Текст книги "Загадка старинного кладбища"

Глава 5

– Ребята, тишина! – крикнула моя мама.

Мы завтракали в просторной столовой, и проклятущий камин, хоть и был огромным, не справлялся с холодом. Когда мы вошли, изо рта у нас вылетал пар, стоило только заговорить, да и теперь, сидя над тарелками с овсянкой, все дрожали.

– Господин Плантар, которого вы видите перед собой, – продолжила мама и указала рукой на толстяка-хозяина, стоявшего слева от неё, – сообщил нам сегодня утром, что главные дороги будут расчищены не раньше чем через три дня. Он оказал нам честь, согласившись провести специальные экскурсии. Мы с вами собирались посетить замок катаров Монсегюр, но сможем познакомиться с особенностями средневековой культуры и здесь, в Ренн-лё-Шато. Это место тоже помнит тамплиеров и катаров, и есть у меня подозрение, что вас заинтересуют истории, которые вы узнаете в ближайшие дни.

В ответ послышался явно недовольный ропот. Думаю, мы ещё не проснулись как следует и к тому же продрогли. Так что мысль, что придётся три дня ходить-бродить вокруг крошечной заснеженной деревушки, никого не обрадовала.

– Меня лично история священника заинтриговала. Честное слово, я хочу узнать о ней больше, – сообщил мне Тома, набив рот хлебом с маслом.

Я ответил ему улыбкой: меня эта история тоже не оставила равнодушным.

Я быстренько огляделся и отыскал глазами Аманду. Она была в обществе двух своих подружек и двух верных рыцарей: долговязого Робина и Кевина, которые из кожи вон лезли, стараясь рассмешить девчонок. И останавливаться, похоже, не собирались.

Тем временем господин Плантар и один из поваров вкатили широкую чёрную доску на колёсиках, точь-в-точь такую же, как стояла у нас в кабинете математики, – словом, тоже очень древнюю вещь.

Мама снова встала и обратилась ко всем:

– У нас будет восемь экскурсионных групп, у каждой – один взрослый сопровождающий.

Она подошла к доске, расчертила её мелом на восемь колонок и вверху каждой написала имя сопровождающего.

– Впишите себя в любую группу, какую захотите. В каждой должно быть семь человек. Если вдруг не получится попасть в одну группу с вашим товарищем или подругой, уверена, что это не смертельно. На день-другой вполне можете разлучиться. В любом случае всегда и везде кто-то останется недоволен. Меня в ваше недовольство посвящать не стоит. На этом всё.

Снова послышалось бурчание.

– Запиши нас в одну группу, ладно? – попросил я Тома. – А то пока я доем овсянку, набежит столько народу, что мы окажемся в разных.

Я ещё не успел договорить, как у доски уже выстроился длинный хвост, и Тома, не теряя ни минуты, ринулся к нему.

Через некоторое время в нашем огромном сарае стало немного теплее. Вернувшийся Тома снова уселся за стол. Выражение лица у него было своеобразное.

– Что стряслось? – тут же спросил я.

– Не сказать, что у нас был большой выбор. Я записал нас с тобой в группу твоей мамы.

– Да ладно! – Я насупился.

– Ну, ещё мы могли бы пойти в группу Родье, второго учителя истории.

– Ну уж нет! Только не с ним. Это полный отстой. Всё хорошо. Спасибо тебе, ты сделал всё что мог.

– Да у тебя классная мама, Олив, не парься.

– Я знаю, Тома, но, понимаешь, я общаюсь с ней каждый день, и на экскурсии было бы неплохо отдохнуть. То, что мы поехали вместе, для меня уже порядочный напряг, а если все оставшиеся дни я опять буду как пришитый возле неё…

Я проглотил конец фразы, потому что Фарид, взяв стул, уселся между мной и Тома.

– Я в вашей группе, парни. Я слышал в автобусе, как вы говорили обо всей этой истории с кладом, и она меня здорово заинтересовала.

– Класс! – откликнулись мы в один голос.

– И я согласен с Тома, у тебя отличная мама, Оливье! Она гораздо симпатичнее остальных учителей, это я тебе точно говорю!

Я им, конечно, ничего не сказал, но про себя расплылся от удовольствия.

Ясное дело, я не против своей мамы – наоборот, очень даже за. Но когда в школе твоя мама учит твоих же приятелей – это вообще-то серьёзное испытание. Сказать по правде, я постоянно боюсь услышать, как ребята её критикуют, а то и вовсе разносят по полной программе. Я же знаю, что мы вовсю обсуждаем тех, кто у нас преподаёт. Да я и сам чего только не наговорю, если у меня конфликт с учителем. Когда вчера одна из новых подружек Аманды прошлась по поводу «отстойной идеи» моей мамы привезти нас в Ренн-лё-Шато, мне стало дико неприятно. Мама своим ученикам хочет только хорошего – думаю, и другие преподаватели тоже. В конце концов, я же слышу, о чём мама говорит с отцом, когда приходит домой из школы.

Восемь взрослых встали из-за стола и выстроились в одну шеренгу у выхода из столовой. Мама переписала фамилии с доски и устроила перекличку. Сначала она занималась другими группами, а свою оставила напоследок.

– Эмма П., Саломе, Тео, Фарид, Тома, Оливье и Аманда, подойдите ко мне.

Аманда? Сердце у меня так и подпрыгнуло, а Тома мне подмигнул. Я слышал, как кто-то у меня за спиной стал возражать, но мама очень спешила и совсем не собиралась вступать в разговоры.

Мы все встали. Я обернулся к столу Аманды – она нехотя, нога за ногу, направилась к нам. Взглянула она на меня убийственно.

Глава 6

– Идите за мной! Наша экскурсия начнётся с церкви, – сказала мама, повышая голос, чтобы её было слышно за общим шумом.

Наша маленькая группка двинулась за ней. Мы вышли из столовой и по узкой тропке направились к небольшой церковке. На тропке за нами оставались следы – до нас по свежему снегу ещё никто не успел пройти. Я вертел головой, стараясь встретиться взглядом с Амандой, но она от меня отворачивалась.

– Всё в порядке, да? – всё-таки отважился спросить я.

– По-твоему, что-то может быть в порядке? – ядовито переспросила она, и глаза у неё стали злые-презлые.

По-моему? Вообще-то да. Я думал, что ей будет гораздо интереснее с нами, чем с её безголовыми подружками и безмозглыми приятелями, но сказать это, конечно, не решился. Я собрался что-то ответить, но Тома слегка ткнул меня локтем в бок, намекая, что не стоит.

В нескольких метрах от входа в церковь по обе стороны дороги возвышались каменные стены.

Справа от нас раскидистая сосна изнемогала под тяжестью снега, облепившего ветки.

Порыв сильного ветра – и нас засыпало этим снегом. Все мы зажмурились и уткнулись в воротники и шарфы, защищаясь от него. Кто-то начал громко возмущаться, я узнал сердитый голос Аманды.

Ветер не унимался, и мама поспешно втолкнула нас всех в дверь церкви.

– Ты только посмотри! – Тома показал мне на статую, скорчившуюся слева у основания каменного свода.

Я посмотрел: красный дьявол с отвратительной мордой и сложенными на спине крыльями злобно уставился на нас, словно не хотел пускать в своё жилище. Дьявол в церкви, ну и ну! Откуда он тут взялся? Потом-то мы узнаем, что это не единственная странность здешних мест, загадочных и необычных.

Мы сделали ещё несколько шагов и сбились в кучку в середине церкви. Со всех сторон нас окружали статуи, яркие фрески, витиеватая резьба, позолота. Скамьи и кафедра тоже были украшены великолепной резьбой. Всё вокруг выглядело богатым и даже роскошным – странно для маленькой церкви, к тому же в такой крошечной деревне.

Пол под ногами был сложен из чёрных и белых плиток, свод сиял тысячами золотых звёзд. Немного воображения, и вполне могло показаться, что ты в осенние сумерки смотришь на звёздное небо.

– Вот тут-то всё и началось в 1881 году, – раздался в тишине мамин голос. – Беранже Соньер, только что назначенный священником в маленькую деревеньку Ренн-лё-Шато, увидел плачевное состояние церкви, в которой ему предстояло служить, и решил немного её подновить. Он обратился за помощью к маркизе Мари-Анн Элизабет д’Отпуль и попросил у неё вспомоществования. Маркиза была последней наследницей старинного замка, мимо которого мы с вами проходили, когда приехали. Вы его помните?

Мы закивали, и мама продолжила рассказ:

– Маркиза дала аббату Соньеру небольшую сумму, с её помощью он мог начать работу, но все расходы эти деньги не покрывали. Аббат нанял нескольких работников и начал ремонт с алтаря, который вы видите перед собой.

Мама сделала несколько шагов в глубину церкви и показала на подобие обширного мраморного стола на одной ноге. Когда-то и на нём было что-то вырезано, но с годами почти всё стёрлось.

– Самое древнее в этой церкви – алтарь. Он относится к эпохе вестготов, и, как вы сами можете убедиться, уже невозможно рассмотреть рисунки, которые украшали его верхнюю плоскость и опору. Внимание Беранже Соньера сразу же привлекла опора, она была как будто повёрнута задом наперёд. Рабочие подняли тяжёлую мраморную плиту и увидели в опоре неглубокую выемку, в которой лежал пергамент.

История нас уже заинтересовала, и мы все невольно вытянули шеи в сторону алтаря.

– С этого мгновенья для аббата Соньера всё изменилось и началась необыкновенная история Ренн-лё-Шато. Аббат взял находку в руки и заперся с ней на целые сутки у себя в маленькой комнатке. На следующее утро он попросил рабочих поднять большую плиту – в те времена она лежала в центре церкви. Но никто так доподлинно и не узнал, что же там такое нашлось, потому что дальше последовали странные события: аббат Соньер рассчитал всех рабочих, заперся в церкви и провёл там целых две недели. По словам обитателей деревни, выходил он оттуда только ночью с фонарём и бродил вокруг церкви. Через несколько дней после того, как подняли плиту, священник запретил всем ходить на кладбище и стал менять расположение могил, что вызвало страшное волнение и негодование в деревне.

Фонарь, кладбище… Как только прозвучали эти слова, мы с Тома обменялись многозначительными взглядами. Признаться, мы как-то заволновались.

– Через две недели, – продолжала рассказ мама, – аббат Соньер открыл церковь, нанял новых рабочих, и те взялись за дело. Всё, что мы видим теперь вокруг, сделали именно тогда. Священник заказал гобелены и резные скамьи. Над статуями трудились знаменитые скульпторы того времени. Вместо старого пола положили чёрную и белую плитку, заново расписали свод. Кроме того, аббат Соньер построил ещё несколько зданий, и мы с вами обязательно их осмотрим, но позже. И всё это вместе представляет ту самую загадку, которая не разрешена до сих пор.

Стоявший неподалёку от нас Фарид поднял руку, и мама кивнула ему.

– А при чём тут вообще сокровища? – спросил он.

– Понимаешь, в конце девятнадцатого века Ренн-лё-Шато была маленькой бедной деревушкой. Немолодой аббат Соньер с его тощим счётом в банке, назначенный местным приходским священником, никак не мог её обогатить. Но после того как начались работы в церкви и был найден пергамент, деньги так и потекли сюда. Соньер потратил целое состояние на украшение своей церкви. Потом он скупил все земли вокруг и стал владельцем деревни. А это ведь необыкновенный случай для сельского кюре. Как вам кажется, откуда у него могло появиться такое богатство?

Глава 7

В маленькой церкви вдруг стало тихо-тихо и как-то тревожно. Снаружи выл ветер, раскачивал липы и стучался в окна. Мама отпустила нас бродить по церкви и рассматривать убранство. Интересно, откуда она знает историю этого священника и почему никогда не рассказывала мне об этом. Я оглянулся – мама достала из кармана куртки книжечку и перечитывала её, словно повторяя урок. А, ну тогда всё понятно. Я видел, как господин Плантар раздавал взрослым такие книжечки, чтобы они не ударили в грязь лицом, когда будут вести экскурсии.

Следом за Фаридом и Тома я пошёл к мраморному алтарю, искоса поглядывая по сторонам: мне было интересно, что делает Аманда. А она делала всё, чтобы держаться как можно дальше от нас. И я никак не мог взять в толк, чем я ей так досадил, из-за чего она так на меня обиделась.

Тома и Фарид принялись осматривать и ощупывать остатки резьбы на алтаре, а я направился к Аманде. Та делала вид, что заинтересовалась росписью на стенах и гобеленами, но я-то её немножко знал, так что было ясно: она ждёт не дождётся обеда, чтобы опять прибиться к своей компании.

– Подумать только! Снова история с сокровищами, – обратился я к Аманде. – Мы как будто подписались на такие загадки.

Аманда устремила взгляд в пустоту. Мне показалось, что она всё-таки ответит. Нет – развернулась на каблуках и пошла от меня прочь. У меня снова тоскливо засосало под ложечкой. Ну с чего бы Аманде так злиться?

Я ужасно расстроился, загрустил и снова отправился к Тома и Фариду, которые теперь изучали фигурку дьявола у входа.

– Аманда за что-то на меня обиделась, – сказал я Тома.

– Не обращай внимания. – Он ухмыльнулся. – Ты здесь ни при чём. Скорее тут всё дело во мне.

Я нахмурился.

– С чего вдруг?

– Она оказалась с нами из-за меня. Это я стёр её имя в той группе и вписал в нашу.

Фарид прыснул со смеху и сразу прикрыл рот рукой. Я сначала удивился, а потом расплылся в улыбке – вообще-то, здоровско, что Тома так постарался ради меня. Теперь я понял, почему Аманда дуется, но огорчаться перестал. Это же не серьёзно, она скоро отойдёт. Не знаю почему, но на душе стало гораздо легче. Я даже почувствовал, что теперь будет проще снова подойти к Аманде и заговорить с ней. Теперь-то известно, что я никак её не обижал.

Голос Тома вторгся в поток моих мыслей.

– А вы заметили, – обратился он ко мне и Фариду, – над дьяволом есть надпись и две буквы – «Б» и «С».

– Бенжамен Соньер! – воскликнул Фарид.

– Беранже, – поправил его внезапно вошедший господин Плантар.

Мы втроём вздрогнули от неожиданности, услышав его громкий голос.

– Надпись сделана на латыни: In hoc signo vinces, – прочитал он.

– И что она означает? – спросил я, заинтересовавшись.

– «Сим знаком победишь».

Мы примолкли. Первым нарушил молчание Тома.

– Каким знаком? – спросил он.

Плантар разразился громким хохотом, хлопая себя по круглому животу ладонями.

– Ха-ха-ха! А вот этого никто так и не смог узнать!

И так же быстро, как появился, ушёл. Плантар направился в глубину церкви, туда, где стояла мама. Мы проводили его взглядом, невольно покачивая головой в ритм его шагов. При каждом движении связка ключей у него в руке металлически звякала, и церковь эхом откликалась на этот звук.

– Я забыл отпереть вам левую часть трансепта, – сказал он с улыбкой маме и отправился к деревянной перегородке слева, где едва можно было различить дверь.

– Все ко мне! – раздался мамин голос. – Господин Плантар открыл для нас помещение, где вы сможете полюбоваться пергаментом, который нашёл аббат Соньер.

Мы со всех сторон кинулись к ней. А кому не захотелось бы взглянуть на старинное письмо, с которого началась эта загадочная история!

Помещение было настолько крошечным, что там могли находиться только три человека одновременно, и мы с Тома и Фаридом послушно заняли своё место в общей очереди. В самом её хвосте стояла Аманда, глядя неведомо куда с мечтательным видом и совершенно не интересуясь тем, что творится вокруг. Она встала за всеми только потому, что через дверь в левой части трансепта мы должны были выйти из церкви, чтобы продолжить экскурсию.

Наконец подошёл наш черёд, и мы медленно приблизились к стене, на которой в рамке под стеклом висел таинственный пергамент, пожелтевший за несколько веков. На нём было что-то написано, по всей видимости на латыни.

Взгляд цеплялся за строчки, и вдруг они стали складываться в подобие рисунка или схемы. Некоторые буквы отличались от других, из них можно было сложить новые слова – в тексте прятался шифр. Ну, по крайней мере, мне так показалось.

Выйдя из церкви, мы обошли её сзади и оказались на маленькой площадке, за которой тянулось кладбище. Я выжидающе смотрел на приятелей: они почувствовали что-то особенное или нет? Тома, поймав мой взгляд, нахмурил брови и спросил:

– Что-то не так? Тебе плохо?

– Вы ничего не заметили на пергаменте?

Фарид сморщил лоб.

– Что заметили?

– Ну, не знаю. Там есть буквы, которые отличаются от других. И может быть, из них получаются другие слова…

Мы все замолчали. Потом Тома засмеялся так, что Аманда даже обернулась.

– Ха-ха-ха! Решил пошутить над нами? – сказал он и дружески хлопнул меня по плечу.

Фарид тоже рассмеялся. Они вовсе не издевались надо мной, в их смехе не было ничего обидного, и всё же я немного обиделся.

– С чего это ты решил?

– Когда расшифруешь указание, где находится сокровище, не теряй времени: сразу сообщи нам! – сказал Тома, когда немного успокоился.

Тут громкий мамин голос перекрыл все наши разговоры. Она звала нас тронуться в путь – экскурсия продолжалась. Мы сунули руки в карманы, уткнули носы в воротники тёплых курток и пошли дальше. Снег мерно поскрипывал под ногами, и я снова погрузился в свои мысли.

Зря Тома и Фарид решили, что моё предположение – это выдумка или шутка. Я был совершенно уверен: в самом обычном, на первый взгляд, латинском тексте зашифровано секретное послание.

Глава 8

Мы прогулялись по деревне. Потом мимо родового замка д’Отпулей. Потом снова вернулись к окраине и остановились перед квадратной башней, которая возвышалась над долиной.

Обратный путь лежал мимо кладбища, и мы с Тома поглядывали на него с некоторой опаской и в то же время с любопытством. Тома не нужно было ничего говорить, я и без всяких слов знал, что мой друг вспомнил то же самое, что и я: высокую фигуру в плаще и с фонарём, она вышла с этого самого кладбища с лопатой. Что можно делать в таком месте среди ночи?

Мы стояли возле башни и ждали, пока мама подберёт правильный ключ, чтобы отпереть дверь. Тома всё время оглядывался, как будто искал кого-то. Увидев наконец Аманду – она одиноко стояла вдали от нашей группы, – Тома направился к ней.

– Послушай, Аманда, с чего это ты вдруг обиделась? – начал он. Вид у него был хитрющий. – Мы соседи, всегда отлично ладили, какая муха тебя укусила?

Аманда вместо ответа только поджала губы и отвела глаза. А я? Я снова и снова восхищался своим другом. Он вёл себя так, будто ему легко даётся что угодно, будто ему неизвестно, что такое робость, боязнь, смущение. У меня годы прошли, прежде чем я осмелился наконец заговорить с Амандой. Да и не будь обстоятельств, которые меня подтолкнули, может, так и не решился бы. А Тома чувствовал себя непринуждённо в любых обстоятельствах. Его нисколько не заботило, что о нём скажут или подумают другие. Я прекрасно понимаю, что он прав, – так и надо. Но у некоторых (вроде меня) всё непросто. Вот так – ра-аз, щёлкнуть пальцами и делать то, что делает тебя счастливым? Не опасаться насмешливых взглядов и осуждения со стороны? Ох, прямо невозможно.

– Так в чём проблема, Аманда? Скажи прямо. Давай, смелее!

Аманда скрестила на груди руки, посмотрела на небо, но потом всё же снизошла до ответа.

– Я хотела быть в другой группе. На три последних дня я осталась без друзей.

Тома пожал плечами, отошёл в сторонку, наклонился, набрал снега и слепил небольшой ком. Потом снова повернулся к Аманде.

– Держи! Вот тебе причина для обиды!

Тома запустил снежком в неё. Тот пролетел у Аманды над головой и рассыпался. Аманда даже завопила от неожиданности. И стала ещё сердитее. Она тут же наклонилась, быстренько слепила снежный снаряд и запустила в Тома. В яблочко!

Лицо Тома залепил снег. Он хохотал и вслепую пытался сделать новый комок. И тут я – и что только на меня нашло, наверное, с ума сошёл – тоже слепил увесистый снежок, запулил его прямо в Тома и попал ему в шею.

Он громко вскрикнул – наверное, холодный снег набился за шиворот – и повалился на землю, изображая солдата, павшего на поле боя. Глаза у Аманды повеселели, и она заулыбалась во весь рот, повернулась ко мне и, смеясь, захлопала в ладоши.

– Отличный удар! – крикнула она мне.

– Двое против одного, нечестно! – закричал Тома, вскакивая с земли.

Он отряхнулся, рванул к Аманде и, чуть-чуть не добежав, упал перед ней на колени.

– Соизвольте даровать мне прощение, королева. Моя вина, что вы в нашей группе, – произнёс он, как будто выступал на сцене, а средневековая башня была декорацией. Выглядело здорово.

– Я так и подумала, – сказала Аманда.

Она произнесла это холодно, но я почувствовал, что она немного оттаяла после нашей снежной битвы.

– Идите ко мне! Хватит хулиганить! – закричала мама, как обычно, положив конец веселью. – Мы продолжаем экскурсию, а потом сделаем перерыв – и тогда играйте в снежки сколько захотите.

Аманда собралась идти, и Тома, не выходя из роли средневекового рыцаря, с поклоном указал ей рукой направление, словно говоря: «Вам сюда, мадам». Аманда подошла к нам с Фаридом, и мне показалось, что взгляд у неё смягчился. Если она считала меня виновником подмены и сердилась, что оказалась в нашей группе, то теперь, похоже, поняла, что я ни при чём, и перестала на меня злиться.

Аманда прошла передо мной и встала в очередь – ребята уже не спеша входили по одному в башню. Тома присоединился к нам. Меня он крепко хлопнул по плечу. Я его понял: он дал мне понять, что старался как мог, склеивая разбитые горшки.

Башня, как объяснила нам мама, была одним из самых знаменитых зданий Ренн-лё-Шато, здешним символом. Она стояла на квадратном фундаменте, возвышалась над долиной Валь-де-Кулер. Её возвели в одном из четырёх углов квадрата, который представляло собой владение аббата Соньера, и дали ей особое название – Магдала. Башня тоже скрывала кучу тайн, для которых до сих пор не нашлось убедительных разгадок. Взять хотя бы название. Изначально строение посвятили Марии Магдалине, последовательнице Иисуса Христа, но тогда правильнее было бы сказать «башня Магдалины». Однако хитрый аббат Соньер, как видно, любил игру слов и назвал её Магдалой, что на иврите значит «башня».

Но это только одна из загадок. Завершалась башня зубцами, как обычно бывает в крепости, и зубцов этих было ровно шестьдесят четыре. Это число почему-то встречалось во всех постройках аббата Соньера.

Серая туча наползла на небо, снова повалил снег, и мы поспешили спрятаться в башне. Внутри оказалась библиотека. Вдоль четырёх стен стояли огромные книжные шкафы. Когда-то в них хранились редкие старинные издания. Был там и большой камин, чтобы обогревать помещение в холодные зимние дни, как раз такие, что наступили сейчас.

Я представил себе Беранже Соньера, как сто лет назад он сидел здесь, погрузившись в изучение старинных манускриптов при свете камина, а снаружи завывал холодный ветер. Он построил эту башню и собрал библиотеку на деньги, источник которых так и остался неизвестным и по-прежнему не даёт людям покоя. Аббат любил загадки. Кто знает, может, он поместил какие-то подсказки в любимой библиотеке. Я, например, заметил, что пол выложен плитками, их восемь с одной стороны квадрата и восемь с другой. Восемью восемь – шестьдесят четыре. Снова всё то же загадочное число.