Текст книги "Безжалостный убийца"

– Я бы сказал, что это спорно – применять к ним термин «живые». Ну и сколько этих даров, как вы их назвали, то есть предполагаемых будущих колонистов, находилось на борту?

– У меня нет сейчас под рукой точной цифры. Насколько я слыхал, их там около биллиона.

– Сколько?

– Десять в девятой степени.

Участникам совещания понадобилось некоторое время, чтобы осмыслить эту цифру.

– Тогда давайте не будем их считать или хотя бы не будем упоминать в сводке потерь.

– По крайней мере, одного из них точно придется упомянуть.

– Зачем?

– Вы, наверное, пропустили сообщение, которое как раз перед этой трагедией прошло по средствам массовой информации. Леди Женевьева посетила биостанцию не просто с дежурным визитом. – Говоривший взглянул куда-то вправо. – Ну, Кенсинг, что вы скажете?

Конечно, стол, за которым проходило совещание, был не настоящим столом. Его создали в искусственной реальности голографические экраны компьютеров и коммуникационные системы, создали специально для этого совещания. Таким образом, чиновники получили возможность удобно устроиться у себя дома или в кабинете и в то же время чувствовать себя так, словно они все вместе заседают в конференц-зале. Так вот, на углу этого воображаемого стола сидел мужчина по имени Сандро Кенсинг, самый молодой из участников совещания. Все это время он помалкивал. С одной стороны, он был охвачен горем. А с другой – он вовсе не принадлежал к местным властям. Кенсинг был всего лишь племянником одного из членов совета – и женихом доктора Анюты Задор, которая сейчас числилась среди пропавших без вести. Но истинная причина, по которой молодого человека пригласили на совет, заключалась в том, что он уже много лет являлся близким другом единственного сына премьера Дирака и время от времени даже гостил дома у премьера или на его личной яхте. Следовательно, как предполагали местные чиновники, он должен был немного разбираться в психологии властителя.

– Ну так как, Кенсинг?

Сандро Кенсинг приподнял густые русые брови и оглянулся. Его мощные плечи нависли над столом, а сильные руки вцепились в его край. Лицо Кенсинга могло бы показаться бесстрастным, если бы не покрасневшие глаза.

– Простите? – переспросил Кенсинг. Он явно не слышал вопроса.

– Я интересуюсь, – деликатно повторил оратор, – как, по вашему мнению, премьер Дирак отреагирует на эти ужасные новости.

– А… Да, конечно. – Никто из представителей местных властей, даже его недавно вышедший в отставку дядя, не внушал Сандро особого благоговения. – Ну, старик будет не в восторге. Но это вы и без меня могли бы сообразить.

Над столом повисло неловкое молчание. Но никто не стал одергивать молодого человека или хотя бы косо смотреть на него, хотя в общем-то его поведение граничило с дерзостью, – отчасти из уважения к его горю, а отчасти потому, что все прекрасно понимали, что у них есть более серьезные поводы для беспокойства.

– У нас много работы, – сказал наконец председатель. – Но прежде чем мы прервем заседание, нам следовало бы решить вопрос с делегацией.

– С делегацией? – переспросил кто-то.

– Возможно, правильнее будет сказать – с депутацией. С депутацией, которая будет встречать премьера. – Председатель огляделся по сторонам и решил, что необходимы пояснения. – – Если никто из нас не отправится ему навстречу, как только он покажется на орбите, я не удивлюсь, если премьер потребует, чтобы все мы явились к нему на корабль для личного доклада.

Общее настроение стало еще более удрученным.

– Я полагаю, – сказал другой чиновник, – что мы должны назначить одного делегата. И пусть он доставит премьеру наш доклад, с предварительной оценкой ситуации. А всем прочим в ближайшее время придется трудиться не покладая рук над выполнением своих непосредственных обязанностей.

Все участники совещания, не сговариваясь, посмотрели в одну и ту же сторону. Их делегат был выбран единогласно, без всякого обсуждения. Кенсинг наконец-то обратил внимание на происходящее и был слегка удивлен, обнаружив, что на многих повернутых к нему лицах играют циничные усмешки.

ГЛАВА 4

Премьер Дирак появился в Иматранской системе на несколько часов раньше, чем его ожидали. Он прилетел на собственной яхте под названием «Призрак» – очень неплохо вооруженной, надо заметить, – и шла эта яхта на впечатляющей скорости. Это грозное боевое судно – некоторые опытные наблюдатели утверждали, что «Призрак» больше похож на легкий крейсер, чем на яхту, – сопровождали еще два корабля, поменьше. Они тоже были вооружены, но определить, к какому классу они относятся, было несколько затруднительно. Очевидно, это было все, что оказалось у премьера под рукой, а ждать он не захотел.

Вместо того чтобы приземлиться на почти не пострадавшую поверхность планетоида Иматра, – как он, несомненно, сделал бы в мирное время, – Дирак оставил свою маленькую эскадру на орбите. И оттуда немедленно потребовал – в выражениях, пышущих скорее властью, чем вежливостью, – чтобы местные чиновники немедленно явились на борт его яхты.

Кроме того, премьер потребовал полной мобилизации местных технических ресурсов, дабы те помогли повысить боеспособность его эскадры. Некоторое оборудование на его кораблях требовало наладки или даже замены – и лишь после этого можно было рискнуть и попытаться вступить в бой.

Как нетрудно догадаться, в силу обстоятельств никакой официальной церемонии приветствия не было. Фактически единственным человеком, который выполнил требование премьера, поднялся на челноке на орбиту и поприветствовал Дирака и его свиту, был Сандро Кенсинг, избранный в качестве представителя. Сандро не боялся приема, который мог его ожидать, но все же ему было несколько не по себе. Молодой человек перешел с пришвартовавшегося челнока в главный шлюз яхты. В кармане у него лежала голографическая запись, сделанная местным советом. Это был первый, можно сказать – черновой, свод самых убедительных отговорок. Члены совета почтительно сообщали, что ввиду огромного объема совершенно неотложных дел, требующих их личного присутствия, они не могут сейчас прибыть на яхту и потому поручают господину Кенсингу представлять их на этой встрече.

Очевидно, большинство местных представителей власти банальнейшим образом боялись гнева премьера. Возможно, у некоторых из них даже были для этого достаточные основания. Что же касается Кенсинга, лично он этого страха не испытывал. Даже если бы все его чувства не были притуплены горем, Сандро просто в голову бы не пришло бояться отца своего однокашника Майка, с которым он встречался множество раз и в доме у которого неоднократно гостил. Именно эта дружба и привела Сандро на работу, связанную с колонизационным проектом, а следовательно, и помогла встретиться с Анютой.

На пороге бронированного шлюза «Призрака» Кенсинга встретил крепко сложенный седеющий мужчина неопределенного возраста. Одежда свободного покроя не имела никаких отличительных деталей, которые позволили бы угадать социальный статус или род занятий мужчины. Кенсинг узнал одного из старших телохранителей премьера. Они несколько раз виделись, когда Кенсинг гостил в поместье Сардоу.

– Здравствуй, Брабант.

С гостями своего работодателя телохранитель всегда обращался неофициально, но вежливо. Он сразу же узнал молодого человека, хотя с момента их последней встречи прошло уже довольно много времени.

– Здравствуйте, мистер Кенсинг. Присаживайтесь. Босс вас ждет. Он через пару минут освободится.

С тех пор как Сандро последний раз бывал на «Призраке», внутренняя отделка яхты сильно изменилась. Сейчас корабль выглядел изнутри, как офис крупного государственного деятеля.

– Спасибо, я лучше немного постою. Насидеться я и потом успею.

Брабант сочувственно посмотрел на парня:

– Послушайте, мне очень жаль, что с доктором Задор такое случилось. Правда, жаль.

– Спасибо.

– Тут вы с боссом в одинаковом положении. К несчастью. Под гнетом собственных чувств Кенсинг почти забыл, что премьер скорее всего потерял свою молодую жену Но это действительно было правдой. Они с премьером оказались практически в одинаковом положении.

– А где Майк? – неожиданно поинтересовался Сандро. Телохранитель вроде как пошарил в памяти, потом пожал плечами:

– Он несколько месяцев назад не поладил с отцом и подался в путешествие. Давно, задолго до того, как это все стряслось-А куда именно он отправился?

– Семейство не ставит меня в известность обо всех своих планах.

– Я просто подумал, что Майк мог оказаться здесь, на яхте. Его отцу наверняка сейчас нужны хорошие пилоты.

– Э, хороших пилотов у босса полно. Куда лучших, чем Майк.

Кенсинг слегка приподнял бровь:

– Не всегда пилот такого класса оказывается под рукой в нужный момент.

– Ну, по крайней мере один из тех, которые сейчас присутствуют здесь, точно очень хорош. – Брабант повел глазами куда-то в глубь яхты с таким видом, словно приберег напоследок какую-то приятную весть. – Может, вы с ним еще встретитесь.

– Да? И вы говорите, что это какой-то особо крутой пилот?

– Можно сказать и так. Его зовут Фрэнк Маркус. Полковник. Во всяком случае, последний раз, когда я о нем слыхал, он был именно в этом звании. Сейчас в отставке.

На мгновение Кенсинг даже отвлекся от своих переживаний:

– Маркус? Вы хотите сказать – тот самый Маркус, который…

– Именно. Знаменитый человек в ящиках. Говорят, он уже управлял яхтой, перед тем как мы пристроились на здешней орбите.

– Боги космоса! Я думал, что полковник Фрэнк Маркус давным-давно умер.

– Только ему об этом не говори, приятель. То есть прошу прощения – я вроде не собирался давать советов дипломату, мистеру Официальному Представителю Иматры. – И телохранитель расхохотался.

Кенсинг лишь тряхнул головой. Так или иначе, но сейчас полковник Маркус по любым стандартам должен считаться старым человеком, ведь он стал межзвездной легендой больше века назад. Насколько помнил Кенсинг, в юности Маркус в результате несчастного случая потерял большую часть тела – или это произошло в бою с берсеркером? – и из-за инвалидности оказался заключен в ящики-контейнеры. Похоже, сам Маркус воспринял эту ситуацию как интересный вызов со стороны судьбы.

– А знаете, что я слыхал, мистер Кенсинг? – Брабант чуть понизил голос.

– И что?

Если убрать всякие клинические подробности, на которые не поскупился телохранитель, суть истории сводилась к тому, что Фрэнк Маркус до сих пор был вполне способен наслаждаться женским обществом и наилучшим образом физически выражать свое восхищение.

– Рад за него. А как получилось, что теперь он работает на премьера?

Собеседник Кенсинга объяснил, что Маркус, считающийся одним из лучших космических пилотов за всю соларианскую историю, пару месяцев назад подписал контракт и поступил на службу в качестве инструктора по подготовке пилотов высокой квалификации. Сначала ему предлагали должность личного пилота Дирака, но это предложение Маркус отклонил.

Разговор свернул было на другую тему, но тут же оборвался. По коридору со стороны капитанской рубки катилось что-то – нет, кто-то! – должно быть, сам полковник.

Если бы Кенсинга заранее не предупредили о присутствии полковника на борту, он, наверное, подумал бы, что это какой-то робот. Со стороны это выглядело как три металлических ящика, каждый высотой не больше чем по колено. Они были соединены в агрегат размером примерно со взрослого человека. Эти ящики катились один за другим. Их колеса, похоже, были полифазными и не столько вращались, сколько мягко переваливались по полу.

Из переднего ящика раздался голос – явно механически созданный, но звучащий совершенно по-человечески.

Только человек способен так балансировать на грани дружелюбной небрежности и высокомерия:

– Привет, Брабант. Я бы хотел повидаться с шефом, когда он освободится. А это кто?

У Кенсинга на минуту промелькнула мысль: интересно, а что бы получилось, если бы он протянул руку для приветствия? Но молодой человек не стал этого делать, а просто взглянул в линзы и представился:

– Полковник Маркус? Рад с вами встретиться. Я Сандро Кенсинг, друг Майка – сына премьера.

– А, да, я слыхал о Майке. Правда, лично с ним не встречался.

– А каковы планы премьера? – Кенсингу отчаянно хотелось это знать, и парень подумал, что не будет особенного вреда, если он все-таки об этом спросит.

– Тут нет никаких секретов, – заверил его ящик. – Мы отправляемся следом за поганой машиной.

Именно это Кенсинг и надеялся услышать. В самой глубине души он мечтал о возможности – хоть и понимал, что это маловероятно, – настигнуть врага, ставшего причиной бедствия. Настигнуть и прежде всего выяснить, что именно произошло. И схватиться с чудовищной неодушевленной машиной, поступившей так с ними – с ним и Анютой.

И вот перед Кенсингом находился тот самый человек, который мог сделать эту возможность реальной. Фрэнк Маркус, успевший послужить во всех вооруженных формированиях той части Галактики, которая была населена соларианцами, – всех, за исключением Тамплиера. Полковник Маркус, который теперь пилотировал яхту Дирака.

– Полковник, если кто-нибудь отправляется в погоню за берсеркером, я с ними, – прямо сказал Кенсинг.

– Да ну? – В исходящем из ящика голосе появилась легкая заинтересованность, но, похоже, Кенсинг его не убедил.

– Мы с доктором Задор должны были пожениться через месяц. Кроме того, я по профессии инженер-наладчик оборонительных комплексов. Я делал предварительные расчеты для колонизационных кораблей.

– Боевой опыт?

– Не имею.

– Ну, это не особо важно. У большей части нашего экипажа он точно так же отсутствует. Если вы действительно неплохой инженер по оборонительным комплексам, может, шеф и захочет вас прихватить.

Несколько секунд спустя Брабант, видимо, получивший какой-то сигнал от премьера, провел Кенсинга во внутреннюю часть корабля.

Проходя через внутренние комнаты, занятые свитой премьера, Кенсинг снова отметил произошедшие перемены. Словно за те годы, что Сандро здесь не бывал, «Призрак» постепенно терял сходство с кораблем и превращался в учреждение.

В центре кабинета премьера стоял большой стол – настоящий стол, сделанный в основном из дерева. Он был заставлен большим количеством всяких электронных приборов. Кроме того, на столе лежали кипы бумаг. И за ним сидел человек. Премьер не относился к числу крупных мужчин. С того момента, как они последний раз встречались лицом к лицу – а было это два года назад, – Дирак в чем-то неуловимо изменился.

У премьера были седые, стального оттенка волосы; густые, вьющиеся от природы, коротко подстриженные. Глубоко посаженные серые глаза выглядывали из-под кустистых бровей, словно изгои, загнанные в пещеру и готовящиеся к вылазке. Кожа лица была гладкой и на вид молодой, так что единственной приметой возраста оставались седые волосы. Премьер поигрывал ножом с красивым лезвием – Кенсинг узнал в нем древний нож для открывания писем. Голос Дирака – неплохо поставленный бас – казался слабее, чем при выступлениях на публике.

Когда Кенсинг перешагнул порог кабинета, премьер беседовал по видеофону – самому крупному из трех, находящихся в комнате, – с каким-то молодым мужчиной. Мужчина, на воротнике которого виднелись пилотские знаки различия, как раз произнес:

– …мои глубочайшие соболезнования, сэр.

– Спасибо, Ник. – Премьер – понесший тяжелую утрату муж – выглядел как человек, переживший тяжелое потрясение, но при этом твердо держащий себя в руках. Он поднял голову и кивнул Кенсингу. Телохранитель тем временем вышел из кабинета и прикрыл дверь.

– Премьер Дирак, я не знаю, помните ли вы… – начал было Кенсинг.

– Да, конечно, я вас помню, Кенсинг. Вы – друг моего сына. Он называл вас Санди. Майк всегда очень хорошо о вас отзывался. Так, значит, вас отправили ко мне с объяснениями?

– Да, сэр.

– Ладно, детали могут подождать. А вы, значит, участвовали в колонизационном проекте и были помолвлены с госпожой Задор? Мне очень жаль, что так все получилось. Нас всех постигло ужасное несчастье.

– Да, сэр. Примите мои соболезнования. От меня и от всех жителей Иматры.

Премьер встретил выражения сочувствия сухим кивком, потом заметил:

– Майка со мной сейчас нет.

– Мне говорили, что он отправился в длительное путешествие.

– Да, в очень длительное. – Премьер указал на экран. – Вы, наверное, незнакомы с Ником? Николас Хоксмур, архитектор и пилот. Работает на меня.

– Нет, сэр, мы незнакомы.

Дирак коротко представил собеседников. Померещилось это Кенсингу или и вправду на какой-то кратчайший миг в глазах премьера промелькнула смешинка?

Покончив с формальностями, премьер снова повернулся к экрану, с которого смотрел Николас Хоксмур:

– Продолжайте.

– Я ничего не мог сделать, сэр, – спокойно произнес Ник. – Я почти успел добраться до курьерского корабля, прежде чем раздался последний взрыв. Но все же не успел. И не смог ничем помочь тем, кто там находился.

– Есть ли у вас точные доказательства того, что среди пассажиров курьерского корабля была и моя жена?

– Прошу прощения, сэр, я не возьмусь это утверждать.

– Вашей вины в случившемся нет, Ник.

– Так точно, сэр. Благодарю вас за то, что вы это понимаете. – Хоксмур слегка заколебался. – Но тут есть еще одна деталь, о которой, как мне кажется, следует упомянуть.

– И что это за деталь?

– Вскоре после сигнала тревоги я получил приказ от и.о. начальника лаборатории госпожи Задор. Она приказала мне таранить врага.

Хоксмур произнес эти слова настолько небрежно, что Кенсинг сперва решил, что он то ли ослышался, то ли что-то упустил. Насколько он понимал, с момента объявления тревоги Анюта, как и.о. начальника лаборатории, автоматически принимала на себя командование обороной. Совершенно не подходящая для нее должность, но…

Дирак кивнул. Он отнесся к сообщению об этом приказе на удивление спокойно.

– И что было дальше?

– Видите ли, сэр, доктор Задор не являлась… не является боевым офицером. Очевидно, она полагала, что придумала хороший план, который позволит, как минимум, отвлечь берсеркера. Но этот план был невыполним. Мне просто не удалось бы приблизиться к врагу вплотную. Такой монстр еще на расстоянии в тысячу километров превратил бы моего «Крапивника» в облачко пара. Поэтому, получив этот приказ, я не стал пытаться оспорить его и тем самым отвлекать госпожу Задор от выполнения ее обязанностей, а просто подтвердил, что приказ понят, но не стал его выполнять. Единственное, что я мог сделать в тех условиях, – это держаться поближе к курьеру и пытаться опекать его. Если бы берсеркер выслал в погоню за курьером шлюпку или машину автономного действия, их я действительно мог бы попытаться таранить. Или попытаться отвлечь их внимание на себя. Но при сложившемся ходе событий… – Вид у Хоксмура был весьма огорченным.

– Вы поступили правильно, – мягко сказал Дирак.

– Благодарю, сэр. – Но…

– Да, сэр?

Премьер поднял голову. Глубоко посаженные глаза под седыми бровями горели угрозой. Кенсинг никогда еще не видел Дирака таким.

– Из того, что вы сообщили, вытекает, что мы не можем точно знать, действительно ли леди Женевьева находилась на борту курьерского корабля. Так?

Похоже, Хоксмур задумался.

– Да, сэр, видимо, не можем.

Дирак медленно кивнул и перевел взгляд на Кенсинга:

– На самом деле записи радиопереговоров указывают, что доктор Задор беспокоилась, не отчалил ли курьер преждевременно. Она боялась, что пилот мог увести корабль прежде, чем на него перебрались все желающие.

– Да, верно.

Теперь внимание премьера Дирака полностью переключилось на того из двух посетителей, который находился здесь во плоти.

– Кенсинг, на Иматре сейчас располагают дополнительной информацией по этому поводу?

– Мне ничего об этом не известно, господин премьер. Но я, конечно, постараюсь как можно быстрее это выяснить.

– Постарайтесь, пожалуйста. Меня интересуют любые сведения, способные пролить свет на вопрос, находилась ли леди Женевьева на борту курьерского корабля.

– Я соберу для вас все сведения, которыми мы располагаем.

– Хорошо. – Дирак нахмурился. – Пока что никто не представил мне доказательств, которые подтверждали бы тот или иной вариант. И потому я верю, что существует вполне реальная возможность, что Женевьева все еще находилась на станции, когда та была так странно… похищена.

Кенсинг промолчал.

Но Дирак, похоже, был не в силах сменить тему:

– Мы ведь знаем, что кто-то из людей остался на станции, не так ли? Как минимум, госпожа Задор там осталась. И разве она не упоминала в разговоре с пилотом курьера о других людях, намеревающихся остаться?

– По крайней мере, об еще одном человеке, сэр, – вставил замечание Хоксмур. – Очевидно, помимо доктора Задор на станции остался биоинженер Даниэль Ховелер. Относительно присутствия или отсутствия на станции других конкретных лиц у нас данных нет.

Дирак кивнул, демонстрируя некоторое мрачное удовлетворение.

– Итак, как нам сказано, в настоящий момент на станции все еще находятся живые люди. – Он посмотрел в глаза сперва одному собеседнику, потом второму, словно проверяя, не осмелятся ли они оспаривать его мнение.

Кенсинг с радостью готов был уцепиться за малейший шанс, позволяющий надеяться, что Анюта еще жива. Правда, отбить пленников у берсеркеров удавалось лишь в редчайших случаях, но ведь удавалось же иногда! Но Ник решил возразить шефу:

– У нас нет оснований утверждать это с уверенностью, сэр.

Дирак уставился на пилота ледяным взглядом:

– Но оснований с уверенностью утверждать, что эти люди уже убиты, у нас тоже нет. Верно?

Последовала короткая пауза, затем Хоксмур сдался:

– Да, сэр. Это верно. Премьер едва заметно улыбнулся:

– Значит, безопаснее будет считать, что люди, которые находятся на станции, еще живы. И моя жена может входить в их число.

– Совершенно верно, сэр. Исходя из того, что нам известно, такой вариант не исключен.

– Это все, что меня сейчас интересует. – С этими словами премьер протянул руку, отключил Хоксмура – изображение мгновенно растаяло – и вызвал кого-то другого.

– Кенсинг, я сейчас прикажу прекратить поиски тех, кто мог выжить во время гибели курьера. Любой скафандр, находящийся в рабочем состоянии, снабжен аварийным маяком, но ни одного подобного сигнала поймать не удалось.

Сандро не знал, что ответить. Впрочем, сейчас от него, похоже, и не ждали никакого ответа. Дирак тем временем продолжал:

– Но я собираюсь поручить моим пилотам, и Нику в том числе, собрать все обломки, оставшиеся после боя. Особенно то, что осталось от берсеркеров. Возможно, нам удастся извлечь из этих обломков кое-какую полезную информацию.

– Да, сэр, мне тоже кажется, что удастся.

Помимо экранов, стоящих на столе, в кабинете было полно экранов настенных. С того места, где стоял Кенсинг, ему прекрасно была видна большая их часть. Очевидно, телескопы, расположенные на Иматре и ее спутниках, все еще была нацелены на удаляющегося берсеркера и его Добычу. Одна лишь мысль о том, что Анюта жива, но находится внутри этой отдаленной крохотной точки, причиняла Кенсингу мучительную боль.

Дирак проследил за взглядом Кенсинга.

– Обратите внимание сюда. Насколько можно разобрать в телескоп, биоисследовательская станция не получила сколько-нибудь серьезных повреждений. Мои корабли вскоре будут окончательно готовы ~ полагаю, на это потребуется не более нескольких часов. И как только они будут готовы, мы пустимся в погоню.

– Я с вами, сэр.

– Да, конечно, я так и полагал, что вы это скажете. Вы можете нам пригодиться – с вашими познаниями по части оборонительных систем. Так что добро пожаловать. Когда выйдете отсюда, найдите Варвару; она оформит ваше официальное зачисление в экипаж.

– Благодарю вас, сэр. Премьер кивнул:

– Я вам точно говорю – она жива! – Очевидно, Дирак имел в виду свою молодую жену. Уставившись на экран, показывающий ближайшую часть космоса, премьер добавил:

– Я уверен, что обязательно почувствовал бы, если бы она умерла. А пока я хочу получить всю возможную информацию об этом берсеркере. Всю, до малейших деталей.

Кенсинг знал, что обломки берсеркеров часто представляли большую ценность для военных, поскольку позволяли определить, каким оружием оснащен противник. Сандро кивнул. Да, им необходимо каждое, пусть мельчайшее преимущество, которое они смогут обеспечить.

Покинув кабинет, Кенсинг снова встретился с полковником Маркусом и телохранителем Брабантом. Они стояли в коридоре и разговаривали с какой-то женщиной, которую Кенсинг никогда прежде не видел. Женщина назвалась Варварой Энгайдин. Она, кажется, была ровесницей премьера – то есть ей было за пятьдесят, – но все еще сохраняла стройную фигуру и весьма эффектную внешность. Ее имя показалось Кенсингу знакомым. Помнится, госпожу Энгайдин называли близким другом премьера – ну и его политическим советником. Первый раз ее имя всплыло через несколько лет после смерти матери Майка.

– Госпожа Энгайдин, мне велено было найти вас, чтобы вы занесли меня в списки команды.

Женщина сочувственно взяла его за руки.

– Я слышала о вашей потере, Санди.

На некоторое время разговор сосредоточился на произошедшей трагедии. Хотя участники беседы старались говорить как можно вежливее и дипломатичнее, они единодушно сошлись на том, что премьер явно отказался рассматривать тот вариант, что его жена может быть уже мертва, и совершенно серьезно вознамерился вернуть ее. А премьер привык воплощать свои намерения в жизнь, и Дирака не смущало, что на этот раз его противником оказался берсеркер.

Кенсинг, который сам сейчас находился в расстроенных чувствах, заметил, что шансов на самом деле мало и это известно всем. Обычно премьер более рассудителен.

– А что, вы так хорошо его знаете? – заинтересовался полковник. Он повернул встроенные в передний ящик линзы и устремил взгляд на Кенсинга, чтобы ясно было, к кому он обращается.

– Я дружил с его сыном. Когда-то мы были очень близкими друзьями, правда, последние два года я не видел Майка. Но раньше я частенько гостил у них в особняке. А вы?

– На самом деле – мало. Я работаю на премьера всего пару месяцев. Я как раз отказался от должности его главного пилота, когда все это стряслось. А теперь, похоже, я здесь застрял надолго. – Кажется, перспектива возвращения к боевым действиям не вызывала у Маркуса особого неудовольствия. Кенсингу неожиданно показалось, что он начинает различать в виде металлических контейнеров и в исходящем из них голосе какие-то оттенки чувств. Полковник даже по коридору ухитрялся катить с глубоким чувством собственного достоинства.

– А вы как думаете – что на самом деле произошло с женой премьера? – Кенсингу вдруг отчаянно захотелось услышать, как специалист оценит возможную судьбу людей, оставшихся на борту биостанции.

– Не исключено, что он прав. Вполне возможно, что ее не было на курьерском корабле.

– И вы думаете… – У Сандро не хватило духу закончить вопрос.

– Черт побери! Не знаю! Шанс остается всегда. Но не вздумайте чересчур полагаться на эти его надежды.

Наконец все формальности, связанные с зачислением Кенсинга в состав экипажа, были выполнены. Шагая к отведенной ему каюте, Сандро слушал, как катящийся рядом полковник Маркус более подробно излагает свое мнение. Фрэнк Маркус заявил, что в произошедшем налете имели место две крайне любопытные детали, отличающие это нападение от практически всех военных операций, которые ему только удалось припомнить.

– Деталь первая: несмотря на то что этот берсеркер добрался сюда и оказался в непосредственной близости от планетоида, он не предпринял ни малейшей попытки прорваться к внутренним планетам системы. Он даже не отправил разведчиков, чтобы осмотреть эти самые внутренние планеты или устроить налет на местные космические транспортные линии. А ведь в этой системе довольно оживленное движение и практически все суда безоружны.

– Может, это потому, что внутренние планеты хорошо защищены? – предположил Кенсинг.

Маркус отмел это предположение взмахом металлической руки – щупальцевидным придатком нечеловеческой, но явно практичной формы.

– Я бы, исходя из своего опыта, сказал, что, когда такой здоровенный берсеркер – дьявольщина, любой берсеркер! – видит реальный шанс уничтожить пару биллионов человек, маловероятно, что он не попытается воспользоваться такой возможностью.

– Тогда зачем он забрал биолабораторию? Не уничтожил, а вцепился в нее и поволок куда-то?

– Пока не знаю. Но зато знаю кое-что другое, и это «кое-что» кажется мне еще более странным. Наш хитроумный берсеркер не предпринял ни единой серьезной попытки уничтожить население этого планетоида. При том, что находился буквально рядом с ним. И при том, что оборонительная система планетоида Иматра куда слабее – была куда слабее, – чем у внутренних планет системы. Он уничтожил стрелявшие по нему наземные батареи и тем ограничился.

Кенсинг, чья работа требовала тщательного – хотя пока что чисто теоретического – изучения тактики берсеркеров, уже пытался обдумать вышеперечисленные действия.

– Ну так что же это должно значить? Что эта чудовищная машина не хотела убивать людей? Или это косвенно свидетельствует о том, что на самом деле этот корабль – не берсеркер?

– Насчет «не хотела» – припомните расчеты наземных батарей или людей, которые попытались вступить в бой в космосе. Нет, этот берсеркер вполне готов был убивать. Но у него была какая-то более важная цель, чем простое нападение на эту систему. И он не стал отклоняться от своих планов даже ради возможности уничтожить пару биллионов человек. Или живых единиц, как выражаются берсеркеры. Он не стал даже задерживаться, чтобы наскоро прикончить тот миллиончик, который был у него под боком.

– Ладно, ясно. Это и была ваша вторая деталь?

– Нет. Вторая подробность, которая показалась мне странной, – это то, что даже сейчас, через несколько дней после нападения, проклятый рейдер все еще виден. То ли он не может перейти на сверхсветовую скорость, когда у него на буксире такая здоровая дура, как эта лаборатория, то ли не хочет рисковать. А если он до сих пор не попытался перейти на тахионную скорость, то он этого уже и не сделает. Потому что теперь он слишком близко от туманности Мавронари и может врезаться в какое-нибудь плотное пылевое облако.

Кенсинг притормозил и взглянул на висевший в коридоре экран – на яхте их было полно. Да, берсеркер до сих пор был виден – с некоторым трудом, правда, но виден. Он действительно продолжал лететь в обычном пространстве, хотя и постоянно наращивал скорость. Так что крохотные размытые изображения берсеркера и его добычи по-прежнему были видны даже с Иматры. Они быстро удалялись.

Но не так быстро, как могли бы.

– До скорости света ему еще далеко.

– Именно. Он взвалил себе на загривок слишком крупный груз, чтобы хотя бы приблизиться к сверхсветовой. А для корабля, который оказался рядом с облаком пыли, переходить на С-плюс неразумно. Впрочем, об этом я уже говорил.