Текст книги "Лира Белаква"

– Как жаль, – сказала она. – А, знаете…

Ли почесал голову, но придумывать ответ ему не пришлось: на сцену поднялись трое мужчин, и тут же все в зале вскочили и разразились аплодисментами и приветственными возгласами.

Ли тоже пришлось встать, иначе это было бы невежливо, и все бы на него таращились. Он поискал взглядом своего соседа по пансиону, но вокруг было столько лиц, горящих энтузиазмом, что он его не увидел.

– Потрясающий прием! – горячо зашептал ему на ухо Сигурдссон, когда они снова сели. – Очень многообещающий! А вы что скажете?

– Никогда ничего подобного не видел, – отозвался Ли и, откинувшись на спинку, приготовился слушать.

Вскоре его разбудил рев толпы – во всяком случае, ему показалось, что не прошло и минуты. Эхо оваций и одобрительных возгласов металось по огромному деревянному залу. Ли заморгал и тоже принялся хлопать.

На платформе стоял Поляков – румяный, с окладистой бородой. Он был в черном пальто, один кулак он прижимал к сердцу, другим опирался на кафедру. Он смотрел на толпу сверкающими глазами, а его деймон (кажется, ястреб, но какой именно Ли сказать не мог) сидел на кафедре, широко раскрыв крылья.

– Сколько я проспал? – шепотом спросил Ли у сидящей под пальто Эстер.

– Я не считала.

– Черт. А что говорил этот деятель?

– Я не слушала.

Ли украдкой взглянул на Ольгу. Она безмятежно сидела рядом, устремив обожающий взгляд на отца, и не изменилась в лице, даже когда тот грохнул кулаком по кафедре: деймона подбросило вверх, он взлетел, сделал несколько кругов у него над головой, а потом сел на плечо. Эффектный ход, подумал Ли.

– Интересно, сколько они репетировали перед зеркалом? – скептически проворчала Эстер.

– Друзья мои! – вскричал Поляков. – Друзья и сограждане! Люди! Нет нужды предостерегать вас об опасностях этого вероломного нашествия. Да, нет нужды! Ибо каждая капля человеческой крови, текущая в ваших человеческих жилах, вопиет, что нет и не может быть дружбы между людьми и медведями. И вы знаете, что я имею в виду, как и то, почему мне приходится говорить так решительно. Дружбы между нами и медведями нет – ее и не должно быть! И под моим руководством – обещаю, положив руку на сердце – ее и не будет. Никакой дружбы с этими бесчеловечными, нетерпимыми…

Конец фразы, как водится, потонул в овациях, свисте и топоте, накрывших зал, словно океанской волной.

Поэт размахивал руками над головой и вопил:

– Да! Да!! Да!!!

По другую сторону от Ли дочка Полякова тоже хлопала – как маленькая девочка, прямыми, будто деревянными ладошками.

Выступление закончилось – Поляков и его люди спустились с платформы, и какие-то люди пошли вдоль рядов, собирая пожертвования.

– Не давай этому ублюдку ни цента, – посоветовала Эстер.

– Да у меня и нет, – проворчал в ответ Ли.

– Ну, разве не потрясающе?! – подскочил к нему восторженный Сигурдссон.

– Самый примечательный образец цветистой риторики, какой я только слышал, – заметил Ли. – Я почти ничего не понял, так как не знаком с местными делами, но с толпой он обращаться умеет, в этом ему не откажешь.

– Идемте же, я вас представлю. Мистер Поляков будет счастлив познакомиться…

– Ах, нет-нет, – поспешно возразил Ли. – Незачем отнимать его драгоценное время, я ведь даже не смогу за него проголосовать.

– Это совершенно не важно! Уверен, он будет очень рад, – отмел все возражения поэт и, понизив голос, крепко сжал локоть Скорсби: – У него найдется для вас работа.

На второй руке Ли повисла Ольга.

– Мистер Скорсби, идемте же, я познакомлю вас с папой! – Ее большие глаза смотрели так искренне, губы розовели, локоны обрамляли прелестное личико в форме сердечка. От всего этого голова Ли пошла кругом, и он едва не полез к ней с поцелуями.

Какая разница, что у девушки ума не больше, чем у виноградины? Ли жаждал заключить в объятия вовсе не ее мозг. Ее тело (как и его) обладало собственным разумом – и они многое могли бы сказать друг другу. В голове у него плыло, он полностью и безоговорочно капитулировал.

– Ведите меня к нему! – сказал он.

В небольшой обшитой деревом гостиной позади зала для выступлений Поляков глыбой возвышался над окружавшими его мужчинами со стаканами в руках и с зажженными сигарами в зубах. В комнате звучали смех и гул поздравлений.

Увидев дочь, Поляков покинул своих собеседников, решительно двинулся ей навстречу и порывисто обнял.

– Моя малышка, тебе понравилась папина речь?

– О, папа, это было так здорово! Все были просто вне себя!

Ли огляделся. На столе возле камина стояла модель какого-то необычного ору-жия: что-то вроде передвижной пушки на бронированном грузовике. Ли хотел подойти поближе и рассмотреть ее, но стоявший у стола человек перехватил его взгляд и поспешно накрыл модель сукном. Наверняка это та пушка, о которой говорил Васильев, догадался Ли. Если бы он не таращился так открыто, наверняка удалось бы разглядеть ее. Ну тут его снова потянули за рукав и повернули к кандидату.

– Иван Дмитриевич, – ворковал Сигурдссон, обращаясь к Полякову, – вы позволите представить вам мистер Скорсби из Техаса?

– Ой, да, папа! – защебетала Ольга. – Мистер Скорсби рассказывал мне, какие ужасные медведи водятся у них в стране…

Поляков нежно похлопал дочку по щеке, вынул сигару изо рта и стиснул руку Скорсби, едва не сломав ему пару костей. Ли был к этому готов и ответил тем же. Состязание закончилось вничью.

– Мистер Скорсби, – загудел Поляков, обнимая Ли за плечи и увлекая в сторону, – рад познакомиться, очень рад. Мой добрый друг Сигурдссон все мне о вас рассказал. Вы – человек, который смотрит в будущее, и я это говорю. Вы – человек действия, и я это вижу. Вы – человек сведущий и проницательный, и я это чувствую. И если не ошибаюсь, сейчас вы свободны и можете подумать над моим предложением. Это так?

– Совершенно верно, сэр, – ответил Ли. – А что за предложение, позвольте узнать?

– Человек моего рода занятий, – Поляков понизил голос, – время от времени оказывается в серьезной опасности. Этот город похож на пороховую бочку, мистер Скорсби. Переменчивая, непредсказуемая среда, и любой, кто пробуждает сильные страсти – как привлекает людей, так, увы, и отталкивает. Здесь есть и те, кто боится и осуждает мою принципиальную позицию по медвежьему вопросу. О, да. Но оставим это, – он многозначительно постучал себя по носу: умный поймет. – Уверен, вы понимаете, куда я клоню. Я тверд, но найдутся и те, кто не отказался бы проверить мою твердость и даже, если придется, применить силу. Но я не боюсь ответить на силу силой. Вы носите при себе оружие, мистер Скорсби. Готовы пустить его в ход?

– То есть вы хотите ответить на их силу моей? – уточнил Ли. – Рад слышать, мистер Поляков, что вас это не пугает. Так о какой именно работе идет речь?

– В гавани сложилась ситуация, с которой необходимо разобраться. Думаю, вы – именно тот, кто нам нужен. Вы наверняка понимаете, что есть вещи, которыми занимаются, так сказать, представители власти, но есть и другие… требующие менее официального вмешательства. Один человек пытается бежать, прихватив некое спорное имущество. Нужно, чтобы кто-нибудь был начеку и предотвратил это.

– Кому принадлежит имущество?

– Я уже сказал: оно спорное. Этот вопрос не должен вас занимать. Вы лишь должны содействовать тому, чтобы имущество и дальше оставалось на складе, пока юристы не закончат работу.

– Ясно. И какова будет плата?

– Хм, а вы вокруг да около не ходите, друг мой! Позвольте предложить вам…

Но не успел Ли услышать, что ему хотят предложить, как Эстер вдруг ударила его в грудь и прошептала:

– Ли…

Он сразу ее понял, потому что и сам смотрел туда же, куда и она: за спиной Полякова высокий худощавый мужчина стоял, прислонившись к камину, скрестив на груди руки и упираясь согнутой ногой в стену. Он дымил трубкой из кукурузного початка, а вокруг его шеи обвился, завязавшись в небрежный узел, гремучая змея – его деймон. Лицо мужчины было бесстрастно, а взгляд черных глаз направлен прямо на Ли.

– Вижу, один стрелок у вас уже есть, – заметил Ли.

Поляков обернулся.

– Вы знакомы с мистером Мортоном?

– Я слышал о нем.

– Тогда позвольте, я вас представлю. Мистер Мортон! Подойдите к нам, будьте добры.

Качнувшись, долговязая фигура отделилась от стены, и Мортон вразвалку зашагал к ним, не вынимая трубки изо рта. Одет он был элегантно: черный сюртук, узкие брюки, высокие сапоги. Под сюртуком на бедрах угадывались очертания револьверов.

– Мистер Мортон, это наш новый сотрудник, мистер Ли Скорсби. Мистер Скорсби, это Пьер Мортон.

– Боюсь, вы слишком торопите события, мистер Поляков, – возразил Ли, игнорируя Мортона. – Я передумал. Вы не сможете заплатить столько, чтобы я согласился работать с этим человеком.

– Как вас там зовут? – переспросил Мортон. – Я не расслышал.

Голос у него был низкий и спокойный. Деймон-змея поднял голову, похожую на драгоценный камень, и уставился на Эстер. Ли погладил зайчиху по голове и в упор посмотрел на Мортона.

– Меня зовут Скорсби. И всегда так звали. А вот у вас, когда мы в последний раз встречались, имя было другое. Вы тогда говорили, что ваша фамилия Макконвилл.

– Никогда вас раньше не видел.

– Значит, у меня зрение лучше вашего. И вам не стоит об этом забывать.

Все голоса в комнате стихли, все лица обратились к ним. Казалось, воздух между двумя мужчинами потрескивает от напряжения, и даже Поляков выглядел растерянным, переводил взгляд с одного на другого, как будто он торопился вернуть себе контроль над ситуацией, который у него вдруг отобрали.

Однако первой заговорила Ольга. Она ела пирожные и совершенно ничего не заметила. Промокнув губы, она спросила громко, как будто в комнате еще стоял гул разговоров:

– А у вас в стране, мистер Мортон, есть медведи?

Мортон-Макконвилл моргнул и повернулся к ней. Но его деймон продолжал смотреть на Эстер.

– Медведи? Да, мисс, думаю, что есть.

– Вот ужас! – сказала она и по-детски поежилась. – Папа собирается избавиться от всех медведей.

Поляков пожал сначала одним плечом, потом другим, словно боксер, разминающий мышцы, и шагнул вперед, встав прямо перед Ли.

– Думаю, вам пора, Скорсби.

– Уже в пути, сенатор. Счастливо оставаться.

– Не смейте меня так называть!

– Ох, простите. Всякий раз, как вижу заносчивого хвастуна, так сразу кажется, что передо мной сенатор. Обознаться-то нетрудно. Всего хорошего, мисс.

Даже Ольга заметила, что атмосфера в гостиной изменилась. Ее милое глупое личико обратилось к Ли, потом к отцу, к Мортону и снова к Ли. Никто не обращал на нее никакого внимания, – только Ли быстро улыбнулся ей и с сожалением отвернулся. Однако не она была последней, кого он увидел, выходя из комнаты, и даже не Мортон. С краю в толпе подпрыгивал поэт и журналист Оскар Сигурдссон, и его глаза горели радостным предвкушением.

– Так что мы решили? На какой мы стороне? – спросила Эстер, когда они вернулись в маленькую и холодную комнатку пансиона.

– Черт меня побери, Эстер, – сказал Ли, в сердцах запуская шляпу в угол. – Ну, почему я никогда не могу удержать проклятый язык за зубами!

– Да у нас и выбора-то не было, – возразила она. – Этот мерзавец прекрасно помнил, где мы встречались.

– Думаешь?

– Точно тебе говорю.

Ли сбросил башмаки и на всякий случай достал револьвер из кобуры. Он проверил барабан, решил, что тот крутится слишком туго, и раздраженно потряс головой: где теперь взять масло? После того шторма, когда Ли использовал револьвер в качестве молотка, случая пустить оружие в ход у него не было, и теперь проклятый механизм заело. И ведь надо было им застрять на острове, воняющем всеми мыслимыми сортами масла, а у тебя самого при этом ни капли смазки!

Он бросил револьвер на пол и растянулся на кровати – спать. Эстер беспокойно свернулась рядом на подушке.

Пьер Макконвилл был наемным убийцей, на его счету было по меньшей мере двадцать жизней. Ли повстречал его как-то в Дакоте. Перед тем, как выиграть в покер свой воздушный шар, он целое лето работал на Ллойда, хозяина одного ранчо. На этом ранчо произошел самый обыкновенный спор из-за раздела земли. Однако спор этот перерос в небольшую войну, которая, прежде чем дело сумели уладить, унесла жизни дюжины человек. Конкурент Ллойда нанял Макконвилла, чтобы тот отстреливал его людей одного за другим. Прежде чем его поймали полицейские из Рапид-Сити, он успел убрать троих: двоих работников ранчо застрелил издалека и не попался, а потом совершил ошибку – затеял в салуне, за картами и выпивкой, ссору с племянником Ллойда, юным Джимми Партлеттом, и грохнул его при свидетелях, готовых поручиться, что убитый первый начал… Вот только один из них передумал и рассказал, как все было на самом деле.

Макконвилл позволил себя арестовать с таким видом, словно выполнял мелкую формальность. Ему предъявили обвинение в убийстве, но продажные или напуганные присяжные его оправдали. После чего он, разумеется, застрелил чересчур совестливого свидетеля – прямо на улице, в открытую, даже не пытаясь прятаться. У полицейских нашлось неотложное дело в Рапид-Сити, и они уехали. Но это было второй ошибкой Макконвилла: стражи порядка, хоть и неохотно, но все-таки развернули лошадей и снова арестовали его. После короткой перестрелки, Макконвилла схватили и повезли в тюрьму – на этот раз в столицу округа. Правда, он туда не доехал. Полицейских, которые его сопровождали, больше никто не видел. Все решили, что Макконвилл ухитрился перестрелять их и скрыться, а там и мистер Ллойд решил, что вся эта история ему надоела, продал ранчо по дешевке сварливому соседу и уехал в Чикаго.

На том суде Ли довелось сидеть на скамье свидетелей: он видел гибель одного из работников ранчо, а еще его просили описать характер юного Джимми Партлетта. Костлявое лицо Макконвилла, его долговязая фигура, глубоко посаженные черные глаза и огромные руки… – такое захочешь, не забудешь. И уж тем более взгляд, которым он через весь зал смотрел на свидетелей обвинения: оценивающий, холодный, расчетливый, без признаков каких-либо человеческих чувств.

А теперь Макконвилл явился в Новый Оденсе и охраняет политика, а Ли был так глуп, что надерзил ему.

Посреди ночи Ли встал по нужде. Он ощупью пробирался по темному коридору, набросив для тепла пальто, когда Эстер прошептала:

– Ли! Слушай…

Он замер. Из-за двери слева доносились приглушенные горькие рыдания.

– Это мисс Ланд?

– Да.

Не в правилах Ли было оставлять девушку в беде, но он решил, что если мисс Ланд узнает, что он слышал, как она плачет, ее это расстроит еще больше, и продолжил свой путь на цыпочках и ежась от холода, и так же прокрался назад, надеясь, что пол не скрипнет и не выдаст его.

Однако не успел он добраться до своей двери, как за его спиной щелкнул замок и в коридор упал луч света. Мисс Ланд стояла на пороге в ночной сорочке, с распущенными волосами. Глаза ее были красными, а щеки – мокрыми. Выражение лица описать было бы затруднительно.

– Прошу прощения, если потревожил вас, мисс Ланд, – тихо сказал Ли, глядя в пол, чтобы не смутить собеседницу.

– Мистер Скорсби… Мистер Скорсби, я надеялась, что это вы. Простите… могу я спросить вашего совета? – сказала она и неловко добавила: – Мне больше не к кому обратиться. А вы, я уверена, джентльмен.

У нее был низкий голос, и звучал он ровно и нежно… Ли успел об этом забыть.

– Разумеется, мисс.

Прикусив губу, мисс Ланд быстро посмотрела направо, а потом налево.

– Не здесь. Не могли бы вы…

Она отступила в сторону и чуть шире открыла дверь.

Оба говорили очень тихо. Ли подхватил Эстер на руки и шагнул в узкую комнатку. Там было так же холодно, как и у него, но пахло не табаком, а лавандой, и одежда не валялась на полу, а была аккуратно сложена и развешана.

– Чем я могу помочь вам, мисс?

Она поставила свечу на полку над пустым камином и закрыла тетрадь, лежавшую на круглом столике, покрытом кружевной скатертью, рядом с чернильницей и пером. Потом пододвинула Ли стул.

Он сел, по-прежнему стараясь не смотреть на нее, – вдруг леди смущена и не хочет, чтобы кто-то видел ее слезы. Но тут он подумал, что если леди проявила достаточно отваги, чтобы затеять этот странный ночной разговор, следует уважать ее и не пытаться относиться к ней снисходительно. Он поднял голову: мисс Ланд стояла, высокая, стройная, неподвижная. На ее щеки ложился слабый отблеск свечи.

Ли ждал. Мисс Ланд, кажется, раздумывала, как сформулировать вопрос, сжав руки у губ и глядя в пол.

– Меня попросили кое-что сделать, – вымолвила она наконец, – и я боюсь сказать да… Возможно, лучше было бы сказать нет. Лучше не для меня, а для лица, обратившегося ко мне… с просьбой. Я не слишком опытна в таких вещах, мистер Скорсби. Вряд ли у кого-то есть подобный опыт… пока это не случится с ним в первый раз. Я здесь совершенно одна, и мне не у кого спросить совета. Я плохо объясняю. Мне так неловко беспокоить вас…

– Не нужно извинений, мисс Ланд. Не знаю, смогу ли я дать совет, который поможет вам, но я постараюсь. Если я правильно понял, лицо, обратившееся к вам с просьбой, надеется, что вы эту просьбу выполните, – иначе оно бы к вам не обратилось. И… и еще мне кажется, что лучше всего судить о том, хорошо это или плохо, может только само это лицо. И еще я думаю, что вам не стоит беспокоиться о том, что ваш отказ кого-то расстроит. Принимать во внимание свои цели и нужды – в этом нет ничего постыдного. Куда хуже делать то, что вы считаете нужным для другого человека, если вас саму это не устраивает. Ведь в деле, о котором мы говорим, замешаны вопросы чести, не так ли?

– Да.

– Такие дела никогда не бывают простыми.

– Поэтому я и обратилась к вам.

– Мисс Ланд, если вас просят о том, чего вы и сами хотите…

– Очень хочу.

– …и если это никому не причинит вреда…

– Я думаю, это может причинить вред… тому, кто меня попросил.

– Предоставьте ему судить об этом самому.

– Да, я понимаю… Да.

– Значит, достойным решением будет ответить согласием на просьбу обратившегося к вам лица.

Мисс Ланд стояла совершенно неподвижно – высокая, худая, неуклюжая девушка, в белой сорочке и босиком. Лицо ее было так беззащитно… Казалось, будто все ее чувства обнажены. Ум, честность, застенчивость, отвага и надежда перемешивались на нем так открыто, что Ли был тронут до глубины души. Еще немного, и он влюбился бы в нее. Она нежно прижимала к груди своего деймона. Ли видел, как изящно она преодолевает неуклюжесть юного тела… ибо она была еще очень юна. Как будет гордиться тот, кто завоюет ее расположение, подумал он. А еще подумал, что если ему когда-нибудь повезет заключить в объятия такое сокровище, он даже не взглянет никогда на бестолковую куклу вроде мисс Поляковой.

Внезапно мисс Ланд протянула ему руку. Он встал и ответил на пожатие.

– Я очень вам благодарна, – сказала она.

– Счастлив помочь, мисс, и желаю вам всего самого лучшего. Очень надеюсь, что вы больше не будете терзать себя по этому поводу.

Несколько ледяных секунд спустя Ли оказался в своей постели. Эстер прикорнула рядом на подушке.

– Так, – сказал он. – И что это сейчас было?

– А сам не догадываешься? Разумеется, ей сделали предложение. Брачное предложение, большой ты дурень.

– Да ну? Что ты будешь делать! И что я ей посоветовал?

– Согласиться, конечно.

– Надо же! Надеюсь, хоть это я сделал правильно.

На следующее утро Ли спустился к завтраку, состоящему из склизкого сыра и соленой рыбы. На протяжении трапезы все постояльцы мужского пола из кожи вон лезли, пытаясь поразить воображение юной библиотекарши. Мисс Ланд всем отвечала молчаливым презрением. Ни она, ни Ли ни словом не обмолвились о том, что случилось ночью.

– Настоящая ледяная королева, наша мисс Ланд, – заметил фотограф, когда она удалилась. – Очевидно, у нее очень высокие стандарты светской беседы.

– У нее воздыхатель в таможенном управлении, – сказал Васильев. – Вчера вечером после собрания я видел их вместе. А как ваши дела, мистер Скорсби? Вас уже засосало в омут политики?

– Да, – признался Ли, – приблизительно на минуту. Но потом я опомнился. Этот ваш Поляков – нехороший человек, я в этом уверен. Он что, действительно победит на выборах?

– Наверняка. Его единственный оппонент – нынешний мэр, а он трус и лентяй. Да, Поляков выиграет, и тогда у него появится идеальный трамплин, чтобы снова запрыгнуть в Новгородский сенат. К несчастью, теперь мы будем видеть его повсюду.

– Знаете, я кое-что вспомнил, – сказал Ли. – Он что-то говорил о ситуации в гавани, которая… с которой… Как же он выразился? А, вот: «с которой необходимо разобраться»! Уж не о том ли капитане речь, что никак не может вызволить свой груз? Вам об этом что-нибудь известно?

– Не знаю точно, что там происходит, но наши старые приятели, «Ларсен марганец», определенно имеют к этому отношение. Значит, и Поляков к этому руку приложил. Уверен, он и тут своей выгоды не упустит.

– Тогда как насчет небольшого… – начал Ли, но тут Эстер крепко укусила его за запястье.

Он с упреком посмотрел на зайчиху.

– Никаких пари! – строго предупредила она.

– Стыдись! – возмущенно воскликнул Ли. – Я собирался предложить мистеру Васильеву всего лишь небольшую прогулку в порт, чтоб самим узнать, что там творится. Пари! Ах, Эстер, Эстер!

– К сожалению, у меня другие планы, – сказал Васильев. – Сегодня мне предстоит проверять условия труда на кожевенном заводе, а там уже и к отъезду пора готовиться.

– Ну, тогда хорошей вам инспекции, сэр. Если не увидимся до отъезда, я передам нашей прекрасной компаньонке, что вы уехали лечить разбитое сердце.

Утро выдалось ветреное. Дождь перемежался вспышками яркого солнца, большие белые облака спешили куда-то по ослепительно-синему небу.

– Прелестная погода, – сказал Ли по дороге в гавань. – Хорошо, что мы на земле.

– Если не будешь думать о том, что делаешь, окажешься под землей, – проворчала Эстер.

Ли уселся на каменную тумбу у самого края воды и надвинул шляпу на глаза: в них слишком сильно било солнце, отражаясь в воде. Достав из ранца небольшой бинокль, он внимательно оглядел горизонт. Большой паровой кран у правого пирса уже закончил устанавливать грот-мачту и теперь сгружал уголь с танкера в вагонетки. Слева закончилась погрузка рыбьего жира, теперь на корабль начали грузить связки шкур. Второе судно сидело в воде гораздо выше – бревна с него перекочевали на берег. На палубах было пусто; команда занималась уборкой и мелким ремонтом. Единственным новичком в этой компании оказалась землечерпалка в устье бухты: она деловито выгребала полные ковши песка и ила со дна и высыпала их на пришвартованную рядом баржу.

На шхуне ничего не изменилось: она так и стояла, неподвижная и безмолвная. Какие-то люди слонялись между набережной и складом. Ли собирался настроить бинокль, чтобы хорошенько их рассмотреть, когда за спиной у него раздался хриплый голос:

– И чего это вы там выглядываете?

Ли аккуратно сложил бинокль и медленно обернулся. Эстер прижалась к нему. Перед ними стоял рыжий голландец, которого он вчера вытащил из бара.

– Капитан ван Бреда? – Ли встал и коснулся полей шляпы.

– Я самый. А вы кто такой?

Капитан явно не помнил Ли, что было совсем не удивительно… Ну, или ему стыдно было признаться, что помнит.

– Моя фамилия Скорсби, капитан. Я смотрел вон на ту шхуну и думал, что точно не хотел бы платить портовые сборы, которые наверняка накапливаются, пока ей не дают забрать груз.

– Так вы, стало быть, подельник Полякова! – капитан сжал кулаки.

Его щеки, заросшие рыжей щетиной, побагровели, глаза налились кровью. Да его же сейчас хватит удар, подумал Ли, глядя на его деймона – крупную жесткошерстную дворнягу, в которой явно было что-то от волка. Собака дрожала, глухо рычала, ее шерсть стояла дыбом.

Несколько прохожих с любопытством оглянулись на них.

Неподалеку от них медведь вылез по ступенькам из воды, отряхнулся, осыпая все вокруг брызгами, и поднялся на задние лапы, глядя на Ли и капитана.

– Подельник? – сказал Ли. – Нет, сэр. Я видел его вчера в ратуше и сказал, что мне не нравятся люди, которых он нанимает. В любом случае голоса у меня здесь нет, кроме того я умудрился уснуть во время его зажигательной речи. Так это ваш корабль вон там?

– Да, черт подери! И шпионы мне тут не нужны. Что вы там выглядываете, а?

Эстер подобралась поближе к деймону ван Бреды и что-то негромко ему сказала. Он щелкнул челюстями и зарычал в ответ. Эстер повернулась к Ли:

– Купи капитану выпить, да поживее.

Эстер была права: голландец явно собирался вот-вот лишиться чувств.

– Я не шпион, капитан, – примирительно сказал Ли. – Не присоединитесь ли ко мне за стаканчиком горячего рома? Вон там, неподалеку есть бар. Я бы не отказался послушать про ваши дела.

– Да. Ja. Очень хорошо. Почему бы и нет? – произнес тот, снимая фуражку и проводя трясущейся пятерней по густым рыжим волосам.

Раздражительность мигом покинула его, и он поплелся в паб вслед за Ли.

Они сели у окна. Ван Бреда не отрываясь смотрел на свою шхуну и катал в ладонях стакан с ромом. Ли закурил сигариллу – надо же было дать отпор печке, которая чадила в углу. Медведь снаружи сел у тумбы, потом лег на брюхо, сложив огромные лапы под грудью.

– Я ведь ее почти потерял, – тихо пробормотал капитан.

– Вы про корабль? Вы, значит, не только шкипер, но и владелец?

– Если тот человек добьется своего, я перестану им быть.

– Как же это вышло?

– А вот, глядите, – ван Бреда вытащил из кармана мятый конверт.

Ли вынул письмо на бланке Портовой компании Нового Оденсе. В нем было сказано:

Уважаемый капитан ван Бреда,

В соответствии с Актом о торговых перевозках II.303. (5), извещаю Вас, что если груз, находящийся на складе в секторе № 5 Восточного блока, не будет отгружен до утреннего прилива 16 апреля сего года, он будет изъят властями порта и выставлен на публичные торги.

Искренне Ваш,

Иоганн Огорд, начальник порта

– Шестнадцатое апреля… – сказал Ли. – Это же завтра. А прилив когда?

– В одиннадцать часов тридцать две минуты. Так что дело мое безнадежное. И он это знает. Он требует, чтобы я забрал груз, я хочу забрать груз, а они отказываются открывать проклятый склад! Говорят, я должен денег порту! Это наглая ложь. Это какой-то новый побор, раньше его никогда не было. Они выдумали его только для моего груза. Я требовал подтверждения этого сбора, а они отсылают меня к какому-то проклятому закону, о котором я даже не слышал. Я знаю, за всем этим стоит Поляков. Он и «Ларсен марганец». Портовые власти отберут мой груз, Поляков от имени Ларсенов сделает ставку на этом их проклятом аукционе, и никто не осмелится ее перебить. А я потеряю корабль. А? И никому до этого дела нет!

– Так, давайте кое-что проясним, – сказал Ли. – Сначала вам неожиданно назначают новую пошлину за хранение груза, потом не разрешают его забрать, а потом грозят изъятием, потому что вы его не забираете, так?

– Именно так. Они меня с ума сведут.

– Но почему? И что это за груз?

– Буровое оборудование и образцы породы.

– Образцы породы… минуточку. Это имеет какое-то отношение к нефти?

Ван Бреда на мгновение оторвал взгляд от судна и посмотрел Ли прямо в глаза.

– Имеет. Понимаете, во что все на самом деле упирается? Нефть и деньги.

– А кто отправитель груза?

– Нефтяная компания с Бергена. Смотрите, у меня и накладная есть.

Он выудил из кармана еще один документ.

– Вы что, подписали накладную до того, как забрали груз?

– Такой тут порядок. Когда груз прибывает на склад, он сразу же переходит под ответственность перевозчика, и накладную подписывают на месте. В том-то и проблема, понимаете? Ответственность за груз теперь на мне, и я не могу… Ни черта я теперь не могу…

Он судорожно проглотил свой ром.

– А с таможней вы говорили? – осторожно спросил Ли. – Насколько я понял, она тут главный представитель закона.

– Я пытался. Но это их не касается. По таможенной части все бумаги в полном порядке. Они написали мне письмо… сказали, что им плевать.

– Сколько времени потребуется на погрузку?

– Недолго. Пара часов.

– А когда груз будет на борту, вы сможете сразу отплыть? Вам нужен буксир или лоцман?

– Нет. У меня есть вспомогательный двигатель и достаточно топлива. А обязательного лоцманского сбора у них нет.

– А команда?

– Вся на борту. Но это ненадолго. Они знают, в какие неприятности я вляпался.

– Видите ли, – сказал Ли, туша свою маленькую черную сигариллу, – будь у вас прикрытие, вы могли бы забрать груз и смыться.

Ван Бреда вытаращил глаза. Кажется, он его не понял. Надежда и отчаяние сменялись на его лице, как в калейдоскопе.

– Как? Что вы имеете в виду? – растерянно переспросил он.

– Не нравится мне этот Поляков. Не нравится, что он говорит и с кем имеет дело. В общем, если вам нужен ваш груз, капитан, я покараулю, пока вы будете его забирать. Осталось только открыть склад.

Он оттолкнул стул и пошел к стойке, чтобы расплатиться. И тут ему в голову пришла одна идея.

– Скажите-ка, любезный, знаете вы Оскара Сигурдссона? – спросил он бармена.

– Журналиста? Ja. Я его знаю. Вы его друг?

– Нет, просто спросил.

– Ну, раз так, я вам скажу: сплошная гниль этот парень. Сплошная гниль.

– Спасибо, – поблагодарил его Ли и вслед за капитаном вышел из бара.

Он уже собирался отправиться в контору начальника порта, но тут его поджидал сюрприз. Медведь, лежавший у каменной тумбы, поднялся на ноги и повернулся к ним.

– Эй, – сказал он.

Он смотрел прямо на Ли; голос его был глубоким и низким. Ли на мгновение остолбенел и лишился дара речи, но потом взял себя в руки и зашагал через дорогу к набережной. Эстер старалась держаться ближе к его ногам, и Ли подхватил ее на руки.

– Вы это мне? – спросил он медведя.

Вблизи тот выглядел потрясающе – судя по всему, еще молодой, огромный, с непроницаемыми черными глазами. По его желтоватой шкуре от порывов холодного ветра волнами пробегала рябь. Ли чувствовал, как маленькое сердечко Эстер отчаянно колотится рядом с его сердцем.

– Собираетесь помочь ему? – медведь глянул через дорогу на капитана, потом перевел взгляд обратно на Ли.

– Собираюсь, – осторожно ответил тот.

– Тогда я помогу вам.

– Вы, стало быть, знакомы с капитаном ван Бредой?

– Его враг – мой враг.

– Что ж, хорошо, мистер… мистер Медведь.

– Йорек Бирнисон.

– Йорк Бернингсон. Капитану нужно получить доступ к грузу, который заперт на складе, погрузить его на корабль и уплыть подальше отсюда. Его враг, который стал и моим врагом – и твоим, кстати, тоже, – собирается его остановить. Насколько я понял, времени очень мало, и нас точно ждут неприятности. «Терпение» и «осторожность» – мои любимые слова, мистер Бернингсон, но иногда приходится рисковать. Вы готовы навлечь неприятности на свою шкуру?

– Да.

– Я слыхал, ваш народ делает доспехи, – продолжал Ли. – У вас есть панцирь?