Текст книги "В Московской битве. Записки командарма"

Филипп Иванович Голиков
В Московской битве. Записки командарма

© Голиков Ф.И., наследники, 2018

© ООО «Издательство «Вече», 2018

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2019

Сайт издательства www.veche.ru

Глава I
Резервная армия ставки

Только на фронт!

Почти в самом начале Великой Отечественной войны мне пришлось принять назначение на пост главы советской военной миссии последовательно в Англии и США. Я говорю «пришлось»… Да, именно так. Назначение было, конечно, очень ответственным, а задачи – большими, тем более что возникли они из острых потребностей очень неудачно начавшейся для нас войны. Вместе с тем для меня это назначение было явно неожиданным. Оно не согласовывалось ни с моим жизненным опытом, ни с наклонностями, ни со стремлениями.

В роли главы военной миссии я проработал июль – сентябрь 1941 г., всего около трех месяцев, и главным образом в США.

Однако чем дольше я находился за границей, тем сильней и острей становилась моя тяга обратно на Родину, а конкретнее – на фронт, в действующую армию. Будучи за границей, я знал, как тяжело в эти месяцы складывались для нас события на фронте. Разум и сердце изо дня в день все сильнее и настойчивее твердили: «Твое место на фронте! Там ты принесешь больше пользы. Здесь, в миссии, могут не хуже справиться твои же товарищи – адмирал Н.М. Харламов в Англии и генерал А.К. Репин в США. Проси правительство. Настаивай!»

И добился возвращения в Советский Союз. По приезде в начале октября еще принял участие в Московском совещании представителей Англии, США и СССР по вопросу согласованных поставок вооружения и стратегических материалов для Советского Союза, а после этого мог заняться своими делами и стал добиваться назначения в действующую армию.

Тем временем фронт приблизился к Москве.

Примерно в половине октября я решил съездить на командный пункт командующего Западным фронтом. Всего лишь через три часа езды прибыл на место. Командующий Западным фронтом Г.К. Жуков, к которому я приехал, работал в состоянии крайнего напряжения. Он был чрезвычайно занят неотложными делами. Его решений и указаний прямо в кабинете ожидали многие: и работники штаба, и строевые начальники. Телефонные звонки из войск, из Москвы, особенно из Генерального штаба, Наркомата обороны и Ставки раздавались непрерывно – здесь находился центр самого ответственного участка борьбы.

Было очевидным, насколько сложен и велик темп работы командующего фронтом, а вместе с тем как велики ее размах, степень ответственности, накал событий и серьезность обстановки. Однако командующий работал неутомимо. Он не скрывал всей трудности положения на фронте, своей большой озабоченности в развитии событий.

В личных и телефонных разговорах он был предельно строг, крут и повелителен, не стеснялся остроты выражений и высоких нот, и это, думается, было понятно в той кризисной обстановке под Москвой.

Наш разговор с Г.К. Жуковым был недолгим – вероятно, с полчаса. Касался он в основном двух вопросов. Первый был связан с моим возвращением из США и Англии. Жукова, естественно, интересовало: «Ну, как там дела? Что они?» Я не мог ответить на эти вопросы что-либо утешительное и ободряющее. Сжато осветил положение и сделал вывод, что ждать от союзников значительной помощи в ближайшее время не приходится ни в поставках, ни в проведении военных операций. Все надежды надо возлагать только на себя, однако не забывая, что сам ход гигантской борьбы, кровные интересы англичан и американцев всей логикой событий должны будут привести их к необходимости оказать в той или иной форме серьезную помощь нашему, как они выражались, «великолепному сопротивлению».

Второй вопрос касался сил противника на западном стратегическом направлении и, в частности, в полосе фронта. Здесь удалось установить почти полное соответствие данных Генерального штаба Красной Армии тем сведениям, которые давали штабы фронтов.

Затем побывал у начальника штаба фронта В.Д. Соколовского. Его занятость была тоже чрезвычайной. На лице отпечаток бессонных ночей и утомления, сосредоточенное, пытливое и озабоченное выражение глаз. Василий Данилович держался сильным напряжением воли и нервов, высоким сознанием колоссальной ответственности перед народом и государством.

В обращении с теми, кто при мне к нему приходил, не было ничего от позы. Лишь требовательность, твердость и собранность.

Начальник штаба представлял собою сгусток мысли и нервов. Он больше думал, чем говорил, и, думая, все больше уходил в себя.

После короткой беседы с В.Д. Соколовским, в ходе которой он в сжатой форме осветил трудное положение дел, я часа полтора работал в Разведывательном отделе фронта совместно с начальником отдела полковником Т.Г. Корнеевым и его заместителем майором М.А. Мильштейном.

После этой поездки моя тяга на фронт стала просто непреодолимой. Вскоре желания и надежды осуществились.

21 октября 1941 г. меня вызвали в Ставку. Причину вызова, как обычно, не указали. Сразу по прибытии, кажется, в 12 часов, меня принял Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин. С ним находился начальник Генерального штаба В.М. Шапошников. Поздоровались. С минуту Сталин молчал, расхаживая по кабинету. Потом подошел вплотную и медленно, очень серьезно и негромко сказал:

– Мы знаем, что вы стремитесь на фронт. Это верно?

– Да, это так, товарищ Сталин.

– У нас есть намерение назначить вас командующим армией. Как вы на это смотрите?

– Только хорошо. Полностью согласен. Спасибо за доверие.

– Тогда вопрос ясен. Считайте его решенным. С дальнейшими вопросами обратитесь к товарищу Шапошникову.

– Слушаюсь!

– Всего хорошего.

– До свидания.

С Борисом Михайловичем Шапошниковым мы сразу же поехали в Генеральный штаб. Здесь прерванный в Ставке разговор был продолжен.

– Что это за армия, где она и как называется?

– Десятая резервная. Но ее еще нет. Надо сформировать.

– А дивизии? Где, сколько, какие?

– Дивизий девять. Все резервные. Двигаются в район Пензы из разных городов Московского, Орловского, Сибирского и Туркестанского военных округов. Состояние их самое различное.

– Когда сосредоточатся?

– К началу ноября. Вам надо спешить в город Кузнецк, где должен формироваться штаб армии.

– Где же штаб сейчас? Из кого состоит, кто его представитель в Москве?

– Пока нет ни штаба, ни полевого управления вашей армии. Срочно подбирайте основных работников и выезжайте!

И вот начался сложный период формирования армии.

Во время личных встреч с ответственными руководителями Наркомата обороны я всюду встречал искреннее желание помочь в создании армии. Однако почти везде обнаруживалась опасность задержки в доставке самого необходимого. Или отсутствовали нужные средства, или был перегружен железнодорожный транспорт. Большие трудности возникали в получении техники связи, автотранспорта, интендантского снабжения, в организации армейского тыла и медицинской службы.

По моей просьбе Ставка срочно назначила из состава работников Генерального штаба заместителем командующего армией генерал-майора К.С. Колганова, начальником штаба генерал-майора Н.С. Дронова, начальником разведывательного отдела майора А.Г. Колесова и начальником отдела кадров армии майора В.А. Малькова. 23 октября прибыли член Военного совета корпусной комиссар Т.Л. Николаев и начальник политотдела полковой комиссар И.М. Пономарев.

С сотрудниками армейского управления мне предстояло встретиться в г. Кузнецке Пензенской области. Туда должен был прибыть и второй член Военного совета корпусной комиссар С.К. Кожевников.

Мы выехали из Москвы в Кузнецк 26 октября специальным поездом. Ехали почти без остановок. Приятным и очень полезным попутчиком оказался ехавший вместе с нами с фронта по служебным делам заместитель командира 15-го механизированного корпуса полковник Георгий Иванович Ермолаев[1]1
  Ныне генерал-майор танковых войск.


[Закрыть]. Нам не терпелось до деталей узнать, как идут бои, почувствовать пульс боевых действий, впитать как можно больше полезного. Много тогда каждый из нас услышал в рассказах Г.И. Ермолаева и плохого, до слез тяжелого, и хорошего. Много полезного извлекли мы с нашими товарищами из этих бесед. Все пригодилось буквально в ближайшие дни, когда потребовалось вплотную взяться за боевую подготовку и воспитание войск формируемой армии.

Наш состав шел быстро. Радовало, что железнодорожный транспорт в ближайшем тылу сохранил организованность и четкость. Даже на больших станциях внешне трудно было заметить, что идет жестокая война. Но мы знали, каких трудов и усилий стоило это нашим собратьям-железнодорожникам!

Вблизи Москвы железнодорожные станции и узлы были плотно забиты составами с эвакуированным населением, заводским оборудованием, с зерном и с сельскохозяйственными машинами. Все чаще глаз замечал вооруженные рабочие патрули у городов, элеваторов и железнодорожных депо, на мостах и виадуках. Всюду стояли наблюдатели за воздухом – женщины и школьники.

Кузнецк Пензенской области, где должна была формироваться наша армия, в ту пору был небольшим, мало известным городком. Мы прибыли туда озабоченными, но в то же время полными энергии. Сразу же по приезде мы посетили с членом Военного совета Т.Л. Николаевым секретаря городского комитета партии И.А. Куликова и председателя городского исполкома А.Г. Семенова. После нашей информации о цели прибытия был немедленно созван суженный состав исполкома горсовета с участием Военного совета армии и принято решение об оказании формируемым частям максимальной помощи.

Сразу же в армию на командную и политическую работу была послана большая группа коммунистов из городского партийного актива: 118 патриотов Кузнецкого района добровольно вступили в ее ряды.

Получили помощь и в формировании санчасти. Ее пополнили медицинские работники города.

Здание медицинского техникума отвели под штаб, в помещении ветеринарного техникума и театра разместили подразделения связи, охраны, автомобилистов и писарей.

Жители Кузнецка встретили нас радушно. Они охотно предоставляли свои квартиры для временного размещения военных. Правда, пользоваться этими квартирами нам почти не приходилось, так как все мы работали и жили прямо в служебных помещениях.

Вскоре я и член Военного совета армии побывали в Пензе, Сызрани, Сердобске и других соседних городах. Со всеми товарищами, с кем доводилось встречаться, условились о дружной совместной работе в интересах наиболее полного удовлетворения нужд и потребностей войск.

Командование армии сразу же установило тесный контакт с Пензенским обкомом КПСС и облисполкомом, с Мордовским обкомом КПСС и Совнаркомом. Представители армии и дивизий принимали деятельное участие в проходивших на местах совещаниях и собраниях партийных активов. Был налажен взаимный обмен необходимой информацией.

Все местные организации и трудящиеся городов Кузнецка, Пензы, Саранска, Сызрани, Рузаевки, Инзы, Петровска, Сердобска старались помочь 10-й армии всем, чем могли. Дело не ограничивалось предоставлением помещения. Приближались холода. Было проявлено немало забот о зимней одежде воинов (шапках, рукавицах, валенках, теплом белье).

Сразу же по прибытии частей 10-й армии в район сбора колхозники по своей инициативе подвезли солому для нар. Войскам, расположенным по лесам в землянках и палатках, было очень трудно наладить выпечку хлеба, организовать мытье, стирку белья. И здесь помогли трудящиеся: для армии были предоставлены бани, пекарни, часть городского транспорта, чугунные котлы, железные бочки для отопления землянок. Так что все эти важные вопросы были решены в общем успешно.

В первое время мы не располагали своей типографией, нужным количеством газетной бумаги, шрифтов, краски. Не было и наборщиков. Все это мешало наладить издание листовок и армейской газеты. Работники политотдела обратились за помощью в Кузнецкий горком партии, и через сутки наша редакция получила все необходимое.

Местные организации помогли нам и в культурном обслуживании воинов. В частях и подразделениях армии выступали артисты театров и коллективы художественной самодеятельности фабрик и заводов.

Забегая вперед, скажу, что и впоследствии, в ходе боевых действий, трудящиеся районов формирования наших соединений поддерживали с ними постоянную связь. Труженики Горького, Тамбова, Костромы, Мордовской и Чувашской АССР шефствовали над дивизиями. Они присылали свои делегации. Задушевные встречи с ними поднимали энергию советских бойцов и придавали им больше сил. Воины получали посылки с подарками, письма и читали их с волнением. Оставшиеся в тылу рассказывали, как они выполняют взятые обязательства, и о своих трудовых успехах. Так, колхозники одной из артелей Саранского района, отчитываясь перед фронтовиками, писали:

«Несмотря на то, что большинство колхозников нашей сельскохозяйственной артели ушло защищать свою дорогую Отчизну, все полевые работы прошли даже быстрее и лучше, чем в прошлые годы… План сева колхоз перевыполнил. Своевременно убраны луга. Обеспечен надлежащий уход за посевами… День и ночь кипела работа на колхозных полях. Мы не жалели сил, так как ясно сознавали: чем быстрее уберем хлеб, тем больше наша помощь любимым фронтовикам». В письме подчеркивалась огромная роль женщин в колхозе: «В нашем колхозе женщины отлично справляются со всеми “мужскими” работами. Трудно указать такой участок, где бы они не занимали первое место».

Готовиться по-фронтовому!

Все дивизии должны были сосредоточиться на обширной территории между Волгой и Сурой в Приволжском военном округе.

Несмотря на острое желание командования 10-й армии увидеть вошедшие в ее состав дивизии как можно скорее, все-таки до завершения их сосредоточения прошло 12–13 суток. Оно закончилось лишь 8 ноября. Только с этого дня комиссии Военного совета армии при участии ответственного представителя Главного управления по формированию Наркомата обороны генерал-майора И.И. Варфоломеева приступили к приему дивизий.

Что же касается кавалерийских дивизий, то они еще только готовились к переброске. Практически 57-я дивизия начинала погрузку 9 ноября, а 75-я своими первыми эшелонами должна была двинуться 14 ноября.

При отъезде в Кузнецк в Главном управлении по формированию НКО командованию армии было высказано мнение, что на формирование и боевую подготовку войск 10-й армии возможно будет отведено два-три месяца. Однако развитие событий на фронте показало, что рассчитывать надо на более короткий срок. Немецко-фашистские войска продолжали продвигаться в глубь советской территории. В самом центре фронта развертывалось ожесточенное сражение на дальних подступах к Москве. Постановлением Государственного Комитета Обороны с 20 октября в столице было объявлено осадное положение.

Время не ждало. Между тем сосредоточение наших дивизий в район формирования 10-й армии проходило медленно. Для надежности Военный совет армии решил положить в основу плановой боевой подготовки срок в 15 дней. Сюда не входили пять суток, отведенных каждой дивизии на устройство в своем новом районе сосредоточения. От штабов, командиров и политических работников всех степеней командование армии требовало творческого подхода к делу, инициативы и высокой личной ответственности.

Чтобы лучше приучить людей к походно-боевым условиям, все прибывшие части расквартировывались в лесу. Бойцы отрывали землянки. В местах размещения соединений были подобраны учебные поля, созданы простейшие штурмовые городки и стрельбища. В городах оставались лишь штабы дивизий с батальонами связи и медико-санитарные батальоны.

После пяти дней, которые ушли в основном на хозяйственное устройство, войска приступили к боевой и политической подготовке. Решением Военного совета армии был введен 12-часовой учебный день. Три дня в неделю отводились на ночные учения. Во всех стрелковых полках намечалось провести артиллерийские стрельбы, стрельбы из минометов и пулеметов через головы пехоты в обороне и наступлении.

Первые же занятия в частях убедили Военный совет армии в необходимости дать командирам указания, специально направленные на укрепление боевой стойкости частей и подразделений В виде приказа по армии они были доведены до частей 11 ноября. С учетом опыта войны в этом приказе были даны указания о выборе боевого порядка подразделений и места командира в бою; о максимальном использовании собственных огневых средств пехоты; о массировании огня артиллерии, минометов и пулеметов; о воспитании постоянной бдительности, бесстрашия и твердости воли у бойцов и командиров; о борьбе против слепых фронтальных наступлений «в лоб» противнику и всемерном применении тактики охватов, обходов и окружения противника; о преодолении танкобоязни и паники; о решительном улучшении управления войсками. Уделялось большое внимание захвату и удержанию в наших руках боевой инициативы и тому, чтобы не давать врагу покоя ни днем, ни ночью.

В частях армии прошли тактические занятия в масштабе рота – батальон и двухсторонние полковые учения. Основное внимание в боевой подготовке уделялось вопросам наступательного боя.

В ноябре войска армии инспектировал К.Е. Ворошилов, на которого Государственный Комитет Обороны возложил контроль за формированием 10-й армии. Он присутствовал на дивизионном учении 322-й стрелковой дивизии, проведенном мною в районе Кузнецка.

– Как можно больше внимания уделяйте преодолению танкобоязни, – советовал он. – Приучайте солдат пользоваться против фашистских танков всем, чем только будет можно.

В эти дни я старался как можно лучше узнать людей, особенно командиров, с которыми предстояло идти в бой. Впервые увидел на этом учении в полевой обстановке командира дивизии полковника П.И. Филимонова. Всегда сосредоточенный, человек неуемного труда и постоянных забот, он всюду все стремился сделать «сам». Дела в дивизии шли в общем неплохо, и она действительно могла стать головной дивизией армии не только по своему порядковому номеру, но и по существу. А каким контрастом с внешней стороны Филимонову оказался комиссар дивизии И.А. Лебедевич! Еще более молодой, чем командир дивизии, но неторопливый, внешне даже медлительный, предельно скромный и старающийся держаться на втором плане, он был умным, знающим, опытным политработником.

Сильным работником являлся полковник П.Е. Лазарев, начальник штаба дивизии.

Совсем другим человеком оказался полковник П.А. Еремин, командир 328-й, с которым я познакомился, когда руководил учением этой дивизии. С этим неторопливым, организованным, вдумчивым офицером, обладающим хорошей подготовкой, легко было работать и деятельному комиссару Д.И. Малкову, и штабу дивизии во главе с опытным офицером полковником Н.В. Николаевым. Однако недостатков в подготовке 328-й дивизии имелось не меньше, чем в 322-й, да и в других дивизиях.

При проверке 330-й дивизии мне очень хорошо запомнились своей слаженностью и боевой спайкой в работе ее заботливые, кропотливые и инициативные руководители: командир дивизии полковник Г.Д. Соколов, энергичный, мужественный человек, и комиссар Б.Н. Хохлов, многим напоминавший учителя. Под стать ему был начальник политического отдела, один из секретарей Тульского горкома КПСС Н.Е. Кузнецов. Очень хорошее впечатление на нас произвел молодой начальник штаба дивизии капитан В.Н. Сидоров.

В целом боевая выучка войск армии была весьма несовершенной. Порой не хватало самого главного. Так, в 325-й дивизии, где еще не имелось ни учебного, ни боевого оружия, велась лишь подготовка одиночного бойца. Какое-то время пришлось заниматься даже с деревянными «ружьями». Сказывались и зимние условия: на сильном морозе не так-то легко наладить обучение молодых солдат. Однако прекращать боевую учебу нельзя было ни на один день, хотя некоторые командиры дивизий, например полковник И.А. Гарцев, просили об этом. Пришлось дать специальное указание о боевой подготовке в условиях холодов[2]2
  «Наступление холодов, безусловно, должно быть серьезно принято во внимание, но не для прекращения или отсрочек боевого сколачивания частей и дивизий, а для более продуманной организации самих занятий. Поэтому боевую учебу продолжать согласно плану, но занятия проводить возле населенных пунктов и в лесных районах. В процессе занятий, с учетом тактической обстановки, наладить смену подразделений для обогревания. Не держать людей без нужды на холоде. Разводить костры в окопах. Делать в лесу походные убежища. Не выводить подразделения на холод прежде, чем командиры проведут рекогносцировку и всю подготовительную работу. На занятиях больше действий и работы. Обратиться в местные органы за перчатками, шапками, шарфами и теплыми вещами вообще. Самим пошить рукавицы из чего возможно» (Архив МО СССР (ныне ЦАМО РФ), ф. 353, оп. 66707, д. 1, Л. 103).


[Закрыть].

Боевая подготовка и закалка, которые мы стремились дать нашим воинам, имела положительное значение. Конечно, достигнуто было мало. Мы это понимали, однако за то короткое время, которым мы располагали, достичь большего было просто нельзя. Много помогло правильно поставленное политическое воспитание нашего народа Коммунистической партией за годы советской власти, политическое сознание широких масс воинов, собранных в ряды 10-й армии. Ясное понимание справедливого характера Отечественной войны, безусловной необходимости разбить немецко-фашистских захватчиков было присуще абсолютному большинству воинов 10-й армии, независимо от того, служили они до войны в Красной Армии или нет.

Однако общему пониманию поставленной цели надо было придать активный и конкретный характер. Военный совет 10-й армии в числе других вопросов повестки дня первого своего заседания в Кузнецке поставил вопрос об агитационно-массовой работе в войсках.

Основным содержанием политико-воспитательной работы с личным составом в период формирования 10-й армии являлось разъяснение целей Советского Союза в Отечественной войне и ее справедливого характера, а также требований партии отстаивать каждую пядь советской земли, драться до последней капли крови за наши города и села.

Изучение боевого опыта действующей армии, показ героизма и отваги наших бойцов и командиров под Москвой, Тулой, Смоленском, на Украине и на других участках фронта, воспитание ненависти к оккупантам и несокрушимой веры в победу – все это составляло важнейшую часть воспитательной работы.

Вся партийно-политическая работа в полках, батальонах и ротах была подчинена одной задаче: крепить и множить ряды смелых, стойких, отлично владеющих оружием воинов Красной Армии.

Во всем этом – большая заслуга политического отдела армии, возглавляемого полковым комиссаром И.М. Пономаревым.

За короткое время формирования политотдел армии и политотделы всех дивизий много сделали для сплочения вокруг партийных организаций частей и подразделений широкого беспартийного актива и для боевой спайки личного состава рот и батарей.

Во всех батальонах, дивизионах прошли митинги. Горячо выступали на них воины. В речах чувствовалось зрелое политическое суждение, ясное сознание необходимости преодолеть трудности фронтовой жизни. Бойцы и командиры искренне говорили о своем нетерпении скорее встретиться с ненавистным врагом.

В дни, когда страна отмечала XXIV годовщину Великой Октябрьской социалистической революции, многие воины подавали заявления о вступлении кандидатами в члены партии.

Красноармеец разведывательной роты 330-й стрелковой дивизии Тархов, колхозник из Тульской области, говорил: «… Наш народ выражает свою волю словами “Смерть оккупантам!” И вот, чтобы ускорить нашу победу, я решил вступить в партию и бороться с врагом в первых рядах. Буду драться за Родину до последней капли крови».

Очень оживленно в дни, когда приближалась отправка на фронт, проходили политзанятия. Чувствовалось, как велико желание красноармейцев больше знать о происходящих событиях, возможно детальней уяснить себе обстановку на фронтах. Об этом весьма красноречиво говорили вопросы, которые особенно интересовали бойцов перед отправкой на фронт:

– Какими людскими ресурсами располагает Германия?

– Как понимать, что у кого больше моторов, тот и выиграет войну?

– Какие меры принимает наше правительство для увеличения выпуска танков, самолетов, орудий и автоматического оружия?

– Скоро ли откроют второй фронт в Европе?

– Какая власть будет установлена в Германии после разгрома Гитлера?

Воин, задавший последний вопрос, конечно, ничуть не сомневался в разгроме гитлеризма. Для большинства это являлось само собой разумеющимся, хотя страна переживала тогда наиболее трудное время.

На все перечисленные вопросы, как и на многие другие, наши командиры и неутомимые агитаторы давали исчерпывающие ответы. После таких бесед бойцы и командиры делали для себя правильные выводы – надо повышать боевую и политическую подготовку.

Огромным старанием и напряжением отличалась работа всего командного и начальствующего состава, буквально не считавшегося со временем. И было немало командиров и комиссаров, которые добились в подготовке своих частей хороших результатов, например командир и комиссар 1089-го стрелкового полка 322-й стрелковой дивизии товарищи А.П. Мальцев и К.П. Крылов.

Говоря о воинской дисциплине, мы не могли не учитывать того, что в некоторых наших частях среди рядового состава было до 65 % людей, никогда не служивших в армии. Усвоение требований дисциплины для таких товарищей являлось непростым делом, тем более в условиях сложной военно-политической обстановки того времени.

Политической работе мешало плохое обеспечение газетами, особенно центральными. На всю 322-ю дивизию, армейские части и органы, находившиеся в Кузнецке, мы в ноябре получали 120 экземпляров «Правды», 160 – «Известий», 5 – «Комсомольской правды», 15 – «Красной звезды» и 50 – Пензенской областной газеты. 326-я и 328-я дивизии вовсе не получали центральных газет. Плохо обстояло дело с газетами и в других дивизиях. Политотдел армии организовал специальный семинар начальников политических отделов дивизий на тему: «Работа политического отдела 23-го механизированного корпуса в боях под Витебском и Смоленском в июле – августе 1941 года и политотдела 25-го стрелкового корпуса в боях под Ленинградом в августе 1941 года». Доклад сделал начальник политотдела 10-й армии, бывший начальник политотдела 25-го стрелкового корпуса И.М. Пономарев. Этот семинар имел важное значение. Он принес всем его участникам немалую пользу в практической деятельности.