Текст книги "Бледна как смерть"

– Кажется, стихи написала Кристина Россетти? – спросила Анна. – Да, я уверена, именно она.

Анна всегда обращала большое внимание на то, что происходило вокруг, поэтому Наташа поверила ей, не колеблясь ни минуты. Ей всегда очень нравился именно этот рождественский гимн.

– Я этого не знала.

Потом Стивен подарил ей свой подарок – старинное серебряное колье с гагатом, которое выбрал сам. Он помог ей надеть украшение, приподняв волосы так, чтобы они не попали в замочек. Когда он сказал, что колье ей очень идет, Наташа опустила глаза, избегая встречаться взглядом с Анной, которая в этот момент смотрела прямо на нее. Возможно, Стивен действительно не замечал или предпочитал игнорировать факт, который всегда был для Наташи очевидным: Анна обижалась, видя, что Стивену Наташа ближе, чем Эбби. Где-то в глубине сознания Наташа задавалась вопросом, ревновала ли она или же их привязанность давала повод к худшим подозрениям.

Она поспешно вручила свои подарки: шелковый шарф для Эбби, раннее издание «Семи столпов мудрости» для Стивена, найденное ею через Интернет, и фигурку из венецианского стекла для Анны, которую Наташа раскопала в антикварной лавке в Стоу.

Анна сказала, что фигурка восхитительна, потом отложила ее в сторону.

– Эбби уже рассказала тебе о своей новой работе? – спросила она.

– Я собираюсь работать в РR-компании в Лондоне.

– В самом деле? – Наташа повернулась к сестре.

– Это одна из крупнейших компаний, – продолжила свой рассказ Анна. – Правда, замечательно?

Родительская гордость в голосе Анны болью отозвалась в ее сердце, но Наташа по обыкновению предпочла не выказывать своих эмоций.

Однако ей не удалось полностью совладать с собой.

– Я думала, ты хочешь, чтобы Эбби поселилась недалеко от дома.

– В Дербишире по-прежнему слишком холодно, – сказала Эбби. – Мы с мамой ездили в Лондон, чтобы подыскать для меня жилье. В Уимблдоне мы нашли большую квартиру. Ты обязательно должна приехать и пожить у меня.

– С удовольствием. Я рада, что ты не собираешься эмигрировать. Я думала, это может случиться.

– Она никогда этого не сделает, – резко произнесла Анна.

К тому времени, когда принесли пудинг, увенчанный голубым пламенем горящего бренди, Наташе стало жарко, ее клонило в сон. Она извинилась, сказав, что не мешало бы выгулять Бориса перед тем, как приступить к кофе с рождественским пирогом. Анна заявила, что ей надо поправить макияж, а Эбби захотела вздремнуть. Стивен предложил Наташе сопровождать ее. Как раз об этом она хотела его попросить.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Наташа выпустила Бориса из машины, и они направились в ту часть города, которая нравилась ей больше всего – от Гревелз Хауза вверх по переулку Синдер-Хилл. Красный шар солнца висел низко над горизонтом, яркий свет отражался от флюгера на церковной башне.

– Маркус последнюю неделю работал в нашей экспедиции в Италии, – сказал Стивен, старясь идти с Наташей шаг в шаг.

– Правда? – Она хотела, чтобы голос прозвучал равнодушно, смотрела прямо перед собой, но вряд ли ей удастся его обмануть. – С ним все в порядке?

– Похоже, что так. Хотя с ним трудно общаться. Маркус – закрытый человек. Но он, по крайней мере, обладал чувством юмора до... всего этого. – Оттенок упрека в голосе Стивена она узнала безошибочно. Наташа была уверена, что их разрыв огорчает его. По мнению Стивена, личная жизнь человека может быть сколь угодно беспорядочной, но только до тех пор, пока это не мешает работе. А с его слов выходило, что Маркус тоже был несчастен.

– Конечно, я – последний, с кем бы он стал говорить на эту тему, – сказал Стивен. – Будем надеяться, что наше общение не прервется совсем.

Его явное раздражение передалось Наташе. Конечно, возникает определенная натянутость в отношениях с коллегой, с которым у твоей дочери был роман. Но что она, по его мнению, может с этим поделать?

У нее также было подозрение, что он не слишком расстроен финалом, к которому пришли их с Маркусом отношения. Тончайший намек на «я тебя предупреждал» прозвучал в его словах.

Стивен не сделал ничего для того, чтобы разлучить Наташу и Маркуса, но он никогда не пытался помочь им встретиться. Они неизбежно должны были расстаться. Стивен преподавал в Шеффилдском университете, Маркус работал на факультете медицинских наук в Манчестере. Они сотрудничали в нескольких проектах, связанных с музеями и средствами массовой информации. Она неожиданно оказалась на лекции, которую они проводили вместе, когда случайно заехала в Манчестер на консультацию. Втроем они поужинали в индийском ресторанчике в Рашолме. Потом, когда Наташа останавливалась в доме родителей, Маркус всегда напрашивался на ужин. После этого он одно время работал в Оксфорде и часто наведывался к ней, проезжая через Сноузхилл. Это было три года назад. Сейчас она чувствовала себя другим человеком.

Они обогнули Черч-стрит и около Сент-Джеймс оба остановились, вдыхая морозный воздух и рассматривая, или притворяясь, что рассматривают, богато украшенные ворота и башенки Камден Хауза, красивого здания приюта для бедных сэра Баптиста Хикса.

– Он спрашивал о тебе, если тебе это интересно.

– В самом деле?

Она почти кричала.

Она жаждала узнать, нет ли у Маркуса кого-нибудь, но одна часть ее души не пережила бы, если бы ответ оказался таким, какого Наташа ожидала. И она бы прокляла себя, если бы спросила об этом Стивена.

– Он не звонил тебе?

– Нет.

– В начале января он собирается уехать в Канаду, по обмену с Ванкуверским университетом, на шесть месяцев.

Наташа почувствовала, что глаза застилают слезы. Стивен посмотрел на нее.

– Послушай, Наташа. Если ты хочешь поговорить...

С чего ей начать, если она слишком многое не понимает в самой себе?

– Я думаю, мы слишком похожи. – Даже проговорив это, она поняла, насколько банально прозвучали ее слова.

Стивен нашел палку и бросил перед собой, чтобы Борис принес ее обратно, потом бросил еще раз, пробежав немного вперед.

Существует расхожее мнение, что дочери хотят выйти замуж за мужчин, похожих на отца. Стивен всегда был для Наташи героем. Она подсознательно сравнивала с ним любого мужчину, которого встречала в жизни. Сейчас она сравнивала их с Маркусом. Стивен был наставником Маркуса, этим можно было объяснить сходство их личностных качеств и взглядов. Они и внешне были похожи – оба высокие и поджарые, с выразительными, глубоко посаженными глазами, заостренными чертами лица и густыми темными волосами.

– Так между вами действительно все кончено?

– Да.

Наташу не оставляло ощущение, что Стивен удовлетворен ее ответом, несмотря на то что сам он в общении с Маркусом теперь испытывал определенные трудности. Но она не хотела с ним спорить.

– Ты рассказывала, – начал Стивен, – о девушке, которую пытаешься найти с помощью дневника.

Девизом Геральдической палаты – наиболее почитаемого заведения среди специалистов по генеалогии, в котором Наташа начинала работать по специальности, – были слова «Старание и тайна». В какой-то степени она выходила за рамки дозволенного. Ей всегда было неудобно хранить чужие тайны, даже если это предполагало только конфиденциальность и благоразумие. Однако она придерживалась этого девиза в работе со своими клиентами. Стивен же был «над всем этим».

Они всегда доверяли друг другу и обсуждали запутанные моменты своей работы, и ни разу не пожалели об этом.

– В дневнике я нашла записку, – осторожно сказала Наташа, – написанную почерком Бетани Маршалл. Мне кажется, она может оказаться предсмертным посланием самоубийцы.

– Боже правый! И что ты сделала?

– Пока ничего. Я хотела сначала поговорить с ее парнем. Записка двусмысленная. Я могла поспешить и сделать неправильные выводы.

– Неужели так бывало?

– Постоянно.

– Это непрофессионально. – Это было правдой. – Ты в любом случае должна сообщить полиции.

– Я сообщу. Скоро. После разговора с Адамом.

– Однажды я познакомился с девушкой по имени Бетани. Хорошенькая штучка, очень хорошенькая. Кстати, она была приятельницей Маркуса.

Наташа не обратила на его слова никакого внимания. Они медленно брели по улице, и после недолгой паузы Стивен задумчиво произнес:

– Она позирует для фотографа, изображая Лиззи Сиддал, а потом убивает себя. История повторяется. Преднамеренно или нет.

Наташа рассматривала здание Ист Банкетин Холла, глядя на который можно было представить себе, как выглядел Кэмпден Хауз до того, как погиб в огне гражданской войны.

– Никто не знает, действительно ли Лиззи Сиддал покончила жизнь самоубийством. В свидетельстве о смерти врач написал, что имела место случайная передозировка, не так ли?

– Более вероятно, что об истинной причине предпочли умолчать.

До недавнего времени суицид называли «убийством себя», и кара за него была жестокой: самоубийцу хоронили на перекрестке, предварительно вогнав ему в грудь деревянный кол.

В наше время самостоятельный уход из жизни уже не считается позорным, ужасным преступлением. Хотя и сейчас мы говорим о суициде не иначе как «совершил самоубийство». «Совершил преступление» звучит похоже, правда? Стивен дотронулся до ее руки, дав понять, что пора возвращаться в гостиницу.

– Конечно, она похоронена на освященной земле, которая должна стать местом покоя, но Россетти нарушил ее покой, не так ли?

– Ты считаешь, что он поступил неправильно?

– Да, я так думаю.

Наташа была поражена. Стивен постоянно разрушал могилы и захоронения.

– Как ты можешь так говорить? Ты же постоянно это делаешь!

– Телам, которые я разрушаю, тысячи лет. Ну, в крайнем случае, несколько сотен.

– Я не вижу никакой разницы.

Ей всегда нравились дискуссии и словесные перепалки со Стивеном.

– Но в этом и заключается вся разница.

Наташа знала, на что он намекает. Работа Маркуса заключалась в реконструкции лиц по черепам. Невозможно без волнения наблюдать за трансформациями, за тем, как в его руках постепенно возникало лицо, видеть процесс, обратный разложению. Мышцы ложились на кости, за ними следовала плоть. Когда ты мог видеть людей такими, какими они были при жизни, это заставляло смотреть на останки совершенно по-другому.

Стивен произнес:

– Когда они открыли гроб Лиззи Сиддал, то увидели, что она так же красива, как в день своей смерти.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Наташа считала, что может позволить себе эту роскошь. Глубокий плавательный бассейн в парке, затененный деревьями летом и подогреваемый зимой так, что над водой поднимался пар. Второй приятной мелочью был абонемент в плавательный бассейн в гостинице «Лигон Армз». Бассейн был окружен светильниками с мягким голубым светом, балкончиками и деревьями в кадках, а потолком служил высокий стеклянный купол, который раскрывался в теплую ясную погоду. Наташа любила бывать здесь поздно вечером, когда в бассейне никого, кроме нее, не было и она могла лежать в воде и глядеть на звезды, мерцающие высоко в черном небе.

Когда она вернулась домой, в темноте светился огонек автоответчика. «Адам. В ответ на ваш звонок».

Черт! Неужели она его пропустила! Она набрала 1471. Он звонил в шесть, из студии в Оксфорде. Сейчас было почти девять. Она опоздала на три часа.

– Алло, – коротко ответил мужской голос, не похожий на голос Адама.

– Я могу поговорить с Адамом?

Секундное молчание.

– Боюсь, не сейчас.

– Это его номер?

– Кто его спрашивает?

– Наташа Блэйк. Он...

– Здравствуйте, Наташа.

– Здравствуйте. Он звонил мне.

– Недавно? Тогда вы – еще одна девушка, о ком он мне не рассказывал.

– Простите?

– Прощаю. С вами приятно разговаривать. Надеюсь, у нас будет возможность как-нибудь встретиться?

– Я не...

– Как насчет того, чтобы сказать мне, о чем вы хотите поговорить с Адамом?

В его тоне появилась легкая угроза.

– Боюсь, я не могу...

Он снова не дождался окончания фразы:

– Попробуйте позвонить на мобильный телефон.

Он быстро продиктовал номер. Пошли гудки.

Наташа, нахмурившись, положила трубку. Что это все означает?

Она попыталась позвонить на мобильный телефон, подождав гудков десять. Потом гудки прервались: «Да?» В трубке слышалась музыка, тяжело ухали басы.

– Это Наташа Блэйк, – сказала она.

Адам произвел на нее впечатление человека, который запросто мог знать пару-тройку девушек с таким же именем.

– Так вы поможете мне найти ее или нет? – голос Адама был далеким и глухим.

Она совсем забыла, что официально еще не дала согласие на участие в поисках. Теперь она не видела причин для отказа. Но ей не хотелось рассказывать о записке по телефону, тем более что, по всей видимости, Адам был на предновогодней вечеринке. Поблизости от него звенел женский смех.

– Я уже начала, – сказала она, стараясь придать голосу оптимистические нотки. – Я почти уверена в том, что мне удалось идентифицировать отца девушки, которой принадлежал дневник.

У нее было ощущение, что Адаму неинтересны подробности, но она все равно вкратце о них рассказала.

– Я поеду в архив сразу после Нового года, в понедельник. Можно выяснить, на ком он был женат и была ли у них дочь с именем, начинающимся на «Джей». Потом надо будет разыскать данные о замужестве этой девушки, рождении ее детей, об их последующих браках и потомстве, проследив цепочку до наших дней по нескольким ветвям генеалогического дерева, пока мы не найдем Бетани.

– Я понимаю.

– Не уверена, что так же понятлив парень в студии, с которым я разговаривала только что. У меня сложилось впечатление, что он неверно истолковал ситуацию.

– Что он вам сказал? – его голос прозвучал неожиданно громко. Она слышала его отрывистое дыхание, как будто он прижал трубку вплотную к губам.

– Что-то вроде того, что вы не рассказывали ему обо мне.

– Какого черта я должен был это сделать?

А я откуда знаю? Звук в трубке снова стал приглушенным, как будто связь на секунду прервалась.

– Послушайте, мне необходимо встретиться с вами, – сказала она. – После того, как я проведу основную работу в архивах.

– Хорошо. – Секунда молчания. – Я буду в Оксфорде в течение следующих двух недель.

– Отлично.

Наташа предложила встретиться в «Опиум Ден».

Телефон зазвонил, когда Наташа выходила из душа. Она завернулась в полотенце, побежала в спальню, схватила трубку. Звонила Мэри.

– Просто хочу убедиться в том, что ты придешь к нам до того, как часы пробьют полночь. Или превратишься в тыкву.

– В нее превратилась карета.

– А, ну да!

– Тебе бы следовало почитать сказки, раз уж ты у нас будущая мама.

– Ты права. Я, пожалуй, пойду. Я оставила Джеймса одного за стойкой бара. От местных жителей нет отбоя. Мы заключаем с посетителями пари: кто останется верным своим новогодним зарокам до конца февраля, вечером сможет выпить за счет заведения.

– А просто запретить алкоголь нельзя?

– Конечно, нет. Невыгодно для бизнеса.

– Тогда понятно.

После Рождества Наташа провела несколько приятных дней, совершая длительные прогулки, ужиная со старинными приятелями, выпивая бесконечно количество чашек чая у Мэри на кухне, наверстывая упущенное в чтении и работе с документами. Пару раз после обеда они с Мэри ездили поплавать в «Лигой Армз», потом делали массаж и отправлялись за покупками в Челтенхэм.

Наташа надела купленное накануне облегающее платье на бретельках, с заниженной талией и скроенной по косой юбкой длиной почти до пола, сшитое из атласа темно-пунцового цвета. Накинула на плечи темную вязаную шаль с блестками и бисером, заколола тяжелые волосы на затылке и почувствовала себя намного лучше.

Это удивительно: сменив наряд, чувствуешь себя совершенно другим человеком. Наташа всегда предпочитала винтажную одежду и старинные вещи, потому что на них уже лежал отпечаток личности других людей, и ей казалось, что она ненадолго может его позаимствовать.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

В пабе «Сноузхйлл Армз» было непривычно многолюдно и шумно. Снаружи царил холод, а здесь было тепло и душно. Сияние медных висячих светильников и разноцветные огоньки праздничных гирлянд придавали залу сходство с таинственной пещерой.

Наташа вошла в помещение и оглянулась по сторонам. Пробираясь сквозь лес ног, Борис кратчайшим путем устремился к камину. Сквозь толпу Наташа поприветствовала свекра Мэри, Арнольда Хьятта, сидевшего по обыкновению на трехногой пастушьей табуретке возле огня. В ответ Арнольд поднял свою пивную кружку в молчаливом приветствии. Арнольд, старый сноузхиллский мудрец, редко выбирался за пределы Челтенхэма, не говоря уже о далеких путешествиях.

– Привет, чужестранка, – сказал он Наташе.

Это была его давняя шутка. Арнольд, семья которого занималась фермерством на землях Сноузхилла как минимум четыре сотни лет, придерживался твердого убеждения, что чужестранцем является всякий, чьи родители и дедушки-бабушки не похоронены на кладбище Св. Барнабюса.

– Ты-то мне и нужна. Мы с моим маленьким внуком поспорили. Вот ты мне можешь сказать, из чего сделаны алмазы? Я тут вспомнил, что ты этим зарабатываешь на жизнь, поэтому сможешь помочь.

Наташа подавила смешок. Геология. Генеалогия. Достаточно легко перепутать.

– Насколько я помню, алмазы – кристаллическая форма углерода.

– То, что надо.

Наташа протолкнулась к стойке бара, где Джеймс и Мэри стояли на своем посту.

Джеймс оторвал взгляд от наполняемой кружки пива.

– Твоя выпивка греется. Еще час назад налил тебе стаканчик, – он окинул взглядом столешницу. – Какой-то негодяй уже его стащил. Тебе как обычно?

Наташа отрицательно покачала головой.

– Я лучше выпью виски, спасибо.

Джеймс лишь внешне был похож на Арнольда. В свое время он стал причиной ужасного переполоха в семье, когда объявил, что предпочитает наблюдать пиршества поздними вечерами в роли управляющего деревенским пабом, чем в одиночестве встречать морозные рассветы, работая фермером. Арнольд так до конца и не простил сына, но, поскольку кровь гуще воды, справедливо заключил, что бессмысленно терять и сына, и землю. Кроме того, у него было достаточно здравого смысла, чтобы не лишать себя возможности бывать в заведении, в котором его ожидало самое большое в жизни удовольствие.

Подошла Мэри, мастерски удерживая в руках восемь пустых пивных кружек и высоких стаканов, которые она со звоном поставила на полку позади стойки.

Когда была налита порция «Гленфиддиша», Наташа полезла в карман за деньгами, но Мэри только махнула рукой.

– Выпей вместо меня, – сказала она, похлопывая себя по животу.

Джеймс вернулся с пустой кружкой Арнольда, и Наташа заметила, как он на мгновение положил руку поверх живота Мэри. В этом жесте сочеталось покровительство и гордость. Наташа почувствовала внезапную острую боль. Она дала себе клятву, что, придя сюда, ни разу не задумается о том, как Маркус проводит этот вечер. О том, уехал ли он в Манчестер или проводит вечер в уютном маленьком кафе, похожем на это, с другой женщиной.

– Твоя клиентка нашла тебя? – спросил Джеймс.

Проблеск надежды.

– Нет. О ком ты говоришь?

– Молодая девушка. Никогда не видел ее здесь раньше. Худая и бледная, однако производит впечатление. С длинными волосами. Она заходила незадолго до твоего прихода, спрашивала о тебе. И была явно не по погоде одета – серое платье и ничего сверху.

Наташа тотчас же подумала о Бетани. Неужели что-то случилось?

– И тебе все-таки удалось узнать ее имя, правда?

– Боюсь, что нет, – ответил он. – Не хотел ее напугать. Она выглядела так, словно только что увидела привидение. Зашла, спросила, где находится Садовый тупик, сказала, что ищет Наташу Блэйк, а потом исчезла.

– Ты напускаешь слишком много таинственности, милый. – Мэри протерла столешницу влажной тряпкой, заменила подставки под стаканами.

– Она не заходила, – проговорила Наташа. – Вернее, я думаю, что не заходила. Я была дома большую часть дня.

– Тогда это не настолько важно.

Мэри протянула Наташе лист бумаги и ручку.

– Напиши здесь свой новогодний зарок.

Мэри заглянула через Наташино плечо, читая вслух по мере того, как та писала: «Я обещаю никогда больше не давать зароков, которые я не смогу сдержать».

– Плутовка, – неодобрительно заметила Мэри.

В полночь Мэри и Джеймс обнесли всех шампанским и тарелками с волованами и маленькими пиццами. После чего Джеймс взял Наташу за руку, и они повели всех на улицу водить хоровод и петь «Доброе старое время».

Холодный колкий воздух был настоян на запахе древесного дыма от костра, разожженного в палисаднике Ната-шиных соседей. Начался фейерверк. Сначала уши резанул звук, похожий на завывание привидения, потом раздался хлопок, как от ружейного выстрела, а потом в небо с шипеньем взвился сноп звездочек.

Уже под утро все разбрелись по домам. Наташа шла к коттеджу, чувствуя себя немного пьяной и сонной.

Когда она открыла дверь, Борис неистово залаял и зарычал.

– Сумасшедший пес, – она похлопала его по голове. – Что это ты расшумелся?

Он немного успокоился и прижался к ее ногам, опустив хвост.

Она прошла в гостиную.

До того как включить свет, она заметила красное мерцание автоответчика. Маркус? Она бросилась вперед, чтобы включить его. После сигнала последовало несколько секунд полного молчания. Потом магнитофон включился снова. Она набрала 1471. Автоматический голос сообщил, что в десять пятнадцать был звонок, однако номер определить не удалось.

Девушка в сером платье? Наташа вернулась в гостиную. Может, записку прикрепили к почтовому ящику и ее сдуло под коврик или в угол потоком воздуха, когда она открывала дверь. Но там ничего не было.