Текст книги "Саван для соловья"

3

Пятнадцатью минутами позже четыре человека спустились по главной лестнице в демонстрационный зал, где они должны были присутствовать на первом сегодняшнем занятии. Кофе был подан в гостиной заведующей, которая находилась в одной из башенок, там мисс Бил представили старшей преподавательнице мисс Хильде Рольф и старшему консультанту-хирургу мистеру Стивену Куртни-Бригсу. Присутствие мисс Рольф было необходимым и ожидаемым, но мисс Бил была несколько удивлена тем, что мистер Куртни-Бригс собирался уделить столько времени инспекции. Его представили как заместителя председателя Комитета по образованию медсестер, и она ожидала увидеть его вместе с другими членами этого комитета в конце дня на обсуждении результатов инспекции. Для старшего хирурга было необычно сидеть во время инспекции, но было приятно, что он проявляет такой интерес к делам школы.

Коридор был достаточно широким, чтобы три человека могли идти по нему плечом к плечу, но мисс Бил вдруг обнаружила, что сзади ее сопровождают высокая заведующая и еще более высокий ростом мистер Куртпи-Бригс, она чувствовала себя в некотором роде правонарушительницей. Мистер Куртни-Бригс, внушительный полный мужчина, великолепно смотревшийся в своих форменных брюках на штрипках, шел слева от нее. От него исходил аромат лосьона после бритья, который чуткий нос мисс Бил ощущал даже сквозь все забивающие запахи дезинфекции, кофе и мебельной политуры. Ока подумала, что это странно, но не так уж неприятно. Мисс Тейлор, которую в стенах больницы и школы все называли Матроной по ее официальной должности, самая высокая из женщин, шествовала в торжественном молчании. На ней было наглухо застегнутое форменное платье из серого габардина с узкими полосками белоснежного воротничка и манжет. Ее золотистые волосы цвета спелой кукурузы, почти не отличающиеся от цвета лица, были зачесаны вверх от высокого лба и плотно прикрыты огромным треугольным головным убором из муслина, конец которого свешивался чуть не до поясницы. Шляпа напомнила мисс Бил о тех, что носили во время прошлой войны армейские медсестры. С тех пор ей редко приходилось видеть такие. Но простота убора шла мисс Тейлор. Это выразительное лицо с высокими скулами и слегка выпуклыми глазами – мисс Бил внутренне смутилась, непочтительно сравнив их с испещренными прожилками бледно-зелеными ягодами крыжовника, – выглядело бы гротескным под более суетным неортодоксальным головным убором. Сзади мисс Бил ощущала присутствие суетливой сестры Рольф, едва не наступавшей всем на пятки.

Мистер Куртпи-Бригс говорил:

– Какая огромная досада – эта вспышка гриппа! Нам пришлось отложить очередной набор учениц, и одно время даже думали, что нужно распустить и этот курс. Угроза этого была достаточно велика.

«Еще бы!» – с горечью подумала мисс Бил.

Когда бы в больнице ни наступил какой-либо кризис, первыми приносились в жертву студентки школы медсестер. Их обучение всегда находили несложным прервать. Для нее это был болезненный вопрос, но вряд ли сейчас стоило спорить. Она издала невнятный звук, который должен был обозначить ее молчаливое согласие. Они дошли до последней лестничной площадки. Мистер Куртни-Бригс величаво продолжал свой монолог:

– Некоторые из студенток также пали его жертвами. Этим утром занятия будут проводиться инструктором нашей клиники Мейвис Гиринг, которую нам пришлось пригласить в школу. Разумеется, она будет только учить ухаживать за больными. Это сравнительно новая идея, что девушек этому должен учить опытный инструктор, используя пациентов клиники как учебный материал. Но в наше время у медсестер, выхаживающих лежачих больных, на это не хватает времени Конечно, мысль о комплексной системе обучения относительно нова. Когда я был студентом, стажеры, как мы их тогда называли, обучались ухаживать за больными в свободное время, наблюдая за медицинским персоналом, который по ходу своей работы давал им разъяснения. Лекций в полном смысле этого слова по этой дисциплине в программе было очень мало, и, конечно, специалистов не направляли каждый год на период обучения в школу медсестер.

Уж кто-кто, а мисс Бил была последней, кому необходимо было растолковывать функции и обязанности клинического инструктора или историю развития методов обучения медсестер. Она даже задалась вопросом, не забыл ли мистер Куртни-Бригс, кто она такая. Такой элементарный ликбез скорее требовался новым членам комитета управления больницей, которые обычно ничего не знали об обучении сестринского персонала, если вообще имели хоть какое-то понятие о больничном деле. У нее появилось ощущение, что у хирурга было что-то на уме. Или это было просто бесцельной болтовней самовлюбленного эгоиста, который испытывает страшный дискомфорт, если хоть секунду не слышит своего голоса. Если это так, то чем скорее он вернется к своим обязанностям в поликлинике, к обходу больных и позволит ей инспектировать школу без своего благосклонного участия, тем будет лучше для всех.

Небольшая процессия пересекла холл, вымощенный разноцветной плиткой, и проследовала к помещению, расположенному в передней части здания. Мисс Рольф проскользнула вперед открыть дверь и отступила в сторону. Мистер Куртни-Бригс пропустил перед собой мисс Бил. Она вошла внутрь и сразу оказалась в милой ее сердцу обстановке. Несмотря па необычность самого помещения – два высоких окна с разноцветными стеклами, огромный камин из резного мрамора с задрапированными статуями, поддерживающими каминную полку, высокий куполообразный потолок, оскверненный тремя трубками дневного света, – оно живо напомнило ей ее студенческие годы, знакомый до мельчайших деталей мир. Здесь были все принадлежности ее профессии: ряды шкафов с застекленными дверцами, где в образцовом порядке разложены блестящие инструменты; настенные таблицы и схемы, в пугающих диаграммах наглядно представляющие циркуляцию крови в человеческом организме и невероятный процесс пищеварения; классные доски, покрытые меловой пылью после небрежно стертых иллюстраций к последней лекции; тележки с подносами, покрытыми льняными салфетками; две кровати для демонстрации больных, на одной из которых лежала кукла в человеческий рост, подоткнутая подушками; неизменный скелет, висящий на своей подставке, жалкий в своей ветхости. Все заглушал острый и мощный запах дезинфекции. Мисс Бил с наслаждением, как наркоманка, втянула его в себя. Какие бы недостатки она ни обнаружила в самой комнате, в наборе учебного оборудования, в освещении или в меблировке, она никогда не чувствовала себя более уютно, чем здесь, в этой страшной для обычного человека обстановке.

Она одарила студенток и учителя своей успокаивающей и подбадривающей улыбкой и уселась на один из четырех стульев, заблаговременно помещенных у боковой степы. Управляющая школой Тейлор и мисс Рольф постарались занять места по обе стороны от нее настолько тихо и незаметно, насколько это позволяла назойливая галантность мистера Куртии-Бригса, который суетился, подвигая каждой леди ее стул. Прибытие маленькой делегации, как ни старались они тактично обставить свое появление, тем не менее несколько смутило преподавательницу. Конечно, проверка вряд ли представляется учителю нормальной ситуацией, но всегда было интересно посмотреть, как быстро он сумеет восстановить взаимопонимание с классом. Профессиональный учитель – это мисс Бил знала по собственному опыту – мог поддерживать у класса интерес к своей лекции даже во время бомбежки не говоря уже о посещении инспектора Главного совета медсестер; но ей показалось, что Мейвис Гиринг вряд ли можно было отнести к этому редкому и самоотверженному типу преподавателей. Этой девушке – скорее даже, женщине – не хватало властности. У нее был какой-то заискивающий вид; казалось, на ее лице вот-вот возникнет притворная глупая улыбка. И она была слишком сильно накрашена для женщины, которой следовало бы помнить, какой пример она подает своим юным слушательницам. Но в конце концов, она ведь не профессиональная преподавательница, а всего-навсего инструктор из клиники, которой пришлось приступить к занятиям без подготовки и в сложных обстоятельствах. Мисс Бил в душе решила не судить ее слишком строго.

Она видела, что класс должен был практиковаться в кормлении пациента при помощи пищеводной трубки. Студентка, которой предстояло играть роль пациентки, уже лежала па кровати в клетчатом платье, впереди защищенном клеенчатым нагрудником, ее голова поддерживалась специальной подпоркой и рядом подушек. Это была обыкновенная девушка с сильным, упрямым и странно взрослым лицом, ее тусклые волосы были неудобно затянуты назад с высокого лба благородных очертании. Неподвижно лежа под резким светом, она казалась немного смешной, но при этом поражала удивительным достоинством, как будто целиком сосредоточилась на каких-то личных ощущениях и усилием воли заставила себя полностью забыть о предстоящей процедуре. Неожиданно мисс Бил показалось, что девушка просто испугалась. Мысль показалась ей нелепой, но не оставляла ее. Она вдруг поняла, что ей не хочется смотреть на это сосредоточенное лицо. Раздраженная своей беспричинной чувствительностью, мисс Бил перенесла внимание на учительницу.

Сестра Гиринг бросила на заведующую встревоженный вопросительный взгляд, получила в ответ кивок и возобновила урок:

– Студентка Пирс сегодня играет роль пашей пациентки. Вы только что прослушали историю ее болезни. Она миссис Стоукс, пятидесяти лет, мать четверых детей, жена муниципального сборщика мусора. В процессе лечения онкологического заболевания она перенесла ларинготомию.

Учительница обратилась к студентке, сидевшей справа от нее:

– Дейкерс, расскажите, пожалуйста, как до сих пор лечили миссис Стоукс.

Дейкерс послушно начала отвечать. Это была бледная, тоненькая девушка, которая неловко и густо краснела во время ответа. Смотреть па нее было тяжело, но она хорошо знала материал и отлично изложила все факты. Добросовестная бедняжка, подумала мисс Бил, возможно, не особенно блещет умом, но много занимается и очень надежна. Жаль, что с ее прыщами ничего нельзя сделать. Сохраняя вид профессиональной заинтересованности, мисс Бил, пока Дейкерс излагала историю болезни вымышленной миссис Стоукс, воспользовалась возможностью более внимательно рассмотреть остальных студенток, делая в уме заметки об их характерах и способ ностях.

Вспышка гриппа определенно пожинала свои плоды. В комнате находилось всего семь студенток. Две из них, что стояли по обе стороны демонстрационной кровати, сразу бросались в глаза. Это были близнецы, крепкие, румяные девицы с пышными медно-красными челками над поразительно голубыми глазами. На макушке у них торчали засборенные наколки размером не больше блюдца с двумя огромными крыльями из белого льна, откинутыми назад. Мисс Бил, по годам своего ученичества знающая, что можно сотворить с помощью шляпных булавок, тем не менее была заинтригована искусством, которое могло приладить такое странное и невесомое сооружение на столь густых волосах. Принятая в стенах больницы Джона Карпендера форма для медсестер поразила ее своей старомодностью. Почти все больницы, которые она посещала до сих пор, давно уже заменили эти крылатые головные уборы маленькими шапочками американского типа, с которыми было гораздо проще обращаться, не говоря уже об их практичности. Некоторые госпитали, к сожалению мисс Бил, даже ввели в употребление разовые бумажные шапочки. Впрочем, к форме медсестер в больницах относились очень ревностно и неохотно шли на какие-либо изменения, а больница Джона Карпендера, очевидно, из числа рьяных последователей старых традиций. Даже в платьях студенток замечались черты прежнего фасона. Клетчатые хлопчатобумажные платья, застегнутые наглухо, буфы на рукавах, откуда высовывались широкие, покрытые веснушками кисти рук двойняшек, напомнили мисс Бил ее собственную юность. Длина их юбок не шла на уступки современности, и их мощные лодыжки стискивала высокая шнуровка черных ботинок на низком каблуке.

Она быстро оглядела остальных студенток. Среди них была заметна спокойная девушка в очках с определенно умным лицом. Мисс Бил сразу решила, что была бы рада видеть ее в любой больничной палате. Рядом с ней сидела смуглая, угрюмая девица, слишком раскрашенная и старательно изображающая равнодушие к демонстрации. Довольно вульгарная, подумала мисс Бил. Мисс Бил, к смущению своего руководства, любила такие простые прилагательные, не стесняясь, пользовалась ими и знала точно, что под ними подразумевает. Ее афоризм «Заведующей следует отбирать только приятный тип девушек» предполагал, что эти девушки происходят из респектабельных семей среднего класса, имеют возможность получить среднее образование, носят юбки по колено или длиннее и прекрасно представляют себе привилегию и ответственность быть студенткой курсов медсестер. Последняя студентка в этом классе была очень красивой девушкой, ее светлые волосы спускались длинной челкой на самые брови над дерзким лицом современного рисунка. Наверняка она внимательно изучала открытки для солдат срочной службы, подумала мисс Бил и добавила к этому, что вряд ли кто из них выбрал бы ее себе в невесты. Пока она раздумывала, почему так решила, Дейкерс закончила свой доклад.

– Отлично, дорогая, – сказала сестра Гиринг. – Итак, мы столкнулись с проблемой послеоперационной больной, уже серьезно истощенной и теперь лишенной возможности принимать пищу обычным путем. Что же это означает? Да, я вас слушаю?

– Необходимость подачи пищи непосредственно в желудок или через прямую кишку, сестра.

Это отвечала смуглая недовольная девица, на этот раз старательно подчеркивая свой энтузиазм и даже интерес. Определенно неприятная девица, подумала мисс Бил.

В классе послышалось перешептывание. Сестра Гиринг вопросительно подняла брови. Девушка в очках сказала:

– Только не через прямую кишку, сестра. Она не сможет усвоить достаточное количество питательных веществ. Предпочтительно введение пищи по трубке через рот или через нос.

– Правильно, Гудейл, именно эту процедуру и назначил хирург миссис Стоукс. Пожалуйста, продолжайте, дорогая. Объясняйте каждое свое движение.

Одна из близнецов выдвинула вперед столик на колесиках и продемонстрировала ей поднос с инструментами: аптечную банку, содержащую смесь бикарбоната соды для очистки полости рта и ноздрей; полиэтиленовую воронку и восьмидюймовую трубку к ней; соединительную муфту и масло для смазки; чашку с лопаточкой для языка, щипчиками для языка и роторасширитель. Она подняла пищеводный шланг, который, словно желтая змея, неприятно свисал с ее руки.

– Правильно, дорогая, – ободрила ее сестра Гиринг. – Теперь питание. Что вы ей даете?

– Практически это просто кипяченое и остуженное молоко, сестра.

– Но если бы мы имели дело с реальным пациентом?

Девушка замешкалась с ответом. Студентка в очках сказала со спокойной уверенностью:

– Мы должны дополнить молоко растворимыми протеинами, яйцами, витаминными препаратами и сахаром.

– Верно. Если кормление через трубку продолжается более двух суток, мы должны быть уверены, что диета содержит необходимое для здоровья пациентки количество калорий, белков и витаминов. До какой температуры вы разогреваете пищу?

– До температуры тела, сестра, до тридцати восьми градусов.

– Правильно. И поскольку наша пациентка в сознании и способна делать глотательные движения, мы даем ей пищу через рот. Не забудьте успокоить пациентку, сестра. Объясните ей доступно и просто, что намерены делать и с какой целью. Запомните, девушки, никогда не приступайте к каким-либо процедурам, пока не объясните вашему пациенту, что с ним проделывается.

Они уже третьекурсницы, подумала мисс Бил, пора бы им это знать. Но близняшка, которая, без сомнения, легко управилась бы с настоящим пациентом, испытывала явные трудности в объяснении процедуры подруге-студентке. Подавляя приступы смеха, она пробормотала несколько слов застывшей на кровати девушке и чуть ли не тыкала в нее пищеводной трубкой. Пирс, по-прежнему глядя прямо перед собой, нащупала шланг левой рукой и ввела его себе в рот. Затем, закрыв глаза, сделала глотательное движение. По ее горлу прошли конвульсивные спазмы мышц. Она остановилась, чтобы вздохнуть, и затем снова попыталась глотнуть. Шланг укоротился. В комнате стало невероятно тихо. Мисс Бил ощутила смутное волнение, но не могла понять его| причин. Возможно, практиковаться на студентке в кормлении пациентов через трубку было несколько необычным приемом, но и не таким уж редким. В больнице этим обычно занимается доктор, но и медсестра также должна уметь взять на себя ответственность за эту процедуру; и разумеется, лучше научиться этому друг на друге, чем на серьезно больном пациенте, а уж манекен и подавно не может заменить живого человека в данном случае. Однажды она тоже в студенческие годы исполняла роль пациентки и, к своему удивлению, обнаружила, что проглотить трубку довольно легко. Следя за конвульсивными подергиваниями горла сестры Пирс и неосознанно сама делая глотательные движения, как бы помогая ей, она припомнила, спустя целых тридцать лет, неожиданное ощущение холода, когда трубка скользнула вдоль мягкого нёба, и удивление от того, что процедура так быстро закончилась. Но в лице этой бледнолицей девушки на кровати было что-то жалкое и тревожащее, ее глаза были крепко зажмурены, клеенчатый нагрудник делал ее похожей на беспомощного ребенка, тонкая трубка противно извивалась и дергалась в углу ее рта, как червяк. Мисс Бил казалось, что она наблюдает за беспричинным страданием, что вся демонстрация этого метода – возмутительна. В какую-то секунду ей пришлось подавить острое желание прекратить процедуру.

Тем временем одна из двойняшек прикрепила двадцатимиллиметровую спринцовку к концу трубки, готовая удалить немного желудочного сока для анализа, когда трубка достигнет желудка. Руки девушки были абсолютно спокойными и уверенными. Возможно, это только показалось мисс Бил, но в помещении нависла сверхъестественная тишина. Она взглянула на мисс Тейлор. Матрона сосредоточила взгляд на студентке, лежащей на кровати, нахмурилась, губы ее шевельнулись, и она задвигалась на стуле. Мисс Бил подумала, не намерена ли та прервать процедуру. Но заведующая не произнесла ни слова. Мистер Куртни-Бригс наклонился вперед, вцепившись руками в колени. Он пристально смотрел не на Пирс, а на капли, как будто зачарованный мягкими изгибами трубки. Мисс Бил слышала его затрудненное дыхание. Мисс Рольф сидела очень прямо, сложив руки на коленях и глядя перед собой бесстрастным взглядом черных глаз. Ио мисс Бил заметила, что они направлены не иа девушку на кровати, а на хорошенькую студентку. И на мгновение девушка взглянула в ответ, также без всякого выражения.

Двойняшки, которые проводили кормление, обрадованные тем, что им удалось благополучно ввести пищеводный шланг в желудок, подняли воронку высоко над головой студентки и начали медленно вливать молочную смесь в трубку. Казалось, весь класс затаил дыхание. И затем случилось неожиданное. Раздался нечеловеческий, пронзительный визг, и Пирс взлетела над кроватью, как будто подброшенная неодолимой силой. Рухнув затем на гору подушек, с секунду она лежала без движения, после чего соскочила с кровати, раскачиваясь на выгнутых ступнях, словно в жуткой пародии на балетный танец, бессильно хватая пальцами воздух, как будто желая ухватить трубку. И все время она визжала, постоянно визжала, как сирена, которую заело. Пораженная мисс Бил едва успела отметить искаженное судорогой лицо, пену в уголках губ, когда девушка грохнулась на пол и стала на нем извиваться, буквально складываясь в колесо, лбом прижимаясь к полу, тогда как ее тело выгибалось в агонии.

Вдруг испуганно закричала одна из студенток. Какое-то мгновение никто не мог пошевелиться. Затем все бросились к девушке. Сестра Гиринг вцепилась в трубку и выдернула ее из горла несчастной. Мистер Куртни-Бригс решительно ринулся вперед, широко расставив руки. Заведующая и сестра Рольф склонились над бьющейся в муках фигурой, заслоняя ее своими телами. Затем мисс Тейлор выпрямилась и поискала вокруг глазами мисс Бил.

– Студентки… вы не могли бы за ними присмотреть? Рядом с нами пустая комната. Отведите их туда, пожалуйста.

Она пыталась сохранять спокойствие, но тревога заставила ее говорить резко и быстро.

– Поскорее, пожалуйста.

Мисс Бил кивнула. Заведующая снова наклонилась над извивающейся девушкой. Теперь невыносимый визг смолк. Он сменился жалобным стоном и ужасающим стаккато, которое выбивали пятки несчастной по полу. Мистер Куртни-Бригс снял пиджак, отбросил его в сторону и начал закатывать рукава рубашки.