Текст книги "Иллюзия знания. Почему мы никогда не думаем в одиночестве"

4
Почему мы заблуждаемся

Фильм с Анджелиной Джоли «Особо опасен» в 2008 г. собрал в прокате США 135 млн долларов. В этом блокбастере будущих супершпионов тренируют стрелять в обход препятствий, особым образом изгибая руку, прежде чем нажать на курок. Эти сцены могут производить впечатление на большинство зрителей, но, если среди зрителей оказываются физики, они воспринимают это как полный бред.

Дело в том, что наши наивные представления о физических процессах (42) не соответствуют законам физики. Ожидания людей в отношении физических явлений могут противоречить ньютоновским законам движения, точно определяющим перемещение объектов в большинстве ситуаций, с которыми мы сталкиваемся. Чтобы понять, что искривление траектории полета пули невозможно, представьте себе, что вы вращаете над головой камень, привязанный к веревке. И вдруг ваш вреднющий старший брат подходит и перерезает веревку. Схематично это будет выглядеть так:

Какова будет траектория полета удаляющегося от вас камня? Большинство людей полагает, что это должен быть полет по кривой (правый рисунок). На самом деле, как и предписывает закон Ньютона, он будет лететь по прямой (и если вам повезет, то как раз в сторону вашего брата). Мы не всегда ожидаем от предметов поведения, соответствующего законам Ньютона, поскольку в ходе ежедневных наблюдений нам часто кажется, что они этим законам не подчиняются (возможно, это одна из причин, заставивших Исаака Ньютона разобраться с ними в первую очередь). Например, первый закон Ньютона утверждает, что движущееся тело стремится продолжать движение с той же скоростью и в том же направлении. Но обычно мы этого не наблюдаем. Если вы толкнете кирпич, чтобы он двигался по полу, он очень быстро остановится. Физики справедливо объясняют это явление трением. Прочие смертные склонны толковать это совсем не по Ньютону, полагая, например, что при толкании кирпича вы придаете ему некий импульс, который со временем угасает. Когда весь импульс израсходован, кирпич останавливается.

Аналогично первый закон Ньютона подразумевает, что, если обрезать веревку (и при этом не будут действовать никакие другие силы, которые заставляли бы камень двигаться по окружности), камень будет двигаться по прямой. Но вместо этого людям кажется, что вращение придает камню вращающий и постепенно угасающий импульс, и поэтому они ожидают, что камень будет продолжать двигаться по круговой траектории. Постановщики фильма «Особо опасен» допустили ту же ошибку в отношении пули, летящей по кривой, ну, или как минимум сочли, что в это поверят зрители. Очевидно, если соблюдать достоверность, деньги в Голливуде не сделаешь. Чтобы их сделать, нужно обращаться к непосредственному восприятию (интуиции) зрителей.

Логические рассуждения могут служить инфраструктурой мышления, но это не означает, что люди так уж сильны в этой сфере. Мы уже видели, что люди чаще всего не знают, что в действительности мир устроен не так, как им кажется. Несмотря на то что нам дана способность рассуждать в причинно-следственном ключе, мало кто из нас успешно пользуется этим даром.

Вы пробовали когда-нибудь отрегулировать тормоза велосипеда? Это вполне можно сделать, но многим из нас кажется, что для этого потребуются годы обучения и практических занятий. Попытка осмыслить весь механизм и решить, какой из множества вариантов регулировки использовать и в каких пределах производить корректировку в каждом из вариантов, заставила бы многих здравомыслящих людей усомниться в своих умственных способностях. Вы не одиноки, если так и не смогли понять, как установить время на часах в кухонной плите, и решили так и жить при мигающем «12:00». Нормальное человеческое мышление просто не рассчитано на понимание некоторых вещей.

Это одна из причин того, что не существует общепринятого представления об оптимальной диете, о том, как нужно управлять экономикой страны или следует ли (и как именно) нашему правительству принимать участие в событиях на Ближнем Востоке. Сама жизнь и социальные системы устроены сложно, и единого «правильного» способа их понимания не существует. В процессе размышления активно используются догадки и приблизительные представления.

Еще один яркий пример трудности осмысления физических свойств представлен в работах Андреа ди Сесса (43), исследователя образования из Калифорнийского университета в Беркли. Рассмотрим две монеты на представленном ниже рисунке.

Если верхнюю монету прокатить по гурту неподвижной нижней монеты так, чтобы верхняя встала ровно под нижней, куда будет показывать стрелка?

Большинству людей кажется, что стрелка будет показывать вниз. На самом деле она будет смотреть вверх. Проверьте это на 25-центовых монетах. В повседневной жизни мы постоянно видим катящиеся предметы, но редко видим объекты, катящиеся по изогнутым поверхностям, поэтому нам трудно представить себе, как будет перемещаться монетка. В обычном случае, когда предмет катится по плоской поверхности, точка на его окружности проходит путь, соответствующий расстоянию, на которое предмет перемещается по поверхности. Монета, переместившаяся на расстояние, равное половине длине ее окружности, повернется на пол-оборота. Если монета переместится по плоской поверхности на расстояние, равное половине длины ее окружности, стрелка будет показывать вниз. При качении по криволинейной поверхности это правило не действует, тем не менее люди склонны ошибочно использовать модель, соответствующую качению по плоской поверхности. В этом и состоит причина ошибки нашей интуиции.

Причинно-следственные модели мы используем не только для объяснения движения предметов. Электрический ток люди представляют себе, проводя аналогии с процессами, которые им доводилось наблюдать; как правило, это течение воды или движение толпы людей (44). Причинно-следственные модели также определяют взаимодействие людей с техникой в повседневной жизни. Например, многие люди, когда им холодно, устанавливают термостат на слишком высокую температуру, напрасно надеясь, что при этом нужная температура установится быстрее. Это происходит потому, что они руководствуются моделью работы отопительных систем, у которых скорость достижения конечной температуры зависит от заданной температуры. Людям кажется, что, выставляя на термостате завышенное значение температуры, они интенсифицируют его работу (хотя на самом деле это не так). Вот как один из участников эксперимента объясняет свое неправильное понимание ситуации:

«Я думаю, что это совсем просто. Э-э… я полагаю, что существует прямая зависимость между функционированием системы, генерирующей тепло, и положением регулирующего рычажка. То есть… э-э… насколько я представляю себе действие гидравлической системы, чем сильнее жмешь на педаль газа, тем больше топлива впрыскивается в двигатель, тем больше его сгорает и тем быстрее едет автомобиль. Так же и здесь: чем сильнее вы воздействуете на рычажок… тем больше энергии для обогрева выдает система» (45).

Далее он ссылается на множество других вещей, работающих по тому же принципу:

«Я только что пользовался электрическим миксером. Чем на большую мощность повернешь его, тем быстрее он работает… Чем сильнее надавишь на газ, тем быстрее поедет автомобиль… вы видите, что по мере поворачивания крана… вода течет в большем объеме и с большей скоростью, и, чтобы увеличить ее поток, нужно еще повернуть кран».

Понятно, что эта причинно-следственная модель кажется нам самоочевидной, потому что мы часто видим ее в действии. Нам редко доводится непосредственно наблюдать, каким образом работающая аппаратура создает конечный результат. Мы выполняем нужные действия и получаем результат, но, чтобы понять механизм действия устройства, необходимо внимательно посмотреть, что происходит внутри его. Мы можем заглянуть внутрь, если устройство состоит из видимых элементов. Например, мы можем посмотреть, как работают механические часы с прозрачным циферблатом или как сгребаются листья. Но чаще всего эти механизмы слишком малы (как изменения в движении молекул, заставляющие воду кипеть), или слишком абстрактны (как экономические факторы бедности), или недоступны (как сердце, прокачивающее кровь по нашему телу). Мы не можем наблюдать действие вакцины или понять, что продукты генетически модифицированны, поэтому недостающие части знания мы восполняем тем, что нам довелось узнать или наблюдать, а это может приводить к ошибочным представлениям.

«Достаточно хорошо»

Было бы ошибкой упрекать себя за то, что мы оперируем причинно-следственными категориями далеко не идеально. Представьте себе, какой объем умственной работы необходимо было бы проделывать, чтобы в каждой конкретной ситуации мы могли делать точные каузальные выводы. Вы должны были бы знать все об устройстве Вселенной и дополнять эти знания фактами о происходящих в ней изменениях. Поскольку мир многогранен и может изменяться в самых разных аспектах и множеством разных способов, наши представления о Вселенной все равно будут весьма далеки от совершенства: они будут неполными, недостоверными и неточными. В реальной жизни ваши познания, безусловно, относятся главным образом к той части мира, которую вы знаете по своему опыту. Вы также имеете лучшее представление о вещах, которые важны для вас, чем о тех, которые не представляют для вас интереса. Вы знаете больше о том, как продвинуться по карьерной лестнице в выбранном направлении, чем о том, как стать профессиональным хоккеистом (если, конечно, вы не стремитесь вскоре начать играть в Национальной хоккейной лиге).

И вряд ли вы особенно разбираетесь в расположении, направлениях и скоростях движения молекул. Это не тот уровень детализации, на котором протекает наша жизнь. Наша система восприятия информации и двигательная система предназначены для функционирования на более высоком уровне – уровне, на котором мы взаимодействуем с материальным миром, флорой, фауной (в особенности с другими людьми), а также с предметами, созданными человеком. Потому наши знания лучше всего соответствуют объектам другого уровня детализации – уровня, на котором мы живем, и, возможно, немного выше (ступень групп населения и других общественных организаций). Именно на этом уровне формируются наши знания.

Так что – какой сюрприз! – оказывается, люди знают не все. На самом деле – далеко не все. Однако мы знаем достаточно для нормальной, обычной жизни. По причине ограниченности наших знаний есть предел и у наших представлений о происходящих изменениях. Большинству из нас не приходится беспокоиться о причинно-следственных законах, действующих в отношении молекул и атомов, потому что мы не химики и не физики. Вот почему ньютоновские физические законы вполне подходят для описания явлений, с которыми мы сталкиваемся в обычной жизни, хотя они недостаточно точны для описания явлений на микроскопическом уровне (например, поведения частиц и атомов) и на макроскопическом уровне (в масштабах Вселенной). Просто нам вообще никак не приходится ощущать те квантовые эффекты, которыми занимаются физики для того, чтобы описать строение мира вне пределов нашего опыта. Большинство людей – и даже химики и физики, когда они снимают свои рабочие халаты и становятся обычными людьми, – интересуется только теми причинно-следственными связями, которые действуют на предметы, видимые невооруженным глазом, на температуры в узком диапазоне от зимних до летних, сказываются на взаимодействиях между людьми, или, если говорить обобщенно, теми механизмами, которые действуют в нашей повседневной жизни и с которыми мы в ней то и дело сталкиваемся. В том небольшом по меркам Природы диапазоне условий, в которых мы живем, наши поверхностные причинно-следственные рассуждения в подавляющем большинстве случаев способны обеспечить нам нормальную жизнь. И это прекрасно, потому что, если бы нам нужно было знать все, мы просто утонули бы в знаниях.

Рассуждения об общественных явлениях аналогичны размышлениям о физических явлениях: они весьма поверхностны. Ежедневное общение с людьми действительно требует от нас понимания помыслов этих людей, но их устремления обычно лежат практически на поверхности. Люди пытаются обогнать нас, идя по тротуару, хотят задать нам вопрос или намерены поживиться нашими деньгами? Такие простые и прямые умозаключения мы делаем постоянно. Тут впечатляет не глубина выводов, которые мы делаем в подобных ситуациях, а сам факт, что мы вообще их делаем.

Однако существуют обстоятельства, требующие более глубоких логических умозаключений. Если мошенник пытается обвести вас вокруг пальца, отвлекая ваше внимание с помощью какой-либо приманки, то разгадать его намерения будет сложнее. Или другой случай: если близкий человек впал в депрессию или ведет себя странно, то, чтобы разобраться в причинах происходящего и понять, что же делать, вам потребуется особая чувствительность и глубина понимания. Увы, большинству людей очень трудно делать правильные выводы в подобных ситуациях. Мошенников вокруг немало, обычно они действуют умело и то и дело облапошивают людей. Печальная правда заключается в том, что людей, которые могут понять и помочь человеку, страдающему от боли, мало и находятся они чаще всего далеко. Большинство из нас рады бы помочь, но обычно дело кончается тем, что нам самим приходится просить помощи – чтобы друзья и члены семьи помогли выяснить, что происходит на самом деле, или чтобы в ситуацию вмешались специалисты. Снова причина кроется в том, что, хотя люди прекрасно владеют навыками логических рассуждений, мы обычно делаем их вскользь, не используя никаких специальных знаний.

Два логически рассуждающих субъекта внутри нас

Мы постоянно вовлечены в те или иные причинно-следственные размышления, но не все они сходны между собой, и некоторые из них весьма поверхностные. Когда крыса связывает боль в желудке со съеденной пищей, а не с миганием света, мы предполагаем, что для этого ей не понадобилось много рассуждать и размышлять. Это происходит быстро и автоматически, примерно так же, как вы могли бы заключить, что рука у вас болит потому, что вы ударились ею о стену, или студентка может сообразить, что причина ее радости в том, что она успешно сдала экзамен по математике. Такие выводы вряд ли даже заслуживают названия «рассуждение», потому что они совершенно очевидны и делаются очень быстро.

Другие виды каузальных рассуждений требуют существенно больших объемов размышлений и анализа. Каковы были причины Первой мировой войны? Почему не заводится ваш автомобиль? Почему ваш начальник до сих пор не может по достоинству оценить вас после проделанной вами тяжелой и упорной работы? Для ответов на подобные вопросы требуются время и значительные усилия. Чтобы найти правильное решение, мы должны прибегнуть к неспешным глубоким размышлениям. То есть здесь требуются рассуждения в полном смысле этого слова.

Отражение этих различий между двумя указанными видами мыслительной деятельности можно найти в классической и современной философии, в психологии и когнитивистике. Об этой разнице, в частности, пишет Дэниел Канеман в своей книге «Думай медленно… решай быстро» (46). Данному отличию тысячи лет, и в когнитивистике оно выступает под разными названиями. Например, существуют две системы рассуждений, которые классифицируются как ассоциативная и – в противовес ей – основанная на правилах (47). Или, проще говоря, Система 1 против Системы 2 (48). Мы будем считать, что это соответствует различиям между интуицией и обдумыванием.

Название какого крупного животного начинается с буквы «С»?

Вы подумали – «слон»? Так думают почти все. Какие-то вещи приходят нам в голову сразу, сами собой, без усилий. Это подсказки нашей интуиции.

Весьма полезно было бы подумать о том, какую роль играет наше сознание в интуиции и какую – в размышлениях. Если мысль является нам интуитивно, она появляется в нашем мозгу как бы сама собой. Не требуется никаких усилий для решения следующей анаграммы:

ИНТИУЦИЯ – переставим две буквы и получим «интуиция».

Ответ появляется в нашем сознании сразу же. Вы не замечаете процесса поиска ответа, хотя осознаете его конечный результат. Слово «интуиция» как бы появляется волшебным образом на ментальной сцене, так что его практически можно увидеть.

Но, когда вы что-то обдумываете, вы осознаете не только принятое решение, но и путь, которым вы к нему пришли. Вот вам на этот случай более сложная анаграмма:

АЕБДЫМОВИНУ

Если вам удастся разгадать ее,[4]4
  Ответ: обдумывание.


[Закрыть] то вам станет известен не только конечный результат, но и ход мыслительного процесса, приведшего к этому результату. Вы можете отследить свой мыслительный процесс, в ходе которого мысленно переставляете буквы в поисках слова, которое окажется подходящим. Примерно так же вы обдумываете каждое действие при решении сложной арифметической задачи (или при обсуждении качеств политического кандидата).

В истории изучения интеллекта разграничение интуиции и обдумывания занимает особое место. Древнегреческий философ Аристотель (49), например, отмечал, что преодолеть укоренившееся интуитивное восприятие и стереотипы путем размышлений очень трудно.

Если бы одних только логических аргументов было достаточно, чтобы сделать людей хорошими, они по справедливости заслуживали бы самых высоких наград. Но сами по себе они лишь немногих могут побудить к великодушию и добродетели. Какие доводы помогли бы перевоспитать таких людей? Очень трудно, если вообще возможно, выкорчевать с помощью аргументации то, что изначально было заложено в характере («Никомахова этика», 1179).

Платон, отмечая связь между интуицией и стремлением, был более метафоричен. В сокращенном виде его версия звучит так: давайте уподобим душу естественному объединению крылатых коней и возничего. Один из коней повинуется долгу, и ему достаточно словесных команд; другой склонен к бахвальству и непристойностям и не всегда слушается даже кнута («Федр», 246, 253).

Платон проводит различие между страстью и разумом – двумя конями, которые тянут нас в противоположные стороны, когда мы сталкиваемся с искушением. И мы согласны с тем, что «рассудок» Платона весьма схож с «аргументом» Аристотеля, а также с тем, что́ ученые-когнитивисты именуют обдумыванием. Это основательное, осознанное обдумывание, к которому мы прибегаем для решения проблем и для того, чтобы не позволить вредным пристрастиям одержать верх над нами. Это внутренний голос, который тихонько, шепотом, напоминает нам, что и как следует делать для достижения наших долгосрочных целей. Именно этот тип мышления не позволяет нам потянуться за вторым куском шоколадного торта или заставляет нас почувствовать себя виноватым, если мы сделали что-то не то.

Но разве интуиция то же, что и страсть? Интуиция проявляется в виде мыслей, появляющихся в нашем сознании автоматически и основанных на наших глубинных знаниях; например, когда мы слышим, что человек произносит слово «about» определенным образом, нам в голову сразу приходит мысль: «Это канадец». Такие мысли сами по себе не являются желаниями. Сама по себе мысль, что некто – канадец, не делает этого человека объектом желания, но и не оскорбительна для него. Но иногда интуитивное восприятие способно сделать некоторые вещи более желанными. Интуиция может подсказать нам, что в коробке с выпечкой, скорее всего, находится торт, и это может пробудить у нас желание отведать сладкого и жирного. С другой стороны, желания тоже могут вызывать интуитивные реакции. Если мы видим автомобиль своей мечты, то представляем себе, как мы на нем едем. А находясь в чужом прекрасном доме, воображаем, как славно нам жилось бы в нем. Вид любимого десерта заставляет нас представлять себе, как мы его едим. А желанный человек вызывает в воображении… ну, вы поняли. Наши сильные увлечения связаны с конкретными интуитивными импульсами, хотя отнюдь не все интуитивные импульсы связаны с сильными увлечениями. То есть интуитивные сигналы и порывы страстей – не одно и то же, но между ними существует тесная взаимосвязь. Интуиция и желание могут взаимодействовать, и то и другое может соперничать с размышлениями.

Что же касается причинно-следственных рассуждений, то те выводы, к которым мы приходим быстро и по наитию, не всегда идентичны тем, к которым мы пришли бы путем тщательного обдумывания. Интуиция может подсказать нам, что надо сбросить на врага бомбы, чтобы заставить его сдаться, но при более тщательном размышлении мы могли бы прийти к выводу, что бомбардировка может содействовать нашему противнику в его стремлении развязать террор против собственного населения. Если нашей реакцией на событие управляют смятение и страх, то иногда неторопливое обдумывание ситуации помогает нам успокоиться. Достаточно немного подумать – и мы поймем, что бояться было нечего. Другими словами, иногда решения, к которым мы приходим по наитию, то есть быстро и без усилий, опровергаются выводами, к которым мы приходим путем неторопливых и упорных размышлений. Зачастую размышление заставляет нас усомниться в решении, подсказанном интуицией.

Различия между интуицией и обдумыванием отмечают не только западные мыслители. В некоторых традициях индуизма и йоги существует семь энергетических колец, или чакр, являющихся «центрами дыхания», элементами духа, связанными с различными аспектами существования и благополучия личности. Иногда их называют также энергетическими центрами жизненной силы. Каждая из чакр связана с какой-то частью тела. Первая, самая нижняя, чакра относится к связям человека с землей. Сакральная чакра расположена чуть ниже пупка и имеет отношение к сексуальности и связанным с нею органам и энергиям. Третья чакра расположена немного выше пупка, ассоциируется с огнем, четвертая расположена в центре грудной клетки, вблизи сердца, и «заведует» любовью. Пятая чакра находится в горле и связана с общением. Шестая и седьмая чакры тесно связаны с тем, что ученые-когнитивисты называют мышлением. Шестая чакра, именуемая также аджна-чакрой, расположена между бровями. Индуистские художники и скульпторы иногда изображают ее в виде так называемого «третьего глаза». Она часто ассоциируется, например, с визуальными образами. У нас это считается восточным вариантом описания явления интуиции, то есть мыслей, которые появляются сами собой, в результате не осознаваемых нами процессов.

Седьмая чакра – Сахасвара – расположена на темени. Она связана с интеллектом и сознанием. Эта чакра соединяет нас с нашей высшей сущностью и с другими существами. По-видимому, не будет большой натяжкой аналогия между седьмой чакрой и тем, что мы называем обдумыванием.

Подразумевается, что интуиция тоже результат действий самого человека. Это неотъемлемое свойство вашего мыслительного процесса. Обдумывание – это нечто другое. Один из способов обдумывания – это разговор с самим собой, который ведется так, как если бы вы говорили с другим человеком. Обдумывание объединяет вас с другими людьми. Группа людей не может узнать что-то интуитивно именно как группа, но они могут сообща обдумывать проблему. Эту концепцию мышления как действия целого сообщества мы весьма подробно обсудим в следующих главах. Мы увидим, что можем преодолевать недостатки и ошибки наших интуитивных каузальных моделей путем совместного обдумывания проблем с членами наших сообществ. Тем самым мы формируем чрезвычайно мощный общественный разум.