошо. Идем в зал, я сейчас всё тебе расскажу. Дело серьезное. Просто так не объяснить, – она умудрилась так это сказать, что я почувствовал, что шутки и глум наконец-то закончены. Тут действительно что-то важное. Я даже невольно напрягся. Она усадила меня в кресло, сама села напротив.

– Значит, так, Сапер. Дело у меня очень серьезное. Ты даже пока представить себе не можешь, насколько серьезное. Поэтому представь себе и настройся на самое невообразимое, что можно сделать, и даже мерзкое. Но всё же имей в виду, дело это не просто так, за него хорошо платят. Очень хорошо. Но и требуют многого, – она посмотрела на меня. – Настроился?

В голове у меня промелькнуло несколько действительно мерзких и подлых картинок, однако ничего конкретного.

– Вообразил.

– И что ты вообразил?

Я напрягся.

– Ну, не знаю. М-может, наркоту в жопе через границу перевезти?

Лора улыбнулась.

– Ты всё шутишь, Петруша. Ладно, я сама скажу.

Она встала, прошлась по комнате, открыла балконную дверь, обернулась ко мне и, продолжая стоять, сказала:

– Я решила стать киллером. И мне нужен напарник.

Как я мог среагировать на такие слова? Естественно, я рассмеялся. Когда отсмеялся, Лора уже вновь сидела напротив и смотрела на меня таким взглядом, что последние «ха-ха» я проглотил, вдруг поняв, что ее слова действительно не шутка.

– Т-ты что, правду говоришь?

– Да, Сапер.

– И кого же будешь убивать?

– Старуху одну стремную. Житья от нее людям нет, – она говорила коротко, рублено, зло.

– Ага, понятно. Благородный поступок, типа?

– Типа да.

– Т-ты уже убивала кого-нибудь?

– Сапер, давай не будем сейчас умничать. Вопрос этот уже решен. Я уезжаю сегодня вечером. С тобой или без тебя. Мне бы хотелось с тобой. Люди, которые в это замешаны, очень серьезные. Друзья и соратники моего отца. Так что всё будет по-честному и без киношных последствий. Если, конечно, мы сделаем всё лучшим образом. С деньгами тоже не кинут. Оплата вперед.

– Лучше бы ты и дальше там, у отца своего, ерундой з-занималась. А кто, кстати, у тебя отец? Что-то я м-мало про него слышал. Мне вроде даже казалось, будто ты однажды говорила, что он умер у т-тебя.

– Бизнесмен мой папаша. Крупный бизнесмен. А я просто непутевая дочь, которая хочет независимости от его денег. Устроит тебя такой ответ?

– И как же это кореша т-такого крутого бизнесмена позволили тебе впутаться в это дерьмо?