Текст книги "Золото хищников"

Глава 11
Беспокойные призраки

В ту ночь Том спал крепко и видел во сне музеи. Рядом с ним Эстер не могла сомкнуть глаз. Кровать была такая широкая, что с тем же успехом можно было ночевать в разных комнатах. Эстер нравилось спать, свернувшись калачиком, вплотную к Тому на узкой койке в каюте «Дженни Ганивер», уткнувшись лицом ему в волосы, прижавшись сзади коленями к его коленям, чтобы их тела сцеплялись друг с другом, словно фигурные кусочки картинки-головоломки. А здесь, на большом пухлом матрасе, Том во сне откатился от нее в сторону, и она осталась совсем одна среди сбившихся в ком влажных простыней. В комнате было слишком жарко. Сухой воздух царапал горло, а в трубах отопления, идущих под потолком, то и дело раздавались какие-то жуткие металлические звуки, словно там скреблись крысы.

В конце концов Эстер натянула куртку, сапоги и вышла из дворца на обжигающий холод, какой стоит на улице в три часа ночи. Винтовая лестница вывела ее через тепловой шлюз в машинное отделение Анкориджа, где слышался глухой, ровный гул, а в темноте между опорами верхнего уровня теснились кучками, как грибы, паровые котлы и топливные баки. Эстер двинулась в сторону кормы, думая про себя: «Сейчас увидим, как наша маленькая Снежная королева обращается со своими рабочими». Эстер мечтала о том, как после ее разоблачительных рассказов Тому перестанет нравиться это место. Она испортит ему завтрак описанием условий жизни и работы на нижней палубе!

Эстер прошла по металлическому мостику, по обеим сторонам которого, скрипя и жужжа, вращались огромные зубчатые шестерни, словно в механизме гигантских часов. По большущей суставчатой трубе спустилась ниже, на поддонный уровень, где ходили вверх и вниз поршни, приводившиеся в действие моторами какой-то древней технологии. Эстер никогда раньше не приходилось видеть двигателей такой системы. Обшитые металлическими листами сферы гудели и урчали, выстреливая лучи фиолетового света. То и дело мимо проходили деловитые мужчины и женщины, некоторые из них несли ящики с инструментами или управляли большими многорукими машинами, но не было ни скованных цепями рабов, ни наглых надсмотрщиков, которых ожидала увидеть Эстер. С расклеенных на столбах плакатов смотрело бесцветное личико Фрейи Расмуссен, и рабочие, проходя мимо, почтительно наклоняли головы.

«Может, прав Том, – подумала Эстер, незаметно пробираясь по краешку моторной шахты. – Может быть, Анкоридж действительно мирный, цивилизованный город, каким кажется с виду. Может быть, здесь Том найдет свое счастье. Возможно, город даже осилит путь до Америки, а Том сможет остаться на борту хранителем музея Фрейи Расмуссен и обучать дикарей, рассказывать им о мире, созданном их далекими предками. Он может сохранить „Дженни“ в качестве прогулочной яхты, станет в свободное время разыскивать артефакты олд-тека в пустынях, населенных призраками…»

«Но ты ему будешь уже не нужна, верно? – спросил мучительный голосок где-то глубоко внутри. – И как же ты будешь жить без него?»

Эстер попыталась представить себе жизнь без Тома – и не смогла. Она всегда знала, что вечно это не продлится, но теперь, когда конец замаячил совсем близко, ей хотелось закричать: «Только не сейчас! Еще чуть-чуть! Еще хотя бы один год счастья. Или два…»

Она вытерла слезы, которые туманили ей глаза, и пошла быстрее, направляясь к корме, чувствуя дыхание холода и открытого пространства позади города с его теплоперерабатывающими заводами. Стук необычных двигателей затих у нее за спиной, сменившись ровным пронзительным шипением, которое становилось громче по мере приближения к корме. Еще несколько минут – и Эстер вышла на крытый тротуар, проходивший по периметру города. Он был огорожен стальной защитной сеткой, а за ней мерцали сполохи северного сияния, отражаясь в огромном ободе бесконечно крутящегося кормового колеса Анкориджа.

Эстер пересекла тротуар, прижалась лицом к холодной решетке и стала смотреть наружу. Колесо было отполировано до блеска, и среди сыплющихся отражений мелькали металлические шипы, которыми оно было утыкано; бесконечной чередой они уходили вниз, вцепляясь в лед и толкая Анкоридж к далекой цели. Из-под колеса летели брызги талой воды, мелкие льдинки барабанили по защитной сетке. Попадались и довольно крупные осколки льда. В нескольких шагах от того места, где стояла Эстер, часть ограждения погнулась и откачивалась внутрь каждый раз, как в нее ударял кусок льда размером побольше, и тогда через открывшуюся дыру на тротуар сыпались ледяная крошка и комья мокрого снега.

Как было бы просто проскользнуть в эту дыру! Падение – один миг, а потом на нее накатит колесо – и останется только красная клякса на льду, которую все очень скоро забудут. Уж лучше так, чем смотреть, как Том уходит от нее все дальше и дальше. Разве не лучше умереть, чем снова остаться одной?

Она потянулась к хлопающему краю решетки, но вдруг чья-то рука перехватила ее руку и чей-то голос крикнул в самое ухо:

– Аксель?

Эстер рывком обернулась, хватаясь за нож. У нее за спиной стоял Сёрен Скабиоз. Глаза его светились надеждой и непролитыми слезами, но тут он узнал девушку, и его лицо вновь приобрело свое привычное угрюмое выражение.

– Мисс Шоу, – проворчал он. – В темноте я принял вас за…

Эстер попятилась, прикрывая лицо. Давно ли он наблюдает за нею?

– Что вы здесь делаете? – спросила она. – Что вам нужно?

Скабиоз от смущения начал сердиться.

– Я мог бы спросить тебя о том же, воздухоплавательница! Ты, должно быть, явилась шпионить в машинное отделение? Кажется, ты успела как следует все разглядеть.

– Меня не интересуют ваши двигатели, – отрезала Эстер.

– Да ну? – Скабиоз снова протянул руку, схватил девушку за запястье. – Что-то не верится! Более двадцати поколений моей семьи разрабатывали и совершенствовали Скабиозовы сферы. Коэффициент полезного действия у двигателей этой системы – один из самых высоких в мире. Уверен, тебе не терпится отправиться в Архангельск или в Рагнаролл и рассказать, какие богатства им достанутся, если они нас проглотят.

– Глупость какая! – рявкнула Эстер. – Чтобы я взяла золото хищников!

Вдруг ее поразила внезапная мысль, жестокая и холодная, как одна из льдинок, стукавшихся о решетку у нее за спиной.

– Между прочим, кто это – Аксель? Кажется, это ваш сын? Тот, про которого рассказывал Смью? Который погиб? Вы подумали, что я – его призрак? Или что?

Скабиоз выпустил ее руку. Его гнев мгновенно угас, словно костер залили водой. Взгляд старого механика метнулся к колесу, потом вверх, к небесным огням, куда угодно, только не на Эстер.

– Его дух бродит по городу, – пробормотал Скабиоз.

Эстер коротко, зло рассмеялась и вдруг умолкла. Старик был совершенно серьезен. Он быстро глянул на нее и снова отвел глаза. Его лицо, освещенное неверным, мигающим светом, неожиданно смягчилось.

– Снегоходы верят, мисс Шоу, что души умерших переселяются в северное сияние. Они говорят, что в такие ночи, когда сияние особенно ярко, духи спускаются на Высокий лед.

Эстер молчала, чуть ссутулив плечи. Ей было не по себе рядом с его горем и его безумием. Она смущенно проговорила:

– Из Страны без солнца не возвращаются, мистер Скабиоз.

– Да нет, мисс Шоу, возвращаются. – Скабиоз уверенно кивнул. – С самого начала нашего путешествия в Америку духи являются в городе. Люди замечают движение. Вещи пропадают из запертых комнат. Слышатся шаги и голоса в тех районах, которые пустуют со времени чумы. Потому я и прихожу сюда, когда работа позволяет и когда северное сияние светит ярко. Я уже дважды видел его издали. Светловолосый мальчик смотрит на меня из тени и исчезает, как только я его замечу. В городе не осталось в живых ни одного светловолосого мальчика. Это Аксель, я знаю, что это он.

Еще мгновение старик смотрел в мерцающее огнями небо, потом отвернулся и пошел прочь. Эстер глядела ему вслед, пока высокая фигура не скрылась за углом в дальнем конце галереи. Девушка не знала, что и думать. Неужели Скабиоз действительно верит, что город сможет добраться до Америки? Или ему все равно? Или он просто согласился поддержать сумасшедшую идею маркграфини, потому что надеется встретить на Высоком льду призрак своего сына?

Эстер пробрала дрожь. Она только сейчас заметила, как холодно здесь, на краю города. Хотя Скабиоз ушел, ее не покидало ощущение, будто за нею наблюдают. Волосы на затылке зашевелились. Эстер оглянулась через плечо и вдруг в темном устье бокового прохода увидела – или ей показалось, что увидела? – бледное лицо, мгновенно отступившее в темноту. Осталось только неясное впечатление белокурой головы.

Из Страны без солнца не возвращаются. Эстер знала это совершенно твердо, и тем не менее все когда-либо слышанные истории о привидениях разом проснулись и затрепыхались у нее в голове. Она повернулась и бросилась бежать, бежать изо всех сил по темным закоулкам, внезапно ставшим угрожающими, назад, к более оживленным улицам.

У нее за спиной в путанице труб, нависающих над галереей, что-то звякнуло, зашуршало и снова затихло.

Глава 12
Незваные гости

Мистер Скабиоз был и прав, и не прав по поводу призраков. В самом деле, в его городе кое-кто поселился, но это не были духи умерших.

Началось это около месяца назад, причем не в Анкоридже, а в Гримсби – очень странном и очень секретном городе. Началось все с тихого звука – глухого щелчка, словно кто-то щелкнул ногтем по туго натянутому боку игрушечного воздушного шарика. Затем послышался шорох электрических разрядов, потрескивание микрофона, и вот в комнате Коула заговорило укрепленное на потолке «ухо».

– Вставай, мальчик. Просыпайся. Тебя вызывает Дядюшка. У меня есть для тебя работенка, Коул, мой мальчик. Да.

Коул вынырнул из беспорядочных сновидений и, вздрогнув, осознал, что этот голос ему не снится. Он скатился с койки и встал, чуть пошатываясь спросонья. В сущности, его комната была по размеру не больше чулана. Если не считать узкой, словно полочка, койки и живописных пятен сырости по стенам, единственным предметом обстановки здесь был запутанный узел проводов на потолке, в котором угнездились телекамера и громкоговоритель. Мальчишки называли эти устройства «Дядюшкины глаза и уши». Ни слова насчет Дядюшкиного рта. Но сейчас устройство заговорило:

– Ты не спишь, мальчик?

– Нет, Дядюшка! – ответил Коул, стараясь произносить слова как можно отчетливее.

Вчера он основательно потрудился в Грабиляриуме, стараясь изловить компанию мальчишек помладше, пробиравшихся по лабиринту коридоров и лестниц, которые Дядюшка специально спроектировал для обучения искусству скрытного, неуловимого воровства. Коул лег в постель смертельно уставшим и проспал, наверное, несколько часов, но ощущение было такое, как будто свет погас всего несколько минут назад. Он потряс головой, пытаясь стряхнуть с себя сон.

– Я не сплю, Дядюшка!

– Хорошо.

Камера потянулась к Коулу. Длинная сверкающая змея из металлических сегментов гипнотизировала его своим единственным немигающим глазом. Он знал, что сейчас в квартире Дядюшки, в верхней части старой ратуши, его лицо обретает четкость на экране наблюдения. Он машинально схватил с кровати одеяло – прикрыть наготу.

– Что я должен сделать, Дядюшка? – спросил он.

– Я нашел для тебя город, – ответил голос. – Анкоридж, милый маленький ледовый городок. Ему немного не повезло, и теперь он направляется на север. Возьми пиявку «Винтовой червь» и ограбь этот город.

Коул попытался придумать, что такого умного можно на это сказать, стоя в одном одеяле посреди комнаты под неотрывным взглядом камеры.

– Ну что, мальчик, – резко сказал Дядюшка, – тебе не нравится задание? Ты считаешь, что еще не готов командовать пиявкой?

– Да, конечно! Да, да! – закричал Коул. – Просто… я думал, «Винтовой червь» – это катер Врассе. Наверное, лучше ему поехать… или кому-то из старших?

– Не нужно критиковать мои приказы, мальчик. Дядюшка знает лучше. Так получилось, что я отправляю Врассе на юг с другим заданием, и потому у нас образовалась нехватка рабочих рук. В обычной ситуации я не поставил бы младшего руководить грабительской экспедицией, но, по-моему, ты уже вполне готов для такой работы, а этот Анкоридж – слишком лакомый кусочек, чтобы его упустить.

– Да, Дядюшка.

Коул уже слышал разговоры о загадочном южном задании, на которое отправляли все больше мальчишек из старших и все больше самых лучших катеров-пиявок. По слухам, Дядюшка замыслил самое дерзкое ограбление за всю свою долгую карьеру, но никто не знал точно, о чем идет речь. Ну да Коула это и не интересовало. Главное – благодаря отсутствию Врассе ему доверят командовать пиявкой!

К своим четырнадцати годам Коул успел поучаствовать в выполнении дюжины заданий, но он ожидал, что пройдет еще как минимум два сезона, пока ему предложат командовать самому. Командирами пиявок, как правило, назначали старших мальчиков. Эти блистательные герои обитали в отдельных квартирах на верхних этажах, не чета тесным сырым каморкам, в каких приходилось жить Коулу, – сразу над Грабиляриумом, где соленая морская вода просачивалась сквозь проржавевшую обшивку и металл потрескивал под давлением, заполняя ночи своей зловещей песней, где целые комнаты, случалось, неожиданно схлопывались под напором воды и все мальчишки, находившиеся в них, погибали на месте. Если удастся успешно провести операцию и привезти домой что-нибудь такое, что понравится Дядюшке, можно будет навсегда распрощаться с этими трущобами!

– С собой возьмешь Вертела, – сказал Дядюшка. – И одного младшего, Гаргла.

– Гаргла! – воскликнул Коул, запоздало попытавшись изгнать из своего голоса недоверчивое удивление.

Гаргл был самым тупым среди своих одногодков. Трусоватый, неловкий, он как будто напрашивался на издевательства старших мальчиков. Он ни разу не сумел пройти дальше второго уровня Грабиляриума. Обычно ловил его Коул и поскорее вытаскивал наружу, пока тот не попался кому-нибудь из других тренеров, такому, как Вертел, который обожал лупить учеников-неудачников. Коул уже и счет потерял, сколько раз он отводил бледного, хнычущего мальчишку в спальню новичков. И вот теперь Дядюшка хочет, чтобы он взял этого сосунка на настоящую работу!

– Гаргл неуклюж, зато умен, – сказал Дядюшка (он всегда знал, о чем думает мальчишка, даже если тот ничего не произносил вслух). – Гаргл ловко умеет обращаться с машинами. Хорошо справляется с телекамерами. Он поработал немного у меня в архивах, и я думаю перевести его сюда на постоянную работу, но сперва хочу, чтобы ты взял его с собой и показал ему, что значит быть настоящим Пропащим Мальчишкой. Поручаю это тебе, потому что ты более терпелив, чем Врассе, Черепаха и прочие.

– Да, Дядюшка, – сказал Коул. – Ты знаешь лучше.

– Вот именно, черт побери! Отправляйся на «Винтового червя» к началу дневной смены. Привези мне каких-нибудь хорошеньких вещиц, Коул. И рассказы. Много-много рассказов.

– Да, Дядюшка!

– И еще, Коул…

– Да, Дядюшка?

– Смотри не попадись.

* * *

А теперь, месяц спустя, за много сотен километров от Гримсби Коул, не дыша, скорчился в тени, дожидаясь, пока топот ног убегающей Эстер затихнет вдали. Что это на него нашло, что заставляет его постоянно рисковать с тех пор, как они прибыли сюда? Хороший грабитель не допускает, чтобы его увидели, но Коул был почти уверен, что молодая пилотесса заметила его, а уж Скабиоз… Коула передернуло при одной мысли о том, что было бы, узнай об этом Дядюшка.

Убедившись, что остался один, он выскользнул из укрытия и быстрыми, почти беззвучными шагами направился по тайному проходу к «Винтовому червю», который висел, надежно спрятанный в маслянистой тени под брюхом Анкориджа, недалеко от ведущего колеса. Это был дряхлый ржавый катер на магнитных присосках, кое-как склепанный из старого железа, но Коул очень им гордился, как и его трюмом, который быстро наполнялся всякой всячиной, что Коул с командой успели наворовать в заброшенных мастерских и виллах верхнего города. Коул бросил очередной мешок с добычей в общую кучу и пробрался между тюками и свертками в передний отсек. Там под тихое гудение разнообразных механизмов и равномерное мерцание голубых экранов его дожидались двое мальчишек – остальные члены команды «Винтового червя». Само собой, они всё видели. Пока Коул крался за Эстер по машинному отделению, мальчишки отслеживали ее путь с помощью скрытых телекамер. Они до сих пор еще посмеивались, вспоминая ее разговор с мастером-механиком.

– Ой-ой! Привидение! – завопил, ухмыляясь, Вертел.

– Коул, Коул! – заверещал Гаргл. – Старый Скабиоз думает, что ты призрак его покойного сыночка, явился сказать ему «привет».

– Знаю. Слышал, – буркнул Коул.

Он протиснулся мимо Вертела и устроился на скрипучем кожаном сиденье. После холодного чистого городского воздуха его вдруг начали раздражать теснота и духота «Винтового червя». Он оглянулся на своих товарищей по команде. Те по-прежнему смотрели на него, глупо ухмыляясь, и явно ожидали, что он станет вместе с ними насмехаться над стариком Скабиозом. Вертел был ровесником Коула, только крупнее и сильнее. Иногда Коула удивляло, почему Дядюшка поставил командовать экспедицией его, Коула, а не Вертела, а иногда, как видно, и самому Вертелу приходила в голову та же мысль, судя по тому, какими злыми становились порой его шуточки.

Десятилетний Гаргл, переполненный сознанием, что впервые в жизни участвует в настоящем грабительском походе, кажется, вовсе не замечал напряженности. Он оказался точно таким неуклюжим и никчемным, как и боялся Коул. Воровать он не умел и цепенел от ужаса всякий раз, когда поблизости появлялся сухопутник. Чаще всего он возвращался из вылазок в город с трясущимися руками и намоченными штанами. Вертел, который никогда не щадил чужих слабостей, совсем затиранил бы мальчишку, если бы Коул его не удерживал. Коул еще помнил свое первое задание, когда он оказался в компании двух недружелюбно настроенных старших мальчишек в пиявке под городом Зеештадт-Гданьск. Каждому грабителю приходится с чего-то начинать.

Вертел все продолжал скалиться:

– Теряешь бдительность, Коул! Попадаешься людям на глаза. Твое счастье, что старикашка ненормальный. Призрак, тоже мне! Вот подожди, вернемся домой, я всем расскажу! Коул-вурдалак! Бу-у-у!

– Не смешно, Верт, – сказал Коул.

Слова мистера Скабиоза оставили у него какое-то странное, тревожное чувство. Коул бросил взгляд на свое отражение в иллюминаторе. Никакого особенного сходства с портретами Акселя, которые он видел, когда обшаривал кабинет мастера-механика. Сын Скабиоза был намного старше, высокий, красивый, голубоглазый. Коул был сложен как типичный воришка – тощий, словно отмычка, и глаза у него были черные. Но у обоих были одинаково лохматые светлые, почти белые волосы. Старик с разбитым сердцем, увидев краем глаза в темноте или в тумане светлые патлы, вполне мог сделать неверные выводы, правда ведь?

Коул неожиданно сообразил, что Вертел обращается к нему – и, видимо, уже давно.

– …Ты же знаешь, что говорит Дядюшка. Первое правило грабителя: «Не попадаться!»

– Я не попадусь, Верт. Я осторожный.

– А тогда как получилось, что тебя увидели?

– Каждому может не повезти. В прошлом году Большому Спэджеру со «Взломщика Билла» пришлось зарезать сухопутника, который заприметил его на нижней палубе Архангельска.

– Это другое дело. Ты слишком много наблюдаешь за сухопутниками. Пока ты смотришь на экран, это не страшно, но ты-то за ними таскаешься в натуре!

– Ага, – поддакнул Гаргл, спеша подольститься к Вертелу. – Я тоже видел.

– А ты заткнись! – бросил Вертел, рассеянно толкнув младшего ногой.

– За ними интересно наблюдать, – сказал Коул.

– Они – сухопутники! – нетерпеливо оборвал его Вертел. – Знаешь ведь, что про них говорит Дядюшка. Они – как скот. У них мозги крутятся еле-еле, не то что у нас. Так что нам сам бог велел забирать у них барахло.

– Я знаю! – сказал Коул. В него тоже вбивали все эти истины, когда он был еще новичком и тренировался в Грабиляриуме. – Мы – Пропащие Мальчишки. Мы – лучшие грабители в мире! Все то, что не прибито гвоздями, принадлежит нам по праву.

Но в глубине души он знал, что Вертел не зря на него взъелся. Иногда у Коула появлялось ощущение, что он не годится в Пропащие Мальчишки. Ему больше нравилось наблюдать за людьми, а не грабить их.

Коул вскочил и снял с полки над пультом управления телекамерами свой последний отчет: тринадцать страниц лучшей официальной почтовой бумаги Фрейи Расмуссен, исписанные его крупным, корявым почерком. Коул двинулся на корму, по дороге помахав листками перед носом Вертела:

– Пойду отправлю это на базу. Ты же знаешь, Дядюшка рассердится, если не будет получать свежие новости раз в неделю.

– Он еще не так рассердится, если из-за тебя нас всех тут поймают, – пробурчал Вертел.

Почтовый отсек «Винтового червя» находился под каютой, где спали мальчики, и за время экспедиции основательно пропитался запахом застарелого пота и нестираных носков. Здесь были установлены стеллажи для десяти почтовых рыб, но три ячейки были уже пусты. У Коула на мгновение сжалось сердце, когда он начал готовить номер четвертый к запуску. Через шесть недель уйдет последняя рыба и настанет время «Винтовому червю» отстыковаться от Анкориджа и вернуться домой. Ему будет не хватать Фрейи и ее подданных. Но ведь это же глупо! Они всего-навсего тупые сухопутники. Просто картинки на дурацком экране.

Почтовая рыба была похожа на гладкую серебристую торпеду. Если поставить ее стоймя, она оказалась бы выше Коула. Как всегда, его охватил трепет, пока он проверял топливные баки рыбы и заправлял свой отчет в водонепроницаемое отделение в ее носовой части. По всем северным морям капитаны пиявок, такие же как он, посылали почтовых рыб домой, Дядюшке, чтобы Дядюшка всегда знал, что происходит во всех частях света, и мог планировать все более дерзкие ограбления. Коул почувствовал себя еще более виноватым, что так привязался к сухопутникам. Это же невероятное везение – стать Пропащим Мальчишкой. Невероятное везение – работать на Дядюшку. Дядюшка знает лучше.

* * *

Несколько минут спустя почтовая рыба выскользнула из-под брюха «Винтового червя» и упала на лед, никем не замеченная в путанице теней под Анкориджем. Город ушел дальше, на север, а рыба начала ввинчиваться в снег, потом в лед, терпеливо высверливая себе дорогу все вниз, вниз, пока не окунулась в черную воду под ледяной шапкой. Ее компьютерный мозг, построенный на основе древних технологий, урчал и пощелкивал. Рыба не была разумной, но она знала дорогу домой. Раскрылись коротенькие плавники, выдвинулся небольшой пропеллер, замурлыкал мотор, и почтовая рыба устремилась на юг.