Текст книги "Амаранты. Порабощенный лис"

Глава 27
Тактическое отступление

Арджент усилил хватку и вздохнул, когда головокружительные волны захлестнули сознание. Это было не совсем удовольствие, но боль прогоняло. Кончик языка коснулся влажной кожи. Как долго он вылизывал плечо девушки? Цумико послушно лежала в его объятиях, доверяя ему куда больше, чем следовало любой девушке, учитывая, насколько неприлично выглядело их положение. Что еще более странно, она не спала.

– Тебе лучше? – спросила Цумико.

– Не беспокойся из-за меня, – прохрипел Арджент.

Голос после долгого молчания не слушался.

– Он прикидывается. Ему все еще больно, – сообщил Гинко через всю комнату.

Арджент медленно повернулся, проверяя свое состояние и слишком быстро находя в себе неполадки. Сломанные кости скрежетали, швы тянуло, струпья рвали кожу. Гинкго вскочил ругаясь.

– Не тревожь свои раны! Или хочешь провести еще пару дней в постели с Цумико?

– Дней?

– Два дня. Уже почти три. – Сын нахмурился и попросил: – Не дергайся.

Арджент дернул подбородком, спрятав лицо за спину своей госпожи. На ней была мягкая фланель. Пижама. Они уложили ее с ним в постель? Он закрыл глаза и сосредоточился на более простых вещах. Таких, как дыхание. Чай и тоник. Вяжущие травы. Умиротворение Цумико и тревога Гинкго.

Арджент беспокойно пошевелился:

– Что ты здесь делаешь? Тебе следует патрулировать границы.

– Я этим и занимаюсь, – возразил сын. – Каждые пару часов.

– И?

– Никаких признаков разведки или попыток отомстить.

Их и не должно быть. Нона не сунется сюда какое-то время.

– Приведи Майкла, – велел Арджент.

На этот раз Гинкго вышел без возражений.

Цумико повернулась к лису:

– А тебе, кажется, лучше.

– Зачем ты здесь? – кисло спросил Арджент.

– Ради твоего лечения, – ответила она. – Как обезболивающее. И Гинкго сказал, что именно так семьи лис заботятся друг о друге.

– Ты не лисица и мне не родня.

– Но ты не возражал.

Вошел хмурый Майкл. Он не стал терять времени даром:

– Мы разработали план на случай непредвиденных обстоятельств. Ты достаточно пришел в себя, чтобы слушать?

– Говори.

– Мы совершенно уверены, что леди Нона ничего никому не скажет. Иначе ей пришлось бы признать провал. Своим молчанием она защищает завоеванный статус.

– Ваше молчание для нее куда важнее.

– Согласен. Она сделает все возможное, чтобы стереть свое поражение из памяти. Каждый свидетель ее нападения и последовавшей за ним битвы в опасности. – Майкл пододвинул стул к кровати и сел. – Но она будет приходить в себя так же медленно, как и ты, и у нее нет в постели маяка, освещающего путь к выздоровлению.

– Где она?

– Никто не знает. Нона скрылась. Может, она пошлет кого-нибудь за нами?

– За мной? Нет. За вами? – Арджент поперхнулся собственным рыком: – У нее есть сестра. Как чары?

– Наращиваю их с каждым днем, – утешил Майкл. – Но Санса предпочитает более действенную защиту.

– В каком виде?

– Целительница и ее помощники. Они приедут на месяц раньше.

Лишние свидетели. Неплохо для начала, но очевидно, что план этим не исчерпывался.

– Я договорился с адвокатом Цумико, чтобы он связался с Седриком Смайтом и попросил разрешения прибыть пораньше, а пожить подольше. Он был в восторге. Все приготовления почти завершены.

– Когда?

– Вылет через три дня, – ответил страж. – Так что сосредоточься на своем здоровье.

– Мы остановимся в другом месте? – спросила Цумико.

– Вы с Арджентом отправитесь в гости к брату лорда Персиваля, Седрику. Поездка туда является ежегодной традицией, и это удобный предлог, чтобы вытащить вас с Арджентом отсюда, пока у нас в Особняке амарантинские гости.

Арджент стиснул зубы, понимая, что его ждет. Но это был самый простой способ обеспечить сохранность всех домочадцев.

– А нельзя просто связаться с нужными представителями властей и сообщить, что леди Нона проиграла Ардженту? – спросила Цумико.

Майкл потер щеку:

– Увы, она и есть представитель власти, но да, мы имеем право подать прошение остальным четырем кланам. Они могли бы заставить ее уступить или, по крайней мере, настоять на матче-реванше. Но прежде, чем это произойдет, Ардженту нужно восстановить силы. Так что безопасное убежище – наш главный приоритет.

Кивнув, она тихо спросила:

– Куда мы едем?

Похлопав ее по крепко сжатому кулаку, Майкл попытался ответить как можно веселее:

– В старую добрую Англию.

Глава 28
Чужие обноски

Цумико не привыкла к богатству, не говоря уже о его атрибутах. До наследства она могла уместить все свои вещи в одном чемодане. Ничто в образе жизни воспитанницы Святой Мидори не способствовало созданию накоплений. Любой излишек отдавался тем, чьи потребности были больше. Даже сейчас у Цумико имелось только три смены одежды. Четыре, если считать ночную рубашку.

– Аппингтонские Смайты живут на широкую ногу, поэтому мы должны подготовить тебя к светским мероприятиям и пикникам. – Санса провела хозяйку по тихому коридору и открыла дверь в комнату, где пахло кедром. Кухарка на ходу дернула за висящие под потолком веревочки, и три группы ламп мигнули, осветив длинное помещение со шкафами, сундуками и чемоданами. – То есть нужно по крайней мере по одному новому ансамблю в день. Они одеваются даже к ужину, и для наследницы недопустимо облачаться в один и тот же наряд дважды.

Цумико пугала перспектива провести за границей месяц или даже того больше. Тридцать с лишним дней дадут ей тридцать с лишним способов продемонстрировать свою неспособность оправдать такие высокие ожидания.

– Как же мне это сделать?

– Леди Эими всегда носила традиционную одежду. Ты поступишь так же. – Санса выдвинула ящик и приподняла папиросную бумагу, показав сверкающий шелк – темно-красный с россыпью белых хризантем. – Сегодня тебе предстоит выбрать много красивых вещей.

Санса с задумчивой улыбкой принялась открывать дверцы и ящики, открывая взору целую коллекцию шелковых сокровищ. Но волнение Цумико от этого лишь усилилось.

– Это все не для меня, – запротестовала она. – Я всего три раза надевала юкату и ту брала напрокат.

– Положись на Арджента. Он заботился о коллекции миссис Эими и будет служить тебе камердинером. – Подойдя к инкрустированной драгоценными камнями шкатулке с украшениями для волос, Санса уточнила: – Он разбирается в слоях, узлах и прическах.

Цумико неуверенно выдвинула ящик, в котором оказалась уйма вышитых накидок всех цветов радуги.

– Зачем одному человеку так много? – пробормотала она. – Здесь, наверное, сотни предметов.

– И некоторым из них сотни лет. Миссис Эими унаследовала их, как и ты, от прошлых поколений женщин Хадзимэ.

Музей прежних хозяек.

– Разве это не означает, что у Арджента с этими вещами связаны плохие воспоминания?

– Он никогда не жаловался.

– А стал бы? – спросила Цумико.

Санса опустила голову:

– Нет. Пусть он сам решит. Это лучшее, что ты можешь ему предложить.

Цумико кивнула. Выдвинув вперед несколько вешалок с кимоно, Санса предупредила:

– Я знаю, какие недавно носила госпожа Эими. Вот они, их не надевай. Как только Арджент оправится, подскажет тебе самые удачные сочетания слоев и аксессуаров.

– Хорошо. – Цумико провела пальцем по рукаву бледно-зеленого оттенка. – Ума не приложу, с чего начать.

– У тебя есть любимый цвет?

– Я… не очень разборчива.

Санса рассмеялась, вытащила коралловое кимоно и накинула на плечо хозяйки.

– Вкус можно и развить, не так ли? Особенно если мужчина отмечает, что ты облачилась в его любимые тона.

– Поэтому ты ходишь в зеленом?

– В школе моя подруга из димитиблестов клялась, что так я притягиваю к себе внимание Майкла, – тихо хмыкнув, призналась Санса. – Похоже, не врала.

– Вы учились в школе наблюдателей?

– В Академии Ингресс.

– И тебе приходилось запоминать такие вещи – этикет и международные обычаи?

– Как для стран, так и для кланов, но у нас свои особенности. – Санса водрузила кимоно, разрисованное красными кленовыми листьями, на одну из подставок, расправила складки. – Наблюдатели – это народ без границ, выходцы отовсюду и ниоткуда.

– Каково было в Академии?

Санса выпрямилась и расправила затекшие плечи.

– Много учителей из разных мест. Приглашенные лекторы из числа амарантов. Много книг и записей. Много тренировок по чтению языка тела и принятым манерам. Как боец, я изучила оружие, боевые стили, стратегию.

Ничего похожего на уроки Цумико в Святой Мидори. Может, ей когда-нибудь разрешат посетить эту академию?

– Там учатся ваши дети?

– Да-да. Дарье шестнадцать. Она страж.

– Папина дочка?

– О да. Наш сын Тимур – такой же, как я, мои братья и моя мама. В нашу сильную породу.

– Боец?

– Целиком и полностью, – гордо заверила Санса. – Айла у нас миротворица. Ей всего восемь, а она уже прирожденный дипломат. Но малышка Анника получилась ярче всех. Потому ее так рано и забрали. И поэтому поощрили нас продолжить расширять семью.

– Вы с Майклом отличная пара, – скромно отметила Цумико.

Кухарка коснулась своего живота:

– Все родители-наблюдатели надеются, что их дети унаследуют сильные сердца и яркие души. Может, на сей раз у нас получится маяк.

– Майкл сказал, твой малыш появится в наше отсутствие.

– Да. И хорошо. Роды нервируют Арджента.

– Ему не нравятся дети?

Санса присела у сундука, полного обувных коробок.

– Однажды он попытался объяснить. Как в теле зарождается новая жизнь, как дух разделяется надвое. Амаранты ощущают то, что невидимо нашему глазу. Но вообще он просто очень чувствительный. Переживает, когда мне больно, – тихонько прибавила Санса.

– А как реагирует Гинкго?

– О, он настоящий любящий дядя. Отличный помощник. – Санса рассмеялась: – Из нашего садовника получается прекрасная няня.

– Потому что лисы любят гнездиться.

Санса кивнула:

– И потому что дети для них – сокровище. Амаранты больше не размножаются, как люди, поэтому каждую новую жизнь воспринимают как драгоценность.

Цумико обдумала услышанное, а затем спросила:

– Разве не получается тогда, что и Гинкго дорог Ардженту?

– Конечно.

– Тогда почему Гинкго думает, что отец его ненавидит?

Повернувшись к хозяйке, Санса внимательно посмотрела на нее:

– А почему ты думаешь, будто Арджент ненавидит тебя?

– Он сам так говорит.

Санса лишь отмахнулась:

– Когда дело касается лис, надо смотреть не на слова.

– И на что мне тогда смотреть? – уточнила озадаченная Цумико.

– Лисы не зря прячут свои хвосты. По ним и определяй.

Глава 29
Клановые гербы

Прежде чем вернуть хозяйку Ардженту, Санса настояла, чтобы Цумико посвятила время себе – размялась, выкупалась, поела. Девушка поддалась напору Сансы и, с еще мокрыми после мытья волосами, принялась за тарелку дымящегося супа, пока кухарка рылась в своем запасе восстанавливающих чаев.

Гинкго прошаркал на кухню с книгой под мышкой.

– Папа меня выгнал. Майкл его моет.

– Арджент идет на поправку. – Санса наполнила глиняный чайник кипятком и положила две большие ложки смеси из сухих листьев и веток. Поставив на поднос с чаем приземистую металлическую жестяную банку и зеленую стеклянную бутылку, она пояснила: – Пойду дам ему последнюю дозу хаддлбада, – и вышла.

Налив себе настою из чайника на дальней конфорке, Гинкго отошел в другой конец комнаты, где в эркере стоял диван. Растянувшись на потертых подушках с кружкой в руке, он принялся перелистывать страницы. Цумико покончила с едой и ополоснула миску, прежде чем прервать затянувшееся молчание.

– Эти растения – твои?

Гинкго опустил ноги и похлопал по месту рядом с собой:

– Добро пожаловать в мой зимний сад. – Он поставил пустую чашку на пол и махнул в сторону джунглей из висящих над головой корзин. – Раз уж папа никого не пускает в большую оранжерею, я забрал это место.

– Почему он не впустил тебя? Разве ты не садовник Особняка?

– Думаю, отец считает это место своим. – Гинкго не сводил глаз с книги, лежавшей у него на коленях. – Раньше Эими заставляла его пускать ее внутрь, но, думаю, ему это не нравилось. Впрочем, он и ее перехитрил. Люди забывают об оранжерее, если только на нее случайно не наткнутся.

– Он что-то выращивает внутри?

– Вероятно. Я знаю, что Санса просит у него кое-что для своих чаев. – Гинкго побарабанил пальцами по краю книги. – У меня такое ощущение, что внутри полно дорогих ему вещей. Вот почему меня туда никогда не пускали.

Цумико посмотрела сквозь залитую солнцем зелень:

– Я могу понять тягу соорудить себе убежище и могу понять желание быть принятым там.

Он наклонился к ней:

– В моем саду тебе всегда рады.

– Спасибо. – Ее внимание привлекла книга, должно быть из коллекции Майкла. Бумага отличалась высочайшим качеством исполнения, но вместо букв страница была покрыта аккуратными рядами рисунков. – Что ты читаешь?

Гинкго вздохнул:

– Эта книга полна малоизвестных гербов кланов и семей. Наблюдатели ведут записи о подобных вещах.

– Как красиво! – Цумико коснулась шестигранной эмблемы с цветком вишни в центре. – Это твой клан?

– Не этот, но я нашел в последней книге герб Меттлбрайтов. Как я уже сказал, здесь собраны более мелкие – ветви семей, анклавы и союзы. Но есть дюжина страниц про лис. Видишь?

Он перешел к разделу под заголовком «Лисицы». На одном из гербов красовалась лиса в прыжке, а на другом – венок из девяти хвостов с белыми кончиками. Цумико нашла еще несколько «лисьих» отсылок, но большинство семей выбирали природные элементы – листья, бутоны, цветы, ягоды и грибы. Ей встретились созвездия, бумажные фонарики и даже несколько насекомых.

Один герб изображал мотылька во всех подробностях, и она заметила:

– Как-то не очень уместно для лисиц.

– Это, наверное, союз. Насколько я понял, амаранты с близкими специальностями образуют анклавы. Как, например, гончары из обезьяньего клана, объединившиеся с саламандрами, которые топят им печи своим огнем.

– Значит, разные кланы амарантов ладят друг с другом?

– Ну да. Никто не дерется друг с другом, потому что все одной расы.

– Трудно представить.

Гинкго ухмыльнулся:

– Ладно, не все так мирно, иначе не было бы наблюдателей. Амаранты не охотятся друг на друга, но люди – честная добыча. Или когда-то ею были.

– Сейчас твои сородичи хотят мира.

– Похоже на то, – сказал он, переходя к разделу, который изучал ранее.

– Так что ты ищешь? – спросила Цумико.

– Герб волчьей стаи, которая меня приютила. – Гинкго взглянул на дверь и понизил голос: – Я не задаю вопросов, на которые сам не хочу отвечать, поэтому не знаю, к какой семье они принадлежат. Но в прошлый раз, когда я был там, они отмечали праздник, так что мой друг и его родственники носили фамильный герб. Только я не могу найти его среди незнатных семей.

– Как он выглядел?

– Полная луна со склонившейся над ней цветущей веткой. – Гинкго начертил в воздухе кривую. – Только это. Ничего больше.

Они вместе пролистали подходящий раздел, и, хотя почти в каждой стае на знаках отличия была отсылка на луну, ни один из гербов не подходил под описание.

– Может, они только недавно его придумали? – спросила Цумико.

– Откуда мне знать? – проворчал Гинкго. – Вроде нет, но, может, я что-то упускаю.

– Что именно? – Майкл вошел в кухню, устало отсалютовав им обоим.

Гинкго закрыл книгу:

– Как папа?

– Снова спит. – Майкл налил суп в тарелку и выбрал апельсин с подноса на стойке. Скользнув на свое обычное место за кухонным столом, он спросил: – Нашел то, что искал?

– Не совсем. Но читать интересно. А насколько актуальна эта книга? Могли ли новые кланы успеть принять свои гербы с момента ее выхода?

– Айла принесла справочник домой прошлым летом. – Губы стража изогнулись. – Она уже выучила все гербы, вот и одолжила его мне. Предполагаю, это означает, что ты держишь наиболее полный реестр активных семейств, ответвлений, анклавов и гильдий. В мировом масштабе.

Гинкго нахмурился.

– Наблюдатели тоже придумывают себе знаки? – поинтересовалась Цумико.

– Нет. Гербы характерны только для амарантийской культуры. – Майкл без особых усилий перешел в режим учителя. – Хотя это и необязательно в повседневной жизни, на официальных приемах принято носить до пяти гербов. Они служат идентификаторами клана, дома, семьи, гильдии, анклава и в последнее время – роли в человеческом альянсе.

– То есть… Гинкго получил бы один, как лис Меттлбрайт, один – как сын Арджента и один за то, что он садовник Особняка?

Майкл помахал им ложкой:

– В том и смысл! Получается, что даже когда амарант находится в человеческом обличье, можно с первого взгляда сказать, с кем имеешь дело. С человеческой точки зрения это воспринимается как открытость. В интересах мира нечеловеческим расам нечего утаивать.

Гинкго фыркнул:

– Идея, которую продвигают наблюдатели.

– Естественно. Поскольку это не так уж далеко от истины.

– О чем ты? – спросила Цумико.

– В амарантийском обществе считается вежливым – и даже лестным – спрашивать людей о значении их гербов. Проявление интереса к чьей-то истории – это первый шаг к тому, чтобы стать частью их будущего.

Искоса посмотрев на Гинкго, Цумико спросила:

– А что, если у кого-то только один знак?

Майкл задумчиво заглянул в свою суповую тарелку:

– Такое бывает, хотя и сравнительно редко.

– Почему?

– Ах, ладно. – Майкл откинулся на спинку стула и начал счищать кожуру с апельсина. – Представьте это таким образом. Одной из причин появления дополнительных гербов является дифференциация между членами семьи. Допустим, у лиса есть три сына. У них общий маркер клана, как принадлежность Арджента к Меттлбрайтам. И, по крайней мере, изначально все трое будут носить имя своего отца и соответствующий герб. Старший сохранит этот символ дома, но младшие зарегистрируют свои собственные гербы, если добьются соответствующего положения.

– Младшие сыновья начинают ответвления семьи, – резюмировала Цумико.

– Да.

Гинкго выругался себе под нос, значит, тоже все понял. Но Цумико предпочла подтвердить свои догадки:

– Получается, человек с одним знаком не принадлежит ни к одной из младших семей.

– Верно. – Майкл сунул в рот дольку апельсина и задумчиво прожевал. – В каждом клане только горстка амарантов будет носить лишь один герб – его представитель, их наследник и любые прочие дети, которые еще слишком малы, чтобы основать свой собственный дом.

– Тогда, гипотетически говоря, единственными кошками с одним гербом будут… Хисока Твайншафт, его наследник и другие малыши.

– О, у него никого нет, – со смехом заверил Майкл. – Хисока-сенсей – закоренелый холостяк. А главенство в кошачьих кланах традиционно переходит от матери к дочери. Но в целом мыслишь ты верно, это справедливо для всех – лошадей, мотыльков, пантер, тануки, фениксов и так далее.

– И волков, – прошептала Цумико.

Гинкго снова выругался.

Глава 30
Недооценка

Арджент переместил руку и нащупал бедро Цумико, а затем притянул ее к себе плотнее. Он смутно отметил, что хозяйка успела сменить пижаму. Шелк – уже намного лучше. Санса, должно быть, показала ей хранилище. Ну разумеется. Они собирали вещи.

Сколько времени прошло? Долго он тут валяется? То ли из-за нектара, то ли из-за силы души госпожи, то ли из-за присутствия сына, лис полностью расслабился и потерял чувство времени.

Перевернувшись на спину, Арджент отыскал стража своего сна. Лунный свет лился в окно, сияя на непослушной шевелюре Гинкго. Ухо сына дернулось в его сторону, и Арджент спросил:

– Как долго?

– Еще восемнадцать часов. Хочешь, поменяемся местами, чтобы ты размялся?

Арджент мрачно воззрился на сына.

Болван только брови поднял.

– А что? Мы с ней так и делаем, когда ей нужен перерыв.

– Вряд ли.

– Упирайся сколько хочешь, а руку мою ты держал.

Арджент нахмурился. К нему вернулись неясные сны, смутные обрывки старых воспоминаний о том времени, когда он прижимал к груди испуганного малыша и пел о лисицах и свободе.

– Что-нибудь нужно? – спросил Гинкго.

– Еда.

– Да уж наверняка. Я принесу тарелки. И приведу Сансу, если та еще не спит. Она захочет проверить твои бинты и, если нам повезет, снова накормит тебя той золотой жижей, которая делает тебя послушным и милым.

– Иди, – зарычал Арджент.

Невероятно, но наглец все-таки послушался.

Снова обратив внимание на свою госпожу, Арджент вздохнул. Ее нога зацепилась за его икру. Ее голова уткнулась ему в плечо. Ее избыток силы пронизывал его самые сокровенные части, наполняя тело до краев. Если она продолжит так легко удовлетворять потребность лиса в ней, как ему тогда вырваться на свободу?

Она его погубит.

Арджент провел костяшками пальцев по ее щеке, невесомо, как прикосновение лунного света, и прошептал:

– Я буду ненавидеть тебя больше всего.

* * *

Цумико устроилась в кресле, поджав ноги, и подула на кружку чая с молоком, которую принес Гинкго. Густое, как сливки, и сладкое от меда полуночное угощение на мгновение отвлекло девушку от попыток Майкла подготовить ее к месяцу в обществе Аппингтонских Смайтов.

– Почему мне кажется, что ты пытаешься меня предупредить? – спросила она.

– Ну… – неловко протянул Майкл. – Не обижайся, что я так скажу, Цумико, но ты по натуре очень доверчива.

Она посмотрела на него поверх чашки.

– Ты так думаешь?

Он прочистил горло:

– Ты довольно легко нас приняла.

– Хочешь сказать, зря?

– Вовсе нет. Но не все такие… как мы.

Неужели он действительно считает ее такой доверчивой?

– Я знаю и благодарна за это, – тихо ответила Цумико.

Гинкго хихикнул, и Майкл переступил с ноги на ногу.

– Тц. У нас времени в обрез. – Арджент не отрывал глаз от тарелки, из которой ел мелкими кусочками. – Обрисуй ей основы. Я буду уточнять по мере необходимости.

Встряхнувшись, страж пустился в разъяснения:

– Лорд Персиваль и леди Эими совершали ежегодную поездку в его родной дом. Они смешивали и заимствовали традиции: посещали могилы его предков, охотились с собаками, праздновали Рождество на английский манер, а затем возвращались домой, чтобы встретить Новый год по-японски.

Цумико кивнула.

– Персиваль и Эими не могли иметь собственных детей, поэтому имущество лорда перешло к его младшему брату Седрику, который, в свою очередь, назвал наследником своего внука Стюарта. Полагаю, с самого начала они лелеяли определенную надежду, что Стюарт также унаследует это место… и Арджента.

Она посмотрела на лиса:

– Они и о связи знают? Разве само твое существование не должно было оставаться секретом?

– Тебя это удивляет? – с ледяным презрением поинтересовался Арджент. – То, что у тех, у кого нет одних принципов, нет и других?

– Несмотря на неоднократные протесты наблюдателей, живших здесь в то время, включая моего родного деда, Смайты и правда подходили. И связь требовала, чтобы Арджент повиновался им, – продолжил Майкл.

– Получается, эти Аппингтонские Смайты знают секрет.

– Определенно.

– И хранят его.

– Вполне.

Цумико попыталась прислушаться к своим ощущениям:

– И все же ты им не доверяешь.

– Нисколько. Смайты не хранили наши секреты; они собирали разведданные. И потакали любопытству, которое может привести только к проблемам для амарантов. – Майкл стиснул зубы. – Когда таких оговорок и утечек стало слишком много по всему миру, Хисока Твайншафт ликвидировал любую угрозу, которую они могли представлять, организовав Открытие.

– Смайты пытались шантажировать тетю Эими?

– Они не настолько далеко зашли, – заверил Майкл. – Но детская мечта кузенов поймать и удержать Арджента недавно превратилась в интерес к личности преемницы миссис Эими. С кончиной твоей тети, я уверен, они захотят восстановить связи.

– Подружившись со мной?

– Тц. Их цель не дружба. А завоевание.

В тот вечер, когда Арджент упомянул, что она может общаться с кузенами по Смайтам, выражение его лица было таким же замкнутым.

– Думаешь, я получу предложение руки и сердца?

– Ожидай безвкусного флирта и пустой лести не менее чем по трем направлениям.

– Только по двум, – поправил Майкл. – Стюарт как раз собирался показать миссис Эими свою новую невесту, но… не успел, и их поездка сорвалась. Однако Бонифаций и Жак по-прежнему холосты и точно захотят произвести впечатление.

Цумико медленно склонила голову:

– И при всем этом поездка – все равно наш лучший выход?

– Определенно самый удобный. Вы отправитесь далеко, но в знакомое место. И к людям, которые разделяют вашу тайну.

– Тогда пара предложений – невелика цена, – постановила Цумико. – Мне нужно будет просто их отклонить.

Майкл все равно сомневался:

– В Святой Мидори обучали только девочек, у тебя мало опыта относительно проявлений мужского внимания.

Верно, но вряд ли одно это выставит ее дурой.

Цумико уставилась в чашку и спокойно сказала:

– Если не верите, что я способна выбрать достойного супруга, доверьтесь Ардженту, уж он-то сумеет отмести все недостойные предложения.

Когти лиса проехались по столу.

– Если таково желание моей госпожи.

– Да, пожалуйста.

Губы Цумико дрогнули. Через нить связи она ощутила злорадное удовольствие Арджента и его облегчение. Похоже, кузены Смайты те еще негодяи.

– Впрочем, претендентов на твою руку будет хоть отбавляй, – заверил Майкл. – Как только среди наблюдателей пройдет слух, что появился маяк, многие молодые люди постараются привлечь твое внимание.

– Я не выйду замуж, – твердо ответила Цумико. – Это только усложнит ситуацию для Арджента.

– Позже, – уточнил Майкл. – Когда мы освободим Арджента, ты займешь свое место в Междумирье, вольешь свою силу в наше общество. В конце концов, такие способности, как наши, передаются по наследству.

Чтобы подавить поднявшийся в душе протест, Цумико уткнулась в чашку с остатками остывшего чая. В сообществе наблюдателей было так много непонятных ей правил. Майкл щедро делился знаниями по этикету, истории и прочему, и Цумико это все увлекало; но ее преданность принадлежала Иному. А единственный земной долг был перед Арджентом.

Или так она думала.

По мере того как Майкл продолжал бормотать, тревога Цумико росла. Она не хотела становиться ходячим инкубатором только затем, чтобы наблюдатели забрали ее детей, когда те станут достаточно взрослыми для обучения. Внезапно культура, которую она считала такой очаровательной, показалась ей ловушкой.

Арджент с трудом выбрался из постели, и Гинкго подпрыгнул к нему сбоку. Отмахнувшись от помощи сына и протестов Майкла, лис подошел к стулу Цумико и опустился на колени.

– Успокойся, – прорычал он. – Подумай.

Полные слез глаза Цумико расширились. Если кто и мог понять ее, так это он – связанный, вынужденный подчиняться и размножаться.

Арджент обхватил ее ладони, все еще сжимавшие пустую чашку.

– Эти Смайты мечтают распоряжаться твоим состоянием и моим будущим. Разве ты соблазнишься их лестью и уловками?

– Нет.

– Ты захочешь променять красоту своей души на мужа с родословной? О таком союзе ты мечтаешь?

– Нет.

– Тогда ты в безопасности, – выгнул брови Арджент.

– В безопасности. – Одно это слово усмирило бурю в ее душе.

Арджент придвинулся ближе и понизил голос:

– Тебе нужно просто отклонять предложения.