Текст книги "Золото хищников"

Глава 9
Добро пожаловать на объект!

Далеко к югу, за границей льда, в холодном море высится островок. Остров этот весь черный, с острыми зубчатыми скалами, в пятнах помета чаек и поморников, которые обитают на его уступах. Крики птиц слышны за много километров. Они только и делают, что перекликаются или ссорятся между собой, ныряют в волны за рыбой или кружат огромными стаями над самой высокой вершиной, время от времени присаживаясь на крыши приземистых зданий, которые жмутся к горным склонам, или на заржавленные поручни шатких металлических мостков, облепивших утесы, словно древесные грибы – какой-нибудь трухлявый пень. Ибо, хоть это место и выглядит непригодным для жизни, когда-то здесь поселились люди. В камне с помощью взрывчатки выдолбили помещения для ангаров, в узких расщелинах примостились шарообразные резервуары с горючим, словно яйца гигантской паучихи. Именно здесь находился Разбойничий Насест – логово Рыжего Локи и его легендарной шайки воздушных пиратов.

Локи давно уже не стало. На некоторых зданиях еще сохранились следы ракетных ударов, доказывающие, что разбойник не ушел отсюда по доброй воле. Однажды тихой ночью на остров налетел с воздуха боевой отряд, порубил пиратов в мелкое крошево и завладел Насестом, устроив себе здесь базу, до которой не мог добраться ни один голодный мегаполис.

Солнце садилось. Через все небо на востоке протянулись красные, пурпурные, дымчато-оранжевые полосы. На их фоне остров выглядел еще более зловещим, чем обычно, – по крайней мере, так показалось обитателям дирижабля «Временные трудности», который приближался к Насесту с наветренной стороны, натужно пыхтя мотором. Стволы орудий медленно поворачивались, словно острия копий, отслеживая путь толстобокого старенького кораблика. Пока судно подходило к главному ангару, сопровождающие его Лисицы-оборотни кружили вокруг, словно деревенские собаки, загоняющие в овчарню упрямую овцу.

– Ну и помойка! – возмутилась одна из жен Уиджери Блинко, выглянув в иллюминатор.

– Ты говорил, если донесем на тот обшарпанный корабль, нас ждут деньги и удача, – подхватила другая. – Говорил, мы будем загорать на солнышке где-нибудь на плавучем курорте, а не болтаться неизвестно зачем на краю света.

– Ты обещал нам новые наряды и рабов!

– Тихо, жены! – прикрикнул на них Блинко, пытаясь сосредоточиться на управлении кораблем, пока наземная команда подавала ему сигналы цветными флажками, указывая дорогу в ангар. – Побольше уважения! Это же база Зеленой Грозы! Приглашение сюда – большая честь, знак, что они ценят мои услуги!

По правде говоря, он и сам был не рад, что его заставили явиться на Разбойничий Насест. Передав по радио информацию о своей встрече с «Дженни Ганивер» на базу Зеленой Грозы, расположенную в горах Тангейзера, он рассчитывал получить в ответ «спасибо» и, может быть, хорошее денежное вознаграждение. Уж во всяком случае, он никак не ожидал, что сразу после выхода из Воздушной Гавани его окружит отряд Лисиц-оборотней и отконвоирует сюда, на остров.

– Уважение, как же! – ворчали жены, подталкивая друг друга локтями.

– Жаль только, что Зеленая Гроза не так сильно его уважает!

– Ценят его услуги, скажете тоже!

– Подумать, сколько выгодных сделок мы упускаем, пока здесь валандаемся!

– Говорила мне мама: не выходи за него замуж!

– И мне!

– И мне тоже!

– Да он и сам понимает, что нам здесь ничего хорошего не светит! Смотрите, он же сам не свой от страха!

* * *

Мистеру Блинко все еще было очень не по себе, когда он сошел с корабля и оказался в гулком, захламленном ангаре, но озабоченное выражение мгновенно сменилось покровительственной улыбкой, когда к нему подскочила и отсалютовала молоденькая девушка-субалтерн. Уиджери Блинко всегда питал слабость к хорошеньким барышням, в результате чего ему и пришлось жениться аж на пяти из них, но, хотя все пять оказались довольно-таки сварливыми, упрямыми и без конца дружно его пилили, он невольно подумал: «А не предложить ли девушке-офицеру сделаться номером шестым?»

– Мистер Блинко? – спросила она. – Добро пожаловать на Объект!

– А я думал, милашка, что это место называется Разбойничьим Насестом.

– Командир предпочитает называть его «объектом».

– А-а.

– Я здесь, чтобы отвести вас к ней.

– К ней, вот оно как? Не знал, что в вашей организации так много дам.

Улыбка сошла с лица девушки.

– Члены Зеленой Грозы считают, что женщины и мужчины должны наравне участвовать в будущих военных действиях и победить варваров – приверженцев движущихся городов, чтобы Земля вновь зазеленела.

– О, конечно, конечно, – быстро проговорил мистер Блинко. – Всецело с вами согласен…

Такие разговоры ему совсем не нравились: военные действия крайне неблагоприятно влияют на бизнес. Но последние два года были неудачными для Лиги противников движения. Лондон подкатил чуть ли не к самым воротам Батмунх-Гомпы, а его агенты спалили Северный воздушный флот. В результате у Лиги не осталось свободных дирижаблей, чтобы прийти на помощь стационарному поселению на Шпицбергене, когда прошлой зимой на него напал Архангельск. Так последний крупный северный город противников движения угодил в брюхо хищника. Естественно, многие младшие офицеры Лиги недовольны нерешительностью Высшего Совета и рвутся отомстить. Будем надеяться, все это кончится ничем.

Плетясь за девушкой-субалтерном, мистер Блинко пытался прикинуть силы этой маленькой базы. В швартовочных ячейках стояли в полной боевой готовности хорошо вооруженные дирижабли Лисиц-оборотней. Попадалось большое количество солдат в белой форменной одежде и бронзовых шлемах. На руках у них были повязки с изображением молнии – символа Зеленой Грозы. «Крепко охраняют, – подумал Блинко, скользнув взглядом по паровым пулеметам. – Но почему? Что такого важного может происходить здесь, в этом глухом углу?»

Мимо промаршировал отряд, несущий здоровенные металлические ящики, прочно запертые, с выполненными по трафарету надписями «Хрупкое» и «Совершенно секретно». Вокруг солдат суетился лысый человечек в прозрачном пластиковом плаще поверх форменной одежды.

– Пожалуйста, осторожней! Без толчков! Там чувствительная аппаратура!

Почувствовав на себе взгляд Блинко, человечек обернулся. Между бровей у него была татуировка в виде красного колеса.

– Чем это вы тут занимаетесь? – спросил Блинко свою конвоиршу, когда они вышли из ангара и начали подниматься по сырым туннелям и лестницам, все вверх, вверх, к самому сердцу горы.

– Это секретная информация.

– Ну уж мне-то вы могли бы сказать?

Девушка-офицер покачала головой. Грубая, бесцеремонная девица, типичная военщина, решил Блинко. Из такого материала не выйдет шестой миссис Блинко. Он стал разглядывать плакаты, развешанные по стенам туннеля. На них были изображены воздушные корабли Лиги, осыпающие дождем ракет движущиеся города; гневные лозунги призывали читателя уничтожить все города. Между плакатами были нарисованы стрелки, указывающие путь к тюремному корпусу, в казарму, на орудийные платформы и в лабораторию. Это тоже казалось довольно странным. Лига противников движения всегда свысока относилась к науке. Там считали, что любой технологический продукт, превосходящий по сложности дирижабль или ракетную установку, – это варварство и лучше с таким не связываться. Очевидно, Зеленая Гроза иначе смотрела на вещи.

Мистеру Блинко сделалось жутко.

* * *

Кабинет командира находился в одном из старых зданий на вершине острова. Когда-то здесь располагались жилые помещения шайки Рыжего Локи, и стены были сплошь изрисованы не вполне приличными картинками, которые командир велела замазать, благопристойности ради. Но сквозь тонкий слой побелки тут и там проглядывали нарисованные лица, словно призраки погибших пиратов неодобрительно взирали на новых обитателей Насеста. В дальней стене было большое круглое окно, за которым не было видно ничего примечательного.

– Это вы Блинко? Добро пожаловать на Объект!

Командир была очень молода. Мистер Блинко надеялся, что начальница базы будет хорошенькой, но она оказалась этакой высокомерной лисичкой, смуглой, черноволосой, с жестким, непреклонным выражением лица.

– Вы – тот агент, который видел «Дженни Ганивер» в Воздушной Гавани? – спросила она.

Ее руки непрерывно сжимались и разжимались, словно беспокойные коричневые пауки. А как уставилась на него своими черными глазищами! Блинко подумалось, что она, пожалуй, малость не в себе.

– Да, ваша честь, – нервно ответил он.

– Вы уверены, что это была именно она? Нет ли здесь ошибки? Может быть, вы просто состряпали эту историю, чтобы выманить обманом деньги у Зеленой Грозы?

– Нет, нет! – поспешно заверил Блинко. – О боги, нет! Я видел корабль Цветка Ветра ясно как день!

Командир отвернулась, подошла к окну и стала смотреть сквозь мутное от соли стекло на быстро темнеющее небо. Помолчав, она сказала:

– Мы сформировали на одной из наших секретных баз боевое звено Лисиц-оборотней и послали на перехват к «Дженни». Никто из них не вернулся.

Уиджери Блинко не знал, что можно на это сказать. Сказал на пробу:

– Да что вы говорите!

Она снова повернулась к нему, но он не мог разглядеть выражение ее лица на фоне освещенного окна.

– Хотя двое варварских лазутчиков, угнавшие «Дженни Ганивер» из Батмунх-Гомпы, выглядели как парочка беспризорников с Поверхности, на самом деле это были высокопрофессиональные агенты на службе у Лондона. Несомненно, они пустили в ход свое адское коварство, чтобы перехитрить нас, уничтожить наши корабли и бежать на север, в Ледяные Пустоши.

– Это, э-э… вполне возможно, командир, – согласился Уиджери Блинко, думая про себя, что это звучит крайне неправдоподобно.

Она подошла к нему вплотную, невысокая, худенькая, впилась в него горящим взглядом.

– У нас много Лисиц-оборотней. Зеленая Гроза с каждым днем набирает силу. Очень многие командиры Лиги на нашей стороне, они готовы прислать солдат и дирижабли, чтобы укрепить наши базы. Чего нам не хватает, так это разведывательной сети. Поэтому вы нам нужны, Блинко. Я хочу, чтобы вы нашли для меня этот корабль. Возвращайтесь в свой мерзкий Архангельск и прозондируйте почву, или как там это называется. Найдите «Дженни Ганивер» и варваров, которые на ней летают.

– Это, мм… ну, это можно… – протянул Блинко.

– Вам заплатят за услуги.

– Сколько? Не хотелось бы показаться меркантильным, но мне приходится содержать пять жен…

– Десять тысяч – после того как доставите корабль сюда.

– Десять ты…

– Зеленая Гроза щедро награждает своих слуг, – заверила его девушка-командир. – Но и наказывает тех, кто нас предает. Если вы хоть слово шепнете кому-нибудь о своем задании или о том, что видели на Объекте, мы разыщем вас и убьем. Причем весьма болезненным способом. Вы меня поняли?

– A-а… Да! – пискнул Блинко, вертя шляпу в руках. – Э-э… Можно вас спросить, почему все это? Я хотел сказать – почему этому кораблю придается такое значение? Возможно, он имеет некую сентиментальную ценность для Лиги, как своего рода символ, но едва ли это стоит…

– Это стоит той суммы, которую я назвала.

Впервые девушка-командир улыбнулась – холодной, вымученной улыбкой, с какой благодарят дальнего родственника за то, что потрудился приехать на похороны.

– «Дженни Ганивер» и похитившие ее варвары могут оказаться жизненно необходимыми для той работы, которая здесь ведется. Вот и все, что вам нужно знать. Найдите ее и доставьте сюда, мистер Блинко.

Глава 10
Вундеркамера

Все врачи Анкориджа были мертвы. Лучшей сиделкой, какую удалось найти для профессора Пеннирояла, оказалась Виндолен Пай из Направляющего комитета. Когда-то она окончила курсы по оказанию первой медицинской помощи. Вызванная к постели больного в роскошной гостевой комнате на одном из верхних этажей Зимнего дворца, она держала запястье профессора своими тонкими пальцами, считая пульс по карманным часам.

– Я думаю, у него просто обморок, – объявила она диагноз. – Возможно, это от истощения или же у бедного джентльмена наступил запоздалый шок после его ужасных приключений.

– А что же мы-то в обморок не кувыркаемся? – поинтересовалась Эстер. – Мы вместе с ним пережили эти ужасные приключения и все-таки не валимся без чувств на каждом шагу, будто старые девы.

Мисс Пай, которая и сама была старой девой, сурово посмотрела на Эстер.

– По-моему, вам следует удалиться. Профессору необходимы покой, тишина и круглосуточный уход. Кыш отсюда, все!

Эстер, Том и Смью, пятясь, вышли в коридор, и Виндолен Пай решительно закрыла за ними дверь.

Том сказал:

– Наверное, он просто переволновался. Столько лет искал людей, готовых профинансировать вторую экспедицию в Америку, и вдруг оказывается, что маркграфиня ведет туда целый город…

Эстер засмеялась:

– Это невозможно! Она сошла с ума!

– Мисс Шоу! – задохнулся Смью. – Как вы можете говорить такие вещи? Маркграфиня – наша правительница и наместница ледяных богов на земле! Среди ее далеких предков была Долли Расмуссен. Она-то и вывела оставшихся в живых жителей первого Анкориджа из Америки на безопасные территории. Вполне естественно, что представительнице дома Расмуссен выпало снова привести нас на родину.

– Не понимаю, почему вы за нее заступаетесь, – буркнула Эстер. – Она с вами обращается как с грязью, прилипшей к подошве. И надеюсь, вы не думаете, что вам удалось кого-то обмануть своими переодеваниями. Мы прекрасно заметили, что вы один и тот же.

– Я никого не пытаюсь обмануть, – с достоинством возразил Смью. – Маркграфине положен определенный штат прислуги и должностных лиц: шоферы, повара, камергеры, лакеи и так далее. К сожалению, все они умерли. Вот мне и приходится закрывать собою брешь. Я по мере сил стараюсь поддержать древние традиции.

– А кем же вы были раньше? Шофером или камергером?

– Ни тем ни другим. Я был карликом маркграфини.

– Зачем ей карлик?

– При дворе маркграфини всегда бывает карлик. Чтобы забавлять маркграфиню.

– Чем это он ее забавляет?

Смью пожал плечами:

– Вероятно, своим малым ростом.

– Разве это смешно?

– Это традиция, мисс Шоу. С тех пор как в Анкоридже случилась чума, традиции очень нам помогают. Вот ваши комнаты.

Он распахнул две двери, немного дальше по коридору. В каждой из комнат были широкие окна, большая кровать, толстые отопительные трубы. Каждая была размером приблизительно с гондолу «Дженни Ганивер».

– Они замечательные, – сказал Том с благодарностью. – Но нам нужна только одна комната.

– Об этом не может быть и речи, – сказал Смью. Он вошел в первую из комнат и принялся подкручивать вентиль на батарее. – Чтобы в Зимнем дворце молодые люди противоположного пола, не связанные браком, проживали в одной комнате – это просто неслыханно! Мало ли что может из этого выйти. Пойдут всякие нежности… Нет-нет, ни в коем случае!

В трубе вдруг что-то загремело. Смью на мгновение отвлекся, потом снова обернулся и хитро подмигнул Эстер и Тому:

– Впрочем, между этими комнатами имеется дверь, и, если кому-нибудь вздумается проскользнуть в нее, никто и знать не будет…

Но кое-кто знал практически обо всем, что происходило в Анкоридже. Пристально глядя на экраны, слабо светившиеся в синей полутьме, наблюдатели видели нечеткие, искаженные панорамной камерой изображения Тома и Эстер, входящих вслед за карликом во вторую комнату.

– Ну и уродина!

– Вид у нее не очень-то радостный.

– А кто бы стал радоваться с таким лицом?

– Не в том дело. Она ревнует. Вы что, не видели, как Фрейя смотрела на ее дружка?

– Надоели они мне. Давайте переключаться.

Картинка на экране изменилась. Мелькали разные планы: Аакиуки у себя в гостиной, Скабиоз в своем одиноком доме, терпеливая, упорная работа в машинном отделении и в сельскохозяйственном квартале…

– Наверное, нужно бы послать весточку Аакиукам? – спросил Том, когда Смью отрегулировал отопление во второй комнате и собрался уходить. – Они, может быть, ждут нас.

– Их уже предупредили, сэр, – сказал Смью. – Теперь вы гости дома Расмуссен.

– Мистер Скабиоз будет не очень доволен, – заметила Эстер. – По-моему, мы ему совсем не понравились.

– Мистер Скабиоз по натуре пессимист, – сказал Смью. – Это не его вина. Он вдовец, а его единственный сын Аксель погиб во время чумы. Он тяжело перенес эту потерю. Но не в его власти помешать маркграфине, коли уж она решила предложить вам свое гостеприимство. Вам очень рады в Зимнем дворце. Если что-нибудь понадобится, позвоните и вызовите слугу… Ладно, ладно – меня. Обед в семь, но, если вам будет угодно спуститься немного раньше, маркграфиня желала бы показать вам свою Вундеркамеру.

«Кого-кого?» – подумала Эстер, но ей не хотелось снова выглядеть глупой и невежественной в присутствии Тома, так что она промолчала. Когда Смью ушел, они открыли соединительную дверь, плюхнулись на кровать Тома и немножко попрыгали, испытывая пружины.

– Америка! – воскликнул Том. – Нет, ты только подумай! Она очень храбрая, эта Фрейя Расмуссен. Практически ни один город не рискует заходить на запад от Гренландии, и уж точно ни один не пытался достичь Мертвого континента.

– Не пытались, потому что он и есть мертвый, – кисло отозвалась Эстер. – Я бы, например, не стала рисковать целым городом, начитавшись книжек Пеннирояла.

– Профессор Пеннироял знает, о чем говорит, – сказал Том, храня верность ученому. – Да и не он один сообщает о зеленых участках в Америке.

– А, ты об этих пилотских легендах?

– Ну да. И есть еще карта Снори Ульвессона.

– Та, про которую ты мне рассказывал? Которая так удачно исчезла, пока никто не успел ее проверить?

– Ты хочешь сказать, что профессор лжет? – спросил Том.

Эстер покачала головой. Она и сама не знала, что хотела сказать; просто ей было трудно принять на веру рассказы Пеннирояла про девственные леса и благородных дикарей. Но кто она такая, чтобы сомневаться в его словах? Пеннироял – знаменитый путешественник, пишет книги, а Эстер в жизни своей не прочитала ни одной книжки. Том и Фрейя ему верят, а они гораздо лучше ее разбираются в таких вещах. И все-таки никак не получалось совместить образ пугливого человечка, который трясся и скулил всякий раз, как мимо «Дженни Ганивер» пролетала ракета, и отважного путешественника, сражавшегося с медведями и дружившего со свирепыми американскими туземцами.

– Завтра пойду навещу Аакиука, – сказала Эстер. – Посмотрю, как продвигается ремонт «Дженни».

Том кивнул, но при этом старался не смотреть на нее.

– Мне здесь нравится, – сказал он. – Я хочу сказать, нравится город. Здесь грустно, но очень красиво. Напоминает более привлекательные кварталы Лондона. И к тому же в отличие от Лондона он не ест другие города.

Эстер показалось, что между ними вдруг разверзлась пропасть. Пока еще совсем узенькая, словно трещина во льду, но она может стать шире.

– Том, это просто еще один движущийся город. Все они одинаковые – что хищники, что торговцы. Наверху все очень красиво, а внизу – рабы, грязища, страдания и всякие гадости. Чем скорее мы отсюда улетим, тем лучше.

* * *

Смью вернулся за ними в шесть и провел по длинной винтовой лестнице в зал для приемов, где их ожидала Фрейя Расмуссен.

Видимо, маркграфиня попыталась как-то поинтереснее убрать свои волосы, но бросила эту затею на полдороге. Моргая, она смотрела на гостей из-под чересчур длинной челки.

– Боюсь, профессор Пеннироял все еще нездоров, но я уверена, что он скоро поправится. Раз уж ледяные боги прислали его сюда, наверное, они не дадут ему умереть, правда? Это было бы несправедливо. Но вы, Том, историк из Лондона, вас наверняка заинтересует моя Вундеркамера.

– И что же это такое – Вундеркамера? – не выдержала Эстер, которой надоело, что эта избалованная девчонка постоянно ее игнорирует.

– Это мой частный музей, – ответила Фрейя. – Моя Комната чудес.

Она чихнула и стала ждать, когда к ней подойдет прислужница, чтобы вытереть нос своей госпоже; потом вспомнила, что прислужницы все умерли, и утерлась рукавом.

– Я очень люблю историю, Том. Всякие древности, которые находят при раскопках. Когда-то это были обычные, повседневные предметы, ими пользовались обычные люди, но время сделало их особенными.

Том с энтузиазмом кивнул, и маркграфиня засмеялась, почувствовав, что встретила родственную душу.

– Когда я была маленькая, то совсем не хотела становиться маркграфиней. Я хотела быть историком, как вы, как профессор Пеннироял. Поэтому и основала свой собственный музей. Пойдем посмотрим!

Смью шел впереди, а маркграфиня всю дорогу не переставала жизнерадостно болтать. Они прошли несколько длинных коридоров, пересекли громадный бальный зал, где люстры были закутаны чехлами от пыли и пахло нафталином, и в конце концов оказались в крытой галерее со стеклянными стенами. Снаружи в темноте горели огни, освещая летящий снег и замерзший ледяной фонтан. Эстер спрятала руки в карманы и сжала их в кулаки, шагая позади Тома. «Выходит, она не просто хорошенькая, – думала Эстер, – она читала те же книги, что и он, разбирается в истории, и, несмотря на то что все ее близкие погибли от какого-то древнего олд-тековского вируса, она до сих пор ожидает от богов справедливости. Она – словно зеркальное отражение Тома. Ну куда мне с ней тягаться?»

Путешествие закончилось в круглом зале вроде прихожей, перед дверью, которую охраняли двое Сталкеров. Узнав их угловатые фигуры, Том шарахнулся назад и чуть было не закричал от ужаса, потому что одна такая древняя бронированная боевая машина когда-то гнала их с Эстер чуть ли не через все Охотничьи Угодья. Тут Смью зажег аргоновый светильник, и Том увидел, что эти Сталкеры – безжизненные обломки, ржавые металлические экзоскелеты, извлеченные изо льда и поставленные здесь, у входа в Вундеркамеру Фрейи Расмуссен, в виде украшения. Том покосился на Эстер – разделяет ли она его страх? Но она смотрела в сторону. Прежде чем Том успел привлечь ее внимание, Смью уже отпер двери и маркграфиня повела всех в музей.

Том вошел в пыльное, полутемное помещение со странным чувством, словно он вернулся домой. Правда, эта большая комната скорее походила на лавку старьевщика, чем на тщательно оформленные лондонские экспозиции, но все равно это была настоящая пещера сокровищ. Ледяные Пустоши со времен Шестидесятиминутной войны видели расцвет и падение по крайней мере двух цивилизаций, и у Фрейи имелись интересные экспонаты, относящиеся к обеим. Еще здесь находился макет Анкориджа, каким он мог выглядеть в те далекие времена, когда был еще неподвижным городом, целая полка ваз эпохи Культуры синего металла и несколько фотографий «ледяных кругов» – весьма загадочного явления, которое иногда встречается нa Высоком льду.

Бродя между экспонатами как во сне, Том не замечал, что Эстер следует за ним с большой неохотой.

– Смотри! – воскликнул он, восторженно оглядываясь через плечо. – Эстер, смотри!

Эстер смотрела и видела предметы, значение которых не могла понять по недостатку образования, да отражение собственного страхолюдного лица в стеклянных витринах. Она видела, что Том отошел еще дальше от нее, чтобы полюбоваться какой-то обшарпанной древней каменной статуей. Он был здесь настолько на своем месте, что Эстер показалось – у нее сейчас сердце разорвется.

Одно из любимейших сокровищ Фрейи хранилось в витрине в дальнем конце комнаты. Это был почти идеальный лист тонкого серебристого металла, какие встречались по всему миру на территориях, являвшихся некогда собственностью Американской империи. Древние называли его «фольга». Фрейя остановилась рядом с Томом, разглядывая витрину, любуясь отражением двух лиц в волнистой металлической поверхности.

– Сколько у Древних было всего разного…

– Удивительно, не правда ли, ваше сиятельство? – согласился Том шепотом.

Предмет, висевший в витрине, был таким древним и таким драгоценным, что казался Тому святыней. Этого листка коснулась своими перстами сама богиня истории.

– Подумать только, когда-то люди были настолько богатыми, что могли себе позволить выбрасывать такие вещи! Даже самые бедные из них жили не хуже лорд-мэра.

Они перешли к следующей витрине. Здесь хранилась коллекция тех странных металлических колечек, которые часто находят на мусорных свалках Древних. У некоторых из них до сих пор сохранилась подвеска в форме слезы с надписью: «Открывать здесь».

– Профессор Пеннироял не согласен с тем, что их выбрасывали, – сказала Фрейя. – Он утверждает, что те места, которые современные археологи называют мусорными свалками, на самом деле религиозные центры, где Древние приносили ценные предметы в жертву богам потребления. Вы не читали его книгу на эту тему? Называется «Мусор? Как бы не так!». Я вам дам почитать…

– Спасибо, – сказал Том.

– Спасибо, ваше сиятельство, – поправила Фрейя, но при этом так мило улыбнулась, что обидеться было невозможно.

– Конечно, – продолжала она, проводя пальчиком по пыльной витрине, – музею нужен хранитель. Когда-то здесь был куратор, но он умер во время чумы… или убежал, не помню. Теперь все покрывается пылью и вещи постоянно воруют. Пропало несколько очень красивых старинных ювелирных изделий и парочка механизмов, хотя я не могу себе представить, кому они могли понадобиться и как кто-то мог сюда проникнуть. Но когда мы доберемся до Америки, знания о ее прошлом будут очень ценны. – Она снова посмотрела на Тома и улыбнулась. – Вы могли бы здесь остаться, Том. Мне было бы приятно думать, что моим маленьким музеем заведует настоящий лондонский историк. Можно его расширить, открыть для публики. Мы бы назвали его Институт Расмуссен…

Том глубоко вдохнул воздух музея, затхлые запахи пыли, мастики для паркета и побитых молью чучел животных. Когда он был учеником-историком, то мечтал сбежать от всего этого навстречу приключениям, но теперь, когда вся его жизнь состояла из приключений, мысль о том, чтобы снова работать в музее, отчего-то показалась удивительно заманчивой. Вдруг он нечаянно посмотрел через плечо Фрейи и увидел Эстер, которая не сводила с него глаз, – худенькую, одинокую фигурку, затерявшуюся в тени у самой двери, придерживая рукой у лица свой старый красный шарф. В первый раз он почувствовал раздражение, глядя на нее. Если бы только она была хоть чуточку покрасивее и немножко более общительной!

– Мне очень жаль, – сказал он, – но Эстер не захочет остаться здесь. Она чувствует себя счастливой только в небе.

Фрейя бросила на Эстер неприветливый взгляд. Она не привыкла получать отказы, удостоив кого-либо приглашения на службу. Ей уже начал нравиться симпатичный молодой историк. Мелькала даже мысль: быть может, ледяные боги специально послали его ей, чтобы восполнить нехватку подходящих юношей в Анкоридже? Но почему же, ах, почему же они решили прислать вместе с ним еще и Эстер Шоу? Эта девушка не просто некрасива, она прямо-таки страшна, а между тем она стоит между Фрейей и этим милым молодым человеком, словно демон, стерегущий заколдованного принца.

– Ну что ж, – сказала маркграфиня, как будто отказ нисколько не разочаровал ее, – вероятно, Аакиуку потребуется несколько недель, чтобы отремонтировать ваш дирижабль. Так что у вас будет вполне достаточно времени, чтобы обдумать мое предложение.

А про себя прибавила: «И вполне достаточно времени, чтобы послать подальше свою кошмарную подружку».