Текст книги "Не упустить свою жизнь. Практика осознанности в творчестве"

5. Жизнь как искусство

Почему мы стремимся управлять своей жизнью? Вильгельм Шмидт напоминает, что ответ на этот вопрос известен уже более двух тысяч лет: «Потому что жизнь коротка… За что мы должны быть благодарны смерти, так это… за установленную ею границу жизни. Не будь нам дана эта граница, нам бы не было дела до управления жизнью», – пишет он в своей книге Philosophie der Lebenskunst («Философия искусства жизни»).

Даже если сегодня всё кажется сомнительным, мы знаем наверняка, что однажды умрем. Симона де Бовуар в своем захватывающем романе «Очень легкая смерть» [5] показала, насколько безрадостной и бессмысленной могла бы оказаться повседневность бессмертия. Даже самая популярная фантастика о бессмертии – о вампирах – не обходится без того, чтобы существование между двух состояний однажды заканчивалось. И граф Дракула, и большинство его последователей всё же умирают. Или у них хотя бы есть возможность покончить с собой. Иначе как еще рассказывать подобные истории?

Вплоть до Позднего Средневековья смерть была только отметкой на оси времени, протянувшейся в данной Богом вечности. Душа считалась бессмертной, и только телу предстояло ждать до Судного дня. Просвещение укоротило эту вечность, и перед лицом бесконечной Вселенной осталось только очень краткое время жизни, зажатое в тисках сроков.

По словам Вильгельма Шмидта, человек в современном мире стал существом, которому приходится выбирать. Свобода выбора, за которую человек борется на протяжении всей своей истории, превратилась сегодня в необходимость выбора. Мы приговорены к свободе – такова тяжкая истина Жан-Поля Сартра. Под этот приговор подпадают даже те, кто не имеет выбора: выбирать мы в итоге вынуждены. Часто нам не хватает компетентности, и едва мы принимаем какое-то решение, как другие его тут же оспаривают. В рамках таких жестких условий становится понятным, что нельзя взять и просто прожить жизнь только потому, что мы здесь оказались.

Любая попытка созидания становится сегодня формой искусства – искусством жизни. Разумеется, в том случае, если мы стремимся к правильной или красивой жизни. Каждый день мы видим вокруг себя хорошо выглядящих, уверенных в себе и успешных людей. По крайней мере, другие нам такими кажутся. Действительно ли они чувствуют себя хорошо и какова цена этого привлекательного фасада – вот другая сторона вопроса. Однако Вильгельм Шмидт отметает подобные заблуждения: хорошая жизнь – это ни в коем случае не жизнь приятная или успешная. Это прежде всего жизнь, которой хорошо и с радостью живут. Учителя дзен советуют снова и снова возвращаться мыслями к источнику искусства жизни, к ее пределу. Они заставляют нас смотреть на свою жизнь с точки зрения смерти. «Кто задумывается о жизни с точки зрения смерти, тот не совершает ошибок», – пишет Кодо Саваки[10]10
  Кодо Саваки (яп. 沢木 興道, 1880–1965) – один из самых известных и выдающихся японских мастеров дзен-буддизма XX века.


[Закрыть] в своей книге Tag für Tag ein guter Tag («День за днем хорошие дни»).

6. Мы хотим определять свою жизнь сами

Но, конечно, показать лучшее, на что мы способны, не так просто, как кажется. «Мы не сидим, как невозмутимый режиссер, в темноте, плетя паутину своей внутренней драмы», – говорит философ и писатель Петер Биери[11]11
  Петер Биери (нем. Peter Bieri, род. 1944) – швейцарский философ и писатель. Художественные произведения – такие как «Ночной поезд на Лиссабон» (2004) – выпускает под псевдонимом Паскаль Мерсье (Pascal Mercier).


[Закрыть]. Мы не властны над своими мыслями и обычно не знаем, чего хотим. На пути к нашим мечтам стоят повседневные привычки, а в сложные периоды жизни стресс искажает наше чувственное восприятие. Мы бы не прочь спастись катапультированием, но сами не знаем, где хотим приземлиться. Быстро осознавая, что нам вредит или мешает, мы медлим с пониманием того, что должно появиться в нашей жизни вместо этих помех. Часто лишь с большим трудом нам удается осознать, чего мы в действительности хотим. И, наконец, прочувствовать неумолимый закон жизни, упомянутый Иоганном Вольфгангом фон Гёте в «Годах учения Вильгельма Мейстера»: «Как же странно… что людям недоступно не только невозможное, но и многое из возможного».

Мы наматываем круги с криком: «Выпустите меня отсюда!» Но чтобы выйти из подобной ситуации, важны не только внешние обстоятельства. «Для самоопределения требуется понимание возможного, то есть необходима сила воображения, фантазия», – считает Биери. Для творческих людей это представляет как преимущество, так и опасность. Кто находчив на экране, в жизни не таков. Находчивость в жизни, к сожалению, часто имеет место только в узких рамках определенных ситуаций. В интервью и на встречах проявляется обыкновенное щегольство многих талантливых «созидателей дня». «Мы можем заблуждаться, определяя, во что же верим. Мы принимаем себя за кого-то с либеральным, открытым миру образом мыслей и c четким представлением о справедливости, а когда доходит до дела, в ужасе выясняем, что мы шовинисты, цепляющиеся за свои привилегии», – говорит Биери.

Поэтому в начале пути к творческой жизни стоит желание поразмыслить о себе самом. Далее Биери пишет: «Познать самого себя – то же, что определить самого себя. Самопознание тесно связано с самоопределением». Люди творческие обычно используют для этого свою работу, превращая увлечения в профессию: человеку нужно выразить то, что он нашел или рассмотрел в себе. В настоящем созидании слышится биение сердца. Этот путь и предлагает Биери: «Кто не пытается проявить себя, тот упускает возможность познать самого себя». И раз подобное происходит с людьми творческими в рамках их профессии, то наряду с искусством жизни мы нуждаемся в искусстве работы.

Глава 2. Искусство работать

1. Зачем ты зарабатываешь деньги?

«Никто не мечтает о свободе от работы, но каждый мечтает о свободе и самоутверждении на работе», – говорит педагог и писатель Оскар Ловелл Триггс[12]12
  Оскар Ловелл Триггс (1865–1930) – преподаватель английского языка в Чикагском университете, автор нескольких книг, в том числе A Study in Democracy («Исследования в области демократии», 1893) и глав из The History of the Arts and Crafts Movement («История развития искусств и ремесел», 1902). Был редактором стихотворного сборника «Листья травы» Уолта Уитмена.


[Закрыть] в фундаментальном труде Arts & Crafts Movement («История развития искусств и ремесел»). Эти строки, написанные в 1902 году, неподвластны времени. Независимость дает нам творческий импульс, а определенные границы придают уверенности.

Работа необходима, чтобы обеспечить жизнь, но как только достигнут тот уровень базового дохода – который у людей творческих, случается, совпадает с порогом бедности, – мотивация становится иной. На передний план выдвигается личная миссия, внутренний заказ. Можно даже утверждать следующее: как только деньги перестают играть ведущую роль, формой жизни становится творчество. Во времена индустриальной культуры способность дистанцироваться от ценности потребления – это предпосылка для творческой работы.

На первый взгляд отношения между деньгами и творчеством представляют собой трагедию. Одним талантом лишь весьма условно можно обеспечить себе жизнь, иначе бы Вольфганг Амадей Моцарт, Франц Шуберт или Винсент Ван Гог не скончались бы бедняками. Для людей культуры и искусства решение выбрать творческий путь вначале означает шаг почти за грань нищеты. (Взгляните на статистику выплат социальной помощи в области искусства.) Из-за этого людей творческих, по-видимому, раздирают внутренние противоречия. С одной стороны, они страдают из-за безденежья и всю жизнь сражаются за подработки. Кто-то из-за отсутствия признания облачается в доспех высокомерия, даже если ему недостает таланта и усердия в ремесле.

С другой стороны, богатство не приносит им пользы: присмотритесь к большому числу самоубийц и жертв наркотиков в истории культуры – их погребли обрушившиеся на них деньги и слава. Тут достаточно одного взгляда на всё связанное в труде с творчеством, ведь в дизайнере бьются три сердца: он наемный работник, ремесленник и творец; дизайн – прикладное искусство. При выполнении работы на переднем плане оказываются коммуникативные и коммерческие способности, ремесло требует технической сноровки и практики. Творчество находится в области как ремесла, так и, прежде всего, искусства.

Влияние денег тогда положительно, когда нет необходимости о них думать. Слишком много или слишком мало – крайность быстро становится экзистенциальной проблемой. Перед людьми творческими нередко встает вопрос, насколько зависим окажется их труд от коммерческого признания. Некоторые отказываются зарабатывать себе на жизнь творчеством: они утверждают, что денежные заботы принуждают их к «проституции». Есть огромная разница между тем, чтобы писать картину, создавать текст или делать фотографии из желания выразить собственное видение или из необходимости оплатить жилье за текущий месяц. Самые значимые произведения искусства создавались без оглядки на моду, предпочтения публики или коммерческую стоимость.

Поэтому даже знаменитые писатели обычно не бросают свои вполне обыкновенные профессии. Вирджиния Вулф вместе с мужем занималась издательским делом. Фрэнк Маккорт[13]13
  Фрэнсис «Фрэнк» Маккорт (англ. Francis “Frank” McCourt, 1930–2009) – американский писатель ирландского происхождения, лауреат Пулитцеровской премии за 1997 год.


[Закрыть] писал прозу и оставался школьным учителем, а Уильям Карлос Уильямс[14]14
  Уильям Карлос Уильямс (англ. William Carlos Williams, 1883–1963) – один из крупнейших поэтов США, обладатель множества престижных премий, в том числе Пулитцеровской.


[Закрыть] сочинял стихи, работая врачом. Съемкой рекламных роликов зарабатывал деньги не один известный артхаусный режиссер, от Дэвида Линча до Вима Вендерса.

Нет смысла связывать страсть к творчеству с необходимостью заработка. Деньги нужны, чтобы оставаться свободным от настроений заказчиков и критиков, и в то же время – чтобы иметь возможность получать опыт в реальном мире, а не только за своим письменным столом или в художественной мастерской. Недостаток жизненного опыта быстро сказывается на успехах в творчестве. Регулярно покидать рабочее место или вставать из-за стола – это может вдохновлять, если происходит ради преподавания в академии или университете; и одновременно быть уравнивающим и приземляющим, если поступать так ради работы курьером, социальным работником или продавцом.

В худшем случае труд ради куска хлеба оказывается просто изнуряющим или считается таковым для творческого человека. Самый известный пример – Франц Кафка: он работал юристом в страховом ведомстве, пусть и на полставки. Но даже это для него было слишком, и в своих дневниках он горько жалуется на работу. Всё же для людей творческих важно, чтобы помимо собственной мастерской у них были еще и другие миры, где можно что-то пережить. А также другие области деятельности, с виду не связанные с творчеством, куда можно привнести силу своего таланта и компетентность. Сегодня служебные записи Кафки, где тот изысканным слогом описывает страховые случаи, изданы и заслуживают прочтения.

Немецкий художник, один из главных теоретиков постмодернизма Йозеф Бойс советовал своим студентам непременно собирать опыт, полученный в нетворческих профессиях. Его идея общества как социальной пластики, в творчески художественной – не деструктивной! – совместной работе попросту стирает различия между искусством, дизайном и сферой производства. Для Бойса творец тот, кто работает творчески, но не обязательно тот, кто рисует полотна. В центре искусства теоретик постмодернизма видит человека с его силой созидания. Такое расширенное понимание искусства позволяет видеть «подработку» в ином, более благоприятном свете. В таком понимании нет никакой второсортной занятости: работа может быть только творческой или нетворческой – неважно, уход это за больными, ремесленный труд, будни в офисе или в студии.

Как бы то ни было, для удовлетворения основных материальных и душевных потребностей деньги попросту необходимы. В то же время это болезненная тема для творческих людей. В свою деятельность творцы инвестируют кровь сердца, превращают страсть в профессию – тут без идеализма не обойтись: они верят, что достойное само быстро проложит себе путь. Не то чтобы это было в корне неверно, но всё же такой взгляд не позволяет отчетливо воспринимать правду жизни: увлеченные творчеством люди, как правило, не видят, что карьерный рост не происходит параллельно с ростом навыков. Они повышают свою компетентность, но теряют из вида ее рыночную стоимость. Да и для тех, кто не хочет иметь отношение к финансовым вопросам, отсутствие денег не обходится без последствий. Когда финансовый успех всё никак не приходит, это снижает самооценку. Сделать хорошую иллюстрацию и продать ее – для этого требуются разные навыки. Понятно и замечательно, что творческие люди столько внимания уделяют «творчеству». Однако немного коммерческой сноровки им бы не только не повредило, но и способствовало бы тому, чтобы мир наконец познакомился с образцами талантливого созидания.

К сожалению, слишком многие по-прежнему полагают, что успех – единственно правильный исход. Будто только сделавший карьеру – по-настоящему творческий человек. Такие представления относятся к престижу, но не к таланту или творчеству. Когда талант неожиданно приносит материальный успех – это прекрасно (в крайних случаях – опасно). Если такого не происходит, это еще ничего не значит. Мы знаем столько примеров того, как деятели искусства оставались безвестны при жизни и десятилетия после смерти, а сегодня они классики. При взгляде на знаменитых творцов нам часто виден лишь итог, но не сам длинный, тернистый путь к признанию.

Люди творческие нуждаются в особой добродетели – терпении. Необходимо смириться с тем фактом, что денежный заработок – лишь одна из форм признания, которая, впрочем, дает больше свободы. Так же как и бедность, финансовый успех не доказательство умений. Чувствовать себя непризнанным и быть непризнанным – большая разница. Только тогда в этой игре можно не зависеть от денег или перестать считать их, когда однажды на банковском счету оказывается достаточная сумма. Слава может пройти так же быстро, как и наступила. Да и прийти она может, несмотря на недостаточную художественную ценность! Многие, «попав в тренд», какое-то время купаются в лучах славы, но о большинстве из этих творцов по прошествии времени никто и не вспомнит.

Как и работа по дому, деньги – та запретная тема, на которую люди творческие не говорят. Но достигнутым благосостоянием создается престиж. Деятели искусства часто имеют красивые квартиры, стильную одежду, свои студии, они ездят на конференции и выставки – или же вообще не могут позволить себе ничего подобного. В любом случае было бы обманом отрицать значимость этих мирских явлений. Нехватка денег терпима в годы учебы, но провести так всю жизнь готовы немногие. Желание завести семью внезапно ставит художника перед бесчисленными финансовыми проблемами.

Даже если ваша ситуация не одна из противоположных крайностей: жизнь бедного поэта или прославленного литератора, – нужно мужество, чтобы признать собственные потребности и выстоять перед лицом проблем. Где-то между этими полюсами и лежит то, что большинство считает хорошей жизнью. Многие творческие люди ведут совершенно обычную жизнь и в быту, и на работе, несмотря на отдаваемое СМИ предпочтение личностям эксцентричным. Иоганн Себастьян Бах, Иоганн Вольфганг фон Гёте, Иммануил Кант, Жоан Миро[15]15
  Жоан Миро-и-Ферра (кат. Joan Miró i Ferrà, 1893–1983) – каталонский художник, скульптор и график. Направление его творчества – абстрактное искусство.


[Закрыть] или Томас Манн были домоседами, неприметными творцами, спокойно занимающимися своими делами. Они вставали утром и следовали регулярному рабочему распорядку дня. «Главное, что я где-то нахожу покой, раскладываю вещи, устраиваюсь и организую равномерный рабочий день – вот способствующий делу уклад жизни», – писал Томас Манн в своем дневнике. «Нужда заставит» – это высказывание хоть и правдиво, но относится только к отдельным этапам жизни, а не, будем надеяться, ко всему жизненному пути, и касается оно только денег.

Отношения между людьми творческими и деньгами – никакая не трагедия. В процветающем западном обществе дизайнер больше не страдает от голода. Есть бедность, но она относительна. Однако быть творческой личностью – вопрос материальных потребностей (всё еще). Кому наряду с этим приходится много работать, тому следует найти занятие, с которым он может примириться. «Труд тяжек, часто полон безрадостных и изнурительных мелочей, но жизнь без труда – вот что ад», – писал Томас Манн. Причина, по которой наша работа связана с творчеством или почему мы вообще расположены к творчеству, имеет мало общего с оплатой счетов. Как и не имеет ничего общего, если задуматься еще глубже, с причинами, поддающимися рациональному осмыслению. После нескольких месяцев в строгом траппистском монастыре это осознал Генри Нувен[16]16
  Генри Нувен (нид. Henri Nouwen, 1932–1996) – голландский католический священник, профессор, писатель и теолог. Один из самых читаемых христианских авторов в мире.


[Закрыть], профессор психологии и христианский писатель, который до конца жизни мужественно бросал себе всё новые и новые вызовы. В своем монастырском дневнике Ich hörte auf die Stille («Я слушал тишину») он изложил небольшую теорию творчества:

«Увидев три апельсина, я должен жонглировать. Увидев две башни, я должен идти». Эти достойные внимания слова принадлежат канатоходцу Филиппу Пети, они ответ на вопрос полиции, на каком основании тот в 7:50 утра шел по канату, переброшенному с помощью арбалета от одной башни Всемирного торгового центра к другой. Еще раньше, увидев две башни Нотр-Дама, Филипп поступил так же. «L’art pour l’art» («Искусство ради искусства»), – гласит философия этого канатоходца. Сегодня я опять и опять размышляю об этом великолепном человеке, Филиппе Пети: его ответ полиции бесценен и заслуживает пристального рассмотрения. Мы задаем подобные вопросы, хотим знать ответ, а его невозможно дать. Почему ты ее любишь? В общем-то, любой ответ на подобный вопрос смехотворен. Потому что она такая хорошенькая? Потому что умна? Потому что у нее на носу такой милый прыщик? Ничто из этого не имеет смысла. Почему вы стали священником? Из любви к Богу? Или к проповедям? Из ненависти к женщинам? Почему вы стали монахом? Потому что любите молиться? Потому что любите тишину? Потому что любите печь хлеб и чтобы вам при этом не мешали? На вопросы подобного рода попросту нет ответов… Есть внутреннее «должен», внутреннее давление или внутренний позыв, объясняющий всё то, что сам человек объяснить не может. Невозможно получить удовлетворительный ответ, спрашивая монаха, почему он стал монахом. Точно так же мало объяснит нам ребенок, если мы спросим его: «Почему ты играешь с этим мячом?» Он-то знает, что на этот вопрос нет другого ответа, кроме «Если я вижу мяч, я должен с ним играть».

Тем же путем следовал и Йозеф Бойс. Борец за расширение пространства для творцов и творчества, он ставил вопрос, что еще мотивирует нас после достижения свободы. Он считал, что это не деньги или некоторая вынужденная необходимость, но исключительно «любовь к своему делу». Она источник творческого созидания.

2. Ты обязан работать!

Мирской труд ради дохода не выдвигается на первое место ни в философии искусства жизни, ни в большинстве катехизисов. Эти философские и христианские традиции до сих пор накладывают свой отпечаток на трудовые будни в западной культуре. Только в античной церкви определенные профессии считались несовместимыми с христианством – религией любви к себе и ближнему! В современном понимании работа мешает глубокому осмыслению жизни, так что благородные помыслы, культура и религия приходят после окончания службы. Это ведет к тому, что сегодня в западном мире христианами можно считать даже тех, кто работает на военную индустрию или на фабриках, где занимаются убоем животных в промышленных масштабах. В однобоком прочтении заповеди «Не убий» виновата церковь, негласно добавляющая: впрочем, если на работе, то можно.

Отсутствие же труда считается моральным падением. Особенно отчетливо это сформулировано в протестантизме. Лютер и Кальвин ценили труд как своего рода служение Богу. Мы до сих пор подвержены влиянию их идеологии: общество успеха сотворило из бездеятельности свободное время. Иммануил Кант определял лень как «склонность к состоянию покоя без предшествовавшего труда». Но сегодня многие чувствуют себя лентяями даже тогда, когда им хочется покоя после проделанной работы. При этом совершенно не принимается во внимание, что под «отдыхом» может пониматься и неподвижное лежание перед экраном телевизора, и изнурительная тренировка в фитнес-клубе. Сегодня совесть едва ли позволит лениться людям, ориентированным на успех. И даже когда баланс на банковском счете – лучше не пожелаешь, наше супер-эго не может угомониться. Бездеятельность быстро приводит к чувству вины. При этом решающим в вопросах совести должен быть не вопрос «работать или не работать», но «над чем и во имя чего работать».

На упреки в том, что он занимался рекламой, Йозеф Бойс возражал: «Всю свою жизнь я что-то рекламировал, но хоть раз стоило бы поинтересоваться, во имя чего». Во имя хорошего виски или на благо дела Amnesty International? Во имя оборонной промышленности или ради искусства? Для славы или удовольствия? Близкой к капитализму этике христианства это, похоже, часто безразлично: главное – работать. Многие люди – «христиане выходного дня», по будням переориентирующиеся на ценности духа времени. Йозефу Бойсу принадлежит провокационное высказывание: «Христианство создало материализм!»

Такие христианские философы, как Сёрен Кьеркегор[17]17
  Сёрен Обю Кьеркегор (дат. Søren Aabye Kierkegaard, 1813–1855) – датский религиозный философ, психолог и писатель, основоположник экзистенциализма.


[Закрыть], или религиозные мыслители, как Лев Николаевич Толстой, тоже бунтовали против ханжества двойной морали христианства. Они считали, что нельзя называться христианином только потому, что ты посещаешь церковную службу или заявляешь о своем вероисповедании. Действительно, быть в состоянии придерживаться христианских ценностей (что касается, разумеется, и работы) – это скорее дальняя цель. Она требует сильной воли и бесконечной практики.

В монастырях труду придается величайшее и, в первую очередь, содержательное значение. Труд становится составной частью цельной концепции жизни. Подобная идея совершенно не по душе официальной церкви и политике; это показывает тот факт, что работа, требующая этической ответственности, часто остается заперта внутри стен монастырей. Впрочем, есть надежда, что церковь снова вспомнит о потенциале монастырского взгляда на труд. И если работе суждено стать искусством жизни – что особенно полезно для людей творческих, – то давно пора больше не изолировать ее, но рассматривать как часть сознательной жизни.

На работу, к сожалению, часто смотрят как на нечто, вызывающее неприятие, что надо перетерпеть. В целом по-прежнему и прежде всего с этим понятием связаны отрицательные представления. Оно приводит к разделению жизни на время труда и время отдыха, на дни работы и дни отпуска, на будни и праздники. Такое понимание подходит для тяжелого или рабского труда, но не должно касаться работы творческой, когда мы с позитивной установкой перестраиваем мир.

Кому приходится работать под внешним давлением и без удовольствия, тот проявляет себя творчески где-то еще; но всё равно есть что-то трагичное в этой ориентированности на время досуга. Философ Теодор Адорно[18]18
  Теодор Людвиг Визенгрунд Адорно (нем. Theodor Ludwig Wiesengrund Adorno, 1903–1969) – немецкий философ, социолог, композитор, музыковед. Представитель Франкфуртской критической школы.


[Закрыть] писал: «У меня нет хобби», потому что всё, чем он занимался на досуге, воспринималось им как «составная часть» жизни. Похоже, глубоко запрятанное в человеке творчество трудно подавить. В созидании своих четырех стен, своего сада, в спорте или в художественном ремесле, в музыке или в общественной работе плещет безграничное море энергии и творчества – созданное по собственной воле в немногие часы досуга, по выходным и ночам.

В обществе, ориентированном на успешность, человек вынужден активно проводить свое свободное время. Ему необходимо хорошо отдохнуть перед тем, как взяться за выполнение требований, выдвигаемых миром работы. Мы слишком много сидим и, чтобы оставаться здоровыми, должны заниматься спортом. В последние годы появились соответствующие книги и курсы по теме Work-Life Balance[19]19
  Work-Life Balance – термин, появившийся в конце 80-х годов XX века в исследованиях, посвященных разграничению и уравновешиванию работы и досуга у трудоспособного населения, актуален до сих пор.


[Закрыть], потому что посредством новых технологий работа всё больше вторгается в отведенное для досуга время. Корпорации беспокоятся об успехах своих сотрудников, которые всё сложнее включаются в работу и слишком быстро выгорают. Подобная модель дает установку: работа и жизнь – это две чаши весов, требующие балансировки. Но ведь творчества, ставшего образом жизни, это не касается.

«Свобода вместо свободного времени!» – лозунг Йозефа Бойса, ясно видевшего эту проблему. Кто свободен только на досуге, тот пленник на работе. Когда в работе не видят части жизни, творчество в опасности. Для людей творческих работа – это место верно дозированной свободы и воплощения своих идей. Она жизнь, она образ жизни.