Текст книги "Мантикор. Предания военно-космических сил Земного Альянса"

– У меня такое ощущение, что эти твари вселяются в людей, пока те спят или без сознания. И знаешь, что я тут подумал? В охотников им, почему-то, сложнее лезть. Тоже могут, но сложнее. А вот в новичков – довольно просто. Помнишь, первыми пропали первогодки? Парнишки с последней волны. Вон, Алешка Ланселотович тот же.

– Кстати, а как ты его, того? – Пуфик, замялся, подбирая слово. – Вернул?

– Случайно получилось. Началось все примерно, как у вас с Механиком. Просто дал твари время на раздумье, а застревать в мертвом теле, ей, видимо, не хотелось.

– Ты думаешь, что все это спланировано?

– Дьяк подозревал, что нас нарочно выманили, только не понятно, для чего. Чтобы всех убить, можно было бы и попроще план придумать.

– То есть будет засада?

– Не знаю. Но спать ночью придется по очереди и лучше – связанными.

– Я лучше вообще спать не буду

– Возможно, это и вариант. Но Ланселота по-любому вязать на ночь, прошлую – еле удержал.

– Упаковать-то – упакуем, а, вдруг, нападут?

– Молись Потоку, чтобы не напали.

Не знаю, молился кому-то Пуфик или нет, но что его не услышали – это абсолютно точно.

Они встретили нас на подходе ко второй стоянке. В этом месте деревья расступались, открывая просторную поляну, за ней виднелся холм с остатками недавнего бивуака.

Коммандер, Гладиолус, пяток людей в доспехах и десятка два в потертых, но до боли знакомых комбезах четвертой волны. Ну, я догадывался, что не все участники нашего исхода были сожраны. Кто-то просто убегал по ночам, но тогда мы списывали это на стресс и помутнение сознания.

– Что бы не случилось, прикрывай Боба. Тогда у нас есть шанс, – тихо, одними губами бросил я Пуфику.

Тело коммандера сделало шаг вперед и подняло руку вверх.

– Приказываю вам остановиться.

Предложение было излишним, мы и так застыли, как вкопанные.

– Вы арестованы за нарушение контракта и устава. Охотники – направо, рыцари – налево, разоружиться и сесть на землю.

Наши рыцари опустили пневмоприводы и сделали, было, шаг влево, но наткнулись на острия шестопера Боба. Тот преградил им путь и красноречиво мотнул головой в мою сторону. Парни явно были в замешательстве.

– Простите, коммандер, но я вам не верю. – Я сделал пару шагов влево. – Арестовывать кого-то имеет право только полиция. И то на территории периметра. Вы можете дать рекомендации, а слушать вас или нет – это уже дело добровольное.

– Вы подписали контракт и обязаны подчиняться моим приказам!

– В таком случае мы разрываем контракт и становимся бедными, но свободными! – Я уже откровенно издевался.

– Вы не имеете права!

– Слушай, как там тебя? Неведомое еловое чучело. Если бы ты был настоящим коммандером, ты бы уже пять минут как на говно исходил, а не пихал бы мне в нос параграфы устава. Так что завязывай ломать комедию и говори, что вам от нас надо, или мы пошли дальше. – Я сделал еще пару небрежных шагов вперед и влево, как бы случайно оказавшись почти напротив говорившего. Где и остановился, нахально уперев руки в бока, и быстрым незаметным движением большого пальца отщелкнул фиксатор копья. Теперь нас разделял какой-то десяток шагов. Мои манипуляции явно не прошли незамеченными для оставшихся охотников, и даже наши парни в доспехах вскинули свои пукалки обратно на изготовку.

– Вы должны сложить оружие и сдаться до выяснения обстоятельств. – Продолжал гнуть свою линию Тот, который сидел в командоре.

– Кому сдаться? Кто вы такие? – Рявкнул я на него, как бы в запале, и сместился еще на пару шагов, выйдя на уровень Боба.

– Вы находитесь на нашей земле и должны выполнять, наши требования. – Выступил вперед пожилой седовласый человек в потертом комбинезоне поселенца.

– А что будет, если мы откажемся?

Мне показалось, что этот вопрос поставил их в тупик. Последовало несколько секунд молчания, во время которых я подозревал активный мысленный обмен.

– Вы не можете отказаться, иначе это будет означать вашу смерть.

– Ну, я бы то, что вы сделали с нашими людьми, тоже бы жизнью не назвал. – Довольно нагло заявил я в ответ и, отцепив фляжечку, сделал несколько глотков стимулятора. Я почти ждал ощущения горечи, и оно не замедлило появиться. Метнув быстрый взгляд в сторону, я заметил закатившиеся глаза Ланселота.

– Фиксируй, Лешку! – Рявкнул я Доку и Пуфику. И прыгнул в сторону пожилого поселенца. На моем пути, как по команде, возникли два рыцаря с тесаками наголо, я сбил одного подкатом, увернулся от неуклюжего взмаха второго и вывел его из строя коротким выпадом в бедро. После чего кувыркнулся прямо под ноги седовласому. Тот неожиданно легко подскочил, но сделал это недостаточно высоко, и мое копье подсекло ему сухожилие.

Я ждал хорошего фонтана крови, но ничего не было. И на клинке не осталось ни капли. Что за черт? Однако на его способность к прыжкам рана все-таки повлияла, ибо приземлился он довольно неуклюже и почти тут же упал на одно колено. Я подскочил к нему, сбил на землю и приставил копье к груди.

– Всем, стоять! – Рявкнул я во всю мощь легких.

Казалось, остановилось даже время. Замерли люди и нелюди, повисли в воздухе дротики пнемоприводов, замерли на взмахе клинки. В этом неподвижном мире остались в живых только мы с вожаком. И ощущение адской горечи.

– Ты не можешь меня убить, человек. – Губы пожилого не двигались, и слова раздавались, как будто, прямо у меня в голове. – Мы бессмертные создания Потока. Все что ты сможешь сделать, это убить это уже и так полумертвое тело, которое носит меня несколько оборотов. Я выйду из него и вернусь в теле твоего друга или возлюбленной в тот момент, когда ты меня не будешь ждать. Или в теле твоего товарища, который прикрывает твою спину в решающий момент. Ты ничего не сможешь сделать мне своим примитивным оружием. Более того, ты здесь ничего не решаешь. За вас уже все решено вашими Старшими, ваши тела – это наша цена за их желания. Вы проданы и должны смириться. Вас не будут искать, ибо все согласовано. Вы – наши. Прекратите сопротивление и прекратите уничтожать друг друга! Это противоречит договору и всем вашим законам!

– То, что ты говоришь, звучит логично, но чертовски обидно.

– Это всего лишь эмоции, человек. Посмотри правде в лицо. Прикажи своим людям прекратить сопротивление. Спаси их жизни.

– Знаешь, Тварь. Я бы не назвал предложенный вариант – жизнью.

– Так предопределено.

– А вот в это я и подавно не верю. Прости меня, человек, а ты, Тварь, передавай привет Потоку. – Я прикрыл глаза и коротко выдохнув, врубил свой клинок по рукоять в тело седовласого. С легким щелчком время соскочило с гвоздя и опять пошло своим чередом. Однако что-то было не так. Один за другим кукловоды останавливались и смотрели в мою сторону. Наши удивленно замерли небольшой группкой, ощетинившись во все стороны клинками и стволами приводов.

Я сидел посреди поляны над двойным трупом и не чувствовал ничего, кроме горечи.

Так продолжалось несколько минут, а, может, часов, я ощущал их недоумение и страх.

А потом на поляне появились новые действующие лица. Они вышли из леса, но я знал, что они пришли вместе с Потоком из очень далеких мест. Высокие стройные фигурки с чуть миндалевидными глазами, в своих неизменных того-рубахах.

– Совет принял решение. – Никогда до этого не слышал, как она говорит, но то, что это был ее голос не подвергалось сомнению ни единой частичкой моей души. – Вы должны вернуть людям то, что у них было отобрано, и возместить ущерб, нанесенный их поселению.

Во имя сохранения тайны всем присутствовавшим людям будут предложены на выбор – амнезия или ложные воспоминания. Повинному в смерти нашего соплеменника будет предложен поединок или добровольный уход в Поток. Она поглядела в мою сторону. И мне показалось, что в ее голосе что-то дрогнуло.

– Поединок – так поединок. – Даже радость от нашей встречи забивала усталость и горечь. – Добровольно топать в Поток – точно не по мне. Кого еще из вас я должен убить, чтобы вы и ваш Совет оставили меня в покое?

– Мы будем драться с тобой на рассвете. – Я предугадывал этот ответ, но до последнего надеялся на кандидатуру коммандера.

В этот момент мой организм решил, что с него все-таки хватит испытаний и вырубился. Кажется, я еще успел махнуть рукой, соглашаясь на все условия, а потом свет погас.

Пришел я в себя, сидя у костра, прислонившись к корням дерева на холме. Она сидела напротив, держа в руках чашку с каким-то питьем.

– Выпей. Ты очень измотан. Тебе нужно восстановить силы.

– Подожди, а разве не с тобой я должен драться утром?

– Со мной. Но это поединок чести, по древнему закону нашего народа. Когда у нас еще были тела, и были прецеденты. А сегодня вечером – я просто твой друг, которого ты так долго искал и был так рад встретить. Не отнекивайся, твоя радость пробила даже тьму твоей усталости.

– Да я просто. Просто все это так неожиданно. Подожди. Что значит, когда у вас еще были тела? А что же тогда это такое? – Я схватил ее за руку и привлек к себе. Она грациозно вывернулась из моих объятий и сунула под нос чашку.

– Сначала – пей, потом – все вопросы.

Я осторожно пригубил горячее варево. На вкус было неплохо, что-то типа густого чая или киселя с вареньем из непонятного фрукта.

– Это придает силы и снимает последствия от работы с Потоком. – Довольно сказала она, когда я осилил чашку. А тебе сейчас нужно и то, и другое.

– Ты обещала рассказать, в чем тут дело.

– Если ты утром попадешь в Поток – то все узнаешь сам.

– А если не попаду, то хочу узнать, почему я должен отправлять туда своего друга.

– Ты не сможешь туда меня отправить, – печально вздохнула она. Мое тело специально делалось с учетом возможности подобных поединков.

– Ну, тот тип, что встретил сегодня Поток, тоже думал, что я не смогу его туда проводить.

– Тут другое.

– Слушай, Пушистая. До рассвета еще есть время. Если ты не даешь мне распускать руки, то распусти хотя бы свой язык и расскажи мне, что и почему. И тогда завтра, даже попав в Поток, я хотя бы буду знать, почему.

Она тяжело вздохнула, уселась напротив меня и начала свой рассказ.

– Когда-то давным-давно мой народ был похожим на ваш. У нас были тела, материальная цивилизация, свои законы. Но потом мы научились работать с Потоком, и один из наших Великих открыл возможность нового уровня существования. Постепенно мы все перешли на энергетическую форму. Мы стали бессмертны, наша жизнь текла веками, но постепенно мы поняли, что, сами того не подозревая, загнали себя в ловушку. Мы были бессмертны, но мы остановились. Перестали появляться новые сущности. Нас было столько, сколько нас было. Мы не умирали, но и не рождались. Тогда мы попытались вернуть себе тела, но – не тут-то было – не осталось генетического материала. Большая часть из нас погрузилась в нечто похожее на сон, и лишь стражи обозревали пространство. Ибо было предсказано, что однажды все может измениться.

И вот однажды на нашей планете появились вы. Вы были другие, но ваши сущности, или как вы их называете, души были похожи на нас. На основе вашего биоматериала и наших разработок была создана экспериментальная партия тел. Потом еще одна. Я нахожусь в теле второго поколения.

– Так, не сходиться что-то. А что это тогда за цирк с переселением в чужие тела?

– У нас тоже было несколько мнений. Были и те, кто считал, что незачем создавать новые тела, когда можно просто взять уже имеющиеся. Но тут возникло несколько проблем.

– Этических?

– Даже помимо этических. Чисто технических. – Она тяжело вздохнула и посмотрела на меня. – Первый эксперимент поставили на тебе. Сразу после вашей неудачной посадки.

– Да я помню, что мне нехорошо было, но после такой посадки – чудо, что вообще живой. Выкарабкался.

– Да, ты выкарабкался, а он – нет.

– Не понял, объясни?

– Мой хороший друг, ученый был очень нетерпелив и попытался вселиться в твое тело. Ты лежал, как мертвый. Но в момент перехода т ты пришел в себя, и твоя душа, она как бы выжгла его. Когда я говорила, что мы похожи, я имела в виду наши души. Но ваши, они, как бы это сказать, дикие, однонаправленные, сконцентрированные, что ли. Вас невозможно выселить из вас, если вы сами того не желаете. После этого случая большая часть наших прекратила попытки насильственного вмешательства. Большая часть, но, как видишь, не все. Оставшиеся разработали какую-то методику, как-то связанную с вашими фазами сна.

Мы не могли запретить им это, потому что у нас просто отсутствовали такие законы. Да и как таковой власти у нас не было уже много сотен лет. Мы слишком долго существовали на других уровнях.

– Но я так понял, вчера вы стряхнули пыль с ваших старых законов? Судя по предстоящему действию.

– На самом деле, мы стряхнули с них пыль значительно раньше. – Ее голос стал каким-то странным. – Поединок предлагается только своим. А тебе, как чужаку, был вынесен приговор. И я должна была привести его в действие. Я познакомилась с тобой, изучала. Странно, но чем больше я узнавала тебя, тем меньше мне хотелось это делать. Но ты должен был умереть. Согласно старым законам.

Там на улице. Я синтезировала в твоей крови столько этой вашей отравы, что ты должен был встретить Поток, не пройдя и десятка шагов. Я следовала за тобой по пятам. Однако ты шел, шатался, ругался, но шел. Потом ты все-таки упал. Я ждала твоего последнего вздоха, но ты полз. И отказывался умирать. Я восхищалась тобой и ждала твоей смерти одновременно. Потом тебя заметили, и мне пришлось уйти. Я навещала тебя в больнице, ставила на тебе эксперименты, но ты все равно жил. Когда тебя выписали умирать, и тебя оставили все твои близкие, я пришла к тебе уже со сталью, чтобы подтолкнуть тебя к Потоку. Ты танцевал на его берегу, обернулся, и вдруг я поняла, что ты меня видишь. Нет, не телом, ты видишь меня душой. Ты СМОТРЕЛ на меня, совсем как Он. И в этот миг я поняла, что ты не убил его, а случилось наоборот. Ты впитал ЕГО, и он стал частью тебя. Он расширил твои возможности, но главным остался ты. Он проиграл, а ты выиграл. Все честно. Я не смогла тебя подтолкнуть, ведь ты – это Он, а он – это ты, и уже непонятно, к кому я привязалась больше.

Если бы ты оставался со своим народом в своем городе, через некоторое время мы бы встретились. Но ты влип в эту историю с похищением тел. Схватился с нашими несогласными и убил их главу. Все бы – ничего, но ты убил одного из нас. Они так давно не видели смерть, что даже не представляли, как это, в принципе, возможно. Теперь они напуганы. Да что там, мы все напуганы. Поэтому я должна это сделать. Ты не представляешь, насколько мне тяжело обрести и снова потерять вас обоих. Но это приказ Совета. И это условие, на котором будет заключен мир. – Она замолкла и уткнулась в коленочки, сцепив ручкоподобные лапки перед собой.

Я встал, обошел ее и нежно обнял со спины, опустившись на колени.

– Забей, Хорошая, это очень странная история, но я не сержусь на тебя. Мы все действовали по обстоятельствам. Как могли, как умели, как должны были. Мы стоим у начала времен и наш выбор, наши действия определят многое в жизни наших народов. Некоторые сказки нужно дочитывать до конца, даже если они кончаются грустно.

И мы сидели и смотрели на огонь, пока солнце не начало зеленить верхушки деревьев.

Мы стояли друг напротив друга посреди все того же лужка. Над поляной поднимался легкий парок, в траве то тут, то там зеленели многочисленные артефакты, светясь своим собственным светом. Мы были вдвоем.

– Слушай, у меня всего два последних вопроса.

Она вопросительно посмотрела на меня.

– Откуда берутся вот эти штуки, и где все зрители?

– Капли остаются на местах завихрений. Я думала, ты и сам уже догадался. А зрители – все здесь. Они оставили тела твоих соотечественников. Ты просто не видишь их. Но могу тебе сказать, их тут собралось больше, чем было вчера. Значительно больше.

– Я надеюсь, все будет по-честному? – Обратился я к невидимым зрителям. – Если кто-нибудь попытается поставить мне подножку, последствия могут быть неприятны. – С этими словами я выдернул копье из ножен и очертил им полукруг вокруг себя. После чего сделал реверанс в сторону Пушистой. – Я готов, донна.

Она смотрела на меня очень печальным взглядом, а потом резко отвернулась. Когда она, спустя секунду, снова повернулась ко мне, ее лицо уже не отражало никаких чувств.

А в руках подрагивали два легких слабо изогнутых клинка с кривыми игловидными зубцами на тыльной стороне лезвия.

Видит бог, драться с ней мне не хотелось, от слова совсем. И плевать на все законы всех драных советов всех миров. Однако, понимая, что ей сейчас сложно не меньше, а, может, даже больше, чем мне, я размахнулся и изобразил что-то типа выпада в ее сторону.

Легкий, почти невидимый вихрь пронесся вокруг меня, и я увидел на своих руках две тонких и длинных царапины. Я резко развернулся вслед за потоком ветра и нанес резкий широкий удар в ноги. Ветер свистнул с другой стороны, и два пореза украсили мою шею и предплечье. Я опять атаковал примерное место расположения противника, но добился лишь еще двух неглубоких царапин на щеке и плече.

Тут меня окончательно достало это цирковое представление, и я резким движением вогнал копье в землю и встал рядом с ним на колени, опустив руки вдоль туловища.

– Заканчивай уже свои игры, кошка, мне не нравится быть твоей мышью. Руби по-настоящему. Хоть посмотрю, каков этот ваш Поток изнутри.

Я прикрыл глаза и сквозь ресницы увидел, как из вихря движения собирается ее фигура и как ее клинки несутся к моей шее.

Сознаюсь. Глаза я все-таки на секунду зажмурил. Пафос – пафосом, но спокойно смотреть, как тебе рубят голову – это все-таки перебор.

Когда я их открыл, ситуация изменилась не очень сильно. Я по-прежнему был жив, а она по-прежнему держала бритвенно острую сталь у моего горла.

– Ну и? – Я посмотрел ей в глаза снизу вверх. – Мы так до обеда будем торчать, что ли?

– Я не могу, – потрясенно сказала она, отвечая испуганным взглядом, в котором плескалась явная паника. – Они не дают мне.

– Что такое? Твои стариканы передумали?

– Нет, это не они. Но они против.

Она еще секунду сражалась с какой-то невидимой силой так, что капельки пота даже выступили на ее умильной мордашке. Потом резким движением отвела клинки от моей шеи и, развернувшись, с силой вогнала их в землю по самые рукоятки. После чего упала на колени и расплакалась. Я тихонько подобрался к ней и, обняв, привлек ее голову к своей груди.

– Ну не плачь ты так. Ну, завтра еще попробуешь, или послезавтра.

– Ты не понимаешь. Все по-другому. Я смогла. Я убила бы тебя с первого раза, но им эта затея не понравилась. Они останавливали мои клинки раз за разом, а потом просто забрали их у меня.

– Так, во-первых, успокойся, а во-вторых, по порядку. Кто не дал тебе совершить святое дело?

– Да котята, же!

– Кто???

– Ах, ну ты же не видишь! У нас будут котята! И они против. А поскольку они – первое поколение нашего народа – запретить им чего-либо хотеть – некому.

Тут уже я сел, и некоторое время обалдело смотрел на Пушистую. Вид, наверное, у меня был не очень умный, потому что она даже как-то сильнее нахмурилась.

Однако тут меня разобрал такой приступ смеха, что удержаться я не смог. Опрокинувшись на спину, я некоторое время валялся по поляне. Немого успокоившись, я подполз к Пушистой и аккуратно пристроил голову ей на колени.

– Слушай, милая, можно последний вопрос на сегодня?

– Ну?

– Почему именно котики? Вы же могли принять абсолютно любой облик?

– Глубокий анализ вашей цивилизации, – начала она серьезным лекторским тоном, – показал, что есть только две вещи, к которым вы никогда не можете быть равнодушными.

– К котикам? – Спросил я, снова начиная задыхаться от смеха.

– К котикам и к сиськам, – серьезно ответила она, прижимая мое конвульсивно подергивающееся тело к себе. То есть, к первому и второму.

Екатеринбург 2015

Предпоследний

Посвящается моим друзьям.

И чтобы эта сказка

никогда не стала былью.

Нельзя сказать, что этот выезд на природу был случаен. Антоха давно грозился вывезти всю честную компанию из мегаполиса в глухую деревню, и показать, как жили наши предки. А заодно попарить в настоящей бане, без всякой электроники и голограмм. Собирались мы долго и не особенно тщательно, возможно, потому что наша компания давно уже не встречалась полным составом, с тех пор, как закончились студенческие деньки и вольная жизнь. Работа, бизнес, жена, которая с каждым разом все более косо смотрит на тебя, возвращающегося под утро с хмельной пирушки в старой компании. Ну и сами как-то выросли, что ли, из таких приключений. Короче, встречались мы уже крайне редко, но связи старались не терять, во всяком случае, имена в домашнем коммуникаторе значились.

И вот что-то нас все-таки допекло. Точнее, допекло Антоху, и он сказал в эфир свою знаменитую речь о засидевшихся и обросших мхом седалищах, которые не видят божьего света из-за своих мониторов и головизоров. И как-то так случилось, что все это сообщение посмотрели и разом заскребли мозгами, а тут еще три дня победных майских выходных на носу, короче, собрались и выехали. Кто в одиночку, кто – со своей, кто – с чужой. Как в старые добрые времена.

В общем, набралось нас человек девять: Сёма и Стас с женами, Яр с очередной вечной любовью по имени Яна, и я, который приехал один, зато прихватил с собой парня с девчонкой из Питера, в то время у меня гостивших. Ну, это не считая Антохи с Александрой, которые уехали туда раньше и передавали нам координаты и ориентиры.

Деревенский воздух, это я вам скажу, нечто, особенно после того, как ты большую часть жизни дышишь продуктами распада инверторных двигателей и иногда – выхлопом древних моторов спорткаров, которые порой проносятся по улицам ночного города, как призраки прошлого, в реве и дыму бензинового привода.

По этому поводу Сема, чаще нас выезжающий из центра, закупил на всю компанию дешевые украинские респираторы. Собственно, фактически это одноразовая полумаска из плотной нетканки, дыхательный фильтр которой пропитан безобидным коктейлем слабо ионизированных химреактивов. После срыва пломбы у тебя есть примерно шесть часов, чтобы постепенно адаптироваться к чистому воздуху. Ну, или вызвать «скорую» и поменять респиратор.

Нельзя сказать, что воздух на природе как-то сильно отличается, присутствие мегаполиса чувствуется все равно, по словам метеослужб и местных жителей, однако перепад городского воздуха и загородного довольно чувствителен для горожанина.

Мы запаслись достаточным количеством алкоголя, полотенцами и загрузились в арендованный Семой фургон. В этот раз мы довольно быстро выскочили из города, трассы были не загружены. Суббота – она и в Африке суббота, не говоря уж про омский район Новосибирска.

Сразу за городом начинался китайский квартал, с его бесконечными полями и теплицами, и только когда мы выскочили на старую федералку, пошли поля сибирской вотчины.

Деревня, точнее, маленький кластер, как их сейчас называют, был километрах в пятидесяти в сторону центра мегаполиса. Ну, или если говорить по-старому, то на юго-востоке.

Внутри фургона было довольно уютно, но не герметично, и все, не сговариваясь, сразу нацепили фильтры.

Выглядели мы в этих намордниках довольно забавно, как дрессированные хомячки на выезде, я даже не мог удержаться от улыбки, которая, впрочем, не была замечена из-за этой дурацкой маски. Собственно, от фильтров отказались только Олег с Ольгой – как раз те самые ребятишки из Питера, объяснив, что они путешественники и имеют специальную подготовку, да неугомонный Яр. Вот же чертов наркоман!

Он сидел возле окна, подставив лицо потоку встречного ветра, и делал вид, что наслаждается жизнью. Хорошо, что Стас сидел напротив и вовремя обратил внимание, что лицо нашего друга приобретает все более синюшный оттенок, и успел нахлобучить на него респиратор, прежде чем вольнолюбец вырубился.

В деревне нас уже ждали. Фургон мы бросили прямо перед домом, оказавшемся на самом краю поселка. Кругом зеленели бесконечные поля, и только на самом горизонте виднелось светящееся зарево над минаретами мегаполиса.

Вся компания бодро завалилась в дом, на ходу доставая пиво, закусь и срывая опостылевшие намордники.

Мясо, приготовленное на мангале, было отменным, родители Антохи постарались, пива было вдосталь, мы курили кальян, разговаривали о разном. Вспоминали разные случаи с прошлых выездов и из студенческой жизни. Девчонки, видимо, чувствовали себя слегка неуютно, и тетя Рита, Антохина мать, предложила им пойти в баню первыми. Обычно в деревнях делают наоборот – сначала парятся мужики, а потом, по легкому пару идут уже бабы. Однако тетя Рита сказала, что баня еще не сильно раскочегарилась, так как нас ждали чутка попозже. И предложила нашим дамам погреться первыми, те, в свою очередь, не заставили себя долго упрашивать.

Взяли полотенца и исчезли. В отсутствие своих половин, парни почувствовали себя свободней, истории стали сочней и разнообразней. Даже заезжий гость Олег выпал из своей вечной меланхолии и травил какие-то полупрограмистские байки, которые мы с Яром понимали смутно, но Стас, сам админ от бога, – отлично.

Потом вернулись девчонки, и мы навеселе, всей гурьбой отправились опробовать местную парную. На стайку наших подруг, вернувшихся из бани, особого внимания не обратили, как потом выяснилось – зря. Будь мы потрезвее, возможно, все бы пошло не так, но что сделано, того уже не воротишь.

Баня была хороша, даже, возможно, слишком, для нас, непривычных к прадедовским технологиям, без регулятора температуры долго выдержать не мог никто. Выбегали в предбанник, опрокидывали на себя ковшом холодную воду из бочки. Пар валил во все стороны. На позитиве, раскрасневшиеся, в банных халатах и полотенцах вернулись обратно в гостиную, и тут же поразились случившейся там перемене.

Веселья не было и впомине. Ольга, девчонка Олега, уже полностью одетая, сжалась возле двери, выставив перед собой рюкзачок, как будто последнюю линию защиты.

Все остальные замерли в противоположном конце комнаты. Выражение лиц в момент нашего появления балансировало между отметками «страх» и «паника».

– Что это такое здесь происходит? – только и успел вымолвить Яр, как Яна набросилась на него чуть ли не с кулаками.

– Вы кого сюда притащили? Где вы нашли эту тварь? Нам теперь всем крематорий светит, или карантин, в лучшем случае!

– Тихо! В чем тут дело? – Рявкнул на всех Стас с высоты своего, без малого, двух метрового роста.

– Говорят, что у девчонки нет отметки об обследовании на ОАВ. – Тетя Рита, наверное, единственная, не поддалась общей панике или умело это скрывала.

– Спокойно, – вмешался Олег, еще замотанный в полотенце на манер тоги, аккуратно смещаясь на центр гостиной так, чтобы оказаться между своей девушкой и обществом. – Да, есть такие случаи. Но она не инфицирована. Мы путешествуем уже две недели и знакомы более месяца. Вы все знаете, что у этой дряни инкубационный период три дня. Если бы она была носителем, я бы уже давно был мертв.

– В любом случае есть определенный порядок. Мы должны вызвать санпатруль. – Прервал молчание дядя Слава, – иначе нас будет ждать штраф, в лучшем случае.

При этих словах девчонка съежилась, казалось, еще больше.

– Хорошо, вызывайте, – неожиданно легко согласился Олег, – только дайте ей сначала уйти. Я останусь, и поскольку мы общаемся, те же самые пробы можно будет взять с меня.

Дядя Слава немного замялся, переглянулся с женой. Лично я Олегу поверил, и был бы не против, чтобы вся эта неприятная ситуация как-то разрешилась, хотя перспектива выгонять человека среди ночи в чистое поле казалась мне не слишком этичной. Но большая часть девчонок и наши семейные парни посуровели прямо на глазах. Отметка в личном деле о неблагонадежности по ОАВ способна погубить многое в жизни человека. Тем более, когда дело касается семьи.

Олег нырнул обратно в предбанник и через пару минут возвратился уже одетым, на ходу застегивая куртку.

– Дядь Слав, откройте шлюз, пожалуйста? Она уйдет, и все закончиться. С вас снимут показания и отпустят. Я правду говорю.

– А покажи-ка плечо сам, – внезапно вклинился в разговор молчавший до того момента Семен, – я видел, что у тебя там татуха модная, а вот отметки тоже не видел.

– Да на фоне татухи никто не замечает, – сконфузился Олег, но мне показалось, что он слегка побледнел.

– Давай-давай, показывай, – продолжал давить на него Сема, – а то вдруг тут вопросов больше, чем один? Фил у нас – существо доверчивое, а я вот – нет. Покажешь – отпустим, нет – будешь дожидаться партульных.

Олег бросил взгляд на него, на нас, оглянулся на Ольгу и медленно начал закатывать рукав, но внезапно остановился.

– Чего встал-то? Показывай.

– Уже поздно. Они здесь. – В его голосе уже не было страха, как секунду назад, – там было что-то до боли напоминающее отчаяние.

Окна на секунду мигнули яркими огнями, и тут же заблокировались сработавшими светофильтрами. А входной шлюз, наоборот, разблокировался. В открытую дверь вошли знакомые по многочисленным роликам фигуры в красных скафандрах высшей биозащиты.

Все присутствующие в комнате мгновенно замерли, кто, где был. На ногах остался только побледневший Олег, в то время как все остальные, как по команде, опустились на правое колено, разворачивая левое плечо в сторону вошедших. Правило номер один – оставаться на своих местах, правило номер два – предоставить отметку для беспрепятственного считывания сканером. Я опустился на колено между Стасом и Антохой, досадуя на себя за то, что допустил такую оплошность. Когда же я научусь не доверять людям только на слово?

Оперативники сноровисто считали коды всех преклонившихся, потом ввели Ольге какой-то препарат, и упаковали ее обмякшее тело в изоляционный кофр. После чего так же быстро и безмолвно покинули помещение. На всю операцию ушло менее пяти минут. Когда за аварийной командой щелкнул отсекатель входной двери, в комнате повисло молчание. Все смотрели на Олега. Тот оглядел всех нас странным взглядом, потом перевел взгляд на входную дверь, тяжело вздохнул и, подойдя к столу, налил себе полстакана водки, и все также молча, выпил. Вновь оглядел наши непонимающие лица, и еще раз вздохнул.

– Да, вставайте, видите же, что уже все закончилось. Я же говорил, не будет вас никто допрашивать.

– Что это было? Почему так странно? Инструкция в сети говорит о другом. – Смущенно сказал Антоха, поднимаясь на ноги.

Олег по-хозяйски налил себе еще водки и посмотрел на Антоху через призму старинного граненого стакана.

– Да потому что это все вранье.

– Что – вранье? И почему они тебя не сканировали? И почему процедура не полная? – выпалил Сема, поправляя полотенце и осторожно подсаживаясь к столу.