Текст книги "Синяя смерть"

СИНЯЯ СМЕРТЬ

Фред Сейберхэген

Берсеркер #8

ГЛАВА 1

Как только раздались первые звуки свадебного марша, зазвучавшие из электронного органа, то сразу на сигнальном табло, расположенном на трехметровой высоте куполообразного зала, замигали ярко-оранжевые огоньки. Табло находилось в нижней части огромного светового купола, и не увидеть сигналы тревоги было просто невозможно. Оранжевые огоньки на фоне ослепляющей белизны, переходящие в самые невероятные тона, казалось, заполнили все пространство за пределами купола. Это было потрясающее зрелище.

С первыми вспышками огоньков включилась и тревожная сирена, звук которой постепенно усиливался, дошел до пронзительного и это заглушило звуки свадебной мелодии. Музыка как бы захлебнулась и потонула в вое сирены.

Найлс Доминго – мэр Шубры выругался, слава богу, что про себя, вспомнив всех духов и святых, в которых сам не верил, но это еще не означало, что они не существуют. В конце концов, в них верили другие – в отдаленных и изолированных колониях.

Он был в таком отчаянном состоянии, что ему стало казаться, что кошмары последней ночи становятся реальностью.

В момент, когда прозвучал сигнал тревожной сирены, Доминго стоял со своей дочерью на пороге входа в центральную часть куполообразного зала. Вначале дочь Мей-мио крепко сжала руку отца, испугавшись, затем отпустила ее, вслушиваясь в нарастающие звуки и пытаясь понять: что же это такое? Ей даже казалось, что отец своим присутствием мешает ей, отвлекает от чего-то важного.

Доминго почувствовал это – повернулся, заглянул в темно-карие глаза дочери, посмотрел на ее милое личико, похорошевшее от необычайно пышного, кружевного свадебного наряда.

Она ответила доверчивым взглядом, выражающим полную уверенность в том, что отец для нее – главный и единственный человек, способный решить любую проблему – будь то проведение свадьбы или то, что происходило сейчас – сигнал сирены – тревога. Она уже привыкла во всем полагаться на отца, с ним ей не было страшно, тревожно. Была уверенность, что он защитит.

Но оба они имели единственное утешение и то понимали, что огоньки вокруг стенки не ярко-красные, а – оранжевые. Это означало меньшую опасность и говорило о том, что колонии Шубре пока не грозила неминуемая опасность нападения извне. Но, однако, необходимо было принимать какие-то ответные меры на сигналы тревоги, не откладывая это ни на секунду.

Выбора не было. Тем не менее, целую минуту, все присутствующие в огромном зале, стояли в оцепенении, молча уставившись друг на друга.

Мэр Шубры – Доминго и его дочь стояли бок о бок на пороге зала для гостей, прибывающих на заселенную людьми планетоиду по названию Шубра – спутника Солнца, не видимого с Земли. Через тридцать метров от них на другом конце прохода их ожидали священник и свидетели. И, конечно же, здесь был и сам жених – Гьюджар Сидорук. Он выглядел в это время еще более солидным, в свадебном костюме, и только капельки пота на лбу говорили о том, что он встревожен не меньше других. Гьюджар в недоумении смотрел на свою невесту и ее отца, как бы ожидая подсказки: как поступать дальше в подобных обстоятельствах?

Казалось, что первый момент тревоги затянулся, вой сирены звучал уже очень долго, бесконечно. Люди, собравшиеся на свадьбу, не знали, как вести себя и все их взоры были обращены также к Доминго.

Девять десятых населения заселенной планетоиды, около двухсот человек, собрались в этом зале сегодня, а именно на свадьбу. К ним присоединилось два-три десятка гостей, прибывших из соседних заселенных колоний, находящихся на туманности Милкпейл.

Одни из гостей жили рядом на спутнике Шубры, не имеющем названия. Другим же, чтобы добраться на свадьбу пришлось провести в пути целый космический день, преодолевая полмиллиарда километров через туманный космос.

Часть площади в огромном зале, где проходила свадебная церемония, занимал небольшой зимний сад. Тут были огромные, почти с деревья, необычные растения и совсем небольшие, типа травы... Постоянными жильцами этого сада были растения, привезенные когда-то с Земли, но в честь свадьбы сюда было доставлено и множество цветов с другой колонии – Ийркалы.

На Шубре, как и на большинстве других малых заселенных островах, вращающихся вокруг разных солнц на туманности Милкпейл, церемонии в открытом космосе проводились редко. Но в этом зале интерьер прямо-таки имитировал открытый космос.

Над головами гостей возвышался прозрачный, хрустальный купол, через который просвечивала и молочная белизна открытого космоса, и закатные тучи долгой, зимней ночи.

Последней ночью Доминго снились просто кошмары и все, связанные с космосом. Он понимал, что это были всего лишь сны взволнованного отца перед свадьбой дочери. Он не придавал этому особого значения, считая что все это пустяки – результат волнений, связанных с хлопотами последних дней. Но то, что происходило сейчас, даже отдаленно не напоминало о кошмарных снах, это была реальность и надо было принимать решение.

– Внимание! Все на свои посты! – воскликнул Доминго твердым, громким голосом, как только сигнал тревоги прервался. Если бы он не прекратился, то любое обращение стало бы невозможным. Вой сирены заглушал все остальное. И в наступившей почти могильной тишине, голос командира прозвучал, словно выстрел.

Пауза, вызванная минутным оцепенением, закончилась. Сомнения относительно дальнейших действий рассеялись. Даже до того, как прозвучало последнее слово команды майора, большинство из присутствующих бросились к своим дежурным постам, которые были разбросаны повсеместно.

Гости, прибывшие на свадьбу из соседних колоний, как и жители Шубры, привыкли к таким тревогам. Каждый из них знал свои обязанности, и без слов они бросились к кораблю, на котором и прибыли сюда.

Через некоторое время вой сирены повторился, но уже на более умеренном уровне. Пожав руку дочери, пытаясь поддержать ее этим, Доминго, не сказав ни слова, почти бегом бросился к кораблю. Он знал – настолько твердо, насколько может что-либо твердо знать человек – что обязан поговорить с дочерью, но только после того, как узнает причину этой проклятой тревоги. Он должен иметь, по крайней мере, один шанс, чтобы ее успокоить прежде, чем улетит на своем корабле. Ведь в конце концов это была ее свадьба – событие по-своему уникальное.

Пробегая через такие знакомые коридоры своего собственного маленького мирка, вначале на наземном уровне, затем в подвальном, Доминго снял праздничный костюм, который обычай заставил его надеть поверх своей повседневной одежды в честь свадьбы дочери и, свернув его, сунул подмышку. А потом как-то сразу забыл об этом.

Он не сомневался, что пробежит весь путь до корабля без остановки. Колония была небольшой и ни ему, ни его друзьям не нужна было слишком долго бежать, чтобы добраться до своего поста.

Он бежал к рабочей палубе космопорта, тревожно вглядываясь вперед. Он бежал так быстро еще и для того, чтобы отвлечься от мучивших его мыслей. У него была одна дочь, и он просто был ошеломлен тем, что свадьба чуть не сорвалась. “Боги ведь помогают кому-то. Вдруг все окажется шуткой?.. – все, о чем он думал.

Но, если быть до конца честным, то такой поворот событий возможен, хотя и маловероятен. Но это уже из области юмора. А здесь, на границе, с юмором не расставались, порой единственное, что спасало вот в такие минуты. А может быть, это была ложная тревога 9... Или произошли какие-то недоразумения в караульной команде? А может сбои в оборудовании? Надежда теплилась в сердце, хотя он хорошо знал, что сбои и прочие ошибки случались здесь редко.

Ситуация была действительно необычной. Вряд ли, кто мог припомнить, чтобы такое случалось в момент, когда готовилось бракосочетание. А ведь это было не просто бракосочетание, а дочери – командира!

Причина тревоги должна была бы проясниться достаточно скоро, и какова бы она ни была, никто, ни один колонист, живущий на туманности Милклейл, не имел право относиться к ней с пренебрежением или медлить в принятии ответных действий. Каждый, живущий на этой туманности, хорошо знал, что собой представляли берсеркеры.

Все вокруг превратилось в сплошную движущуюся массу. Наконец, вместе с другими бегущими к своим постам мужчинами и женщинами, Доминго влетел в большую скалистую пещеру космической гавани, где также мигали оранжевые огоньки. Через несколько минут майор добежал до корабля “Сириан Пэрл”, который дожидался его в боевой готовности. Это было сооружение из гладкого металла, скорее овальной формы, с общими размерами чуть превышающими огромный хрустальный зал, где проходила свадебная церемония и который он только что оставил. Тем не менее внутри гигантской выдолбленной пещеры космопорта корабль казался совсем маленьким.

“Пэрл”, как и остальные находящиеся рядом, отреагировал на тревогу автоматически, изменяя собственный гравитационный баланс в достаточной степени, чтобы приподняться над пристанью и подготовиться к старту. Корабль, окрашенный под жемчуг, уже со всеми подключенными устройствами парил над палубой на высоте примерно одного метра.

Доминго знал, что компьютер на его корабле уже отсчитал все параметры, необходимые для предстартового режима и команда, которую может дать только человек, тогда корабль переедет в пусковую фазу...

Майор всегда считался человеком энергичным и обладал огромной физической силой, хотя и не отличался крупным телосложением. Он подтянулся, влез в корабль через люк и через несколько минут занял свое командное кресло, установленное в небольшой полости. Тут размещался пульт управления. Это пространство было изолированно от других отсеков, и кроме командира здесь могли разместиться еще только два человека.

Как только Доминго уселся, все кнопки и панели вокруг амортизированного кресла включились... Ручное же управление на пульте было дополнительным и предназначалось только для чрезвычайных обстоятельств.

Он потянулся за коричневым браслетом, висящим на тонком шнуре над его сидением, надел на голову и отрегулировал шлем, благодаря которому мог руководить всей системой корабля.

Теперь все приборы были настроены на определенные параметры электрической активности его мозга и просто мысленным приказом, что-то вроде телепатии, Доминго мог осуществлять прямое управление всеми бортовыми системами корабля. Он немедленно приступил к своим обязанностям и, не сделав ни одного физического движения, включил несколько устройств наблюдения на пульте прямо перед собой. На экране появилось голографическое изображение головы и плеч человека средних лет по имени Строцци. Это был постоянный дежурный офицер в колонии и в данный момент он находился на защитном пункте, расположенном глубоко под землей. За его спиной виднелась стена из серого камня.

– Докладывайте! – приказал Доминго.

Строцци поспешно доложил командиру о том, что тревога была настоящей. Но это услышали и сотни людей, с неимоверным напряжением ожидающих: какой же будет развязка? Строцци добавил, что в настоящий момент Шубре не угрожает прямая опасность, иначе он включил бы красные огоньки.

– Тогда в чем дело? – спросил Доминго.

– Около пяти минут назад к нам прибыл робот-курьер из Лайоунинг, – ответил Строцци.

Это была другая планета ойда, заселенная землянами и принадлежащая этой же солнечной системе. Находилась она рядом, примерно, в двенадцати часах полета.

– В поступившем донесении сообщается, что они подвергаются нападению берсеркеров и им требуется немедленная помощь, – продолжал свой доклад Строцци.

– Какова мощность нападения?

– Только один корабль, но он превосходит защитные силы колонии.

Доминго выругался, в который раз проклиная почти забытых богов и полубогов. И решил собраться с мыслями.

Дежурный офицер чувствовалось после доклада расслабился. В такой неординарной ситуации продолжать разговор по стойке “смирно”, но продолжал тоже нелегко:

– Они предполагают, что это Левиафан.

Когда прозвучало это имя, все присутствующие и напряженно прислушивающиеся к беседе, выругались.

Доминго их, естественно не слышал, он был занят своими мыслями, пытаясь определить план дальнейших действий.

Строцци методично докладывал, сообщая, что наземные защитные системы Шубры уже производят радиолокационное обследование пространства в поиске какого сообщения из Лайоунинг, однако, оттуда больше никаких сообщений не поступает.

Но это было уже и не столь важно. Когда речь идет о планетах, находящихся в туманности на таком расстоянии друг от друга, удивление вызывает скорее поступление радио-информации, а не ее отсутствие. Предпочтительными на Милкпейле считались маленькие быстроходные роботы-курьеры, обеспечивающие тесную и надежную связь всех колоний, включая самые маленькие.

Строцци также доложил, что уже отправил робота-курьера из Шубры – на базу Четыре-Двадцать пять, входящую в состав космических сил. с донесением о состоявшемся нападении и о планах Шубры ответить положительно на призыв о помощи. Нет сомнений, что скоро должен быть получен ответ с базы.

– Хорошо, – сказал Доминго и начал отдавать приказы. Переключите наземную защиту на красную сигнализацию, Строцци. Дополнительную тревогу отключите! Я уверен, что ИГР уже в боевой готовности.

– Да, сэр! – дежурный офицер нажал на кнопки. Красная сигнализация вступила в действие.

Доминго посмотрел на другой дисплей внутри своего бронированного гнезда.

– Всем защитным кораблям Шубры подготовиться к отлету. Доложить мне, как только будете готовы. Мы отправляемся освобождать Лайоунинг. Всем гостям – доложить обстановку, – дал команду Доминго.

Теперь командир разделил свой пульт связи на два сектора и не одном из них, после вызова Доминго, появлялись голограммы гостей. Первым из них был Спэнс Бенкович, организовавший маленькую частную колонию на спутнике Шубры. Затем, появилась Елена Мосурил – глава делегации, прибывшей из Да Гама – большой планетоиды из другой солнечной системы. Далее, появились пришельцы из Мунана и многие, многие другие, прилетевшие из различных больших и малых планетоид, расположенных от Шубры на расстоянии не далее, чем в один день космического путешествия.

Гости имели право выбора: они могли остаться, чтобы принять участие в защите Шубры, или присоединиться к команде Доминго, чтобы добавить огневую мощь своих кораблей для освобождения Лайоунинг. Но, как и предполагал Доминго, все они решили возвратиться домой, чтобы предупредить о случившемся близких. Он, на их месте, сделал бы то же самое. И он был рад, что гости быстро подготовились к отлету.

– Моя команда: “Сверяемся!”.

Перед командиром на дисплее одна за другой появлялись, словно живые, голограммы знакомых лиц. Экран вновь разделился на две части: на одной из них воспроизводилась информация, в частности, относительно того, насколько каждый из кораблей Шубры готов к отправке.

– Чакушин на месте! – На экране появилось его жизнерадостное лицо, с импозантной бородой и белокурой шевелюрой. Это был большой, крепко сбитый молодой мужчина.

– Пойнсот на борту. – Генрик Пойнсот немного старше Чакушина и производил впечатление человека серьезного и делового.

– Я здесь, Найлс, – появилась Аполлина Суслова, привлекательная молодая женщина с большими глазами и пышной копной рыжих густых волос. На ней, как и на других членах команды, была смесь из праздничного наряда и наспех натянутого комбинезона.

– Искандер прибыл! – Это докладывал старый друг Доминго. Черноволосый, широкоплечий, всегда спокойный, медлительный и даже немножко ленивый, он, казалось, не воспринимал всерьез все эти рутинные подготовки к операции и был готов повеселиться над тем, что произойдет...

– Вильма на борту. Я прибыла сюда еще до тебя, Найлс! – Затем миловидная огневолосая жена Симеона Чакушина поправилась:

– Я имею в виду командира!

Теперь его команда была на борту. Корабль, так же как и остальные корабли, составляющие его эскадрон, были готовы. Но до сих пор не прозвучала окончательная тревога, оповещающая о сиюминутной опасности для Шубры.

Ни Строцци, Ни Меймио или кто-либо из других, находящихся в защитных отсеках, прощупывая ближайшее пространство самыми чуткими приборами, не сумели обнаружить хотя бы малейшую угрозу нападения берсеркеров на Шубру. Не смогли они получить какие-либо данные и о том, что может сейчас происходить или уже произошло в Лайоунинг.

Мощные детекторные поля защитного отсека проникали насколько возможно в бело-молочную туманность, но в поле видимости не было ни одного берсеркера. За пределами нескольких сотен тысяч километров видимость была затруднена – туманность, как всегда, обеспечивала равный защитный покров как потенциальному нападавшему, так и жертве.

Один за другим все корабли эскадрона Доминго доложили о своей готовности к пуску, но майор медлил с окончательной командой к отправке. Он хотел еще раз поговорить со своей дочерью и переключился на ее защитный пост – один из самых опасных, так как он был расположен близко к поверхности. Изображение Меймио тут же появилось на пульте и он увидел, что несмотря ни на что, она владеет собой и даже готова к действию. Она сбросила фату, которая совсем недавно украшала ее темные волосы, и успела одеть шлем. Белый воротничок подвенечного платья виднелся под бронированным скафандром, который инструкция предписывала надевать всем защитникам, находящимся неглубоко, рядом с поверхностью. За спиной дочери он увидел часть внутренней стенки небольшого блиндажа из камня и металла, на которой расположились такие же панели и пульты, что и на его корабле.

Он сказал мягко и быстро:

– Твой день еще наступит! Мы снова все устроим, дорогая!

– Я не расстроена, папа! – Это были мужественные слова, да другого он и не ожидал от дочери. Достаточно хорошо они знали друг друга. Да и ситуация обязывала к мужеству.

Они улыбнулись друг другу. Доминго добавил:

– Твоя мама...

– Что, папа? – улыбнулась Меймио в ответ.

– Ничего! – Что собирался он сказать? Что она гордилась бы дочерью? Изабель была совершенно иного характера, в этих обстоятельствах она была бы беспомощна, растерянна... Она не была создана для такой жизни. Меймио была покрепче и более приспособленной.

– Она держалась бы молодцом. Как и ты, – закончил он наконец, то что не досказал.

Его дочь кивнула головой.

Через минуту, когда все корабли отрапортовали боевую готовность, Доминго дал команду на быстрый подъем с гавани порта и бесшумный вылет в близлежащую защитную орбиту.

Для вылета в космос маленьким кораблям потребовалось всего лишь несколько секунд.

Шубра там, внизу, казалась очень маленькой. Так оно и было на самом деле. Она была не более двухсот километров в диаметре и выглядела необычайно белой, окутанной снежным слоем атмосферы, накопившейся за долгие годы искусственной гравитации.

На той стороне Шубры, где длился долгий день, работали сетки и уборочные машины, которые собирали и сортировали урожаи примитивной растительности, предназначенной для изготовления редких снадобий.

Некоторые из них отправлялись затем на далекие миры. Крупные уборочные машины были едва различимы с этой высоты. Небо было необычайно чистым. Вблизи не было видно ни небесных тел, ни солнц, ни звезд. Белое гигантское солнце, к системе которого принадлежала Шубра, и которое через повторное излучение в туманном пространстве питало несколько колоний, лишь косвенно просматривалось и едва угадывалось, благодаря белеющей и немного блестевшей полосе в вечном бледно межпланетном тумане.

В этом молочно-белом пространстве для малых планет было обычным не знать настоящей темноты.

Крупные планеты не имели благоприятных условий для развития собственной жизни и считались непригодными для заселения землянами. В пределах Милкпейл такие миры существовали слишком кратко в масштабах астрономического или эволюционного времени.

Космические тела здесь, как и за пределами туманности, образовались в результате необычайно редких солнечных взрывов. В более плотных слоях туманности, как в случае с Шуброй, световое давление, исходящее от большинства типов солнц, было недостаточным для обеспечения чистого космического пространства, где могли бы образовываться стабильные и длительные планетные орбиты. Относительно плотная материя туманности, вторгаясь в солнечную систему, как в данном случае, вызывается быстрый износ планетарной орбиты, особенно у крупных тел. Последние быстро раскалывались под действием трения среды, через которую они проходили и которая значительно уменьшала их орбиту.

Участок туманности Милкпейл, непосредственно окружающий Шубру, представлял собой хороший экран для нападающего, увеличивая тем самым опасность.

С другой же стороны, сама туманность являлась помощником и для тех, кто сейчас должен был защищаться.

Нападающие практически не имели времени для определения, сколько же сил они могут выставить для защиты. И они не могли даже заблаговременно заметить приближение врага.

Поэтому в данный момент через коммутатор разгорелась дискуссия между капитанами орбитальных кораблей. Каждый пытался высказать свое мнение о том, как могла дальше развиваться ситуация с момента отправления курьера из Лайоунинг. Прежде всего обсуждали, как лучше ответить на призыв о помощи: либо разделиться и приблизиться к колонии с двух сторон, либо действовать всем вместе – одним эскадроном.

Каждый высказывал свое мнение, командир слушал внимательно, даже не прилагая никаких усилий, чтобы прекратить дискуссию.

“Пусть обсуждают, – думал он про себя. – В конце концов это их право”. Но сам уже принял решение: лететь одним, и слушал терпеливо лишь для того, чтобы окончательно убедиться, что прав. Он был главным, каждый осознавал это. И он был уверен, что в решающий момент все подчинятся его приказу, проявят дисциплину, присущую флотилии воздушных космических сил.

Пойнсот предложил:

– Мы могли бы разделиться и приблизиться к ним поэтапно с разных сторон и с разным интервалом времени. Ведь по нашим сведениям, только один корабль нападает на Лайоунинг.

Доминго резко возразил на это:

– Вероятно, это синяя смерть. Мы остаемся вместе.

– Что собой представляет эта “синяя смерть? Ведь кто-то назвал его “Левиафаном”... – на этот раз говорил Чакушин, сравнительно недавно прибывший в Милкпейл.

– Это особенный берсеркер, – сказал Доминго и замолчал, тихо вздыхая.

Чакушин, уже встречавшийся с берсеркерами, помолчал, пытаясь представить опасность ситуации по количеству нападавших и после этого добавил:

– Это ведь только один из кораблей; не так ли? И, я не думаю, что в нашу туманность сможет проникнуть действительно большой корабль.

Новичку было простительно так думать, но это было не совсем так. Машина или корабль любых размеров могли пролететь через густой туман межпланетной среды, но корабли, превышающие определенные размеры, например, вдвое больше размера “Сириан Пэрл” не могли пересечь этот туман на скорости, достаточной для выполнения каких-либо ощутимых боевых действий.

– “Левиафан” – это особенный берсеркер, – попытался объяснить Искандер. – В настоящее время он имеет три или четыре имени. Некоторые зовут его “Старина Синева” или что-то в этом роде. Особенным он считается уже потому, что это действительно настоящий бандит, прямо-таки нашпигованный совершенным оружием. И всякий раз при нападении он почти недосягаем, потому что преподносит самые невероятные сюрпризы.

Понимая, что его слушают, Искандер продолжал:

– Вот поэтому он непредсказуем. Даже для берсеркера. Уже несколько поколений, а колонии Милкпейл – целый век, подвергаются нападениям с его стороны.

Симеон, которому все это не очень нравилось, пробубнил что-то невнятное. Доминго, прислушиваясь к их разговору, едва ли мог обвинить его в чем-либо. Мало кто из членов его команды, благодаря богам, имел богатый жизненный опыт, как Доминго.

Для того, чтобы все понять и осознать, взвесить необходимо было прожить здесь хотя бы несколько лет.

Его мысли вернулись к собственным проблемам. Он никак не мог выбросить из головы прерванную свадебную церемонию и думал сейчас о людях, которых только что оставил. Особенно о дочери – Меймио, которая вынуждена была провести свой свадебный день в одиночестве в защитном отсеке. Потом он встряхнулся и понял, что есть неотложные задачи, что ситуация не терпит промедления. Люди ждали его команды...

Небольшой эскадрон, ведомый “Сириан Пэрл”, перешел на более отдаленную орбиту и быстро оставил маленький шар Шубры далеко позади, спеша на помощь своим соседям.

Доминго пытался определить сколько еще кораблей могли бы сейчас направляться в Лайоунинг с других колоний. Ведь вероятно, что были посланы курьеры и в другие колонии звать на помощь. Капитан не мог быть совершенно уверен, что все посланцы достигли своей цели, но предположить такое было вероятным. А вдруг все-таки никто из курьеров не сумел передать сигнал тревоги? И кроме них помочь сейчас нуждающимся некому? Надо было торопиться – иначе промедление смерти подобно.

Но независимо от того, будет ли помощь действительной или нет, своевременной или запоздавшей, задачи и обязанности его команды и его собственные – предельно ясны. Доминго давно это понимал.

Думая о “Левиафане”, он заставил замолчать – пытался заставить замолчать – свои давние воспоминания и личные чувства. Он должен быть свободным, чтобы воспринимать ситуацию, как военный стратег, как логически мыслящий человек.

Было бы прекрасно, это действительно было бы огромным достижением, если бы им удалось окружить в космосе этот проклятый корабль и своими силами свести с ним старые счеты, которые вправе предъявить ему многие колонии и корабли.

– Может быть выберемся на некоторое время из молочной среды и посмотрим разок на настоящие звезды? – это снова заговорил Чакушин, новичок в команде, который все еще чувствовал тоску по дому.

Доминго жил в Милкпейле больше двадцати лет и лишь несколько раз за это время ездил, и то ненадолго, на родную Землю. Теперь он почти забыл, как выглядят звезды на ясном, чистом небе.

Маленькие корабли набрали скорость. Обволакивающая белизна туманности Милкпейл непрерывно пролетала мимо, то под ними, то над. Почти так же, как земные облака проплывают мимо скоростного самолета – сгустки белизны мерцали в соответствии со скоростью полета кораблей.

– Справа какой-то объект, командир!

– Вижу! Спасибо, – ответил Доминго.

Члены команды каждый на своем устройстве слежения обнаружил, а детекторы подтвердили, что с правой стороны корабля двигалось нечто, не связанное с безжизненными потоками и волнами, вечно бушующими в самой туманности. Это была некая форма жизни, не встречающаяся на поверхности крупных планет. Может быть, это был сгусток микроскопических тел, состоящих наполовину из неопределенного вещества, наполовину из энергии?

Здесь на туманности, на этом небольшом участке Галактики, заселенном пришельцами с Земли, неизвестные формы жизни процветали в широком разнообразии, благодаря легкому ускорению силы тяжести, мягкому давлению и обилию энергии.

Это могла быть одна из более или менее известных форм жизни, присущей туманности, как например на Шубре или вблизи нее, в других активных колониях. Но не исключена была возможность и того, что этот сгусток состоял из веществ до сих пор неизвестных колонистам. Как бы то ни было, он находился слишком далеко и Доминго не мог определить его природы, равно как и не имел времени, чтобы остановиться для более точного его изучения.

– Черт! Это очень специфическое место, – сказал Чакушин со смешанным чувством удивления и гордости недавно прибывшего, но уже постоянного жителя колонии...